© Николай Васильевич Филиппов, 2019

ISBN 978-5-4490-8059-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

От автора

Давно зрело желание написать что-нибудь по теме электроэнергетики. Поэтому я взял, да и произвел на свет эту повесть.

Ни в коей мере не претендуя на идеальность и всеохватность, все же считаю, что некоторые моменты в книге вышли довольно-таки неплохо.

Все персонажи, места и события выдуманы с художественной целью, и не существуют в реальности.

Если же читателю так не кажется, то это лишь от его чрезмерно развитой впечатлительности и подозрительности. Уверяю такого сердечного читателя: в случае настоящего произведения ему так только кажется.

Ну мало ли что может привидеться, когда пробираешься сквозь темный лес метафор и прочую дребедень? За которые вы уж простите со всем великодушием скромного автора настоящего труда.

 

Глава 1

Михаил поднимается по лестнице. Завиднелся нужный этаж.

«Почти на месте», — думает он. На полпути к площадке замечает интересную фигуру и скучную униформу синего цвета.

Спиной к нему шатенка. Русые волосы, как это обычно и бывает у жещин-электромонтеров, в пучке.

«Сережек нет — уже хорошо», — решил Михаил.

Подошва прекрасно глушит шаги. Незаметно подбирается с тыла.

С тыла, где можно вдоволь насладиться ее волнами. Волнами ее смягченных, — должно быть шампунем смягченных, — волос.

Мятными волнами, которые слегка обдувают его мускус. Волнами нежного тела, отдающими уксусом.

Волнами мыслей, заряжающих напряжением. Волнами энергии, такой притягательной в работе.

Пушок белых, почти седых волос, обрамляет желтый водопад, покрывает гладкую, в линиях, волокнах и бугорках шею.

Его дыхание замедляется, углубляясь. Ноздри расширяются. Ее же попеременно то поднимаются, то сжимаются с чуть заметным дрожанием.

Смело решается обойти с фланга.

Проявляются белые покатости подбородка, яблочные впадины тонких щек, нос и его горбинка чуть повыше глянца.

Узкая охра поднята кверху. Глазницы в полутени. Глаза ходят по щиту, ресницы послушно мерцают.

Бледно-розовый блеск ее губ. Нижняя с припухлостью. Валики сжаты до мелка.

«Да, она на своем месте. Соображает. Это видно даже по губкам. Да и глаза почти не закрывает. Внимательна. Сработаемся с милашкой», — рассуждает Михаил.

Ее легкое, с задержкой, дыхание щекочет ему нервы.

Взглянула диагональю. Незаметное мгновение, и ступор. Вздрогнула:

— А, м…

Резко развернулась. Глаза цвета дождевых облаков.

Открыла было рот, но парень опередил. Плоской ладонью прижал ее губы. Зашептал сначала в одно ухо:

— Здравствуйте. Меня послали к вам.

Потом в другое ухо:

— Я электромонтер. А вы мой наставник. Или наставница. Конечно, если согласитесь взять такого неуча, как я.

В ответ:

— Уф. Ты так меня напугал! Слава богу, не маньяк. А то где-то слышала… Как поняла, ты еще не устроился?

— Нет, но собираюсь, — сказал он.

— Где учился?, — спросила она.

— В частной конторе, где за пару месяцев ты уже электромонтер с удостоверением, — ответил он: — Потом на заводах, всяких частных лавочках. Хочу набраться разного опыта. Поэтому долго не задерживаюсь на одном месте. Конечно, не всегда по своей воле не задерживаюсь…

— Ясно! Пьешь, куришь? — спросила она.

— Только по праздникам, и только минералку, — ответил Михаил.

Смешок.

— Хорошо, — ответствовала она: — Нам такие и нужны. Почти все из-за пьянки уходят раньше срока. Ты им передай, чтобы взяли тебя. Если что, пусть позвонят мне на телефон. Кстати, меня зовут Полина.

— А меня Михаил. Можно просто Миша.

— Приятно познакомиться, Миша — сказала она.

— Взаимно. А ты неплохо выглядишь, — парировал он.

Смешок. Взаимный на этот раз.

 

Глава 2

Первый этаж «брежневки». Подъезд в моднейшем стеклопластиковом стиле. Михаил открывает и проходит искусственную дверь.

Его окружает, а точнее, опрямоугольничает, помещение с естественным освещением. На потолке цилиндры люминесцентных ламп за матовыми квадратами плексигласа.

По уже год как не новой привычке он начинает считать и смотреть ворон. Воронами, правда, выступают не летящие, а довольно приземленные создания: розетки, квадраты светильников, однополюсные выключатели, и прочее электрохозяйство.

Не забывает осмотреть он и богатство электропотребителей, необходимое в любом мало-мальски приличном жилищно-коммунальном хозяйстве: электрочайник, трехкамерный холодильник, микроволновую печь, компьютерный перебор, фен, золотистый планшет и плойку с прилипшими к ней волосами.

Видит, что в углу стоит бессмертная этажерка пастельного цвета из древесно-стружечных плит. За столом «под дуб» восседает дубом начальница.

Как всякий руководитель должен иметь солидную комплекцию, так и всякий начальник ЖКХ должен иметь солидную коллекцию. Поэтому для соблюдения приличий был накуплен десяток-другой телефонов.

Трубки расположилось на столе, под столом, на шкафу и, кажется, даже в чьем-то узком брючном кармане.

Еще один стол, уже более скромных габаритов, «под сосну». Над ним блестели скучающе-умного, несколько нелепого вида очки в роговой оправе. Нелепыми они показались ему, наверное, вследствие чрезмерностей пластиковых стекол.

Поскольку с целью пожарной и личной безопасности был установлен «ветер», то он и подул звонком вместе с влетевшим внутрь ветром обычного, — летом пыльного, а зимой холодного, — типа.

Первое, что увидел Михаил, войдя в это серьезное учреждение, была все-таки не система потолочного освещения за пятьдесят тысяч, а простой, за полрубля, лист бумаги: четвертого формата, с недорогой, за пять-десять рублей, ксерокопией ксерокопии какого-то закона.

Неслышно подойдя к объявлению, прочитал, что «Оскорбление должностных лиц ведет к административной ответственности в размере…».

Уяснив и крепко вдолбив закон себе в голову, обратился с особенным расположением духа к начальствующей матроне:

— Здравствуйте, Виолетта Степановна! По вашему указанию сходил к моему наставнику, Полине Серовласовой. Она готова взять меня к себе на обучение. Можно мне здесь у вас устроиться?

— Пьешь, куришь? Надолго собрался устраиваться? Правила учреждения знаешь? Допуск к работе под напряжением и высоте имеешь?

— Не пью и не курю, Виолетта Степановна! Устраиваюсь надолго, мне так хочется работать с профессионалами дела! Для молодого специалиста это так важно, вы ведь понимаете. Правила поведения мне объяснили благодаря вашему заботливому участию. Все необходимые допуски есть.

— Значит слушай, Миша, — сказала Виолетта Степановна. Сейчас тебе наш секретарь, Мелитта Степановна, передаст обходной лист. Пройдешь с ним по месту прописки медосмотр, пожарную регистрацию, отметишься в военкомате. Там всё на листке написано, и кабинет, и все требования. Когда всё оформишь, приходишь с оригиналом и копиями своих документов к нам. И начинаешь работать под руководством Полины Серовласовой. Ты меня понял, Миша?

— Понял, Виолетта Степановна. У вас, не подумайте за лесть, есть такой редкий в наше время дар объяснять всё непонятное легко и понятно.

— Да что вы, что вы… Ты главное о нас-то не забывай. Ведь как мы для вас стараемся, как стараемся о вас! А потом начинается: забыл, или еще что-нибудь в этих противных словах. А мы-то стараемся! Поэтому все мы в нашем коллективе должны жить дружно и мирно. Понимаешь, как нехорошо бывает поступать не по правилам, забывать что-то?

— Понимаю, Виолетта Степановна. Будем стараться!

— И правильно, если будешь стараться. Как это у нас говорят, Мелитта?

Благозвучный сопрано Мелитты Степановны:

— Долг перед ближними — превыше всего!

— Во-во! Всегда нравилась эта жизненная поговорка, — шариком от стены отскочили слова Виолетты Степановны: — Ты иди, иди! Побыстрее пройдешь — скорее перейдешь к нам на работу.

— Действительно, время с таким интересным собеседником как вы, летит так незаметно! Мудрое замечание. Побежал на медосмотр. До свидания!, — как можно вежливее сказал Михаил.

— Хорошо пройти осмотр!

Прозвенел «ветер». Следом ворвался обычный ветер, загибая закон о хорошем поведении. Кнопка-дартс держала листок крепко.

— Какой вежливый молодой человек! А, Мелитта, неплох-то наш электрик в обращении?! И уважает старших!, не то что эти юнцы, которых еле-еле на месяц хватает, и то с грехом пополам. Какая до ужаса жадная пошла молодежь! Неужели их так воспитывают в этих их школах, верситетах?

 

Глава 3

Сидит в приемной больницы. Скучает. Люди вокруг тоже скучают. Веером лежат на столе гламурные журналы.

Все ждут. Опять ждут. И снова ждут. У кого-то не выдерживают нервы.

Один начал беспокойно крутить костяшками в ладони с упорностью, достойной применения при бурении сверхглубокой.

Оставалось удивляться, почему покрасневшая кожа у крутуна до сих пор не воспламенилась. Даже дымка, кроме как от сигаретного перегара, не появлялось на протяжении сеанса трения.

