В реальности горнолыжный курорт выглядел даже лучше, чем на фотографиях. Марьяна восторженно разглядывала невероятной высоты горы, вершины которых терялись где-то в облаках, быструю речку, обрамленную элегантной новой набережной, многочисленные гостиницы и кафе, составляющие единый архитектурный ансамбль, гармоничный и при этом достаточно разнообразный.

— Да тут просто обалденно! — воскликнула она, когда они выбрались из такси.

— Да, — кивнул Роман, с видом старожила. — Местечко что надо.

— Эй, а почему ты так странно ходишь? — Марьяна заметила, что брат, везущий ее чемодан, переваливается с боку на бок, как беременная утка.

— Посмотрим, как ты будешь ходить через пару дней почти непрерывного катания.

— Что, мышцы болят? Это потому что ты в спортзал не ходишь. А я тебя предупреждала. Заплыл жиром, как…

— Не рекомендую продолжать, — угрожающе произнес Ромка. — Иначе через секунду будешь торчать вверх ногами из ближайшего сугроба.

— Всю дорогу об этом мечтала, — с восторгом произнесла Марьяна, нежно оглядывая сугробы на газонах возле отеля.

— Если бы не мои больные мышцы…

— Эх ты, развалина, — фыркнула девушка и, схватив пригоршню мягкого пушистого снега, подбросила его вверх.

Входя в номер, Марьяна ожидала, что в дверях на нее, как это всегда бывало, ураганом налетит Кирилл, но ее ждал сюрприз. Молодой человек сдержанно поздоровался и продефилировал из одного угла огромной гостиной в другой, демонстрируя глянцевый белый шлем, настоящие горнолыжные очки, огромные перчатки и наколенники. Изящество его походки немного портили тяжелые лыжные ботинки, но любящая тетя все равно оценила представшую ее глазам картину.

— Не может быть! — воскликнула она. — Что это за чемпион тут разгуливает? Откуда он взялся? Видимо, пришел в гости… После того, как завоевал все медали. А где же мой любимый племянник Кирилл?

— Это же я! — завопил малыш, довольный произведенным эффектом. — Он сорвал с себя шлем и бросился в объятия Марьяны.

Она закружила его по комнате.

— Ты что, уже катаешься на лыжах? Сам? И без меня? Я тоже хочу!

— Я знаешь, вчера как упал! У меня во-от такая шишка была на лбу. Бабушка сказала: больше не пущу. А дедушка сказал: не плачь, казак, атаманом будешь. А я и не плакал совсем.

— Больно было?

— Ни капельки. А теперь мне шлем купили. Видела?

— Видела. Сейчас я переоденусь, и пойдем в снегу валяться.

— Валяться? А на лыжах ты не будешь, что ли? Смотреть, как я катаюсь.

— Буду, конечно. Только давай сначала поваляемся. Мне очень хочется.

— Ну, тогда ладно, — согласился Кирилл.

Канатная дорога работала до семи вечера, а когда Марьяна приехала, было уже четыре, поэтому спортивную программу было решено отложить на следующий день. Девушка заметила, что семья восприняла известие о вечернем отдыхе с энтузиазмом.

— Они тут за два дня так накатались, что еле ходят, — сказала мама. — А отец вчера кубарем с горы летел, я думала, у меня сердце остановится. Чудом ничего не сломал.

— Это полная ерунда, — отозвался папа, восседавший с газетой у телевизора. — Я падал технически правильно, был сгруппирован и контролировал процесс.

— Видела, как ты его контролировал. Лыжи в одну сторону, палки — в другую.

— Да так и должно быть! Лыжи отстегиваются во избежание травм. А палки я сам выбросил, они мне только мешали. И хватит об этом. В следующий раз буду падать подальше от твоих глаз.

— А можно вообще не падать?

— Можно. Но пока не получается.

— А что, страшные здесь горки? — спросила Марьяна.

— Ужас, — ответила мама. — С одной стороны пропасть, с другой — обрыв.

— Супер, — сказал Ромка. — Нигде еще таких трасс не видел.

— Разные есть, — добавила Катя. — И простые, и жутко сложные. Я пока на зеленых катаюсь, пару раз на синих попробовала. Полный восторг. Завтра сама увидишь.

После плотного ужина в ресторане гостиницы, где Кирилл удивил всех примерным поведением, семья поднялась в апартаменты, располагавшиеся на восьмом этаже. Катя пошла укладывать Кирилла, который начал засыпать еще за десертом, мама решила принять ванну, а отец и сын в одинаковых позах дремали на диване у телевизора, синхронно похрапывая.

