Прикосновение чьей-то руки к голове вырвало сознание Дэниела из страны бесконечности и вернуло в реальность. Дэниел тряхнул головой, приходя в себя. Нос дернулся, втягивая новую порцию затхлого воздуха, воздуха так не похожего на чистый, кондиционируемый воздух вольера. Теперь, когда чувствительность вернулась, Дэниел почувствовал, что лежит на чем-то холодном. Он открыл глаза и повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую. Нет, это определенно был не вольер. Помещение, в котором находился Дэниел, было небольшим, прямоугольным, выкрашенное в серый цвет, с бетонным полом и одной стеклянной стеной, сквозь которую Дэниел видел коридор и несколько других подобных этой комнате комнатушек. Яркий свет, льющийся с потолка коридора, проникал в комнаты и освещал их. Своего освещения в комнатах не было. Большинство комнат, которые видел Дэниел, были пусты, только в двух из них, самых дальних, Дэниел заметил парочку дворняжек.
Недалеко от Дэниеля стояла пустая миска, чуть дальше знакомый судок. В противоположном углу помещения лежало какое-то тряпье, по всей видимости, служившее подстилкой.
- Очнулся? - услышал Дэниел знакомый голос.
Дэниел поднял голову и увидел Эн. Девушка сидела рядом на корточках и гладила его спину.
- Ну и напугал же ты всех. Словно бес в тебя вселился. Пришлось сделать укол, иначе тебя было не успокоить. Рон был прав, ты агрессивный. Это очень плохо. Из-за этого тебя, скорее всего, решат усыпить. Мне очень жаль... Хорошо, что ты меня не понимаешь, - Эн убрала руку с тела Дэниеля и окинула взглядом комнату. - Сейчас ты в карантине, - при этих словах Дэниель снова посмотрел по сторонам. Ему не нравилась эта комната. Слишком уж она была мрачной.
- Теперь карантин твой дом. В приют ты уже не вернешься, - донесся до сознания Дэниела голос девушки. - Сейчас я тебя оставлю ненадолго. Когда вернусь, принесу поесть. Судя по остаткам еды, которую ты разбросал по вольеру, ты так ничего и не ел. Надеюсь, в этот раз ты будешь вести себя спокойнее. Это в твоих же интересах. Но если ты хочешь, чтобы тебя усыпили раньше, то можешь и побуянить. Ну, ладно, ты все равно меня не понимаешь. Иногда я как будто забываю, что вы, животные, не способны понимать человеческую речь. Ладно, пойду, а ты будь паинькой, иначе придется снова тебе укол делать.
Девушка поднялась на ноги и вышла из комнаты, оставив Дэниела наедине со своими мыслями. Дэниел лежал на холодном полу, уставившись взглядом в одну точку. В голове царил хаос. Мысли путались, носились дикими мустангами, а затем таяли, как мороженое на солнце, уступая место новым гонцам сознания. Безразличие и апатия сковали его разум так же крепко, как лед сковывает реку зимой. Ему стало безразлично его будущее, безразлична сама жизнь. Он чувствовал пустоту внутри себя. Возможно, именно такие ощущения живут в груди животного, обреченного на смерть.
Вернулась Эн и принесла ему поесть и попить, после чего снова ушла, правда, пообещав прийти следующим утром. Дэниел воспринял эту новость так же, как и наличие еды в тарелке - отстраненно. Четыре стены, в которых он был заперт, угнетали его. В комнате было прохладно и даже сыро. Полумрак, окутавший комнату темным одеялом, казалось, тонкими лоскутками просачивался через кожу внутрь тела и беспокоил сознание, заставляя черные тучи, сгустившиеся там, чернеть еще больше.
Дэниел заставил себя подняться на ноги и подойти к миске с едой, уже знакомым варенным куринным мясом. Склонившись над тарелкой, он оторвал зубами от основного куска мяса небольшой кусочек и проглотил. Есть совершенно не хотелось и, тем не менее, Дэниел заставил себя съесть несколько кусочков мяса. Так, на всякий случай. Кто знает, может это его последний прием пищи перед усыплением.
Поев, Дэниел улегся там же, возле тарелки. Мысли в голове успокоились, остепенились и вяло потекли из настоящего в прошлое. Холод напольных плит тонкими иголками колол лапы, пробирался между шерстинками и заставлял коченеть тело.
