Роза, пригнувшись занырнула в комнату. Здесь, как всегда, царил полумрак, лишь немногим отличающийся от полуночной тьмы. Сидевшая в дальнем углу одна из помощниц старой Изы, увидев, кто вошёл, резво подбежала и, согнувшись в уважительном поклоне, спросила, что желает гостья. Поприветствовав женщину, пусть и лишённую радости обращения с Силой и Словом, Роза попросила передать Изе, что пришла её внучка. В принципе, она могла войти и без приглашения, в конце концов, в них текла одна кровь, и билась одна и та же сила.

К старой Изе шли все, невзирая на статус и прочие условности цыганской жизни. Роза уже и не помнила, когда в последний раз видела свою бабку вне этих закопчённых стен, под открытым небом. И выходить она отказалась наотрез, сказав всем, что проведёт остаток жизни без солнца и звёзд. Правда остаток этот растянулся на долгие годы, в течение которых она обучила Розу многому из того, что знала сама, и чему внучка, по мнению старухи, могла быть обучена. Всё остальное юной Розе дозволялось постигать самой. Когда придёт смертный час, бабка передаст ей последние секреты накопленной за долгие годы мудрости. Но, годы шли, а старуха лишь становилась более морщинистой и ворчливой.

Впрочем, Роза радовалась этому. Все-таки – родная кровь, да и иногда, смягчаясь, Иза выдавала что-то новое из знаний. Будь то Слово, или рассказ о какой-либо из Сил.

В стене отдёрнулась плотная занавесь, и помощница лекарки поманила Розу внутрь. Бабушка согласилась принять её, и ждала.

Войдя, Роза склонилась в гордом приветствии равного равному, но с налётом искреннего уважения младшего старшему. Иза махнула рукой, отбрасывая этикет, и похлопала по полу рядом с собой. Не заставляя себя ждать, Роза пробежала разделявшее их пространство и уселась, подогнув ноги, рядом с бабушкой. Пол покрывал старый ковёр, ворс которого вытерся за многие годы своего здесь нахождения. Но она давно привыкла к этому, и не обращала внимания. Слава Яхве, что у них вообще есть дом, а не кочевая палатка где-нибудь на каменистом поле.

– Роза? – Старая Иза вынула изо рта вечно чадящую трубку, дым которой пах не только табаком. – Что привело тебя, внучка?

– Мать, – Роза называла так бабушку всегда, отдавая дань и родству и статусу, и Силе. Ведь это Иза некогда провела тогда ещё совсем юную Розу по дороге, уходящей в другие миры. Туда, где обитают разные силы и веселятся безумные демоны. И одарила её первым Словом. – Мать, мне нужно рассказать тебе многое.

Внучка склонилась в глубоком поклоне. Теперь уже как юная ученица, взывающая к уважаемой Мудрой.

Иза сунул трубку назад в рот, затянулась. Лёгкий треск разгорающегося табака отгонял тишину, помогая думать о многом.

– Что могло так потрясти тебя, что ты прибежала ко мне с поклонами? – в голосе старухи проскользнула лёгкая усмешка. Порой бабка подзуживала ученицу, вынуждая её буквально грызть зубами землю от негодования. Зато, в результате таких подстёгиваний, Роза всегда прорывалась вперёд в обладании знанием.

Но сейчас Роза не хотела играть, она и на самом деле принесла весть.

– Иза, мне кажется, в мир пришёл новый Хранитель.

Треск упавшей трубки и шелест рассыпающихся угольков табака стал ей ответом. В другой раз она бы возликовала от такой реакции невыносимого предка. Но сейчас терпеливо ждала, сохраняя приличествующее принесённой вести выражение лица. Уважение, восторг, почтение. И радость от свершившегося.

– Хранитель? Девочка, да ты не перегрелась ли на солнце? Может тебе пора ко мне, сюда, в палатку, подальше от наваждений и соблазнов?

– Иза! – Роза слегка повысила голос, и старуха умолкла, ожидая рассказ.

– Мать, вспомни, что случилось очень давно, когда из моего монисто ушла одна монетка.

– Это когда ты встретила юного Волка, дав ему глупое обещание?

– Не глупое! – Роза гневно сверкнула глазами. Тема данного мальчишке обещания за оказанную помощь не раз всплывала в их разговорах.

Бабушка корила её за легкомыслие, и с каждым годом ворчала всё больше. Но сейчас Роза не собиралась спорить снова. – Не важно, глупое или нет.

– Он пришёл? – Иза доказала, что всё ещё может читать свою внучку.

– Да, пришёл. И пришёл с просьбой. Не требуя, но прося. Он изменился, Мать. Ой, как он изменился. Волк вырос и превратился в зелёноокого Зверя. Он больше не мальчик, но, боюсь, человек в нём тоже исчезает.

