Поход вкупе с ночной пробежкой утомили меня так, что я проспала двенадцать часов. И все было бы прекрасно, если бы не побочный эффект в виде адской боли в мышцах. Сегодня у меня третье, весьма многообещающее, свидание со страстным и романтичным мужчиной, а мои ягодичные мышцы вынуждают меня переваливаться с ноги на ногу, подобно утке, больной ревматизмом!

Ванна, в которую я забралась со стонами и кряхтением, в какой-то степени исправила ситуацию. Конечно, дотянуться в наклоне лбом до коленей мне сейчас вряд ли удастся, но я, по крайней мере, могу по-человечески ходить. Надо найти деда и выяснить, не нужна ли ему моя помощь. Сегодняшний вечер обещает быть весьма насыщенным, так что желательно переделать все дела днем.

Дед нашелся у бассейна, он сидел верхом на стуле и с философским видом созерцал хлорированную водную гладь, кажущуюся голубой из-за цвета облицовочной плитки. Я не люблю бассейнов, страдаю в них клаустрофобией, как карась в трехлитровой банке. В наш пятнадцатиметровый искусственный водоем я погружалась всего пару раз, в испытательных целях.

— Позавтракала? — спросил дед.

— И пообедала заодно, — кивнула я. — Проснулась голодная, как зверь. И с больными мышцами.

Вчера я, не моргнув глазом, скормила деду легенду о походе в горы с друзьями. Так что можно не стесняться в описании последствий этого похода.

— В следующий раз не надо оставлять чистильщика бассейнов без присмотра, — пробурчал дед. — В углах грязь оставил, да и сток, похоже, плохо вычистил.

Я попыталась разглядеть названные следы некачественно выполненной работы, но, из-за солнечных лучей, преломляющихся в толще воды, ничего не увидела. Подойдя поближе к краю, я сначала присела, а потом и вовсе распласталась плашмя, нависнув над водной гладью. Если бы у меня с собой были плавательные очки, я бы могла опустить голову в воду и рассмотреть подробности рельефа дна, а так ничего толком не видно.

— По-моему, ты придираешься, — сказала я деду.

Ну вот. Целительное действие горячей ванны, похоже, закончилось. Подниматься из положения лежа мне пришлось по частям. Когда я приняла позу старой больной собаки, силящейся встать на задние лапы, мимо меня прошествовали знакомые белые кроссовки. Забыв о мышечной боли, я резко вскочила на ноги. Надо же было ему появиться именно в тот момент, когда я так некрасиво раскорячилась! Так. Спокойно. Это всего лишь один из гостей отеля. Я даже имени его не знаю. Надо в это поверить, и тогда я смогу вести себя естественно. Просто человек, один из трех миллионов туристов, посещающих за лето наш город.

Я повернулась к деду, оставив Аркадия за спиной. Надеюсь, он пройдет мимо и растворится в знойной полуденной дымке.

— Как ты мог разглядеть грязь, если я ничего не вижу? Нырял в очках?

Дед тоже не любит бассейны, так что вряд ли.

— Мне не надо нырять, чтобы понять, как человек работает. У него на лбу написано, что он лентяй.

— Ах, вот оно что. Психология.

— Просто жизненный опыт.

— Ха, — прокомментировала я.

И, как бы невзначай, бросила взгляд на противоположную сторону бассейна. Увиденное едва не побудило меня пнуть ни в чем не повинный стул, с которого поднялся дед. Аркадий вальяжно развалился в шезлонге и знаками подзывал официанта. Кем он себя вообразил? Падишахом?

Собрав всю волю в кулак, я, как ни в чем ни бывало, спросила деда:

— Какие планы на сегодня? Моя помощь нужна?

— Да, очень. Я сейчас на пару минут загляну на кухню, а потом поговорим.

— Ладно, подожду тебя здесь.

Я прошла к барной стойке, взгромоздилась на табурет и попросила бармена Виталика налить мне вишневого сока со льдом. Если что и сможет облегчить мои душевные муки, то только очень холодный красный сладкий напиток.