Марьяна постояла у окна гостиной, понаблюдала за полетом снежинок в желтом свете фонарей и поняла, что находиться в этом сонном царстве для нее просто невыносимо. Понятно, что они устали, но она-то только приехала и полна сил. Раз лыжи сегодня недоступны, она пойдет на каток. Распотрошив чемодан, она разложила одежду по полочкам большого шкафа в своей комнате, надела лыжный костюм, варежки, меховые ботинки и, никем не замеченная, вышла из номера.

Настроение у нее было приподнятое, прямо-таки новогоднее, хотя Новый год прошел месяц назад. Но тогда не было такого почти сказочного снегопада, таких пушистых зеленых елочек и такой праздничной, и в то же время удивительно уютной атмосферы. Из кафе, сверкающих разноцветными огоньками, доносилась негромкая музыка, в том, мимо которого сейчас проходила Марьяна, был виден огромный пылающий камин, возле него стояли столики с мягкими диванами. По набережной прогуливались люди в лыжных костюмах, и все как один выглядели удивительно счастливыми. Она тоже улыбалась, направляясь к зданию с огромной надписью «Каток».

На коньках Марьяна каталась хорошо, не то что на лыжах. Завтра она наверняка будет летать со склонов кубарем похлеще папы, но зато сегодня можно расслабиться и получать удовольствие. Она надела белые фигурные коньки и вышла на лед. Народу на катке было не очень много, места хватало всем, и девушка легко заскользила, на ходу вспоминая как делать повороты, крутиться вокруг своей оси и двигаться назад. Марьяна чувствовала себя парящей ласточкой, в отличие от большинства посетителей катка, которые жались к бортикам или неуверенно переставляли ноги в центре, пытаясь повторять движения, виденные по телевизору.

А вот и новые посетители. Ну конечно, три мушкетера во главе с Арамисом. Марьяна даже не сомневалась, что они рано или поздно встретятся, курорт-то совсем небольшой, но не думала, что сегодня. Они выехали на лед плечом к плечу, и вскоре девушка поняла причину такого странного способа катания. Тот, кто находится в середине, передвигаться на коньках практически не мог. И, когда его товарищи разъехались в разные стороны, беспорядочно замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Марьяна негромко рассмеялась и помчалась в его сторону, набирая скорость.

Арамис, а это был он, выглядел как щенок, выбежавший на паркет: конечности предательски разъезжались, хотя он изо всех сил старался держать их рядом друг с другом.

— Это тебе не сноуборд, — крикнула Марьяна, пролетев мимо и немного притормозив на ходу.

Молодой человек от неожиданности потерял равновесие и плюхнулся на лед пятой точкой.

— Вставай! — Марьяна подъехала к нему и подала руку.

— Привет, — Арамис улыбался, держал ее за руку и, похоже, подниматься и не думал. — Ты одна?

— Ага. Мои все спят.

— Даже брат?

— Брат вообще еле передвигается после двух дней интенсивного катания. А чего ты так интересуешься моим братом?

— Да я не…

— И куда вы так неожиданно испарились в аэропорту?

— Да мы не испарились, просто… Лосю показалось, что кто-то тащит наши сноуборды, ну мы и ринулись их спасать. Оказалось — ложная тревога.

— Брось его, — сказал подъехавший Лось. — Пусть отдыхает.

— Правильно, — поддержал его Кузя. — Он безнадежен. Не отличает правую ногу от левой.

— Вставай, — повторила Марьяна и дернула Арамиса за руку. — Холодно.

— Я встану, как только вы дадите мне алгоритм. Я не знаю, как вставать с этими штуками на ногах. — Он указал на коньки.

— Сначала переворачиваешься пятой точкой к верху, потом встаешь на колени. Потом, держась за лед, ставишь по очереди коньки на лезвия и медленно выпрямляешь ноги. А уж потом принимаешь вертикальное положение.

— Понял.

Арамис выполнил озвученную последовательность действий и через пару секунд оказался рядом с Марьяной.

— У тебя что, в детстве коньков не было? — спросила девушка.

— Не было. Я на юге жил.

— Все с тобой ясно. А как же ты сноуборд освоил?

— Это же совсем другое дело. Почти как скейт или серфинг.

— Я тебя научу, — сказала Марьяна.

— Правда? — воодушевился Арамис. — А то эти обормоты только издеваются.

— Вот, смотри. Сначала скользишь на одной ноге, потом переносишь вес на другую. Колени согнуты, корпус наклонен вперед…

Арамис старательно повторял все движения.

— Я чувствую себя очень странно, когда называю тебя Арамисом, — произнесла Марьяна.

Она остановилась у бортика, где последние пятнадцать минут стоял, как приклеенный, ее ученик и отказывался выходить на лед. Он только восхищенно хлопал глазами, наблюдая за легкими и изящными движениями Марьяны. Коньки как будто сами несли ее по льду, она не прилагала ни малейших усилий.

