Наряжаться я не собираюсь. Подумаешь, первое свидание за последний год или около того. Для меня это ничего не значит. У меня нет намерения ему понравиться, хотя выглядеть оборванкой тоже ни к чему. Так что надену эту пышную юбку в цветочек и топ с открытыми плечами — достаточно просто, но в то же время романтично (ха-ха, он же любит романтику!) и уместно в любой ситуации. Хотя какие там могут быть ситуации, скорее всего он поведет меня в ресторан. А куда еще? Не на ночное купание же. Думаю, на сегодня он накупался, да и я тоже.

Море давно успокоилось, шторм, грозно надвигавшийся с утра, покинул наши берега. Во второй половине дня пляжи снова были плотно забиты отдыхающими, подставлявшими свои розовые облезающие тушки жаркому солнцу. Даже сейчас, когда солнце почти опустилось в море, на пляжах довольно людно.

А вот и он. Стоит у причала, как обычно, улыбается во все свои восемьдесят восемь зубов. Озирается по сторонам с таким видом, как будто он — наследный принц, а все окружающие — верные подданные, готовые в любой момент пасть ниц к его ногам. Заметил меня. Заулыбался еще ярче. Аж слепит. Идет навстречу.

— Прекрасно выглядишь, — успела выпалить я, пока он переводил свои губы из режима улыбки в режим речи.

— Э-э… я то же самое хотел сказать.

— Не успел, — констатировала я с довольным видом.

— А я все-таки скажу. Ты очаровательна. Свежа, как утренняя роза.

— И романтична, — добавила я.

— Это само собой, — кивнул он. — Прогуляемся?

И взял меня за руку. Что-то события развиваются слишком стремительно.

Мы пошли на пирс, любимое место прогулок и фотосессий туристов. Вот и сейчас народ облепил ограждения и спуски и активно делает селфи на фоне яхт. Пирс уходит далеко в море, а по его бокам пришвартованы разные мелкие и крупные суда, от катеров и буксиров до яхт и теплоходов. Самые большие и красивые яхты группируются в самом конце, уж не знаю почему. Здесь любители морского транспорта гуляют с распахнутыми от удивления и восторга ртами.

Я тоже иногда люблю здесь прогуляться, правда, не в самый разгар курортного сезона, когда яблоку негде упасть. Мне нравится пирс и вообще наш город осенью, когда большая часть туристов убирается восвояси, и становится легче дышать.

Как раз о небывалом наплыве туристов мы и разговаривали, продвигаясь к концу пирса и продолжая держаться за руки. Мне показалось, что я разгадала намерения Аркадия — пирс заканчивается небольшим рыбным ресторанчиком, видимо мы шли именно туда. Меня это немного удивило: ресторан хороший, рыба там местная и очень вкусная, но я была уверена, что он поведет меня в более пафосное место, вроде нового заведения на крыше пятизвездочного отеля «Ривьера» или претенциозного ресторана «Сан-Мишель», где подают устрицы, доставленные самолетом прямо с побережья Атлантического океана. Мне лично скользкие, пахнущие водорослями моллюски совершенно не по вкусу, но Аркадий как раз похож на человека, который заглатывает живых дорогостоящих гадов на завтрак, обед и ужин.

Почти у входа в ресторанчик Аркадий потянул меня в сторону яхты, самой последней из ряда белоснежных красавиц. Матрос у входа уже откинул трап и приветливо улыбался нам, делая приглашающий жест рукой. Вот оно что! Мы шли вовсе не в рыбный ресторан. Ну что ж, яхта — это очень романтично. Как я об этом сразу не подумала?

— Только не говори, что это очень романтично, — прочитал мои мысли Аркадий.

— А я как раз собиралась!

— Я тебя опередил. Ты произносишь слово «романтично» таким тоном, что его значение меняется на противоположное. Я теперь, пожалуй, никогда не смогу его использовать по назначению.

— Ну хоть какая-то польза от нашего знакомства!