Аркадий по-прежнему возлежал в шезлонге, спрятав бесстыжие глаза за темными очками и нагло улыбаясь мне через разделявший нас бассейн. Слева и справа от него, приняв живописные позы, расположились две загорелые блондинки. Видимо, Аркадий рассказывал им что-то весьма забавное — они то и дело принимались смеяться, теребя локоны и меняя позы на еще более живописные. Официант принес всем троим напитки, они чокнулись, блондинки снова захохотали.

Я продолжала наблюдать, давясь вишневым соком и пытаясь справиться с приступом бешеной ревности. Да, это именно ревность, не буду вешать лапшу на уши хотя бы самой себе. Только сейчас мне пришло в голову, что вчерашний вечер Аркадий, скорее всего, провел вовсе не так целомудренно, как я. Это я пыталась истратить разрывающую меня сексуальную энергию на установление спортивных рекордов, он же, скорее всего, применил ее по прямому назначению. Возможно, с этими самыми блондинками. В тот момент, когда одна из девушек по-хозяйски положила руку на плечо Аркадия, у меня внезапно снесло крышу.

Спрыгнув с табурета, я не спеша продефилировала вокруг бассейна, не выпуская из рук стакан с соком. Оказавшись рядом с Аркадием и его гаремом, я нечаянно споткнулась, не удержала в руках стакан и он, нарисовав в воздухе дугу, ударился об изголовье шезлонга. Вообще-то я целилась в голову, но и так неплохо. Немного красного липкого напитка попало в лицо ошалевшему Аркадию, большая часть оказалась на его белоснежной футболке. Стакан не разбился. Посуду для отеля я выбирала хорошую, прочную.

Блондинки, естественно, заверещали, Аркадий вскочил, я рассыпалась в лицемерных извинениях. Мгновенно оказавшийся рядом официант немедленно начал устранять последствия печального происшествия. А Аркадий последовал за мной. Выбора у него не было, я вцепилась в пострадавшую футболку, сообщив окружающим, что просто обязана ее постирать. Рядом с бассейном, за углом здания, была едва приметная дверь, ведущая в прачечную. Туда мы и направились.

— Очень жаль, что так получилось, — произнесла я, когда мы оказались за закрытой дверью.

— Только не говори, что это вышло случайно!

— Нет, конечно. Мне жаль, что я не попала в голову, как планировалось.

Я думала, Аркадий возмутится, но он громко засмеялся.

— Что ты ржешь? — возмутилась я.

— Я, конечно, знал, что ты огонь, но чтоб так! Это ревность? Я польщен.

— Это чувство собственности, — заявила я.

— О!

— Мне все равно, что там у тебя было до, и что будет после наших семи дней. Но в течение этой недели — только я никого больше. Я не какая-нибудь наложница из гарема…

— Я знаю. Я и не собирался…

— Да? — я вложила в этот возглас весь доступный мне сарказм.

— Да! Просто хотел сбить со следа твоего деда.

— Да?

— Да!

— А я ведь могла попасть, — вдруг дошло до меня. — Прямо в голову.

— Тебе бы потом было стыдно.

— Мне уже стыдно.

Это правда. Да что со мной творится? Обычно я психически устойчива и не склонна к совершению безумных поступков. Но даже адекватный человек может, в порыве жгучей ревности, нечаянно уронить стакан с вишневым соком на голову своего временного любовника.

Аркадий не позволил мукам совести сломить мой дух, он отвлек меня нетерпеливыми поцелуями. Сегодня мне ничто не мешает терять голову, и я ее уже почти потеряла… Нет. Не совсем. Дед. Он сейчас вернется, не обнаружит меня, но зато ему в красках распишут происшествие с участием стакана, Аркадия и его полоумной внучки. Надо это предотвратить. Возможно, когда-нибудь потом он все же услышит сей трагический рассказ, но к тому моменту краски потускнеют и актуальность потеряется.

— Мне нужно идти, — умудрилась я прошептать между поцелуями.

— Ну уж нет.

Аркадий наклонился ниже и нежно прикоснулся губами к моей шее. Это запрещенный прием, и он об этом знает. Мне трудно сопротивляться, когда… Нет. Я должна… Мне нужно… О-о-о…

— Руслана!

