Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

 

Пролог

Житель небес, что обладал тремя силами – любовью, прощением и добром, и сам пребывал в незримом сиянии, от которого и назвали его Лучезарный. Обратил взор свой на этот мир, и увидел красоту его, и тех, кто живет в нем. И решил он спасти этот мир от власти демонов, которые прибирали к себе души людей. И наслал на мир весь благодать свою.

Но долго ли люди смогут покоиться в ней, как долго они не оскорбят взора Лучезарного, и не предадут его дара. Не выдержав безверия и творимого людьми зла, огорчился Лучезарный.

Мало осталось людей, способных управлять своими желаниями, своей судьбой, все больше тех, кто не зная себя, поддается искушениям и смерти, которая не освободит его от желаний и кары за сотворенное зло. Предали люди благодать Лучезарного, поменяв благодать его на дары демонов, поменяв свободу на рабство.

И уже пропала свобода, что была у людей до этого, и забыли люди радость и покой. Затмился взор Лучезарного, не вытерпев предательства. Не понимая, как свободу и благодать можно поменять на временное и ненужное. И услышал я глас его.

– Спасайтесь сами!

Но не проклял он людей, не оставил своего решения. И смотрел, как предают его, не творя добро, а совершая зло, укрепляя власть демонов. Но не оставил он своей воли и дал людям любовь, чтобы те любили и жили. Но не приняли люди дар божественный. И затмили взор Лучезарного слезы, и сказал он:

– Страдать будете.

Но не вняли голосу его люди. И даровал Лучезарный силу свою – добро, но и этот дар не приняли люди. И тогда безмолвно дал он последний свой дар, какой только мог дать – жизнь свою и свет, что отличает людей от ангелов, небожителей. Но не был принят и этот дар, только некоторые увидели его, но было их немного.

– Пощади, не их вина. Просил я Лучезарного.

– Не всех смогу простить. Гнев свой не могу унять.

– Прости их, еще прошу, не карай их за слепоту, а гнев свой во мне оставь.

– Ты гнев мой, иди.

Так принял я судьбу свою, но гнев что мной был принят, утешал я прощением своим. И знал я, что нет больше счастья для меня в том мире. И нет больше для меня судьбы другой, кроме как проявлять гнев Его. На кого гнев Его падет, к тому и я приду, неся свою судьбу с собой.

И больше не видел я свободы и радости среди людей, никто из полубогов не насылал благодати своей на этот мир, никто не осмеливался взор свой сюда направить. И закрыли тучи небо, и хаос ворвался в мир. И взмолился я к нему.

– Прости их и карай меня одного, как их всех.

Но не внял он мольбе моей и не остановил хаос. И приходили демоны, и даровали людям власть, и не было ей границы. И не оставалось в людях ничего человеческого. Но не мог я смотреть на это, и отдал силу свою, что была бессмертием, и остановил этим демонов. И ушли демоны в миры свои бессмертные, чтобы править там вечно. И кончился хаос, и вновь услышал я глас Его.

– За сострадание твое дарую людям веру. И гнев, что мог ты на себя принять теперь с тобой. А теперь иди, отдавший бессмертие, к людям и спасай их.

И вновь увидел свет я, и понял, что стал человеком, и власть имею над силой земли и гнев Его во мне. Сам же Лучезарный, хоть его и не было, но был он. Силы свои получал из веры и любви человеческой, а если не было этого, то и самого Лучезарного не было.

А как поверят люди в свет его и любить будут, когда зло могут остановить не только в себе, но и в других, тогда и вернется сила к Лучезарному, и будет он светом своим и добром все миры озарять.

 

Священные пещеры

Долгое падение никуда. Темнота кругом и более ничего. Не существовало пространства и времени. Только ощущение движения, это все что я осознавал, все, что я знал и чем жил. Потом я почувствовал резкую боль и шок.

Новое и непонятное чувство. Не было той свободы, той естественной безграничности, в которой я жил. Казалось, меня заперли, отняв все, оставив только лишь маленький кусок пространства, из которого я уже не мог выбраться.

Боль пронизывала мое сознание, – оживали нервные клетки моего тела, в котором я только что появился.

Через некоторое время я смог открыть глаза и немного чувствовал тело, в котором мне было все еще необычно, боль понемногу утихала.

Темнота и тишина окружали меня, но теперь пространство и время явно существовали. Я уже не мог передвигаться со скоростью мысли, я стал человеком.

Я вернулся в тело, которое оставил в этом мире много веков назад.

Сейчас я мог покинуть его, если что-нибудь будет не так. Одна моя мысль, и меня пронзило озарение – всё пути назад нет. Теперь я уже не смогу покинуть этот мир, смерть – это ворота в другой мир, но после смерти я уже буду другим и никогда не вернусь обратно в мир лучезарных полубогов.

* * *

После озарения я потерял сознание, значит, первый шаг был удачным. Когда я очнусь, организм заработает, как часы, это тело не могло быть больным. А пока моё сознание впитывало информацию о том мире, в котором я очутился.

А потом увидел сон. Конечно, бывают намного более приятные видения и более реальные. Но я был рад, значит, все прошло на самом деле хорошо, я стал человеком, самое трудное было позади, дальше каждый мой шаг или действие зависели только от меня.

– Прощай, но приходи, я буду ждать тебя, даже если ты вернешься другим, все равно приходи.

– Я вернусь, как только сделаю все что можно. Прощай.

Таково было моё прощание с самым дорогим мне существом из мира Лучезарного, божественной и веселой эльфиной Юйюй.

А также с миром небожителей, таким непохожим на мир людей, в котором я сейчас оказался.

Я уже слышал стук сердца и знал, что в моих венах течет кровь. Движения были слабыми, рукой я нащупал продолговатый предмет, он был тяжелым, и я с трудом смог выкопать его из сыпучей земли. Больше я ничего не обнаружил, темнота пугала своей неизвестностью, я ничего не видел.

Пещера была маленькой, выхода я не нашел, возможно, его засыпало, двигаться очень не хотелось, но в то же время мне нельзя было медлить. Еще раз обследовав всю пещеру на ощупь, я решил, что продолговатый предмет является знаком и должен указывать на выход.

Я начал копать землю отросшими ногтями, в том направлении, куда он указывал. Земля была сухой и легко рассыпалась, я легко пробил большую дыру в другую пещеру. Тут же я почувствовал дуновение ветра, едва заметное. Взяв знак с собой, я пролез через узкое отверстие, попав в более широкую пещеру.

Я был подобен насекомому, каждое движение которого не было лишним, а каждое знание единственным. Я хорошо знал, в каком направлении выход, и что делать, чтобы его найти. Блуждал некоторое время в темном лабиринте узких пещер.

В очередной раз, оказавшись у земляной стены, я уже не мог прорыть ее руками, земля была сырой. Пришлось пробивать себе путь продолговатым предметом, с третьего удара он ушел в стену, я выпустил его из рук. Свежая струя воздуха ударила в моё лицо. Разрыв руками лаз, я выбрался из пещеры.

Темная и безлунная ночь встретила меня еще не знакомыми звуками и видами этого мира. От слабости я не мог подняться, прополз немного вперед и упал, встретив лицом что-то холодное и мокрое – вода. Обезвоженный сухой организм нуждался в ней, я с головой погрузился в приятную прохладу и начал понимать, как приятно быть человеком. Я пил и пил, лишь иногда поднимая голову, чтобы сделать глоток живительного воздуха. Напившись, я уснул прямо в воде, ощущая, как тело впитывает воду, словно губка, становясь наполненным жизнью и силой. Голова лежала на мелкой гальке.

Утреннее солнце радовало и приятно грело, воздух был наполнен ароматами, все в этом мире мне казалось прекрасным и удивительным. Я не отходил далеко от воды, все время чувствуя жажду. Еда мне понадобится только через несколько дней, когда организм выйдет из многолетней спячки. Моё худое и немного согнутое тело еще не выпрямилось, я мог с трудом двигаться.

Я осматривал мир впервые, здесь мне суждено прожить довольно долго. Мне он понравился: чистое и глубокое небо, прохладная вода и теплое солнце. Все это казалось знакомым и приятным.

Осматривая себя, я увидел серое и морщинистое тело – кожа и кости, длинные волосы. Но это было временно, потом тело нальется жизнью и силой. И я уже ничем не буду отличаться от других людей.

Место, в котором я находился, было труднодоступным для них. Тайна моего появления должна остаться со мной навсегда.

Мой взгляд упал на продолговатый предмет. Он лежал на земле. Я с трудом поднял его, когда я понял что это, из моей груди вырвался тихий стон ужаса и изумления. Это был меч – орудие убийства. Все вокруг меня перевернулось, душа завыла страхом боли, все прекрасное и невинное, которое я увидел в этом мире, моментально пропало.

«Свою судьбу – «проклятие» – бери с собой», – прочитал я надпись, сделанную на рукоятке меча. Значит, меч я должен был взять с собой, но зачем он мне нужен, неужели мне придется убивать. От этой мысли мне стало нехорошо. Я покинул мир лучезарных богов с одной целью, помогать людям. Но неужели для этого я должен убивать их? Я надолго задумался, жизнь человека была священной, как и любого живого существа. Мир, в котором я оказался, нуждался в помощи, демоны захватывали его все больше и больше. Порабощая души людей. Чтобы спасти их и этот мир я пришел. Но кто же мог подумать, что мне придется убивать? Пути назад не было, убив себя, я никогда не вернусь обратно, в мир небожителей. Каждый свой шаг можно сделать только однажды и нельзя вернуться обратно.

* * *

В тягостных размышлениях я ушел в нирвану, тело пребывало в оцепенении.

На третий день я увидел человека. Он появился из тумана, который окутывал пещеры. Это был служитель, он смотрел за священными пещерами.

– Я приветствую вас, – сказал он с почтенным выражением. – В этот день мне велено принести сюда одежду и еду.

Он положил мешок на землю, поклонился мне и ушел. Меня это удивило, значит, люди обо мне знают? И знали, когда я приду в этот мир, но почему он так быстро ушел. Я даже не успел поговорить с ним.

В мешке я нашел одежду и еду. Поев немного, я оделся. Конусообразная широкополая шляпа, которая защищала от ветра и солнца. Удобные мягкие сапоги, свободные штаны, рубаха из грубой ткани и темная длинная накидка. Вот вся моя одежда, она показалась мне странной, но удобной.

Моё тело постепенно наливалось силой, становясь все крепче и плотней. Я гулял неподалеку от озера, дальше мне нельзя было уходить.

Каждое утро из тумана появлялся человек, он приносил мне еду, но никогда больше не разговаривал со мной. Для него это было табу. Он кланялся и уходил.

Где-то здесь живут служители, особой группой. Они из поколения в поколение передают знания о пещерах. Это люди, посвятившие себя служению небожителям. Вряд ли кто-нибудь из них смог близко подойти к пещерам, только избранные могли войти в пещеры раз в полугодие, чтобы осмотреть сами пещеры, но они никогда не видели ни тех, кто был в пещерах, ни тех, кто вышел из них. В прошлой своей жизни я встречался с ними. Несколько человек заблудились в снежных горах. Я показал им, как вернуться обратно, им удалось передать своим потомкам, знание о том, что в глухих и высоких горах живут люди. Так появились служители пещер, с начала они нашли оазис, а потом и пещеры. А так же наскальные рисунки, которые рисовал Лань, передавая в рисунках и символах свои знания.

Их служение пещерам и оазису не прошло даром. Через много поколений они так же будут служить пещерам, даже в том случае, если помощь пещер не понадобится. Их самоотверженность спасет мир, а нелегкая жизнь может быть примером для многих. Ни одна утеха жизни не прельщает их, служение есть жизнь, бескорыстная молитва – отдых.

Когда я покину это место, они запишут все на древнем языке, не будут ждать чуда, продолжая преданно служить безмолвным пещерам и своей вере.

* * *

Через несколько дней я ощутил свой дар небожителя. Энергия земли была со мной, и я мог управлять ей. Значит, для борьбы с демонами у меня будет мощное оружие. Меч был не только оружием, но и проводником для энергии земли.

* * *

Мне все больше и больше хотелось двигаться, тело приобретало все большую гибкость и наливалось силой. Я тренировался, поднимая камни и упражняясь с мечом, тренируя свое тело.

С каждым днем чувствовал все большую решимость, уверенность и силу. Сильнейшие потоки энергии проходили сквозь меня, наполняя меня энергией жизни. Я научился управлять энергией земли, чувствовать, видеть ее, и управлять ей.

* * *

Однажды, мне захотелось застать служителя пещер, врасплох и поговорить с ним, чтобы отблагодарить. Я спрятался на дереве, мимо которого он проходил. Но человек в этот раз обошел дерево, положил узел с едой на место. И ушел в противоположном направлении от меня. Он меня не видел, но чувствовал.

На следующий день я хотел подавить его волю, чтобы он не мог уйти от меня. Он сопротивлялся изо всех сил. Я пытался заставить его не уходить, но он шел, каждый шаг давался ему с великим трудом. Ему проще было повернуть ко мне, нежели идти дальше. Но он упорно шел вперед. В этот момент я проникся уважением к этому человеку, он отдавал все свои силы физические и душевные, боролся из последних сил, но не сдался. Я мог еще надавить на него, но не стал – это могло сломать его личность. В знак уважения я передал ему силу, которая принесет ему здоровье и долголетие. Человек распрямился и пошел своей дорогой, даже не обернувшись и не затаив зла.

Но если такие люди живут в этом мире, то почему он оказался в опасности? Подумал я.

Кто – то из демонов дарует людям власть над стихиями природы. Цена такого дара велика. Кто – то из людей получает власть над стихией огня, кто-то над стихией воды или ветра, избранные повелители, сами того не зная, своей властью приближают этот мир к хаосу и уничтожению.

Я мог управлять энергией земли, чтобы бороться с другими повелителями, которые применят свою власть во зло.

Я не был человеком, но выглядел, как человек, я пришел в этот мир, чтобы избранные, которым была передана власть над стихиями природы, не успели применить ее во зло, привнести в этот мир хаос, и тогда демоны могут погубить и пожрать души живущих людей.

* * *

На следующий день я сам с великим почетом поклонился служителю, это его весьма удивило. Он принес пустой узел, это означало, что мне пора покинуть это место. Теперь здесь меня не будут кормить, а моё пребывание здесь может быть губительным. Служитель поклонился мне и ушел.

 

В путь

Дальнейшая моя судьба была в моих руках. Каждый мой шаг и поступок, каждая моя мысль и действие влияли на то, смогу я помочь этому миру или нет. И как я встречу свою смерть, как победитель или как побежденный.

* * *

Горы казались мне бесконечными, я шел по еле заметной тропе, она вела к селению служителей. В само селение я не стал заходить и обошел его стороной.

Мое появление там, могло порушить многовековой порядок.

Само селение я видел издалека. В небольшом ущелье стоял монастырь из серо-желтого камня. Само здание было небольшим, я знал, что чуть дальше в горах есть еще и закрытый монастырь. Попасть туда очень трудно, и сам путь до него считается испытанием. Не только его, но и другие испытания выдержало всего несколько десятков человек, которые там жили. У всех у них были определенные способности. По своему велению они могли покидать свои тела, путешествовать по другим мирам и измерениям. В их воле было и то: возвращаться в свое тело или оставаться вне его. Само тело сохранялось на протяжении многих веков, каменное и сухое, оно ожидало своего хозяина, если он не пожелал возвращаться обратно. В одно из таких тал пришел я.

* * *

Мне предстоял долгий путь. Покинуть горы, заснеженные верхушки которых ослепляли, было довольно трудно. Я знал направление, по которому мне следует идти. Там впереди стояли две горы, между ними пролегал единственный путь, выводящий из полукольца гор. Небольшое плато, по которому я сейчас шел, плавно поднималось вверх. Ночью я уже чувствовал холод и величие гор. Своим величественным молчанием они гордо высились над остальным миром, ничто не могло поколебать их спокойствие.

Здесь я прочувствовал энергию земли, земля была живой, но ее жизнь протекала совсем по другим законам. В ее недрах происходило развитие, но это развитие не было заметно для человека, слишком коротка была его жизнь. Своим внутренним взором я видел ее жизнь. Знал, происходит с землей, и так же хорошо видел, что лежит в ней. Земля обладала мощной энергией, как материальной, так и энергетической. В ее недрах бурлили огненные реки, происходило движение огромных масс, так же были и пустоты. Я все мог это видеть своим внутренним зрением. Но, самое главное я мог управлять энергией, которую вырабатывал этот огромный организм. Я погрузился в единение с энергией земли. Она питала не только моё тело, но и духовные силы.

Так я мог пройти очень долго и без остановок. Темная накидка хорошо согревала и закрывала лицо и глаза от ветра и солнца. Меч висел под накидкой за спиной.

Я очнулся только когда начался спуск. Внизу виднелась долина, изумрудные луга были обширны, и с каждым шагом становилось все теплее. Спустившись в долину, я доел остатки еды и лег на траву, мой путь продолжался пять дней. И сейчас мне надо было основательно отдохнуть.

 

Начало пути

– Ты покинул священные горы. Но помни, этот мир очень жесток, в нем идет борьба добра и зла. Многие люди думают, что так было всегда. Но до начала времен не было этой борьбы, мирно существовали добро и зло, разрушение и созидание. Тьма не хотела поглотить свет, а свет не ослеплял тьму. Сделай все, чтобы остановить эту борьбу. Тогда добро будет добрым, а зло не будет причинять вреда добру.

Я проснулся, голос звучащий во сне, запомнился. Его нельзя было назвать только голосом отца или матери, творца или разрушителя, нечто большее и необъяснимое, безумно близкое.

Солнце только начало восходить, смена дня и ночи, света и тьмы, вот их мирное сосуществование. Но что же пробудило их к борьбе? Я надеялся на то, что день и ночь не будут бороться между собой.

* * *

К вечеру я нашел деревню. Небольшие хижины, разбросанные на равнине, казались малюсенькими. Я вошел в дом, который показался мне более добрым, вход в дом был открыт, в нем было темно.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Вечер вам добрый, – ответил мне сильный мужской голос.

– Можно у вас попросить приют? Спросил я.

– Если человек ты хороший, то можно, а если злой, то лучше уходи, – ответил мне голос очень твердо.

Мои глаза привыкли к темноте, и я смог разглядеть хозяина дома. Это был крепкий человек небольшого роста. Он сидел за деревянным столом. Рядом с ним сидели его жена и дети, все они ели похлебку.

– Я не причиню вам зла, я странник.

– Садись, поешь с нами, – ответил хозяин. – А заодно расскажи, что видел, и как живут в других местах.

Я сел за стол, он был небольшим, но прочным. Женщина налила мне горячей похлебки.

Она, и трое детишек сидели молча, – они не боялись меня, полностью доверяя отцу и мужу.

– Мне нечего рассказывать, я недавно странствую, – ответил я.

– А как тебя зовут, и зачем ушел в путь?

– Меня зовут Шамо. Я пришел помогать людям.

– А кто ждет твоей помощи? – опять спросил хозяин дома.

– Пока что я не видел таких.

– И то верно, в этих краях немноголюдно, а сами мы живем неплохо и помогаем друг другу, как можем. Всей деревней живем одним трудом и одним хлебом. Меня зовут Лед, – представился хозяин дома.

– Его нашли в снегу, – заговорила женщина. – Он был весь обморожен, родители оставили ребенка в снегах. Его нашли случайно. Несмотря на холодное имя душа у него теплая.

– Ну, не выхваливай, Мел, не надо, – ответил Лед.

Я понял, почему женщину так назвали – ее волосы и кожа была белой.

– А меня Олень звать, – сказал один из ребят, что постарше. – А это мои братья Камень и Барсук. А твое имя что значит?

– Оно означает то, что внутри, и то, что снаружи, и то, что посередине.

– Странное имя, – сказал Камень. – Вот у меня имя лучше, – похвалился он.

* * *

Мы поели и начали укладываться спать.

Было уже поздно, и ребята, расстелив солому на полу, быстро уснули. Мне, как гостю, предложили самое теплое место – рядом с маленькой печкой, она не столько грела, сколько защищала от дыма.

Поздно ночью я проснулся. И вышел из дома, двери которого были всегда открыты. Темная ночь окутывала свежим воздухом. Я услышал тихий стон боли, из-за которого я проснулся.

В темноте я увидел Барсука, он держался за голову, сидя на земле. Из его груди невольно вырывались стоны и плач.

– Уйди, – сказал он мне.

– Не бойся меня, я могу помочь тебе, только доверься мне.

– Не смейся надо мной, уходи.

– У тебя болит в груди и тяжело дышать, а иногда голова раскалывается.

Мальчик промолчал, всхлипывая. Я положил руки на его голову, он уснул.

– Твоя болезнь скоро уйдет, только терпи, дышать будешь свободно, и голова не будет болеть, – сказал я тихо. Отнес его в дом, и положил его рядом с печкой, все же там было теплее; через некоторое время его болезнь пройдет.

* * *

Утро начиналось очень рано. Мел преподнесла хороший сытный завтрак.

– Утром ешь на весь день, – пояснил Камень. – А ты у нас останешься или пойдешь дальше? – спросил он с детской непосредственностью.

– Если у вас есть работа для меня, или если я смогу вам помочь чем-нибудь, то я останусь.

– Мы сами справляемся, и с хозяйством по дому, и в работе в поле, ты хороший человек, если сам хочешь, оставайся, – сказал Лед.

– Спасибо, – ответил я.

После завтрака Лед и Камень пошли в поле, где работала вся деревня. Сейчас они сеяли зерно, а урожай делили на всех поровну. Мел и младшие дети остались, работы во дворе тоже было немало. Сначала я пытался чем-то помочь, но потом понял, что только мешаюсь, не успевая ни за детьми, ни за Мел, которая тоже была занята, но я ничем не мог помочь ей.

Между своими нетяжелыми обязанностями – покормить скот или принести воды, ребята еще успевали затеять всякие игры, которые иногда пересекались с работой. Мел работала складно и умело, все, что она делала, просто кипело у нее в руках.

– Мне лучше все сделать самой, чем что-то тебе объяснять, – сказала она. – Так будет быстрее.

Я понял, что в этом месте нет дела для меня. Нет, меня никто не выгонял. Но не здесь я должен быть. После полудня я ушел, горячо со всеми попрощавшись. Дружелюбные хозяева дали мне еды в дорогу. Пока я шел по деревне, мне встречались люди, никто из них не таил в своем сердце зла. Люди приветствовали незнакомого спутника очень дружелюбно. Среди них, живущих трудом и не злом, я не смог найти себе места. Это были те, кто жил именно той жизнью, имя которой было естество. Зло в этих краях никогда не сможет взять свои права на чью-либо жизнь, его здесь просто не было.

* * *

Я шел дальше, зная, что где-то есть люди, которые нуждаются в моей помощи. Знал, что где-то идет жестокая борьба добра и зла. Зло хотело завладеть этим миром, угнетая беззащитное добро и рождая в сердцах людей плохие качества. Поколение рождалось за поколением, и все меньше люди помнили свою прежнюю духовную обитель, все больше подвергались влиянию демонов.

Я хотел поскорее помочь им, поэтому не делал лишних остановок, только изредка спал и ел, а иногда шел и ночью. Энергия земли и всего сущего подпитывала мои физические силы, а моя воля была устремлена только на одно – уберечь этот мир от страданий ада.

Дни и ночи сменяли друг друга, свет и тьма проходили через меня, не замечая этой смены, я шел вперед. Встречая на своем пути только животных и проходя нетронутыми людьми полями и лугами, я не встретил ни одного человека. Все они жили намного дальше от священных земель, людей, не знающих греха и служителей пещер. Нескоро нога человека ступит в этих, еще нехоженых местах, и надеюсь, не принесет с собой разрушение, которое проникнет в естество природы и нарушит ее совершенство.

Звери и птицы не боялись меня, и я не трогал их, питаясь дарами природы, иногда разводил костер и варил крепкие настои из трав, которые подкрепляли мои силы.

Полностью погрузившись в окружающий мир, я пребывал в спокойном блаженстве. Свет внутри и снаружи, тьма внутри и снаружи меня были одинаковыми, я ничем не отличался от них. О пространстве и времени я не думал. Мысли, если и приходили ко мне, то были подобны облакам, легкие и не заботящиеся о чем-либо. Так продолжалось очень долго, а я все продолжал свой путь, пока не встретил людей.

 

Любовь в сердце твоем

Деревня, которую я нашел, была очень большой. Казалось, дома в ней мешали друг другу. Ее окружали обширные поля, их возделывало множество людей. Я видел, что мысли этих людей не сливались с их работой. Вот один пахарь возделывал борозду, но мысли его были очень далеко. Он мечтал о том, как не работать, как не делать тот труд, который тяготил его. Он занимался не тем делом, которое было ему по душе, из него вышел бы хороший лекарь, тогда он был бы счастлив. Я подошел к нему.

– День добрый, мне нужен ночлег – я странник.

Пахарь, увидев меня, остановился в изумлении. Моя одежда сильно отличалась от его, а черты его лица были совсем другими.

– Я помогу тебе, а чем ты мне поможешь?

– Вы не хотите так работать, я могу помочь вам.

Пахарь ухмыльнулся.

– А кто же хочет работать? Но все равно я не могу дать тебе ночлег, мой дом полон детьми и заботами, в нем нет места для чужих.

– А где я смогу найти приют?

Пахарь немного задумался, потом ответил:

– Вон видишь, гончар идет, спроси у него.

– Спасибо, – ответил я.

Пахарь что-то сердито пробурчал и продолжил свой труд.

Гончар шел с реки, он нес глину в корзинах, ему было тяжело, но он привык к тяжелому труду. Он был уже не молод, но крепок, как телом, так духом.

– Можно я помогу вам, – спросил я.

Гончар остановился и осмотрел меня.

– Кто помогает, тот ищет помощи, что тебе надо чужеземец.

– Мне нужен ночлег, я могу отработать.

– Бери корзину, – сказал он.

Я взял довольно тяжелую корзину и пошел за гончаром. На его спине была другая. Скоро мы пришли к его дому, по дороге люди оглядывались, но никто ничего не спрашивал. Люди провожали меня взглядами и продолжали заниматься своими делами.

– Кто ты и откуда, раньше я не видел таких людей.

– Я странник, я ищу тех, кому могу помочь.

– Другие сами о себе позаботятся, зачем помогать им?

– Да, ты странный, – гончар почесал лоб в раздумьях, принимать ли меня в свой дом или нет. – Ну, хорошо, можешь переночевать у меня, а там посмотрим, что с тобой делать, но запомни, если что, не шути со мной.

– Не бойтесь меня.

Мы вошли в дом через массивную дверь. В нем было очень просторно и светло. У стены стояла огромная печь, в которой гончар обжигал свои изделия. Здесь же стоял гончарный круг.

– Спать будешь здесь, – сказал он.

Я посмотрел на него. Когда я увидел его в первый раз, то подумал, что он живет своей жизнью и именно той, которой хотел. Но это было не так, своим внутренним взором я увидел его жизнь. Его жена давно умерла, а сыновья жили не с ним. Я не стал спрашивать гончара о его семье, видя как он одинок. Даже после смерти те, кого любишь, остаются с тобой в мыслях и в сердце. Они приходят в трудные минуты и находят слова утешения. Гончар любил свою жену, но ее смерть очень отяготила его. Он стал болеть и бороться за жизнь, хотя раньше он просто жил, счастливо и радостно. Теперь же мысли о смерти тяготили его, болезни приходили одна за другой, а сил, чтобы жить, оставалось все меньше. Единственное, для чего он жил, это его труд, неповторимый и единственный, как спасение.

– Я помогу вам, – сказал я ему еще раз.

– Ты гончар?

– Нет, но я могу вылечить вашу душу. Вы не потеряли ее, она всегда рядом с вами, но вы не видите ее. Простите ей все, и она больше никогда не покинет вас.

– О ком ты говоришь? – спросил гончар изменившимся голосом.

– Я говорю про Аллин.

Лицо гончара покрылось изумлением, шок, который он испытал, открыл его душу, в этот момент он увидел рядом с собой свою любимую, с которой он прожил всю свою жизнь. Он стоял неподвижно, не веря своим глазам.

– Мы давно не виделись, – услышал он давно знакомый голос. Слезы потекли по старым щекам гончара, он хотел было кинулся в объятия самого дорогого человека с рыданиями и скорбью. Я вышел из дома, оставив их наедине. Когда они простят друг другу все, гончар уже не сможет видеть ее, но всегда будет слышать ее голос и разговаривать с ней.

На улицу гончар вышел поздно ночью и подозвал меня. Теперь в нем не было закрытости и борьбы, он опять познал светлый вкус жизни и любви. Все, что его тяготило, осталось в прошлом. Он хотел поклониться мне, но я остановил его.

– Это я должен вам кланяться, а не вы, лучше накормите меня, мне предстоит долгий путь.

– Ты вернул мне любовь и жизнь, только сейчас я понял, что не жил до этого, как мне отблагодарить тебя?

– Любите и живите, это и есть ваша благодарность мне.

– Но теперь я не смогу жить так же, как и раньше.

– Сердце подскажет вам верный путь.

– И в моём сердце живет Аллин, – лицо гончара озарилось радостью. – Ты вернул мне все!

Он обнял меня по-дружески и крепко:

– Пойдем, я накормлю тебя.

Гончар расспрашивал меня о том, кто я и откуда. Но на свои вопросы он не мог получить точных ответов. Я не выдавал тайну своего появления. Счастливый гончар долго рассказывал про свою жизнь. Потом он достал вина, но я от него отказался. Сам гончар выпил его почти все и тут же уснул.

Рано утром я ушел, гончар дал мне очень много еды, все еще не зная, как отблагодарить меня.

– Может, ты останешься? Спросил он.

– Нет, не могу.

– Тогда иди.

Мы попрощались, и я ушел. Несмотря на раннее утро люди в деревне уже проснулись и занимались своими утренними заботами. Но по-прежнему никто не окликнул меня, только провожали взглядами. Недоверие витало в воздухе. В этих краях мало кто кому доверял. Среди людей не было открытости и непосредственности. Здесь уже были семена зла, но скоро ли они прорастут? Но пока их жизнь была счастливой, зло еще не правило в этих краях.

В лесу я увидел охотников, они выслеживали зверей. Отряд из десяти человек охотился за раненым оленем. Животные убегали от человека едва завидев, здесь уже не чувствовалось величие природы, у нее был новый хозяин – человек. Но знал ли он, как быть хозяином природы. И куда это его может привести. Ведал ли он, что он сам дитя природы, и нельзя ему идти против своей матери.

Только через несколько дней пути по дремучему лесу с высокими многовековыми деревьями я почувствовал зверей и птиц, они без страха и с любопытством смотрели на меня. Солнце почти не проникало сквозь листву, прохладная тишина почти никем не нарушалась. Здесь я немного задержался, меня привлекала тишина леса, его величие. Дремучий лес, который мне так понравился, подпитывал меня какой-то легкой энергией, едва уловимой. И я с великим сожалением вышел из него.

Открытая местность и луга встретили меня солнечным водопадом. Вдали я увидел широкую реку, противоположного берега я не видел. Я решил идти вниз по течению. Около ее берегов должны жить люди. Пока я шел, я ни о чем не думал. И только потом что-то остановило меня еще в одном лесу.

Остановка в лесу была для меня необходимостью, мне нужно было немного освоиться в этом мире. В священных пещерах все моё мировосприятие было другим, после встречи с людьми во мне что-то изменилось, и пришли новые знания. Мне нужно было время, чтобы все усвоить. И теперь на пути к людям у меня был новый опыт и знания, которое я мог применить.

 

Первая битва

Я опять шел очень долго и без остановок, энергия земли и всего сущего пронизывали меня, не задерживаясь, энергия земли слилась с моим телом. Так я не чувствовал усталости. Все, что меня окружало, я ясно видел, воспринимал, пропуская через сознание, ничто в нем не задерживалось. Я воспринимал только лишь движение энергий внутри себя. Иногда их течение понемногу затухало, иногда захватывало моё сознание, но я оставался непричастным к этому.

К вечеру поднялся сильный ветер, ночью меня застал сильнейший ураган. Он продолжался почти всю ночь, затихнув только под утро. Я спрятался от него у огромного дуба, он рос посреди поляны, почти одинокий из деревьев, но величественный и старый.

Равнинная местность хорошо освещалась солнцем. Внезапный сильный порыв ветра чуть не сбил меня с ног – опять начиналась буря. Порывы ветра становились все сильнее и сильнее. Мне негде было теперь спрятаться. Я чувствовал на себе энергию надвигающейся бури. Ею кто-то управлял, кто-то, в чьей власти было управлять ветром. Я решил подавить волю этого человека, но она была довольно сильной, сила ветра мешала мне сконцентрироваться. Я достал меч и воткнул его в землю. Сейчас он был проводником энергии земли, к которой я взывал. Я призывал энергию земли к себе, и она притягивала меня, ступнями ног я понемногу уходил в землю.

От ветра дышать становилось все трудней, но это я замечал только краем своего сознания, полностью погрузившись в энергию земли.

Я стоял прямо, держась двумя руками за меч, он вместе со мной понемногу погружался в землю, моё сознание уподобилось куску отполированного дерева, тело пронзала энергия земли, я направлял ее в основание меча, скапливая у своих ног бледно голубой массой. Она удерживала меня на месте. Когда ее стало больше, я окутал себя невидимым коконом энергии, теперь все ветки, камешки, и все то, что поднимал сильный ветер, были для меня не страшны.

Я был прикован к земле, ощущал ее своим телом и сознанием. Всю мощь ее недр и глубин, весь ее вес и размер. Все, что происходило в ней и за ее пределами. Я закрыл глаза и отдался своей власти над землей, слился с ней воедино. Когда я открыл глаза, я был готов сразиться со своим врагом, он был уже не очень далеко от меня.

Огромный смерч следовал за ураганом, он двигался зигзагообразно, но я знал, что мы встретимся именно на этом месте, там, где у моих ног плескалась энергия земли. Ветер стих внезапно, наступила зловещая тишина.

Я наблюдал движение смертоносного исполина. Он пожирал все, что попадалось на его пути, то, что не мог разрушить ураган, прибирал в свое чрево он. Извиваясь от неба до земли, он приближался, чтобы поглотить меня, так же как и все вокруг.

Я стоял неподвижно, во мне не было ни страха, ни сомнений, ничего, кроме силы земли, которой становилось все больше и больше. Меч на две трети ушел в землю. Я стоял в земле почти по колено. Внезапный и сильный порыв ветра пытался свалить меня с ног – я стоял неподвижно, скорее осознавая, что происходит, нежели видя и слыша. Незаметно для себя я вышел за пределы пространства и времени, я стал не подвластен законам физического мира.

Ветер поднялся вновь, но теперь это было приближение смерча. Прямо на меня летел ствол огромного дерева, он тяжело перекатывался по земле, быстро приближаясь ко мне. На нем остались только самые толстые ветви. Это был тот самый дуб, под которым я вчера переночевал.

Я измерял пространство и время своими чувствами, видел все со стороны. Ветер все усиливался, он смог поднять ствол дерева выше, от столкновения с которым нас разделяло меньше секунды.

Короткий взмах меча, я освободил немного энергии земли, направив ее на дерево. Ствол разлетелся на мелкие щепки, я даже не услышал взрыва, все моментально унес с собой ветер.

* * *

Смерч был совсем рядом, предметы, которые он поднял с земли, подлетая ко мне разлетались на мелкие куски, разрушенные невидимой энергией земли, что окружала меня. Я вздохнул в последний раз и с выдохом направил мечом энергию земли в центр смерча, в его основание.

Я увидел, как из земли вырывается энергия, которую я освободил, и тут все замерло. По центру воронки до небес поднялась бледно-голубая энергия. Смерч раскололся, потерял свою направленность и сфокусированность, разлетелся ветром в разных направлениях. Все утихло, рядом с собой я увидел воронку. И тут услышал взрыв, оглушительный. Взрыв от столкновения двух сил природы. Взрывная волна, казалось, могла разрушить само время. Я остался стоять на месте, не будучи подвластен в своем состоянии законам физического мира.

Вокруг стало тихо, очень тихо, я понемногу приходил в себя, ко мне возвращалось человеческое сознание. Ноги почти по колено увязли в земле, я с трудом вылез из нее. Обессиленный, я лег на землю. Призывая все те энергии, что выпустил из себя перед битвой, и заснул.

* * *

Пробуждение было болезненным. Я опять стал подвластен пространству и времени, законы физического мира вновь обрели для меня смысл. И сейчас мой организм пытался принять их, и те энергии, от которых я ранее освободился. Энергии и способности, обычные для человека, с болью для меня возвращались в моё тело. Я не мог впустить их все и сразу. После пережитого мне нужно было время, чтобы оправиться от взрыва и битвы.

 

Встреча с рыбаками

После битвы со смерчем во мне многое изменилось, теперь я по-другому смотрел на себя и свои возможности. Я думал, много ли людей в этом мире обладают такими возможностями, и как они используют свою власть. Но то, что смерч хотел погубить меня, не было сомнений, я ясно чувствовал намерения человека, который управлял им. От этих дум меня отвлек плот, который плыл вниз по течению, на нем были люди. Несколько рыбаков возвращались домой с уловом, я ждал их на берегу. Увидев меня, они удивились.

– Кто ты? – спросили они.

– Я странник.

– Много вас тут странников, как тебя зовут?

– Меня зовут Шамо.

– Куда же ты странствуешь?

– Я иду к людям, которым нужна помощь.

– Всем нужна помощь, – ответил другой рыбак, – кто позвал тебя, и как ты можешь помочь?

– Меня никто не звал, я сам пришел, ибо не ведаете вы, что делаете. Не видите за внешним внутреннее. Потерялись среди вещей и теперь сами служите им, вместо того чтобы повелевать ими. Не познав себя, познаете мир – делая ошибки. Потеряв свет, ищете его в темноте.

– Ты верно говоришь, мы ищем свет, когда темно, изучая мир познаем себя, а вещами восхищаемся, – ответил рыбак, его звали Перта.

– Но вы ищете свет в темноте, а не там, где светло. Не познав себя, как можете познать что-либо еще? Если не знать, откуда вы, то как узнать, где вы? А за вещами и роскошью забыли, зачем родились.

– Ты верно говоришь, но непонятно. Кто же ищет свет, когда светло? Кто познает себя, не зная, в каком мире живет. Кто может, восхищается собой, не видя красоты окружающего.

– Вы действительно потерялись, – ответил я тихо.

Рыбаки ушли, я не знал, идти за ними или нет. Никто из них не понял, о чем я говорил, никто из них не помнил себя до рождения, и забудет после смерти. Жизнь любого из них будет подобна огню, загорится и погаснет, не оставив ничего, разве что последствия своих деяний. Но что они могли бы оставить? Детей и жен, плоды своих трудов, если они хорошие или злые. А что я могу оставить после себя? Я знал, зачем пришел в этот мир, но не знал, как и кем покину его. Что я успею сделать, и как смогу помочь людям. И смогу ли?

Я все же пошел за рыбаками. Мне захотелось узнать, почему они потеряли себя, ведь рыбаки, как и пахарь, занимались не тем трудом, к которому тянулись их души и сердца. А жизнь, что приносила им испытания и радости почти тяготила их.

– Если ты идешь за нами, то помоги нам.

Петра дал мне мешок с рыбой, он был довольно тяжелым, рыбак очень сильно хромал.

– Почему ты хромаешь? – спросил я.

– Это моя судьба, – ответил Петра и немного улыбнулся.

* * *

Поздно вечером мы пришли к лесу. Оказалось, что деревня находится очень далеко, и идти туда еще один день. Развели костер и начали готовить еду. Мы сидели около костра, ожидая похлебку.

– Меня зовут Крюс, – сказал другой рыбак. – А, ты, почему странствуешь?

– Такова моя судьба. Зачем вам столько рыбы, ведь вы не сможете ее съесть.

– Зато накормим других, а они накормят нас.

Я посмотрел на этих людей и увидел, что каждый из них счастлив по-своему. У каждого из них было свое счастье, особое и неповторимое.

– А вы не видели в своих краях что-либо странное, огонь и смерчи не бушуют в ваших краях, или вода не исчезает в колодцах, – спросил я.

– То, о чем ты говоришь, нам неведомо. Но много у нас и других невзгод.

– Что же вас омрачает?

– Вот у меня нога болит, и не могу я работать сколько надо.