– Что так? – Иза недоверчиво посмотрела на Розу, потом кинула в стенку одной из лежавших рядом коротких палок.

– Чаю нам, принеси. – Бросила она вбежавшей на привычный сигнал служке. – Чувствую, долго нам разговаривать придётся, внуча. Чай не помешает. Трубку? – Старая лекарка кивнула на свою трубку, и, увидев отрицательный жест, подняла её с ковра и стала набивать смесью из поясного кисета.

– Нет, так нет. Ты рассказывай. А я за двоих покурю, – лукаво подмигнула она Розе. – Рассказывай, не жди каргу старую…

Роза не стала заставлять уговаривать себя.

– Бабушка, я такое не видела. Никогда. У него на плече печать, волчья. Клеймо в виде морды волка с оскаленной пастью. И она налита злой силой, так и светится зелёным. И это не всё. От печати паутина разбегается, и к другим тянется. Он с товарищем приходил, у того точно такая же печать – к ней и тянется паутинка. И таких клеймённых, как я поняла – у них немало. Не один, не два, не пять.

– Печать злая? Хм. – Иза задумчиво раскурила трубку, и по палатке поплыли дымчатые перья. – Вот уж. Ты узнала, как печать появилась, из-за чего?

– Да, я кое-что смогла увидеть, пока он не заблокировался. Словно шерстью вдруг оброс, во все стороны колючки пушистые. И не пробиться. Огонь там горит, в прошлом его. И это не пионерские костры.

– Хорошо, потом вернёмся к этому. Давай дальше. – Иза намекала, что Роза пришла несколько с другим известием, нежели Зверь с зелёными глазами. И та весть куда важнее какого-то волчонка из прошлого.

– Без него никак. – Роза улыбнулась. – Но хорошо – дальше, так дальше. Так вот. Он пришёл с просьбой. Но, как я и предсказывала тебе когда-то – пришёл просить не за себя. Приключилась беда с его братом. То есть, не с братом, а с одним из клеймённых. Но они себя братьями кличут, одной стаей считая. А Кирилл у них вожак, что не удивительно, с его-то силой.

– И что? Какая беда, что там случилось?

– Мать, у его брата оказалась не беда, а благодать, во гневе наложенная.

– Благодать? Ты говоришь о…?

– Да, бабушка. Всё так, как ты рассказывала. Тело парнишки в коме лежит, а он сам, то что от его Я осталось, в другом мире болтается. И это Я – чистое, как выжженная известь. Там кто-то постарался, всю гниль душевную, до последней капли, убрал. Теперь мальчишка сияет, как желточек.

– А печать?

– Из-за этого я и пошла за ним, туда…Печать просто шрамом стала. Нет в ней больше силы никакой. Как будто стёрли и обмыли. А оказалось – выжгли. Он наркоман ведь был, все вены дырявые. И, если верить теням прошлого, то будущего не имел. Обрывалась его ниточка. Совсем скоро обрывалась. А тут – новая лишь начала виться.

– То есть, его не просто выжгли, а волей наделили другим стать? Не так, как ты наказывать умеешь? – Иза намекнула на то, что иногда позволяла себе в гневе Роза, наказывая разную людскую нечисть.

– Да, как бы – так, но не так. – Роза склонила голову. – Понимаешь, словно бы его вначале наказали, а потом, не знаю уж почему – и думаю, что она тоже не знает – заставили стать другим.

– Она? – Иза услышала то, что хотела. – Кто она, из наших?

– Нет, мать. Я не услышала там отзвука Слов. Чистая сила. Белый гнев, ярое пламя.

– Яхве! – Потрясённая Иза вскинула руки, из трубки тут же полетели искры. – Ты хочешь сказать, что всё это сделано чистой силой?

– Да. И нет. Я сама не поняла вначале. Вызвала реку времён и поплыла к истокам, думала – увижу, кто это сделал. И увидела. Но, главное в другом.

– Роза! – Иза затрясла трубкой, вздымая клубы искр и дыма. – Что ты хочешь сказать, я уже запуталась с тобой.

– Тогда давай по-другому. Я доплыла до истока. Это оказалась девочка. Юная. Чистая. Белая. Закрытая на сто ключей. Вот только…

– Что?

– Только от неё тянется ниточка к этому пареньку. До сих пор тянется. В огне искупавшись, нить эта лишь крепче стала. И он через эту ниточку её сны видит. Вот тут я и испугалась по-настоящему.