Голос деда. Он меня ищет. Он, видимо, уже знает, что я направилась в сторону прачечной и обязательно сюда заглянет. Бежать поздно, если мы сейчас выйдем, то обязательно наткнемся на него. Окна, через которое можно было бы сбежать, здесь нет. Здесь вообще ничего нет, кроме нескольких стиральных машин, стеллажей и гладильной доски. Спрятаться негде, если ты не гном и не мышь.

Ну все, сейчас дед войдет, увидит меня с Аркадием и сразу обо всем догадается — по моему смущенному потрепанному виду и яркому румянцу на щеках. Он будет в ярости. Я-то как-нибудь это переживу, а вот ему вредно испытывать сильные потрясения. В отчаянной попытке изобразить невинную стирку я рывком стянула футболку с Аркадия.

Ручка двери опустилась вниз. В этот самый момент Аркадий дернул меня за руку, и мы вместе оказались позади распахнувшейся двери. Очень плохая идея. Дед войдет, осмотрит прачечную, повернется, чтобы уйти, и увидит нас. Тут уже история о стирке забрызганной футболки не прокатит. Хотя… зачем ему входить? Вся прачечная как на ладони. Не будет же он искать меня за стеллажами и под стиральными машинами. Мое сердце колотилось, как пойманная в силок птица. Если даже дед нас не заметит, то точно услышит это бешеный стук.

Я увидела носок дедовой парусиновой туфли. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, а потом скатилось в левую пятку. Аркадий, активно дышащий мне в затылок, сжал мое предплечье. За носком ничего не последовало. Дед постоял, развернулся, и вышел, прикрыв за собой дверь. Мои ноги подкосились, я бы сползла на пол, если бы Аркадий меня не подхватил.

— Ты что творишь? — набросилась я на него. — Еще секунда — и он бы нас увидел, причем в однозначно неподобающей ситуации.

— Но ведь не увидел. Так что я молодец.

Через секунду я уже сидела на стиральной машинке, Аркадий стягивал бретельки моего сарафана, не давая мне возможности придти в себя и включить разумное начало. Я знала, что дверь прачечной не заперта, что сюда в любую секунду может кто-нибудь войти, но эта мысль болталась где-то на периферии сознания. Мы слишком долго сдерживались, и сейчас нас не могло остановить даже землетрясение или торнадо.

К счастью, ни торнадо, ни посетители, в прачечную не заглядывали. Или заглядывали, но мы их не заметили. Надеюсь, ничья психика не пострадала.

— Пошли ко мне в номер, — предложил Аркадий по прошествии то ли пятнадцати минут, то ли пятнадцати часов, помогая мне вернуть на место все детали туалета.

Я представила, как придется тайком пробираться на пятый этаж, прятаться от деда и всех остальных, у кого может быть ко мне какое-нибудь дело, и у меня вырвалось:

— Сбежать бы куда-нибудь.

— Пошли, — Аркадий снова потянул меня за руку.

Мы вышли из прачечной и направились не в сторону входа в отель и бассейна, как можно было бы предположить, а в противоположном направлении. Через двадцать метров мы уткнулись в забор. Он отделяет задний двор, принадлежащий нам с дедом, от общей территории. Калитки здесь нет, она с другой стороны. Аркадий, не задумываясь, взобрался на забор верхом и протянул руку мне. Пришлось карабкаться, теряя босоножки и ломая ногти. Если бы не Аркадий, я бы рухнула вниз. Вообще с ловкостью у меня все в порядке, но после недавних утех в праченой сил не было совершенно. Аркадий помог мне спуститься, вернулся за моими босоножками и приземлился рядом.

— Это ваш личный вход? — спросил он, кивая в сторону крыльца и двери.

— Ага. Мы что, идем ко мне в гости?

— Мы сбегаем.

Калитка, ведущая на улицу, была открыта, мы вышли, Аркадий поднял руку и остановил проезжающее такси.

— В «Приют рыбака», — сказал он таксисту, усадив меня на заднее сиденье и устроившись рядом.