Ступив на палубу, я пожалела о том, что в последний момент решила все же надеть туфли на шпильках. Яхта, конечно, шикарная, и пол здесь, естественно, ровный, но ходить на каблуках все равно неудобно. Недолго думая, я сняла темно-вишневые «лодочки». Аркадий взял их из моих рук и потянул меня дальше, на самый нос судна. У яхт этого класса на носу обычно находится зона отдыха, и эта посудина не была исключением: встроенный диван, с отделкой, не боящейся морских брызг, столик, на котором разместилась бутылка шампанского в ведерке, бокалы и легкие закуски. Романтично, ничего не скажешь. В самом прямом, первоначальном смысле этого слова. И гораздо лучше, чем в ресторане.

Аркадий смотрел на меня с видом пса, нашедшего палку, которую хозяин забросил в непролазные кусты — он ждал похвалы. Что мне, жалко что ли? Пожалуйста.

— Обалдеть, — сказала я. — Совершенно не ожидала такого поворота. Это прям жуть как романтично.

— Кхе-кхе, — отреагировал Аркадий. — Мы, кажется, договорились не употреблять это пошлое слово.

— Я не договаривалась. Предлагаю вернуть ни в чем не повинному слову его законное место в лексиконе.

Я плюхнулась на диван и оторвала виноградину от грозди, свисавшей из вазы. Яхта тем временем плавно тронулась с места. В чем прелесть данной конструкции — команду, обычно состоящую из двух человек, вообще не видно — один рулит наверху, второй орудует на корме. А мы на носу, в иллюзии абсолютного уединения.

Мы плыли навстречу солнцу, которое готовилось к погружению в море. Все вокруг стало малиновым: небо, море, облака. Даже Аркадий приобрел малиновый оттенок. Я, видимо, тоже отсвечиваю этим красивым цветом. Надеюсь, он мне идет.

Пробка вылетела с глухим хлопком, над горлышком бутылки на секунду появилось белое облачко, и шампанское заструилось в бокалы, пенясь и пузырясь. Солнце коснулось воды как раз в тот момент, когда Аркадий протянул мне наполненный бокал.

— За чудесный вечер, — произнес он, и наши бокалы соприкоснулись с глухим звоном.

Вечер, и правда, был чудесный: теплый бриз, ровная гладь моря, яхта, скользящая по поверхности как опытный фигурист по льду. И Аркадий, поглядывающий на меня то украдкой, то совершенно беззастенчиво.

— Ты определенно умеешь очаровывать девушек, — произнесла я.

— Да ничего подобного, — начал отнекиваться Аркадий.

— Не отпирайся, опыт и навык не скроешь.

Аркадий засмеялся.

— Ну и что, действует?

— А как же. У меня от твоих прекрасных глаз и романтической обстановки прямо-таки колени подгибаются. Если бы не сидела, так и упала бы в твои объятия.

Не буду лукавить — это все чистая правда, но саркастический оттенок в моем голосе не позволит ему об этом догадаться.

— Должен признать, мое сердце тоже бьется с перебоями.

— Тахикардия? — поинтересовалась я.

— Ты, — ответил он.

И уставился на меня своими серо-зелеными глазами. Слишком пристально, я бы даже сказала, нагло. Меня от его взгляда бросило сначала в жар, а потом в холод. О чем я не преминула ему сообщить.

— Ты так смотришь, что я просто таю.

Сарказм — вот мое спасение.

— Не мог бы ты положить льда в мой бокал? — добавила я.

— Если я скажу, что никогда не встречал девушку с такими необыкновенными, синими, как море, глазами, ты меня высмеешь?

Аркадий скорчил жалобную мину.

— Непременно. Но продолжай. Люблю лесть.

— Ты вообще ни на кого не похожа, — провозгласил он. — И ты невыносима.

— А то.

Я запихнула в рот сразу две шоколадные конфеты и начала сосредоточенно жевать. Надеюсь, это немного разрядит накалившуюся атмосферу. Воздух уже трещит от искр, которые между нами летают.