- Лучше умереть и не мучиться, - подумал Дэниел. - Так даже лучше, что меня усыпят. Быть человеком внутри животного - невыносимая мука, как будто в землю живьем закопали. Можешь сколько угодно кричать и звать на помощь, никто тебя не услышит и не спасет. И меня никто не услышит, никто не поймет. Я - животное. Будь у меня тело человека, я был бы человеком, а так для всех я животное и обращение со мной, как с животным. Захотели - усыпили. Захотели - кастрировали. И ничего не скажешь. Ты безмозглое, годное только быть игрушкой для людей, существо. Как бы громко ни кричали о правах животных их горе защитники, но у животных никогда не было прав, нет и не будет. Глупая ирония, в нашем правовом обществе меньше всего прав у тех, кому они необходимы больше всего, животным. Почему никто не спрашивает у животного, а хочет ли оно, чтобы его усыпили или стерилизовали? Почему человек, это лицемерное и лживое существо, должен решать, кому жить, кому умирать? Кто дал ему такое право? Кто дал ему право распоряжаться чужими жизнями? - Дэниел почувствовал, как в груди разгорается огонь. Он снова готов был крушить все и вся вокруг. Только вот, что это изменило бы? Ничего, он как был человеком в теле животного, так им и остался бы.
Сделав над собой усилие, Дэниел подавил огонь готовый выплеснуться наружу.
- Никогда не думал, что быть животным в человеческом обществе так тяжело, - Дэниел вздохнул и свернулся в клубок. Хвост взвился вверх, ни миг застыл и опустился вниз, накрывая голову.
- Пока сам не окажешься в чужой шкуре это понять трудно. Прости меня Тайги. Только сейчас я понимаю, сколько боли и страданий я тебе причинил. Поделом мне. Вдова Дженкинс была права. Рано или поздно мы за все расплачиваемся. Жалко, что я это понял слишком поздно, чтобы попытаться хоть что-то изменить. Но ничего. Главное, что я это все же понял. Животное не виновато в том, что оно такое какое есть. Может даже туповатое или примитивное. Оно таким родилось, а значит таким и должно быть. И вообще, правильно ли говорить о тупости или примитивности животного? Да, сравнивая с человеком, животные не блещут умом, но и что с этого? Почему они должны им блестать? Они такие какие есть. Может даже и к лучшему, что их разум не настолько развит, как человеческий. Чем сложнее мобильник, тем большая вероятность того, что он быстрее навернется. Человеческие жестокость, эгоизм, лицемерие, агрессия - откуда это все? От высокоразвитого человеческого разума... Ладно, неважно это все, - Дэниел зевнул, поднялся и подошел к стеклянной стене. В коридоре никого не было. Две дворняги в дальних комнатушках спали. Свет, падающий сверху, померк, утратил свою былую силу и теперь едва разгонял царивший вокруг мрак.
- Неважно это все, - заезженной пластинкой скользнула в сознание старая мысль.
Дэниел развернулся и мягко ступая двинулся к тряпью, служившему подстилкой. Улегшись поудобнее, он закрыл глаза и подумал: - Если мне и суждено умереть, то, по крайней мере, я умру выспавшимся, - Дэниел зевнул и закрыл глаза, чувствуя сонливость. - Спать хочется. Наверное, поздно уже, а может снотворное все еще бродит по телу. Человеческое сознание в теле животного - совсем некстати, слишком много мыслей. А ну их всех. Пошли все к черту. У меня еще неделя жизни. Это не так уж и мало для такого небольшого организма, как у меня. Правда, декорации не совсем удачно подобраны, - Дэниел хмыкнул, вспомнив, где находится. Сон был так близок. Казалось, протяни лапу и коснешься его. Но лучше было его не тревожить, убежит и нескоро вернется. - Ну да ладно. Игра все равно важнее декораций... К чему это я? А, неважно... неваж... не...
- Эван, ты не видел Тайги? - Мэри Макмилан вошла в гостиную и взглянула на мужа.
Мэри только закончила убирать в квартире. Ее щеки все еще розовели, на лбу виднелись капельки пота, дыхание с шумом вырывалось из груди.