Другой тревожный человек начал аккуратно так, мелкими шажками подрывать обложку. В расход пошли сначала стройные ноги, потом гордо-романтическая осанка, вконец и фальш-улыбка.

Рядовые терпят от садиста то же, что и генерал: рвутся, тянутся бесчисленные рекламные страницы с косметикой, одеждой, обувью и прочими женскими важностями.

Уже на многие тысячи, если не на миллионы деревянных, испортил товару извращенец. Но уничтожение чужого добра никого, кажется, тут не трогает.

Раздается приглушенный, а с открытием створки, полнозвучный смех. Серый провал красных губ раскрыт — поставщик продовольствия для веселого пира среди понурости голов.

Колокольчиком прозвенел голос прощания. Взгляд хозяйки голоса равнодушно скользнул по запятым людей.

Поближе к материнскому сердцу рука прижала початый пакет с печеньем. Так сладость и ушла, отстукивая твердой каблучной походкой.

В этом заведении, надо отметить, что ни врачи, то обязательно модели. И обязательно в себе уверенные модели. И все на подбор, как для подиума.

Исходят, вероятно, из того, что пациентов эффективнее лечить не только лишь внутренними, инвазивными методами, но с обязательным добавлением процедур и для зрения. Словом, приятность и лекарственность должны быть во всем.

В коридор вслед за уходом первой модели выглядывает еще более равнодушное лицо второй модели. Модель №2 называет фамилию с именем.

Тут же трогаются все. Один трогается совершенно: дрогнул, подскочил, и откатил от дивана с маленьким беленьким с розою пакетом.

Поклажа, похожая своей округлостью на ядро для битья стен или арбуз для битья голов, скрылась покачивающейся манерой за дверью с многослойной макулатурой на ней, что копится, видимо, от самого основания этого почтенного, но всё еще бодрого здания поликлиники.

Может, это для делопроизводства, для показа того, что «вот сколько труда переделано за этими стенами»? Точный ответ не знает никто.

Даже главный врач, которого Михаилу уже неделю никак не удавалось найти. И это притом, что везде только и говорили, что он или она «где-то рядом».

Но найти ее или его рядом, к сожалению, так и не удалось. Оказалось, неправильно понял выражение «где-то рядом». Здесь оно означает, что врач «вышел в отпуск», или «ушел по важным» и непременно «срочным делам».

Простояв скромных, — по местным меркам, — полчаса в очереди, любопытство Михаила наконец было удовлетворено. Правда, не в полной мере. Но как у нас говорят в подобных случаях, и на том спасибо.

Выяснилось, что «в отпуск» обычный или в отпуск «больничный» (что у медицинской братии и сестрии вроде как одно и то же, и употребляется как одно и то же, и с одинаковой притом периодичностью как «полезное мероприятие для всеобщего блага и здоровья») «главврач пока не вышел, но обязательно скоро выйдет».

Поскольку квест не обещал быть особо удачным, решено было ретироваться, покинуть ставшие почти родными пенаты.

Михаил вышел вместе с больными, и только начинающими болеть после посещения оздоровительных кабинетов, на улицу.

Вот идет он под чистым и ровным небом по грязному и разбитому асфальту (что нисколько его не расстраивает, как могло бы показаться иному читателю, ибо такой неописуемый антураж создает ощущение чего-то родного, того, что почти любовно ощипывает сердце обывателя).

Скоро видит шикарное, с малахитовыми колоннами, здание стоматологии. Почти по соседству замечает еще более шикарное здание банка.

Несущая конструкция — сталь, стекло и серебро. Чуть ли не сусальным золотом покрыта эмблема под фронтоном, заботливо скопированным у древних греков.

Кто-то выпархивает из финансового учреждения. И засверкал тут в глаза Михаилу наишикарнейший деловой костюм по талии.

Глаза прилипли и облепили своей влажностью следующие предметы: крокодиловые сапожки до колен, сумочку с бриллиантовой цепочкой до лодыжек, и прочее, что подобает одевать лишь приличной и благовоспитанной даме бальзаковского возраста.

Через макияжный грим угадывается что-то знакомое. «Не родственница ли? Кажется, нет. Но кто эта царица, и куда идет?», — думает Михаил.

Оказалось, идет туда, откуда идет он сам. «Чего интересного она там нашла? Уж не мираж ли, не галлюцинация ли это?», — продолжает думать Михаил.

Кто-то позвал царевну. Послышались знакомые имя и отчество. «Кажется, припом…», — подумал Михаил.

Обозначил себя, и не только себя, известными словами. Уже хотел повернуть назад, но как-то не смог.

Объясняется данный феномен логически просто. Как известно из уроков физики, сила инерции при возвращении домой гораздо непреодолимей таковой при хождении на работу, или в места, которые не сильно возбуждают интерес.

Поэтому ноги по закону физики инерционно шагали и дальше домой. Одновременно, и они же, по закону мышления ментально шагали в обратном направлении — в больницу.

 

Глава 4

Широкий затылок. Обрубленная стрижка черных волос. Красные уши. Блестящая от пота бурая шея.

Все это наблюдалось на тыльной части черепа отвернувшегося мужчины, хозяина квартиры, к которому Михаил пришел делать электропроводку.

Достав черный мультиметр из портфеля, который специально прикупил для выездных работ, начал прозванивать сеть. Провода оказались в общем-то целы, за исключением одного нулевого.

«Нуль» оплавился до угольного состояния. Почернел и нагрелся крепежный винт с шайбой.

Достал кусачки, и легким нажимом на рукоять перекусил синий провод.

Движением от себя зачистил изоляцию простым ножом: использовать специальный нож не позволяла привычка.

Поскольку крепеж никуда не годился, пришлось подбирать, какой придется. Благо под рукой оказалась левая розетка.

Приведя в собранное состояние точку подключения к сети, активировал квартирный автомат.

Проверил работоспособность телевизором: хорошо и четко заголосил трухлявый сериал.

Хорошо и четко получив оплату за несложную работу, в настроении отправился домой.

С отстраненным выражением лица двадцатилетняя мама прогуливалась на пустой детской площадке с мальчиком-двугодком на четырехколесном велосипеде.

Разговаривая по телефону, она как-то умудрялась говорить и с малышом. Когда тот разогнался, небезопасно сблизившись с лужей, она закричала.

Но малыш все гнал и гнал к точке невозврата. Закинув телефон в левую ладонь, обеспокоенная мама побежала вдогонку.

Правой вовремя придержала ручку велосипеда. Пацаненок насел на руль, удивленно посмотрел на маму, сказал что-то на марсианском.

А дальше… А дальше видеоролик исчез, так как у Михаила заболела шея от неестественного угла наклона.

Погода не подвела. Прекрасный пол тоже. Но главное, что наконец-то была пройдена эта занудная медкомиссия, уплачена бюрократическая комиссия, и наступила, пусть только и до завтрашнего утра, но все же ремиссия ото всех рабочих проблем.

Жара его устраивала вполне. Воробьев, как и других птах, — черных, серых, белых, рыжих, сизых и бог знает еще каких, — видимо, не совсем. «Ждут они вечера, там будет и раздолье певцам и летунам», — подумал Михаил.

Машины подъезжают к перекрестку. Загорается зеленый. Позади остался красный. Спокойно, почти безмятежно отшагивает гибкой походкой. Вот и его дом. Тридевятый этаж отражает синеватым огнем белый свет солнца.

Такси подъезжает к подъезду. Из него выходит девушка-электромонтер. Обращается к нему:

— А, это ты? Привет! Устроился уже?

— Привет! Нет, но с бумагами — да, — ответил Михаил.

— Отлично!, — сказала Полина. Завтра надеюсь взять на воспитание. Меня как раз работой завалили. Будешь, Миша, мне помогать.

— Да, похоже, придется, — сказал Михаил.

— Не переживай, дело не такое уж и сложное!, — успокоила Полина.

— Ладно, до завтра! А, забыл: ты что, тут тоже работаешь?, — спросил Михаил.

— Да нет, я тут просто по своим делам, — ответила Полина. — Ладно, пока!

На часах без кукушки пять часов вечера. Умывательные процедуры предварили плотный ужин перед вечерней прогулкой.

 

Глава 5

Михаил видит сон.

Светло-желтая собака, прижимаясь к земле, выполняет звериную растяжку. Раскрывает узкую пасть, языком лижет морду.

Чешет живот сначала одной задней, потом другой. Не найдя в Михаиле ничего достойного внимания, перебегает в безветренное место за наваленную дюну сугроба.

Михаил заходит в ларек. В продаже оказался только сухой корм, и тот для кошек. Открыв шуршащий пакет, высыпал сухари на оттаявший асфальт.

Пес захрустел угощением, загребая полную пасть фигурных хлебцев. Больше глотает, чем перемалывает.

Ощутив жажду, опустил чуть раскрытую морду в свежевыпавший снег. Наевшись мороженого, пес посмотрел на Михаила с выражением сытого удовольствия.

Прижался длинным бочком к ноге. Вертит головой то вперед, то налево, то вверх к человеку. Завиток хвоста во все стороны.

— Эге, я тебе не утюг!, — заметил Михаил. С улыбкой смотрит на дворнягу.

 

Глава 6

Проехала машина. Снегопад. Пух капюшона залезает в глаза.

Косой взгляд: фронтон занесенного дома кирпичным углом колет небо. Уходит опушенным тротуаром от слежки.