— О, — только и смогла выдавить я.

Как ни странно, мне совершенно не хотелось сопротивляться.

Когда мы проехали несколько кварталов, я вспомнила:

— Мой телефон остался на барной стойке. И ключи тоже.

— Ну и черт с ними.

— Нет. Если я внезапно исчезну без телефона, дед с ума сойдет. Мне нужно его забрать. Поехали обратно.

Мы притормозили у входа, и я собралась выйти из машины, но Аркадий меня удержал.

— Я сам схожу.

— Виталик не отдаст тебе телефон.

— Ты с ним поговоришь. С моего.

Он вложил мне в руку свой айфон.

— Лучше я сама, — я дернулась, чтобы выйти, но он снова меня удержал.

— Я тебя не пущу.

— Чего это?

— Очень боюсь, что ты не вернешься.

— Ладно, иди, — сдалась я. — Только будь осторожен. Если дед там — затаись.

— Буду как ниндзя, — Аркадий поцеловал меня и выбрался из машины.

Он не звонил несколько часов. По крайней мере, мне так показалось. Я изнывала от волнения и неопределенности. А что, если он попытался забрать телефон у Виталика, его услышал дед, принял за злоумышленника и огрел огнетушителем, который висит на задней стенке? Дед вполне на это способен.

Так, причем тут огнетушитель? Я опять дала волю своей неукротимую фантазии. Звонок. Наконец-то. На экране высветилось «Русалка». Неоригинально. Я дала команду Виталику вручить телефон и ключи находящемуся перед ним постояльцу и намекнула, чтобы он держал язык за зубами. Прямо попросить об этом я не решилась, но, надеюсь, у него хватит сообразительности и такта не слишком трепаться о произошедшем.

Аркадий ввалился в такси с видом победителя, потребовал поцелуй и получил его. Мы тронулись, я напала на него с расспросами.

— Дед там был?

— Ага.

— Ой, — испуганно пискнула я. — И что?

— Все в порядке. Я со скучающим видом прогулялся вокруг бассейна, побеседовал с блондинками, — в этом месте я его ущипнула. — Полностью усыпил его бдительность. А, когда он ушел, подошел к бармену.

— Уф, — выдохнула я.

Даже хорошо, что так получилось. Дед видел Аркадия после того, как я исчезла, так что у него сложится впечатление, что эти два события не связаны. Осталось придумать эсэмэску, хоть как-то объясняющую мой внезапный побег из дома. Это сложно, придется поломать голову.

В итоге я написала: «Со мной все в порядке, развлекаюсь со вчерашними друзьями. Когда вернусь, не знаю». Это его успокоит. Все объяснения и угрызения совести — потом.

— Что ты делал вчера вечером? — задала я давно мучивший меня вопрос.

— Гулял, — ответил Аркадий. — А ты?

— А я бегала.

— Бегала? То есть наш поход тебя недостаточно утомил?

— Не могла уснуть, — пояснила я.

— Понимаю. Меня тоже одолела бессонница. Я слышал, что в таких случаях полезно колоть дрова, но топора под рукой не оказалось, так что я пошел прогуляться.

— И где ты гулял?

— Там, сям. А что? Ты меня видела?

— Вряд ли.

Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Он взял мою руку в свою. Я почувствовала, что на моих губах застыла дурацкая блаженная улыбка.

«Приют рыбака» — это загородный ресторан, его изюминка в том, что большей своею частью он расположен на причале, уходящем далеко в море. Туристы часто прибывают сюда на различных плавсредствах — яхтах, катерах, скутерах. Зачастую посещение «Приюта рыбака» — это часть экскурсионной программы. Так что иногда здесь бывает настоящий аншлаг. Сегодня, правда, было вполне свободно, видимо, потому что еще не вечер.

Мы с Аркадием заняли столик, попросили официанта побыстрее принести холодного лимонада и уставились в меню, насчитывающее несколько десятков блюд, приготовленных из всех видов черноморской рыбы и местных морских гадов.

— Что посоветуешь? — спросил мой голодный друг. — Может, акулий суп?

— Катраны обычно жесткие, — сказала я.