– А то и еще разбойники налетят, тоже печаль и убытки. А они и убивают, не глядя.

– Разбойники, а много ли их?

– А кто ж их знает. В темноте в лесу нападут и все. А то и на деревню набегут, спалят все, и поминай, как звали, а мы живем.

– И часто они приходят?

– Частенько. Но ты не бойся, если повезет, в лесу встретимся с ними.

– Подальше бы такое везение, – подхватил другой рыбак.

– Вот мы сейчас сидим, а кто знает, может, и деревни нашей нет уже.

– Замолчи, а то вот я тебя сейчас, – громко сказал Петра, своему товарищу.

Я посмотрел на Скула. На лбу и щеке виднелись старые шрамы. Он не раз бился за жизнь своих близких, но проиграл. Он не смог защитить своего старого отца, мать и сестер от разбойников. Он сумел выжить, но не смог найти себе близких людей, боясь опять потерять их. Оставаясь один, он ничего не боялся, ему нечего было терять. Его самоотверженность не раз помогала людям. Он уже давно искал смерти, но в его глазах была жизнь. Что удерживало его по эту сторону бытия? Он не жил для себя, всякий раз он пытался сделать так, чтобы другие не вкусили ту же судьбу, что и он, каждый раз он готов был отдать свою жизнь за других.

– Часто ли ты дрался, – спросил я Скула.

– Да приходилось, – ответил он.

– Если надо, он сражается, как бешеная собака, а когда его прижали трое, он один остался жить.

– Помолчи, – тихо, сказал Скул, видимо подобные воспоминания были ему не по душе.

Мы поели, уха была вкусной и сытной. Перта и Скул остались настороже, остальные легли спать.

– А ты чего не спишь, – спросил меня Скул.

– Я тоже не буду спать.

– Это еще почему. Тебе завтра нужно нести мой мешок, раз ты вызвался помогать. Не выспишься, плохо будет.

– Мне не нужен сон, а вы можете спать.

– Эй вы, дети малые, сами не спите, другим дайте, – услышали мы сонный и недовольный голос.

* * *

Чтобы не уснуть, мы играли в игру, особого смысла в ней не было. Камешек передавался из рук в руки по жребию. Обладатель камня мог дать тумака любому из игравших. С такой игрой невозможно было уснуть. В самом начале я получил четыре тумака, довольно ощутимых. И никак не смог отыграться. И если сначала игра показалась мне скучной, то потом я вошел в азарт.

Эта игра придала чувство братства, мы молотили друг друга без обид. Потом я смог отыграться, когда мои соперники по игре начали немного засыпать, в этот момент можно было завладеть камнем. Под утро нас сменили, и мы немного поспали.

По лесу мы шли с мрачным настроением, рыбаки боялись нападения. Я слился с энергией земли, она поможет мне почувствовать опасность. Через некоторое время я понял, что за нами следят семь человек. Они шли на большом расстоянии от нас. Я ничего не говорил рыбакам. Мы пробирались очень медленно сквозь чащу леса и старались не шуметь. Потом я ощутил еще пятерых разбойников, они были впереди. От рыбаков исходил страх, видимо, мы проходили самое опасное место.

Мы остановились на небольшой полянке, чтобы передохнуть.

– Что-то здесь не так, – сказал тихо Скул.

– Семеро разбойников идут за нами, пятеро ждут впереди, – сказал я.

– Откуда ты знаешь? – удивленно, спросил Перта.

– Я чувствую их, они хотят заманить нас в ловушку, будут гнать как зверей.

– Может, ты один их них? Спросил меня Скул недоверчиво.

– Нет.

– Там впереди есть овраг, – сказал Скул, – может спрячемся там?

– Там они нас и ждут, порежут как котят, – сказал Перта.

– Нам надо оставаться здесь, на открытом месте, пока мы вместе – мы вместе, и нам нельзя расставаться, – сказал Скул.

– Это верно, – сказал я, снимая накидку и доставая меч. Я ни разу не доставал его после битвы со смерчем. Я вынул его немного из ножен, меч сверкал на солнце, и ясно виднелась гравировка на древнем языке. «Свою судьбу, проклятие, бери с собой». Рыбаки тоже доставали свое оружие – топоры, молот и палица.

– Хороший меч, откуда он? – спросил Скул. – Если выживем, отдашь его мне?

– Нет, не могу, это моя судьба, – ответил я.

– Тяжелая у тебя судьба, но красивая.

Мы положили мешки с рыбой. А сами стали кругом. Я слился с окружающим миром, ясно осознавая, что в нем происходит. Я знал, как бьется сердце каждого из тех, кто рядом. Я так же хорошо ощущал, как к нам подходило пятеро разбойников. Двое из них побежали за овраг, сказать своим, где мы остановились.

Я почувствовал панику от одного из разбойников, это был юноша, он не доверял своим товарищам. Страх перед битвой сделал его душу открытой. Я увидел их намерения.

– Стрелы, – сказал я. – Они пустят в нас стрелы. А если мы пойдем в лес, разобьют нас поодиночке.

– Черт бы их побрал, если я увижу хоть одного из них, загрызу зубами, – сказал Скул.

– Прячьтесь за мешки, иначе не выживем, – сказал я.

– Среди нас нет трусов, никто не станет прятаться.

– Тогда никто не выживет.

Наступило молчание, я услышал свист стрелы, она пролетела высоко над нами, ее древко горело. Это был сигнал к нападению. Я чувствовал, как двое лучников в лесу натягивают тетиву луков, прицеливаясь.

– Ложитесь, – сказал я голосом, которому трудно было не повиноваться. Достал меч из ножен и воткнул его в землю, встав на одно колено. Пролетело еще две стрелы, одна из них попала Скулу в руку. Рыбаки прятались за мешками, озираясь по сторонам, в надежде увидеть хоть одного из нападающих. На месте их останавливало только одно – быть вместе.

Я собирал энергию земли, она скапливалась у меча невидимым светло-голубым шаром.

Рыбаки иногда поглядывали на меня с удивлением, но ничего не спрашивали, они не видели энергии земли. С оврага прибежало еще семеро разбойников. Сейчас было самое время проявить свою власть. Резким движением меча я направил энергию земли в лес. Она вырвалась из-под власти меча, неся смерть и разрушению всему, что попадется на ее пути. Несколько деревьев разлетелось в щепки, другие были повалены. Энергия земли разрушала все на своем пути, иногда выкорчевывая деревья с корнями. Разбойников завалило огромным дубом, они оторопели от страха. Рыбаки онемели от удивления.

– Можете мстить, – сказал я им вставая с колен.

Рыбаки не заставили себя ждать, они опрометью кинулись в лес. Я не пошел туда. До меня доносились звуки битвы. Грабители пытались спастись, но месть была слишком долгожданна. Люди мстили за свои разрушенные судьбы и жизни близких, было кому мстить и за что.

Они вернулись, в крови и уставшие.

* * *

– Теперь вам нечего бояться в этом лесу, – сказал я.

Рыбаки не подходили ко мне близко. Немного отдышавшись и отдохнув от битвы, они не могли преодолеть страха перед тем, что увидели.

– Не бойтесь меня, я пришел, чтобы помогать тем, кому нужна помощь. Вы рассказали мне, где есть зло, я помог вам. Вы живете своим трудом и страдаете из-за других. Поэтому ищите свет в темноте, а не там, где светло. Не можете познать себя, потому что не знаете, где живете, гонитесь за вещами, потому что трудно они вам достаются. Если бы не было разбойников, вы бы не преумножали зло своей местью, жили счастливо и складно. Теперь живите, как живете, но завешаю, не творите зла, а если кто из вас и увидит недоброе, то пусть не отворачивается. И знайте, что доброе сердце и открытая душа всегда сильней, чем любое зло. Тем более что вы вместе.

– Верно говоришь и понятно.

Они вместе подошли ко мне и поклонились с благодарностью. Я тоже поклонился им.

– Что будешь делать ты, Перта, теперь тебе негде будет искать смерти.

– Я не знаю, все равно придут другие.

– Не придут, в этом лесу будут жить духи, они будут охранять вашу деревню.

Худое лицо Перты стало задумчивым.

– Мы его женим, и детей ему наделаем, – сказал Скул, рассмеявшись.

– Ну, с этим я и сам справлюсь, – смущенно сказал Перта.

– Но кто ты, и что это было? – спросил Скул, показывая на поваленные деревья.

– Я странник, а это моя воля. И если увидите кого, ребенка или старца, мельника или плотника, кто может огонь проявить или водой управлять, дайте мне знать, просто зовите меня, и я приду.

– Хорошо, так и сделаем.

Рыбаки решили здесь же и отдохнуть, но теперь их отношение ко мне изменилось, и если раньше они просто не доверяли мне, то теперь я стал для них спасителем.

Они были готовы служить мне, а я не мог объяснить им, что я слуга их. Они пытались достать лучший кусок рыбы для меня. Я смотрел с сожалением на них, потому что пойдут они за всяким, кто властен. Если бы они видели себя и знали, кто они изначально, никто не смог бы повести их за собой. Но не в моих силах было показать им свет, не в моих силах было объяснить им, что только они боги, пока живут на земле.

Когда мы поели, я наслал на них сон. Никто из них не дежурил ночью, это было впервые для них. Лицо Перты оказалось почти детским во сне. Пока он спал, я мог взять на себя его одиночество и страх перед потерей близких людей, теперь он не будет бояться любить. А когда придет в деревню, найдет свое счастье. Суровое и широкое лицо Скула было серьезным. Он не обращал внимания на рану, стрела не задела кости, а кровь давно остановилась. Здоровье его было отменным, дома его ждали жена и дети. Мне нечего было дать ему, его жизнь была полной и счастливой.

Даже сон не мог снять с лица молчаливого Крюса маску боли. Его нога неправильно срослась после перелома, единственное, что я смог сделать, чтобы боли в ней были меньше. Воля этого человека была железной, и ее уж точно ничто не сломит, а трудности только закалят. Именно ему я передал дар. Если Перта найдет свое счастье в любви, Скул – в простой жизни рыбака, то Крюс пойдет по своему пути, и дар ему поможет. Очень скоро он начнет лечить людей, он сможет брать болезни на себя и потом побеждать их, но до этого ему нужно будет пройти долгий путь.

Немой рыбак с обезображенным безумием лицом спал глубоким сном, я не стал возвращать ему голос, я дал ему знание о том, что он нормальный человек, несмотря на видения, которые к нему приходили. Он видел духов и жителей других миров, они не могли скрыться от его взора. Теперь он не боялся их, и мог общаться с ними, накапливая духовный опыт.

– Живите по зову сердца, если что, просто обращайтесь ко мне, и я помогу вам.

Так я попрощался с рыбаками, пока они спали. И пошел дальше. В темноте леса я увидел духов. Это были души разбойников, терзаясь в мире материального, они не могли покинуть его. Исполняя свой долг, защищать мир от зла и демонов, которые могли повергнуть их в ад. Это было их искуплением за свои поступки. Они будут здесь, пока не искупят свою вину.

 

Художник

Лес кончился, впереди были только луга, я начал замечать, что растения и погода здесь были немного другими, чем у святых гор. Здесь было намного теплее, а растений намного больше. Казалось, солнце в этих краях светило ярче.

Красивый мир, глубокое голубое небо и зеленая трава, все это было красивым и неописуемым. Просто видя это, не нужно было более ничего, но почему люди редко замечают красоту этого мира? Что заставило позабыть их эту красоту, что пробудило в них злость и ненависть? Только лишь взирая на великолепие мира, они могли бы простить и понять очень многое. Но они отвернулись от своей матери – природы, забыли свой дом, и теперь приближаются к аду. А там уже не будет ничего подобного. Не будет этой первозданной красоты, и некому будет ее возродить. А если она и останется, то никто не сможет замечать ее.

Через несколько дней пути я пришел в город. Дома, сложенные из темных камней, и множество людей, которые все спешили куда-то. Людей в городе было очень много. Разных сословий, богатые и бедные, никто из них не был подвластен самому себе. Никто из них не знал себя, не мог проявить себя в полной мере. Даже если человек трудился всю жизнь, но не нашел, не обрел себя, его труд будет бесполезным.

Здесь я увидел то, что поразило меня, и я понял, насколько мне будет трудно что-либо изменить. Никто из людей не знал, зачем живет. Ни один из них не делал того, для чего был рожден. Каждый человек неповторим, и у каждого свои таланты, но если человек не реализует свой потенциал, он мог бы и не рождаться, потому что жизнь его будет никчемной.

Я смотрел на людей и поражался, ведь все они несли в себе свет, не видеть который невозможно, но никто из них не проявлял этот свет, отдавая себя тьме. Мне больно было смотреть на них. Живя, они страдали, но жизнь – это дар, великий и единственный. Мало кто из них жил, в счастье и спокойствии. Почти все, предавая свой дар, обрекали себя и других на большие страдания. И потом я понял, что люди бояться показать себя, они боятся быть неповторимыми и пытаются быть, как все. Свет внутри не угасал и пытался выбраться наружу. И чтобы погасить его, люди прибегали к утехам и наслаждениям, разрушая свое здоровье и приближая смерть. Для многих из них смерть казалась единственным спасением от этого света. Другие люди шли на поводу себе подобных, совсем ничего не различая и не понимая. Они могли убить, украсть или сделать зло, совсем не задумываясь, что будет дальше, что был отнят дар великий – жизнь.

Я пытался попросить ночлег, но, едва поняв, что у меня нет денег, меня прогоняли. Приют я нашел поздно ночью. Ветхий дом, дверь которого открыл худой человек.

– Можно попросить у вас приют, на одну ночь?

– Мне нечего предложить вам, я беден.

– Я не ищу богатств, только крышу над головой, и более ничего.

Человек с впалыми щеками пропустил меня в дом. Маленькая лучина едва освещала его.

Стол и скамья, на которой спал хозяин бедного дома, были единственными в комнате.

– Мне даже негде уложить вас. Я очень беден.

– Но почему вы так бедны? – спросил я.

– Судьба моя такова.

– Вы сами хозяин своей судьбы.

– Я не могу делать то, чего хочу. А когда делаю то, что мне не по нутру, у меня ничего не получается.

– А что вы хотите делать?

– Я делаю вот это. Он показал мне желтый лист бумаги. Я взял рисунок и долго разглядывал его в свете лучины.

На нем с удивительной добротой была нарисована девушка.

Она печально улыбалась, как будто сожалея о чем-то.

Потом я поймал себя на мысли о том, что мне хочется смотреть на рисунок, он пленил своей красотой, в нем не было ничего лишнего, только добро и красота.

– Я нарисовал ее такой, какой запомнил.

– Но она не умерла.

– Для меня умерла – тихо ответил художник.

Он достал бутылку крепкого вина.

– Я хранил ее очень долго. Пришло и ее время, – сказал он, открывая вино.

Я лишь немного пригубил терпкое вино. Художник, который осушал вино довольно быстро, хмелел все сильней. И с каждым разом его душа открывалась все больше. Если раньше я видел в нем бедняка и страдальца, то теперь передо мной сидел творец.

Он показал мне еще несколько своих рисунков.

– Это мой самый первый.

Я смотрел на раскидистое дерево, мощная крона и ствол, корни глубоко уходили в землю, рядом с ним стоял человек, сначала я подумал, что это карлик.

– Его рубили пять дней, когда его срубили солнце исчезло, положенный день и ночь была тьма, и только потом появилось солнце, но я уже не видел света в сердцах.

Художник протянул мне другой лист.

Множество людей с лицами, словно маски, поклонялись богатому баю с жирным слащавым лицом обжоры, который смотрел на голодных и восхвалял свою власть и себя.

– Это князь, он пришел в наши края внезапно, он богат, и у него много людей и оружия. После его прихода я не увидел ни одного человека, только маски.

На следующем листе была нарисована смерть, она протягивала свои цепкие руки к тем, кто не носил масок.

– Он убивал тех, кто не был ему повинен?

– Да, – тихо ответил художник. – Некоторые сами не хотели жить.

Я понял, что среди них были его друзья и близкие.

Следующий лист показывал худого и изнеможённого человека, лицо без маски, обезображенное горем и бедой. Ужас и боль были в каждом штрихе рисунка. Человек полулежал на земле не в силах сопротивляться, он был готов к смерти, если бы не взгляд полный решимости и затаившейся любви, еще живущей в нем.

– Это я после смерти тех, кто был рядом. Я пять лет не рисовал, а потом получился такой рисунок. – Художник протянул мне лист.

На том же человеке была маска, в глазах скорбь и печаль, и удивление от того, кем он стал.

– Тогда я потерял веру в людей и проклял тот мир, в котором живу, для меня не было света, только лишь тьма. И когда я рисовал тени, я не бедствовал, рисунки покупали. Я захотел рисовать свет, мне надоели тени, мне надоел сумрак нелюбови и ненависти ближнего, я не мог жить в сумраке и рисовать его, тогда я сбросил маску. Но рисунки мои не покупали, они не находили ответа в сердцах людей.

Потом мой дом сожгли, а мне пришлось поселиться в этой хижине, где нет света даже для художника. Я стал попрошайкой, потому что не мог найти в себе силы рисовать ужас мира, в котором живу.

Не мог найти в себе силы, чтобы убить себя. Я был близок к той, что прибирает к себе тех, кто без масок. – Художник немного помолчал. – Не очень давно я увидел ее. Она шла по улице, по которой и я ходил. Она дышала воздухом, которым и я дышал, она шла по земле, по которой и я шел. Увидев ее, я не мог поверить глазам своим, но была это не смерть, а жизнь и моя любовь.

Художник протянул мне первый рисунок, который я уже видел, я еще раз посмотрел на него и поразился той разнице, что теперь увидел в этом рисунке.

Добро и любовь против смерти и горя. Один рисунок о любви поражал все рисунки о страданиях.

– Почему она не с тобой?

– Она выбрала другого.

– Как ты это пережил?

– Одно спасение – я рисовал ее. У меня не было денег на бумагу и краски. Я не ел иногда целыми днями, но я рисовал ее углем на стене, на песке, а потом она умерла в моём сердце. А я живу, и не знаю, для чего и кого. Но эту смерть, похоже, я и сам не смогу пережить. Такая пустота внутри… – Он не договорил, надолго задумавшись.

– Рисуй свет, – посоветовал я.

– Он тут никому не нужен.

– Просто его никто не видит.

– Но у меня нет ничего. С этими словами он откинулся назад, разводя руками. Я посмотрел в его глаза: скорбь, печаль и отчаяние, но где-то там затаилась любовь.

– У тебя будет бумага и краски, сколько захочешь.

Я не буду рисовать.

– Ты не сможешь не рисовать. Однажды найдя себя, невозможно уже более потерять себя.

– Я потерял все, свою любовь, близких друзей, деньги.

Ты не потерял себя, ты смог снять маску – это главное. То, что внутри тебя не подвластно потерям и смерти.

– Но зачем я живу?

– Чтобы рисовать свет, и только тот сможет его нарисовать, кто познает, что такое тьма.

На глазах художника навернулись невольные слезы.

– Не терзай мою душу, ты, странник, и назавтра ты уйдешь, а я останусь.

Останусь, чтобы жить, а я этого так не хочу. Все это время я хотел убить себя, но так и не смог, я очень слаб, а когда встречу свою смерть, буду повинен.

– Ты будешь счастлив оттого, что живешь, я не уйду, пока не помогу тебе.

* * *

Я уснул прямо на полу, на лавке спал пьяный художник, уже в который раз он топил свою не жизнь в крепком вине, не видя, насколько близок выход.

* * *

Рано утром я пошел искать работу. Художник еще спал, а я не стал будить его.

Пустынные улицы города были спокойны. Я побродил немного по городу, чтобы осмотреться. Со временем людей становилось больше, в основном торговцы, они шли на рыночную площадь, чтобы занять свои места и успеть побольше продать. Вслед за ними просыпались ремесленники и слуги.

Я не знал, где найти работу. Рядом с рынком была бойня, мясник разделывал мясо, я поспешил отвернуться от вида крови и убийства животных. В другом доме пекли хлеб, но здесь я ничем не мог помочь, не знал как. Походив еще немного, я увидел плотника, его работа меня заинтересовала.

– Можно у вас поработать? – попросил я.

Плотник измерил меня взглядом.

– Что ты умеешь делать, ты – подмастерье, нет, слишком стар для него, но и не мастер, значит, у тебя нет ни рук, ни головы, ты мне не нужен, уходи.

Слова плотника задели меня, я хотел ответить ему, но не стал, это было бесполезно, действительно я не знал, что и как надо делать и только лишь мешал бы ему.

В следующий раз я был более осторожен, и сначала смотрел, что делают, а потом спрашивал. Кожевник долго думал, нужен я ему или нет.

– Если хочешь, я могу обучить тебя, но это долго, да и не совсем ты молод, тебе надо идти стражником.

– Стражником? А куда?

– К нашему князю. На службу, там хорошо кормят и почти ничего не надо делать.

– А как туда устроиться?

– Нужно поступить в его армию.

– Нет, это не для меня.

Я ушел от кожевника еще больше разочарованный. Мне очень не хотелось возвращаться к художнику с пустыми руками, я ведь обещал ему помочь, но оказалось, это не так-то просто. После полудня я прошел почти весь город, и его жители уже знали меня. Некоторые спрашивали, нашел ли я свое место или еще нет. Я лишь уныло покачивал головой.

Я вышел из города, и вдалеке я увидел мельницу, в ней я еще не был. Мельник был молодым парнем. Мельница досталась ему по наследству, но он уже знал, что и как делать. Его учили с малолетства.

– Скоро мне привезут много зерна, его нужно смолоть. А для этого нужно поднять мешки наверх, на мельницу. Если справишься, то хорошо отплачу.

Я очень обрадовался, у меня даже не спросили, что я умею, а что нет. Пока работы не было, я осматривал мельницу. Она была большой, и по деревянной ветхой лестнице мне надо было перетаскать зерно наверх. Когда приехало несколько повозок с зерном, я сразу принялся за работу. Сначала мешки показались мне не очень тяжелыми, потом, по мере моей усталости они становились все тяжелее и тяжелее. Деревянные ступеньки скрипели под моими ногами. Поздно вечером меня накормили.

– Ты молодец, Выносливый, работал за двоих, вот тебе и вознаграждение.

Мельник дал мне деньги, несколько монет, я не знал, много это или нет.

– Спасибо, я приду завтра.

– Конечно, приходи, здесь еще много работы для тебя.

Обратно я шел уже в темноте. Но все-таки смог купить хлеба у булочника и молока.

– Я вижу, ты нашел себе работу, – сказал булочник, принимая монеты.

– Да, на мельнице.

– Ну, конечно, и что же я, старый болван, не догадался тебе раньше об этом подсказать.

– Я завтра туда еще пойду. Я не успел перенести все зерно.

– Видно, ты хороший человек, – тихо сказал булочник. – Знаешь что, бери хлеб так, без денег.

Я удивился и поблагодарил булочника. Несмотря на мою усталость на душе стало хорошо.

Обратно вернулся довольно поздно, уставший, но довольный от проделанной работы. Художник сидел в комнате, он посмотрел на меня с удивлением и непониманием. В глазах – всё то же отчаяние. Я положил на стол хлеб и кувшин молока, и деньги.

– Вот тебе еда и деньги.

– Я не достоин твоей помощи, уходи. Я прогоняю тебя.

– Я уйду, но сначала разделю наш хлеб.

Я отломил ломоть хлеба и протянул его художнику, налил молока ему и себе.

Он долго смотрел то на меня, то на хлеб и деньги.

– Откуда ты, никто из этих мест не мог так поступить.

– Я пришел издалека.

– Есть ли там счастье?

– Оно там в каждом.

– А любовь? – в его голосе послышалось недоверие и вызов.

– Она там правит всем.

– Забери меня туда.

– Никто не сможет привести тебя туда, только ты сам сможешь прийти. Это долгий путь и трудный, не все доходили.

– Если ты не хочешь взять меня, никчемного, с собой, покажи хотя бы, куда мне идти?

– Завтра вечером я покажу тебе верное направление, а идти по нему или нет, это твое личное дело.

Художник ничего не ответил, взял хлеб и начал есть.

Очень рано утром я опять был на мельнице, и теперь разгрузил остальные повозки с зерном. В полдень работы уже не было.

– Шамо! Иди сюда!

Когда я услышал свое имя, меня передернуло. Никто еще не назвал меня по имени, несмотря на то, что я не скрывал его.

– Садись с нами поешь, – сказал молодой мельник. Я сел за стол, за ним сидели младшие братья и сестры мельника. Они остались без родителей, но сами хорошо справлялись с хозяйством. Других работников на мельнице не было, и я понял, как сильно облегчил их нелегкие жизни своим трудом.

– Оставайся с нами. Предложил молодой мельник.

– Нет, не могу, – сказал я. Я странник, и это моя судьба.

Вскоре опять приехали повозки. Работы было много.

* * *

– Я больше не смогу прийти к вам, – сказал я вечером. – Мне надо идти, я покидаю город.

Мельник щедро расплатился со мной.

– Все равно приходи, я буду ждать.

– Прощайте, – ответил я.

По дороге домой я купил бумагу, она оказалась очень дорогой, и краску. Художник встречал меня, немного смутившись, он был рад увидеть меня и в то же время не хотел.

– Вот твой путь туда, где счастье и любовь, остальное ты знаешь сам, – сказал я, кладя на стол бумагу и краски. – Все остальное у тебя есть.

Он долго смотрел на бумагу, не веря глазам своим, а потом упал на колени и горько заплакал, я не смог утешить его. Успокоившись, он долго молчал.

– Твой дар я не смогу принять.

– Мой дар тебе – это всего лишь два дня моей жизни, и я прожил их не зря.

Вся моя жизнь это служение вам, людям.

– Тогда, как отблагодарить тебя?

– Иди своим путем, не надевай масок и не пей много вина. Когда увидишь свет и добро, не отворачивайся, когда увидишь зло и насилие не отворачивайся.

– А любовь?

– Я не знаю, выберет ли тебя женщина или останешься один, но знаю точно, свет в твоих рисунках никогда не померкнет, даже когда их поглотит тьма, они рассеют ее.

– Но этот свет никому не нужен. Повторил художник.

– Он никому не нужен, потому что его никто не видит, а потом все придут к нему.

– Как ты даровал мне надежду, так и другие увидят этот свет?

– Да. Как ты не принимал мой дар, так и другие не будут принимать твой, но ты не останавливайся. Помни, если пройдешь свой трудный путь, не пожалеешь об этом.

– Буду помнить и не забуду. Но ты сам, куда пойдешь один?

– Туда, где ждут помощи, иду к тем, кто не ведает себя.

Ночью мы очень долго говорили с художником, наутро я ушел в полном спокойствии за его судьбу и деяния. Возможно, через много лет его творения помогут кому-нибудь увидеть свет во тьме.

Город провожал меня равнодушным спокойствием, мне казалось, что в нем уже нет жизни, только пустое движение, которое ни к чему не приведет. Только когда я вышел из него и забрался на холм, оглянулся и осмотрел неровные крыши домов. Один художник не сможет изменить жизнь других людей. Но если кто-нибудь в его рисунках увидит что-то незабываемое, что-то доброе и полное любви, жизнь его не будет напрасной. И мне припомнились люди, с которыми мне довелось встретиться. Такие разные и непохожие. Почему они завидуют друг другу, почему бояться быть собой, зачем враждуют и ненавидят, но ответа у меня не было.

 

Смерть Бая

Я шел по неширокой дороге, по ней иногда возили повозки, местами она поросла травой. Луга сменились лесом, дорога все так же виляла. Не очень густой сосновый лес иногда оживал от ветра. Я очень мало видел животных, они боялись человека.

Впереди я услышал шум, из-за поворота мне навстречу двигался обоз.

Его возглавляли вооруженные воины. За ними – телеги с поклажей. В середине обоза несколько человек несли роскошные носилки. Позади несколько десятков воинов замыкали процессию. Я чувствовал их настороженность остановкой. Они явно боялись нападения.

– Отойди с дороги, неужели ты не видишь, что шествует владыка земель, по которым ты идешь, – закричал глашатай.

Я отошел в сторону, пропуская обоз. В носилках сидел бай, которого я видел на рисунке. Когда наши взгляды встретились, в глазах бая я увидел испуг и страх. Он что-то прошептал одному из своих слуг.

Когда обоз проехал, ко мне подбежало несколько вооруженных воинов.

– Велением нашего господина ты должен следовать с нами, – сказал один из них уверенным голосом.

Я осмотрел их, молодые люди нанялись солдатами, не зная, как прокормиться у власти бая.

– Я не пойду с вами, – ответил я спокойно.

– Тогда нам приказано убить тебя.

– Повиновение или смерть, – сказал я тихо. – Я пойду за вами.

Меня окружили и взяли под пики, так под конвоем я шел за обозом бая.

На опушке обоз остановился, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок перед въездом в город.

Меня подвели к баю, он не слез с носилок, восседая на троне. Красное и толстое лицо с маленькими глазами лоснилось от жира.

Я подивился схожести рисунка, который мне показывал художник, и оригинала. Даже люди, что нас окружали, казалось, носили одну и ту же маску.

Бай долго разглядывал меня, ничего не говоря. А во мне закипала ненависть к нему, о которой я даже не подозревал.

Смотря в его глаза, я видел жизни и души тех людей, судьбы которых он покалечил, я видел, как он отнимал у матери ребенка, у земледельца землю, у нищего хлеб. Как он отнимал жизни и убивал просто так. Как он сам, лично, шел к власти, предавая и убивая. И глядя на все это, чувствовал я, что уже не осталось во мне ничего человеческого.

Бай не выдержал моего взгляда и отвел глаза. Я смотрел на него, пытаясь найти в нем хоть немного прощения и сожаления.

Но в его теле не нашлось ни того, ни другого, только где-то далеко был голос, который твердил одно: Это моё! моё! моё! Моё, всё моё!

И, похоже, ничто не могло остановить этот голос.

– Убейте его, – сказал бай солдатам, что окружали меня.

Но ни один из них не шелохнулся, я подавил их волю, приказав стоять на месте.

– Кто хочет убить, тот будет убит, но перед смертью своей знай, что за деяния свои поплатишься сам, за жизни других поплатишься сам, и ничто не сможет спасти тебя, – услышал я свой голос.

Глаза бая вдруг стали большими, он хотел что-то сказать, но не успел, он умер от боли и страданий тех людей, кому он их причинил, не выдержав и десятой части их.

В обозе начался переполох, заметив смерть бая люди вдруг стали ссориться из-за его вещей и богатств, я увидел алебарду, нацеленную на друга.

– Остановитесь! – сказал я. Мой голос слышали все. – Вы люди, и недостойно вам сеять смерть и убивать друг друга, нет больше над вами власти, кроме как вашей свободы. Не надо вам из-за вещей и внешнего ссориться и браниться, идите по домам и всем расскажите, нет больше причин для ненависти и страхов, нет больше страданий ваших и боли. Живите, как подобает людям, и не предавайте себя злу. А если и предали, то сами ее искупите. Творите добро, и ничто не сможет поработить вас. Прощайте и помните.

Я пошел своей дорогой. В обозе люди опустили мечи и плахи, и за многие годы посмотрели друг на друга, сняв маски, без ненависти и зависти. Сложили свое оружие и сожгли вместе с баем.

Смерть великого и сильного князя была радостной для людей Я же оплакивал тех, кто пошел за ним, предавал свою жизнь его власти, пусть сейчас они и освободились от нее, но почему не нашли в себе сил сопротивляться? Ведь одно сопротивление его власти с самого начала сломило бы его слабую волю, а сам по себе бай был слабым и никчемным.

А никчемность бая без его власти была понятна всем, поэтому люди и надевали маски, чтобы выжить. Теперь, испытав на своем опыте его власть и волю, они вряд ли смогут совершить зло, и все вместе будут жить мирно и счастливо.

Поздней ночью, когда я укладывался спать на раскидистом дереве, мне вспомнились слова художника: «Куда ты пойдешь, один». Да, я был один, и чем больше пребывал в этом мире, тем больше находил разницу между собой и теми, кто живет в нем. Не было никого, кто был подобен мне, но не было никого, с кем я мог найти понимание. Все они жили по-другому, у людей были свои заботы и радости, я прекрасно понимал их, но в то же время я надеялся найти в них что-то подобное себе. Живя среди них и помогая им, хотел найти что-то общее между нами, но находил все меньше и меньше.

И сейчас, лежа на ветви дерева, которое меня приютило, я осознавал, что нет для меня места в этом мире, кроме как служения людям. И не мог я найти большего счастья среди них, кроме того, как служить им и вести их к свету, не принуждая при этом ни к чему. И в то же время я видел, как они счастливы, не все, но единицы. И у каждого счастье, свое и неповторимое. Но такое общее и земное, которое не дано ни одному из богов или ангелов.

Звезды, которые просматривались сквозь листву, говорили мне: – Не надейся, но верь, не зная, понимай. А меч, на который я опирался, лежа на дереве, напоминал мне о другом. – Свое проклятье, судьбу бери с собой.

Уснул я нескоро, долгожданное забытье так и не приходило.

 

Кузнец

Огромный город, встретил меня равнодушно, в нем не было места покою и радости. Люди, не знающие себя, жили, словно во сне. Не воспринимая свои жизни, не зная, что делают и зачем родились. Они работали и отдыхали, но работа не была им в радость, потому что не шла от сердца, а обязывала. Рожденный плотником пахал поле, крестьянин продавал хлеб, кузнец был мельником. Жизнь здесь не была естественной, с малолетства ребенку прививали те или иные качества, не давая понять ему самому, что ближе к его сердцу, и чем бы он хотел заниматься. Поэтому время здесь правило всем. Идя на работу и выполняя свои обязанности, человек ждал, когда же закончится день, ждал заката солнца, не радуясь прожитому дню, не видя жизни, живя на земле. Он спешил прожить день, чтобы вечером отдохнуть от тяжести работы, что была не по нутру. Вставая рано утром, человек проклинал жизнь и судьбу, и опять спешил прожить свой еще один день. Так жили многие, как будто и не было у них разума и веры, и все знали, что придет к ним смерть, и все боялись ее, не зная, зачем живут, почему умирают. И больно мне было смотреть на них. Ведь рожден каждый для счастья и любви.

Я искал себе приют, проталкиваясь сквозь толпу людей на рыночной площади. Торговцы кричали во все горло, пытаясь перекричать друг друга, расхваливая свой товар. Я вышел с рынка на маленькую улицу. Дома, сделанные из шлака, почти соприкасались серыми неровными стенами. В некоторых из них были мастерские: ткачи, плотники кузнецы, работали в них с упорством, думая только об одном, как сделать больше, быстрее. Подмастерья и мастера занимались своими каждодневными обязанностями. Некоторые из них были счастливы в работе, другие нет, но они не могли уже изменить свою судьбу. Среди них было мало тех, кто реализовал себя посредством работы, тех, кто был счастлив просто оттого, что живет, и не гнался за вещами и властью. Наконец я нашел кузницу, она находилась на окраине города. Я смотрел, как кузнец с мощными руками бил огромным молотом по наковальне. Раскаленный металл слушался его, казался мягким. Увлеченный работой кузнец не сразу заметил меня.

– День добрый, – сказал я.

– Добрый, – сказал кузнец, оглядывая меня. – Что привело вас ко мне, странник.

– Увидел, как вы повелеваете вещами, металл, что тверд и крепок становиться мягким и слушается вас.

– Ну, то моя работа, а мягким он становиться от огня, мастерство мне передал учитель мой, а слушается меня, потому что ведаю, что делать.

– Ну, что подсказывает вам, что и как надо делать?

– Сам не знаю, никогда не думал об этом, ведать ведаю и знаю, что да как, а откуда, мне неизвестно.

– То от сердца идет.

– Возможно. Но что вам нужно?

– Нужен мне приют на ночь. Я отработаю.

– Не ищешь ли ты дом свой? Счастья не пошел ли ты искать вдали от родных земель? Поскитаешься и домой вернешься, там и счастье обретешь.

– Дом мой в сердце моём, счастья для себя не ищу, другим помогаю.

– Чем и как помогаешь тем, к кому придешь.

– Ведать, чем и как помочь – ведаю, но откуда, я не знаю.

– Ну, что же, помощь мне твоя не нужна, но приют тебе я дам.

– Спасибо.

Я осматривал кузницу. Разные изделия и украшения висели на стенах или полках, многое еще не было доделано, творец ждал вдохновения, как придет к нему, то сможет он вдохнуть душу свою в творение свое. Как создатель вдохнул душу свою в людей. И будет кузнец, грязный и изнеможённый работой тяжелой, богам равен, и будут завидовать боги ему. А люди другие будут восхищаться изделиями его и уверуют, что от бога дано, и сами в бога уверуют.

– А мечи и оружия почему не вижу я?

– Не по мне.

– Так почему, ведь и платят за него больше, и всегда работа есть.

– Не по мне, – сказал кузнец твердым голосом. – А коль пришел за этим, то уходи, не делаю я мечей и ножей, и приюта тогда не проси.

– Меч есть у меня, что скажешь о нем. Кто его сделал.

Я достал меч, что висел под накидкой и подал кузнецу. Он достал его из ножен и долго осматривал.

– Если противен он тебе, то попробуй сломать его, – сказал я.

– Не знаю, кто и как сделал его, и сталь мне неизвестна, хороший мастер сделал его. И ломать его не буду, жалко. И если будет он направлен на врага, то повержен будет он. Раз пришел помогать ты людям, то кто враг твой?

– Сам не знаю кто, от того и меч сломать хочу, раз получиться, не придется мне убивать других.

– Не буду я ломать его, даже если и пришел ты за жизнью моей, работу мастера великого пожалею, а коль дан он тебе с рождения, то избавишься после смерти.

Поклонился я кузнецу, и глаза мои затмили слезы. И слезы мои были от услышанной истины.

– Вы редкий человек, таких немного осталось в этом мире, как могли сохранить душу свою чистой, а разум холодным оставить ко всему искушению?

– Когда учитель мой, кузнец старый, умер, он оставил мне наследие свое, им и пользуюсь сейчас.

– И что же за наследие такое?

– Сказал он мне перед смертью, человек на земле есть – создатель. Если не теряет разума в суете ненужной, за вещами не гонится, а в душе радость и покой хранит, как святыню. А если нет такого, значит, теряет он себя, и страдания наваливаются на него, как снег на горы, и несчастья приходят к нему.

– Радость и покой, как сохранить, если видишь, что у других несчастья, – спросил я.

– Что же до беды чужой, ей помогать надо, в своей беде себя не забывать. А радость и покой в душе пропадет, спасение есть одно, работа, что по душе хоть и тяжела, а не гнетет. За ней-то и все горести проходят, и разум не блуждает.

– Прошел я по городу и не увидел тех, кто мог подобное сказать. Все больше тех, кто за своей выгодой гонится. Отчего так?

– Не знаю я, – ответил кузнец.

– А не от того ли, что гнетет людей кто. Властью своей мешает людям себя увидеть?

– Возможно, что и так, князь наш дань собирает, все больше и больше требует, чтобы власть свою укрепить. Войска большие хочет набрать – соседей наших боится, что за богатствами его могут прийти. Придут скоро ко мне посланники князя и обязуют мечи ковать и оружие делать. Откажу им. Пусть даже и убьют меня, но не будут творения мои против жизни направлены, коль сможешь помочь мне в этом, отблагодарю хорошо.

Я ничего не ответил, а кузнец продолжал заниматься своими делами. Иногда прерываясь, чтобы сказать, что-нибудь мне или подмастерью своему молодому.

– А как князя вашего найти. Спросил я, наблюдая за работой мастера.

– Сейчас не иди к нему, не примет он тебя. А завтра с утра приходи к воротам замка его и жди, может, примет тебя, как чужестранца, что может поведать о путешествиях своих.

– Хорошо, так и сделаю.

Утром следующего дня я пришел к воротам замка, где уже стояли люди, ожидая внимания князя своего. Замок был окружен высокой стеной, по ней ходила стража. В воротах открылась дверь, люди по одному начали входить в нее. Их обыскивали, оружие и деньги отнимали, и только потом пускали.

– Смотри, чужеземец, – сказал один стражник другому.

– Зачем ты пришел к владыке нашему? – спросили они строго, но с интересом. Они сами решали, кого пропускать, а кого нет. Иногда это приносило им выгоду.

– Я странник, хожу по свету, много чего повидал, и о мире неведомом, князю вашему рассказать могу.