От километровой прогулки в снегу, на холодном ветру, захотелось по-маленькому. Ощущение жестокого неудобства.

Пятиминутный анализ округи убедительно доказал, что риск быть запечатленным на века с помощью чьей-то видеосистемы, или получить по морде, велик до неприемлемости.

Тогда он принял волевое решение, скрепя рифлеными мышцами живот, — поскорее очутиться в своей комнате, такой теплой и покойной на фоне этой непогодицы…

В снимаемой квартире. Облегчение.

Лежит, ощущая, как связки сердца трутся о твердости ребер.

Пятнадцать минут сна позади. Другая четверть на очереди.

 

Глава 7

Михаил в квартире, где недавно приводил в порядок розетку. Опять лысый мужчина с красными ушами, разрубленной стрижкой и потной шеей.

Монитор поменялся. На экране в левом нижнем углу «2030 г». По всей видимости, Михаил попал в будущее. На дворе, точнее в квартире, 2030 год.

Черно-белые телевизоры снова вошли в моду. Новостные передачи по традиции никогда из нее не выходили.

— Теперь с целью улучшения качества и продолжительности жизни все граждане будут обязаны заменить свое сердце на электронно-механическое устройство, разработанное в НИИ пикостратегических решений. Таким образом, как утверждает Организация здравоохранения, можно увеличить срок жизни человека как минимум на 200 лет, — говорит динамик.

Напомним, что средняя продолжительность жизни в нашей стране в настоящее время составляет 85 лет у мужчин, и 95 лет у женщин. Организация здравоохранения также подчеркивает, что благодаря этому мероприятию люди гарантированно перестанут испытывать стресс, который является одним из главных причин сердечно-сосудистых заболеваний и смертности в нашей стране, и в мире в целом, — продолжает говорить динамик.

Всем гражданам следует в течение года явиться по месту жительства в специальный пункт имплантации, который…», — продолжает говорить динамик.

Михаил замечает на голове у мужчины бегущую строку. Точнее на лбу, с буквами синего цвета. Наступил век всеобщей открытости и гуманности.

Сам хозяин внимательнейшим, удобнейшим образом прослушивает и просматривает новости.

— Экономика у нас растет, — говорит динамик.

«Так уже выросла, что пигмейчику вроде меня не получается охватить даже малюсенькую часть от ее роста», — комментирует внимательный слушатель.

— Работают резиденты из ближнего зарубежья на благо экономики страны, — говорит динамик.

«Правда о какой экономике и какой страны идет речь, сказать запамятовали. Ну да ладно. Без семи пядей во лбу и такого же числа небес, или курсов спецобразования, откровений на этот счет все равно ждать не дождаться», — комментирует внимательный слушатель.

— План по обеспечению фруктами и овощами на текущий год выполнен полностью, — говорит динамик.

«Ага, если не смущаться той незначительной деталью, что это не совсем фрукты и овощи», — комментирует внимательный слушатель.

— Состояние сельского хозяйства налаживается, и ожидается рост оборота на рынке овощных культур именно отечественного производства, — говорит динамик.

«Видимо, чтобы назвать овощи отечественными, достаточно их просто продавать в отечественных магазинах. Хотя вру. Вот я заврался так заврался! Совсем разум отшибло!

Ведь отечественные магазины по пакетам вряд ли такие уж и отечественные. Эх, ну и ладно: проглотил пищевую пасту, забил ею живот, вот и нет темы для жалоб.

И вообще ныть нехорошо. Так что прикрой-ка, нытик, свой поток и роток! Как будто и ты без греха, такой идеальный нашелся!

Все мы люди, все мы слабы, все мы грешны. Все как-то, да глупы. Так что не смотри свысока-то!

Ты попроще, попроще будь с людьми! И будет тебе прощение, если сам простишь неизбежную слабость в других».

Михаил решил осмотреть библиотеку. К бумажной книге все ближе подбиралось наименование «раритета». Открыл книгу, полистал, что-то почитал.

Для удовлетворения любопытства читателя настоящей книги, приведем выдержку из одной брошюры:

«Он жил в Клеопатринске. Небольшом, но богатом производством городе Цезаревской губернии.

Этот населенный пункт был не настолько маленьким, чтобы можно было утверждать, что все жители в нем знают друг о друге всё; что каждый кидает камень вслед развернувшемуся спиной соседу и в ближнего своего; и что праздники оборачиваются повальным посещением площадей, театров, кинотеатров, клубов, баров, и прочих, таких полезных для обучения и закрепления солидарности, мест времяпрепровождения.

Но он был и не мегаполисом с его соблазнами, так пагубно действующих не только на людей молодых, но и на преклонных лет пенсионеров; не только на людей, но и на животных; не только на животных, но и…

А впрочем, хватит об этом. Все это вы можете узнать из интернет-источников. А вот что вы не узнаете ни в каком интернете, интернате, интернетах, — так это о том, как однажды один молодой человек вдруг осознал, что он не такой уж и молодой, чтобы просиживать за компьютером двенадцать часов в сутки.

И что он не такой уж и старый, чтобы вовсе не касаться компьютерного дела. Как бы он ни думал раньше, но вот сейчас он решил сократить такое времяпровождение.

Встал вопрос: за счет чего можно было бы ему покрыть недостачу по занятости?

Ответ подсказало объявление в интернете: «У нас вы найдете отличные обучающие курсы: повар, кассир, бухгалтер, электромонтер, машинист».

Повара он отринул, кассира повалил, бухгалтера отпугнул, машинист сам его припугнул. Метод исключений досказал ответ: электромонтер и только электромонтер…»

Читать можно было и дальше, но это было сложно ввиду того, что начал звенеть будильник. Звенеть отовсюду, при этом непонятно откуда именно.

«Может, новая технология объемного погружения в шестимерную реальность или еще что-то в этом роде?», — подумал Михаил. Оба Михаила проснулись и прошли на кухню…

 

Глава 8

Утром Михаил пришел на новую работу. Его и его наставницу вежливо попросили помочь, «по старой дружбе», одному подрядчику.

Был передан адрес новостройки, строящейся вот уже десять лет; и был дан совет «не забывать о тех, кто для вас так старается».

Можно сказать, буквально всё было дано им тем или иным образом. Электроинструмент, монтажные элементы, непонятно как оказавшиеся в конторе, ключи от фургона, и даже обед в еще теплых контейнерах.

Что им не было дано, так это оформленный документ о проведении электромонтажных работ.

Но «друзей», в особенности «старых друзей», не принято забывать или обижать соблюдением формальностей, явно оскорбительных для живого, тонко чувствующего несправедливость, человека.

Так что вскоре они отправились «ремонтировать проводку», которая, как оказалось позже, напоминала скорее отводку, где за водку с ней делали все что угодно, но только не то, что полагалось по установленным свыше, и подтвержденным неудачниками пониже, правилам.

Истинное положение дел явилось в несколько более щекотливом ракурсе. Но касательно таких подробностей в приличном обществе не принято проявлять интерес.

А раз мы с вами имеем полное право причислять себя к приличному обществу, то нас какие-то детали, обстоятельства их скромного электропохода, заинтересовать ну никак не могут, правда?

И чтобы вы, уважаемый читатель, не обиделись на стесненность выражений автора, угощу вас легким ужином на сон, или что-то еще грядущее.

 

Глава 9

Пока Полина обсуждала с женщиной-подрядчиком условия электрификации новостройки, — заземление, автоматику, щитки, магистральные кабели, и прочее, — Михаил от нечего делать наблюдал за проведением работ на стройплощадке.

Новые строители согласно требованиям нового ГОСТа (должно быть, разработанного специально для них и с их непосредственным участием) подготавливали бетонный раствор под ложе для брусчатки.

Сначала в руки брались штыковые, саперные, совковые, и еще неизвестные трудовому миру, разновидности лопат. Подходили толпой к горочке песка, и выбирали из нее всеми лопатами ее содержимое.

Песок дружно складывали рядом на землю. Когда перекидывание завершалось, исходная горочка была уже вдвое меньше, а второстепенная вдвое больше.

Рабочие с прорабом после пересыпа удалялись «в сторонку» на заслуженный отдых. Тем самым песок получал возможность отлежаться положенное ему по ГОСТу время.

Провентилировав легкие в почти замкнутом круге поборников здорового образа жизни, строители с явным энтузиазмом покидали «сторонку».

Теперь к уже собственной, размером поменьше, по сравнению с исходной, песочной насыпи, они подкатывали тачку об одном колесе. И начинали выбирать из личной горочки песок, аккуратно загружая его в кузов, почти до четверти объема.

Далее сыпучий материал со скрипом подъезжал на буксируемой тачке к месту своей дислокации. Конечно, к участку голой земли, как и оговаривается в обновленном ГОСТе.

После песок благополучно выгружался на землю, сырую после свежего ливня. Глина, которая щедро наличествовала в грунте, тоже была отнюдь не сухая. Но, как у нас предпочитают говорить в таких случаях, «всё сделано по ГОСТу», а потому ничего ни убавить ни прибавить.

Как только выгрузка завершалась, и тачка бросалась в вездесущую «сторонку», начиналось кольцевание земли. Анклав засыпался цементом и песчаником. Наконец подводили воду и начинали мешать.

Когда бетон достигал высокого уровня готовности и качества, им начинали осторожно заливать место под будущую мостовую. При такой грамотности подхода и усердии можно уверенно сказать, что брусчатка прослужит никак не меньше, чем пару лет.