Нет, не помогло. Мне по-прежнему хочется, чтобы он сел еще ближе, обнял меня левой рукой, той, по которой змеится хвост дракона, а правой убрал волосы с лица. А потом прижался губами к моим губам… Так, хватит!

А, почему, собственно, хватит? Может, как раз наоборот? Мои потребности кричат о себе так громко, что их просто невозможно игнорировать. Да и незачем, пожалуй. Мне давно пора завести роман, все так считают и не стесняются об этом говорить. Особенно Ника.

Мой язык бежал немного впереди моих мыслей, так что я выпалила:

— Так, значит, ты предлагаешь завести ни к чему не обязывающий курортный роман?

Аркадий чуть не поперхнулся шампанским.

— Я? Ну… да.

Он смотрел на меня с опаской, как сапер на бомбу. Если перережешь не тот проводок — рванет.

— Хотелось бы оговорить условия, — меня было уже не остановить.

— О, господи, — вырвалось у Аркадия.

— Я тебя пугаю?

— Есть немного. Предлагаешь пойти к нотариусу?

— Э-э… нет.

— Фух, — выдохнул он. — Так что тебя тревожит? Не может же быть такого, что ты меня боишься.

— Ну… мало ли. Вдруг ты псих или маньяк. Они, говорят, очень милые на вид люди.

— Сразу хочу заявить: я против принуждения. Это относится к любому моменту нашего романа. Вот, допустим, когда-нибудь я тебя поцелую.

Он замолчал, я почувствовала, что он смотри на мои губы. Нет, ну это просто невыносимо! У меня голова кружится.

— Не сразу, конечно. Не на первом свидании. На пятом или, может, на двенадцатом.

Что?! На двенадцатом?!

— А тебе вдруг покажется, что я целуюсь как жаба, — продолжал Аркадий. — Ты плюнешь в меня и уйдешь. И я ни слова не скажу. Только сделаю вот так. — Он поднял обе руки в жесте «сдаюсь». — Конечно, мое жабье сердце обольется горькими слезами. Я буду рыдать в подушку, но ты этого не увидишь.

Я расхохоталась.

— Ты об этом хотела поговорить?

— Вообще-то, нет. Когда ты уезжаешь?

— У меня пока нет обратного билета, — промямлил он. — Это зависит от… обстоятельств.

Он запнулся, а в его взгляде промелькнула какая-то мысль, по всей видимости, неприятная.

— То есть ты можешь задержаться здесь, допустим, до конца лета?

— Ну… все может быть. А ты? И, кстати, из какого ты города?

О, черт. Он до сих пор не знает, что я здесь не отдыхаю, а живу.

— Спроси еще, сколько мне лет, где я работаю и на каком этаже моя квартира. Насколько я понимаю, вся эта информация только мешает короткому курортному роману.

— Возможно, — кивнул он.

— Так, вот, я о чем? Мне нужны конкретные сроки.

— Сроки? — он в очередной раз удивленно вытаращился на меня.

— Ну да. Мне нужно знать, когда закончится наш курортный роман. У меня, видишь ли, планы.

— Планы?

— Может, хватит повторять мои слова?

— Ладно.

— Думаю, неделя — самое то, — продолжала я. — Как ты считаешь? Примерно столько длится средний курортный роман.

— Э-э… ладно.

— Ну вот, — я облегченно выдохнула и откинулась на спинку дивана. — Значит, договорились. Через неделю мы расстаемся и забываем друг друга.

— Хорошо.

Он все еще растеряно хлопает глазами.

— Никогда еще не вел более странного разговора на первом свидании, — сказал он, снова наполняя шампанским наши бокалы.

— Надеюсь, ты доволен?

— Ну… да.

— Ты же этого хотел?

— А ты?

— Я тоже.

Честно говоря, я себя чувствовала слегка не в своей тарелке. Романтика от нашего разговора поблекла, он ко мне так и не придвинулся и мне этого уже не так сильно хотелось… Зачем я вообще во все это влезла?