Стражники, подумав, что я могу быть интересен своими рассказами, решили пропустить меня.

– Есть один указ у нас, не допускать никого с оружием и деньгами.

Стражники обыскали меня, достав меч, отобрали несколько монет, что были у меня, и только потом пустили меня во внутренний двор. Он был небольшой, как короб. Серый камень, из которого были сложены стены, еще больше угнетал. Здесь же был постоялый двор, главный двор замка находился за другой дверью. Но меня подтолкнули в узкую дверь, и под конвоем проводили меня в маленькую комнату, и закрыли прочной дверью. Маленькое окно под потолком было закрыто решеткой, толстые ровные стены источали холод, в самой комнате ничего не было. Гостеприимство князя меня озадачило. В комнате я просидел довольно долго, потом дверь ее открылась, и меня опять под конвоем повели по узким коридорам замка. Идти пришлось недолго, четверо стражников остановились перед закрытой дверью. Она открывала большой зал, в нем было много факелов, наверху я рассмотрел бойницы, при нападении защищаться можно будет из зала повелителя. Взять замок можно было только длительной осадой. Огромная дань, снимаемая с людей, заставляла подумать, что правитель набивает все подвалы замка провиантом.

Он сидел на огромном троне, окруженный стражей и свитой. Все их взоры были устремлены на меня. Большая зала была хорошо освещена факелами и свечами. Хитрые глаза князя иногда оглядывали присутствующих – он никому не доверял. Все время осматривал людей, которые его окружали, боялся нападения и иногда нанимал слуг, чтобы те следили для него.

Здоровье князя было плохим, он почти не выходил из замка в последние полгода, боясь нападения. Ему предсказали, что его власть погубит встречный человек. Пришло время предсказанию сбыться.

Своими землями он правил силой своей армии. Сейчас она была крепка, так же как и его власть. Молодые люди предпочитали не работать в поле от зари до зари. А охотно шли доблестно служить, не особо при этом утруждаясь, своему правителю.

Среди крестьян мало осталось молодых людей. Крестьянство быстро обеднело. А ремесленникам, некому было передать свое мастерство. Армия росла, но народ беднел, уже ничего невозможно было изменить. Любое сопротивление подавлялось армией.

Князь заговорил со мной, довольно уважительно, но я знал, что он может изменить свое отношение ко мне в любой момент.

– Приветствую тебя, странник. Знаю, что пришел поведать о землях ты других, хоть и не звал я тебя. Поведай, что знаешь и видел, но помни, жизнь твоя в моих руках. Как живут соседи мои и люди в других землях?

– Пришел я из тех мест, где добро и любовь всем правит. Богатых и бедных не найдете там, потому что все равны. Никто не обязует никого дань платить, и богатства свои лучше другим отдаст, нежели скапливать у себя будет. Ни у кого врагов там нет, поэтому не строят там люди стен. Вот и вам говорю, отдайте богатства свои людям бедным, и восхвалит народ вас и пойдет за вами. И не придут враги к вам и не отнимут у вас власть вашу, и не погубят жизни многих и невинных.

– Что же ты говоришь такое? – с удивлением сказал князь. Если отдам я богатства свои другим, набегут враги мои – и поработят народ мой. Не смогу содержать армию свою, которая земли мои защищает. А если дань собирать не буду, то прославить народ свой и себя не смогу, а без славы и власти не будет.

– От того, и земли вам приходится защищать, что возвысились вы над людьми другими, но сами от них ни чем не отличаетесь. Если богатства свои другим отдадите, то враги ваши к вам придут и жить будут на землях ваших, и придут они без оружия, а с песнями и славой. И славить вас будут, а не тех, от кого ушли. Армию свою распустите, и будут люди землю возделывать и ремеслом заниматься, и не будет более бедных.

Стены построили, потому что людей боитесь, боитесь тех, кто служит вам, значит, нет преданности вам.

– Может, не в своем ты уме, а может, еще что? – перебил меня князь. – Но, вот думаю я, что не выпущу тебя. Посеешь смуту среди народа, и пойдет он против меня. Поэтому сидеть тебе в подвале каменном всю жизнь. Уведите его! – приказал князь стражам уже более резким голосом.

– Придут к вам войска большие, и не сможете с ними справиться, тогда меня зовите, и меч мой сохраните, спасу я невинных, – говорил я. Пока меня связывали.

* * *

Холодные стены каменного мешка сжимались со всех сторон, по ним маленькими струйками стекала вода.

Немного света попадало из окошка, что было далеко наверху, где стены совсем сужались.

Меч, накидку, и некоторые вещи у меня отняли. Холод, сырость и тишина давили на меня.

Я сел на пол. Слился с тишиной, что меня окружала, любые мысли ушли, что-либо перестало существовать. В этом состоянии я мог просидеть довольно долго, не различая времени и пространства, которые не были подвластны надо мной.

Жажду я мог утолить в любое время. Черствый, сухой хлеб давали только раз в сутки. Голод и сомненья меня не мучили, как только мне требовалась вода и еда, я ел и пил, никак не обременяясь скудной диетой. Наоборот, тело стало еще более невесомым, а сознание четким, ясным и сфокусированным.

Я сливался с энергией земли, созерцая, что в ней происходит. Свое сознание мог направить на любой феномен, который видел. По своему желанию я выходил из тела, и душа моя перемещалась в пространстве со скоростью мысли.

Это было похоже на сон, но было реальностью, в которой я находился. Я знал все, что творилось в мире.

Кузнец печалился, думая, что я попал в беду или меня убили. К нему приходили солдаты и наказали ему ковать наконечники для стрел и мечи.

– Не буду, – твердо ответил кузнец.

– Будешь, или тебя убьют, как предателя.

Но кузнец ничего не ответил. Стражники ушли, дав на раздумье несколько дней. Тогда пришел я к кузнецу, хоть и не видел он меня, но слышать мог, и думал он, что все сниться ему.

– Знаю, что солдаты к тебе приходили, и отказал ты им. Но как придут они вновь, так скажи им, что кольчуги делать обязуешься.

Очнулся кузнец ото сна своего, и увидел я радость и облегчение в душе его. Стражники пришли еще раз.

– Не буду я ковать мечей и наконечников, и подмастерье не будет, будем мы кольчуги делать. Оденем вас ребятушки.

От такого обращения стражникам стало стыдно, кузнец годился им в отцы, и был уважаемым мастером и человеком.

Стража ушла, кольчуги были не у всех. Только у командиров.

Однажды, когда кузнец спал, мне удалось дать ему знать, что я жив. Печаль ушла с его лица.

Соседние княжества действительно затевали войну и собирали многочисленную армию из простолюдинов, те, кто раньше промышлял разбоем и набегами теперь шли сюда с оружием в руках. Их вел Великий Ю, как его называли. Говорили, что его предки сошли с небес, чтобы царствовать здесь, на земле. Его отец покинул этот мир, но это не остановило сына от войны.

Князь, который здесь правил тоже собирал армию. Мало находилось тех, кто мог отдать свою жизнь за славу и власть своего владыки. Князь не мог повести за собой людей, его власть заканчивалась на его богатствах. Теперь, когда говорили о нападениях и войне, в войска мало кто шел, только прохожие бродяги. И те, кто уже служил, не хотели никаких войн, им хватало редких стычек с крестьянами. А простым людям приходилось работать все упорней и больше, город начали обносить новой стеной.

Время, которое я не замечал, делало свое дело, однажды меня привели к князю, но не в приемные покои, а в потайную комнату. Теперь князь хотел узнать, потерял ли я рассудок, или нет.

– Ты почти не изменился в темнице. Помнишь ли ты, что говорил мне, – спросил он, внимательно осматривая меня.

– Я не изменился, потому что не подвластен времени. То, о чем сказал ранее, теперь сбывается, все больше людей в народе ропщет на тебя, все меньше богатств, которыми ты так дорожишь, остается у тебя. Те, кто кажутся преданными, станут предателями, и еще раз говорю, отдай все, что есть, себе не оставив ничего.

– Даже если бы я и внял твоим речам то уже поздно. Скоро тут будет война.

Я увидел печаль на лице князя и заметил, что он сильно изменился за это время, похудел, волосы почти поседели. От злости и ненависти заболел язвой желудка, а красные глаза говорили о том, что топил он свои думы горестные в вине. Печень и почки, которые отказывали от обилия еды и питья, теперь совсем отказали.

– Вам осталось жить не более десяти лет, если каждый день будет для вас счастливым, и не более пяти, если ничего не измените.

Мои слова оторвали его от своих дум. Князь как будто смахнул наваждение с лица и посмотрел на меня по-новому.

– Я очень много думал о тебе и боялся того, что и сейчас ты будешь в здравом уме и не потеряешь рассудок. Я очень много раз хотел прийти и посмотреть, что с тобой стало, странник, никто не выдерживал каменного мешка. Первый раз я хотел прийти из любопытства, потом я хотел просить у тебя помощи, но каждый раз страх и гордость поворачивали меня обратно. Ведь то, что ты говоришь, это безумие, и таким же безумием было и то, чтобы я пришел к тебе за помощью.

Князь невольно разговорился со мной. Он уже никому не доверял, видя, как разворовывают его казну, лгут ему, и знал так же, что и предадут. И он сам уже ничего не мог с этим поделать. Обессилевший и не видевший выхода, он решился на последний шаг.

– Я так же говорил, что придут к вам войска многочисленные, и что помогу вам, если сохраните меч мой. Вы его сохранили?

Лицо князя осветилось какой-то надеждой.

– Да, – ответил он живо.

– Отдайте мне мои одежды и меч, и я уйду.

– Мне уже все равно, я посадил тебя как смутьяна, думая, что ты разрушишь власть мою. Но и без тебя ее уже нет.

Он встал и подал мне сверток: накидка, шляпа, сапоги и меч, все то, что дали мне у Святых гор.

– Иди, – сказал князь, – я отпускаю тебя. В его голосе не было даже надежды на будущее.

 

Гимн свободы

Я переоделся, и молча вышел. Никто из стражи не остановил меня, князь отдал приказ заранее. В городе я видел только редких людей, на лицах которых было счастье. Другие все покрыты бременем обязанностей и непосильных работ. Люди на улицах и в домах были измученные и недовольные, все знали, что будет война, но мало кто хотел защищать власть князя. Все оружие было припасено только для защиты своих жизней, жизней близких и друзей. Я прошел к кузнице. Увидев там нескольких воинов, я остановился. Но они тянули проволоку, помогая кузнецу делать кольчуги. Увидев меня, кузнец не мог ничего сказать от удивления.

– Мне нужен приют, – сказал я, немного улыбнувшись.

– Я виновен пред тобой, я послал тебя к нему, – кузнец кинулся ко мне в ноги.

Я поднял его с колен.

– Не вини себя в моей судьбе, вижу, что не куешь ты мечей и пик, знаю, что приходили к тебе люди от князя, что сказал им?

– Что могу сказать, жизнь мне стала дорога сейчас. Встретил я то, о чем раньше и не думал, пришла ко мне любовь единственная. Если бы не она, прогнал бы их и в сотый раз, пусть и убили бы меня. Зачитали мне приказ: столько-то мечей, наконечников и всего прочего. Тошно мне стало и не по себе, и сказал я им, что подумаю, а что делать самому и не знаю. Спать лег поздно ночью, а ответ так и не придумал, и что делать не знаю. А наутро проснулся и знал ответ, ты мне приснился и сказал:

– Не будут творения твои убивать, мечи, что ты сделаешь, много жизней унесут, потому что сила творца в них будет, но будет отдана сила эта на власть демонам. Кольчуги делай, что от смерти спасут, и сами убивать не будут.

Так нашел я выход, и жив остался, и оружия не делаю. Но ты, что с тобой случилось, расскажи.

– Я все сделал, как ты велел, но не послушал меня князь, и решил извести, как смутьяна в мешке каменном. Но не смог, и сам потом отпустил, вот и пришел я к тебе сказать, как войну остановить.

Лицо кузнеца озарилось радостью, и опять хотел он кинуться мне в колени.

– Говори, как, все исполню.

– Войска, что идут сюда, ведет человек великий, и дана власть ему большая, и нет ему преград в замыслах своих. Набрал он армию большую, и идет народ за волей его, и предан ему слепо. Сражаться с ним, вам, горожанам, только смерть всем найти. А состоит та армия из разбоя да обездоленных, что озлобились на людей разных. Но злобу эту победить можно, и не смогут тогда поднять оружия своего люди на людей, и не будет тогда бойни жестокой.

И рассказал я подробно кузнецу, что надобно делать, а лицо его сомнением покрылось.

– То, о чем просишь ты, трудно будет сделать, и кто согласится на это?

– Те, кто не хочет смерти, ни своей, ни чужой.

– С людьми нужно поговорить, что скажут, согласятся ли.

Передали весть в народ. И успокоились люди, что битвы не будет. И сказал и им, что делать, когда на поле брани выйдут. Так же и солдатам сказал.

* * *

День битвы был назначен. И все знали, как велика армия неприятеля. И сражаться с ней всем – было только на смерть идти. А сдаваться, опять не всем жить. А если жить, то в неволе, – лучше смерть найти.

* * *

И настал день битвы. Собрались, все кто мог ходить, и женщины и дети, да старики обезумевшие, и брали они с собой оружие, что могли руки ребенка или матери взять. Но сначала воины вышли, и знали они, кто за ними.

И пошли неприятеля встречать на поле широкое. И настал час, когда встретились две армии, и видели друг друга издалека. И поехал Великий Ю один, к нашему князю.

– Я, великий Ю, отдай власть свою мне, и земли свои, иначе смерть найдешь и позор.

– Как можешь ты являться на земли мои и один просить о дерзости такой, – ответил князь.

– Не о дерзости прошу, а не хочешь по добру, будет битва великая, и сам пожалеешь, что принял бой, – ответил Великий Ю, развернулся и уехал.

И пошла армия его на нас, но все воины стояли на месте, никто в бой не кинулся, никто оружия не поднял. Стояли стеной, не распадаясь.

И услышали все вдруг песнь негромкую и барабанов бой, и бубенчиков звон, гитар звучание, да рожков звук. Колокольчиков, да колоколов больших перезвон. И расступилась армия наша, и увидел неприятель то, чего и не ожидал.

Выходили женщины и дети, старики и калеки, и начали хороводы водить и песнь запели, то гимн свободе великой был. И подхватила вся армия гимн этот, хоть всем и страшно было, но как услышали голоса свои, перестали бояться и поняли, что свободны, и даже смерть не может поработить их. И запели еще громче и дружнее, и даже те, кто не верил мне, теперь поверили и запели с новой силой, и остановилась армия неприятеля. И спокойствие вошло в души поющих.

И вышел я один навстречу армии великой и положил меч свой на землю. И видел смятение неприятеля, и смущение на лицах видел, но не было уже враждебности у них. И подошли другие, и сложили оружие свое, и была в них свобода и любовь, и не боялись они смерти. Остановился неприятель, и не смог оружия своего поднять. И бросил первый из них меч свой и алебарду, и чувствовал себя предателем, и неловко ему было. Но как избавился от оружия своего, так свободой и любовью проникся, и запел он гимн.

И подхватили голос его другие, и запели тоже вместе с нами, и не было бойни великой. И пировали люди о любви и свободе и радовались, что не совершили великого зла, и простили все, чем тяготились.

И не мог понять Великий Ю, что за сила остановила войско его, что предотвратило бой. Что за силу он встретил, что была больше чем его. И радовался сам, что не было битвы ненужной. И ездил на коне своем среди костров, и смотрел, кто не кинул оружия, кто воином остался, и подзывал к себе, и спрашивал, почему не кинули. И было ему все равно, кто с оружием, воин его или бывший враг. И подошел он ко мне и спросил:

– Почему с мечом ты, когда все пируют и гуляют, ты с оружием хлеб принимаешь, неужели война дороже всего тебе?

– Нет, война не по мне. А меч мой – судьба моя, не смогу избавиться от него, хоть тяготит он меня.

– Коль меч с тобой, почему сложил его первым.

– Я странник, и не положено мне воевать на землях других, вот и положил меч свой. Но не могу его оставить, как и ты не сможешь от судьбы своей уйти. И чем скорее ты сложишь оружие свое, тем быстрее познаешь судьбу свою.

– Судьба моя во власти моей, что дана мне от предков.

– Власть твоя не всесильна, есть ей много преград, воля твоя велика. Ей и пользуйся.

– Не встречал я таких людей, как ты, и говоришь хоть спокойно, но уверенно и слова твои в сердце западают, – откуда пришел ты?

– Ты сам потом придешь в мир мой.

– Не пророк ли ты?

– Пророчеством я не занимаюсь, но ты будешь властвовать миром всем, и не будет владыки сильнее, чем ты.

– Что ж, такое пророчество меня совсем устраивает.

С этими словами он уехал, завидев нескольких воинов.

На следующий день Великий Ю, собрав всех воинов, что остались с оружием, уехал. Те же, кто остался, пошли в свои земли или остались в городе. Когда я уходил, меня догнал кузнец.

– Остановись, Шамо, постой. Не уходи сегодня, вечера дождись, благодарность тебе свою я дам.

– Благодарность мне – это мир и покой в сердцах ваших, более ничего и не надо.

– Прошу, останься, хоть знаю, что и перечить будешь, и знаю, что не могу сам остановить тебя ни силой, ни словом, но прошу.

– Ладно, я останусь.

В мастерской кузнеца теперь было много кузнецов. Великий Ю набрал свою армию ремесленников, среди которых были и кузнецы. Они решили остаться в городе на некоторое время и теперь смотрели кузницы.

Увидев мой меч, они долго осматривали его. Но никто не мог точно сказать, из какого металла он был сделан, кем и когда.

– Я видел подобную сталь только однажды, в одном монастыре из такой стали были сделаны статуи богов. Они очень прочные и не боятся ни воды, ни времени, – сказал один из кузнецов.

– Где находится этот монастырь, и кому там поклоняются? – спросил я.

– Кому поклоняются и что за боги, я не знаю. А сам монастырь очень далеко. Идти очень долго, туда, где заходит солнце, там будут горы. За горами начинается равнина, на равнине и стоит сам монастырь. Еще мальчиком меня хотели отдать в него, но не приняли. Кого туда берут, а кого нет, это никому неизвестно. Да и сам монастырь закрыт для посторонних глаз. Туда приводят мальчиком от пяти до семи лет, на них смотрят служители и решают, брать его или нет. Говорят, что великое благо для того, кто был принят. Меня не приняли, но эту сталь я запомнил.

* * *

Вечером ко мне подошел кузнец.

– Вот, моя благодарность, тебе, Шамо. Как ты спас нас от войны и погибели, так и тебя спасет эта кольчуга.

Он протянул мне кольчугу, она была легкой, но, судя по всему, очень прочной.

– Ее я делал для себя, но не успел к битве, сейчас она готова, бери.

– Спасибо, – сказал я с поклоном. – Твой дар, возможно, и поможет мне, хоть претят мне войны и убийства.

Уходил я поздно вечером, несмотря на уговоры. И пока шел по городу видел, что в людях не было больше спешки и недовольства. Люди, что познали свободу, перед которой смерть не страшна, теперь не томились бренностью и суетой жизни. Сама жизнь и любовь входили в них все с новой силой.

Князь, который правил ими, сам запер себя в мешок каменный, и повелел приносить хлеб через день, и не выпускать, пока сам трижды не попросит.

Четыре года сидел он в мешке каменном. Два раза просил, чтобы отпустили, но его не отпускали. Народ же жил и без его правления свободно и счастливо. И прониклись некоторые из людей сочувствием к князю. И сами просили его, чтобы вышел, услышав это, князь приободрился, но не вышел.

– Не грехи свои здесь отмучиваю. И прощения вашего нет для меня. Не просите, чтобы вышел.

Вышел он еще через четыре года, и почти никто не узнал его. Но не стал во власти он, как другие думали, А стал трудом своим жить, и другим помогать. И жизнь его, хоть и была недолгой после мешка каменного, но плодотворной, а о делах его добрых, что сотворил он, после легенды сказывали.

Темная ночь окутывала тишиной и прохладой, я опять слился с окружающим миром. Утром я увидел следы, здесь ночевала армия, которую собрал Великий Ю. Он повел тех, кто жил войной за собой. Власть, что была ему дана, была для него великим испытанием, но не было еще известно, как он применит ее. И кто будет пользоваться ею, демоны или ангелы. Великий Ю возвращался домой, но не как побежденный или победитель, сейчас он возвращался, как власть имеющий, и дома он опять соберет более многочисленную армию. Чтобы потом опять пойти войной на соседние княжества. И если он не остановиться вовремя, его будут ждать великие испытания.

На следующий день я наблюдал его армию издалека. Не такая многочисленная, как раньше, но сильная и воинственная. Я обошел ее стороной, Великий Ю шел к своей власти уверенным шагом.

 

Кочевники

Ближе к полудню я нашел кочевников, несколько крытых повозок везли волы и лошади. Несколько десятков человек покинули родные края в поисках более легкой жизни.

– Куда путь держите? – спросил я у старейшины, который встретил меня. – Я странник. Может по пути нам будет?

– Не знаю, куда ты идешь, но если хочешь с нами иди, мы кочевники, народ мирный, хоть и встречаемся с разбоем и грабежом. И нужны нам руки верные в час трудный. Чтоб от напасти людской себя защитить.

– Что же, чем смогу, тем и помогу.

Старейшина кивнул и повел за собой, в обоз. Он был небольшого роста, очень крепкий, с редкими седыми волосами на крупной голове.

В обозе было семь повозок, и несколько десятков кочевых людей. Некоторые из них шли рядом с повозками, другие, в основном женщины и дети, ехали в повозках.

– Почему вы не остановитесь на одном месте, не построите дом. Спросил я.

– Оседлая жизнь не для нас, мы не из тех, кто сидит на одном месте. Что толку сидеть на одном месте, это равно смерти, и зачем при жизни ей предаваться. А опасности и невзгоды, что поджидают нас по пути, только закаляют нас.

* * *

Я шел немного позади всего обоза, самобытность людей удивляла меня. Они редко говорили друг с другом, трудно подбирая слова. Немного узнав меня, они потеряли ко мне интерес, полностью уйдя в свой мир.

Привал делали поздно ночью, люди ночевали на повозках и под ними, мужчины попеременно сторожили стоянку.

Несколько дней мы шли полями и лесами, почти не останавливаясь. В лесу иногда охотились, добывая еду, женщины по дороге собирали ягоды и травы. Но сам обоз почти никогда не останавливался надолго, все время продвигаясь вперед. Мне нравилось упрямое спокойствие людей, их понимание. Никто из них не беспокоился по пустякам, не ссорился, и если что-то надо было сделать, они это делали сообща, и не разделяя обязанностей, обучая при этом своих детей.

Мерное движение обоза смогла остановить река.

– Раньше ее здесь не было, – сказал мне старейшина, он иногда разговаривал со мной, иногда просто описывая то, что видел. – Ее воды здесь появились совсем недавно.

– И что вы будете делать? – спросил я. Зная, что переправиться через бурные воды реки они не смогут.

– Наверно, пойдем вверх по течению, вода это всегда хорошо, может, там и найдем брод.

Отдохнув несколько дней и откормив лошадей, обоз двинулся в путь. Смена направления маршрута явно не понравилась людям. Но они смиренно шли вперед. Закинув сети в реку и не поймав ничего, люди немного поникли. Разлив реки на их маршруте не принес им ничего хорошего.

– Почему вы хотите быстрей попасть на север? – спросил я у Рэля, почти единственного человека, которого мне удалось разговорить.

– Там скоро наступят холода, много зверей станут словно снег, их мех очень ценен, если мы не успеем, нас ждут не очень хорошие времена.

Все заметили, что воды новой реки становятся все более широкими, река все более разливалась, и ее воды становились более спокойны.

– Нам надо было идти вниз по течению, может быть, мы успели бы опередить ее половодье и перейти вброд, – с грустью сказал старейшина.

– Может, сделать плот и перебраться на нем? – спросил я.

– Никто из нас не умеет этого делать, мы живем в основном охотой и тем, что можем раздобыть.

На вечернем привале, когда горел огонь и готовилась еда, все собрались у костра, чтобы послушать старейшину.

– Настало тяжелое время перемен. Река, воды которой становятся все глубже, не пускает нас на север. Возможно, мы придем к ее источнику и обойдем реку, но это неизвестно. Сможем ли мы переплыть ее?

Наступило длительное молчание.

– Нет, – сказал кто-то.

– Нет.

На этом собрание закончилось. В эту ночь я тоже встал на дежурство. Пятеро охотников зорко смотрели в темноту, обратившись в слух.

Я смотрел на ночное небо, его иногда закрывало темными облаками. И тогда я задумывался, почему иду с этими людьми. Их самобытность я разгадал, они просто не знали суеты и всего лишнего, что им было не нужно в их жизни. Я пошел с ними, чтобы быть с людьми, увидеть их жизнь со стороны и понять, что их волнует, чем они живут, и как находят свое счастье. Кочевники просто не знали, что такое счастье или несчастье, смерть они распознавали как обретение дома. Если умер близкий человек, о нем говорили, что он нашел свой дом. Для того, чтобы пожениться, у них был обряд – двое новобрачных смешивали кровь друг друга и пили с вином. Все это проходило без торжеств и празднеств, как обыденное явление.

Ночь прошла спокойно, никто из тех, кто зорко смотрел в ночь, почти ни разу не пошевелился и не сомкнул глаз, днем они остались спать на повозках. Мне спать не хотелось.

Я шел за повозкой, на которой ехала женщина, я не знал ее имени и не стал спрашивать. Она ждала ребенка, ее муж подходил к ней несколько раз в день и что-то тихо шептал ей на ухо. Она улыбалась и засыпала с этой улыбкой спокойным сном.

Дано ли мне, посланнику небес понять их счастье, или так и придется быть странником без дома. Меня охватили тоска, печаль и одиночество. Чтобы их рассеять я догнал старейшину, но не мог его разговорить. Он только кивал и иногда кидал на меня взгляд, но не, ответил ни слова.

Я остановился и сел у берега реки. Томление и тоска владели мной, и я не мог избавиться от них.

Перед глазами были одни и те же воспоминания. Улыбка будущей матери, счастье отца, и их полное понимание, мир и любовь. Маленькое счастье на троих. Мои щеки обожгли слезы, я знал, что никогда не познаю подобного, не в силах предать свою судьбу. Я лег не спину, осеннее небо покрывалось небольшими тучами. Стая птиц летела на зимовку. Даже они знают, что и как делать, у них тоже есть своя судьба, путь по небосклону и семья, не такая как у людей. Но в то же время жизнь, достойная восхищения.

И что же я, обреченный на одиночество и несущий смерть в самом себе. Сострадающий и прощающий все, но не знающий любви и заботы. Жалость подобралась ко мне, но я успокоился и резко встал. Вытащил меч из ножен и еще раз прочитал надпись: «Свою судьбу – проклятие – бери с собой».

Я взвесил тяжесть меча, хотя и так знал его очень хорошо, и посмотрел в спокойные воды реки. Один взмах руки, и я буду свободен от него. Вода, как время, поглотит меч, и обрету я свободу. И в то же время я понимал, что не смогу так поступить. Не смогу утопить его в водах, не смогу уйти от судьбы, что сам принял на себя. И так же знал, что если предам я себя, то не будет спасения этому миру, а боль человеческая и страдания только приумножатся.

Закинув меч за спину, я пошел догонять обоз, который успел уйти очень далеко.

 

Колдунья

Обоз встретил на своем пути деревню. Люди в ней были немного ошарашены внезапным разливом реки. Обоз к моему удивлению остановился у деревни, но никто из кочевников не стал просить приюта в домах, все по-прежнему спали под открытым небом. Завтра в деревне начнется мен и торговля.

Я же попросил приют, не желая больше ночевать под открытым небом. Приют мне дала одинокая женщина, ее муж умер от болезни. Средних лет, крепкого телосложения, она просто относилась к жизни, дав мне приют, не стала спрашивать, кто я и откуда.

– Меня зовут Зарема, – сказала она, внимательно посмотрев в мои глаза.

– А я Шамо.

Накрыв сытный стол, она смотрела, как я ем, что меня очень смущало.

– Не смущайся странник, ты живешь жизнью недостойной человека, что оставишь ты после себя, чем и как зарабатываешь свой хлеб, оставайся здесь, у меня, и живи, как подобает людям.

– Не могу, у меня иная судьба, не та, что у остальных людей, и не могу я предать свой путь по которому иду.

– Как хочешь.

Я посмотрел на нее еще раз. Она не отчаивалась от своего одиночества, ее дети давно выросли и покинули родную деревню, что было обычаем в этих краях, по зрелости люди уходили в соседние деревни.

– Ты гонишься за своей тенью, – сказал я. – Не надо ждать счастья и убегать от того, что есть. Тебе нужен муж, возможно, он сам к тебе придет, или ты к нему, но это не я. Будь подобна солнцу, что делает свое дело, и тогда тебя заметят.

– Говоришь ты долго и не по делу. Не хочешь оставаться, не надо, а если проклятье на тебе лежит, то могу сказать тебе, где избавиться от него.

Я вопросительно посмотрел на Зарему.

– Там, выше по течению есть роща, в ней живет колдунья, все ее бояться, но как беда или болезнь придет, все к ней идут за помощью и советом. Вот и ты сходи к ней, может, поможет она твоему горю.

Я задумался, что мне может сказать ведьма или колдунья.

Свою судьбу я и так знал, но все же во мне проснулся интерес и какое-то любопытство, и на следующее утро пошел я в рощу. Жилище колдуньи я нашел не сразу. Густые заросли кустарника цеплялись за одежду. И все же я нашел ветхий домик, двери не было, и он казался заброшенным. Заглянув внутрь, я увидел малюсенькую комнату, над потолком висели травы и коренья. Я ждал хозяйку до вечера, но никого не было. Только когда стемнело, я почувствовал чье-то присутствие. Кто-то следил за мной, передвигаясь очень тихо, почти бесшумно в вечерней заре. Потом человек замер, выбрав удобную позицию для наблюдения. Я тоже сидел на месте, мне было интересно, что же будет дальше, самой колдуньи и ее чар я не боялся, но как долго она будет наблюдать за мной.

Когда совсем стемнело, она собралась уходить, Небольшой шум не мог выдать ее, но я заговорил, не очень громко, но спокойно.

– Мне очень не хотелось стеснять тебя, если это твой дом, то тебе в нем и ночевать. Меня не бойся, я могу уйти.

– А ты, что же, меня не боишься, если пришел один, то и встретить можешь тут свою смерть. Слабый дребезжащий голос старухи был не очень приятным. Некоторые слова я понимал с трудом.

Я обернулся и увидел старческий силуэт в темноте, старуха привычно пробиралась через колючие кусты. Я встал, когда она подошла ко мне.

– Уж, не в ученики ли ты ко мне пришел?

Этот вопрос меня удивил.

– Нет, чему ты можешь научить меня, все, что мне надо, я знаю.

– Тогда ко мне зачем пришел, ко мне приходят те, кто ничего не знает или с хворью своей. Ты не болен, зачем меня тревожить, или жизнь бедной старухи хочешь отнять, отнимай, я смерти не боюсь. Жизнь меня все больше тяготит, и тоска людская одолевает.

Я осмотрел старушку, немногие доживали до ее лет. Добывая лекарства из трав и яда змей, она лечила людей, но те приняли ее за колдунью и изгнали.

– Не только от людской тоски тебе жизнь не мила, но и от неблагодарности человеческой ты хочешь уйти.

– Оставь меня в покое и иди своей дорогой, странник, от судьбы никто не уходит, вот и следуй ей.

– А если проживешь дольше, чем думаешь, людей лечить будешь? – спросил я.

Старушка взглянула на меня своими полуслепыми глазами, в ее взгляде я увидел ответ. Я усадил ее на землю, скованное от старости тело почти не гнулось. Скопив в себе все силы, я положил ладони на ее маленькую голову. Глаза старушки медленно закрылись. По моим рукам текла жизненная энергия. Я отдавал ей все и при этом чувствовал, как в меня притекают новые силы. Я стал проводником для жизненной энергии, отдавая ее всю маленькой старушке. Новая энергия вытесняла из нее все болезни и усталости, злобы и обиды, накопленные годами.

Ее тело за многие годы, наконец, полностью расслабилось и получило отдохновение. Я аккуратно перенес ее в маленькую хижину, уходя, закрыл дверь.

Густая роща осталась далеко позади, темная безлунная ночь веяла ночной прохладой, далеко в деревне лаяли собаки. Я шел вперед. Мысли одна за другой появлялись в голове. Почему те, кто привносит в этот мир бескорыстное добро изгоняется, почему на такого человека смотрят по-другому. Уж, не от зависти ли, и зависть идет оттого, что большинство людей не может найти в себе силы творить добро, не может отдать себя безвозмездно другим, думая только о себе.

И когда видят человека, который способен на все это, люди видят и свою слабость и свою нереализованность, и изгоняются в основном те, кто говорит правду. Злость человека на самого себя есть страшное оружие демонов, которые пользуются этим в свое благо. Таков этот мир, и ничего с этим нельзя поделать, разве что разрушить его и создать новый. В который раз? Ведь то, что есть создатель, не требует ни веры, ни поклонения, ничего, и напрасно уповать на него, нужно только одно знание, и более никакое. Знать, что живешь, и знать, что такое жизнь. Чувствовать ее и жить, пребывая в радостном покое и деяниях, за которые не надо будет расплачиваться. Люди, живущие в этом мире, давно позабыли, что такое жизнь, немногие находят отдохновение от серых будней, и совсем мало тех, кому неповторима ценна каждая секунда жизни. Тех, кто понял что это такое, и купается в лучезарном свете жизни, не знающий преград и волнений, и, тем не менее, живущий той же жизнью, что и другие, выполняющий то же, что и остальные. Но жизнь этого человека совсем другая, и это совсем не баловни судьбы, не от рождения им это дано, а от собственной слабости, о которую спотыкаешься ежеминутно, падая в грязь и познавая унижения. И более сильным становиться тот, кто познал свою слабость и через нее познает свою силу и себя. Тот, кто уже не может отворачиваться от себя и идет напролом всему, что ни встретит, и проходит, ибо нет преград для человека достойного, какими бы они ни были. Достоинство человека состоит в том, чтобы не предавать себя смерти, не предавать себя более легким ухищрениям и уходам от испытаний, а неумолимо идти вперед.

Познавая на себе жизнь, как великого учителя и друга. Познавать себя и свои действия, делая выводы и не отворачиваться от слабости, которая только поначалу мешает и подкашивает ноги, а потом станет самым прочным фундаментом и станет силой, которую уже ничто не сможет сломить, даже сама смерть во всех ее обличьях.

Я вернулся к ветхому домику, было уже темно, старушка ждала меня, знала, что вернусь.

– Что же, от людской немилости ты вернулся, или от судьбы своей ты хочешь избавиться? – спросила она.

– От судьбы не уйду, немилость человеческая не трогает меня, один вопрос к тебе. Видел я счастье людей, что не могу понять и знаю, что так же счастлив не буду. Дано ли мне познать его?

– Ты молод и сердцем и душой, но вижу в тебе мудрость великую. Вернул ты мне молодость мою, но что сказать тебе, не знаю. В благодарность могу обрадовать тебя, что найдешь ты любовь, о которой говоришь, но судьба не отвернется от тебя, все остальное в твоих руках.

Меня как будто накрыло тьмой, что говорила старуха, то и я чувствовал, и не было более сил, чтобы спрашивать и говорить. Вспомнилась мне женщина, что посоветовала сюда прийти, ведь и остаться у нее мог и жить, как и все люди, но не мог, не знал сам, почему, шел своим путем. И более ничего не надо было, но с другой стороны я видел жизнь людей, их неповторимое счастье, и теперь спрашивал себя, а был ли я прав.

Способен ли я прожить ту судьбу, что принял на себя. Найдется ли во мне столько сил, чтобы пройти все испытания, что мне уготованы, и не сойти с пути, не уйти от тяжелого бремени и прожить свою жизнь с достоинством.

– Мне трудно быть человеком, – сказал я.

– А что значит быть человеком?

– Быть, как все.

– Ты знаешь, зачем живешь?

– Да.

– А человек, в основном, этого не знает, трудно жить и не знать, зачем и для чего. Переживать трудности и невзгоды, испытывать горе и предательство и не знать зачем, и по что такие испытания даны, и более трудно при всем этом оставаться человеком, помогать другим.

– Я знаю, зачем я живу.

– А что же ты хочешь найти в жизни?

– Себя я нашел, зачем живу, знаю, мне нужна поддержка и понимание. Мне вдруг стало трудно говорить, и я не знал какие слова подобрать. – Я хочу любить и быть любимым, но знаю, что это невозможно.

– Почему ты так думаешь, и что за судьбу себе выбрал.

– Помогать другим, бороться с демонами и сквернами человеческими, не давать злу править этим миром. Пусть люди узнают, для чего тот или иной появился на свет, пусть узнают, что нет ничего более совершенного, чем личность человека и его свет, что есть внутри каждого. Свой, неповторимый, и так непохожий на других.

– Трудная задача, но если ты и поставил ее перед собой, почему сомневаешься в своих силах. Почему из-за этого проклял любовь, ведь родители твои тебя любят, хоть ты и сирота. Да и сама любовь поможет в этом трудном деле.

При этих словах меня затрясло. Я знал, что у меня не было родителей, но это только в этой жизни. А в другой у меня есть предки, пусть и не бессмертные и позабыли они себя после смерти, но ведь были у меня родители, и жизнь свою прошлую помню, а родителей не помню. Слезы покатились по щекам моим, и не смог удержать я их, предавая себя слабости, зарыдав.

– Ну, ну, поплачь, а потом легче станет. Старушка подошла ко мне, немного обняв, и успокоила меня своими уговорами. Я сидел, словно ребенок, но в этой жизни не знал детства, его у меня не было, не было тех, кто заботился обо мне, не было тех, кто любил, и кого любил я. Оттого и не мог понять счастье других людей, и завидовал им, и тянулся к счастью и любви.

Я уходил в смятении, но на душе стало немного легче. Мои способности и власть над стихией земли отличали меня от человека. И отличие это тяготило меня, и в то же время я не хотел иметь привязанностей в этом мире, чтобы покинуть его свободным.

 

Повелитель воды

Через много дней пути я снова набрел на деревню, она была очень большой, и разлив реки не потревожил ее, а наоборот, очень обрадовал местных жителей. В их лицах я видел некоторое оживление и радость. Меня очень радушно встретили.

– Заходи в мой дом, – пригласил меня пекарь. – Будь моим гостем.

– Спасибо, – сказал я.

Мне понравилось круглое лицо пекаря и его добрые глаза.

– Что за оживление твориться у вас, неужели праздник великий идет? – спросил я.

– Не праздник, а весть хорошая. Совсем недавно охотники наши встретили посланников, что идут к нам от великого владыки. Говорят, по его велению разлилась река эта. Что потом будет кормить нас и одевать. Охотники наши навстречу им пошли и быстро вернулись, и все нам рассказали, а посланники должны прийти не сегодня, так завтра.

– А до этого был ли у вас владыка?

– Есть у нас старший, но что он может сделать? Дождь вызвать в сухой год или рекой управлять? А ведь в реке и рыбы будет много, и другой снеди. Закончатся наши времена голодные. Ведь зверей и птиц здесь уже меньше стало, и охотиться тяжело, зверь далеко ушел от сюда.

– Но в реке этой рыбы нет. Сказал я.

– Это пока нет, а не веришь, мне так сам все поймешь, как посланников увидишь.

Пекарь хорошо накормил меня. В его доме было тепло и уютно, и пахло хлебом. Я понимал радость этих людей. Местность становилась все более равнинной и более засушливой. Лес стал более редким и животных в них меньше. Река, что разлилась рядом с полями, была весьма кстати. Радость людей была более чем заметной, они с нетерпением ждали посланников и готовились встретить их с почетом.

Роскошный отряд из тридцати всадников, хорошо вооруженных и богато одетых, прибыл утром следующего дня. Гордые и сильные, они выглядели богами.

Их приветствовали пиром и плясками. Судя по виду посланников, они уже привыкли к такому приему. Во время пира ко мне подошел один из них, он был статен и силен.

– Говорят, ты странник, а вижу я, что меч за спиной носишь. Если воин ты одинокий, не таись, а иди с нами служить повелителю нашему Урифу. Ведь большая честь и награда служить ему. Вода повинуется ему и люди.