 

Глава 10

Обедают по-электромонтерски. За столом, а точнее за скамьей.

На скамье, покрытой газетами, представлены следующие блюда: белые и коричневые яйца вкрутую числом десять в тарелке; полбатона бутербродов с копченой колбасой по-французски и голландским сыром по-русски; канапе в литровой банке из-под корнишонов с тем же самым, и с нашпиговкой болгарским перцем и греческими оливами; хмельная буханка черного хлеба с африканским изюмом; котлеты по-сибирски; картофельная, гречневая, овсяная и еще бог знает какая «ная», каша по-комбинаторски.

На десерт ими был употреблен скромный ананасовый торт, зачем-то увитый петрушкой. Его они запивали отдымившимся чаем из термоса.

Сорт скушанного чая назвать было затруднительно, так как у автора не получалось приблизиться ближе, чем на два метра. И всё из-за пристального и подозрительного взгляда Серовласовой!

Особо не расстраиваясь сим упущением, не будем отходить чрезмерно. Да, на таком интересном месте было бы нежелательно покидать наших героев.

А пока просто включим прямой эфир, чтобы в точности передать через него презанимательную беседу, которую удалось подслушать нашему шпиону.

— …чтобы я у тебя спрашивала такое?, — спросила Полина.

— Мне именно и хотелось, чтобы ты меня спросила, — сказал Михаил.

— О чем?, — спросила Полина.

— Неважно о чем. Просто хотелось услышать вопрос твоего голоса, — ответил Михаил.

— Вопрос моего голоса? Оригинально, — сказала Полина.

— Ну да, точно, вопрос твоего голоса. Интересно, долго те строители будут спать?, — спросил Михаил.

— Подрядчик, Светлана Светланова, сказала, что они минимум три часа дрыхнут после обеда. «Иначе», говорят они, «мы не справимся с таким тяжелым физическим трудом», — сказала Полина.

— Понятно. Значит, еще лет десять будет строиться эта вечная новостройка. Или переберутся, где повыгоднее оплата, — сказал Михаил.

— Мне это неинтересно, — сказала Полина.

— Мне тоже. А вон те вороны идут, — заметил Михаил.

Рядом проходили два электромонтера. Из тех, что получили тут почетное звание «статичных бывалых».

«Статичными» их прозвали за то, что они непременно проявляли при авариях свою профессиональную активность с беспримерной в наших краях скоростью.

Особенно при возникновении коротких замыканий, которые стабильно возникали почти каждый день и почти на каждом этаже, когда за работу принимались специалисты по отделке помещений.

При случае эти отважные ребята всегда были готовы помочь симпатичным медсестрам с погрузкой и доставкой очередного контуженого.

«Бывалые» они были потому, что знали здесь почти всё, что нужно было знать по части электрической. А также то, что по бумагам знать необязательно, но очень даже обязательно знать по бумажкам.

«Воронами» прозвали за чистоту их униформ, а также за любимое дело, — коллекционирование приглянувшегося металла.

Черновой металл у любителей металлопромышленного дела, как известно, не в большом почете. Предпочтение потому отдавалось коллекционированию металла более благородных кровей.

Иногда посторонний человек, почтительно отходя с пути человека дела, обращался к нему с простым вопросом о том, как выйти из дебрей еще строящихся районов в цивилизованность уже отстроенных.

Прохожий между вопросами зачем-то всегда посматривал на руки «статичного бывалого». Те в свою очередь всегда держали моток-другой красных или желтых проводов.

По непонятной и поныне причине, у постороннего нередко возникал соблазн задать посторонний, и даже несколько неудобный вопрос:

— А вы сейчас будете подключать дом к электричеству вот этими проводами, да?

У электромонтера, овладевшего к моменту подачи вопроса довольно солидным археологическим опытом в сфере раскопок стеновых древностей, на это тут же отыскивался вежливый ответ.

Например, «это, знаете, мне дали на память о любимой работе» или «только из профессионального интереса», и прочие уважительные причины и ответы ссыпались в любознательное ухо заблудшей головы.

Если же нужное вербальное слово отыскать не получалось, тогда находилось подходящее слово на языке жестов: доброжелательное, с улыбочкой до красных, в мелких прыщах, ушей.

 

Глава 11

— Давай побыстрей закидаем, всё что сказали, внутрь вон той пристройки, — обратилась Полина к Михаилу.

— Ладно. Я беру кабели, а ты коробочки с автоматами и прочей мелочевкой, — ответил Михаил.

Через полчаса десятки кабелей, сотни автоматических выключателей, устройств защитного отключения, счетчиков электрической энергии, монтажно-крепежных деталей и несколько этажных щитков, были наконец перенесены на склад.

Телефон зазвонил приятной мелодией. Не такой приятный, но все же терпимый, голос начальницы ЖКХ поведал о том, что у них сегодня ожидается новое приключение: в частной квартире перегорел провод.

Провод при сгорании чуть не устроил пожар, свет в квартире погас полностью. Поэтому дело по ремонту предполагалось как бы срочное.

Собравши только ноги, так как вещей вне машины они не держали, сели в машину. Серовласова за рулем фургона, Михаил на пассажирском сиденье рядом.

И поехали они в направлении района, что давным-давно, в отличие от этого, был отстроен, и потом выгодно перестроен в гостиный двор муниципального значения.

 

Глава 12

Едут по мокрому асфальту под облачным небом. Михаил смотрит по сторонам.

По боковому стеклу заскользила капля, трясущаяся от неустройства дороги. Половину пути скользила она зигзагами, потом круто покатилась по невидимой, но интуитивно ощущаемой, горке.

На лобовом стекле, по обе его стороны, капли, придавленные ветром, заторможенно перемещались гелеобразными, мутными и прозрачными живцами.

Рыбой трясогузки плавали в море серых облаков: складывали крылья-плавники, летели прямо, потом распрямлялись крестом, резко забирая в сторону.

Подъезжают к оживленному району. О наличии тут жизни им напомнил второклассник или третьеклассник, или четвероклассник: и чорт не разберет.

Что удалось разобрать под капюшоном, какие носят рэперы и вообще крутые ребята постарше, так это сигарету под тенью. «Неужели в таком раннем возрасте уже курят?», — спросил себя Михаил, и память услужливо преподнесла ему эпизод из своего же детства соответствующего содержания. «К сожалению, еще как», — ответил сам себе Михаил.

Встряхнул головой, и, — о, чудо!, — «сигарета» оказалась всего лишь жевательной резинкой белого цвета. «Переработался я на ихней стройплощадке. Надо поменьше работать, и побольше отдыхать. Глюков еще не хватало для полного счастья!», — подумал Михаил.

 

Глава 13

Множество домов. Все, кроме одного, торговые. Двинулись к еще жилому дому.

Позвонили в квартиру. Вышла хозяйка, относительно молодая, лет под тридцать шесть.

— А, это вы? Проходите, пожалуйста. Мила, поставь чайник!, — сказала хозяйка.

— Здравствуйте! Да не стоит…, — начала говорить Полина.

— Стоит, еще как стоит! Мила, ты поставила чайник?, — спросила хозяйка.

Судя по грохоту и звону на кухне, таинственная Мила чайник все-таки поставила.

— Нам сказали, что у вас была неисправность в проводке. И что она начала гореть…, — приступила к делу Полина.

— Да, да! Электричество выключилось, что прям беда! А я только включила стиральную машину, как этот запах… Ведь только недавно мне знакомый сантехник поменял этот провод! Раньше подключали телевизор, и все было нормально. А как решила я сегодня, значит, подсоединить стиральную, так сразу возникли проблемы. И провод ведь в магазине электротоваров выбирали! Говорили же им, что на 220 ватт нужно провод. Обманули, значит, мошенники! Никому уже нельзя верить! На даче поставили такой же провод для микроволновки. Сколько ни пользовались, все было абсолютно нормально! Жаль, что дача скоро сгорела… Одна благодетельница ее подожгла. Судиться или что-то еще, мы, конечно, не стали. Мы же не наглые, как некоторые… Да и настроение зачем себе портить? Дачу-то все равно этим не вернешь! Мы с ней незадолго до этого во смерть поругались из-за… А вы присаживайтесь, пожалуйста, присаживайтесь. Вот тут стулья…, — сказала хозяйка.

— Извините, но мы лучше сначала посмотрим неисправность, — сказала Полина.

— Конечно, конечно, как скажите. Это ведь очень опасно?, — спросила хозяйка.

— Да, это может быть очень опасным. Поэтому мы и хотим поскорее проверить…, — ответила Полина.

— Тогда давайте не будем терять время! А я вам пока приготовлю поесть, — сказала хозяйка.

 

Глава 14

Толкнув остекленную дверь, прошли в комнату. Ноздри уловили запах горелой пластмассы и обоев. Но благодаря открытым окнам дышать было вполне комфортно.

Виновник «беспредела» чернел угольной полосой вдоль стены: от евророзетки до распределительной коробки.

Удалили славно прокоптившиеся обои вокруг расплавленной розетки. Подрозетник оказался сплющенной жаром сине-красной массой. Вместо гипса для его закрепления почему-то использовался кусок резины, который сейчас благоухал растопленным полимером.

Зубилом с молотком всё это добро они выбили. В коробочке отрезали черную кишку, и вытянули ее из бетонного брюха с ловкостью патологоанатома.

Замешав алебастровую кашу, Михаил промазал ею углубление в бетоне. Обратился к наставнице:

— Полин, ты будешь самой доброй девушкой на свете, если быстренько подашь мне подрозетник на шестьдесят восемь.

