– Мун, прости меня за все, даже за то, чего я не делал, а только подумал.
– И меня прости.
– Ты простила меня?
– Да.
– Спасибо.
– Принимаете ли вы обычное прекращение нейронной активности или тоже предпочитаете собственный способ уничтожения? – спросил Марвин.
– Я просто хочу умереть последним, – сказал я. – Чтобы помочь ей это преодолеть.
Мун не возражала. Похоже, она была до глубины души потрясена распятием нашего сына.
На этой нашей кремниевой Голгофе металлические мухи-убийцы окружили ее голову.
Когда минскийцы тихо оборвали жизнь Мун, своей уцелевшей рукой я держал ее за руку, а обрубком обнимал за плечи. И закрыл ей глаза двумя поцелуями.