– Как же вода может повинна ему быть? – спросил я.

– Власть ему дана такая. Так пойдешь, или нет?

– Сначала я хочу увидеть его, а потом решу.

– А ты гордый, но если захотел увидеть его, значит, и служить ему будешь, – обрадовался воин. – Пойдем с нами, тебя как зовут?

– Моё имя Шамо.

– А меня зовут Зуб.

Я пошел к воинам, они встретили меня дружескими криками приветствий. Охмелевшие и радостные они вербовали молодых людей в служение повелителю своему. Те, не менее пьяные, соглашались, покидая свои дома, родных и любимых жен.

На следующий день армия посланников разделилась на две части. Десять воинов повели новобранцев в город Благополучия, который основал повелитель воды великий Уриф. Другие пошли дальше, искать новые поселения и провозглашать власть своего могущественного повелителя.

Несколько десятков молодых людей, покинувших свою деревню, сейчас шли бодрым шагом к славе, приключениям и, возможно, битвам, о которых им рассказывали доблестные и сильные воины великого Урифа. Иногда я прислушивался к этим рассказам, но почти все они были похожи на байки. На привалах все напивались вином, которого было достаточно. На третий день, когда запал новобранцев немного поутих, и усталость давала о себе знать, сделали большой привал.

– Есть ли среди вас охотники? – спросил Зуб, он был главным в нашем отряде.

Трое откликнулись на зов.

– Ваша задача раздобыть еду.

Всем остальным он давал указания, что делать, и требовал, чтобы его приказания исполнялись немедленно.

– А тебя чем занять я не знаю, – обратился он ко мне. Ты странный и почти все время молчишь, и держишься в стороне, таких не очень любят, что ты умеешь делать?

– А что нужно сделать, – спросил я.

– Ну, пока ничего, хотя… – Зуб немного прищурился. – Покажи, на что ты способен, как воин. – Элдай! – крикнул Зуб одному из своих воинов. – Попробуй его.

– На мечах или на палках?

– Для начала на палках, потом посмотрим. Ответил Зуб.

Нам дали две палки, имитирующие мечи, испачкали их в саже.

– Тот, на ком появиться след от сажи, проигрывает, и один день служит своему победителю, – объявил Зуб правила боя.

Вокруг нас образовался круг, все болели за Элдая, который отличался орлиным носом, мускулистыми плечами и был в нескольких боях. Перед боем он бесстрашно и по-дружески улыбнулся мне.

– Начали.

Элдай, что было сил, накинулся на меня, размахивая мечом. В последний момент я отошел в сторону и с силой ударил рукой в спину Элдая. От удара он упал на живот, я развернулся и опустил палку-меч близко к спине Элдая.

– Если ты попытаешься подняться, то испачкаешься в саже, – сказал я.

Элдай зарычал, но не встал.

– Это нечестно! – крикнул кто-то из зрителей.

Я кинул палку на землю.

– Все верно, – сказал Зуб. – Элдай проиграл. Но Шамо опозорил его, не испачкав в саже. Элдай, хочешь ли ты отомстить?

– Да! – крикнул тот, вставая с земли. В его глазах я увидел ярость. – Защищайся!

Элдай уже более осторожно двинулся ко мне. Зацепив ногой мою палку, он кинул ее мне. Я не стал ловить ее, она пролетела мимо.

– Тем хуже для тебя! – сказал Элдай, приближаясь ко мне. В его глазах была ярость, но она еще не завладела им. Я увернулся от двух первых ударов, на третьем перехватил запястье Элдая, вывернул его. Я стоял чуть в стороне и сзади от соперника, несильным ударом ноги в голени Элдая я опять свалил его на землю.

– Все! – крикнул Зуб. – Победа за Шамо.

Элдай посмотрел на меня свирепым взглядом, но уже более уважительно.

– Где ты научился так драться? – спросил Зуб.

– В родных землях.

– Как они называются?

– Я не знаю их названия на вашем языке, но они очень далеко отсюда, глубоко в горах.

– Все ли там так сражаются?

– Нет, не все.

– Ну, что же, хорошо, значит, ты согласен служить нашему повелителю? – с некоторым недоверием спросил Зуб.

– Сначала мне нужно поговорить с вашим повелителем, а там посмотрим.

– Ладно, а сможешь ли ты нас научить так биться?

– Не всех.

После боя приготовили дичь, которую смогли раздобыть охотники, отношение ко мне изменилось, и если раньше на меня мало кто обращал внимание, то теперь я постоянно ловил взгляды. И опять почувствовал какое-то отчуждение. Если раньше я казался всем странным, то теперь чужим.

– Завтра я доложу повелителю о тебе. Мы приедем вечером, но этим утром повелителю о тебе будет известно, – сказал Зуб.

– Хорошо, – ответил я.

Ночь была не очень спокойной. Зуб по одному уводил своих солдат в сторону и шептался с ними. Утром мы двинулись в путь.

– Нам остался еще один день пути, вечером мы поплывем по реке, – сказал бодрым голосом Зуб.

Двое из воинов отделились от нас, чтобы предупредить о нашем приходе.

– Шамо, в какой стороне находится твой родной край? – спросил Зуб. Он ехал на коне рядом со мной и его заинтересовало мое прошлое. – Я еще никогда он видел, что можно свалить сильного и вооруженного воина, голыми руками.

– Я не знаю, в какой это стороне, когда я уходил, был еще молод и почти ничего не запомнил.

– И уже смолоду мог так драться?

– Да, наш народ невелик, а врагов у нас много.

– И кто же были ваши враги?

– Люди.

Зуб рассмеялся.

– Да уж, нет страшнее врага человеку, чем сам человек, ты мне нравишься, но я не доверяю тебе.

К вечеру мы пришли к извилине реки, вдоль устья которой мы все это время шли. Нас поджидало несколько плотов с гребцами. И много вооруженных всадников. Зуб подъехал к ним и долго говорил, показывая на меня, о чем они говорили, я не слышал, но догадывался. Потом он подъехал ко мне.

– Я сообщил о тебе нашему повелителю. Он велел проводить тебя с почетом, не как всех. Может, еще увидимся. Зуб отъехал, подняв руку в знак приветствия, и немного улыбнулся. Ко мне подъехал богато разодетый всадник, которого приветствовал Зуб.

– Ты Шамо?

– Да, – ответил я.

– Я главнокомандующий великого повелителя Урифа. Мне велено проводить тебя в город Благополучия.

* * *

Мне дали хорошего коня. Поначалу я чувствовал себя не очень уверенно в седле, потом освоился, жеребец слушался меня, и я проникся к нему симпатией. Все, кто сопровождал меня, немного хмуро поглядывали на меня, и все время держали свое оружие наготове. Это был почетный конвой, очевидно повелитель Уриф знал, кто я такой, и зачем иду в его земли. А может, просто думали, что я шпион. В любом случае великий Уриф был очень осторожен и предусмотрителен.

Я не хотел пользоваться своими способностями, чтобы определить его намерения. Это могло выдать меня. Всадники, что меня окружали, держались на почтительном расстоянии. Я был в центре полукольца, если мне вздумается убегать, то меня погнали бы в нужном направлении. Но меня вели как раз туда, куда мне и было нужно.

Воины великого Урифа были хорошо вооружены и защищены легкими латами, на которых были вышиты знаки отличия. Я оценил их тактику конвоя. Впереди ехало трое всадников на достаточном отдалении, они показывали мне дорогу. Я не мог напасть на них внезапно. Сзади и по бокам ехало семнадцать воинов, сытых, довольных, и не спускающих с меня глаз. Несколько арбалетов были приготовлены для стрельбы. Десяток быстрых коней рвались вперед, сдерживаемые своими всадниками. Я отметил, что мой жеребец был одним из лучших, и не мог решить задачу. То ли мне дали его из-за уважения, то ли искушая меня побегом.

Мы ехали не очень быстро. Равнина все спускалась вниз. Слева была река, она постепенно удалялась от нас. Справа возвышались холмы. Когда я их осматривал, то заметил всадника. Это мне не понравилось, я почувствовал опасность. Тут же, уйдя из оценивающего состояния, я слился с окружающим миром. Сразу почувствовал, что в нем происходит. От всадников, что меня окружали, веяло страхом, любопытством, они немного боялись меня. Но в них была уверенность, за холмами параллельно нам шел еще один отряд. Более многочисленный. Среди них я почувствовал того, за чьей властью иду.

* * *

Немолодой человек, умудренный жизнью и вчерашней скорбью. Седые волосы спускались с плеч, они были уже не густыми, повелитель воды встречал осень своей жизни, спокойную и уверенную. Сюда привело его любопытство и любовь к движению. Он знал, кто я и что я. И он не знал, чем закончится наша встреча и хотел подготовиться к ней. Для начала ему надо было понаблюдать за мной. Почувствовав мою силу, он удивился. Ему показалось, что я рядом с ним, осматриваю его. Для него моё присутствие было весьма ощутимым и реальным. Он обратил свое внимание на этот феномен и познал мои способности и власть над стихией земли. Видение перед ним исчезло, ошарашенный, он оглянулся, но никто из его свиты ничего не заметил.

* * *

Я немного улыбнулся. Повелитель воды был обычным человеком, его власть не была направлена на разрушение, он мог подавить волю тех, кто ее ему даровал. Но все же был орудием в руках демонов. Мне нужна была его власть, своей волей над стихией воды он разрушал естественный ход событий.

Рушил законы природы и не всегда справлялся с волей демонов, это приводило мир в хаос. И все же я внутренне улыбнулся. И повернул своего коня в сторону холмов. Туда, где был повелитель воды.

Несколько всадников сразу перекрыли мне дорогу. Один из них, молча, указал рукой нужное направление. Я так же, молча, указал в сторону холмов, где ехал их повелитель.

– Нам велено привести тебя в замок, иначе нас ждет смерть, – сказал один из воинов.

– Я знаю, что великий Уриф едет там, за холмами, со своим отрядом, верным и более многочисленным, я хочу ехать вместе с ним, для меня это будет великой честью.

– Нам велено проводить тебя в замок с почетом, который оказал тебе наш владыка, иначе нас всех ждет смерть.

Говоривший был открыт, он не врал и преданно исполнял свой долг, я решил проверить, чья власть сильнее – моя или того, кому он служит.

– Вас ждет смерть здесь, если не отпустите меня, – позорная и немедленная, к тому же вы не сможете исполнить свой долг и привести меня к вашему владыке с почетом, – сказал я.

Я почувствовал, как натягиваются луки, напряжение разлилось по нервам воинов, и они приготовились к самому худшему, чего не хотели и опасались. Но никто из них не сломился, не позволил себе и мысли, чтобы уступить моему желанию, против воли своего повелителя, даже ценой своей жизни и жизни своих товарищей. Я развернул своего коня в указанном направлении и возликовал преданности и верности.

– Вы преданные воины своего повелителя, я не буду мешать вам исполнять свой долг. Можете опустить тетивы и убрать мечи. Из-за вашей преданности я слушаюсь вас. И радуюсь вам, доблестным и верным воинам великого Урифа, которому передам вашу верность и отвагу.

Мои слова немного расслабили обстановку. Немного удивленные моей речью воины опустили мечи. Мы въехали на крутой холм, с его высоты я увидел город Благополучия. Обнесенный белой высокой стеной он поражал своей красотой и величием. В его центре виднелись высокие башни, их купола были выкрашены в цвет бирюзы. Когда я увидел их, моему удивлению не было предела. Почти такие же были в мире небожителей. Мне захотелось слезть с коня, сложить свое оружие и прийти к ним, словно в свой дом. Я стряхнул с себя наваждение, но радостное и в то же время непонятное чувство осталось. К нам присоединился отряд Урифа, но его самого и нескольких воинов не было. Мы подъехали к главным воротам.

Они казались неприступными и поражали своей монолитностью. Ворота раскрылись с величием небес, белоснежные и покрытые сверху бирюзой, они словно открывали для нас рай. Проходя в них, я подумал, что повелитель ветра сейчас въезжает в город через малые ворота, а я вхожу в его город через главные. И в то же время город и люди, что попадались нам по дороге, полностью обезоружили меня. Я не видел ни одного человека, чья жизнь была бы несчастной, ни одного, кто был бы недоволен или голоден. Их нельзя было назвать беззаботными, все они трудились, но знали, зачем и для кого.

Мы подъезжали к дворцу, мечей и арбалетов уже не было видно, ни один воин не хотел показывать их в своем городе, у своего дома. Первый раз мне было неловко, за то, что несу с собой свой меч.

Дворец был красив, но в нем не было роскоши, ненужной и вызывающей зависть.

Меня провели в просторную комнату, там был слуга, он подошел ко мне.

– Зовите меня Охнос, если вам что-либо понадобится. Для вас приготовлена парная, где вы можете помыться с дороги, потом наш великий владыка приглашает вас на обед.

– Спасибо.

Меня весьма удивили обходительность и гостеприимство. Я не отказался от парной, где пожелал остаться один, без прислужниц или слуг. Вышел оттуда, отдохнувший и бодрый. Меня провели извилистыми коридорами в огромный зал. В котором уже восседал повелитель воды. Он окинул меня взглядом.

– Неужели с мечом ты сядешь за стол? – голос Урифа звучал спокойно, но немного дрожал. Его сердце билось намного чаще, чем обычно.

– Тот, кто победил волю демонов и остался при власти своей, может не бояться меня. Мой меч судьба моя, оттого и пришел с ним.

Я снял накидку, меч и кольчугу и возложил с почетом к трону повелителя, не моего, но деяний своих и жизни других.

– Ты, власть имеющий не только над людьми, что преданностью тебе служат, но и над силами, что выше человеческих. Власть имеешь над стихией природы, что демонами тебе дана, за ней и пришел я, не за жизнью твоей.

– Не могу отдать, коль власть свою предам, так и жизнь потеряю, и на что она тебе, власть моя? Спросил Уриф жестом приглашая меня к столу.

– Так что же, – спросил Уриф спокойно. – Чем же власть моя тебе не нравиться? Город мой зовут Благополучием. Никого не угнетаю, люди сюда сами приходят и живут, не бедствуя, войной ни на кого не иду. Армию собираю, чтобы людей безоружных защищать. Власть, что дана, хоть и от демонов, как ты говоришь, но не во зло использую.

– Что обещал взамен власти? – спросил я.

Лицо Урифа застыло, он кинул на меня моментальный взгляд, я заметил, как он немного побледнел. Его голос намного изменился, стал более твердым и шел откуда-то из глубины его души.

– Коль пришел за жизнью моей – убивай.

Он сказал это спокойно и тихо. Я посмотрел на него, не обычным взглядом я посмотрел в его душу, и когда увидел цену, за которую он взял власть, то сам ужаснулся. Но не поднялся во мне гнев Его. Только одинокая слеза неожиданно потекла по моей щеке.

– Зачем? – спросил я.

– Я и сам не знаю, и давно жалею, – ответил Уриф.

– Теперь ты пытаешься вернуть это, создал город Благополучия. Смог воспротивиться воле демонов, но этого уже не вернуть. Зачем?

Последнее слово я уже повторил больше для себя. Уриф обвел взглядом зал, в котором сидел, только его положение удерживало его от рыданий.

– Уйдите все! – сказал он слугам. Те немедленно повиновались.

– Он купил меня властью, но я не думал, что цена так велика. Любим то, что теряем.

– Ты изначально обладал этой властью над людьми, – я говорил тихо. – Ты не знал, что обладаешь ей. Но что бы ты мог сделать, если бы они были живы?

Я смотрел на Урифа, он, молча, плакал. Его лицо было изнеможённым печалью и плачем. Посмотрев в мои глаза, он сказал. Уверенно и спокойно, с осознанием себя.

– Убей меня, я не достоин жизни.

– Достоин, их ты не вернешь, такова кара тебе. Но ты нашел силы выжить, воспротивиться силе демонов, люди, что окружают тебя, и пришли к тебе – счастливы, ты не зря живешь, и если пройдешь последнее испытание, будешь жить в мире богов.

– Не утешай, не надо, – Уриф немного успокоился. Нет прощения за то, что я совершил и не будет его. Пока же я жив, я не совершу зла. И власть, что дана мне, не использую во вред другим. Но ведь и в тебе есть власть и сила.

– Я не человек, и по-другому смотрю на все, что происходит.

– Но ты же смертен.

– Да, но смертно только тело, но не душа.

– Значит, говоришь, что душа бессмертна, что же мне это известно, но не во зло ли ты используешь свои способности? Спросил меня Уриф.

– Не тебе судить об этом. Армия твоя, что сейчас не так многочисленна, будет больше, и сам ты не в силах пойти против искушения, поведешь ее на других людей. Пойдет она смерть сеять повсюду, то начало хаоса будет.

Уриф сидел в неподвижности, внимая моим словам. Посмотрел внимательно в мои глаза и сказал слова, что врезались мне в душу.

– Ты один остановишь ее.

Мы не отводили глаз, шла борьба, но не на смерть или силу, а на уверенность сказанных друг другу слов.

Дверь залы неожиданно распахнулась, вбежал встревоженный слуга.

– На нас надвигается огромный смерч. Он идет прямо в город. Сообщил он.

Я вскочил и быстро одел кольчугу и накидку.

– Еще увидимся, – сказал я Урифу немного поклонившись. Он молча кивнул мне.

– Ты справишься, – сказал он. – Если смерч идет только за мной, не останавливай его.

– Не предавайся слабости, она сможет погубить твою силу и намерения. Это мой завет, береги его, – сказал я.

– Берегу. Прощай, судьба нас встретит.

Смерч приближался к городу, повелитель ветра хотел хаоса, он уже не принадлежал себе, полностью отдавшись на волю демонов, и почувствовав нашу силу он направил на нас свое оружие – смерч.

Я покинул город, чтобы за его пределами встретить смерч. Когда повелители стихий начнут войну между собой, это будет начало конца, ничто и никто не сможет остановить смерть и хаос.

 

Вторая битва

Смерч еще был за рекой. Собрав все свои силы и уверенность, я встал на одно колено и откинул все ненужные мысли. Собирать энергию земли в шар не было времени. Смерч был слишком близко. Сильный ветер сбивал меня с ног. Закрыв глаза и вдохнув, я призвал энергию земли. Теперь я более уверенно почувствовал себя на земле. Ветер уже не смог сбить меня с места. Воткнув меч в землю, я открыл глаза. Смерч был рядом, я явно увидел человека, что повелевал сейчас ветром, казалось, он смеялся своей победе. И когда услышал я этот смех, дикий и безумный от разрушений, и несущий смерть, во мне не осталось ничего человеческого. Я видел глаза повелителя ветра, хитрые и лживые, что радуются только одному – смерти и разрушению, горю и печали.

Все, что я видел вокруг, покрылось мглой, неясная темнота и вибрации окружили меня. И поднялся во мне, во всю силу и мощь свою гнев Его. И не было ему преград, и нечем было его успокоить. И сам не зная, что делаю и творю, я собрал всю волю свою и энергию земли и направил против смерча и воли того, кто повелевал им. И слилась воедино энергия земли и ветра. Темнота окружила и поглотила меня. Закрыв глаза, я стоял на месте, отдавшись своей власти над стихией земли.

Очнулся, лежа на мягкой кровати. В замке князя Урифа. Одежда и меч лежали рядом, видимо после битвы я потерял сознание, но меня нашли, я не знал сколько времени я здесь пролежал. Одевшись, я вышел из маленькой комнаты. Слуга стоял у входа в комнату, он попытался остановить меня, но не смог, я подавил его волю.

Очень скоро и незаметно я покинул город Благополучия. Найдя укромное место в лесу, я пытался прийти в себя и снова увидеть солнечный свет. Снова найти в себе хоть крохи человечности. Но не находил, я спас город Благополучия от гибели и горя. Но сам не мог найти спасения от себя самого, и той темноты, того гнева что был во мне… От него душу воротило и хотелось выть. Я уже не разбирал, то ли ночь спустилась на землю, то ли мрак все еще окутывал меня.

Немного успокоившись, я пошел как можно дальше от города Благополучия и других людей, куда и зачем я иду, я не знал, мне не хотелось думать, и так знал, что от судьбы своей не смогу уйти. Несколько дней провел я во мраке. Ничего не делал, только шел, не воспринимая сознанием ничего, что меня окружало. Понемногу внешний мир врывался в моё сознание, и тогда я понимал, где я и что я, мрак потихоньку отпускал меня.

Полностью вернулся в себя, когда переплыл реку, в водах которой чуть не утонул. Еле выполз на берег и лег на спину. Осеннее небо было чистым. Я понимал, что это небо и кто я такой. Но, вспоминая гнев, что был во, мне становилось не по себе. И опять мгла начинала меня окутывать. Я не хотел, чтобы во мне была эта непонятная и темная сила. Что не была подвластна мне, а, наоборот, я был в ее власти. Но как избавиться от нее, как избежать тех деяний, что несет в себе гнев.

К вечеру меня подобрали рыбаки, они только недавно научились ловить рыбу. Увидев меня, они удивились, и поняв, что я лежу без сознания и истощения от голода, понесли меня на самодельных носилках в свою деревню.

Мне дали ухи и хлеба. Люди, что меня окружали, смотрели на меня с некоторым любопытством и страхом. Почему-то никто из них не мог выдержать моего взгляда. Я говорил с ними мало, и сам боялся взглянуть в глаза человеку, что приютил меня. Мне было страшно смотреть в глаза от того, что я видел разницу между мной и людьми. Пока я ел, в полутемную комнату вошел человек, я посмотрел в его глаза и тут же пожалел об этом. То, что я увидел в нем, вызвало во мне гнев. Темнота вновь окутала меня. Я сидел недвижимый, казалось, любое моё движение могло привести к смерти, не моей, а тех, кто окружал меня. Просидев так очень долго, я, наконец, очнулся. Меня немного трясло, как в лихорадке. В комнате никого не было. Я вышел на улицу, был поздний вечер, людей не было видно, сами хозяева дома наверно ушли. Вернувшись, я уснул, забытье сна не было полным, и даже во сне я чувствовал тяжесть на душе.

Утром мне стало намного лучше. Во мне было какое-то опустошение, чего-то не хватало. Понятного и родного. Я понял, что я изменился, но какие последствия понесет за собой это изменение, этого я не знал. Окружающий меня мир стал совершенно другим, и я перестал узнавать его. Люди, что меня подобрали, были добрыми. Я не знал, как отблагодарить их. Что я мог дать им взамен. Решив, что так и должно быть, я ушел из деревни, возможно, искать своего счастья, а возможно, нес с собой чью-то смерть. И только к вечеру следующего дня во мне что-то поднялось, тоскливое и плачущее. И я понял, что не поблагодарил людей, которые отозвались ко мне добром. Я даже не подумал об этом, уходя из деревни. Я не видел ни одного человека, когда они окружали меня, не видел их печалей и горестей или радостей, хотя мог им помочь. И совсем не понимал, что это были люди. Все они казались мне чуждыми и далекими.

Я мог поблагодарить повелителя ветра за то, что он не творит зла, за то, что оказал гостеприимство и смелость, и второй раз приютил меня, не оставив меня после битвы. И, что самое главное, мог поддержать его в борьбе с демонами, словом или делом. Хотя оба мы знали, что мы виделись не в последний раз. Наш разговор, возможно, был понятен только нам, он изменил очень многое, но не то, что должно произойти. Взять власть и жизнь повелителя воды, мне помешал повелитель ветра.

* * *

Я молча плакал, оплакивал то, что умерло во мне не совсем, но часть чего-то знакомого хорошего, доброго. Я потерял одно из качеств человека – доброту. Я не хотел быть злым, но проявив гнев Его, я уже знал, на что иду. И только одно утешение было в жизни – я не дал погибнуть многим жизням.

Посмотрев на себя в отражении воды, я заметил, что очень сильно изменился, что-то было новое во взгляде и чертах лица, и я не мог определить, хорошо это было или нет.

И вспоминая разговор с Урифом, я порадовался тому, что он победил власть демонов, и в то же время я видел разницу между ним и мной. И дело было не в том, что моя власть и воля была больше, он был человеком, которому была дарована власть, а я не был человеком с самого начала, и со временем я все больше видел разницу между мной и другими людьми. Я терял какое-то первоначало, терял самую необходимую часть себя. И сам начал бояться того, что предамся власти демонов.

Я не замечал того, что происходило вокруг меня, полностью погрузившись в свои думы. Но от них мне не становилось легче. Проходя не очень густым лесом, я почувствовал людей. Но их самих еще не видел. Оглянуться вокруг и все внимательно осмотреть меня заставило чувство опасности и страха. Пройдя немного вперед, я увидел заросшую тропу. По ней очень медленно двигалась процессия. Шеренга людей, закованных в кандалы, которые еле передвигали ноги от усталости. Их подгоняли кнутами и палками с десяток вооруженных человек. Я встал на их пути, мне было все равно, что происходит вокруг. Увидев меня, люди остановились, пятеро стражников подбежали ко мне.

– Не двигайся, – сказал один из них.

Другой направил стрелу в мою грудь, третий подошел ко мне, чтобы связать. Он упал обезглавленный, во мне не было и тени сомнений или мыслей, короткий взмах меча и человек, что хотел поработить меня, был мертв. Стрелу, что была пущена в мою грудь, я поймал рукой за древко, ее острие остановилось в нескольких сантиметрах от моего сердца. Я уже не обдумывал свои действия, через несколько мгновений пятеро работорговцев были мертвы. Остальные пятеро, что остались у своих рабов, не знали, то ли бежать, то ли нападать. Я коснулся мечом земли, уверенно делая шаги в сторону конвоя. Энергия земли, что я призвал, не была большой, но ее было достаточно для того, чтобы посеять смерть. Двое работорговцев побежали в лес. Я взмахнул мечом, посылая им вдогонку энергию земли. Мелкая рябь пошла волной, я спокойно смотрел, как она догнала двух беглецов, их разорвало на части. Трое их товарищей уже скрылись в чаще леса. Я слился с ними, с их паническим бегом и мыслями, полными страха. Я усилил их страх и панику, теперь им все время будет казаться, что их преследуют, и это будет так. Один из преследователей – это их собственный страх, что будет их гнать вперед, пока они не умрут от истощения и голода.

Люди, закованные в кандалы, с ужасом смотрели на меня. Никто из них не смел пошевелиться. Несколько десятков порабощенных человек, среди них женщины и подростки, изнеможённые и испуганные, уже не надеялись на будущее и спасение. Я прошел по их рядам, обрубив цепь в нескольких местах, освободив людей от оков. Они молча садились на землю и со страхом смотрели на меня. Я пошел дальше, не оборачиваясь. Все, что произошло, было как будто не со мной, и я сам смутно понимал, что же случилось.

* * *

Ночь была ужасной, я не мог уснуть, словно каменный смотрел в темное небо, закрытое облаками. Только к утру меня начало корежить, я осознал, что стал убийцей, сам того не понимая. Ничто не смогло остановить меня тогда от моего шага, я не видел другого выхода, кроме как сеять смерть среди тех, кто сеял страдания и боль. Меня трясло в безудержном плаче и рвоте. Я не мог принять ту часть себя, о которой недавно узнал, и от нее не мог избавиться. Я не мог предать свою судьбу. Не мог вспомнить то прощение и добро, что всегда нес в себе. Обессилев, я лежал не двигаясь, и это не движение было подобно забвению и смерти.

Я увидел и осознал, насколько окружающий мир чужд мне, насколько он далек, и нет в нем для меня понимания. Небо, земля, деревья и трава, все это было чуждо и неприемлемо для меня, этот мир стал мне противен. Я не мог жить в нем, для него я был чужим, неподвластный его законам и принципам. Я мог повелевать им, но не хотел, потому что знал, куда эта власть может привести меня и этот мир.

Смену дня и ночи я перестал замечать, их для меня не было, я только пытался вспомнить себя прежнего, но не мог. И видя себя настоящего, я не принимал себя, единственным спасением было ни о чем не думать. Иногда из меня вырывался плачь, а иногда и дикий смех. Я не понимал, отчего плачу или смеюсь. И не хотел этого понять. В этом диком безумии я находил спасение для себя и от себя. С ужасом думая о том, что я буду делать, когда приду в себя, и каким стану. Мне хотелось стать безумным, и ничего более не понимать. Я не решался сделать один шаг к безумию, не мог перейти через невидимую черту, за которой была пропасть и неизвестность, что пугала своей темнотой и неизвестностью. Каждый раз, подходя к ней, я пугался и робел, вся моя воля и мысли исчезали перед ней, я сделал этот немыслимый скачок в безумие. Потом во мне не было страха или неуверенности, я спокойно смотрел в эту пропасть, но что отделяло ее от меня, я нем мог понять. Через некоторое время я перестал определять эту пропасть, перестал ее видеть. Я сам стал этой пропастью, и ничего более не осталось вокруг.

Сильный ливень и сильнейшая гроза, что будоражила все вокруг, не смогла привести меня в чувство. Я ничего не видел, не разделял себя и не себя, не понимал, что за пропасть я увидел и кем я был. Какое либо понятие о себе самом и вообще о чем-либо перестало существовать.

* * *

Пробуждение было шоковым. Ясный спокойный день не мог пробудить моё сознание. К жизни меня вернуло совершенно невинное существо. Это была бабочка, она села на мой нос, и едва я это заметил, как она вспорхнула и улетела. Я оглянулся и впервые увидел мир, в котором пребывал. Все, что я видел, было мне знакомо, но теперь все это было новым и другим. И во мне что-то появилось новое, ради которого мне захотелось жить. Все, что со мной произошло до этого, воспринималось если не как сон, то было в прошлом. Темнота, что давила на меня, ушла. Я надеялся, что мне больше никогда не придется познать ее власть над собой.

* * *

Почти дикие места могли с обилием прокормить меня. И с некоторой горечью я отметил про себя, что опять иду в определенном направлении. Значит, мне еще придется познакомиться с собой и своими возможностями, знание которых хотелось бы избежать. Что-то или кто-то вел меня. И это больше всего пугало меня, я не знал, что это было, но беспрекословно следовал этому. Чей это был голос и откуда он шел, я не знал, и не мог этого определить.

Я отвлекся и почти заново начал изучать мир, что окружал меня. Иногда он меня восхищал, иногда удивлял. Мне было радостно от того, что я не чувствовал тяжести на душе. Деревья, животные и растения, казалось, приветствовали меня. И я тоже приветствовал их. Между нами не было никаких преград. Найдя красивое место с шикарными и величественными деревьями, я решил немного пожить здесь. Сделать прочный шалаш из раскидистых сучьев не составило труда. Животные держались на почтительном расстоянии от меня. Значит, где-то были люди.

 

Месть несущие

В одиночестве мне было хорошо, я не знал, сколько прошло времени, и не следил за ним. Душа моя отдыхала, пребывая в единении с природой. Однажды ранним утром меня разбудили чьи-то шаги. Я вышел из шалаша и увидел восьмерых мужчин, видно было, что они проделали долгий путь. Измученные и в оборванных одеждах они представляли не лучших гостей. Я молча, осматривал их. То, что я вижу людей, несколько озадачило меня.

– Мы шли за тобой, и хвала небесам смогли тебя найти, – сказал один из них.

– Зачем вы искали меня? – спросил я, едва узнав свой голос, сильно удивившись гостям.

– Ты спас нас от рабства. На нашу деревню напали, тех кто выжил, увели в рабство. Ты спас нас. Мы хотим отблагодарить тебя. И еще просить о мести.

– Благодарность мне ваша не нужна. Месть не для меня. Ответил я сухо.

– Научи нас, как владеть оружием, все мы пахари, никто из нас никогда не держал оружия. Но в наших сердцах скорбь. Все мы потеряли своих близких и родных. И только месть может утешить нас.

Я посмотрел на них еще раз. Измученные души и тела только и находили в себе силы, чтобы отомстить. Они потеряли все, и теперь им незачем было жить.

– Посмотрим, что я смогу сделать. Ответил я им.

Они кинулись мне в колени, но я жестом остановил их.

– Не надо преклонений.

Костер, что я складывал иногда из сухих сучьев, теперь пылал вовсю. На нем жарилось мясо. Восемь мужчин пока что отдыхали и иногда делали то, что я им скажу. Но мой покой был нарушен. Мне не дали забыться, и своим отношением ко мне всегда показывали, кто я.

– Сегодня ночью вам будут сниться сны, как будто вы тренируетесь или даже ведете бой. Вы запомните все, что происходило с вами во сне, потом это вам понадобиться.

Шалаш разросся и теперь напоминал дом. Весь день его достраивали и ремонтировали, в нем предстояло жить девяти человекам. Я с трудом представлял себе, как мы будем жить все вместе. Первое, что мне пришло на ум, это уйти от них, но потом подумал, что люди все равно найдут меня. Выгнать их я не мог, оставалось только покориться.

* * *

Вечером, восемь окрепших мужчин погрузились в необычный сон. Я не спал и контролировал их сознания во сне. Так они получали навыки, которые оставались в их сознании. Утром они чувствовали себя прекрасно, и потом весь день без устали и с энтузиазмом отрабатывали те знания и движения, которые они получили во сне. Я же старался как можно меньше попадаться им на глаза. Я уходил рано утром, пока они спали. Приходил иногда днем и почти все время заставал их за тренировками. Они без меня знали, что и как делать. Отрабатывая свои движения сейчас, они вспоминали себя во сне. Их сознание отчетливо помнило, что надо делать, но их тела еще не совсем привыкли к новым движениям. Иногда на тренировках я показывал им, как надо делать некоторые движения. От их точности могло зависеть очень многое. Я прекрасно знал, то, что они видят во сне, иногда забывалось или они привязывались к движениям, которые лучше всего у них получались. Через несколько дней, их движения стали более освоенными и уверенными. Теперь они знали, что нужно делать в случае опасности или нападения.

Я думал, правильно ли я делал, или нет. Правильно ли то, что я обучал других людей мести, именно мести, ведь они пришли ко мне, чтобы отомстить. И в то же время они знали, за что мстить. Я думал, правильно ли я поступаю, обучая пахарей и жнецов нести другим смерть. Эти мысли не давали мне покоя, и я старался не думать об этом.

Прогуливаясь однажды по лесу, где еще не ступала нога человека, я чувствовал полное единение и понимание с природой, неописуемую свободу, и полное понимание себя. Это состояние душевного покоя и света, четкой мысли и сфокусированности всегда позволяло мне ответить на любой вопрос, который интересовал меня. И сейчас я решил освободить от мести тех, кто пришел за ней. Точно так же, во сне. Простое решение, которое я никак не мог найти очень долго, было очевидным.

Следующей ночью во сне я приказал своим ученикам отказаться от мести. Наутро никто из них не выспался, и к моему ужасу они продолжили тренировки. Они повторяли то, что знали, или то, что у них получалось меньше всего. Их сила мести была сильнее моего решения не мстить, не порождать еще одно зло в этом мире, но, похоже, что это не могло предотвратить уже начатое. И в то же время, мне нравилось обучать их, давать им знания не только в искусстве боя, но и духовные учения, что закалят их характер.

– Теперь вы готовы к мести и можете идти своим путем. Прощайте.

Мои слова, сказанные внезапно для моих учеников, были взвешены для меня. Но для них были новостью, с которой они не смогли смириться.

– Но мы еще ничего не умеем, мы не готовы мстить.

– Если не готовы к мести сейчас, значит она не по вам.

На их лицах я увидел разочарование и изумление. И сейчас понял, что они жили только ради того, чтобы отомстить. И если сейчас я покину их, то их жизни оборвутся и возможно сами они займутся разбоем.

– Я вам дам еще немного времени, – сказал я с неохотой.

* * *

Через некоторое время я видел перед собой людей, полностью потерявших себя, они не помнили своей прошлой жизни, забыв ее. Теперь они жили только ради мести, и мои знания поддерживали их. Они получали силу, при помощи которой они могли отомстить, но кому, тем, кому эта месть предназначена? Виновным тем, кто не повинен в их судьбе? Этот вопрос встал перед моим мысленным взором. Чтобы найти ответ я повел их к ближайшей деревне.

– Вон идут люди, что повинны в ваших несчастьях, – сказал я.

– Нет, это не они, – услышал я ответ. И сам про себя порадовался. Глаза и души этих людей еще не были закрыты. Они видели и осознавали, что творят, и что делают, значит, их души не были порабощены дьяволами. Значит, их действия были обращены только против самих себя, если они не захотели погубить невинных.

– Тогда вы еще не готовы для мести, – сказал я. Я теперь увидел в них себе подобных. Тех, кто не может отказаться от своей судьбы. И во мне появилась уверенность в том, что действия этих людей не могут преумножить зло. Я с новыми силами начал учить их, но теперь с новой уверенностью. Вскоре они были готовы ко всему, к любой битве и схватке, пусть даже она и будет неравной, но в душе они никогда не проиграют, даже перед лицом своей смерти они будут победителями.

 

Повелитель огня

Я согласился пойти с ними в их родные края. Где грабили и сжигали людей и целые деревни. Где некому было защитить женщин и детей. Я шел туда, где была нужна моя помощь. По дороге мы встречали несколько деревень, в них творилась разруха и угнетение. Выжившие после пожаров люди были полны страха и ужаса. С одним из них мне удалось поговорить. Он был на охоте, когда случился пожар.

– Они приходят ночью. Сжигают все, что может гореть, людей, спасшихся от огня, они берут в рабство. А если те не повинуются, их убивают.

– Но кто они?

– Никто этого не знает, но говорят, что ведет их бог. Но мы не верим в эти слухи.

– Что за слухи? – спросил я.

– Говорят, что по его желанию появляется огонь. Он набирает себе людей, но кто не согласился с ним, тот не выживет, все они погибают в огне.

– И где же он?

– Никто его не видел и не знает, как он выглядит, но все знают его власть, он повелевает огнем и разрушает все, деревни, жизни, леса и поля.

* * *

Мы прошли сожженную деревню. Мне было печально смотреть на смерть невинных. Здесь проявлял свою власть повелитель огня. Это было видно, огонь захватывал все и всех. Даже тех, кто, казалось бы, спасся от него. И если эти люди, которых я обучил, направят свое умение против повелителя огня, то мои сомнения будут напрасны.

Я шел с людьми, полными мести, и по тем же местам, идя по которым, я искал уединение. Теперь же, когда шел обратно, в моей душе был камень, я знал, что восемь человек уже не люди, они смерть несущие. И теперь более не принадлежат себе, как раньше, но им ничего не оставалось делать, выбор смерть или месть был очевиден. Никто из них не цеплялся за жизнь, никто из них не хотел предавать себя смерти, и никто из них не хотел предавать себя в руки смерти, не отомстив.

И уже ничто не смогло остановить их. Но как далеко в своей мести они смогут пройти, чтобы не переступить черту безумства, и заметят ли эту черту.

* * *

По слухам от людей знали какие деревни и места посещали бедствия. Наш небольшой отряд немного обогнал армию повелителя огня. Она двигалась с севера на юг, туда, где никого из Повелителей еще не было у власти.

Мы остановились в одной большой деревне, очень надеясь, что повелитель огня посетит ее в одну из ночей. Здесь же была кузница, где было сделано восемь мечей. Я давал наставления кузнецу, как приготовить сталь и как закалять ее. Здесь никому еще не были известны секреты крепкой, прочной стали, которая могла рубить железо. Кузнец с удивлением выслушивал меня. И неохотно выполнял мои поручения. Времени было мало, и все мы помогали ему в кузнице. Кузнец по достоинству оценил новую сталь и записал рецепт.

* * *

Повелитель огня так и не появлялся. Я не чувствовал его силы и не знал, где он. Возможно, сейчас со своим отрядом он отдыхал и набирался сил. Если это было так, значит, не эти поселения были его целью. Ближайший город был довольно далеко отсюда и видимо туда шел повелитель огня.

Не зная чего ждать, я посылал людей на разведку в соседние деревни, но там все было спокойно.

Мы вышли по направлению к городу. Если повелитель огня пресытился разрушением, то сейчас он захочет власти. И возможно попытается захватить город. Через три дня пути мы нашли следы его отряда.

Выслеживать его в закрытых и густых лесных чащах было не трудно. Мы всегда могли догнать отряд и напасть на него внезапно. На четвертый день мы обогнали его. Вдали виднелся город, он стоял на излучине реки. По другую сторону от нас были деревни, примкнувшие к городу.