— Сейчас. Есть фиолетовый. Пойдет?, — спросила Полина.

— Пойти не пойдет, но встать, куда надо, должен, — ответил Михаил.

— Ну вставляй побыстрее, ато смесь быстро схватывает!, — сказала Полина.

Оторвав плоскогубцами лишние пластмассовые пазы и выступы, Михаил установил подрозетник в имеющееся углубление.

— Готово. Тут заземление TN-S, похоже. Значит, нужен трехпроводный кабель, — заметил Михаил.

В рабочей сумке отыскался нужный проводник. Его окончание обмотали пружинистой проволокой. Потом начали проталкивать направляющую через скрытую в стене борозду.

— Еще не видишь?, — спросил Михаил.

— Нет, не видно еще, — ответила Полина.

— Отойди подальше, чтобы не зацепило лицо!, — прикрикнул Михаил.

— Хорошо. Вот, кажется… Вижу, вижу!, — сказала Полина.

— Вытягивай тогда, давай!, — приказал Михаил.

— Десять сантиметров хватит?, — спросила Полина.

— Должно, — ответил Михаил.

Зачистив изоляцию кабеля и проводов, произвели их подключение к голой розетке: красный и синий рядом, желто-зеленый посередине.

Завинтили, накрыли крышкой и клавиатурой. Включили автомат для проверки. Розетка «заработала» наилучшим образом.

 

Глава 15

— Я вам не помешала? — обратилась к ним хозяйка.

— Нет, нет! Мы уже закончили. Всё починили. Теперь розеткой можете безопасно пользоваться, — ответила Полина.

— Как быстро вы все сделали! Было очень сложно?, — спросила хозяйка.

— Простой такую работу не назовешь, пожалуй, — ответила Полина.

— Молодцы! Теперь за стол!, — обратилась к ним хозяйка.

— Мы так-то недавно кушали, и не…, — сказала Полина.

— Никаких «но»! Что бы я без вас сейчас делала? Тем более, ко мне уже давно не заходили гости. Я правда буду рада поговорить с вами! Ну же, не отказывайтесь от такого приятного предложения!

От «приятных предложений» у электромонтеров отказываться не принято. Поэтому Михаил с Полиной сначала пошли, потом почти побежали на кухню.

 

Глава 16

Их ожидал полный стол угощения. Сладкого и немного горького.

— Вы пьете, мм…?, — спросила хозяйка.

— Полина Серовласова и Михаил. Можно просто Миша. Нет, спасибо, мы же трезвое поколение, — ответил Михаил.

— Вот и славно! Я тоже говорю, что не надо пить, не надо! Какая в этом питье польза? Один вред, и только! В прошлом году один мой знакомый сантехник («должно быть, знакомых сантехников у ней целое государство», — подумал Михаил), другой, не который делал розетку, мне, значит, рассказывал, как один его знакомый запил, — как бы вы подумали?, — запил на целый месяц! Без перерыва, представляете? Как можно так опуститься? опуститься до такого животного прям состояния? Ну и дальше что было? А потом было вот что. Отправили его силком родственнички в дорогую наркологию. Неделю держался, а дальше — всё!, запил по-черному наш мужик-то! («Знакомый знакомого, который знал еще одного знакомого…, и вдруг становится нашим», — подумала Полина). Ну и поехали они тогда в какую-то глухомань-таракань, к бабке какой-то известной. Закодировала, заколдовала, или что еще, я уж в этом не понимаю ничего. Но вот уже одиннадцать месяцев и девять дней прошло, он ну совершенно не пьет! Представляете? А в этих психушках-то чего может быть путного? Одни неучи, или лентяи: работать не хотят, жить хорошо хотят. Мошенников развелось, что хоть в подушку прячься! («было бы интересно поглядеть, как ты прячешься в своей подушке», — подумала Полина).

— Да уж, в жизни, как говорится, всякое бывает…, — сказал Михаил.

Хотел он этим поддержать разговор, да не тут-то было! Разговор давно превратился из головы снеговика в грудь снеговика.

И обещал в скором времени превратиться в гигантский шар-туловище снеговика: из фактов на уровне слухов, из слухов на уровне фактов.

— …я, помню, когда была на сносях, мальчика нашего ждала, так вообще не могла удержаться, чтобы не приставать к своему. Он, конечно, был усталый, ну а мне-то что делать было? Целый день дома, к врачам ходи, ужин вари, а что потом? Сериалы надоели, кушать хочется вообще непонятно что… Вы понимаете, какого это с ребенком-то? Так муж так от меня тогда уставал, что убегал в другую комнату. Представляете? «Боюсь», он мне говорил, «давай повременим», «давай после», «я не могу», и прочие отмазки! Когда жена им готовит, помогает там и здесь, то это у них само собой, никаких возражений. А как только появляются и у жены потребности, так сразу ноги в руки, и «я не могу», «я устал». Да что же это такое! Я что, рабыня, что ли, делать когда хочется ему, а он мне, когда даже очень надо, сразу «не смогу», «давай завтра или «на выходных давай»! Обмельчали мужики, вот что я вам скажу! Нету ни уважения к нам, женщинам, ни стыда, ну совсем этого у них теперь нет! Я вот тогда своему говорю…, — тянула монолог хозяйка.

Но что она «говорила своему», Михаил и Полина не дослушали, срочно попросившись на выход.

— Уже? А я только вот хотела рассказать один интересный случай, который со мной в том году-то…, — сказала хозяйка.

— Нам по срочному делу просто надо, вы уж извините нас, — оправдывалась Полина.

— Жаль. Очень жаль. Скоро как раз и муж мой должен был подойти. Вы бы с ним познакомились. Он у меня такой замечательный человек. Вот на прошлой неделе…, — сказала хозяйка.

— Давайте как-нибудь в другой раз? Нам правда очень нужно ехать!, — сказала Полина.

— Ну что мне с вами делать? Может, хоть гостинцев заберете? Мы сами всё равно не съедим столько, — спросила хозяйка.

— Ну, если вам будет несложно…, — сказала Полина.

— Для вас не будет, не будет сложно. Для таких-то золотых рук, да сложно?! Мила, помоги собрать гостинец для гостей!

В течение следующих десяти минут Михаил с Полиной принимали богатые дары, которые редко, но иногда довольно метко, перепадают простым труженикам-электромонтерам.

 

Глава 17

Расставшись с очень словоохотливой и гостеприимной женщиной, ушли в довольно сытом состоянии желудка и ума.

Досыта угостились даже тем, чем угощаться им бы не хотелось, да приходилось. Приходилось, так сказать, по долгу службы.

Подходя к фургону, земетили, что возле правого зеркала заднего вида крутится подозрительного вида мужчина.

— Извините, вы что тут делаете?, — спросил Михаил у подозрительного мужчины.

— Это сон, просто сон, ведь так?, — подозрительный мужчина спросил в ответ на вопрошание Михаила.

— Нет, это не сон. Или ты думаешь, что попал в какую-то книжку второстепенного автора?, — вопрос на вопрос Михаила.

— Но почему тогда я не вижу своего лица в этом зеркале?, — спросил подозрительный мужчина.

Михаил подошел поближе к зеркалу, протер рукавом запотевшую и загрязненную его поверхность.

— Теперь уже есть отражение. Вот, посмотрите внимательней, — обратился к подозрительному мужчине Михаил.

— Я себя увидел, увидел! Мужик, ты меня спас, а я уж думал, что всё, каюк-табак! — возликовал подозрительный мужчина.

— Ну вот и всё. Проблемы как понимаю, больше для вас не существует? — спросил Михаил.

— Не существует, слава богу, уже не существует. Я ожил, ожил!, — возликовал подозрительный мужчина.

«Странный тип, надо быстрее уезжать», — подумал Михаил.

— Миш, ну мы поехали, или как?, — спросила Полина, уже севшая на водительское сиденье.

— Поехали, поехали, — Михаил ответил в приспущенное стекло.

— Ладно, извините, но нам уезжать сейчас…, — обратился Михаил к подозрительному мужчине.

— Всего хорошего, не засыпайте надолго, — подозрительный мужчина прокричал снаружи.

— Он что, вообще тронутый?, — спросила Полина.

— Нет, только чуть-чуть тронутый. Может быть, не до конца проснулся, — ответил Михаил.

— Это как?, — спросила Полина.

— Ну, расстройство сна, типа частичный сомнамбулизм. Ну и, соответственно, отсюда и расстройство сознания, — ответил Михаил, хотя в этом и не разбирался.

— Шизик типа?, — спросила Полина.

— Наверное. Разве разберешься во всей этой науке? Меньше знаешь — крепче спишь. А электромонтеру сон очень даже полезен. Вот приеду домой, и сразу в постель. Что-то утомительный день сегодня получился. Я не привык так много работать, — сказал Михаил.

— Придется привыкать. Виолетта Степановна не любит ленивых, — заметила Полина.

— Эта госпожа много чего, как погляжу, не любит, — сказал Михаил.

— Да, и придется привыкать, раз нам тут с тобой еще работать, — сказала Полина.

— А эта Мила Степановна, это ее дочка, или как?, — спросил Михаил.

— Или как, наверное. Хотя кто ее знает? Слесарь-то тоже Степанович. Может, и вся родословная. Непонятно. Да мне и не интересно это, — сказала Полина.

— Мне тоже, — ответил Михаил.