— Но не в супе, — возразил Аркадий.

Пришлось согласиться.

— О, барабулька, — обрадовался он. — Сейчас же, вроде, не сезон?

Я снова кивнула и предположила, что королевская рыбка была заморожена весной, а сейчас просто извлечена из холодильника.

Интересно, откуда он так хорошо разбирается в тонкостях местной кухни и особенностях рыбалки? Он не похож на человека, который постоянно отдыхает на российских курортах. Скорее на того, кто попал сюда впервые, случайно или по воле злой судьбы.

— Хочешь мидии в сливочном соусе? — продолжал предлагать Аркадий. — Или в лимонном соке?

Я пожала плечами. Есть особо не хотелось, а вот лимонад, принесенный официантом, был весьма кстати.

— Так чего ты хочешь? — снова спросил Аркадий.

Я молча и весьма красноречиво посмотрела на него.

— О! — восхитился он. — Прямо здесь прямо сейчас?

И положил руку на мою голую коленку. Когда его ладонь медленно заскользила вверх, я опрокинула стакан с лимонадом. Хорошо, что он был почти пустой. Похоже, сегодня день падающих стаканов.

— Пошли, — сказал Аркадий и в очередной раз схватил меня за руку.

— В сортир я не пойду. Такая романтика не по мне.

А куда еще он мог меня потащить? Приватных кабинок в «Приюте рыбака» нет.

— Ишь, какая привередливая! — ухмыльнулся мой кавалер.

Он отпустил мою руку, выскользнул из-за стола и о чем-то зашептался с официантом. Я надеюсь, он не просит его предоставить нам кладовку во временное пользование? Я, вообще-то, не так уж сильно сгораю от страсти, просто хотела его подразнить…

Моя рука снова оказалась в его власти, и мы куда-то помчались, так быстро, как будто нужно было немедленно потушить пожар, грозящий уничтожить все побережье и прилегающие к нему горные массивы. К счастью, мы взяли направление, далекое от кладовок и сортиров «Приюта рыбака» — на причал. И я уже поняла, почему. Там только что пришвартовалась та самая яхта, на которой прошло наше первое свидание. Красавица «Кассиопея».

— Ты согласна пообедать в море? — с улыбкой обернулся ко мне Аркадий.

Пообедали мы только вечером, после того, как солнце окончательно скрылось из глаз, растворившись в сумеречном море. Хорошо, что мой предусмотрительный кавалер заказал добрую половину пунктов меню «Приюта рыбака». Мы в спринтерском темпе опустошили стол, плотно заставленный шедеврами черноморской кулинарии. Обычно я умерена в еде, но после нескольких часов, проведенных в парных физических упражнениях, организм настоятельно требовал пополнения энергетических запасов.

— Ну у тебя и аппетит! — восхитился Аркадий.

— Хочешь сказать, что я толстая?

— Ага. Как ватрушка.

— А ты тогда пончик. Со сгущенкой, повидлом и вареньем.

— Любишь пончики?

— Терпеть не могу.

— Ах, вот как!

Он легонько куснул меня за плечо. Я в ответ вцепилась зубами в мочку его уха. Не как питбуль, а как беззубый мопс.

— Нежнее, — прошептал Аркадий.

Я сжала зубы. Он легонько пощекотал меня, я захихикала и потеряла бдительность. Бретелька сарафана, не без помощи его рук сползла с моего плеча. Еще немного — и я останусь совсем без прикрытия. Когда мы внезапно проголодались и решили поужинать на палубе, то не стали утруждать себя поиском всех предметов одежды. Аркадий натянул джинсы, мне посчастливилось найти среди хаоса, устроенного нами в каюте, только сарафан. Так что под ним сейчас ничего не было.

Как ни странно, меня это слегка смущало. Да, мой пылкий любовник лицезрел меня в совершенно натуральном виде, и не только лицезрел… Тогда мое затуманенное страстью сознание совершенно позабыло о существовании таких глупых эмоций, как стыд и смущение. А теперь вспомнило. Я вернула бретельку на место и шлепнула Аркадия по руке.

— Эй, что за произвол! — возмутился он.