Солнце давно скрылось за горизонтом, нас обступили густые сиреневые сумерки. На столе стояли свечи, он их зажег. Жалкая попытка вернуть улетучившееся настроение. Может, прыгнуть в воду и поплыть к берегу? Мы не так уж далеко, доплыву минут за сорок.

— Сбежать хочешь?

У меня что, на лице все написано?

— Были такие мысли, — призналась я.

— Значит, все распланировала, а теперь на попятный?

— Нет, — я посмотрела прямо в его глаза, и меня снова будто шарахнуло молнией. — Я остаюсь.

Он целовался вовсе не как жаба. Это был нежный, и в то же время какой-то яростный поцелуй, во время которого мое легкое головокружение чуть не перешло в глубокий обморок. Сознание возвращалось постепенно, по мере того, как прикосновения его губ становились все более деликатными и легкими. Мне определенно нужна была передышка.

— Я забыл спросить, — прошептал Аркадий мне в ухо. Это был щекотно и приятно.

— Да? — я повернулась к нему, мой нос уперся в его слегка шершавый подбородок.

— Каковы правила? У тебя же они наверняка есть.

О чем это он?

— Ничего не понимаю, — у меня в голове все основательно перепуталось. Спроси сейчас кто-нибудь, как меня зовут — и я попрошу минуту на раздумья.

— Обычно девушки считают, что на первом свидании нельзя пересекать определенную черту, — поделился своими знаниями Аркадий.

Ах, вот он о чем.

— У меня на этот счет совсем другие правила, — заявила я.

— Ну вот, я же говорил — они есть, — еле слышно пробормотал он.

— На первом свидании — сколько угодно, — продолжала я. — А вот на втором — ни-ни.

— Что? — Аркадий немного отстранился, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза. — Смеешься надо мной?

— Я бы съела вон то пирожное с вишенкой, — сказала я, кивая в сторону стола.

Он кормил меня с ложечки. Сначала я возражала — не хватало еще этих телячьих пошлостей! — но потом втянулось. Я вымазалась в креме, он тоже, было смешно, и тема правил первого свидания больше не всплывала. Но слово — не воробей, оно уже вылетело из моего болтливого рта, и вернуть его обратно я не могла.

Пирожное довольно быстро закончилось. Мое сердце ускорилось, отбивая ритм, как барабанщик в цирке перед прыжком воздушного гимнаста. Я себя чувствовала как раз таким гимнастом: надо прыгать в бездну, но страшно и очень хочется оттянуть решающий момент. У меня возникла мысль попросить еще одно пирожное. Ну и пусть он думает, что я сладкоежка и обжора! Мне вообще абсолютно начхать на его мнение, мы расстанемся через неделю и никогда больше не встретимся.

Когда я это осознала, мне вдруг стало легко и весело. Переживать не о чем, я не строю отношения, боясь все испортить в самом начале. Я просто развлекаюсь. Такого у меня еще никогда не было и мне это определенно нравится.

— Ну, — сказала я, убирая салфетку, которой вытирала губы. — Пойдем в спальню?

Он снова на меня таращится, как рогатое животное на новый забор. Это становится скучным.

— Или займемся этим прямо здесь?

Кажется, он всерьез начинает меня бояться.

— Здесь, конечно, романтично, — я огляделась. — И диван довольно просторный. Или все же маловат? Как ты считаешь, он выдержит?

Я встала, обошла диван, потрогала спинку и подлокотники.

— Э-э… Я… — проблеял он.

Ну вот, кажется, я его окончательно запугала. Он думает, что я чокнутая. Что ж, он прав. Сейчас он сам прыгнет за борт.

Но он никуда не прыгнул. Зато я каким-то неведомым образом в одно мгновение переместилась к нему на колени. Он крепко сжал меня и прошептал прямо в ухо:

— Хватит кривляться.

Тут пришла моя очередь издавать испуганные блеющие звуки.

— Не бойся, — Аркадий ослабил хватку, но не выпустил меня. — Я почти не кусаюсь.

И медленно провел губами по моей шее. О, господи!