Отряд повелителя огня состоял из тех, кто ради быстрой наживы готов был убивать и грабить. Около шестидесяти молодых человек, вооруженных не столько оружием, сколько орудиями труда, были почти безумными перед наживой, что им сулил город. Перед нападением они сделали привал. Нисколько не пугаясь того, что их могут заметить из города. Их самоуверенность была мне понятна. В союзе с повелителем огня им нечего было бояться.

Мы стояли на опушке леса. Второй день я удерживал своих воинов от мести.

– Возможно, среди них уже нет тех, кому вы хотели отомстить, но вы можете остановить их. Как только появится повелитель огня, будьте осторожны, я сам займусь им. Река здесь мелкая, и лучше вам вести бой в ней, так огонь не сможет захватить вас.

Наше нападение было внезапным для них. Я стоял в стороне, не принимая участия в битве. Восемь воинов, вооруженных мечами, с хорошо скоординированными движениями быстро загнали разбойников в реку. Пики и палицы были бессильны против острых мечей и мести. Даже разница в численности не могла отвратить месть. К моему удивлению повелителя огня не было среди них. Он мог убежать, и он не проявил свою власть, что бы защитить своих воинов, это было странно.

Битва была недолгой, раненых убивали. Несущие смерть все вернулись ко мне. Несерьезные раны и ушибы, запах смерти и месть, не изменили их лиц и намерений. Они всегда будут нести за собой победоносный венец смерти, пока сами не попадут в ее объятия.

Я смотрел на огненное зарево, что пожирало деревни за городом. План повелителя огня был прост. Огонь в деревнях отвлек бы людей из города, в это время его воины грабили и разрушали все в городе. Так, наводя ужас и смерть, повелитель огня стал бы в этих землях владыкой, но сейчас он не знал, что его отряда уже нет. А пожар являлся для них сигналом к нападению.

Я пошел в город, оставив свободу своему отряду. Наказав им воспрепятствовать злу и насилию. Повелитель огня не пришел в город, не дождавшись своей армии.

Он ушел, так и не узнав, что произошло с его отрядом. Ушел один, не зная ни поражения, ни победы, только вкус разрушений. Идти за ним было бессмысленно, он мог скрываться, не проявлять свою власть огня и я не смогу отличить его от других людей.

Довольствуясь только разрушениями и смертью, не оставаясь на одном месте, он сам не знал кто он, и какая власть в его руках.

Я много раз пытался понять его, и чего он хочет. Но мне этого не удавалось. Куда он мог пойти? На север, где было холодно и меньше людей. Или на восток, где правил повелитель ветра. Тот уже пришел к той власти, о которой мечтал, и сейчас легко удерживал ее.

* * *

Мое мрачное настроение, казалось, передавалось рыбакам, что везли меня на плоту вниз по течению. Кроме рыбной ловли они везли с собой товары, которые хотели обменять в других деревнях. Я ругал себя за то, что упустил повелителя огня. Нельзя было медлить и сразу прийти за ним и его властью. Теперь он неизвестно где. Один, и не проявляет своей власти, что творится в его голове, и какие замыслы он обдумывает?

За власть повелителя воды я был спокоен, с ним мне еще предстоит столкнуться, но не сейчас. Потом, когда его власть над людьми перерастет его, и он уже не сможет остановить их.

* * *

Повелитель ветра обосновался и прочно занял свое место. Город наверняка хорошо охраняется, находится на открытой местности. Он наверняка нашел степные земли, где не было преград его стихии – ветру. Сам же он не любил движения, ведя оседлый образ жизни.

Но все это были мои догадки. Мне еще предстояло встретиться с ним.

* * *

Я распрощался с рыбаками у небольшой деревни. Одна из тех, куда еще не пришла разрушающая власть. Но в ней уже ходили рассказы о живом огне и губительном ветре. Дальнейший мой путь лежал на восток. Туда, где ранее бушевали ураганы и смерчи, губили жизни людей. И предавали их души в руки демонам. Меня ждал долгий путь за властью повелителя ветра.

 

В гостях у горцев

Сам того не замечая я сторонился людей. Оставшись один, без своего отряда я опять видел в себе гнев. И тот без усилий мог поглотить меня. Я боялся этого, не знал, куда он приведет меня, и что я буду делать. Я отрешился от всего, что видел, чувствовал и знал, только это могло спасти меня от горестных дум и ошибок. Я неутомимо шел вперед туда, где мало было лесов и деревьев. Где степная равнина давала свободу ветру. Где избранный демонами повелитель ветра при каждой возможности нес разрушение и горе людям, отбирая у них жизни и унося их с собой.

После долгих дней пути я оказался у гор. За ними начиналась равнина, где правил повелитель ветра. Еще только подходя к горам, я глазами искал ущелье, через которое возможно было их пройти. В ближайшей деревне мне сказали, что горы в этих местах почти непроходимы, и мало кто отважится пройти их.

– Раньше был проводник, он знал горы и мог показать путь. Говорил мне старейшина, – но однажды он сам не вернулся.

И то, что было по ту сторону гор, теперь было никому не доступно. Когда я покинул пригорное поселение, моё настроение не улучшилось, а если и мне не удастся пройти их. Тогда весь мой путь сюда будет напрасным. Но все же сомненье не полностью овладело мной. Я смело пошел к горам, надеясь найти хотя бы намек на тропинку. Несколько дней я ходил у их подножья, пытаясь найти, возможно, единственный путь. Все мои попытки были безуспешными.

Вечером, устроившись на ночлег, я все-таки решил применить свои способности, чего мне не хотелось, чтобы не выдавать себя и свои возможности перед повелителем ветра. Я не хотел, чтобы он знал, что я рядом, но выбора у меня не было.

Я лег и расслабился, тело стало невесомым и легким, сознание сфокусировалось. Я представил себя в виде орла, парящего над горами. Орел зорко всматривался в горные перевалы, запоминая все, что видел. От его зоркого взора ничего не ускользнуло. Утром я знал, где можно перейти горы. Перевал был сравнительно безопасным, до него мне надо было идти еще один день.

* * *

Сам перевал был очень труден. Веревки и крюки, которые мне дали жители пригорной деревни очень пригодились. Каждый шаг я тщательно проверял и отмеривал, проверял каждый камень на прочность. Через пять дней осторожного и изнурительного даже для меня, пути, переход был закончен. Я с гордостью смотрел на плато. Оно спускалось вниз, к желто-зеленым равнинам степей.

Я надолго остановился у горной реки, по ее берегам росли цепкие деревья. Здесь я отдыхал и набирался сил, наслаждаясь своей победой над горами, победой такой безобидной и трудной. Трудный переход отвлек меня от ненужных мыслей, которые тяготили меня. И теперь, обновленный и полный сил, я шел вперед, повелитель ветра не подозревал, насколько я был близок.

Первое поселение, что я встретил, было очень маленьким. Крохотные дома, сложенные из камней, могли устоять против ветра, но не против землетрясений. Сами жители были маленького роста, и я очень сильно отличался среди них. Их серые сморщенные лица знали трудность жизни, но на них почти всегда была улыбка.

Горцы пасли горных коз и собирали зерно на редких лугах, моё появление произвело переполох. Мне с трудом удавалось говорить на их ломаном языке. Их самобытность меня поражала, они не знали власти повелителя ветра, возможно, и он не знал об их существовании. В маленькие домики, сложенные из камня, я едва мог входить. Только в некоторых из них были печки, и горел огонь. В других домах огонь появлялся очень редко, несмотря на холод, который спускался с гор. Они пили козье молоко и делали лепешки из зерна. Раз в год собирали листья с деревьев и из них делали отвар. Но никто из них не думал даже о том, чтобы спуститься немного ниже, туда, где виднелись зеленые долины, и было намного теплее. Я прожил у них несколько дней, помогая в основном своей физической силой.

Уходил от них с каким-то умилением, их кажущая беззащитность и суровые условия жизни вытачивали из этого маленького народа каменные души с добрыми сердцами. Многих из них, я вылечил от редких болезней. Когда я уходил, они не знали, то ли выгонять меня, как чужого, то ли оставить меня, такого непохожего на них. И только когда я ушел очень далеко, то понял, что впервые среди них я не чувствовал себя чужим.

Я шел очень долго, но на своем пути не встречал ни людей, ни поселений. Ночная тишина завораживала, звездное небо пленило взгляд, и теперь, как никогда, я удивлялся красотам этого мира и не понимал тех, кто мог в нем ненавидеть. Я наслаждался единением с природой ее спокойствием и совершенством.

Климат здесь был намного жарче, и дождей было меньше, и в полуденный зной почти голая равнина вызывала уныние и одиночество.

Однажды я увидел всадников, но они меня не заметили. Небольшой отряд двигался очень быстро. Я пошел в том же направлении. Ночью я увидел костры привала, а днем отряд опять скрылся от меня. Через два дня я оказался на поле брани, стоя на возвышении, я видел все, как на ладони. Похоже, битва еще не началась. Одна армия принадлежала повелителю ветра. В ней было больше всадников, и люди были лучше вооружены, другая, судя по всему, простой народ, который скрывался в горах от ветра и ураганов. И повелителю ветра ничего не оставалось делать, кроме как брать власть силой армии, а не своей властью над ветром.

Я собрал все свои силы и выкинул все мысли. Достал меч и сделал глубокий вдох, собирая энергию земли. Она охотно отозвалась, первый поток энергии собрался у основания меча. Я выдохнул и послал энергию обратно, в недра земли, со вздохом я призвал еще больше энергии. Теперь поток энергии был более ощутимым, но я опять направил его обратно в недра земли. Через некоторое время я собрал огромную массу энергии, когда она возвращалась ко мне, я своей волей направлял ее обратно в глубь земли. Направить ее на людей означало смерть всем, кого она найдет. Огромная масса энергии могла разрушить на своем пути все, что ей попадется. Я еще раз направил ее глубоко вниз. Огромный поток энергии уже не принадлежал земле и был самостоятельным и чуждым для нее, он был под моей властью. Когда он встретился с недрами земли, с ее внутренней энергией, произошел мощный толчок. Земля не принимала чужую ей энергию и отправила ее обратно. От столкновения внутренней и внешней энергий началось сильнейшее землетрясение. Земля дрожала и, казалось, рычала, высвобождалось все больше силы и энергии, которые были до этого не задействованы. Я мог удержаться на ногах только благодаря тому, что меня удерживала сама земля. Я не мог видеть, что происходило на поле брани, все тряслось, Но битвы не было, люди с трудом могли устоять на ногах, Землетрясение затихло, когда поток энергии, что я собрал, начал терять свою инертность и кончилось, когда энергия рассеялась.

* * *

Я смотрел, как две армии расходились. Битва не состоялась, буквально сбитые с ног воины не смогли вести бой. Я незаметно пошел за армией, собранной из народа. Она продвигалась к горам, что виднелись вдали. Мы прошли деревню, разрушенную ветром. К горам подошли через два дня.

Люди прятались в горных ущельях под открытым небом. Они не делали построек и не хотели здесь обосновываться надолго. Я подошел к рослому мужчине, он делал пращи.

– Где здесь можно найти вашего старейшину? Я встретил удивленный и встревоженный взгляд.

– Старейшину? Его убили.

– А кто сейчас главный? – спросил я.

– А кто ты и откуда взялся, здесь нет места чужим, и если хочешь кого-нибудь увидеть, сложи свое оружие.

– Не могу. Недавнее землетрясение остановило битву. Когда вы шли обратно, вас мог погубить ураган. Вы все шли на смерть. Но вернулись живыми. Если и дальше хотите жить свободно, отведите меня к командиру.

– У нас нет ни командиров, ни старейшины, у нас есть совет, по его решению мы живем.

– Я пришел, чтобы помочь вам, и время не терпит. Соберите совет.

Мужчина подозвал к себе одного из мальчишек и что-то ему прошептал. Тот убежал, сверкая пятками.

Через некоторое время вокруг меня собралось много вооруженных людей разного возраста. Топоры, мечи, пращи и камни – оружие простого народа было направлено против меня. Они стояли полукругом. Следя за каждым моим движением.

– Мне нужен один из вас чтобы поговорить, – сказал я твердо. Молчание людей, их взгляды мне не нравились.

– Я буду говорить с тобой. Я из совета, меня зовут Халим.

– Меня зовут Шамо. Я пришел, чтобы помочь вам, не надо оружия.

– Нам не нужна помощь, – ответил Халим твердо.

– Тогда почему вы прячетесь в горах, а не живете, как и раньше в своей деревне? Почему вооружены оружием, а не орудием труда. Против кого воюете?

– Мы боремся за свободу. К нам пришел посланник новоявленного владыки, но мы отказались от его власти. Нас припугнули, что будут нас настигать ураганы и смерчи. Мы даже не знали что это такое, в этих краях никогда не было ничего подобного. Теперь наши деревни разрушены. Мы прячемся здесь в горах.

– Я смогу помочь вам и остановить бедствия, что обрушились на вас. Скажите, где повелитель, которому вы не повинуетесь.

– Он отсюда далеко, но тебя к нему мы не отпустим, пока он не знает, где мы – мы живы.

– Не в вашей власти задержать меня. Ответил я.

– У нас нет выбора. Свяжите его. Приказал Халим своим собратьям.

– В первый раз вам грозили ураганами, но вы не поверили. Заговорил я, более громко, – теперь вам предлагают помощь, но вы опять не верите. Ваше неверие вас погубит. Я пришел, чтобы помочь вам.

Несколько человек, что с начала, двинулись вперед, теперь немного задержались, выслушав мои слова. Но потом подошли ко мне. Я без сопротивления дал одеть на себя кандалы. Потом меня приковали к большому плоскому камню. Я чувствовал, что во мне появлялась сила, темная и неумолимая. Встретив неверие людей, во мне просыпался гнев.

– Соберем совет и решим, что с тобой делать, – сказал один из них. Меч остался со мной. Из-за собственной озлобленности они забыли про него.

Очень быстро собрался совет из двенадцати человек, они окружили меня и переговаривались, как будто меня и не было.

– Наверно, это шпион или чужеземец, в любом случае его нельзя отпускать.

– Рослый, наверно, воин, и меч у него есть.

– Да, меч нужно отобрать.

Во мне появился гнев, его я мог унять и теперь не хотел. И в то же время сила, что во мне появилась, была сверхчеловеческой. В этот момент кандалы упали с моих ног и рук. Я встал на камень, к которому был прикован.

– Ваша гордость и неверие это ваша смерть, не в вашей власти задержать меня, и не пытайтесь отобрать мой меч.

Изумленные лица смотрели на меня, тут же подошли другие жители.

– Я пришел, чтобы помочь вам, но, похоже, вам не нужна моя помощь, вы и так справляетесь. Дело ваше, только скажите, где повелитель ветра. В какой стороне и давно ли он пришел в эти края.

– Мы не знаем, кто ты и о ком говоришь, если кандалы не смогли удержать тебя, уходи с миром.

– Как я могу уйти с миром, если недавно вы хотели убить меня, только заподозрив в неладном. Как я могу знать, не будет ли пущена стрела в мою спину, ведь вы думаете, что я опасен для вас.

Я осматривал людей, они ничего не могли ответить. И никто не смог поднять взгляд и встретить мой, полный гнева нечеловеческого. Молчание продолжалось. Никто ничего не сказал.

– Если нет в вас веры, а только гордыня, если не можете признать, что ошиблись, и не можете найти прощения в себе. То знайте, вам и вашим детям придется отныне жить в горах, и вечно прятаться от просторов земли и радости жизни.

Я спрыгнул с камня и пошел, но никто не остановил меня, не поверил, что молитвы их услышаны и пришло спасение. Никто не мог понять, что произошло.

Я покидал их с тяжелым сердцем. Заклятье, что я наложил на них, было от гнева моего. Который они во мне пробудили, и не нашел я к ним прощения своего, потому что не поверили в меня, хотя и молились.

 

Повелитель ветра

Повелитель ветра затаился на некоторое время. Он не проявлял свою власть. Он почувствовал силу землетрясения и узнал обо мне… Но что он теперь делал я не знал, может, собирал армию, может ждал меня или, спасался бегством. Вспоминая, что он сделал у Благополучного города и его лицо, что мне привиделось, я понимал, что он не выйдет на прямой бой, будет скрываться.

Через пять дней пути я увидел каменоломни. Боль и страдания давно витали в воздухе, и теперь я увидел их источник. Закованные в кандалы и истощенные люди добывали гранит. Стражники нещадно избивали уставших. Я видел женщин и детей, закованных в кандалы. Они шли друг за другом, связанные цепью. В руках у них были камни, которые они могли едва поднять. Заметив меня, они удивлялись, но не более. В их глазах не было даже надежды на спасение. Охранник подгонял их плетью. Едва держась на ногах, люди терпели побои.

Когда я подошел ближе, то уже видел следующую шеренгу рабов. Короткий взмах меча, и ржавая цепь была перерублена, женщины и дети, все еще закованные в кандалы уже почувствовали свободу. Одна из женщин с диким криком подбежала к охраннику и опустила камень, что несла, ему на голову, страж упал. Другие невольники разбежались. Ко мне побежал еще один стражник, размахивая мечом. Он упал обезглавленный, я увидел свой меч, он был в крови. Еще не успев понять, что происходит, я развернулся и проткнул им другого стражника, что набросился на меня сзади. Заметив это, невольники бросили свои работы. Несколько мужчин успели подбежать ко мне, я обрубил их цепи, освободив. Они нашли ключи у стражи и взяли их оружие. Стража никак не ожидала сопротивления, даже связанные невольники нападали на бичующих. Я теперь только обрубал цепи, что сковывали руки и ноги людей. Их оружие – камни и молотки, к которым они привыкли, было страшнее мечей и плетей. Небольшой отряд, что прибежал, чтобы подавить восстание, почти тут же был уничтожен. В несколько часов на каменоломне не осталось ни одного раба. Теперь люди сидели на земле и отдыхали, готовые сразиться и встретить смерть, но уже свободными.

– Кто поработил вас? – спросил я у мужчины, он был сильным, и крепким духом.

– Он называет себя повелителем и владыкой всего света и говорит, что обладает властью над ветром. Сюда попадали все, кто был ему не угоден. Он появился внезапно, никто не ждал его. Он моментально сверг нашего прежнего правителя, объявив себя богом. При жизни нашего правителя мы радовались жизни, и ничем не тяготились. Все остальное происходило слишком быстро. Никто не понимал, что происходит, мало кто сопротивлялся.

– Я иду за жизнью того, кто поработил вас.

– Мы все идем с тобой.

Бывшие невольники, как один, взяли свои инструменты и камни. Те, кто умел драться, взяли оружие стражников. Огромная толпа людей шла в свой город, в руках каждого была смерть и неважно, что это было – камень или сабля, и то, и другое могло прервать жизнь неприятеля. В них не было ни гнева, ни ярости, ни злобы, они знали свою правоту и были уверены в себе, к тому же им нечего было терять.

Путь до города был не очень долгим, мы пришли к вечеру. Оказалось, что здесь еще ничего не знали, что произошло на каменоломнях. Город не был большим, посреди него возводился замок из мрамора, его строительство только начиналось, но уже принесло много страданий и унесло много жизней.

Невольники с удивлением осматривали город, горожане, на которых еще не опустилась немилость повелителя, с ужасом в глазах встречали своих земляков. Где-то раздавались плач или радостные крики. К еще недостроенному дворцу повелителя пришел почти весь город, даже те, кто не был на каменоломнях. Стража и не думала защищаться, она молча сложила оружие. Повелителя ветра я нашел в небольшой зале, она была почти достроена. Он восседал на троне из мрамора и очень удивился, увидев меня.

– Пришел конец твоей власти, – сказал я.

– Кто тебя пустил сюда. Эй, стража!

– Никто не придет на твой зов, разве что народ, которого ты поработил.

– Да знаешь, ли ты, кто я. Спросил он.

– Да, ты тот, кто может управлять ветром. Меня зовут Шамо, я посланник небес, пришел за твой властью. Народ, который ты поработил, теперь свободен и не повинуется тебе. Посмотри в окно.

Повелитель ветра встал, он почти терял самообладание, было видно что его ноги подкашиваются. Посмотрев в окно, он стал мрачным.

– Значит, ты нашел меня, тот, который побеждал мои стихии и мои детища, – говорил тихо повелитель ветра. – Дай, я посмотрю на тебя.

Он почти вплотную подошел ко мне. Внимательно осматривая меня своими хитрыми, узкими глазами предателя и убийцы. Глядя в мои глаза, он резко дернул руку, я перехватил ее, в ней был узкий длинный нож. Я без усилия отвел ее в сторону, повелитель ветра не отличался силой, я отпустил его руку. Вернувшись на свой трон, и немного успокоившись, он тихо спросил, почти шипя.

– Чего ты хочешь, я могу дать тебе все.

– Все, что мне нужно у меня уже есть, отдай мне власть ветра, и тогда люди будут судить тебя, в противном случае будешь держать ответ перед тем, кто поработил тебя.

– Ни за что, ты не сможешь убить меня, я бессмертен.

– Ты, возможно, и получил бессмертие, но это не бессмертие твоего тела. Оно умрет, а ты попадешь в другой мир, где и будешь жить вечно, впрочем, тебе его показывали и говорили, что с тобой будет в случае неповиновения.

Глаза повелителя ветра расширились от удивления.

– Ты многое знаешь, но не в твоей власти убить меня.

Я достал меч и коснулся им каменного пола, энергия земли отозвалась моментально. Сейчас мне не нужно было ее много, я направил энергию земли мечом на каменные стены замка. Бледно-голубая масса врезалась в гранит, казалось, она прошла через него. На стенах появились трещины, и стены начали осыпаться. Повелитель ветра с ужасом смотрел на падение стен. Камни с грохотом падали вниз, прошло немного времени, и замок был почти разрушен. Комната, где мы находились, была почти цела, кроме одной стены и проломов в других. Повелитель озирался по сторонам и посмотрел вверх. Потолок не падал, держась на колонах, но и он в любой момент мог обрушиться. Меня окутывала энергия земли, и мне не чего было бояться падения камней.

Сквозь проломы в стенах он видел людей, которые пришли к нему за его жизнью. Люди немного отступили перед разрушением замка, но потом опять подошли к замку. Посмотрев на меня, повелитель вскинул свой нож, в его глазах была растерянность и боль, он вонзил нож в свое сердце. Какой-то момент он не принимал смерть, и освободился от власти стихии, освободился от пространства и времени, в этот момент он увидел ангела, и тот показал ему его жизнь, которую он мог бы прожить, не делая зла из своей власти. С его губ слетел вздох сожаления, и он умер.

Освобожденные люди, растерянно, смотрели на меня, все еще не понимая произошедшего, не вскоре я услышал возгласы свободы. К людям начало приходить понимание того, что они свободны, и больше нет тирана, жестоко властвующего над ними.

* * *

Я поспешил подальше скрыться. Мне надо было побыть одному. Энергия ветра еще не перешла ко мне от повелителя ветра, но скоро придет. Найдя укромное место, где я мог укрыться от посторонних глаз, я лег и расслабился.

Боль пришла во сне. Она была не столько физической, сколько мучилась моя душа, в нее притекали новые потоки и энергии.

Они обжигали меня, резкие внезапные потоки трясли моё тело, сжав зубы, я катался по земле. Энергии одна за другой пронизывали моё сознание. Я почти терял рассудок и сознание. Мне нельзя было сейчас его терять, иначе я мог оказаться во власти демона. Боль то утихала, то еще больше разжигалась. И теперь, лежа в полубреду, я молил людей, которые обладали силой и жили в этом мире что бы, помочь мне.

Через несколько дней я смог подняться. Тело сводило судорогами, я с трудом мог двигаться. Я смог дойти до первого дома, войдя в него, я рухнул на пол, уже без сознания.

Я очнулся. На глазах лежала холодная повязка, я снял ее. В небольшой светлой комнате никого не было. В огромных окнах, было видно небо и часть двора. Я поднялся, боли уже не было, но слабость давала знать о себе. Рядом я увидел кувшин, в нем было молоко. Выпив его, я еле вышел на улицу. Какая-то женщина, увидев меня, ахнула и подбежала ко мне.

– Он очнулся! – крикнула она куда-то в сторону.

Прибежали двое молодых людей.

– Где мой меч, – тихо спросил я.

– Зачем он тебе, отдыхай и поешь.

– Мой меч, отдайте мне его. Просил я слабым голосом.

– Похоже, он в бреду, надо позвать лекаря. Сказала женщина.

– Отдайте мне меч и не бойтесь меня. Я еле мог говорить.

И все-таки мне принесли меч.

– Вот он, может, тебе станет легче, что ты его видишь, – сказал молодой человек, который принес меч. – Да он даже поднять его не сможет, – ответил он на испуганный взгляд женщины.

Я взял меч в руки шатаясь, еле вышел на улицу, в глазах темнело. Едва успев вытащить меч из ножен, я упал на одно колено. Меч воткнулся в землю. Я сделал вдох, призывая энергию земли, но она не отзывалась. С усилием я сделал еще более сильный вдох и собрал всю свою волю, что еще оставалась во мне. Энергия земли откликнулась, и теперь потоками жизни вливалась в меня, я припал к ней и уснул прямо на земле. Люди не смогли оторвать меня от земли. Я пролежал на земле весь день и ночь. Очнувшись утром, я чувствовал только сильный голод.

Через некоторое время я ел.

– Меня зовут Волхва, – сказала женщина. У нее были длинные белые волосы, она была стройна и красива. Остальные мои братья. Старший Ловин, он казначей, младший Инаси, он писарь. Кто ты, и человек ли ты, говорят, что ты освободил наш народ от власти тирана. Но многие этому не верят.

– Народ сам освободил себя, я только лишь помог. Я был болен, а вы помогли мне.

– Но что с тобой происходило. Мы не могли тебя поднять с земли.

– Она меня лечила.

– Мы так не умеем; откуда ты пришел, и что за сила в тебе или в твоем мече?

– Сила не в нем, а во мне. Сила сострадания, прощения и…

Я не смог сказать любви, я не был человеком и не имел права любить, тем более, что сейчас обладал властью над двумя стихиями природы. На глаза навернулись горячие слезы. Никто теперь не мог подарить мне любовь, так же как другому человеку, всегда будут стена отчуждения и непонимания, я совсем иначе воспринимал мир, я не был человеком. Во мне были теперь новые способности, и не было никого, кто мог бы встать на моём пути или разделить со мной мою жизнь.

Энергия земли и ветра, что будет, если их соединить? И что случится, если буду я во гневе и некому будет остановить меня. Мне стало страшно, но не за себя, а за мир, в котором я живу. Но жил ли я в нем, или просто исполнял свой долг.

Заставив себя успокоиться, я продолжил есть. Волхва больше ни о чем не спрашивала.

Вечером пришли ее братья, но по наказанию Волхвы они ничего у меня не спрашивали, видя мое подавленное состояние. Вечером за столом Инаси нарушил тяжелое молчание.

– Мы рады вам, тому, что вы сделали для нас. Почти никто не знает, что человек, начавший восстание, у нас. Иначе, все придут благодарить вас, но сейчас вас лучше не беспокоить. Так сказал лекарь. И будет лучше, если вы придете к людям сами.

– Мне не нужна благодарность, живите, как подобает людям, и не творите зла.

– Завтра будет общий праздник, приходите, все будут вам рады.

* * *

Праздник был в самом разгаре. Люди радовались свободе, пили вино, радовались и строили планы на будущее, они пытались быстрее забыть власть тирана. Родные деревни многих были разрушены ветром. И тем, кто не покорился начальным атакам повелителя ветра, потом сами пришли к нему в город, потому что им негде было больше жить. Бури и ураганы рушили все, когда этого никто не ожидал. Отстроив все сначала, свои дома и деревни, люди начинали жить по-новому. Но в этот момент смерч или ураган сметал все. Так повелитель ветра сломил волю народа. Придя сюда покорно служить, они попадали в рабство на каменоломни, откуда никто не возвращался. Теперь они решили строить дома для себя прямо здесь, из гранита.

Люди просили остаться меня, и благодарили за помощь. Мне было неловко. Не по мне было принимать благодарности и почет. Люди подходили ко мне с благодарностью и радостью. И говорили, чтобы я остался.

– У меня нет дома, мне негде здесь жить. Отвечал я им.

– Мы построим тебе дом, останься.

– Я не могу остаться, мне нужно уходить.

– Может, твое место здесь. И тебе не надо уходить, – говорила Волхва. – Живи пока у нас, хороший человек.

От ее последних слов в груди все сжалось, а на глаза опять навернулись слезы.

– Вы совсем не знаете меня, и кто я, моё место не здесь, – с трудом выговорил я.

Далеко за полночь праздник был в самом разгаре, люди праздновали свое освобождение. Я подошел к Волхве.

– Я ухожу, не творите зла, живите добром, и если будет трудно, просто зовите меня, и я приду. Прощайте.

Волхва не хотела меня отпускать, но я освободился из ее объятий и ушел в темноту ночи.

В голове звучали слова людей, они все хотели, чтобы я остался. Все говорили, что я хороший человек, все приходили ко мне с благодарностью, и все радовались мне. Нигде еще не было такого отношения ко мне.

* * *

Ночлег я устроил под одиноким, почти высохшим деревом. Его листья были красноватого цвета, начиналось утро, когда я уснул.

Очень скоро меня что-то разбудило. Недалеко от себя я увидел группу всадников. Семеро наездников оглядывали равнину, ища кого-то. Когда они подъехали ближе, в них я узнал освобожденных жителей города. Они подъехали ко мне.

– Ты ушел рано, и мы не успели отблагодарить тебя, но на то твоя воля. Хорошо, что мы нашли тебя, вот – держи, наверно, только так мы можем отблагодарить тебя.

Мне протянули мешок, в нем была еда.

– И если надо, возьми коня, вот этот самый лучший.

– Нет, спасибо, коня мне не надо. Поблагодарил я их.

Всадники еще раз поклонились мне с уважением, и направились обратно, иногда оборачиваясь.

Мешок был увесистым, я понимал их. Они жили несколько лет без надежды на спасение, теперь они могут жить так, как захотят. В мешке были сухари, вяленое мясо вода в тыквах, все, что нужно было путнику. Я еще раз поблагодарил людей. Их отношение ко мне было новым для меня. Возможно, впервые я увидел конечный результат своих действий – свободные и счастливые люди.

 

Путешествие по морю

Я шел в противоположную сторону от гор, переходить их было трудным и бессмысленным.

Через несколько дней пути я нашел разрушенную деревню. В ней не было ни одного целого дома, все было порушено смерчем. Я не стал заходить в нее. Повелителя ветра уже нет в этом мире, и теперь он держит ответ перед своим господином. Что же, он обрел бессмертие, и теперь бессмертный слуга демона исполняет любое приказание своего господина, в каком-нибудь адском мире, где нет ничего человеческого.

Неподалеку от деревни я нашел столб, он помечал торговый путь. Я пошел по нему. Столбы были редкими, но они указывали нужное направление. Через несколько дней пути я пришел к морю. Вдалеке виднелся парусник, а к берегу плыла лодка, неожиданной встрече удивился даже я. Люди, вышедшие из лодки, с недоверием осматривали меня. Их кожа была темной. Все крепкого телосложения и с обветренными лицами, знали суровость моря. Я подошел к ним.

– Стой на месте! – приказал один из них. Они говорили на гортанном языке, очень быстро. Но я понимал их.

– Не бойтесь, я один.

– Мы видим, что ты один, это не мешает спрятаться другим.

– Вы торговцы, приплыли по старому торговому пути. Я путник, меня зовут Шамо.

Торговцы взяли копья и, не обращая внимания на мои слова, стали втыкать копья в прибрежный песок. Убедившись, что в нем никто не прячется, они окружили меня.

– Да, это старый торговый путь. Давно никто не осмелился по нему проходить, ни одна лодка еще не вернулась обратно. Слишком много бурь бушует в последнее время.

– Не бойтесь, зло, которое обитало в этих краях, уничтожено. Теперь морские бури и ураганы не будут топить ваши лодки.

– Мы рады, что смогли добраться до берега, и теперь придем в деревню.

– Этой деревни давно нет, ее уничтожил смерч. Но там дальше, в нескольких неделях пути есть город. Люди, живущие там, будут вам рады.

Мореплаватели поверили мне. Они не знали о повелителе ветра. Из их рассказов я понял, что их правители не обладали властью над стихиями природы.

– Мы идем искать город, о котором ты говорил, а наш парусник поплывет обратно в наши земли и, надеемся, вернется очень скоро с новым грузом. А мы к тому времени должны вернуться обратно на берег. Если хочешь, мы посадим тебя на парусник и привезем в наши земли.

Я согласился. До парусника плыли в ветхой лодке. Она сильно качалась на волнах и не внушала мне доверия. Парусник был в несколько раз больше. Я поднялся на его борт, лодка отплыла.

– Не ожидал никаких гостей, – сказал капитан парусника, он был худощав, его лицо, покрытое морщинами и шрамами, было волевым.

– Что же, странник, будешь развлекать нас своими рассказами о том, что видел, – сказал капитан, когда ему обо всем доложили. – Плавание будет долгим, если боишься, можешь вернуться, тебе, наверно, говорили, что мы можем не доплыть.

– Да, говорили, но я не боюсь.

Парусник простоял еще один день, запасаясь пресной водой, лодка, как челнок, весь день сновала от берега к паруснику. Труднее всего было гребцам, прибрежные волны были сильными. Гребцов каждый раз сменяли. Я тоже вызвался помогать, но меня не пустили.

Команда матросов была дружной, не в первый раз они плавали в далекие страны, но плавание сюда считалось в последнее время очень опасным.

– Раньше это был большой торговый путь, но потом он погубил очень многих, как говорят, здесь живут ветряные змеи, они то и топят все корабли, – говорил мне капитан. – Все стали плавать по прибрежным путям, но прокормиться стало труднее, слишком многие вышли на легкую добычу. А приплыть сюда не всем хватало мужества, отсюда не вернулось пять кораблей.

Подобные разговоры я слышал и от матросов, несмотря на это настроение команды было хорошим.

* * *

На следующий день капитан решил отплыть. Он очень беспокоился и предполагал, что опасность может таиться на берегу. Как бы то ни было, мы снялись с якоря ранним утром. Подняли парус, он захватил ветер в свои объятия.

В первые дни плавания меня немного укачивало, но потом я привык, и качка не мешала мне. Обширные просторы моря захватили меня своей красотой и величием. Я понимал моряков, которые, несмотря на опасность, шли в море. Парус был наполнен ветром, потом он внезапно стих.

– С этого дня мы экономим воду и еду, начался долгий штиль, – сказал штурман, судя по всему, он продлится несколько недель.

– Если это так, может, нам на веслах добраться до берега, мы отплыли от него не очень далеко, – предложил я.

– Нас слишком мало, чтобы идти на веслах обратно, здесь есть сильное течение, оно унесет нас в сторону.

Настроение матросов намного ухудшилось, никто не знал, когда закончится долгий штиль. Парус был опущен.

– Сколько мы сможем продержаться? – спросил я у капитана вечером.

– Не бойся, продержимся, – оптимистично ответил капитан. – Если что, поплывем на веслах.

– Да, это верно, но надеюсь, ветер скоро будет. Ответил я.

Ночью я случайно услышал разговоры матросов. В них было отчаяние. Капитан понадеялся на ветер и не стал запасаться водой, и считал, что пребывание у берега и губило другие корабли. Но ветер стих, и в какую сторону он подует никто не знал, на веслах идти никто не хотел, людей, которые согласились на опасное плавание было мало, и большая часть команды осталась на земле, вести мен и торговлю с местными жителями.

Мнение матросов разделилось, одни полагали, что надо возвращаться на веслах, но не было уверенности, что течение не унесет корабль в сторону, а за этими землями еще никто не бывал. Другие говорили, что надо оставаться на месте, и ветер вскоре появиться.

Я лежал на гамаке и невольно слушал негромкие разговоры матросов, в их голосах я слышал отчаяние и тревогу.

– Не затишье ли это перед бурей, – сказал один матрос.

– Нет, – сказал другой.

Я не видел, кто говорит, еще сам не совсем запомнив все имена, у многих здесь было много имен и кличек.

Но в его голосе уже никто не слышал уверенности. Этой ночью долго никто не мог уснуть, сейчас шло второе совещание, что делать, ждать или возвращаться. И то, и другое было опасным. Я попытался расслабиться, но в качающемся гамаке этого не удавалось. Я вышел на палубу, ночная прохлада и спокойствие очаровывали, а мерный шум волн и поскрипывание кормы корабля успокаивали.

Я посмотрел на мачту, парус был спущен, и я с удовольствием наполнил бы его ветром, но еще не знал, как управлять стихией ветра. Как властвовать над энергией земли я знал. Знания об этом были во мне самом. Власть над ветром перешла ко мне недавно. Меч здесь не был нужен. После долгих попыток я понял, что не могу сам создать ветер. Для этого нужны были условия, над которыми я не был властен.

– Не спиться? – услышал я голос капитана.

– Так же, как и вам.

– Да, я ошибся, мы уплыли далеко от берега. И нас очень мало, что бы вернуться обратно.

– Не отчаивайтесь, все будет хорошо. Сказал я.

– Надеюсь, не этот штиль губил всех. В отчаянии можно было пойти на веслах, но сил уже не хватало, и течение уносило всех за эти земли Что же там никто не знает.

– Наверно, на других кораблях людей было больше, и, если что, они могли вернуться обратно к берегу, – немного успокоил я капитана.

– Ветер здесь всегда был постоянным, – сказал капитан. – По крайней мере, раньше, до ветряных змей. Я здесь часто бывал в молодости. Ели бы было возможно найти ветер, – как бы про себя сказал капитан.

Я уцепился за эти слова. Конечно, нужно найти ветер, а не пытаться его создавать. Я погрузился в себя, собирая все свое внимание. Капитан, видя, что меня не разговорить, ушел, тоже полный своих дум, моё сознание стало чистым, и часть своего внимания я мог отделить от себя. Оно поднималось все выше и выше, пока не встретило ветер. Ветер был высоко над землей. Я мог управлять им. По моему велению он мог дуть в любую сторону, для этого нужна была только моя воля. Я очнулся, когда моё лицо обдало холодным ветром, после чего я его отпустил. Завтра утром он подует в нужную сторону.

Я пошел спать, некоторые матросы уже заснули, кто-то еще перешептывался. Я вскоре уснул в гамаке, полный спокойствия и уверенности.

Утром я проснулся от ругани. Кто-то проклинал свою судьбу на чем свет стоит. Не вставая, я нашел ветер, сейчас это мне удалось намного быстрее, казалось, ветер был ближе ко мне. Впрочем, то же происходило и с энергией земли, сначала она с трудом отзывалась на мой зов.

И сейчас, призвав ветер, я был уверен, что он тот же самый, что и ночью, оказалось, что ветер бывает разный. Ветер слушался меня легко и менял свое направление по моей воле. Скоро он спустится вниз и наполнит паруса.

Взойдя на палубу, я подошел к капитану. Настроение его было унылым.

– В какую сторону должен дуть ветер? – спросил я.

Капитан посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и не обратил внимания на мои слова. Я, как и капитан, смотрел за борт. Он в отчаянии скрывал свой взгляд признавая свою ошибку, а я призвал ветер. Его дуновение принесло переполох на корабле, с людей как будто сняли непомерную тяжесть.

– Ветер, дует ветер, капитан! – закричал кто-то. Наверно, так кричат, когда после долгого плавания видят землю. Капитан тут же начал отдавать приказания. Парус был поднят, и тут же наполнился ветром. Я не знал, в какую сторону он должен дуть, совсем не ориентируясь в море. Но напрямую спросить уже не решался, боясь выдать свои возможности. Появление ветра придало людям очень много энергии, они прямо-таки зарядились ею. И теперь буквально выплескивали ее.

– И все же, не нравятся мне эти места, – говорил штурман. – Не могу понять, откуда взялся ветер, к тому же в этом направлении, он совсем неправильный и не может дуть в эту сторону.

– Почему? – удивился я.

– Он дует с берега, а должно быть наоборот. Ветер всегда дует с моря.

– И что в этом удивительного? – снова спросил я.

– Это все равно, что солнце ночью. Надо уходить из этих мест, и чем скорее, тем лучше.

– А в каком направлении земли, к которым мы плывем. Спросил я.

Штурман успел только махнуть рукой, его позвал капитан.

Постепенно я изменил направление ветра в другую сторону.