— Почему это? — спросил он.

— Какое-то нечеловеческое имя. Как тебя зовут на самом деле?

— Ты, в виде исключения, можешь звать меня Сеня. Хотя вообще-то я никому этого не позволяю.

— Я польщена. Сеня. Хорошо. Просто и понятно.

— А я… Можно я буду звать тебя Марьяна, а не Марьяна Викторовна?

— Ты меня так и зовешь!

— Но я же без разрешения. Пусть все будет официально.

— Ладно. Официально разрешаю тебе звать меня Марьяна. Но ни в коем случае не Маша.

— Я помню.

— Давай еще кружок. У тебя уже лучше получается.

— Думаешь? — с надеждой спросил Сеня, ноги которого, действительно, уже не так разъезжались, как в начале, но все еще выписывали очень далекие от фигурного катания кренделя.

Марьяна взяла его руку и потащила за собой. Он согнулся и напряженно перебирал ногами, как огромный краб. Девушка с трудом удерживалась от смеха, но понимала, что такая реакция не прибавит уверенности ее подопечному. А ведь он так старается! Она подумала, что из нее бы получилась хорошая учительница, терпеливая и уравновешенная. Ее не капли не раздражало то, что Сеня никак не мог уловить, каким образом нужно переставлять ноги и переносить на них вес тела.

— Жаль, что тут не идет снег, — сказала Марьяна и посмотрела на теряющуюся в вышине крышу. У катка не было стен, но крыша, закрывающая днем лед от лучей яркого солнца, присутствовала. А еще здесь были ряды сидений для зрителей, в центре которых она недавно видела Кузю и Лося. Но теперь их нигде не было.

— Ты не устала? — спросил Сеня.

— Я — нет. А ты устал.

— Ни капельки.

— Да ладно. Я же вижу. У тебя ноги скоро в узел завяжутся. Пойдем лучше прогуляемся. Проводишь меня до гостиницы.

— Ура, — с облегчением выдохнул Сеня.

— А, может, зайдем куда-нибудь? Выпьем по бокалу глинтвейна? Я тут знаю одно местечко…

Марьяна с сомнением посмотрела на своего провожатого. Свидание с ним точно не входило в ее планы. Но кто говорит о свидании? Ни о чем подобном не было и речи. А выпить согревающего глинтвейна после интенсивных упражнений на катке — самое то.

— Так ты здесь не в первый раз? — спросила она.

— В третий. Или четвертый, не помню уже.

— Здесь волшебно. Как в сказке. И тишина такая… Хоть и слышно музыку вдалеке, все равно такое ощущение, что тихо. Странно, правда?

— Это из-за снега.

— Да… В городе такого снега не бывает.

Марьяна запрокинула голову вверх и поймала губами снежинку.

Все-таки это было похоже на свидание. То есть сначала не было: Сеня привел ее в то самое кафе с камином, мимо которого она недавно проходила, усадил за столик в самом дальнем углу, заказал глинтвейн, потом еще… Потом они поняли, что страшно проголодались и съели по большому куску мяса с овощами. Выбрали десерт. Выпили еще по глинтвейну и попросили принести большой чайник чая.

И все это время их оживленная беседа не прерывалась практически ни на секунду. Марьяна нашла в лице нового знакомого заинтересованного слушателя и в приступе вдохновения, которые с ней иногда случались после бокала вина, описывала ему необычные туристические туры, которые придумывала на досуге. Она рассказала о своей заветной мечте слетать в Антарктиду и организовать там необычный маршрут для всех любителей экстремального отдыха. Потом перешла к идее гастрономических поездок в Италию, Францию, Японию и другие страны. Своей очереди ждали описания тура для маленьких принцесс — по замкам Австрии и Венгрии, оздоровительные путешествия в Индию, сталкинг по заброшенным городам и многое другое.

Сеня внимал ее речам с восторгом, перебивал только для того, чтобы уточнить какую-нибудь деталь и вообще был идеальным собеседником. Но все же к моменту, когда в чайнике закончился чай, Марьяна поняла, что ее одолевает зевота, и, если она немедленно не отправится в постель, то может уснуть прямо здесь.

— Все, — сказала она.

— Как — все? — удивился Сеня. — Ты же говорила, у тебя миллион идей.

— Так оно и есть. Но сейчас я их тебе рассказать не могу.

— Почему?

— Засыпаю. Только хорошее воспитание удерживает меня от того, чтобы растянуться прямо на этом диванчике и мирно захрапеть.

— Так наплюй на него, — посоветовал молодой человек.

— На кого?

— Да на воспитание. Спи.

— Вот еще. Давай собираться. Свистни официанту, что мы уходим.

Марьяна была твердо намерена оплатить половину счета — не хватало еще грабить бедного студента! Но студент оказался твердым в своих принципах.