— Не балуйся за едой, — строго произнесла я.

— Я думал, трапеза окончена.

— А десерт?!

— А про десерт я забыл, — растерялся Аркадий.

Я расхохоталась. Не знаю почему, но мне нравится видеть его растерянным и озадаченным. Видимо, все дело в том, что обычно он излишне самоуверен.

— Как ты мог!

— Ты, правда, способна съесть еще и десерт, моя ватрушечка?

— Вот если бы он был, я бы подумала. А так и говорить не о чем.

На самом деле сейчас даже крошка от торта могла бы привести к непоправимым последствиям. Я бы попросту лопнула, если бы ее съела.

Пока я бегала припудрить носик, остатки нашего пиршества исчезли, на столе появилась бутылка шампанского и ваза с фруктами.

— Десерт, — торжественно объявил Аркадий.

— Скатерть-самобранка — это удобно.

Я устроилась на диване, поджав под себя ноги, Аркадий протянул мне бокал с пузырящимся напитком. Шампанского не хотелось, в голове и так шумело от избытка впечатлений. Я отпила глоток, поставила бокал на стол и свернулась клубочком, положив голову на колени Аркадия.

Яхту еле заметно покачивало, на небе ярко сияли несколько миллиардов звезд, теплый соленый бриз приятно освежал после дневного зноя. У меня было ощущение, что мы совсем одни, где-то посреди бескрайнего мирового океана, вдали от берега, людей и всего того, что составляет привычную суетливую повседневность. Ни в одном месте на суше я не смогла бы испытать подобного. Яхта оказалась идеальным местом для того, чтобы на несколько часов перенестись в другое измерение.

Я чувствовала, что погружаюсь в дрему, но сопротивляться сну не хотелось. Мне было уютно, тепло, спокойно. Наверное, такие же ощущения я испытывала в детстве, засыпая на маминых руках.

После любой, даже самой долгой ночи неизбежно наступает утро. Обычно после безумных ночей утра хмурые, с головной болью, вселенской жаждой и более или менее выраженным раскаянием. Так было и на этот раз. Я не раскаивалась в том, что провела на яхте с Аркадием почти сутки, но мне было стыдно перед дедом, за то, что я сбежала в тот момент, когда ему нужна была моя помощь. А ведь я даже не успела узнать, в чем эта помощь заключается!

— Не хмурься, — сказал Аркадий, который проснулся раньше меня и успел раздобыть пару кружек кофе.

Кофе был очень кстати, но этого было недостаточно для того, чтобы я почувствовала себя свежей и бодрой.

— Ты по утрам всегда такая бука? — не унимался мой пылкий друг, успевший нацепить свою обычную тысячеваттную улыбку.

— Ты этого не узнаешь, — буркнула я и, завернувшись в простыню, выползла на палубу.

Море невыносимо манило меня голубизной и прохладой. Как здорово было бы сейчас окунуться и проплыть пару сотен метров! Мое настроение сразу пришло бы в норму. Но у меня не было купальника, а использовать и так изрядно пострадавшее белье не хотелось. Не возвращаться же потом домой в сарафане на голое тело. А если я нырну в чем мать родила, мое бесстыдство наверняка заметит наша немногочисленная команда.

Хотя… плевать на всех. Ну увидят они из своей рубки, что на волнах колышется нечто без купальника. Вряд ли их из-за этого хватит инфаркт. Небось, еще и не такое видали, раз сдают яхту в аренду разным аморальным типам вроде Аркадия.

Я позволила простыне упасть на палубу и рыбкой скользнула с бортика головой вперед, прорезав водную гладь сложенными ладонями и почти не подняв брызг. Вынырнув, я увидела Аркадия, стягивающего джинсы. Никаких других предметов одежды на нем не было, так что действо слегка напоминало суетливый стриптиз. Его прыжок был не таким безупречным, как мой, он вошел в воду под неправильным углом и поднял тучу брызг. Надеюсь, он ничего себе не отбил.