Вечером все удивлялись попутному ветру, никто не мог объяснить этот феномен. За ужином всем разлили вино. И без того хорошее настроение команды стало веселым.

– Эй! Шамо, а ты видел в своей жизни, что-нибудь подобное? Расскажи нам, ведь ты многое повидал, пока странствовал, – спросил меня старый матрос, его лица почти не было видно за черной бородой, кудрявые волосы были седыми. От вина его былая замкнутость исчезла.

– Видел, – сказал я. – Видел, как из земли вырывается огонь, он простирается до небес и может летать как птица. Потом опускается и пожирает все, что попадается на его пути.

– Так это вулкан. А что еще?

– Видел, как земля бездной разрывается у ног, и не видно дна. Ее трясет и колотит, и даже горы не могут устоять и падают.

– Землетрясение, но как ты выжил, если видел такое.

– Наверно, мне повезло.

– Повезло ему. Разве это везение? Вот мне повезло, так повезло, – перебил наш разговор другой моряк. – Уж кому, а мне повезло. Помнится, еще на другом корабле служил, так вот. Плывем мы с грузом большим. А капитан наш волнуется, вроде все нормально, а он дёрганый ходит и в воду все поглядывает. И тут узнал я, что в этих краях чудище водится, оно махом корабли пожирает. До этого сам спокойный ходил, а сейчас начал в воду смотреть, нет ли там чудища. Смотрю и вижу, плывет оно, сначала и не заметил, а потом, раз, и вижу. До того огромное, что и краев у него нет, жуть. Но проплыло оно, не тронуло нас. Матрос выпил еще вина. – А как-то ночью чую, накренился наш корабль, бури нет, а он вбок идет. Как выбежал на палубу, а там – полундра! Огромное щупальце на палубе, и второе появляется. Что сказать, испугался я, да и другие тоже. Капитан кричит: в воду прыгайте. А тут и пасть чудища появилась, огромная, корабль наш сожрать может. Так оно и сделало, я как выпрыгнул, так и остался жив, оттого и поседел. Вот везение, так везение, не то что у тебя.

– А с чудищем что стало? – спросил другой моряк.

– А я почем знаю, меня-то подобрали, а что с чудищем не знаю.

– А может оно и здесь водится? Спросил я.

– Здесь? – переспросил моряк, нахмурившись. – А что, может, и здесь, кто ж его знает.

– А может, от того и корабли не возвращались, что чудище их топило? – спросил я.

На лицах моряков тут же появилось удивление и испуг. Все с недоумением переглянулись.

– А ну тебя, черт? – почти закричал рассказчик. – Напугать тебя хотели, а ты сам всех напугал.

Его слова остудили испуг, моряки продолжали пить, я мало пил вина, но, похоже, оно было крепким. Впервые в жизни я сильно охмелел. Голова кружилась и болела, я вышел на палубу подышать воздухом. Вечер был хорошим. Мне хотелось смеяться и шутить. Остальные тоже поднялись. Принесли рулевому и штурману кувшин вина. Капитан не одобрял это, но сегодня разрешал.

– Ну-ка, Шамо, берись за руль, хватит тебе скитаться по земле. Давай с нами на корабле плавать.

Я встал за штурвал и иногда поворачивал его по совету рулевого.

Мной овладела какая-то гордость и важность от того, что я управляю всем кораблем. Ветер не утихал, повинуясь моей воле. Я не заметил, как выпил еще вина, зато мне показалось, что я протрезвел, и корабль перестал качаться на волнах. Рулевой занял место у штурвала, я пошел к борту корабля.

– Что, смотришь, нет ли там чудища? – спросил капитан, он не пил вина, но вместе с матросами сидел за одним столом. Его все уважали, но он не отдалялся от команды и был своим. Я подошел к нему, видя на его лице печаль.

– Тебя матросы любят, только тяготит твое сердце камень один. Прощен ты за деяния свои, живи и радуйся.

– Что ты говоришь? – удивился капитан.

– Ты другим нес смерть, но заслуженно, те, кто погиб от твоей руки не достоин был жизни.

– Откуда ты знаешь? Говори.

Я затронул давние воспоминания капитана, его прошлое, о котором он никому не говорил, но воспоминания до сих пор тяготили его.

Он хотел схватить меня за грудки, но я без труда освободился. Поняв, что наговорил лишнего, я отошел. Капитан с недоверием смотрел на меня.

– Эй! Шамо, иди к нам, пусть вино сегодня льется в нас рекой, – позвали меня моряки.

– Нет, не хочу, – отказался я.

– Ну, кто же останавливается на полпути.

Двое матросов подошли ко мне, и повели с собой. Перехватив взгляд капитана, я не стал сопротивляться.

Вино действительно лилось рекой, попутный ветер обещал недолгое плавание. Я пил уже ни о чем не думая, и совсем не контролируя себя. Пришло время баек и долгих рассказов, которые уже все слышали, но теперь все с интересом слушали меня.

– Рубины и алмазы, они там, в горах, рядом с городом, который теперь свободен, и в нем живут счастливые люди. Много камней, очень много, и никто о них не знает. Я видел их, я могу видеть сквозь землю. Как вы звали меня плавать с вами, так и я говорю вам, бросайте все это. И идите туда, рубины, их много, и никто не знает о них, даже те, кто живет рядом. Идите туда и берите их, – говорил я, сам почти ничего не понимая, я знал, что люди ценят камни, которые я видел в земле. Эти камни им приносили счастье и богатства.

– Где они находятся, расскажи.

– Город, а недалеко от них есть горы. Не каменоломни, а горы, вы их увидите, в них много богатств.

– А золото там есть?

– Нет, золота я там не видел.

Капитан присоединился к нам, и теперь выпил немного вина. Он внимательно смотрел на меня, после того, как я увидел его прошлое он по-другому смотрел на меня.

– Буря и гром, – закричал матрос. – В следующий раз я пойду с грузом в город, и ничто не может остановить меня. Клянусь.

Я посмотрел на него внимательно.

– Не клянись, в следующий раз ты будешь греться любовью молодой девицы, и ничто не сможет оторвать тебя от нее, никакие сокровища и приключения.

Мои слова вызвали одобрительный смех.

– Чтобы такой старый морской волк из-за девки бросил все, не может этого быть, – подхватил другой матрос.

– Может, – сказал я с уверенностью. Мне опять казалось, что я трезв, хотя не переставал пить.

– Нет, не может, он будет с нами, – настаивал матрос.

– С вами еще не будет Толма и Араня, они уйдут от вас, сказал я, едва выучив имена матросов.

– Что ты говоришь, не слушайте его, – сказал Арани, мы будем с вами. Все выпили за то, чтобы не расставаться, я не стал пить за это.

– Но ведь будет так. Запротестовал я, – я не могу пить за это. Капитан прямо в порту наберет новую команду. Это будет легко, ведь он первый, кто вернулся из опасного путешествия, все пойдут за ним. Потом он разбогатеет, как и его матросы. Рубины и алмазы, вы найдете их. Но заклинаю, не творите зла, иначе я приду за вами.

Во мне начал просыпаться гнев, и теперь я видел, что ради богатств эти люди готовы на все. Они пустились в опасное путешествие ради денег. Им всем нечего было терять, и поэтому они согласились, отчаянные и смелые они пойдут на все.

– Ялмух! – обратился я к седому матросу, который хотел напугать меня рассказом. – Я вижу, ты тоже трезв, давай кто больше выпьет, – сказал я, видя, что многие уже напились. И спали.

Тем временем капитан вышел. Пока мы осушали вино, вернулся капитан, его лицо было более чем мрачным, он что-то сказал про ветер, но я не придал его словам значения.

* * *

Утро было тяжелым, голова болела, я не мог утихомирить боль. Другие тоже чувствовали себя не очень хорошо. Я вышел на палубу, и первое, что увидел, это опущенный парус. Я совсем забыл о ветре.

– Ничего не понимаю, – сказал штурман. Дьявольщина.

– Да. Сухо, – ответил капитан. Мы опять сбились в верного курса, чего никто не ожидал.

К полудню встречный ветер утих. Вечером подул легкий бриз. Он наполнил парус, и, немного изменив курс, парусник пошел по волнам. Я решил впредь быть более осторожным и не терять контроля ни над собой, ни над ветром. Ко мне подошел капитан.

– Был у меня один матрос, как напьется, начинал видеть будущее. А ты, похоже, видишь прошлое, но иногда это бывает более опасно.

– Что стало с тем матросом, – спросил я. Понимая, что вчера я наговорил лишнего.

– Его убили, один человек напоил его, и он предсказал ему каторгу. За это бедняга лишился жизни, а его убийца поехал на каторгу.

Я ничего не ответил. Капитан не угрожал мне, но видимо мои слова, сказанные вчера, очень не понравились ему. Через два дня мы приплыли, ликованию команды не было предела.

 

В городе

Корабль встречали восторженно. Никто не верил, что он вернется, теперь капитан пользовался почетом и уважением.

Портовый город был большим. Люди разных мастей говорили на разных языках. Среди них я не очень выделялся. Горячо попрощавшись с командой, я пошел искать ночлег. После качки корабля, к которой я уже привык, земля, казалось, ходила ходуном. Денег у меня не было, а без них здесь нечего было делать. Ни поесть, ни найти ночлег, все в этом городе решали деньги.

Узкие улицы города и двухэтажные дома, сложенные из камня, казались уютными, но какими то чужими.

Гуляя по городу, и свернув на небольшую улицу, я увидел грабителей. Четверо оборванцев, подставив нож к горлу торговца, требовали денег.

Мое внезапное появление и уверенность сделали свое дело, негодяи разбежались в разные стороны. Торговец осмотрел меня. И тоже поспешил скрыться. В его кармане всего-то звенело несколько монет от проданного товара, на которые и позарились грабители.

Я пожалел о том, что сам не взял несколько драгоценных камней, сейчас я был бы сыт и знал, где можно было отдохнуть и переночевать. Но я и предположить не мог, что без денег ни один человек не захочет мне помочь.

Повсюду здесь, с начала спрашивали денег, а потом кормили или пускали на ночлег. Человек, умирающий от голода, мог не надеяться на еду, если у него не было денег.

Никто не помог бы ему, несмотря на его мольбы. И чтобы выжить некоторые из них шли грабить и убивать, иногда это не приносило ничего, но не останавливало злых намерений. В большом портовом городе люди забыли, что такое сочувствие, сострадание и человечность. Жестокость порождала жестокость, и те, кто с малолетства жил здесь, впитывали в себя новые законы жизни, как естественные, и никто из них не задумывался, что может быть иначе.

Ночь я повел на крыше дома в полной недосягаемости для других людей, вряд ли кто смог бы сюда пролезть. Голод давал о себе знать, но на него я пока не обращал внимания.

О том, чтобы подработать на ночлег, не могло быть и речи.

Тяжелая работа в порту или разбой, вот и все что предлагалось. Когда приплывал корабль, собиралось многие десятки бродяг, они дрались за то, кто будет разгружать корабль, чтобы потом получить немного денег.

На одной из небольших площадей я увидел циркачей, они без успеха пытались собрать денег за свое выступление, но похоже выручка была очень мала. В конечном итоге им самим пришлось убегать от толпы, которой они наскучили.

Я заметил, что чем дальше от порта, тем люди и дома становились лучше. Но здесь было полно солдат, они прогоняли бродяг, иногда жестоко их избивая. Я не походил на бродягу, мои одежды не были потрепанными, но солдаты с недоверием поглядывали на меня. И все же я столкнулся с отрядом из десяти человек. Он только выходил на службу, чтобы ограждать эту часть города от нечистот, как называли бродяг. Бродяги здесь были вне закона, в этой части города жили более богатые люди.

– А ну, стой, – скомандовал десятник.

Я остановился.

– Где ты ночевал этой ночью? – спросил он.

– Я только что приплыл сюда, – ответил я.

– По законам нашего города, если у тебя нет пяти монет, ты считаешься бродягой. У тебя есть пять монет? Покажи, – потребовал десятник.

– У меня нет денег, – тихо ответил я.

– Схватить его, – скомандовал десятник своим солдатам.

Я отошел немного назад. Еще не зная, что делать, сопротивляться или покориться. Четверо солдат подошли ко мне. Один из них достал кандалы. Я достал меч. Убивать я не хотел. Но вид меча немного остановил воинов, они немного удивились. Все они носили свое оружие на поясе, я же носил меч за спиной, где его не было видно.

– Схватите его быстро! – скомандовал десятник остальным солдатам, что поначалу остались на месте.

– Стойте на месте или найдете смерть, – сказал я им спокойно.

Солдаты с большей опаской подошли ко мне. Но никто из них не подходил ко мне ближе трех шагов, никто не мог сделать ко мне шаг или напасть на меня.

Я подавлял их волю, и они чувствовали страх, который не давал им напасть на меня.

Я стоял на месте, уйти я не мог, зная, что могу получить нож в спину, отступать тоже было нельзя, да и некуда, солдаты окружили меня.

Один из воинов кинулся на меня, пытаясь нанести мне удар своей саблей. Он упал от удара руки в шею и теперь корчился на земле, его собраться совсем растерялись, они даже не поняли, что произошло.

Они не решались наброситься, но и стоять на месте тоже не могли, с опаской посматривая на меня и мой меч.

– Берите своего собрата, и уходите с миром, – сказал я, пользуясь паузой.

Двое подняли своего товарища, в это время остальные воины разом накинулись на меня.

Я отступил еще и оглушил мечом менее осторожного воина. Он упал, но на это никто не обратил внимания. Через несколько секунд еще трое нападающих лежало на земле в своей крови, раненые, но раны не были смертельными.

Они набрасывались все разом, и мне нужно только было немного отступить и сделать резкий взмах мечом, чтобы его острие достигло цели.

Я отходил осторожно, но воины не преследовали меня.

На перекрестке со следующей улицей я увидел еще один отряд, они возвращались в казарму. Увидев происходящее, они кинулись на помощь к сослуживцам. Я запрыгнул на крышу дома и скрылся, убегая по крышам города.

Погони не было, но я знал, что могут снарядить все отряды на мои поиски. Озлобленные солдаты стали еще более жестокими. Они несколько дней рыскали по городу, но меня так и не нашли. Я спрятался в роще неподалеку от города. Уже не желая возвращаться. И решил пойти дальше от города, туда, где простирались равнины.

 

Караван

Через несколько дней пути я увидел караван, он двигался из портового города, я решил присоединиться к нему.

Это был караван знаменитого купца, он сдал весь свой товар в городе и сейчас возвращался обратно, без груза, но с деньгами, которые он очень любил.

Добродушный купец сразу проникся ко мне симпатией. Он пригласил меня в свой паланкин. От этого приглашения мне нельзя было отказываться, иначе я могу обидеть купца.

Рабы, что несли паланкин, не обращали ни на что внимания, они шли словно скот, и мне было их жалко.

– По дороге мы попадем в еще один город, там я продам всех лошадей и верблюдов и рабов – оставлю только лучших. Когда вернусь домой, я куплю себе земли, – рассказывал мне купец.

– Зачем вам земли? – спросил я.

– Как зачем? Там будут работать рабы, они будут выращивать урожай, на моих землях будет пастись мой скот.

– А где вы найдете столько рабов? – спросил я.

– Как, где? – удивился купец. – Они уже живут на этих землях и вместе с землей перейдут ко мне.

Купец думал только о собственной выгоде, никто не спрашивал людей, хотят они того или нет, но большую часть своего урожая им придется отдавать купцу, а он будет переводить урожай и скот в деньги.

Как я ни расспрашивал, не мог понять, зачем ему нужно было столько денег. Уже ничего не делая, он мог жить свободно и хорошо. Но им все время двигала жажда наживы. Он не мог остановиться.

– А для чего мне иначе жить, если я не смогу заниматься своим делом, то мне и незачем будет жить.

– А почему бы не помогать при этом другим.

– Ха! Другие пусть сами себе помогают. Посмотрев на меня, он добавил:

– Ты, наверно, слишком плохо знаешь людей, чтобы так говорить.

Я ничего не ответил.

Кроме рабов, что несли паланкин, было еще много сопровождающих. Два десятка солдат из его охраны и несколько родственников, которые были связаны с купцом своими делами.

Пеших и рабов было много, караван никуда не торопился и делал привалы при каждом удобном случае.

Пустынные места и жаркое солнце быстро утомляли людей.

Недалеко отсюда начиналась пустыня, с нее дул сильный и горячий ветер.

Наступил еще один вечер, и караван сделал привал перед переходом через пустыню. Несколько дней пути отделяли их от родного города.

* * *

– Наш народ живет между двумя опасностями, – говорил мне купец. – С одной стороны вода, и никто не знает, чем она заканчивается. Даже жители портового города, старые моряки, не были по ту сторону моря. С другой стороны нас окружает пустыня, и тоже никто не знает, что за ней. Никто не мог пересечь ее. Так и живем – меном, торговлей и знаниями. Между двумя морями.

– А ваш город находится посреди пустыни?..

– Не совсем, просто он расположен на трех сторонах света. Из нашего города есть две дороги – по воде и по воздуху. Так говорят, легенды.

Но ни одна легенда не говорит о том, что к нам можно попасть по земле. Ну, на то они и легенды, мы же приходим в свой город по земле со всех сторон света.

– Однажды к нам приходили люди с севера, они были почти дикими. Никто не понимал их языка. Ты бывал на севере? – спросил меня купе.

– Нет, – ответил я.

– А где твои родные земли? И не хочешь ли ты вернуться? Вновь спросил он.

– Я теперь и сам не знаю где они, но знаю точно, что когда-нибудь вернусь.

– Это и есть твоя мечта? – спросил купец.

– Возможно, – сказал я. Потом, подумав, ответил. – Возможно, у меня нет мечты, которую я мог бы осуществить.

– Но о чем же ты мечтаешь?

– Это неважно, не имеет значения, – ответил я.

Через несколько дней пути мы пришли в город. Его называли Элсхибад, что означало буквально – не очень удачное место. Вода в нем была на вес золота, он находился на окраине пустыни. Глиняные маленькие дома были круглыми, крыши настилали из сена. В городе караван остановился на несколько дней. Люди скрывались в одеждах от жаркого солнца. Здесь купец долго разговаривал с покупателями животных. О продаже он договорился заранее, когда еще шел с грузом портовый город.

– В городе мы пробудем еще несколько дней, так что найди себе занятие, – посоветовал купец.

Действительно, казалось, что город был мертв. Редкие люди появлялись на улицах. Только к вечеру город ненадолго оживал. Элсхибад окружало несколько рощ из колючих кустарников. Они защищали город от ветров и не прошеных гостей. Из его колючек делали лекарство.

Я зашел в пустыню так далеко, как только смог. И здесь мог проявить свою власть над ветром. Я хотел проверить, на что я способен. Ветер меня слушался и повиновался моей воле.

Наверху, высоко в небе, всегда был ветер, и не один. Ветры дули в разных направлениях, на разных высотах. Я зацепил один ветер, он был сильный. Онн повиновался моей воле и спустился ближе к земле. С земли он поднял тучи песка, я стоял посреди бури, но она не причиняла мне вреда, кроме того, я окружил себя энергией земли, и теперь даже песок не доставал меня. Я усиливал силу ветра, иногда резко меняя его направление. Вечером в пустыне разыгралась буря, я полностью отдался власти над ветром. Вернувшись обратно в город, я видел изумление купца.

– Мне сказали, что ты ушел в пустыню, и я думал, что ты погиб в буре.

– Нет, – ответил я, – я вернулся намного раньше, спрятался в роще.

* * *

По мере того как мы отходили от пустыни, пейзаж становился более живописным. Вся стража купца шла теперь пешком. Купец продал намного больше лошадей и почти всех верблюдов, не удержавшись вида денег. Лошади плохо переносили жару, их продажа была оправданной, за верблюдов предложили намного больше денег, и купец не удержался от наживы.

Однажды ночью я почувствовал, что за нами следят. Это были люди тех, кто купил животных у купца. Зная, что у него много денег, они решили его ограбить.

– Не боитесь нападения? – спросил я у купца.

– На это еще никто не решался, я всеми уважаемый человек, и все знают, какая кара будет за посягательство на меня. Ответил он спокойно.

– И какая же?

– Смерть, мучительная, но сначала они вернут мне все что взяли и жестоко заплатят за свою наглость.

– Разве это может остановить разбой?

Купец удивился и задумался, но впредь его стража всегда была наготове. За нами следили в основном ночью. Я явно чувствовал чье-то присутствие, днем преследователей не было. Они отставали от каравана на достаточное расстояние, что бы оставаться незамеченными. Ночью догоняли караван и ожидая удобного момента для нападения. Я не вмешивался в происходящее. Дни шли однообразным чередом, лучше всего было купцу, его несли на паланкине, он мог спать в любое время. И в конечном итоге путал сон и явь.

– У меня даже был специальный человек. Рассказывал он мне, найдя во мне хорошего слушателя. Я всегда мог спросить его, приснилось мне это, или оно было на самом деле.

– Где он сейчас?

– Не знаю, он сбежал от меня. Однажды я спросил его про мешок с деньгами, брал я его или нет. Там было немного денег, но он сказал, что я не брал его в путешествие, на самом деле я его взял. Он взял их себе и удрал. Пропажу я обнаружил, когда вернулся домой, но было уже поздно.

* * *

До города нам оставалось около четырех дней пути, что считалось не очень много. В эту ночь на нас и напали, ждать чего-либо грабителям не имело смысла. Здесь в пустыне можно было бесследно исчезнуть.

Около пятидесяти всадников нарушили покой ночи. Они налетели в ночи, словно буря. Караул едва успел сообщить о нападении. Почти моментально всадники разгромили весь отряд купца, и так же быстро исчезли в ночи.

– Они не посмеют напасть на меня снова. Это было только предупреждение, – сказал купец.

– А что вы будете делать, если они вернуться? – спросил я. Мы окружили все имущество купца.

– Что, сражаться и бить этих негодяев.

– Они вас порубят так же легко, как и стражу. Ответил я.

Купец заскрипел зубами.

– Не посмеют, – сказал он.

Купец хотел сказать что-то еще, но сильный шквал ветра прервал его. Я нашел довольно сильный ветер. Сильная буря должна была на некоторое время усмирить разбойников. Она кончилась только под утро, но караван не двинулся с места. Никто не захотел идти вперед после бессонной ночи. К тому же часть имущества, что несла стража, пришлось нести родственникам купца.

Жадность губила купца. Если бы он не продал лошадей, его стража не оказалась бы столь беззащитной. Лошадей и верблюдов обычно выставляли по кругу стоянки, и они могли защитить от нападения… И на них можно было послать погоню.

День прошел мирно. Вечером все нехотя собрались в путь. Здесь только изредка попадалась зелень, и наши запасы воды быстро исчезали. Ночь прошла спокойно, но за нами опять наблюдали. Разбойники чего-то выжидали и не нападали на беззащитный караван. Днем опять сделали привал, хотя я советовал усилить охрану. И как можно дольше идти днем, но меня никто не послушал.

Вечером стало известно о смерти караванщика. Только он знал все дороги и направления в этой местности. И, по сути, он указывал куда идти. Вместе с ним были убиты рабы, что охраняли караван. Купец очень опечалился. Он сильно жалел о караванщике, который всегда показывал короткий и более легкий путь. Все были убиты короткими стрелами выпущенными из арбалетов. Нападающие потихоньку ослабляли наши силы. Не вступая в прямой бой.

– Впервые вижу такие, – сказал брат купца, рассматривая стрелы. Ранее он служил воином, купец выкупил его.

– Это арбалеты, – сказал я. – Они стреляют намного дальше, чем луки и не требуют от стрелка большой силы.

Из семнадцати оставшихся в живых человек только семь могли держать оружие и обороняться. Все ненужные вещи оставили, несли только самое необходимое. И только теперь люди начали беспокоиться о своем будущем. Купец пыхтел от непривычных переходов. Его паланкин некому было нести. Днем не стали делать привала, люди устали, но страх вел всех вперед.

В полдень мы увидели конный отряд. Он поднимал тучу пыли и несся к нам быстрее ветра. Измученные люди остановились и опешили. Я посмотрел на купца, но тот скорее погибнет сам, нежели отдаст свои богатства.

– Я помогу вам, если пообещаешь, что раздашь все деньги, что несешь с собой, бедным людям. Сказал я.

– Только чудо сможет спасти нас, и если оно случиться, я готов на все. Ответил купец.

Я прошел вперед, навстречу к нападающим. Они были еще далеко, но быстро приближались, не жалея своих коней. Встав на одно колено, я призвал энергию земли. Не так много, чтобы она убивала, но достаточно, чтобы напугать коней. Разбежавшись, предав энергии ускорение, я рассеял ее в направлении всадников, до них оставалось не более ста метров. Послушные скакуны встали на дыбы, встретившись с неизвестной волной, некоторые из них понесли своих наездников вглубь пустыни, другие оставили их на земле. Те же, кто остался в седле, а их было немного, быстро развернули коней в обратную сторону и исчезли в облаке пыли.

Караван встретил меня с недоумением. Они не поняли, что произошло, их удивили мои действия, и они с трудом связывали их с побегом нападающих.

– Ты обещал, что если произойдет чудо, ты отдашь деньги бедным. Сказал я.

– Можно ли считать это чудом, – тихо сказал купец, он уже приготовился к смерти. – Их кони чего-то испугались, даже если и тебя. Но мы живы, и если дойдем целыми, то я сдержу свое обещание, – ответил купец, – но что тебе до того, где будут мои деньги?

– Дело не в них.

– Да, связала меня судьба с тобой. Я мечтаю о том, чтобы разбогатеть, ты о том, чтобы меня разорить. И почему судьба связывает меня с таким прохиндеями. Один обманул меня и удрал с деньгами. Второй хочет разорить меня.

– Это всего лишь часть твоих денег, и то малая.

– Но это мои деньги.

Купец продолжал ворчать на судьбу. На это у него было намного больше сил, чем на ходьбу. И все-таки через день мы пришли. Купца встречали восторженно.

Сам город сильно отличался от тех, что я видел здесь. Он был обнесен высочайшей желто-красной стеной. Над узкими улочками были надстроены небольшие мостики, на них сидели стражи и следили за порядком. Здесь некоторые дома были сложены из глины, ее добывали в реке, в илистой местности. По берегам рек были поля. В середине города возвышались четыре высоких башни.

– Ты будешь принят, как почетный гость. Я скажу, что ты спас нас от смерти в пустыне, – сказал купец.

Я промолчал. В замке, который не был лишен богатства и своеобразного изящества, было прохладно. В честь прибытия купца, который оказался далеким племянником правителя, был устроен пир. Потом оказалось, что правитель принимал у себя отряд, который он послал навстречу нам.

– Тебя не было долго, и я начал тревожиться. А тут как нельзя кстати пришел отряд из Элсхибада. Я послал его вам навстречу. И они знают, кто напал на вас. Тот, кто купил у тебя лошадей и верблюдов.

– Подлый Кьюнжвяч, не только обманул меня, покупая моих лошадей, но и еще хотел убить меня и забрать все деньги. Нет ему пощады. Заговорил купец.

– Я обещаю тебе его голову, – сказал правитель.

– И головы, тех, кто нападал на меня, – согласился купец.

Тут же был отдан приказ. И через некоторое время отряд их двух сотен всадников выступил на поиски преступников.

* * *

– Странник, скажи мне, что значит твое имя? – спросил меня правитель, поговорив со своим племянником. Его речь была задумчивой, он взвешивал каждое свое слово. Знал ему цену, и никогда не пустословил. Порядок во дворце был такой, что правителю не всегда нужно было отдавать приказания. В беседе с другим человеком он мог упомянуть плавание по реке, и через некоторое время ему сообщали, что лодка, и все что требуется, готовы к самому длинному путешествию. Все, кто служил ему, были преданны и моментально подчинялись ему. Он ценил хороших слуг, но мог жестоко наказать за непослушание.

– Оно значит: то, что внутри, и то, что снаружи.

– Говорят, ты напугал неприятеля, это правда?

– Да.

– Хм, хорошо, а что ты еще умеешь?

– Я странствую и помогаю людям, иду к тем, кто зовет меня.

– Что заставляет тебя странствовать, почему не живешь на одном месте, умный человек всегда сможет обосноваться на одном месте.

– Моё место не здесь, – сказал я.

– За то, что ты спас моего племянника, я отблагодарю тебя. Скажи, что ты хочешь, а потом я скажу о своей благодарности.

– Я уже попросил о награде.

– И что же это?

– Все деньги, что я выручил от торговли, продажи лошадей и верблюдов, – сказал купец.

– И ты согласился? – спросил правитель у племянника.

– Да.

– А ты видишь, где найти выгоду, – сказал мне правитель.

– Но ты не знаешь, на каких условиях, – сказал его племянник, возбужденно. – Он пожелал, чтобы я отдал все деньги бедным, лично.

Правитель, нахмурившись, смотрел на меня. Обдумывая мои действия.

– А что ты будешь делать потом? – спросил он у меня.

– Пойду своим путем.

– Но народ, ты ведь его подкупишь, он будет рад тебе, что ты скажешь, то он и сделает. И ты действительно уйдешь?

– Да, – ответил я.

Правитель расхохотался.

– Мой племянник раздаст деньги нищим, что и говорить, они есть в моём городе. И не только в нем. Я бы назвал тебя чудаком, но скажу, что ты странный. Может быть, потому, что ты из других мест.

* * *

После обильного пира все разошлись по своим покоям. Меня отвели в огромный зал, который назвали моим, пока я здесь живу. Множество слуг раболепно следили за каждым моим движением, как я ни старался, не мог отпустить их.

– Но господин, пока вы будете спать, мы будем обмахивать вас опахалом, чтобы вам было во сне прохладно и не досаждали насекомые.

– Мне это не надо, – ответил я. На лицах слуг отразилось некое подобие испуга.

– Но чем мы можем услужить вам?

– Оставьте меня. Я хочу отдохнуть, – ответил я, не столько от усталости, сколько хотел освободиться от прислуги. Растерянность слуг не знала границ.

– Господин, вас хочет видеть управляющий, – доложил слуга. Он говорил это с виноватым видом и так, как будто отвлекает меня от очень важных дел.

– Пусть приходит.

Вошел управляющий, он знал в замке все и всех. Он отвечал за все, что в нем происходит. Я попросил его увести слуг. Сказав, что они мне не нужны. Лицо управляющего покрылось мглой. Расспросив нескольких слуг, он успокоился и подошел ко мне.

– Дело в том, что в нашей стране есть порядок, если господин отказывается от слуг, значит, они ему не угодны, а если не угодны, их убивают, или они занимаются очень тяжелой работой.

– Нет, – сказал я. – Дело не в этом, я просто не привык к этому. – Тогда, – сказал я, задумавшись, – принесите еды, много.

Управляющий удивился, ведь я только что пришел с пира, и вряд ли что могло усладить меня после него. Но встретив мой взгляд, он немного улыбнулся.

– А ну, живее, неужели, не слышали приказания своего господина! – закричал управляющий слугам.

Но слуг не надо было торопить, и без этого они кинулись выполнять моё поручение. Вскоре посреди зала был накрыт стол, он почти ничем не отличался от пира правителя, ни количеством, ни разнообразием.

– А теперь, – сказал я. – Ешьте и пируйте, и можете пригласить остальных, кто может зайти сюда.

Слуги стояли в нерешительности.

– Это приказ, выполняйте немедленно. И чем больше людей будет пировать сегодня здесь, тем лучше.

По дворцу пробежал шепот недоумения. Людей собралось очень много. Слуги разных мастей и предназначений пришли в зал. Они приветствовали меня по всем правилам, а потом садились за стол. Под общий шум я уснул.

Проснувшись, я не увидел и следа от былого пира, но меня вызвал к себе правитель. За мной пришел управляющий.

– Вас немедленно просит к себе правитель.

– Что случилось? – спросил я.

– Я не знаю, но мне лично велено привести вас к правителю.

Правитель сидел на своем месте. Пока я шел к нему, то видел виноватые лица слуг, которые вчера пировали за столом.

– А ты не так прост, как мне казалось, – сказал правитель. Пока я спал, ты опять пировал. Впрочем, я не об этом. У нас есть одна притча. В давние времена один человек пожелал смерти целому государству, он попросил небеса о том, чтобы во всех кувшинах вместо воды было вино, даже если туда наливали воду, она превращалась в вино. Понятное дело, что сначала все этому как бы обрадовались, но потом все государство вымерло. От жажды. Слуги не должны сидеть за столом господина, не должны есть его еду, на то они и слуги. Но как страннику, – правитель сделал акцент на этом слове, – я прощаю тебе подобное. Но слугам своим простить не смогу. Они должны знать свое место. Поэтому, все кто сидел вчера за столом, получат наказание. Удары плетью, и не будут есть еще один день. И в следующий раз посоветуйся с управляющим. Он спас слуг от позора, который ты мог наложить на них.

– Слуги выполняли моё приказание, – ответил я.

– Вот как? Правитель удивленно поднял брови.

– Да, это так, – сказал управляющий. – Он приказал им пировать, они пировали.

Правитель задумался.

– Но это не отменит моего решения. Но почему ты не объяснил, к чему может привести этот пир, – спросил он у управляющего.

– Я не знал намерений нашего гостя.

– Нашего гостя, – тихо повторил правитель. – Да, а намерения у него странные, отдать деньги бедным, накормить слуг. Голос правителя становился тише, – отведи его к нашему звездочету, – сказал он, оживившись.

Меня повели в башню, в которой жил звездочет.

– Не беспокойся, это наказание не так страшно, – говорил мне управляющий. – Если ты захотел накормить слуг, то знай, они всегда сыты, за то и преданы. Стол опустел, потому что вся еда была разнесена по домам родственников слуг. Правитель оскорбился тем, что ты подумал, будто в его дворце кто-то голодает. И впредь отдавай приказания только через меня. У тебя будет слуга, который передаст мне любое твое пожелание, и он всегда найдет меня.

– Хорошо, – сказал я.

Крутая лестница вела вверх. Одна башня была полностью отдана для изучения звездных светил. Здесь же учили грамоте.

 

Звездочет

Звездочёт оказался тучным человеком. В простых одеждах и небольшого роста, он передвигался с усилиями из-за своей массы. Управляющий оставил нас наедине.

– Меня зовут Кхолм. Я читаю по звездам будущее и знаю прошлое. Если ты скажешь, когда родился, я скажу, что ждет тебя.

– Не все подвластны рождению и смерти.

– Может, ты не знаешь, когда родился? – переспросил меня Кхолм. – Это было летом или зимой?

– Это было по моему личному решению, – ответил я.

Кхолм несколько озадачился моим ответом. Он просто стоял рядом со мной, но, казалось, суетился изо всех сил. На его открытом лице были все его эмоции.

– Ну что же, ну что же, – поговаривал он. Он взял мою руку и долго смотрел на мою ладонь. – Первый раз такое вижу, – сказал он с некоторым испугом. И пошел к столу. В небольшом зале стояло несколько столов, на них лежали огромные книги. Некоторые из них еще не были дописаны, и они передавались из поколения в поколение. Звездочет с особой аккуратностью перелистывал большие страницы книги. Сами книги казались неподъемными, и постоянно лежали на своих столах. На страницах были изображены линии рук и что они означали. Записи велись очень аккуратно и давно.

– Здесь ничего нет, – сказал себе Кхолм через длительное время изучения книги, которую и так знал наизусть. Он посмотрел на мои ладони еще раз.

– Очень интересно, – сказал он. Он рассматривал линии на моих ладонях, запоминая каждую черточку своей фотографической, натренированной памятью. Чтобы потом зарисовать ее в страницах и изучить невиданный ранее феномен. Запомнив все, он подошел к другой книге. Она была самой старой.

– Это книга пророчеств. Ее нельзя открывать без надобности. Но, видя человека, который не родился, по руке которого можно сказать, что он не умрет. Я думаю, стоит обратиться к ней.

Перед открыванием книги он взял несколько табличек с датами и числами. Сверяясь и перепроверяя себя, он, наконец, высчитал номер страницы. Я все это время ничего не говорил, боясь сбить звездочета.

– Часто ли книга ошибается? – спросил я.

– Я открываю ее в четвертый раз. А живу здесь с отрочества, и еще ни разу не было ошибки. Трудности могут быть с переводом древнего языка.

Открыв нужную страницу и найдя нужный абзац, он начал читать. Я посмотрел в книгу. Предсказания были написаны небольшими квадратными столбцами. Слова и символы не были мне понятны. Каждый столбец был пронумерован и помечен. Прочитав все внимательно несколько раз, Кхолм закрыл книгу.

– Что за проклятье лежит на тебе, – спросил он.

– Проклятье есть, но откуда оно не знаю. Что написано в книге?

– Проклятье управляет судьбой твоей, но ее ты можешь изменить. Проклятье можно снять, пройдя много испытаний. И там написано, что сняв проклятье тебе не будет равных, обладающий проклятьем станет подобен богам. Но слово проклятья можно прочитать и как данность.

– Или как судьбу.

– Да, именно, как судьбу.

Я показал Кхолму свой меч, и надпись на нем.

– Этого языка я не знаю. Но некоторые символы мне известны. Вот этот означает ветер. Этот вода, вот огонь, а этот, – Кхолм задумался, перебирая в свой памяти варианты.

– Наверно, землю, – сказал я.

– Да, точно, символ земли. Можно предположить, что обладающий мечом может управлять природой и судьбами людей, наверно, – добавил Кхолм, – откуда у тебя этот меч?

– С рожденья.

На лице Кхолма появилось недоверие, оно переросло в испуг. Потом он успокоился. И вышел в потайную дверь, жестом дав понять, что вернется.

Прошло совсем немного времени, Кхолм вернулся, я почувствовал в нем перемену. Он изменил свое сознание, возможно, путем приема снадобий.

– Зачем пришел ты в этот мир? – спросил он. Его руки мелко дрожали.

– Я пришел помогать людям, остановить зло, что порождается.

– Как можешь отличить зло от добра, сам в себе смерть несущий.

– То судьба моя.

– Два символа из четырех сейчас верны тебе. Власть ветра и земли. Сопротивишься себе или нет, когда и остальные символы тебе власть отдадут. Звездочета сильно изменило снадобье, теперь его сознание совершенно поменялось, так же как и его восприятие мира.

– Не знаю.

Кхолм посмотрел на меня, его глаза расширились. Он упал в эпилептическом припадке. Я подошел к нему. С некоторым усилием мне удалось снять припадок. Кхолм лежал, не двигаясь, потом встал с трудом.

– Это всегда так заканчивается, – сказал он. Высший разум открывается, но не дано мне посмотреть по ту сторону знаний, что-то удерживает меня. О том, кто ты, не буду говорить, это усложнит твою судьбу, и многие погоняться за мечом твоим и так обретут смерть. Скажу всем, что ты, так, приходящий.

– Спасибо, – сказал я. Благодарность моя была от здравого мышления, не надо в сердцах чужих сеять жажду власти. Я собрался уходить, но Кхолм остановил меня.

– Подожди, если все это верно, то тебе открыто и прошлое, и будущее.

– Да, это так, но и то, и другое не более чем настоящий момент, дело только в том, как понимать его.

– А я, что я? – спросил он.

– Плоды твоей жизни принесут новые семена знаний. Трудись и живи долго.

– Спасибо.

Я вышел от звездочета, может, мне еще удастся вернуться к нему, когда он придет в себя.

Впервые в этом мире я встретил искателя знаний, и, похоже, это было священной традицией здесь. Книги писались не первое поколение, но на каждую запись нужно было особое разрешение и много размышлений. В них собралось очень много знаний. Здесь были знания о небесных светилах, и в последней о человеке и медицине. Возможно, моё общение с кхомом дало ему повод пересмотреть некоторые доктрины и утвердить некоторые из них.

Мое благодушное настроение моментально исчезло, когда я вышел во двор. Я увидел порядка тридцати шестов, воткнутых в землю, на них были отрубленные головы. Отряд правителя быстро справился со своей задачей. Головы разбойников внимательно и спокойно осматривал купец.

– Как ты думаешь, они здесь все, или нет? Спросил он меня.

– Я не знаю, – сказал я, отворачиваясь от неприятного зрелища.

– Я послал еще один отряд, пусть ищут остальных, и приведут ко мне этого мерзавца Кьюнжвяча живым.

Я содрогнулся от кровожадности купца. И теперь вспомнил его слова о том, что разбойники дорого поплатятся за свою наглость.

