Вышло так, что наше цифровое спаривание в краю КА не нанесло девственной плеве в обычном теле Мунчайлд никаких ощутимых повреждений. Чего и следовало ожидать, учитывая странность сексуальных КА-сношений. Мы с показным воодушевлением поздравили Мунчайлд и постарались поскорее забыть об этом.

Но в следующее мгновение выяснилось, что без последствий наши киберприключения все же не остались.

– Эй, Дурной Палец, – крикнул Крошка. – По твоей руке что-то ползет!

Я взглянул на свое голое запястье.

Там ползла вошь.

Крохотные разноцветные КА размером с десятицентовик импульсивно, крохотными резкими шажочками двигались под моим эпидермисом, словно живые тату. Особых ощущений при этом не возникало, но мурашки от такого зрелища по спине бегали. Я попытался стряхнуть с себя вшей, но безуспешно. Вши ползали под кожей или внутри кожи и использовали мою клеточную органическую структуру для поддержания своего одномерного существования. Как вскоре выяснилось, вши были не только у меня: Крошка и Мунчайлд тоже отыскали насекомых у себя под кожей.

Внезапно Мунчайлд заголосила:

– Наш ребенок! Наш ребенок! Где наш ребенок?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы уразуметь: она имеет в виду того маленького КА, который появился у меня на свет. Ясно как день, что малыш не смог отправиться с нами. Само собой, будучи отдельным индивидуумом, пусть даже рожденным КА-телом, ребенок не смог совершить переход, потому что не съел конфету из пец-конфетницы, и остался в том мире.

– Ты бросил нашего ребенка, и теперь его сожрет этот ужасный король!

– Погоди минутку. Откуда у нас ребенок, если ты до сих пор девушка?

– Ты отлично знаешь, что это ты родил его, а не я.

– Но первое слово, которое он сказал, было «мамочка».

– Он имел в виду тебя!

– А по-моему, тебя!

Мне не хотелось подавать вида, но претензии Мунчайлд причинили мне боль. Раньше мне было совестно, что я позволил Гансу снять живую копию с базовой системы моего тела и использовать ее по своему усмотрению, а сейчас я переживал из-за того, что мой КА-сын остался беспомощным перед лицом опасности.

Решив укрыть боль за жестким панцирем, я ответил:

– Не думаю, что из-за этого я стану плохо спать. Я сделал то, что должен был сделать для нашего спасения. Кто ж знал, что этот ребенок вдруг появится? Кроме того, уже слишком поздно что-то предпринимать.

– Нет, еще не поздно! Мы можем вернуться и помочь ему!

–  Забудь об этом!

– Ты можешь думать только о «горячих девочках»!

– И что в этом плохого? – вмешался Крошка. – Я считаю, Дурной Палец сделал отличный выбор. Конечно, если только у него что-то получилось.

Пока мы возделывали в полях дины, я вкратце объяснил Крошке (а потом и Мунчайлд, рассудив, что травка во время нашего совместного пребывания в камере затуманила самые важные места моего первого объяснения) откуда я явился и каким образом смог проникнуть в их мир, что за пассажиров принял в струну своего йо-йо и что пустился в странствия ради личного счастья и разрешения Онтологической Закавыки, или «теории всего». Ангел понял меня и вновь заметил, что полностью на моей стороне в плане выбора свойств последнего мира.

Словно сказочное эхо слов Крошки, в моей голове раздались голоса Кальпурнии и Калипсо:

– И мы тоже! Отнеси нас к девочкам!

– Кальвинии! Что случилось с вами в мире КА? Куда вы подевались?

– О чем это ты?

– Разве мы не попали в этот мир прямо с твоего суда?

Я рассказал им о том, что они пропустили.

– Ага, понятно. Мы что-то проспали.

– Этот односторонний-бессторонний плоский мир был слишком прост, чтобы поддерживать наше существование.

– Вас, людей, можно смоделировать при помощи нескольких гигаклеточных наборов. Но чтобы воспроизвести нас, необходимо несколько триллионов триллионов триллионов логических ячеек.

– Самое малое.

– Но вот мы снова с вами!

– И ждем не дождемся, когда начнется секс!

– Что ж, я тоже жду не дождусь, – отозвался я, и, словно в ответ на мои слова, где-то в отдалении завыл волк, и с десяток его голодных сородичей откликнулось на призыв, да так, что кровь стыла в жилах.