- Нет, - Эван Макмилан оторвался от телевизора и бросил взгляд на жену. - Но кто должен знать? Кто его нянька, я или ты?
Мэри оставила вопрос мужа без внимания, окинула взглядом комнату и пробормотала:
- Странно, куда он мог подеваться? Я его везде искала. Разве что на балкон не заглядывала в комнате Дэниеля. Наверное, он там. Пойду посмотрю, - Мэри вышла из гостиной и направилась в комнату сына. Тайги-человек лежал на кровати, поджав ноги и, казалось, спал. Мэри, стараясь не шуметь, прошла по комнате, открыла балконную дверь и вышла на балкон.
- Тайги, - тихо позвала она. - Ты здесь?
Сумерки сгустились на улице. В доме напротив уже зажглись окна, а на небе появились первые звезды. Легкий ветерок шелестел в деревьях, пробирался под халат и приятно овевал разгоряченное тело. В другое время Мэри бы только обрадовалась этому природному вентилятору, но сейчас, когда ее мысли были заняты пропавшим котом, она не обратила на него никакого внимания. Кота на балконе не оказалось. Легкое волнение в груди переросло в тревогу. Навязчивые мысли, одна мрачнее другой, вторглись в сознание, повергая его в ужас. Может Тайги убежал? Или упал с балкона? А может Эван уже успел выкинуть кота на улицу и ничего не сказал?
- Тайги, - снова позвала Мэри, чувствуя, как что-то защемило в груди.
Но кот как сквозь землю провалился. Мэри выглянула с балкона и окинула сверху внутренний дворик. Дворик был пуст, как выпитая бутылка шампанского. Никого и ничего. Мэри собиралась вернуться в квартиру, когда что-то белое, мелькнувшее в кустах на углу дома напротив, привлекло ее внимание.
- Тайги? - надежда тонким лучом восходящего на горизонте солнца воскресла в груди Мэри Макмилан. - Малыш, ты ли это?
Мэри выскочила с балкона и поспешила на улицу. Тайги-человек приоткрыл глаза и посмотрел на пробегающую мимо двуногую самку. Огонек любопытства блеснул в глазах Тайги. Едва двуногая самка убежала из комнаты Тайги сполз с кровати, принюхался и пополз в коридор. В дверях он остановился и выглянул из-за угла. Он увидел, как двуногое существо бросило что-то на плечи, открыло дверь и выбежало из квартиры. Ведомый любопытством, Тайги прокрался по коридору к двери, которая оказалась незапертой, приоткрыл ее и выбрался из квартиры. Полумрак, царивший на лестничной площадке и слегка разганяемый светом маленькой лампочки на потолке, испугал его. Тайги обернулся. В квартире было тепло и светло, а еще так привычно и безопасно. Безопасно? Нет, не безопасно. Тайги вспомнил, как ему сделали больно этим утром и всегда делали больно. Молодой двуногий самец, живший с ним вместе, часто причинял ему больно. Только вот Тайги давно его не видел. Может он тоже куда-то ушел, как и тот четвероногий собрат, за которым Тайги наблюдал, когда тот выходил из квартиры? Интересно, куда они все уходят? Может и ему туда можно?
Тайги повел головой вверх, принюхиваясь. Куда подевался его родной нос, который улавливал так много запахов? Те запахи, которые унюхивал человеческий нос Тайги были однообразными. Некоторые были совершенно незнакомые, другие же казались знакомыми. Но и все. Ничего более конкретного они не несли с собой. Не было того разнообразия, того цветения запахов, всевозможные нюансы которых был способен улавливать родной нос Тайги.
Шорох ветра на улице напугал Тайги. Он отшатнулся от двери, опасливо озирнулся по сторонам и прислушался. Все было тихо. Куда интересно подевалась та двуногая самка, которая кормит его и гладит. Тайги потянул носом в надежде учуять ее запах. Но нет, этот примитивный нос был не способен в многообразии окружающих Тайги запахов уловить запах Мэри. Тайги растерянно мяукнул. Куда идти? Тайги приблизился к лестнице. Внизу на первом этаже тускло горела лампочка. Наверное, именно туда и пошла двуногая самка. Тайги прислушался, потянул носом и начал медленно спускаться по лестнице.