– Через два дня я плыву вниз по реке. Если, конечно, поймают Кьюнжвяча. Говорил мне купец, – если хочешь, можешь поплыть со мной. Но уговор, никаких условий насчет денег.

– Хорошо, – сказал я.

Путешествие было мне на руку. Так я быстрее попаду в северные земли. Где были повелитель огня и воды. Что до последнего, то я знал, где он, и как мы встретимся. А повелитель огня давал мне повод для беспокойства.

Вечером правитель позвал к себе. В зале кроме слуг был племянник, командир отряда, который привел связанного Кьюнжвяча, и советник правителя.

Кьюнжвяч стоял на коленях, он был в крови, и не только в собственной. Запуганный взгляд отдавал гордостью.

– Тебя я спрашиваю первым, Шамо, как с ним быть, – сказал правитель, кивая на пленного.

– Не мне судить.

– Советник и племянник согласны со мной, на распятье его. Что ты скажешь? Спросил правитель десятника, который поймал предателя.

– Он дорого нам достался, хитер и силен. Закопать в пустыне, пусть там ждет смерти.

– Кто-нибудь против? – спросил правитель, обводя взглядом присутствующих. – Ну, хорошо, так и сделаем.

Пленника увели.

– Завтра будут раздавать деньги, – продолжил правитель, обращаясь ко мне, – но не все. Остальные раздадут за пределами города. Во время вашего путешествия по реке. Раздавать их будет племянник, чем лично и будет подтверждать свою власть перед народом. Шамо, тебе запрещено выходить из своих покоев до отплытия, ты опасен для моей власти.

– Ваша власть мне не нужна, не за ней пришел.

– Это не изменит моего решения.

Оставшееся время я провел, не выходя из огромного зала, где ни в чем не знал нужды. Вечером ко мне пришел управляющий.

– Завтра утром ваше отплытие.

– Чем вызвано решение правителя о моём аресте.

– Это не арест, но ваше поведение смущает многих. У всякой власти есть враги, и они могут воспользоваться вашим незнанием законов. Которые гарант власти правителя.

– Хорошо.

Утром следующего все было готово к путешествию. На ее водах уже стояла большая длинная лодка. Она была с навесом. Четыре гребца, купец и трое слуг – весь ее экипаж, который смог в ней уместиться. Сама река не была широкой. Поначалу, ее воды были более быстрыми. Потом она разливалась.

Купец был чем-то раздражен, оказалось, что утром он начал раздавать деньги. Он был молчалив, но к полудню немного разговорился.

– Самая главная опасность, это мели на реке, их будет немало. Сказал он мне, но теперь я заметил что его отношение ко мне изменилось, и сам он был очень расстроен.

– Как далеко вы поплывете? – спросил я.

– Не очень, мне надо навестить свою сестру. Она совсем выжила из ума. Народ против нее, и теперь мне надо разобраться, в чем же дело. Наверно, придется привезти ее во дворец, где она будет под присмотром.

Лодка была длинной, но узкой, и в ней с опаской можно было передвигаться, она все время норовила перевернуться. Янифь сидел впереди лодки, я сзади, рядом со мной был рулевой, он зорко смотрел, куда плывет лодка и иногда отдавал приказания. Паланкин, который накрывал лодку, спасал от солнца.

– Смотри! Видишь те поля, они могли бы быть моими, но мне придется сдержать свое слово перед тобой.

– А чьи они сейчас.

– Они принадлежат правителю, но я с ним договорился. Хотел ты этого или нет, но я все равно куплю все земли. Через года два – три, земли окупятся, и я стану богачом.

– А почему тогда правитель согласился на это, он теряет прибыль.

– Он любит меня, – ответил купец.

Я скоро привык, к сумбурному плаванию по реке. Лодку иногда разворачивало поперек реки. Несмотря на тщетные попытки рулевого и гребцов, которые в свою очередь сильно ее раскачивали.

Мы приплыли к вечеру. Деревушка располагалась почти у воды. Дом сестры купца почти ничем не отличался от других. Ее положение позволяло ей ничего не делать, и только, она не пользовалась почетом и уважением.

На следующий день я распрощался с Януфом до того, как он начал раздавать деньги, а значит, еще был в благодушном настроении. И мы расстались друзьями. Я решил идти вдоль реки. Отдых во дворце пришелся кстати. Я накопил много сил, и теперь был готов к длительным переходам. До земель, где правил повелитель воды, было очень далеко.

Януф дал мне денег и еды.

– Я бы на твоем месте давно бы обосновался в деревне или городе, перестал бродить. Такой как ты может встать у власти, и народ будет за тебя, если даже у тебя не будет денег, – сказал он мне на прощание.

– Власть не по мне, у меня совсем другая судьба, – ответил я.

Деревни и мелкие поселения здесь были частыми. Люди по-разному встречали путника. Через несколько дней пути я оказался на границе владений князя. Дальше были дикие земли. Люди встречались там очень редко, и эти встречи могли быть опасными, по крайней мере, мне так объяснили.

Природа здесь была намного щедрее к человеку, нежели раньше. Особенно по руслу реки. Идя по берегам реки, я встретил рыбака, он был стар и тщетно пытался починить свой развалившийся плот. Я помог ему.

– Мои сыновья ушли в армию к нашему повелителю, а теперь мне некому помочь. Вот мой плот, что кормил не только меня и мою семью, теперь ни на что не годен, так же, как и я.

Старый рыбак жил в деревне из нескольких полуразваленных домов, и в самой деревне остались одни старики да старухи.

Я купил плот, старик был очень рад такой удаче. Мы вместе отремонтировали его. И я отправился в путь по реке, что было намного удобнее. Помост плота был сухой. Но вода иногда настигала меня. Спокойное течение реки позволяло расслабиться, только иногда поправлял плот на поворотах. Сама река разливалась широким и глубоким устьем. В первое время я почти не сходил на берег. Течение не было быстрым, но пешком этот же путь занял бы намного больше времени и сил.

По берегам реки я долго не видел никаких поселений и следов от стоянок людей. Слившись воедино с энергией земли, я управлял ходом плота, моё сознание было одним целым с энергией земли, направляя ее в нужную сторону, я управлял плотом. Он послушно скользил по воде, повинуясь силе притяжения, которая теперь притягивала моё сознание. В таком состоянии я безмятежно отдыхал. Всегда зная, какой глубины река, я обходил неожиданные мели. Моё долгое путешествие по реке прервало появление людей. Несколько десятков человек шли в одну сторону, у них не было вещей, все они были налегке. Еще издалека я заметил, что среди них нет женщин. Причалив к берегу, я пошел за ними.

 

Встреча с Великим Ю

Это были добровольцы, они шли служить в армию своего господина.

– Мы идем ему служить и защищать наши земли и семьи от власти другого господина, его власть намного тяжелее для нас. И если мы победим его, то не будем платить огромной дани.

Оказалось, что несколько деревень было на границе двух владений. Правители боролись за деревни между собой. Пока один из них не победил. Он обложил огромными налогами своих новых подчиненных. Проигравший князь не смирился со своим поражением и начал набирать более многочисленную армию. В нее и шли служить жители пограничных деревень.

– Идем с нами, ты поможешь нам, – попросил старейшина, он тоже покинул деревню, чтобы потом вернуться в нее, как освободитель.

Я охотно согласился. Междоусобная война длилась очень долго. Никто не мог остановить ее. И она набирала все большие размеры. В конечном итоге князья иногда насильно забирали всех, кто мог держать оружие, прямо с полей.

– Как долго нам идти до города? – спросил я.

– Еще несколько дней пути, – сказал плотник. Он был уже немолод. – Раньше мы вообще не знали, что такое дань, потом к нам пришел отряд и обрадовал нас, теперь мы были подчиненными какого-то человека, то ли князя, то ли повелителя. На нас наложили дань, но она не была большой. Примерно через полгода к нам пришел другой отряд, и те тоже известили, что мы должны платить дань, поскольку находимся на землях князя, что правит миром, как они сказали. Но это были совсем другие солдаты, другого князя. Мы отказались в итоге платить дань вообще. Из-за этого много людей пострадало, но вопрос не был решен. В итоге затеялась война между князьями, кто проигрывал, а кто выигрывал, мы не знали. Теперь вынуждены были платить дань через раз, тем и другим. Потом один князь, что говорил, будто он владеет всем миром, победил. И обложил нас непомерными налогами. Противиться этому мы не могли, нас строго наказывали. Мы решили, что при старом правителе платили меньше дани, и знаем, что он сейчас набирает армию, вот и идем к нему.

– Как зовут этого князя? – спросил я.

– Я не знаю, ни разу его не видел.

Через несколько дней пути мы пришли в небольшой город. В нем был небольшой замок, в остальном он походил на деревню без хозяина. К великому моему разочарованию здесь был только наместник князя. Сам князь жил намного дальше. Добровольцы остались здесь, поближе к своим деревням.

– Как мне найти вашего правителя, – спросил я у наместника.

– Что, хочешь быть его телохранителем? – спросил наместник.

Я кивнул головой.

– Это большая честь, и мне велено самых лучших отправлять к нему, но дело в том, что обоз совсем недавно ушел, если хочешь, жди его или иди один. Обоз приедет не скоро.

Я пошел по указанному пути. До города, в котором жил князь, было семь дней пути. Я пришел в город намного быстрее. Видимо, здесь была столица всего княжества. Большие дома, некоторые, сложенные из камня, были двухэтажными. Широкие улицы были красивыми и широкими, на них почти не было грязи, исключая базарную площадь. С трудом отыскав центральную площадь, я подошел к десятнику.

– Где можно найти вашего правителя? – спросил я.

Десятник внимательно осмотрел меня. И потом объяснил мне, как в лабиринтах города отыскать дом правителя.

Дом оказался роскошным; старый замок, который стоял посреди города почти развалился, и правитель предпочел этот дом. Он был сделан из красивого дерева и весь украшен крупной резьбой. Резные символы обозначали подвиги правителя, его заслуги и достижения. Его земли, народ и его самого. Здесь были изображены растения и цветы, символы правителя, и фигуры полуживотных, духов.

На первом этаже дома правителя была приемная, сюда мог зайти любой, что меня удивило. В самой приемной было много людей, в основном высшего сословия. У стен стояли скамьи, несмотря на большую площадь комнаты, приходилось стоять. Мне сказали, что некоторые уже давно ждут милости правителя, но все посетители получали один и тот же ответ: правитель не принимает.

Никто не знал, что с ним, все предполагали, что он болен, но подтверждений тому не было. Сам правитель уже третий день не выходил из дома, и его никто не видел, разве что приближенные люди.

Я решил остаться в городе. Денег у меня не было. Я смог найти ночлег на сеновале, но меня предупредили, что это не более чем на одну ночь. Утром я вышел из города. Еще когда я сюда шел, то заметил несколько полезных вещей. Недалеко от города в маленькой речке было золото. Найти несколько золотых самородков мне не составило труда. Земля не таила от меня секретов.

Намного труднее мне было обменять несколько золотых самородков на деньги, в целом это было немного. Я долго бродил по городу, пока не заметил купца. Он был хорошо одет и шел уверенной походкой. Я показал ему золото.

– Мне нужны деньги, – сказал я.

– Я не занимаюсь золотом, иди к ювелиру, у него все продашь, – миролюбиво ответил купец.

Ювелир долго осматривал золото и проверял его.

– Оно настоящее, где ты нашел его?

– Далеко отсюда, в других землях, я странник.

– Я вижу, что ты странник. А где находятся те земли?

– Очень далеко.

Ювелир не поверил мне, он еще дольше взвешивал золото и наконец сказал.

– Я не буду у тебя его брать, если не скажешь, где оно, ты все равно уйдешь отсюда.

Я увидел намерения ювелира, он захотел не только узнать, где я нашел золото, но и ограбить меня, возможно, убив, чтобы вернуть свои деньги. Он был довольно опытным, чтобы понять, что данное золото находилось не очень далеко от деревни, и не только он слышал о золотых залежах.

Я молча развернулся, чтобы уйти, ювелир попытался остановить меня.

– Стой! Подожди!

Но я не остановился, ювелир не пошел за мной.

Я еще долго не мог найти человека, который смог бы купить золото. У меня было три самородка, каждый оценивали в сто монет, то есть одну лошадь.

Я долго бродил по городу, разговаривая с купцами и известными ремесленниками, со всеми, кто мог купить золото. Люди иногда останавливали меня, они уже знали меня и просили посмотреть золото, но никто не покупал. Я сам нисколько не боялся нападения. Мне незачем было бояться людей, тем временем наступала ночь, но я не хотел оставаться на ночь в городе.

Рядом с городом была небольшая деревня, в ней жили крестьяне и слуги правителя. Меня впустили в первый же дом, в который я постучался, несмотря на позднее время. Трое молодцев стояли, чуть ли не согнувшись, в маленькой комнате. Здесь же было трое детей и женщин. Маленький старичок лежал на печи, но он не мог двигаться. Его выхаживали женщины, как и своих маленьких детей.

– Мы слушаем тебя, – сказал один из молодцев, он был старше других. И только теперь я понял, что меня приняли за солдата правителя или его шпиона.

– Я странник, – сказал я. Мне нужен приют. Где мне можно найти ночлег.

– Ночлег? – переспросил молодец, задумавшись. – У нас тут можно, или если не по вам, то можно у хозяина нашего.

– Мне все равно, – ответил я.

– Пойдем. Меня провели в другой дом, более богатый. Это был дом старейшины, он был главным в деревне. В нем жил, как хозяин дома, так и его слуги. Меня не стали ни о чем расспрашивать, время уже было позднее. Накормили и показали, где я буду спать.

– Если хочешь, можешь оставаться тут жить, никто не будет против, – сказал мне старейшина. Рассматривая маленький самородок золота, который он мог выгодно продать.

– Нет, спасибо, я скоро уйду.

– Мне говорили, что в этих краях есть золото, но никто не знает, где оно.

– Нет, оно не из этих мест. Сказал я.

* * *

Старейшина поверил мне.

– Мне нужны деньги, я могу вам продать его.

– Что же, я возьму их. Будет приданое для моих дочерей.

Наместник приказал принести деньги. Три увесистых мешочка с деньгами.

– Если хочешь, пересчитай их.

Я не стал их пересчитывать, понимая, что денег мне хватит надолго, а старейшина продаст золото знакомому купцу.

Утром я вернулся в город. Теперь я мог свободно найти еду и приют, человек с деньгами здесь был всегда уважаемым. Поселился я недалеко от дома правителя, который до сих пор скрывался. Несколько монет обеспечили меня едой и теплым жильем на несколько дней вперед. Я не стал останавливаться у наместника, решив пожить в самом городе, среди людей. Постоялый двор, где я остановился, был почти пуст. Хозяином был старый человек, он почти выжил из ума, и все обязанности взяли на себя его жена и сын.

Утром я попросил принести еды. Мне принесли молока и хлеба.

– Извините, больше нам нечем кормить вас, – сказала старая женщина, в ее глазах был испуг и непонимание. – Со вчерашнего вечера огонь не зажигается в наших очагах, не только у нас, но и во всем городе.

Эти слова произвели на меня должное впечатление. Я понял, почему князь не выходил из своего дома, к нему пришел повелитель огня. Я быстро пошел к дому правителя, замечая растерянность на лицах других людей. Они вполголоса обсуждали между собой неприятную новость, в их домах не зажигается огонь, и погас он внезапно. Никто в городе не мог добыть огонь или высечь хотя бы искру.

У дома правителя людей было мало, я вошел в зал ожидания, но стража не хотела меня пропускать.

– Повелитель никого не принимает, – сказали они.

– Мне нужно увидеть его, вы не остановите меня.

Стража стояла, молча, но она не в силах была остановить меня под натиском моей силы. Я подавил их волю, они стояли недвижимые, пока я проходил в дверь. Она вела на второй этаж, и здесь горели факелы. У второй двери охраны не было, я открыл ее. Зал почти ничем не отличался от предыдущего, Такой же просторный, с небольшими фресками по стенам.

Я еще раз отдал должное зодчему, который построил этот дом. У дальней стены зала сидел человек, но не на троне, а рядом с ним, я видел, что это был горбун. При одном взгляде на него, я понял, что он обладал властью над огнем, – передо мной был повелитель огня. Он встал и с усилием распрямился. Его лица почти не было видно за отросшими волосами и бородой, он посмотрел на меня.

* * *

Его взгляд был спокоен, и мне показалось, что где-то я его уже видел. Он с огромным физическим усилием распрямлял свой горб. Через некоторое время он стоял почти прямо.

– Только один человек мог прийти ко мне так скоро, а я еще не насладился властью. Что же, проходи, но не спеши отбирать у меня жизнь, это ты всегда успеешь сделать, – заговорил Повелитель, у него был сильный, уверенный и спокойный голос. – Однажды ты предвещал мне, что я буду править всем миром, только не сказал, как мне этого достичь, каким путем. Покорностью или действием, и вот теперь я задумался над твоими словами.

– Кто ты?

– Зови меня Великий Ю.

Я вспомнил его, и все, что произошло, его армия вместо войны и крови, пировала во имя мира, со своими врагами. Я не мог узнать в этом человеке властолюбивого полководца, к тому же так далеко от его родных земель.

– Я много скитался по свету после того, как ты остановил меня однажды, я долго думал о нашей короткой встрече. И до сих пор не могу понять твоих слов. Если ты был прав, и я стану повелителем всего мира, то сейчас ты не убьешь меня. И, тем не менее, как посланник небес должен остановить меня. Скажи, что ты намерен делать?

Спокойная и рассудительная речь Великого Ю мне понравилась, он не делал опрометчивых поступков.

– Насколько я понимаю, люди еще не знают о смене власти. Что случилось со старым правителем? Спросил я.

– Он жив, но ушел в отставку, вчера.

– Кто набирает армию, ты или он?

– Я не набираю никого, разве мне нужны кровопролития, в моей жизни их хватило. Со вчерашнего вечера никто не может пользоваться огнем, такова моя воля. Народ узнает, как получить огонь обратно в свои очаги, а я скажу, что им делать.

– Твое правление будет мирным.

– Два князя воюют между собой, из-за нескольких деревень, я не хочу войны и остановлю ее.

Голос Великого Ю был уверенным и спокойным, я не мог понять, что же стало с его властолюбием и с ним самим.

– Отдай мне власть огня, ты останешься жив, – сказал я.

– Если я отдам власть огня, мне не удастся остановить войну. Моя жизнь в твоих руках, Шамо.

Когда он произнес моё имя, я почувствовал силу Великого Ю и отпустил меч, что было достал из ножен. Что-то остановило меня. Я смотрел на Великого Ю. Он был силен, горб почти пропал, и, казалось, сам он помолодел. И в то же время он был сосредоточен, казалось, в нем самом шла борьба.

* * *

Мне с трудом приходилось общаться с этим человеком, я не мог его увидеть свом внутренним зрением и понять его намерения. Я не понимал, если Великому Ю была дана власть огня, почему я не слышал этого. Не видел его деяний. Ведь он мог завоевать весь мир и провозгласить себя богом. Соединив в себе власть, что была дана ему от предков, и власть огня, что дана от демонов, никто в городе не знал еще о нем.

– Как ты хочешь остановить войну?

– Еще не знаю.

– Я всегда буду рядом и знай, что твоя жизнь в моих руках.

– Я это знаю, знаю с тех пор, как первый раз встретил тебя. И с тех пор отслеживаю свои поступки.

* * *

Я вышел, последние слова Великого Ю заставили меня задуматься. Непонятное чувство не отпускало меня. Я был намного сильнее Великого Ю, но он не боялся меня, не боялся смерти, а значит, не боялся своих поступков в жизни. По ту сторону смерти его встретит демон, что даровал ему власть, но Ю не боялся его. Значит, он угождал ему. Но, с другой стороны, если бы это было так, он был бы давно у власти, я немедля убил бы его, но что-то меня остановило. Ю был прав, я всегда мог прийти за его жизнью, возможно, он хотел этого.

Я вышел на улицу, все еще размышляя. Великий Ю меня озадачил. На улице я увидел людей. Они молились:

– Боги! Верните нам огонь, не карайте нас.

Я подумал, что люди лишились разума, но, посмотрев на них, я понял, это было отчаяние. Несколько женщин, детей и стариков стояли на коленях и молились богам.

Я прошел мимо их, думая, что нужно об огне вопрошать не богов, а демонов, но тут же остановился. Великий Ю не боялся смерти и своих поступков, потому что он победил власть демона. Эта догадка заставила остановиться меня. Я быстро вернулся обратно в замок, стража молча, пропустила меня. Но в зале уже никого не было.

* * *

Вернувшись на постоялый двор, я задумался. Я несколько раз приходил в дом правителя, но в нем никого не было, все его двери были открыты.

Другие люди так же заходили и выходили, только стража предотвращала кражи. Великого Ю нигде не было, так же как и старого правителя, и никто не знал, где он.

* * *

Утром следующего дня все уже знали своего нового правителя. Он шествовал вместе с огромной армией, что набрал его предшественник. Все извещали о том, что их новый правитель владеет огнем, и после полудня сам огонь появится во всех очагах и домах. Люди с трепетом воспринимали все происходящее. Не все верили тому, что слышали. Но ровно в полдень огонь появился сам собой, там, где он горел раньше, как и было сказано.

После этого не было слышно ни одного роптания в народе против нового владыки.

При выходе из города я остановил армию, которую вел Великий Ю. Сам Ю ехал впереди, как полководец. В нем была уверенность и власть, которая вела за ним других людей. И только при одном взгляде можно было понять, кто здесь владыка.

– В третий раз ты встаешь на моём пути, и в третий раз знаешь, что моя жизнь в твоих руках. Как только я вернулся к власти огня, появился ты. Как только я пошел искать власти и славы, появился ты. Останови меня или уйди с дороги.

– Слава, что ты ищешь, не ужаснет ли демонов? Спросил я.

– И их власть не по мне.

– Я отпускаю тебя, но помни, скоро встретимся мы опять, и тогда уже я буду судить тебя.

– Суди.

Голос Великого Ю был непоколебим, так же, как и его решения. Я отступил, давая ему пройти, и сам удивлялся, что за сила помогла преодолеть ему власть демонов. Оставаясь повелителем огня, не подчиняться им, демонам. Конечно, он не всегда мог воспротивиться их воле, но я видел, что он свободен от них. Великий Ю приостановился и, обернувшись, сказал мне:

– Я понял, что за сила остановила ту битву.

Я провожал его взглядом, вспоминая первую встречу с ним. Тогда он не мог понять, почему не было битвы, почему его воины, ветераны и молодые, остановились и не смогли поднять оружия. Теперь он понял, что это было, и не только понял, но и почувствовал это в себе. Великий Ю обернулся, я едва поклонился ему, он кивнул головой. Сильный и гордый, он повел свою армию вперед.

Я пошел в город, встреча с Великим Ю была для меня неожиданностью, я не мог предполагать, что кто-то из людей сможет победить власть демонов и остаться в живых, сохранив власть огня. Мне осталось только еще раз преклониться перед волей этого человека.

Впереди у меня осталась только одна битва – с повелителем воды, но ее уже никто не сможет остановить. До его земель было далеко, и я не смел опаздывать, его победоносная армия не должна вступать с кем-либо в бой, иначе мне ее уже не остановить. После первых битв армия повелителя воды рассеется по всему свету и будет вести кровопролитные войны.

 

Встреча с Ланем

Теперь мне нужно было упорно идти вперед, я вышел за пределы пространства и времени и в таком состоянии мог пройти очень долго. Иногда своим внутренним взором я смотрел, что происходит в земле. Ее жизнь была интересной, но ее нужно было научиться замечать. Иногда нужно было очень много времени, чтобы заметить какие-либо перемены. Иногда движения подземных масс вызывали землетрясения. Подземные реки, скалы и пустыни, все это, невидимое для глаз человека, жило своей нетронутой жизнью. При этом я ясно осознавал, где я, и что происходит не только со мной, но и в окружающем меня мире.

Города и поселения в этих краях попадались довольно часто. Я спокойно мог найти ночлег, у меня теперь всегда были деньги. Они не понадобились, только когда я ушел довольно далеко, в почти одиноких деревушках они были не нужны. Люди здесь были более открытыми, они не знали корысти и зависти. Но я мало останавливался в деревнях, зная, что повелитель воды теряет свою власть над людьми и своей армией, которая росла с каждым днем.

Я прошел довольно далеко, места здесь были безлюдными, ничто не трогало покоя мира. Ветер только иногда шевелил листья на деревьях. Услышав тихий шепот деревьев, птицы пели свои мелодичные песни. Еда, которую мне дали в последней деревне, кончилась. Там я вылечил одну семью от болезни, она передавалась от матери к ребенку. Еще не зная о своем исцелении, они дали мне еды, хотя сами жили бедно.

Я шел уже не один день, нисколько не обременяясь чувством голода и усталости Голод исчез, и тело стало более незаметным. Теперь моё внутреннее зрение стало еще более глубоким и сфокусированным. Я без труда мог выйти за пределы своего тела. Иногда сам не замечая, сколько я прошел, полностью погрузившись в энергию земли.

Еда и вода мне были нужны очень редко, в основном я пил воду из ручьев или дождя. Зрение и слух тоже немного изменились, теперь я мог видеть и слышать, что происходит очень далеко, мне нужно было только прислушаться и приглядеться к тому, что происходит впереди, мне нужно было только направить свое внимание в то место, которое меня интересовало и я видел все, моя новая способность мне очень понравилась. Я знал все, что происходило вокруг меня в данный момент, и знал, что произойдет немного позже. Любое явление данного мира я мог предвидеть, если обращал на него внимание.

Однажды я заметил кочевников. Они шли с обозами, пересекая луга и поля в поисках места, где можно было остановиться. Их вел довольно крепкий, но уже старый человек. Это был старейшина, все уважали его и слушали. Никто не прекословил ему. Но это была не тирания, он знал жизнь, и как ее прожить, и легко делился своим опытом с другими. Его звали Тунх. Он первый вышел мне навстречу, едва люди заметили меня в глухих местах. Немного прихрамывая на одну ногу, он не боялся меня, полностью покорившись судьбе и всему происходящему. Вышел без оружия и полный уверенности.

– Меня зовут Тунх, – сказал он на местном наречии. – Мы не воины, мы кочевники.

– Я Шамо, я странник, иду к тем, кому нужна помощь.

– Похоже, наши пути немного пересеклись, пойдем с нами, возможно, и ты найдешь свое место на земле.

– Спасибо, – сказал я.

Люди в обозе приветствовали меня скромно, но с уважением. Несколько повозок, которые везли волы, были полностью нагружены, на них иногда ехали женщины и дети. Я шел рядом с Тунхом, он сам выбирал путь, по которому идти.

– Отчего вы ушли из своих мест, почему покинули родные края? Что заставило вас уйти?

– Мы кочевники, да и жили тем, что кочевали, но теперь все изменилось, род наш стал меньше. Все больше тех, кто оседает на одном месте в чужих деревнях, вот и мы сейчас ищем место подходящее. Как только выйдем из мест глухих, так и остановимся, поближе к другим людям. А ты почему странствуешь?

– Такова судьба моя и воля.

– Говоришь, что идешь к тем, кто помощи просит. Откуда знаешь, куда идти, чем помочь можешь.

– Иду туда, где несчастья людей настигают. А чем помочь могу, тем и помогаю.

– Трудно и опасно так жить. Как один невзгоды переносишь?

– Трудности и препятствия только закаляют, а когда вижу добро в других людях, то и радуюсь.

– Может, тебе и позавидовать могут, только лучше не одному скитаться, а поддержку иметь.

– От поддержки не откажусь, но нет мне места, пока судьбу свою не пройду.

– Что же, судьбу свою знаешь?

– Нет, что прожить и сделать должен, знаю, а как неведомо.

На ночь все телеги поставили кругом. На них спали женины и дети, к которым здесь было особое отношение. Мужчины спали на земле и вставали на стражу в опасных местах.

Мы проходили через густой лес, его невозможно было обойти. Охота в нем была удачной, звери еще не испуганные людьми были легкой добычей.

– Хороший лес, – сказал Тунх, осматривая добычу охотников.

Обоз остановился на несколько дней, чтобы напастись мясом. Охотники всегда возвращались с добычей. Мясо вялили и солили, люди наедались.

Я с меньшей охотой притрагивался к нему. Желудок, набитый мясом, отягощал тело, всегда хотелось спать и еще больше есть. Мысли, как и тело, становились более медленными.

Мы шли в нужную сторону для меня, в земли повелителя ветра, сам кочевой народ еще не знал власти избранных над стихиями природы. Их наблюдательность над свойствами природы и зверей меня удивляла. Кочуя, они замечали многие вещи, которые были незаметны для других людей. Проходя дикими местами, они могли смотреть жизнь животных в их естестве. Знали их повадки и различали виды. Их дети играли в зверей и птиц, полностью подражая их повадкам. Любой подросший мальчишка знал, как заманить медведя в ловушку, и как ее сделать. Женщины знали свойства всех трав и растений. Мне нравились эти люди, они не могли причинить вреда тому месту, где живут, всегда зная, что от этого зависят их жизни.

Мы давно покинули лес и теперь медленно продвигались вперед.

– Наверно, скоро мы придем к людям, – сказал я. Более явно ощущая присутствие людей.

– Да, наверно, мы близки к своей цели.

Следующая ночь нас застала опять в лесу. Он был не таким густым. Ночлег устроили на небольшой поляне, она была прямо посреди леса. С отработанной сноровкой люди готовились на ночлег. Все обязанности были давно распределены и знакомы. Казалось, мы только остановились, а уже горели костры, и готовилась еда. Ночью пошел долгий дождь, он моросил мокрыми каплями, орошая землю. Небо было закрыто тучами, ночь была очень темной.

Меня разбудил неслышный шум. Оглядевшись, я увидел несколько теней. Они осторожно подкрадывались к обозу и возвращались в рощу. Грабители не гнушались любой наживой. Я тихо встал, мне не составило труда оглушить двоих из них. Еще четыре тени подбежали ко мне, но они тоже оказались на земле с ушибами и ранами.

– Вы уйдете отсюда живыми, если вернете все, что награбили, – сказал я им.

Они послушались меня и так же тихо вытаскивали награбленное обратно. Я отпустил их, и они быстро исчезли в темноте леса. Я пошел спать, зная, что грабители больше не вернутся. Утром меня разбудил плач и крики, оказалось, что в эту ночь были расставлены часовые. Так делалось всегда, когда рядом были люди. Я не знал об этом, думая, что грабителей скрывала только темнота ночи. Но они не остановились перед убийством. Я подошел к Тунху, его лицо было печальным, он осматривал тела убитых. Среди них был его сын. Я хотел что-то сказать ему, но посмотрев на тела, только промолчал. Во мне начал просыпаться гнев. Я пожалел, что оставил жизни этим людям, да и можно ли было назвать их людьми, если они убивали ради легкой наживы – пара шкур и немного домашней утвари.

Я пошел в лес. Грабители не ушли далеко, раненые и голодные. Через несколько часов я догнал их. Восемь мужчин покинули свои дома, чтобы разбоем искать себе пропитание. Теперь почти одичали. Я застал, когда они сидели на земле, залечивая небольшие раны и отдыхая. Заметив меня, они хотели убежать. Но никто из них не смог подняться, я подавил их волю. Испуганные они сидели и ждали смерти. Я смотрел на них, едва сдерживая свой гнев, любое моё движение могло привести их к смерти. Но я не хотел преумножать зло злом. Посмотрев на них еще раз, я увидел их судьбы, очень скоро, но они найдут смерть.

– Скоро за вами придет смерть, однажды не убив вас, я не могу сделать это и сейчас, за свои поступки вы заплатите цену.

Я развернулся и пошел обратно к обозу, он не сдвинулся с места и в горе хоронил своих детей. Горе, повисшее здесь, казалось, не давало свободно дышать. Среди людей я не нашел Тунха, и о нем начали беспокоиться.

Я нашел его в лесу, оставшись один, он не мог сдержать своих слез. Я сел на землю рядом с ним.

– Успокойся, теперь они живут в лучшем мире.

Тунх немного успокоился, но ничего не ответил. Ему было стыдно за свои слезы, он всегда жил, как пример другим, сильный и всезнающий, и не мог показать свою слабость.

– Я остановил их ночью, но не мог подумать, что они убили их. Я отпустил, когда они все вернули. Тихо сказал я.

– Ты пошел за ними? Тунх немного замер, ожидая моих слов.

– Да, я нашел их, но не стал убивать. Зло не искоренить злом, но смерть найдет их быстрее, чем они успеют сотворить следующее зло.

– Ты не убил их, странник, значит, жизнь есть, значит не все мы звери. Тунх поднялся и вытер слезы. – Пойдем, нельзя так долго думать о смерти.

Мы вернулись в обоз. После похорон люди пили вино. Оно было крепким и успокаивало. Вскоре все спали, успокоившись сном. На следующее утро мы двинулись. Обоз шел очень медленно, люди еще переживали горе, которое, казалось, давило на них.

Через несколько дней пути мы встретили мальчика. Он вышел из леса, где и жил. Я не обратил на него внимания, отдавая свою волю на успокоение людям.

– Скоро мы придем на наше место, закончиться наши долгие скитания, – сказал Тунх, он все еще скорбел, но держался, зная, что горю отдаваться нельзя.

– Что же, я пойду дальше.

– Не останешься ли ты с нами?

– Нет, не пришло моё время сидеть на одном месте.

Вечером я услышал тихие рыдания, плакала женщина, она не могла успокоиться от горькой потери своего мужа. Я подошел к ней и положил руки на голову. Ее тело обмякло, она уснула. Рядом с ней я заметил мальчика, которого нашли в лесу, я сразу узнал его. Меня удивили его волосы, они были совсем белыми.

– Как тебя зовут? – спросил я, почувствовав в нем огромную, еще скрытую волю.

– Лань, а тебя.

– А меня Шамо, – сказал я с улыбкой. Я тут же узнал этого человека. Очень давно, еще когда я не пришел в этот мир, мы жили в удивительном месте, посреди снежных гор был небольшой оазис, окутанный кольцом тумана. Там Лань давал мне знания и учил меня, там же жизнь открывала мне свои секреты, и я обретал бессмертие. – Ты меня не помнишь? Спросил я Ланя.

– Нет, – ответил он.

Я посмотрел на него еще раз. Он еще ничего не помнил, и не обрел себя. Наша встреча меня сильно удивила. Но как сказать ему, кто он? Сейчас он ничего не поймет, и мои слова могут возыметь на него обратное действие. Еще раз улыбнувшись старому знакомому и неожиданной встрече, я положил ему руку на голову.

– Тебе надо спать, – сказал я, передавая ему знания о прошлой жизни и мои воспоминания о ней. Во сне человек может усвоить очень много. Все знания сохранятся в его сознании, и потом он будет вспоминать их, и усваивать намного быстрее. Знания будут приходить, как только в них будет необходимость, или придет их время. Все, что он накопил в прошлой жизни, теперь будет ему доступно, любая ситуация или просто слово пробудят в нем воспоминания, новые энергии притекут в его тело. Это будет менять его и его жизнь.

Лань уснул сном ребенка, его воля и сила была велика, его намерения направлены на благо, а жизнь не пройдет бесследно.

На следующее утро я покинул обоз. Он сворачивал в сторону большой деревни, за ней виднелся город.

– Там мы найдем свой дом, – сказал Тунх. – Прощай, странник, быстрей выполняй свой долг, что зовет тебя, и обретай свое место на земле.

– Спасибо, – сказал я.

Едва отойдя в сторону, я услышал шаги, Лань бежал за мной. Я обернулся, он с разбегу врезался в меня, тут же обняв руками.

– Ты не можешь остаться? – спросил он.

– Нет, мне надо идти.

– Мы ведь еще увидимся? В его голосе был не столько вопрос, сколько утверждение.

– Конечно, – сказал я.

На душе стало хорошо. Встреча с Ланем вдохновила меня, я стал вспоминать время, которое мы провели вместе. Нельзя было сравнивать эти два мира, как и две разные жизни, похожие и непохожие. Давний сон или явь, когда это было и где? Воспоминания были похожи на сон в тумане. Но знания, полученные в прошлой жизни, остались со мной, как и моё я, немного изменившееся, но неизменное.

Мне вспоминались горы, в которых я жил, озеро, и кольцо тумана, что окружало наше жилище. Сознание Ланя изменилось, силы и знания только потом придут к нему, сначала он должен пройти много испытаний. Но меня заинтересовало, как и почему он здесь оказался, по своей воле или нет. Если это было его решение, то зачем он явился в этот мир со своими знаниями и силой?

 

Последняя битва

Большая река, которая разлилась по велению повелителя воды, остановила меня. Теперь мне нужен был плот, мне нужно было плыть вверх по течению. Делать его самому не было возможности, я пошел против течения. Берега реки были в основном пологими. Рыбы в реке действительно было много, она могла прокормить многих. Плот я нашел не скоро. Но рыбаки охотно мне продали его за несколько небольших камешков, которые я однажды нашел неглубоко в земле. Эти камни хорошо ценились.

Плавание по реке был для меня не тяжелым, чтобы воспротивиться течению реки, нужно было сильно грести или использовать энергию земли. Проплыв на плоту несколько дней, я оставил его, когда течение широкой и спокойной реки стало более бурным. Плот я оставил плыть обратно по течению, в надежде, что его кто-нибудь найдет. Сам же опять пошел по берегу. Я встретил по пути несколько полупустых деревень, почти все ушли жить в город Благополучия, но до него еще было далеко. Жизнь в этих деревнях понемногу затухала. Злости зависти и лжи было здесь много. Мне все меньше хотелось оставаться среди этих людей, не понимающих, что такое добро и любовь. Все это еще более подгоняло меня к повелителю воды. Когда я пришел в город Благополучия, оказалось, что ни его, ни его армии, уже не было здесь. Повелитель воды повел свою армию не по руслу реки, где ему все были повинны. Он шел совсем другим путем. Долгое время я не мог найти следов его армии. Но потом нашел привал, похоже, здесь был лагерь. Стоянка была долгой, я не мог понять, что остановило армию, им нужно было двигаться как можно быстрее.

* * *

Через несколько дней я набрел на одинокий паланкин. В нем сидел Уриф, увидев его, я почти его не узнал. Поседевший и состарившийся, переживший очень многое и, не однажды пожалев, что принял власть демона. Он не смог контролировать свою власть над людьми. Теперь свою армию не мог остановить даже он.

– Я ждал тебя. Надеялся, что ты придешь быстрее, чем моя смерть. Впрочем, ты и она для меня одно и то же. Заговорил Уриф тихим голосом.

– Мне не нужна твоя жизнь, только власть.

Сказав это, я понял, повелитель ветра умирает. Смерть была уже рядом.

– Все они идут за мной, все мои воины знают, что найдут смерть. Все знают, против кого будут сражаться, и за что. Ты однажды сказал мне, что смерти нет, все мои воины знают это, они идут на смерть, чтобы потом быть со своим повелителем по ту сторону жизни. Я надеюсь, что ты можешь остановить зло, которое хочет ворваться в этот мир. Прощай.

Уриф закрыл глаза, долго ожидая смерти. Я смотрел на его старческое лицо, и не мог ему простить то, на что он поменял власть. И сейчас сам он видел это и сожалел. Он сидел и вспоминал свою жизнь. Живя в небольшой деревне, он знал каждого. Это была большая семья. Печаль и горе только изредка приходили в эти края. Но Уриф согласился променять это на власть, погубив при этом всех, кого знал и любил. Всю жизнь он сожалел об этом. Но уже ничто не могло вернуть прошлое, и сейчас, закрыв глаза, он ждал смерти, не потому, что он был стар и чувствовал ее приближение. Он ждал моей кары, а я не мог принести ему смерть. Я вышел.

– Даже ты покинул меня в трудный момент, – услышал я слабый голос Урифа. Впереди я чувствовал огромную массу людей. Они ждали смерти своего повелителя, чтобы потом пойти за ним. Перед боем он собрал всю свою армию, верных и преданных воинов.

– Никто из вас не выживет, если вы пойдете за мной. Каждый из вас встретит смерть, знайте это. Но встретит ее с честью и доблестью и умрет, как победитель, а не как побежденный.