— Я не бедствую, — сказал он. — И еще никогда в жизни не позволял платить девушке, которую пригласил в ресторан.

— Так то — девушке, — сонно пробормотала Марьяна. — А я-то не девушка.

— Да ну? — искренне удивился Сеня. — Хочешь сказать, что ты парень?

— Я имела в виду, что я не девушка в этом смысле… Не запутывай меня. Ну ты понял, что я хотела сказать.

— Не могу даже представить. Но уверен, что по поводу твоего пола не ошибся.

На улице всю сонливость Марьяны как рукой сняло. Вечер был замечательный. Снежинки тихо падали на белые тротуары, на крыши домов и скамейки, уже покрытые пушистым одеялом, кружились в ореоле фонарей и ложились на подставленные им ладони. Они шли медленно по тихой, как будто зачарованной улице, молчали и почему-то держались за руки.

— Ну вот, — сказала Марьяна, когда они дошли до ее гостиницы. — Здесь я живу.

— А где твое окно? — спросил Сеня.

— На восьмом этаже. — Она задрала голову и стала сосредоточено считать окна. — Наверное вон то, третье от угла. Темное. Или нет. Четвертое. Третье — это детская, там обитает мой племянник.

В этот момент небо над ней качнулось, а земля под ногами потеряла устойчивость. От падения ее удержали крепкие руки, обхватившие талию, но голова все равно продолжала кружиться, потому что это был невероятно нежный, невероятно пылкий и невероятно долгий поцелуй. А, главное, — невероятно неожиданный.

— Ты… Я… — пробормотала Марьяна, когда ее дыхание вернулось в норму. — Что ты делаешь?! — Она попыталась вложить в этот возглас максимум возмущения.

— Только не говори, что тебе не понравилось, — прошептал ей в самое ухо хриплый голос.

— Не понравилось. Отпусти меня.

— Не отпущу, — Сеня еще крепче сжал ее в объятиях.

— Отпусти, — повторила она, но уже не так яростно. — Я не собиралась… — начала она.

— И я не собирался. Просто ты… не оставила мне выбора.

— Я?!

— Я же не железный. А ты на меня так смотрела…

— Я?!

— Да я шучу. Всегда начинаю шутить, когда сильно смущаюсь.

— Сеня. Давай я пойду спать. Это все как-то слишком.

— Хорошо. Иди. А я останусь здесь и буду всю ночь вздыхать под твоим окном. Может, даже серенады начну петь.

— А, может, я ошиблась, и мое окно совсем с другой стороны?

Марьяна рассмеялась, высвободилась из его объятий и скрылась за спасительными дверями гостиницы. Поднимаясь в лифте, она чувствовала, что ее сердце бьется в бешеном ритме. И ей почему-то хочется сделать что-нибудь эдакое… то ли подпрыгнуть, то ли просто воспарить над землей. Это же просто какое-то сумасшествие. Нет, она точно сошла с ума. Или он. Или они оба.

Подойдя в темноте к окну своей комнаты, Марьяна увидела, что Сеня все так же стоит возле фонаря, где она его оставила, и смотрит вверх. Она включила свет и помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ. Раздеваясь в ванной, девушка увидела в зеркале свое раскрасневшееся лицо с застывшей на нем мечтательной улыбкой. Она попыталась придать лицу серьезное выражение, но у нее ничего не получилось. Улыбка не хотела сходить с ее уст.

— Это сумасшествие, — произнесла она вслух и включила душ.

Оказавшись в комнате, Марьяна снова подошла к окну и снова увидела там Сеню. Он стоял, прислонившись к фонарю, и смотрел вверх. Вокруг него кружился хоровод снежинок, улица была абсолютно пуста. Марьяна почему-то подумала, что запомнит эту картину надолго, может, даже на всю жизнь. Так же как этот нежный-снежный поцелуй… Она смотрела на него, он — на нее. Между ними было толстое стекло, десятки метров и — мощное притяжение, которое ощущалось физически.

«Он, наверное, замерз, — подумала Марьяна. — Глупый. Зачем он здесь стоит?»

Она помахала ему рукой. Он сделал тоже самое. Она с помощью жестов попыталась объяснить ему, чтобы он шел спать. Он пожал плечами и развел руки в стороны. Неужели не понятно? Она еще раз изобразила, как он уходит и ложится спать. Сеня кивнул и пошел, постоянно останавливаясь и оглядываясь. Марьяна дождалась момента, когда он скрылся из виду, и только после этого выключила свет и юркнула в постель.

В ее голове царил полный кавардак, она не знала, что происходит, и что обо всем этом думать. Приготовившись хорошенько поразмыслить и попытаться разложить все по полочкам, она мгновенно уснула.