Мэри Макмилан стояла у куста на углу дома напротив и держала в руках кусок газеты. То, что она приняла за возможного Тайги, было всего лишь обрывком от "Таймс". Мэри разочарованно вздохнула и бросила газету в урну, стоявшую рядом. Налетел порыв ветра и заставил ее плотнее закутаться в плащ.
- Где же Тайги? - прошептала Мэри. - Куда он подевался? Как сквозь землю провалился. Пойду пройдусь по улице, может, увижу где.
Мэри направилась вдоль забора к каменной лестнице и через мгновение уже стояла возле проезжей части. Проехала машина и светом фар осветила тапочки на ногах Мэри. За первой машиной прокатила еще одна. Мэри постояла минутку, будто в раздумии, куда направить стопы дальше, затем повернула направо и двинулась вверх по улице.
Едва Мэри покинула внутренний дворик, из подъезда осторожно выглянул Тайги-человек. Принюхался, посмотрел по сторонам и побежал на четырех конечностях к одной из берез во внутреннем дворике. На улице было темно и прохладно. Спортивный костюм, в который его все же впихнула днем Мэри, защищал от холода плохо.
Нынешнее тело не нравилось Тайги. Где его великолепная шерстка? С ней ему никакой холод не был страшен. Те же реденькие волосики, которые покрывали его нынешнее тело совершенно незащищали от холода. К счастью у Тайги была еще одна кожа, которую на него сегодня натянула двуногая самка. В ней теплее, но родная шерстка все же лучше.
Тайги вздрогнул, услышав сердитое ворчание машины, несшееся с дороги. Шорохи и тьма вокруг пугали его, заставляли дрожать тело, а сердце биться сильнее. Вздрогнув от очередного рева двигателя, Тайги начал карабкаться на березу. Но тело подвело его. Не было столь привычных для него когтей, благодаря которым он мог цепляться за ствол дерева. Те же когти, которые у него были, были тупыми, не втягивающимися и только стоило вонзить их в дерево, как тело пронзала сильная боль. Тайги не любил боль, поэтому он отказался от дальнейших попыток взобраться на дерево. Жалобно мяукнув, он посмотрел по сторонам в поисках убежища. Но вокруг было темно. Те огни, которые лились из окон домов, были слишком высоко, чтобы до них добраться, да и не с этим телом, от которого толку совершенно никакого. И двуногая самка куда-то подевалась.
Взгляд Тайги зацепился за островки яркого света, горевшие вдоль дороги. Они напомнили ему те блестевшие высоко вверху пятнышки света, за которыми он любил наблюдать, сидя на подоконнике в спальне или на кухне. И сейчас, стоило только запрокинуть голову и увидишь их. Правда, они находились значительно дальше, чем те, в стороне, и были не такими большими.
Тайги бросил еще один взгляд на небо и, ведомый светом уличных фонарей, словно путеводной звездой, медленно двинулся к дороге.
Мэри стояла на Брюс-стрит и плакала. Она обошла весь район, но так нигде и не обнаружила пропавшего кота. Яркий свет уличного фонаря, под которым она стояла, мягко падал на серый асфальт и обволакивал одинокую женскую фигуру. Мэри вытерла рукой глаза и связала узлом концы плащевого ремня, чтобы защититься от холодного ночного ветра. Тот то и дело трепал концы плаща и норовил забраться под плащ.
- Он, и правда, должно быть, сквозь землю провалился, - всхлипнула Мэри. - Тайги, как же я буду без тебя? Если бы Эван не упрямился, а согласился, чтобы ты и дальше жил у нас, я бы ни на минуту не прекратила поиски, а так..., - тихий вздох вырвался из груди Мэри. - Может кто-то подберет тебя и тебе у этого человека будет даже лучше. Надеюсь на это.
Взгляд Мэри пробежался по домам, стеной выстроившимся на противоположной стороне дороги, метнулся вверх, к темному ночному небу, на миг задержался на белом, укрытом серыми пятнами, диске луны, вернулся назад и замер на освещенном участке асфальта под ногами.
- Прощай, малыш. Прощай и пусть хранит тебя Господь, - прошептала Мэри, развернулась, смахнула слезу и побрела назад к дому.