Я наблюдала за его кульбитами, отплыв от яхты метров на двадцать. Аркадий показался на поверхности и помахал мне рукой. Я помахала в ответ и заняла стартовую позицию. Когда он приблизился, я, успев крикнуть: «Догоняй!», активно заработала конечностями. В прошлый раз наше соревнование было нечестным. Теперь же мы на равных, если не считать того, что у него ноги почти как ласты, минимум сорок пятого размера, и руки загребущие, как лопасти катамарана.

Не то чтобы я отнеслась к нашему соревнованию серьезно, но мне очень не хотелось, чтобы Аркадий меня догнал. Все-таки вода — моя стихия, а он здесь чужак, довольно обидно, когда какой-то сдых плавает лучше регулярно тренирующегося аборигена. Я вырвалась вперед, потому что действовала в несвойственной мне манере: как спринтер, рванула на старте, не экономя силы. Как и следовало ожидать, моего рывка хватило ненадолго, минут через десять я начала выдыхаться. Соперник наступал мне на пятки, но сдаваться я не желала. Ни за что!

Не помню, чтобы я когда-нибудь так уставала от плавания. Утренний заплыв, задумывавшийся как бодрящая альтернатива чашке кофе, превратился в изматывающий марафон. Меня спасало только то, что я немного сбавила темп и выровняла ритм движений и дыхания. Но все равно, чтобы не дать Аркадию вырваться вперед, мне приходилось плыть гораздо быстрее, чем я это обычно делаю. Мне все труднее было грести руками и работать ногами, у меня даже голова немного кружилась от того, что я постоянно ею вертела, делая вдох над поверхностью и выдыхая вниз, в воду.

Когда Аркадий схватил меня за пятку, я дернулась в последний раз, как подстреленная на лету куропатка, перевернулась на спину и раскинула конечности в разные стороны. Надо отдышаться.

Он все-таки меня догнал. Он плавает лучше, хоть я и Русалка. Обидно.

— Убери руки! — завопила я, когда ладони Аркадия накрыли мою грудь.

— Ладно, ладно.

Руки-то он убрал, но теперь на сверхчувствительных, немного выступающих над водой, участках моего тела оказались его губы. Я его утоплю. Нет… пока не буду.

Заниматься тем, чем мы занимались, не имея точки опоры, совсем не просто. Но дельфинам, акулам и китам это удается. А чем мы хуже? Правда, пару раз Аркадий чуть не захлебнулся, задерживаясь под водой дольше, чем позволял запас воздуха в легких, да и у меня не всегда получалось сохранять бдительность и думать о вдохах и выдохах, но в целом мы были не хуже дельфинов. Наверное.

При мысли о том, что еще нужно плыть обратно на яхту, которая так далеко, что кажется игрушечным корабликом, я испустила долгий стон.

— Призываешь морских чудищ? — сострил Аркадий.

— У меня нет сил плыть обратно. Так что я останусь здесь.

Я распласталась на поверхности воды, мне было довольно уютно, почти как на мягком диване. Краем глаза я заметила хаотичное движение по левому борту. Слегка повернув голову, я смогла наблюдать, как Аркадий выполняет интенсивные махи над головой.

— Изображаешь утопающего? Думаешь, нас заметят и придут на помощь?

— Даже не сомневайся. Обязательно придут. Они же должны беспокоиться о своих пассажирах, голышом уплывших за горизонт.

— Они слишком далеко, чтобы нас увидеть.

— У них есть бинокль.

— Что?! Ты хочешь сказать, что они все это время за нами наблюдали?

— Э-э… возможно.

— Тебя это не смущает?

— А тебя смущает?

— Ну… да.

— Мне до ужаса нравится, как ты смущаешься.

— Сейчас я злюсь!

— Тоже неплохо.

Аркадий чмокнул меня в нос и продолжил свои упражнения.

Наши наблюдательные мореплаватели все же заметили и подобрали нас. Первым на борт взобрался Аркадий, нагой, бесстыдный и прекрасный, как Аполлон. Матрос, опустивший трап в воду, остался невозмутим. Я подумала: «Какого черта?» и тоже собралась подняться по трапу. Уверена, ни одна мышца моего лица не дрогнула бы. Я тоже умею быть дерзкой, если надо. Но Аркадий чего-то вдруг засуетился, прогнал матроса и поднял с пола мою простыню.