И теперь вся его армия ждала боя, они покорно шли за своим повелителем, ничто, кроме смерти не может остановить их. Выйдя из небольшого леса, я увидел армию повелителя ветра, большой луг шел немного вниз, и мне была видна вся армия Урифа, и теперь я понял, почему он не смог остановить ее. Они все без единого предали свою судьбу демонам, вместо того, чтобы жить и любить, они убивали. Еще не видя их, но, уже чувствуя, я собирал свои силы, но не мог. Что-то отвлекало меня. Я не мог собрать энергию земли и ветра. Они не слушались меня, тем временем я увидел, как огромная армия двинулась ко мне. Уверенно они шли вперед. Я стоял на месте, чувствуя опустошение и то, как силы покидали меня. Я растерялся, совсем потеряв контроль над собой.

Теперь я видел лица воинов, что шли впереди, верные и преданные они не боялись смерти. Видя их верность и преданность, я не мог собрать в себе силы. От бессилия я начал дрожать, не находя места, где мог бы укрыться от силы, что надвигалась на меня. Армия Урифа была уже рядом, на лицах воинов я не увидел страха и сомнений. И теперь я не смог противиться той силе, что меня окружила. Выйдя за пределы пространства и времени, я отдался властью над стихиями природы.

* * *

Армия преданных шла, чтобы не было в этой жизни больше любви, света и добра. Все они предали свои души демонам. Первый из них принял смерть от меча моего. Во гневе я видел все со стороны, но теперь приняв гнев свой, черная масса, что меня тяготила, исчезла. Я чувствовал только гнев и ничего более. Во мне не осталось ничего человеческого, и теперь, видя окровавленный меч и мертвые тела, я почувствовал энергии, что подчинялись мне. Энергия земли, огня и ветра пронзили моё сознание. Землетрясение остановило натиск воинов. Я стоял на небольшом возвышении и теперь видел огромные трещины в земле, из них вырывалось пламя. Поддерживаемое энергией воздуха, пламя вздымалось к небу стенами огня. Трещины расходились от меня в разные стороны, но само пламя не причиняло мне вреда. Преданные воины сгорали в пламени, падая в широкие трещины. Землетрясение продолжалось, пламя вырывалось из недр земли, сильный ураган сметал все на своем пути, разнося огонь.

Видя все это я не чувствовал ничего, моё тело было словно камень, на нем было уже много ран от тех, кто смог дойти до меня. Но меня это не тревожило, полностью отдавшись власти над стихиями природы, я был где-то далеко, и все, что происходило вокруг, не касалось моего сознания. Я все видел и слышал, все понимал, моё тело двигалось с огромной быстротой. Неся смерть врагам моим.

Битва продолжалась долго, тот, кто не сгорел в огне и мог приблизиться ко мне, принимали смерть от меча. Но намного больше было тех, кто погибал от огня и ветра, который разносил пламя. Лес, что был неподалеку, горел, земля иногда содрогалась в судорогах землетрясений, хотя я уже не призывал ее энергию.

Постепенно я терял власть над стихиями природы, и приходил в сознание. Я слабел, чувствуя боль ран. Землетрясение понемногу утихало, огонь и ветер угасали. Оглянувшись, я понял, что почти не сошел с места, на котором стоял вначале. Многочисленные раны, которые я раньше не замечал, теперь дали о себе знать, я истекал кровью. Пепелище и смрад не унес ветер. Я упал и потерял сознание, жизнь уходила из меня. Исполнив свой долг, я готов был уйти из этого мира. Может быть, сожалея о том, что не увидел его в первозданной чистоте и любви. Перед тем, как потерять сознание, я понял, что впустил в этот мир демона, который даровал людям власть над стихиями природы.

 

Алия

Меня мучила боль, я мало понимал, что со мной. Находясь на грани бытия, я не мог умереть, что-то остановило меня. Боль то и дело пронзала моё тело.

Меня кто-то волок по земле, очередной приступ боли, и я потерял сознание.

Я много раз приходил в себя, на моих глазах была повязка. Я не знал, где я и что со мной.

Я много раз терял сознание и вновь приходил в себя, я не мог ни говорить, ни видеть. Изредка из меня вырывался стон.

В комнате, где я лежал, в основном было тихо. В ней иногда появлялся один человек. Скорее всего, эта была женщина. Она меняла мне повязки и ухаживала за мной, но за это время она сама не сказала ни слова.

Я быстро поправлялся, повязки из листьев останавливали кровь и помогали телу. Прошло много времени с тех пор, как я был здесь, все еще не зная, кто был рядом. Дом стоял не в деревне, но в нем всегда было тепло. Одинокий дом и человек, который боится людей. Я чувствовал ее страх и запуганность. Ее внимание ко мне и забота очень помогали.

Не скоро повязку с глаз сняли. Я видел все в темной комнате. Небольшой стол, скамья и печка, она почти не дымила. Я лежал на полу, на жесткой подстилке из шкур. Темный силуэт женщины я не сразу увидел. Она тихо сидела и смотрела на меня с большим удивлением. Я пытался что-то сказать, но горло сильно болело от ран.

Женщина встала и вышла. У нее были темные волосы, ее лицо было печальным, но мне оно показалось красивым, я раньше не видел такой красоты, уверенной, знающей и какой-то странной.

Все что я видел, казалось мне непонятным и новым, я по-другому воспринимал мир. Некоторое время я осматривал комнату, шевелиться я совсем не мог. Тело не слушалось меня. Я решил пойти в боль и справиться с ней, но потерял сознание.

Энергии природы не слушались меня. Я был слишком слаб, чтобы управлять ими. Я долго думал, что со мной будет дальше, теперь у меня была власть над всеми стихиями. Умерев, повелитель воды передал мне власть, чтобы та не вернулась к демонам. Тем не менее, я не мог призвать ни одну из стихий, это могло быстрей восстановить мои силы. К тому же я очень боялся, что впустил в этот мир демона. Когда проявил власть над тремя стихиями, он запросто мог попасть в этот мир.

Женщина поила меня и разжевывала для меня еду. Я не понимал, зачем она это делает. Как она решилась взять меня умирающего и вытащить из рук смерти.

Не очень скоро я смог говорить. Ее приближение я всегда чувствовал. Она приходила редко, приносила похлебку, которую я мог проглотить, меняла повязки и смазывала раны.

– Дай мне меч, – сказал я.

Мои слова несколько удивили ее, но она осталась спокойной.

– Ничего не говори. Тебе нельзя еще говорить.

– Мне нужен меч.

– Неужели ты обезумел, воин? – тихо сказала она, в ее голосе был испуг и удивление. Я не мог продолжить, на ее глазах появились слезы. Она кормила меня, думая, что я стал безумным, спасти человека от смерти, но не спасти от безумия. Для нее это было непростительной ошибкой. Я смотрел в ее глаза, она отвела взгляд и вышла.

Я застонал от боли и немощи. Только теперь я понял весь труд, который она потратила на меня. Ей приходилось очень много времени и сил уделять мне и добывать еду для меня.

Ночью я не спал. Боль не отдавала мне тело. Закрыв глаза и забыв обо всем, я перестал распознавать боль, как боль. Темными массами она была в моём теле. Вдыхая потоки энергии всего сущего, и пропуская их через себя, я выгонял боль из тела. Незаметно для себя заснул, когда почувствовал улучшение.

На следующий день женщина пришла довольно поздно. Но теперь я увидел совсем другое отношение ко мне. Она думала, что я стал безумным, но несмотря на это она не отступила от своей цели. Она пришла кормить меня.

– Не отчаивайся, – сказал я.

Мои слова немного подбодрили ее. Ничего не ответив, просто взглядом дав понять, что мне не нужно говорить, она накормила меня и молча ушла. Несколько дней я боролся с болью. Мне становилось лучше, я немного мог шевелить своими руками.

Женщина положила у моей руки меч, но до него было слишком далеко. Чтобы его достать, мне нужно было передвинуть руку, а этого я сделать еще не мог. Я изо всех сил пытался передвинуть руку, чтобы дотянуться до меча, в нем оставалась еще энергия стихий, которая могла бы мне помочь. На следующий день я смог немного придвинуть руку к мечу. Но она немного его отодвинула. Молча посмотрела на меня и ушла. Поймав этот взгляд, я понял, что ей известно о мече, и что он может мне помочь, но она хотела, чтобы я сам дотянулся до него, без помощи извне. Меня это поразило. Силы, что остались в мече, помогли бы мне, но она хотела, чтобы я нашел силы в себе самом.

Каждый день я понемногу двигал и развивал руку, другая рука была у стены, я не мог ею шевелить. Но движение только одной рукой было для меня неимоверно сложным. Любое движение сопровождалось болью и иногда потерей сознания. Понемногу меч отодвигался. Пока не остановился на одном месте, сантиметрах пятнадцати от меня. Дальше я не мог продолжить ее движение, для этого я должен был подключить плечо. А этого сделать я не мог. Несколько недель я лежал неподвижно, пытаясь двигать пальцами рук.

* * *

– Меня не будет несколько дней, – сказала однажды моя спасительница. Рядом со мной она положила плошку с едой. Посмотрела в мои глаза с надеждой. Я немного кивнул ей.

– Я вернусь.

Она вышла, а я смотрел на меч. В нем было немного энергии, она мне поможет, но чтобы его достать, но я не мог объяснить ей это, она опять подумает что я безумный.

Первое время я только бессильно мог смотреть на меч. Потом я понемногу стал передвигаться к нему. Небольшими движениями руки я подтягивал свое тело. Все же немного придвинулся к мечу. Каждое движение сопровождалось болью. На моём теле было много ран и переломов. Боль мешала мне, я не смог дотянуться до меча и забылся в спасительном забытье.

Однажды я дотянулся до холодной стали меча. Из него ко мне пришла энергия. Она вернула мне силы, теперь я сам мог немного двигаться. Проснулся рано утром, чувствуя присутствие женщины. Она быстрым взглядом окинула комнату, потом посмотрела на меня. В ее глазах было удивление.

– Я думала, ты умрешь, или уже ждешь смерти. Странно, что ты потянулся за мечом, а не за едой.

– Ты не хотела моей смерти, но не поверила в свои силы и ушла.

– Мне нужно было уйти. Если бы ты умер, я сожгла бы этот дом.

Ее трясло, в нее входили новые энергии, которых она не принимала, То, что я выжил, повергло ее в шок. На ее глазах были слезы. Я смотрел на нее, понимая, что с ней. На поле битвы она пришла скоро, но на нем не было ни одного живого человека. Среди разрушения, хаоса и смерти она нашла меня едва живого.

– Я не знала, что ты выживешь – много крови и ран, после этого умирают. Я хотела понять, как ты выжил, и кто ты.

– Меня зовут Шамо.

– Меня зовут Алия. Но моё настоящее имя Илия.

– Я пришел в этот мир, чтобы помогать людям и бороться со злом, но демоны все больше захватили его. И теперь люди перестали сами на себя быть похожи, те, кто любил – ненавидят, те, кто делал добро – делают зло. Раньше людям не надо было делать зло, и они его не делали. Видя тех, кто предал свою душу, я не смогу унять и побороть свой гнев.

– Посланник смерти, – тихо сказала Илия. – Не оправдывайся, ты исполнял свой долг. Я однажды бросила вызов смерти, и сейчас она проиграла. Ко мне не однажды приходили люди без надежды на жизнь, и я спасала их. К сожалению, ко мне многие приходили поздно, я не всех смогла вылечить. Мне не верят и презирают, люди выгнали меня. Только однажды мне встретились двое, которые помогли мне, это горбун и мальчик их я вспоминаю с благодарностью. Они спасли меня от смерти, – теперь я спасла твою жизнь.

– Это Лань и Безгрешный, они помогут мне, – сказал я тихо. – Почему ты спасаешь людей?

– Таково моё призвание, я не могу иначе. В детстве моя бабка научила меня лечить людей не только травами. Но и своими силами.

– В тебе есть дар, и только теперь ты понимаешь это.

– Я не могу ничего сейчас делать.

Она вышла, я хотел пойти за ней, но моё бессилие угнетало меня, я все не мог ходить. Мне стало обидно и страшно. Я выкинул все мысли из головы и пытался успокоиться. Вскоре заснул.

Подняться со своего места я мог не вскоре, много времени и сил потребовалось, чтобы я смог подняться. Первые шаги повергли меня в тьму боли. Я упал и потерял сознание. В следующий раз Илия не давала мне встать, но я не слушался ее. Каждый раз, вставая, я падал, но это меня не останавливало. Все тело болело, превозмогая боль, я двигался. Боль – это не более, чем мои ощущения, но это мои ощущения, значит я сам, и если это так, то я сам смогу справиться с этим. Илия долго не могла смотреть на меня, моё непослушание ее угнетало.

– Тебе нужно лежать, в тебе еще мало сил.

– У меня нет времени, я не могу лежать. Лучше смерть, чем такое существование. Но смерть не по мне, лучше бы тогда я принял ее до битвы.

* * *

Сейчас глупо думать о ней, ведь для чего-то я выжил. Ради чего боролся, мне хочется посмотреть на этот мир, свободный от зла и скверны.

– Может, для другого ты выжил, не ради того, чтобы смотреть, а ради того, чтобы жить?

– Не знаю, но я выбрал жизнь, значит, буду жить, и ничто не может мне помешать, смерть не властна надо мной.

– Не тебе судить об этом, если хочешь – живи, но при этом будь осторожен.

Я ничего не ответил, прислушиваясь и понимая ее слова. Так ли мне надо было спешить. И куда? Мир остался без повелителей, теперь все четыре стихии были во мне. Мне нужно было совсем немного, чтобы вернуть себе силы, и в то же время я не мог впустить в себя все энергии, после битвы я стал обычным человеком. Но ненадолго, просто все свои силы я направил на исцеление.

Илия часто приходила ко мне. Она сама жила в другом доме, среди многих людей, здесь же было ее прибежище, где она находила успокоение или где она лечила людей.

* * *

Я видел небо, солнце и все, что меня окружало, всего лишь несколько шагов, и я был счастлив, теперь я мог ходить, вернее, сделать несколько шагов, и я смог выйти из дома. И теперь стоял на улице, опираясь на палки, наслаждаясь своей победой над собой. Наградой было то, что я видел и слышал. Красота и умиление окружающего мира было восхитительным. Теперь я видел этот мир без власти демонов и зла. Люди стали людьми и никто не был над ними властен, кроме них самих; теперь свою судьбу они определяли сами, своими поступками, словами и действиями.

Илия шла к дому, прогибаясь под ношей, небольшой мешок зерна и несколько кроликов, чтобы накормить меня. Я не мог принять ее заботу, для меня это было новым и непонятным, я не понимал, что со мной происходит, казалось, почва уходила из-под моих ног. Я не мог совладать с собой. Илия заботилась обо мне, но это иногда меня еще больше угнетало, я чувствовал себя беспомощным и слабым. Я не достоин был такой заботы.

Я попал в какой-то неопределенный круг, сам не мог позаботиться о себе, значит, не мог жить, и в то же время обо мне заботились, хотели, чтобы я жил, для чего, если сам себя потерял. Даже не потерял, а сделал все, в этой жизни. И тем не менее, мне что-то было непонятно, во мне не было объяснения тому, что происходило со мной.

– Я скоро уйду, – сказал я.

– Иди, если надо.

Ее спокойствие и покорность меня обескуражили, я готов был уйти от этого всего, чему я не мог найти объяснения. Эта неизвестность, перед которой я робел и был полностью бессилен, пугала меня. Даже смерть или боль я мог вынести намного проще, чем эту неизвестность, пугающую и поглощающую меня.

Мое выздоровление было довольно быстрым, ко мне приходили силы. Илия приходила и разговаривала со мной, приносила еду и заботилась. Иногда мне было хорошо с ней, я хотел ее видеть и быть с ней рядом. Просто хотел, чтобы она была рядом, и более мне ничего не надо было. Я забывал обо всем, кто я, где я, и что я. Но иногда я боялся и не хотел, чтобы она приходила, боялся той бездны, которая поглощала меня, тогда я замыкался и почти ничего не мог сказать в ответ. В этом случае лицо Илии покрывалось той же грустью. Но ее взгляд оставался таким же выразительным.

– Однажды мне встретились горбун и мальчик, – заговорила она, вспоминая встречу с Безгрешным и Ланем.

Мы сидели недалеко от дома на лужайке, сейчас нам было хорошо вместе.

– Они спасли меня от смерти. Тогда я почти потеряла веру в людей, в то, что им надо помогать. Но я не смогла отступить от своей судьбы. Они вернули мне веру и силы.

– Когда-нибудь они помогут мне. Лань, так же как и я, пришел в этот мир по своей воле. Безгрешный смог справиться с демонами, что даровали ему власть над огнем. Я не раз вставал на его пути, и однажды чуть было не убил. Он единственный из людей, кто смог побороть власть демонов и стать безгрешным. Только из-за того, что не отвечал на зло злом, а приносил в этот мир добро и свет.

– Откуда ты пришел, из какого мира? Спросила Алия.

– Это мир Лучезарного, У него было три силы. Сила любви, прощения и добра. Он отдал все свои силы, чтобы люди были счастливы, но люди променяли его силу на дары демонов. Видя это, Лучезарный хотел погубить всех людей, но я остановил его, приняв его гнев на себя и придя в этот мир бороться со злом. Как только здесь не станет власти демонов, и люди вновь познают, что такое любовь и свет, что такое добро и прощение, тогда вновь вернеться Лучезарный из своего небытия, и люди будут счастливы.

– А Лань, кто он?

– Раньше он был моим учителем, благодаря ему я стал бессмертным.

– Бессмертным? – удивилась Алия.

– Да. Ты борешься со смертью, зная, что жизнь это великий дар. Но смертно тело, а не душа. И если человек обрел свое истинное «я», которое было до рождения, он никогда его уже не потеряет и не забудет. Ведь это «я» – и есть сама жизнь, а жизнь вечна. «Я» каждого человека, чистое и незамутненное – это Создатель и Творец всего сущего. Нужно только узнать себя, свои возможности и реализовать их. Ведь жизнь на земле это трудное испытание. И когда человек сможет пройти их все с достоинством, без насилия и скверны, тогда его «я» очиститься от всего ненужного, и он станет бессмертным. Обычно такой человек не боится смерти, не только зная, что жизнь вечна, но и потому, что живет свою жизнь без греха и с достоинством. А смерть встречает спокойно и умиротворенно.

– Но ведь не всем это дано.

– Всем даже животным. Но обычные люди, не знающие света своего «я» просто забывают себя после смерти и их «я» сильно меняется. Они рождаются вновь, но уже с новыми качествами, как личности.

– А Безгрешный?

– Раньше он был Владыкой многих земель и судеб, потом стал палачом, теперь в нем нет греха. Он знает, что грех в самом действии, поборов власть демонов он получил прощение. Ведь создатель, что сотворил людей, которые от него отвернулись и предали, создал их по образу и подобию своему, и всегда их прощает, если они покаялись. И покаяние это не молитва, не слова – это жизнь и действия человека, в которой нет скверны и греха. Живя в изгнании и каждый день, каждую минуту противоборствуя силам зла, Великий Ю сильно изменился. Его «я» преобразилось, он стал совсем другим. Пройдя многие испытания, страдания и боль, живя на земле, он стал Безгрешным, потому что нет греха в самом человеке, грех в действиях его и поступках. А если обходится он без них, то обретает счастье. Но не все могут найти в себе силы, чтобы бороться не только с силами зла, но даже с самим собой, со своими желаниями. Не говоря уже о том, что немногие могут делать бескорыстное добро, пусть даже малое.

– А я, я могу стать бессмертной?

– Все могут обрести свое «я». Его даже не нужно обретать, оно уже есть у каждого. Просто нужно освободиться от всего ненужного, что мешает увидеть свет, любовь и добро. – А почему у тебя два имени? – спросил я.

– Моё настоящее имя Илия. Так назвали меня родители. Его я мало кому открываю, я не всем людям доверяю, многие меня предавали. Иные думали, что я ведьма и хотели сжечь меня на костре. Мое настоящее имя мало кто знает.

* * *

Время проходило, иногда мне было просто трудно жить и принимать помощь от Илии. Но я боролся с этой бездной. Ко мне возвращались силы и возможности. Однажды во сне я увидел тот момент, когда выпустил три энергии природы. В этот момент демон действительно вышел из своей обители и проник в этот мир. Пока что его возможности были ограниченными, потеряв всех, кому даровал власть, он теперь лично пришел в этот мир. Проснулся я с дурным предчувствием. Все мои худшие опасения оправдались. Теперь я не мог сидеть на одном месте, мне нужно было срочно уходить от Илии, чтобы не подвергать ее и других людей опасности. Самой Илии я ничего не сказал. И всеми силами взывал к Ланю и Безгрешному.

И как только во мне появились силы я ушел.

 

В плену

Я шел, ни о чем не думая и ничего не зная, силы так и не приходили ко мне. Только иногда во мне появлялись силы и энергии всего сущего. Мне казалось, что какая-то часть меня все-таки была потеряна, умерла. Я не мог разобраться в себе. Что-то было не так, и я не мог понять, что. Что двигало мной сейчас, и куда я шел, и самое главное, зачем. Я не себе находил только один ответ, я искал смерти, мне незачем было больше жить, но я жил. И зачем. Зачем была нужна жизнь, если не знаешь, что в ней делать. Зачем Илия спасла меня, чтобы побороть смерть, но ей это уже неоднократно удавалось. Я не мог найти объяснения, и все время шел вперед, как будто меня что-то двигало.

Сознательно я искал демона, что ворвался в этот мир, но сам он ничего не мог сделать, только при помощи людей он мог сеять зло, а они уже не были подвластны ему, могли уже не принять его дары. Я был более чем уверен, что удел Ланя справиться с демоном, я же ушел не столько искать с ним встречи, сколько боялся любви Илии, хотя сам осознавал это очень слабо и не знал, что такое любовь здесь на земле.

Поставив перед собой только один вопрос, для чего я выжил, я шел вперед. Я не мог жить просто так, используя великий дар – жизнь ни для чего. Но ответа так и не находил.

Сейчас я не замечал смены дня и ночи, слезы лились из моих глаз, и не было ничего более важного, чем ответа на мой вопрос, для чего я выбрал жизнь. Ради чего существую. Ведь я все сделал, что мог, исполнив свой долг и оставив этот мир без власти зла.

Мир вокруг меня, да и сам я изменился, все стало серым, во мне самом уже не было ничего, только пустота, которая была не только во мне, но и вокруг меня. Казалось, все окутал мрак, но я это не замечал. Не воспринимая, что со мной происходит, я по прежнему удалялся от дома Илии.

Солнечный свет слепил глаза. Теплый ветер трепал накидку, жара окутывала все, но мне не было заметно этих явлений, я полностью отключил свое сознание от бытия, не зная, зачем здесь пребывать в этом мире, где нет больше места для меня. И моё спасение означало только одно, я должен жить, и не все сделал в этом мире, что мог.

* * *

Воздух казался мне густым, я мог еле двигаться и дышать, но в то же время я не находил в себе сил, чтобы заметить перемены в окружающем мире. Мои мысли и действия занимали мои вопросы, и мысли о моём спасении приходили одна за другой. И теперь, даже время не могло ответить на этот вопрос.

Земля содрогалась под ногами, я оглянулся, широкое поле, – в котором меня застало землетрясение, было ровным. Очнувшись и немного придя в себя, я понял, что кто-то управлял им. Тот, чья сила была намного сильнее моей. Я не мог понять, что происходит, и не мог препятствовать и остановить землетрясение. Оно будоражило всю землю, повергая ее к краху. И теперь вновь придя в себя, я смог собрать все свои силы. Но моей власти и воли не хватило на то, чтобы остановить землетрясение. Земля разорвалась под ногами. Из нее полыхнул огонь. Воздух стал горячим и вязким, дышать было невозможно. Огромная трещина передо мной становилась все больше, я пытался дальше уйти от нее. Я ничего не мог понять, все происходило слишком быстро и внезапно. Горячий и вязкий воздух сковывал мои движения. Из трещины вырвались исчадия ада. Исковерканные, ужасные тела жаждали крови и наживы. Они могли летать, их цепкие руки были предназначены для того, чтобы ухватить. Уродливые и подвижные, они накинулись на меня.

Битва была недолгой, одна из тварей накинулась на меня, придавив к земле. Другие схватили меня, я не мог воспротивиться им, и в то же время еще сражался. Пока не увидел того, кого сам же и впустил в этот мир, вместе с его армией доблестных воинов.

Он возвысился надо мной и сгреб меня своей рукой.

Только краем глаза я едва заметил свечение, увидев которое исчадия ада и сам демон потеряли свою силу, поспешив вернуться в свои обители.

Очнулся от того, что не мог двигаться и, еще не открывая глаз, хотел понять, что произошло. Свет, который спугнул демона, был светом Лучезарного, и исходил он от Ланя.

Я не мог двигаться после битвы. С великим трудом я открыл глаза. Несколько огненных языков висело в воздухе. Они освещали небольшую пещеру, моё тело было заковано в камень. Камень облегал моё тело довольно плотно, я еле мог дышать. Смотря вперед, я видел только одно – меч. Он лежал на каменном постаменте. Более ничего не было видно. Языки пламени не угасали. Я закрыл глаза и пытался выйти из тела, но у меня ничего не получалось, кто-то подавлял мою волю. Не скоро я забылся во сне.

Я шел по тропинке, день был ясный, на пыльной дорожке было написано имя Илия. Прочитав его, почти не заметив, я пошел дальше. Там была деревня, где я мог переночевать. Войдя в первый дом, я нашел приют. Две сестры с радостью приняли путника. Их мужья погибли в бою, и теперь они был рады моему приходу. Их дети росли сиротами, и всем доставало много труда в их нелегкой жизни. Накормив меня, они предоставили мне комнату в своем доме. Утром я решил идти дальше, но один мальчик, с которым я играл вчера вечером, остановил меня перед уходом.

– Зачем ты убил моего папу? – спросил он.

Ужас сковал меня, я понял, что это была за деревня, и что за битва, в которой погибли их отцы и мужья. Это была та самая битва, в которой был только один победитель – я.

Я пытался убежать, но не мог, все еще видя глаза ребенка.

Пробуждение спасло меня от кошмара сна. Теперь я видел спасение только в том, что не спал. Языки пламени освещали меч, мои глаза заливали слезы, я не мог уснуть и не мог бодрствовать. Находя забытье только в одном, в молитве или зове только к одному имени и человеку – к Илии. Это имя я повторял много раз, оно приносило мне забытье и отвлекало от всего. От реальности, что я видел, и которая не менялась, и от снов, которые были намного более реальны и ужасны. В этих снах я видел только лишь кошмары, и они терзали мою душу и сердце. Иногда я не знал, где я жил, по какую сторону бытия. И только воспоминания об Илии давали мне знать, что я еще жив.

* * *

Вспоминая свою жизнь, я не мог понять, где я допустил ошибку, я не смог побороть самого демона, только его слуг, и теперь был его пленником. Прожитую жизнь можно было назвать судьбой, но в чем было проклятье, в том, что у меня был меч – орудие убийства, но если бы я не остановил армию Повелителя ветра, этот мир поверг бы хаос.

Что было, то было, сейчас было глупо думать, прав я был или нет, действительность это не изменило, и я ничего не мог поделать. Я был намного слабее демона.

Раздумья спасали меня, но ненадолго, все больше времени я проводил в небытии, иногда уходя в сон.

Голос, что я слышал, казался мне нереальным. Он был повелительным и в то же время не очень громким.

– Ты намного слабее, чем я думал, и в то же время твоя воля еще не сломлена, скажи, что за сила поддерживает тебя?

Я открыл глаза, увидев перед собой того, кто даровал людям власть над стихиями природы, и кому они предавали души. Я спокойно уже смотрел на него. Его сила и воля была огромной, но он предал ее во благо зла, и теперь порабощал души людей, и те не ведали, что делали. Сам он был стройным и властным, мало кто смог бы перечить ему, в его глазах были знание и сила, но они были обращены во зло.

– Кто ты? Спросил я.

– Это долгая история, но чтобы ее выслушать у тебя будет много времени. Я то же когда-то пришел помогать людям. Но за помощь свою получил отплату, за которую и сейчас не могу расплатиться. Лучше быть господином, чем слугой.

* * *

Я смотрел на него, не зная, что говорить и что делать, я не мог двигаться, закованный в камень, и в то же время меня переполнял гнев, и я не мог сдерживаться, только лишь моё не движение спасало его от гибели. Он было намного сильнее меня, даже если бы я проявил всю свою власть над стихиями природы, и свою волю.

– Я не хочу тебя сломать, но ты подумай, что тебе делать и как быть, вставай на мою сторону и будь со мной. Иначе будешь ждать смерти, как единственное спасение, но она не властна над тобой, ты теперь бессмертный, – подумай об этом. Я то же был посланником небес. Приходил сюда, где ждали моей помощи. Как глупо было спасать и помогать тем, кто этого не заслуживал. И однажды я не стал исполнять свой долг. Не стал делать то, что должен. В итоге меня изгнали из мира Лучезарного. Раньше я слышал про изгнание, но не знал, что это такое теперь знаю. Я оказался в мире, где не было ничего, кроме смерти, крови и смрада. Там был только один закон – убить другого, чтобы выжить самому. Ядовитые растения и существа, подобные тем, которые схватили тебя, знали только одно, убить, чтобы быть живым и чтобы есть. Я как мог, спасал свою жизнь и пытался сохранить в себе крохи человеческого, которые вдруг мне стали дороги. Со временем я сам стал уподобляться миру в котором живу. Стал забывать, кто я и кем был. Тем не менее, Небожители не отняли у меня дара и оставили мне бессмертие. Оно и помогло мне восстать. Я смог найти в себе силы, чтобы остаться человеком, по крайней мере, я знал, что я человек. Ежедневно собирая в себе силы и борясь за выживание, я становился сильнее. Настало время, когда я смог выйти за пределы этого мира. Я стал его повелителем, ко мне пришла власть. И теперь я не смог остановиться, чтобы не захватить другие миры. Как видишь, мне это удалось. И теперь ты не можешь мне помешать.

– Ты ничего не сможешь сделать в этом мире, ни в обличье человека, ни в обличье демона, люди не в твоей власти. А сам ты не сможешь что-либо сам, без их помощи и содействия.

– Ты мало знаешь, Шамо. Я намного сильнее, чем ты думаешь, в моей власти много миров, и все они повинуются мне. А люди не раз предавали свет и любовь, принимая мои дары, я это хорошо знаю. Знаю, как они охотно идут за легкой наживой. Не отвергай моё предложение, ты никому не нужен. Даже если ты не согласишься сейчас или потом, я все равно приду в мир Лучезарного и тогда стану владыкой всего, что есть.

Я ничего не ответил, прямо глядя в глаза демону. В человеческом обличье он был более мне ненавистен, его слова не испугали меня и не возымели никакого воздействия. Я знал, что ангелы и небожители смогут с ним справиться. Хоть и есть сила у него и власть, но боится он много. Он развернулся и ушел в темноту пещеры. Перед моими глазами опять появился меч. – Ты сам сотворил великое зло и твое орудие – вот оно, – услышал я голос. – Ты такой же, как и я, не сопротивляйся и подумай об этом.

* * *

– Алия, Алия, Алия, Алия, – твердил я, только это могло спасти меня и более ничего. Я терялся сам и терял все, что было мной. Я уже ничего не знал и не понимал, только иногда ко мне возвращалось сознание и понимание того, что со мной происходило, но это было невыносимо. Забытье, пустое и никчемное, полностью овладевали мной, я забывался, кто я, и что я. Я не мог ничего поделать. От власти зла меня спасало теперь только одно – Илия. Я не хотел предавать добро, и не хотел вставать на путь зла. Ни то, ни другое теперь не прельщало меня. Только жизнь, как она есть и человек, с которыми мне хотелось быть рядом и который однажды спас меня. И теперь я понял, для чего и для кого я выбрал жизнь. Но ни слов и ничего не было, чтобы это объяснить.

* * *

Сны все еще терзали меня, когда я спал, реальность тоже давала о себе знать.

Во второй раз я увидел его не скоро, он предлагал мен власть.

– Вместе мы сделаем намного больше, я не понимаю, почему ты отказываешься, бессмертный. Ты в моей власти и никто и ничто не может тебя спасти.

Я ничего не ответил, закрыл глаза и предался забвению.

Темнота и тишина, в которой я растворялся, поглощали меня. Теперь я не видел снов. Только один раз я услышал громкий звук, огромным молотом он бил сильными ударами. Это было биение моего сердца. Потом я перестал замечать его. Через некоторое время я услышал музыку сфер. Она звучала в голове, я не мог и не хотел прекратить ее звучание. Переливаясь ясными мелодичными звуками, она пленила моё сознание, и я был в ее власти. Потом наступила тишина. Она давила на меня огромной массой, руша все моё сознание.

Потом я уже ничего не знал, ни кто я, ни что я. Прошло много времени, демон, что захватил меня, контролировал мои силы, и я не мог выйти за пределы времени и пространства. И теперь время стерло все, что было во мне, и самого меня, моё «я», моё сознание, воспоминания и мысли, Я был жив, но уже не был собой, был никем и ничем, как будто меня и не было.

* * *

Я слышал непонятные звуки, но не обращал на них внимания. Они становились громче и невыносимее. На меня надвинулась темная и тяжелая масса, я не стал сопротивляться и даже не подумал об этом. Потом услышал сильный грохот. Он продолжался довольно долго, я слышал его, но не воспринимал его, не знал, что это. Потом меня и окружающий мир поглотили вибрации, а потом взрыв.

* * *

Меня куда-то несли. Я вдыхал свежий воздух, мои глаза были под темной повязкой.

Я лежал и понемногу приходил в себя, внимательно вслушиваясь в окружающий мир.

– Не снимай повязку, лежи и не двигайся, потом к тебе придут силы.

Голос человека был мне знакомым, но я не мог вспомнить, кто он, и кому мог принадлежать. Я даже не с самого начала воспринял речь человека, и что он говорит.

Я почувствовал, как ко мне приходят силы. Человек, что нес меня сюда и теперь говорил со мной, передавал мне свои силы.

Я дышал ровно и спокойно, ко мне приходили воспоминания жизни, и я понемногу приходил в себя. Повязка все еще была на моих глазах, ее не снимали.

Силы быстро возвращались ко мне. И теперь я чувствовал энергии природы. Они помогали мне восстановить силы, их энергии подпитывали во мне мои жизненные силы, мне становилось намного лучше.

Я мог сидеть и немного двигаться. Судя по звукам, которые доносились через окна ветхого жилища, я понял что сейчас ночь, и мечтал теперь только об одном, чтобы посмотреть на мир своими глазами. И тем не менее, я знал, что происходит вокруг меня своим внутренним зрением. Я не видел все в деталях, просто знал, что нет никакой опасности.

В дом вошло трое человек, я их чувствовал, в них была сила. Почувствовав которую, мне стало хорошо.

– Сними повязку, сейчас ночь, и скажи, что ты видишь? – услышал я знакомый голос.

Я снял повязку и долго не мог понять, что я вижу, не воспринимая глазами окружающий мир, который не видел очень давно. Три силуэта стояли передо мной.

– Что ты видишь?

– Я поднял глаза и хотел описать, что я вижу, и увидел перед собой Илию. Я видел ее в темноте довольно ясно.

– Алия, – сказал я тихо и удивленно, сам пугаясь того, что все это может оказаться сном. Она подошла ко мне и обняла меня, я почувствовал тепло, добро и любовь. Надолго забывшись в этих чувствах, я понял, для чего нужна жизнь.

– Я верила в тебя, в то, что ты вернешься. И останешься здесь.

– Меня спасало только одно – ты, и память о тебе.

– С возвращением, – услышал я голос молодого человека. Это был Лань. Я посмотрел на него, он изменился и возмужал. От него исходила великая сила, белые длинные волосы, прямой и сильный торс, у него была сила, что была намного сильнее моей власти над стихиями природы – сила любви. Перед которой ничто не могло устоять. Рядом с ним стояла девушка, такая же лучезарная, как и Лань.

– Тебя не было так долго. Тихо сказала Алия.

– Сколько лет я был взаперти? Спросил я.

– Два года.

– Что произошло, как вы спасли меня?

– Это стало возможным благодаря Алии. Заговорил Лань. – Мы давно знали, где ты, но как спасти тебя, не знали. Демон, что сковал тебя, пошел против воли небожителей и ангелов. Такой же, как и ты, посланник небес, бессмертный, предал свою власть на сторону зла. В его власти были более низшие миры, и теперь он решил взять власть и над этим миром. Но ты ему сильно мешал. Нам удалось низвергнуть его только при помощи силы Безгрешного.

– Сила Безгрешного, что это за сила? Спросил я.

– Сила любви, прощения и добродетели, – ответила Алия. – Только при помощи этой силы мы смогли остановить зло и победить демона.

– Где он?

– Безгрешного давно нет с нами, он покинул этот мир.

Голос Ланя был спокойным. Он знал, что душа Безгрешного покоилась в свете Лучезарного.

* * *

Солнечный свет все еще слепил глаза, я редко выходил на улицу, моё сухое тело вновь наливалось жизнью, и теперь я знал, что в ней не будет места смерти и гневу. Только любовь и добро.

Мы жили одной семьей, Лань и Изумруд озаряли своей любовью все вокруг.

Потом мне рассказали, как изгнали демона из этого мира. Не при помощи силы и борьбы, а при помощи света и любви.

* * *

Пещера, в которой я был закован, была не очень далеко от нашего дома. Но я не решался туда войти. Энергии природы, которыми я обладал, теперь были свободны, я не властвовал над ними, став человеком. И это было самым прекрасным, что могло со мной произойти.

Вся моя жизнь теперь была занята Илией. После того, как я окреп, и влияние плена совсем исчезло, я по-новому и совсем по-другому почувствовал жизнь, и что это такое.

– Шамо! – окликнул меня Лань. – В пещере остался твой меч, если хочешь, забери его.

Я задумался, сам меч теперь не был мне нужен, и в то же время это была горькая память. Я решил пойти в пещеру.

Небольшая гора, в которой находилась пещера, была почти правильной формы, все ее стороны были почти равными.

Пещера была глубокой, я долго полз вниз, узкие своды были неровными. Небольшой язычок пламени освещал мне путь, стихии природы повиновались мне и в то же время были свободны от моей власти, и я был свободен от власти над стихиями природы, и тем не менее, они повиновались мне. Это трудно было определить словами, но когда мне был нужен дождь, шел дождь, когда мне нужен был огонь, был огонь, это было свойство человека, который живет в данном мире. Когда человеку что-то нужно, ему будет дано это.

Когда я пришел в пещеру, она показалась мне намного меньше. Меч лежал на том же постаменте.

Взяв его в руки, я почувствовал его огромную тяжесть, которую раньше не замечал. И еще раз прочитал надпись на древнем языке: «Свое проклятье – судьбу – бери с собой».

Человек живет одной судьбой и жизнью, все его действия и поступки это его судьба, и зависят только от самого человека.

* * *

Вдруг вокруг себя я увидел свет. Свет Лучезарного и услышал голос его.

– Я дал гнев тебе, и судьбу твою, ты сделал все, что мог, исполнив свой долг достойно. Этот мир и люди, живущие в нем, теперь знают что такое любовь, добро и свет. Я вернулся сам из небытия, и во мне есть силы, еще большие, чем раньше. Все это благодаря тебе. Благодаря этому ни один человек не примет даров демона и не сотворит зла сам. И заклятья меча теперь нет с тобой. Иди и живи, человек.

Я упал на колени, из меня вырвались рыдания. Исполнив свой долг, я должен был покинуть этот мир. Но Лучезарный простил мне все и теперь даровал мне жизнь.

Из пещеры я вышел обычным человеком, во мне не было ни гнева, ни власти над стихиями природы, ни проклятья. Я шел к Алии, чтобы с ней жить долго. Ценя великий дар – жизнь, и зная великую силу – любовь.

Как только я вышел из пещеры, то увидел, как встречают меня Алия, Лань, Изумруд и видение Безгрешного.

– Благословляю тебя, человек, – сказал Безгрешный.

Я поклонился им, видя в каждом их них свет Лучезарного. И сам знал, что свет этот есть во мне, как и в каждом человеке. И пока не покинул этот мир, жил, как и подобает людям, долго и счастливо, зная любовь, добро и счастье. И более не было в мире этом власти демонов, и не творили люди зла, а творили чудеса. И в чудесах этих не было ничего необычного, только человеческое, но ради этого человеческого сами ангелы ступали с небес и радовались жизни на земле.