 

Глава 18

Скоро подъехали к ЖКХ. Зашли внутрь пластиковой будки. Прошли с чуть склоненной головой к Виолетте Степановне.

— Здравствуйте, Виолетта Степановна! Мы все сделали, как вы и велели, — Полина обратилась по праву наставницы первая.

— Здравствуйте, здравствуйте! Что-то вы задержались, я смотрю, — сказала Виолетта Степановна.

— Сложный случай был. Кабель весь прогорел. Пришлось менять его полностью…, — сказала Полина.

— Меня это не интересует. Вы лучше скажите: оплату сделали полностью?, — спросила Виолетта Степановна.

— Да, Виолетта Степановна, полностью. Вот, — сказала Полина.

И покорно передала потребное в левую руку начальницы.

Рука Виолетты Степановны тут же явила доселе невообразимую прыть: свернула бумажки в рулон, рулон закатала в карман, карман же закрыла правой рукой, до того покойно лежащей на ее пышной фигуре возле чуткого ко всему и ко всем сердца.

— Какие вы у меня, какие… Другие бы давно забыли, или потеряли, а вы у меня вон, вон вы какие! Хорошо, очень хорошо! Завтра держите телефон на связи. Будет вызов. Скорее всего, опять в частном секторе, или по этажам с электрикой надо будет. А пока можете идти. До завтра.

— До свидания, Виолетта Степановна!, — сказали оба.

Из уважения удалились полубоком.

 

Глава 19

Михаил пришел домой. Скинул обувку: с этого дня только резиновые сапоги, а не железобетонные ботинки. Включил радио:

— … а теперь новости, которые затрагивают абсолютно всех людей планеты. Наблюдая за солнечной активностью, исследователи из Центра изучения космоса отметили необычайно высокую активность Солнца. Потоки заряженных частиц будут буквально бомбардировать Землю. Поэтому будьте осторожны, не перенапрягайтесь в этот период…

«Хороший совет: „не перенапрягайтесь“. Последовать ему, что ли?», — подумал Михаил.

Освежив водой ноги, спрятался под одеяло. Скоро провалился в сон.

 

Глава 20

Прочел написанное на свободном от бегущей строки месте на дужке у мужчины с красными ушами, разрубленной на затылке стрижкой, и потной кожей под затылочным сводом: «2031 г».

«Новая модель считывателя мыслей?», — спросил себя Михаил.

Михаил находился возле километровой длины сооружения. Здание можно было бы назвать «закусочной самообслуживания», потому что повсюду в ряд светились мониторы с предложением приобрести «вкусняшку — здоровую кашку», «мороженое со вкусом лосося», «лосося со вкусом крабовых палочек», и прочие изобретения пищевой промышленности.

Михаил находился рядом с мужчиной, который его вряд ли мог заметить, так как был поглощен экраном.

Читая на лбу мысли, выводимые красными буквами («упущение дизайнеров: темно-красный на бледно-красном — решение не лучшее, синие буквы были получше», — отметил Михаил), Михаил проникал в заботы и проблемы человека будущего. Забота все та же — чем и как набить живот.

«Так-с, „Сельдь атлантическая: одна голова хорошо, а три лучше! Специально для Вас скидки до 50%. Успейте купить!“». Беру! «Сыр плавленый, Деревенский. С дымком! Сделан по особой патентованной немецкой технологии». Тоже беру! С милочкой сегодня… Так, адрес доставки у нас будет такой…», — бежала строка мыслей.

 

Глава 21

Летающих машин не было. Зато были электромобили. Угарный газ сменился на легкий запах щелочи, или на что-то в этом роде.

Судя по безмятежному выражению лиц у прохожих, программа по оздоровлению населения страны была успешно реализована.

Мужчина с разрубленной прической и семенящий за ним Михаил прошли в городскую библиотеку, которая больше напоминала музей литературы, чем книжный склад на вынос.

«Почитаем что-нибудь из современников. Но сначала почитаем-ка меню. Так-с, чай орхидейный. Беру!», — бежала строка мыслей.

Подъехала тележка с интеллектуальной системой управления. Мужчина с разрубленной прической кивнул головой зеленым видеоглазам робота.

Манипулятор, покрытый искусственной кожей, вытащил из контейнера стаканчик. Налил в одноразовку синий напиток, и передал его мужчине с разрубленной прической.

«Фэнкью, маэстро, фэнкью!», — поблагодарил его мужчина с разрубленной головой. Бегущая строка благодарствие продублировала.

Отпуская глоточки синего через губы, рот, горло и пищевод, мужчина с разрубленной прической начал пролистывать книжку.

Михаил пристроился рядом, поглядывая, как ни в чем не бывало, на содержимое книги. «Сегодня что-то из философии», — подумал нечаянный шпион.

«Смотри не на красоту женщины, а в ее сердце. Кто обращает внимание на красоту плода, тот часто пожирает гнилую сердцевину», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

 

Глава 22

Мужчина с разрубленной стрижкой продолжает листать книгу. Даже не с шуршанием, а с резким переломом.

«С целью поддержания долголетия листов? Да, с такими суровыми чтецами, наверное, так оно и должно, по идее, быть. Вот оно какое, будущее книг!», — спросил и ответил Михаил.

«Писатель не ритор, не оратор!», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Не знаю, кто там ихний писатель, но я привык марать руки, а не бумагу», — прокомментировал Михаил, в благородстве происхождения грязи на его руках никто и никогда, конечно, не сомневался

Мужчина с разрубленной прической продолжает читать мудрости. «Похоже, здесь уже для сетевика пошло», — подумал Михаил.

«Когда ты на опоре, гораздо опаснее удар не током, а высоты. Высота нокаутирует любого быка, причем первым же ударом», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Вот это слова так слова! Прям про нашу старую электромонтажную бригаду!», — восхитился Михаил.

«…неплохо описан случай. В первый раз, как известно, всегда страшно…», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Кто бы сомневался», — прокомментировал сведущий в таких делах Михаил.

«Вот его описание. «Поднимается по опоре в первый раз. Постепенно становится страшно.

Везде ощущение качки: наверху, внизу, в голове и у головы, внутри и снаружи. Смотреть вниз страшно — далеко. Наверх еще страшнее — бездонность неба наводит не просто страх, а подлинный ужас.

Изменяет сосущую глаз перспективу на нейтральную — на провода. Так гораздо спокойнее…», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Лучше о таком вообще не читать. Особенно монтерам», — посоветовал Михаил. У него было право говорить такое. Ведь в недавнем прошлом он был верхолазник.

И еще стенолазник, и труболазник, и крышелазник, и еще много какой «лазник». Получил даже как-то высший разряд по гимнастической технике за то, что смог благополучно спуститься с потолка на пол на кабеле от люстры.

 

Глава 23

«Знаю, что только в заблуждении может быть покоен душой человек.

Попробуй взять логику, интуицию, или всё это вместе, и тогда на пути мышления непременно окажется, если человек при этом честен и открыт перед самим собою, что или тупик знания, или логический ступор, или тупик в понимании, интерпретации «откровения свыше».

Так и приходится признавать парадигму «авось, так оно и есть».

Лучше, конечно, не думать: тогда о заблуждении можно будет не беспокоиться. Или тянуть по старой колее: поел, попил — сбросился; поспал — встал, поговорил — помолчал; поскучал — повеселился.

Рай на земле тогда обретешь, когда жить будешь как в горней сказке…», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Вот загнул, философ, — подумал Михаил.

Очередная ломка светло-желтого листа.

«Что бы одному не простили, то в случае другого тому стали бы рукоплескать до онемения пальцев», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Артисты, они же все клоуны. Каждый электрик это знает», — прокомментировал всеведущий Михаил.

«Ничтожества чаще совершают великие дела, а великие — больше ничтожного», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Например, электромонтеры: без нас вы никуда! Помрете ведь от голодовки-то, если отключится свет. Потому что ни плиту вашу, ни телефоны, ни холодильники, ни больницы, ни нефть… Да ничего вы не можете без нас, без простых работяг-монтеров!», — возопила профессиональная гордость Михаила.

«Человек слишком самонадеян, много у него самомнения», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Это уж точно не ко мне, братишь», — прокомментировал Михаил, к тому времени досконально себя познавший.

 

Глава 24

«Таков уж он, наш русский человек: или последний распутник, или благообразнейший путник на дороге жизни. Не бывает ему постоянства, душа его неспокойна, буйна. Не уместиться русской душе в какие-то рамки, ни Востока, ни Запада», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Может, оно и так. Правда, про распутника они перегнули. Нормальный мужик я, или евнух какой-то? Так что почти правильно», — прокомментировал Михаил, опытный в познании не только себя.

«Почему человек что-то делает? Делать ему нечего, вот он и делает что-то, — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Не знаю, что и сказать» — подумал Михаил.

«Не путайте искусство с искусственностью», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Ах ты „голова, моя головушка“», — почти запел от перегрузки Михаил.

«Воспоминания на вкус все-таки слаще, чем просто смотрение глазами», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Да, и пора бы уже просыпаться. Днем работаешь, а тут еще ночью напрягают!, — подумал уставший Михаил.

«Если человеку не хватает энергии, то он скорее всего чрезмерно поглощен собой любимым», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Да, энергии мне сейчас и не хватает. Дайте уже поспать, хулиганы!», — взмолился Михаил.

«Красоту не любят, ею любуются… Женская любовь всегда инстинктивна, животна; лишь мужчины способны на духовную любовь», — читают мужчина с разрубленной прической и Михаил.