– Что? Что он видит? Что? – Иза вскочила и бросилась к внучке. Охватила её голову руками, впиваясь своими выцветшими от старости глазами во внучкины. Роза расслабилась, пуская старуху к себе в разум, и когда потрясённая Иза оторвала руки, продолжила устало:

– Он видит Его. Мать, он видит то, что снится ей. Но это не её сны. Это…

– Поиск… Поиск начался! – Иза задёргалась в восторге. – Поиск!!! Он ищет? Да, он ищет… сны… сны… сила… О, Яхве.

Слова слились в бормотание, и Роза уже с трудом понимала, что сейчас изрекают уста бабушки.

– Мать? – осторожно позвала она. – Иза, ты увидела то, что обожгло меня?

– Да, внучка. Ты молодец. Увидела такое. О, хвала тебе… Он вернулся, и может быть, мы ещё услышим Слово нового мира. Да, ты права, Роза. Хранитель вошёл в наш мир. Но он пока ещё всего лишь ребёнок.

– Но почему меня обожгло, почему? – Роза хотела понять то, чему не имелось никаких объяснений.

– Да тут всё просто. Тебя просто обожгло. – Иза усмехнулась. – Понимаешь? Нет? Ну, вот тебе… Дай руку. Дай! – Она прикрикнула на Розу, отдёрнувшую руку. И резко опрокинула на ладонь внучки содержимое дымящейся трубки. Роза приглушённо вскрикнула, стряхивая рдеющий алым уголёк.

– Больно? – Иза заглянула ей в глаза. – Ага, вижу что больно. А почему? А потому, что огонь жжётся, а незащищённую плоть запросто сжигает. Вот и ты оказалась там, как твоя ладошка перед этим угольком, мягкая и беззащитная. Ты же на чистую силу выскочила. Она ведь не обученная девчонка – всё на чистой силе, одной лишь волей управляет. И воля её сильна, уважения заслуживает. Согласись?

– Да. Тут мне нечего сказать. – Роза уважала мастерство и силу, признавая за каждым право превосходства в чём угодно, лишь бы это было заслуженно. Пускай это и обидно порой. Но, жизнь долга – и нет границ совершенству. Чужое мастерство – путевой маяк для собственного умения каждого желающего развиваться.

– Жаль, что ты увидела только тень от тени её снов. Да и то, лишь маленький кусочек. Как мы будем искать Хранителя? И, как мы найдём эту юную деву?

– С Девой всё просто, – древнее Слово вызвало улыбку. – Мы её найдём, в школе. Ведь всё случилось в школе, и девица эта там обязательно как-то проявится. Может, это учительница или школьница, а может – подружка чья-то. В любом случае, если посмотреть, как следует, то мимо не проскочит. Увидим, обязательно. – Роза выделила слово, и Иза согласно кивнула.

– Да. Тут только Видящей и смотреть. Иначе, что искать-то… Кого? Так что, готовься, Роза. Ты увидела след на воде, найди и камень, что гладь разбил. А с отцом я всё сама утрясу. Обойдётся и без твоих заработков некоторое время. А там, быть может, и вообще не понадобится уже дураков теребить, деньги выуживая.

Иза и Роза улыбнулись, согласно кивнув мыслям друг друга.

Они обсудили все вопросы, и Роза собралась уходить. Она уже отодвинула занавесь в стене, когда Иза окликнула её:

– А что ты волку своему сказала, ведь у него тоже вопросов немало, наверняка, имелось? Как с ним?

– А я ему рассказала о силах, и чуточку о том, с чем пришлось столкнуться. Думаю, ему достаточно. Хотя, если честно, боюсь – он заметил, что я не всё рассказала. Идущего путём силы тяжело обмануть, сама ведь знаешь.

– Да, тут ты права. Ну, если доведётся столкнуться, то будем надеяться, что он добра не забудет к тому времени. А забудет, что ж – значит таков его Путь.

– Да, чуть не забыла. Его брат, Сергей…

– А с ним что?

– Она прикасалась к нему. Как изморозь след, остался на броне зелёной. Так что, думаю, дева наша тоже что-то ищет. Правда, не могу представить, где и как они столкнулись, но – это её след, я не могла спутать. Я к нему тоже прикоснулась на прощание, но не смогла увидеть, кто она. Защита чёртова. – Роза вздохнула.

– Не кори себя. Мы и так уже знаем немало. А из зёрнышка дуб вырастает. Посмотрим за школой, заскочим в гости к мальчонке этому, через пару дней. Вдруг, он что-то ещё увидел там. Ты теперь уже умнее будешь, да и не надо далеко уходить, сны его и так на виду все. Да и Слово новое тебе в подмогу. Узнала ведь новое?

В стенку ударилась палка, брошенная старой, но крепкой рукой. И вместе с хриплым старушечьим смехом по палатке снова потёк сладкий дым.

Роза замерла. От старухи ничего не утаишь. Она вздохнула и направилась назад к бабуле. Слова бывают разные, некоторые произносятся очень долго.