Я уже настроилась быть беззастенчивой, поэтому простыню проигнорировала и проследовала в каюту в чем мать родила. Все же хорошо, что матрос к тому моменту успел ретироваться.

От места дислокации нашей яхты до города было, по моим предположениям, около пятнадцати морских миль. Время приближалось к вечеру.

— Пора домой, — сказала я Аркадию, развалившемуся в шезлонге на палубе.

К этому моменту мы успели перекусить, отдохнуть, выпить кофе и немного позагорать. Бесцельно жариться на солнце я не люблю, да и беспокойные мысли не давали расслабиться и получать удовольствие. Надо возвращаться.

— А я надеялся, что мы останемся хотя бы до завтра, — произнес Аркадий с несвойственной ему неуверенностью в голосе.

— Не останемся. Хотя ты можешь.

— Один?!

— А что? Отдохнешь, побудешь наедине с собой, поразмышляешь, заглянешь внутрь себя.

— Вот это мне как раз совсем не нужно.

— Что так?

Аркадий неопределенно хмыкнул, поднялся с шезлонга и побрел в сторону рулевой рубки.

Через пару минут яхта пришла в движение. Мы шли вдоль берега, довольно резво. Ветра не было, мотор мощный, ничто не мешало нам оказаться дома через какой-нибудь час. Наш феерический побег от реальности подходил к своему бесславному завершению.

Аркадий, развернувший свой шезлонг лицом к берегу, произнес:

— О, пацаны на Круче рапанов жарят.

Я вгляделась в крошечные фигурки на берегу, у крутого обрыва, сгрудившиеся вокруг тонкой струйки дыма.

— Или мидий, — отозвалась я.

Стоп. Круча. Рапаны. Откуда он все это знает? Кручей это место называют только аборигены, а приготовлением рапанов на костре занимается исключительно местное подрастающее поколение. Как эти слова попали в лексикон рафинированного столичного жителя, видевшего рапана разве что в ризотто?

Я открыла рот, чтобы выпалить пару наводящих вопросов, но молнией пронесшаяся в голове мысль заставила меня снова его захлопнуть. Не надо ни о чем спрашивать. Не надо пытаться узнать его получше. Мы навсегда расстанемся ровно через три дня. Я закрыла глаза, как будто это могло чем-то помочь.

— Что скажешь деду? — поинтересовался Аркадий через несколько минут.

— А тебе какая разница? — огрызнулась я.

— Грубишь.

— Да.

— Что-то не так?

— Все восхитительно.

Мне все еще не хотелось открывать глаза.

Я слышала, как скрипнул шезлонг Аркадия, потом почувствовала, как он опустился на палубу рядом со мной. Его рука накрыла мою ладонь. Мне одновременно хотелось и не хотелось ее стряхнуть.

— Надеюсь, у тебя не будет из-за меня неприятностей.

Я все же оставила свою руку там, где она была.

— Я большая девочка, справлюсь.

— Что-нибудь придумаешь?

— Нет! — я не смогла скрыть раздражение в голосе. — Не буду я ничего придумывать. Наломала дров — подставляй шею. Не так ли? Терпеть не могу врать и изворачиваться.

Я открыла глаза. Выражение лица Аркадия, совершенно не соответствующее нашей, хоть и слегка напряженной, но все же вполне безобидной беседе, потрясло меня до глубины души. Он выглядел каким-то пришибленным, даже жалким, как пес, которого выгнали из дома, дав пинка напоследок. От его обычной дерзкой самоуверенности не осталось и следа. Что с ним такое? Вроде бы я не говорила ничего настолько ядовитого…

Заметив мой взгляд, Аркадий мгновенно убрал с лица озадачившие меня эмоции. Я даже начала сомневаться, что действительно все это видела. Он улыбнулся, оскалив два ряда превосходных белоснежных зубов, и потянул меня за руку. Я немного посопротивлялась, но все же соскользнула с шезлонга, и мы стали барахтаться на палубе, как два беззаботных жизнерадостных щенка.