Я открыла глаза. Сквозь жалюзи на окнах каюты пробивался розовый солнечный свет. Такой оттенок у него бывает только на рассвете. Значит, я проснулась вовремя. В это время люди спят самым крепким сном, так что у меня есть все шансы уйти по-английски. Вот только нужно выбраться из-под конечностей Аркадия, которые он по-хозяйски закинул на меня. Когда я попыталась переместиться на несколько сантиметров вниз, он заворочался и придвинулся еще ближе. Черт!

Пришлось действовать еще более осторожно и медленно, освобождаясь из его объятий буквально по миллиметру. Не знаю, сколько это заняло времени, по моим ощущениям — несколько часов. Но он не проснулся — это главное. Солнце уже не такое розовое, надо торопиться.

Я собрала свою одежду, разбросанную по каюте, и закрылась в ванной комнате. Хорошо, что здесь есть одноразовые зубные щетки, но очень плохо, что нет расчески. На голове у меня сущий кошмар. Наскоро одевшись и умывшись, я пальцами расчесала волосы и заплела их в косу. Вроде не так уж плохо. Выгляжу не сильно помятой и потрепанной. Я задрала подбородок и показала своему отражению язык. Главное в нашем деле — непоколебимая уверенность в себе.

Дверь скрипнула, когда я слегка приоткрыла ее и осторожно высунулась наружу. Аркадий лежал в той же позе, обнимая вместо меня подушку. Замечательно. Я на цыпочках направилась к двери, постоянно оглядываясь на него. Так как смотрела я назад, а шла вперед, то, естественно, не заметила кроссовок Аркадия, оказавшийся у меня под ногами. Я споткнулась, замахала руками в тщетной попытке удержать равновесие, но мне это не удалось. Со страшным грохотом я растянулась на ковре.

Ну все. Сейчас он проснется, застанет меня в непрезентабельной позе, придется с ним разговаривать, что-то врать, кого-то из себя строить… А я просто хочу спать! В своей постели. Я закрыла глаза, надеясь, таким нехитрым способом спрятаться от реальности. Кажется, помогло. Тишина. Он не проснулся. Все-таки ковер здесь довольно толстый, скрадывает звуки. Я поднялась и выскользнула из каюты, бросив последний взгляд на Аркадия. Он даже не пошевелился.

— Эй, капитан! — обратилась я к пареньку, который вчера встречал нас у трапа.

Он мирно дрых в мягком шезлонге на корме, укрывшись пледом. Мои слова не произвели на него никакого впечатления, его глаза по-прежнему были закрыты, а рот, напротив, слегка приоткрыт. Я потрясла его за плечо. Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Пришлось прибегнуть к крайним мерам — выкрутить ему ухо. Он что-то пробормотал и перевернулся на другой бок.

— Мадемуазель, — услышала я за своей спиной. — Чтобы разбудить Василия в пять утра, нужно взять его за ногу и окунуть в море.

Я обернулась. Передо мной стоял коренастый бородатый моряк в белоснежной рубашке, отглаженных брюках и начищенных ботинках. В пять утра!

— Капитан Воробьев, — представился он. — Почто мальца мучаете?

— Мне нужно на берег, — сказала я, отводя глаза.

— Доставим через двадцать минут, — отрапортовал капитан и поднялся по трапу наверх.

А я осталась на палубе, чтобы любоваться свежим утренним морем, мучиться от неведомо откуда взявшейся неловкости и бояться, что Аркадий проснется до того, как я успею сбежать с судна.

— Спасибо, — сказала я капитану, спустившись по трапу.

— Всегда пожалуйста, — ответил он.

Сделав пару шагов, я все-таки остановилась и задала мучивший меня вопрос.

— Скажите, а ваш… клиент, он сразу яхту на ночь арендовал?

Капитан пожал плечами и развел руками. Не хочет отвечать. Мужская солидарность? Тайна сделки? Еще какая-то чушь?

Я развернулась и собралась уходить, когда он негромко произнес:

— Сразу.

— Спасибо.

Оборачиваться я не стала.