«Не знаю, ничего не знаю, — подумал, потрясая головой, Михаил.

 

Глава 25

Он бежал по городу. Небо острыми каплями царапало ему лицо.

Поднимались и опускались синие кроссовки в красных полосках. Газетные листы, сложенные восьмикратно, добавляли мягкости обуви, не предназначенной для спортивной пробежки.

Километровый забег недостаточно раскрывал легкие. Альвеолы покрылись вязкой, почти резиновой слизью.

В затылке нарастала тяжесть: как будто под ним находилась не серая, пульсирующая розовым, мякоть, а камень. Или пемза, рассыпанная колкими крошками, что протирали черепной свод, повышая своими терниями и без того высокую температуру головы.

А температура всё продолжала расти. Сначала она росла по щадящей экспоненте. Потом стала возрастать ступенчатыми вспышками боли, глухо пропадавшими где-то в стороне.

Мало кислорода на вдохе, много ядовитых испарений на выдохе. Сердце разбухает аритмическим поясом судорог.

Джинсы превратились в полотно: тяжелое от пота, грязи и кислой воды.

Дождь всё не прекращался.

Прохожие, из которых женщины за пятьдесят составляли большинство, — грузные, в красных, синих, желтых и розовых синтетических куртках, — проходили отупелыми обрубками.

Кто-то в круглых очках, с дождевыми грушами на них. Кто-то с зонтом неестественно ярких цветов.

Холодный ветер ничего хорошего не предвещал вспотевшему телу: уже начал он запускать свои морозящие пальцы под одежду.

Покрасневшие ладони. В кармане можно найти тепло, но тогда бы не стало дыхания, тогда бы не стало его.

Смазанные очертания магазинов одежды, шиномонтажных мастерских, охранных будок…

 

Глава 26

Они его схватили. Михаил вырывался, стонал от боли в запястьях и лодыжках. Дерганье тонкими руками, пытающимися схватить горячий кусок металла для кисти, ни к чему хорошему не привели. Удар в челюсть быстро отключили его от мира…

Вокруг тени. Тени, которые не тени вовсе. Его волокут по асфальту.

Задравшиеся на голенях джинсы черно-красные от крови. Боли уже не было. Уже, и только пока не было. Она придет, да только не сейчас.

А теперь ему лежать на операционном столе, где ему установят… «Установят что?», — спросил себя Михаил. «А, чорт, точно, эту дугу на голову и квадрат вместо сердца. Надо выбираться. Но как это сделать? Нет, Миш, тянуть тут не надо. Всё, сваливай давай от этих сумасшедших!».

Начал крутить головой по сторонам. Параболическое зеркало на миг ослепило глаза. В глазах все побелело. Снег неохотно сходил черными подтёками с периферии.

Наконец зрение пришло в более пригодное состояние. Осталось лишь чувство жжения под веками. Рядом на столе лежали инструменты для трепанации: кусачки, пилы, распаторы и прочие приспособления для фильма ужасов.

«Мне надо бежать, это ведь совсем психи,» — подумал Михаил. Попробовал встать, но стяжки крепко держали конечности.

 

Глава 27

В отдалении прогремела дверь. Вновь прогремела, но уже поближе. Шумно распахнулась массивная дверь в палату.

«Эта дверь как нельзя кстати подходит для камеры пыток. Похоже, единственное, что мне сейчас остается, так это плюнуть в физиономию врачам от дьявола, и кричать, кричать, и кричать», — мрачно подумал Михаил.

— Сейчас мы вам сделаем наркоз. Расслабьтесь. Думайте о том, какими вы станете спокойным, как долго будете жить после этого. Вы ничего не почувствуете. Обещаем. Это всего лишь косметическая операция. Ничего сложного. Восемь миллиардов людей уже прошли через это. Сейчас я вам сделаю небольшой укольчик, и мы с вами…, — сказал врач от дьявола.

Михаил плюнул в него чистейшей слюной. Врач уставился в недоумении. Не ожидая пробуждения эскулапа, закричал:

— Спааааассииииитеееее ммееееенняяяяя, пооооожжааааалуууууйсстааааа!

Несмотря на квадратное сердце, врач от дьявола испугался совсем не по-ангельски.

— Шт, что, что в, что вы дел, делаете!? Нем, немедленно прек, прекратите! Я в, я вам гов, говорю, я в, я вам при, я вам приказываю!, — закричал врач от дьявола.

— Спааааассииииитеееее ммееееенняяяяя, спааааассииииитеееее! Яяяяяя хооооочууууу пррооооосснууууутьссяяяяя!

Лицо врача от дьявола сморщилось, из белого стало синим, из синего красным: цвета изменялись в рулеточном порядке.

Калейдоскоп из окружающих элементов стал терять краски. Звуки слились в одну протяжную тарабарщину. Михаил, шумно дыша, проснулся.

 

Глава 28

— Привет! Как спалось?, — спросила Полина.

— Привет, красотка! Да никак. Почти не спал. Какие-то кошмары приставали, — сказал Михаил.

— Ясно. А у меня сны, хоть не кошмарные, но тоже странные были, — сказала Полина.

— О чем?, — поинтересовался Михаил.

— Да так, глупости всякие. Снилась, например, давняя знакомая, с которой когда-то тусили в клубе. И еще глупости в этом смысле, — ответила Полина.

— И знаешь отчего такое снилось?, — спросил Михаил.

— Нет, просвети, — ответила Полина.

— Из-за магнитных бурь. По радио передавали, — ответил Михаил.

— Не слышала. Теперь понятно, отчего ворочалась я всю ночь. Голова как чугунная. Я ведь новости не слушаю, — сказала Полина.

— Что сегодня на планерке?, — спросил Михаил.

— Щиток проверить надо. У кого-то в квартире опять выбивает свет, — ответила Полина.

— Сейчас едем?, — спросил Михаил.

— Ага. Сказали, что больше сегодня работы пока не будет, — ответила Полина.

— Не лучший день для ковыряния под напряжением, — заметил Михаил.

— К сожалению, у нас никто не спрашивает, — сказала Полина.

— Да, работай тут без сна и отдыха…, — сказал Михаил.

— Не ссы, Миш, мы обязательно справимся!, — поддержала Полина.

Тихий смех, громкий хохот.

 

Глава 29

Зеленый, в пятнах ржавчины, электрический щит. На счетчиках перемигиваются красные светодиоды. Конечно, щит открыт как проходной двор. И потому он, конечно, априори не может быть беспроблемным.

Михаил стал тянуть за дверцу:

— О, чорт! под напряжением дверца! И как искрит, что твой бенгальский огонь, правда желтого цвета, но все ж похож. Неудивительно, что они вызвали нас, иначе, полагаю, пришлось бы им вызывать «Скорую», — проговорил Михаил.

— Ладно, одевай тогда перчатки. Или попробуй отверткой какой-нибудь открыть, — посоветовала Полина.

— Отверткой проще. Вот, вот так. Теперь мы имеем внутренности, и тоже, полагаю, под напряжением. У них что, нуль расшатался? Ага, действительно. Болт у них черный. Какой горячий! Изоляции вообще не осталось, — сказал Михаил.

— Выключай вводной автомат на тридцать два, остальные тоже. Погоди! Щас я сфоткаю исходное состояние, чтобы, если что, сориентироваться потом, — предупредила Полина.

— Давай, давай. Побыстрее хочется разобраться с этой рухлядью, — сказал Михаил.

— Все, готово! Теперь отключай. Только осторожно!, — попросила Полина.

— Все будет путем, не кипишуй!, — успокаивал ее Михаил.

Щелкнув переключателями, начал выкручивать болтовое крепление. От ржавчины на полуобороте оно сорвалось.

Кабель с виниловой изоляцией требовал нежнейшего с собой обращения. Иначе легко мог обломиться: возможно, его протягивал еще дедушка Михаила, лет эдак сорок-пятьдесят назад.

Зачистив наждачной бумагой проржавевшее, покрытое сажей и окалиной место, поменяли крепеж на новый.

Фазный провод, который находился не на своем месте, а просто болтался в щитковом пространстве, просто заизолировали, ибо неизвестно для чего он тут был.

На этом их рабочий день мог бы считаться завершенным, и мог бы наступить долгожданный отдых. Да только лишь «мог бы». У Виолетты Степановны, как выяснилось из телефонной беседы, были другие планы на их счет.

Начальница передала, что им нужно будет поехать в пригородный поселок: у каких-то почтенных жителей, — конечно, из «старых друзей», — «барахлило электричество»: вечером электроприборы отказывались работать нормальным образом. А то и вовсе не работали.

Делать было нечего, поэтому ребята с радостью согласились с предложением помочь «старому другу».

По пути подышали выхлопами дизельного топлива от впереди едущего грузовика.

Подъезжая к месту назначения, едва не сбили выступающий сбоку автобуса глушитель. Резко сбросив скорость, выругались, и плавно восстановили движение.

 

Глава 30

Трехэтажный особняк. Бассейн невиданной в здешних краях синей воды в форме восьмерки.

Навстречу по недавно залитой асфальтом тропинке шагал хозяин дома. Нет, ошибка: по недавно залитой асфальтом тропинке шагал хозяин сада. Говоря по-простому, садовник. Или садовник во фраке. Можете называть его, как вам будет угодно или удобно.

Серьезный взгляд, серый фрак, голубой галстук-бабочка, набриолиненные черные волосы наискосок, брюки в полоску, блестящие остроносые туфли.

