Этот невинный, но глубокомысленный вопрос оказался последней каплей. Я вышел из себя. Вся тщательно составленная хрупкая конструкция, которую я в себе лелеял, развалилась пред лицом безумия скачков между измерениями. Я вскочил, сбросив Диггера с колен.

– Какая тебя ждет судьба? – заорал я. – Да кому, к чертям, есть дело до твоей судьбы! Я со своей-то не могу разобраться! У меня есть абсолютное право выбора, безграничное число опций, а в результате имею только какое-то убожество! Я побывал во вселенной размером с бесконечную горошину, но и там у меня были сплошные проблемы. Мои мозги выкручивались двенадцатью разными способами, но бед у меня от этого не убавилось! Меня окружали возбужденные, желанные женщины, но у меня не встал ни на одну из них! Бывало и так, что мановением пальца я мог вызывать ураганы, зато не мог подтереть себе зад.

Мунчайлд торопливо подхватила Диггера на руки. Мальчик смотрел на меня серьезно, без слезинки, но Мун все равно шептала ему утешительное БББ, которое, как я почувствовал, отчасти предназначалось и мне.

Однако когда она повернулась ко мне, ее лицо ее выражало только презрение.

– Что это за жалкое нытье? Опять затеял свой гимн, типа «Америка»? Да все, что ты потерял, это только безымянная кобыла, чокнутый старикашка.

– Мун, ты меня обижаешь. Реально обижаешь. Похоже, ты забыла, кто спас тебя от того, что, по твоим словам, было хуже смерти. От траходрома, помнишь? Хотя вряд ли это тебе помогло, такой сушеной и злобной старой деве.

– Ох! Это была последняя капля. Мы с Диггером уходим, сейчас же.

– Я тоже покину вас! – сказал я, чувствуя успокоительную тяжесть йо-йо, зажатого в моей усиленной правой руке с Дурным Пальцем. Но потом правда накатилась, словно похмелье. – О, черт. Пец. Вы, ребята, привязаны ко мне. А без кальвиний я не смогу удалить вас из списка попутчиков внутри йо-йо...

– Ничего, я все равно не хочу пока покидать эту вселенную. Если она отвечает моим мечтам, тогда Диггеру здесь тоже понравится. Поэтому пока даже не пытайся.

Нашу «мексиканскую ничью» разрушил резкий стук в дверь, и сразу же громовой голос заявил:

– Откройте! Родительский патруль!

Мун взглянула на меня. Я на нее.

Потом они вышибли дверь.

Их было пятеро, с оружием наготове. Мы замерли на месте.

Главарь сверился со своим прибором и утвердительно кивнул:

– Соседи были правы. Мы нащупали самый вопиющий в моей практике случай загрязнения поля. Пакуйте парня, и молитесь, что мы прибыли не слишком поздно.

Пока главарь держал нас на мушке, двое бойцов из его группы захвата вытащили нечто, с виду похожее на блестящий металлизированный мешок для перевозки тел, с прибором для дыхания. Они подошли к Диггеру, осторожно подобрали его и упаковали, словно он был горячая и готовая к доставке пицца. Один дюжий парень уложил нашего запеленатого сына на носилки, какими обычно пользуются пожарные.

– Мерфи, Слоун, – отдавал приказы босс. – Родаков в наручники.

Нам заломили руки за спину и заковали в железо. Бежать при помощи йо-йо теперь и думать было нечего.

– Так, теперь вы, двое, будете рассказывать свою историю судье. И молитесь, чтобы судья был добрый, потому что лично я рассчитываю услышать с другой стороны скамьи: «Пустить на перековку».

Стоило ли удивляться такому везению?

И везение ли это?