Выяснилось, что трахнуть Сандру совсем не так просто, как можно было подумать.

Для этого требовалось уговорить Мунчайлд на свинг.

Тони нужна была партнерша. Излучать в поле какие-либо разочарования и огорчения, которые могли бы исказить и повредить развивающееся поле отпров Бокскаттеров, воспрещалось. Так что обмен партнерами был единственным выходом. При этом мы не могли подыскать Тони партнершу где-то на стороне: это привело бы к воздействию на отпров несимметричной разбалансированной волны.

Не могли мы и подобрать для него девчонку из числа незамужних шелдров. Оказалось, что социальные контакты между родаками и неродаками не приветствовались и практически отсутствовали. Существовало огромное количество ритуалов, заградительных препон и правил, ставших, по сути, второй натурой родаков, но, однако, не практикуемых не-родаками. Ограниченный набор занятий не делал родаков особенно популярными в обществе, хотя, конечно, относились к их роли нежно и уважительно. Нет, в этом мире родители могли общаться только с другими родителями.

Примерно как и на родной Земле, только степень сегрегации тут была выше.

Поэтому, чтобы устроить свои дела, мне пришлось уламывать Мунчайлд.

Дома я настоял на том, чтобы все вечера мы проводили все вместе, с Диггером, в нашей уютной гостиной. Втроем мы составляли идеальную термоядерную морфогенную семейку: Мунчайлд с книгой на коленях, я с очередной штуковиной для упражнений в руках – и Диггер, тощий десятилетний пацан: он сидел тихо, с затуманенными чудн?й поволокой глазами (это называлось у отпров «морфилининг»), и занимался чем-то своим на подсознательном уровне. Обычно в таких случаях играла классическая музыка, которая всеми нами воспринималась спокойно.

– Ну что, мамочка, – сказал я однажды вечером, примерно через неделю после предложения Сандры, автоматически продолжая работать гантелькой на бицепс, – сынок у нас растет просто загляденье, согласна?

Мунчайлд взглянула на меня поверх очков для чтения. За прошедшие несколько недель она тоже изменилась, по-своему, но не меньше, чем я. Куда делась та наивная, невинная хипповая цыпка? Мун пила специальные шелдровские напитки для поумнения, чтобы поспеть за невероятными способностями Диггера, а большие порции знаний, которые она потребляла, изменили ее личность. Поверх прежней Мунчайлд появился слой новой, сложной и чувствительной, натуры.

– Да, согласна. Он входит в пятерку лучших в их когорте, как физически, так и нейрологически. Я всегда мечтала о таком. Мы дали нашему сыну хороший старт в жизни, особенно если учесть, что в раннем детстве он был лишен заботы.

Я схватил пружинный эспандер и принялся нервно сжимать и разжимать левую руку. (Усовершенствованная, с «дурным пальцем», не нуждалась в упражнениях.)

– Отлично, отлично. Я тоже этому рад. Сначала я не был уверен, что смогу уделять Диггеру все свое время, но теперь-то я вижу, как это здорово.

Мун взглянула на меня с легким подозрением.

– В самом деле? Ты и вправду так считаешь?

– Конечно! И мне нравится общаться с другими родителями. Они очень приятные люди. Очень милые. Например, Бокскаттеры. Как ты относишься к Тони?

– У него светлая голова.

– Гм, в самом деле? Что ж, отлично, просто отлично.

Похоже, что «отлично» – это единственное слово, оставшееся в моем словаре повышенных интонаций.

– Я уверен, что он и мисс Бокскаттер – кажется, ее зовут Сандра, – хорошие люди, и мы можем пригласить их как-нибудь вечером, ну, скажем, на барбекю. Что ты об этом думаешь?

Мунчайлд захлопнула книгу.

– Пол, ты задумал заняться сексом с Бокскаттерами?

– Ну что ты, нет. Конечно, нет, если только ты... то есть я хотел сказать, необходимо, чтобы ты...

– Довольно пудрить мне мозги. Позволь минутку подумать.

Прошла ровно минута (я знал это точно, так как считал жимы), и Мунчайлд продолжила.

– Что ж, прекрасно. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, потому что ты принял мои условия. Я попытаюсь провести сношение с Тони Бокскаттером.

В тоне Мунчайлд эмоций было не больше, чем если бы она говорила о платяных вшах.

Но теперь у меня был шанс получить все, что удастся взять.