«Интересно, почему садовник одет не как садовник по тем сериалам, что крутят по выходным?», — задался вопросом Михаил.

— Здравствуйте, мы электромонтеры, приехали по вызо…, — начала Полина.

— Я знаю, кто вы!, — перебил садовник во фраке.

— Нам надо посмотреть домашнюю электрическую…, — продолжила Полина.

— Я сам знаю, что вам нужно, и чего вам не нужно!, — возразил садовник во фраке.

— Так вы покажете сеть?, — спросил Михаил.

— Сначала я вам покажу, кто вы тут есть. Для начала запомните, что хозяин дома — человек уважаемый. Далее запомните, что к примеру ты, молодец, ты со всеми потрохами столько не стоишь, как стоит самый скромный костюм моего хозяина, — начал поучать неграмотную молодежь садовник во фраке.

«Ох, собака, хорошо же твой хозяин тебя выдрессировал!», — сказал Михаил про себя. А сам тем временем дерзко указал на очевидность.

— У нас люди не продаются!, — с вызовом сказал Михаил.

— Ты это южноамериканцу скажи! Они тебя обязательно поддержат! И за ручку подержат… Даже за две руки и обе ноги подержат. А если покажется далекой путь-дорожка для выяснения обстоятельств дела, то милости просим пожаловать в Африку!, — сказал садовник во фраке.

— Да кому я нужен-то?, — по-бретёрски спросил Михаил.

— А себе ты нужен?, — спросил садовник во фраке.

— Само собой, а вы что думали?, — ответил и спросил Михаил.

— Вот видишь! Раз самому себе ты нужен, то и другим пригодишься, — сказал садовник во фраке.

Михаил решил, что спорить тут бесполезно. И даже вредно, так как госпожа Виолетта Степановна это бы не одобрила.

Как можно скорее осмотрев дворец, выяснили причину, а точнее причины, «барахления» электросети: отходящий кабель недостаточного сечения, ослабление соединения нулевого и фазного проводов, большое расстояние до ближайшей опоры воздушной линии.

Съездив в магазин за необходимым, привезли покупки в особняк. Сказали, что «сами подключить не могут, поэтому вызывайте других электромонтеров. Все необходимое закуплено. Осталось только подключиться».

Получив в общем-то неплохую оплату, поехали обратно.

Не забыв о «так старающейся для них» Виолетте Степановне, прибавили ей настроение, которое у нее было не в лучшем виде из-за вездесущей магнитной бури.

Когда все формальности и вежливости были улажены, Михаил и Полина ушли домой.

 

Глава 31

Белыми искорками дождь выстукивает лужи. Михаил наблюдает за ним из окна.

Решил наверстать сон, упущенный предыдущей ночью. Прилег на кровать.

Лежит, никак не заснуть. Голова как будто набита ватой.

Жарко. Скидывает одеяло. Надевает штаны и носки, которые начинают впитывать испарину.

Стягивает носки. Без них установилась прямо благодатная температура: ни холодно ни жарко, а в самый раз. Парник исчез, и можно наконец заснуть.

Сна не выходит. Вспомнил будничные дела — забродили нехорошие мысли.

Переложил подушку из-под головы под правый бок.

Беспокойно вертится. От частого теребления подушка соскальзывает, с шорохом заваливается, благополучно опускаясь на пол.

Прогибается полумостом, шаря за головой пальцами. Рука растягивается, и схватывает объемную мякоть в жестковатой оболочке.

Бессонные полчаса: перестановка подушки не помогла. Ужасный магнитный эксперимент продолжается.

 

Глава 32

«Нет, заснуть сейчас положительно невозможно!», — жалуется Михаил.

Поднимается с кислой миной. Тревожит стену рукой. Наконец нащупывает выключатель. Весы щелкнули. Комнату залил белый свет.

Промаргивает. Еще не совсем ночь: задернутые шторы создают затемнение.

Осоловело наблюдает летящую муху или мушку в глазу.

Вытаскивает плиточку из носа, внимательно рассматривает на свет, и раскрывает складень.

Лопасть, чуть покачиваясь, падает на желтый ковер, сливаясь по цвету.

«Интересно, Полина сейчас тоже не спит?», — размышляет Михаил.

Пошел пить чай. «Чай, может, и бодрит, но сна мне все равно не видать», — пробормотал Михаил.

Выпив чай, пошел делать попытку номер два.

 

Глава 33

Две девушки на диване.

У той, что в синих джинсах и коричневой курточке, левая нога перекинута через правую.

Девушка в черном, — легкая куртка и гладкие брюки, — ее зеркалит: правая ножка накрывает левую, оголяя носки, выглядывающие из светло-желтых полуботинок.

Первая показывает что-то второй на четырехдюймовом экране.

Вторая наклоняется, касаясь лбом и прямой челкой плоского живота подруги.

Смеются. Прядь отбрасывается резковатым движением головы.

Тихо разговаривают.

Одна отрывисто поднимается, хватает темные перчатки. Вторая с промедлением повторяет.

Собираются у автомата с кофейными напитками. Пара минут сосредоточенности.

Касание правой лодыжкой левой.

Взяв одноразовки, удаляются. Держатся вплотную. Друг к другу вполоборота расходящимся углом.

Исчезают за поворотом сначала они, потом их блеклые тени…

 

Глава 34

Идет вдоль проспекта. За витриной мерцают украшения.

Проходит школьник с подпрыгивающим за спиной портфелем.

Проплывает авто. Фары ослепляют, не позволяя рассмотреть водителя.

Проносится машина с громкой музыкой. Зажеванный звук быстро стихает.

Хлопнула дверь магазина: в нем стоит женщина в черной, матово отражающей юбке чуть ниже колен, розовой кофточке слегка за пояс.

Оглядела таинственными глазами, скрипнула зубами. Пухлые, в красной помаде, немного недовольные губы.

Серые потоки ее были едва сдерживаемы кольцом из красного велюра. Лишь небольшое усилие тревожных рук, и он бы осыпался на струи, что заставили бы дрожать, и алкать, и впиваться вампиром, и уплывать все ниже и ниже по течению, по волнам высоким, по волнам низким, потными долинами, темными вершинами, томными глубинами, щекоткой пробегать по солнечным тропам ее глаз, ее души.

 

Глава 35

Машина с грязными боками на высокой скорости въезжает на «лежачего полицейского».

Со стуком о дно высоко подпрыгивает. Глубоко прогибается в рессорах.

Через тридцать асфальтовых метров процедура повторяется.

Говорящие сами с собой, а может, и микрофонами, люди.

Михаил ощутил, что его будто прихватили за локоть. Обернувшись, никого не заметил непосредственно рядом.

В пяти шагах сбоку мужчина под тридцать вышагивал не слишком твердой, но и не слишком мягкой походкой.

Склоненный вперед корпус. Одна рука в кармане, другая полусогнута в кулак. Зеленая, заходящая в серость, секционная куртка. Ботинки со шнуровкой, не пробивающие воздух, а его направляющие.

Встряхнул головой, и наваждение отпустило.

Реклама, приклеенная к двухэтажному зданию на большой высоте.

Трехэтажное здание с приклеенным к нему тротуаром. Голубая кровь охлаждающей жидкости. Жилы на жабьей шее.

Голос энергичный. Смех типичный. Неопытная пара.

Пики дворников.

Синяя вывеска с черной бородой и красными усами. Деревянные ноги, резиновые руки. Голова в синем флаге.

Брызги слюны, светлые глаза. Глаза беспокойные, скучные глаза, глаза горящие, скучающие глаза, глаза смеющиеся, жесткие глаза, безразличные глаза, глаза золотые, в искорках, в ободках, в серых спицах.

Одноклавишный выключатель лампы повортника переключает ключи.

Голуби под ногами, вороны в дымоходных нишах, воробьи в обрубленных ветках.

Знакомая дама, раньше времени постаревшая на русских зимах. Бледный лоб, рассеянный взгляд. Угрюмость.

Голоса. Везде звуки и голоса. Смех почти в ухо, смех точно в нос, грязный смех, чистый голос.

Холодный взгляд, злобная ухмылка. Скольжение на перекресточной краске. Выбоины. Визги. Дым. Злато на сером небе. Серость номера на золотом бампере.

И усталость, и сила. И зима, и лето, весна и осень в цветах, в одежде, в глазах.

 

Глава 36

Улица, в воспоминании казавшаяся длиннющей из-за напряжения и страха, которые всякий раз сопровождали проход по ней.

Эта улица теперь показалась маленькой, с ладошку. Да что там улица?! Целый квартал легко удерживался взглядом, словно обклеенный бумагой алфавитный кубик из детства!

Вот шустрый малыш трех-четырех лет побежал без оглядки по стоянке авто с интенсивным движением. За ним, согнувшись в спине для захвата, побежал вдогонку обеспокоенный отец.

Возвращаются в маркет: папа на руках несет маленького, смеющегося бегуна.

«Человек при ходьбе всегда заваливается набок», — подумал Михаил.

Вывеска «Шиномонтаж» на кирпичном здании: согнутое колесо под ним.

Сосны, стоявшие группками из тоненьких свечек за пятак. Черные галочки уток в серости облаков.

По правую сторону асфальт в красной глине.

Глаза очень чутки ко всему, даже ко звуку: смежаются, когда молчат, дергаются, когда кричат.

Показались скамейки. Присел на одну из них.

 

Глава 37

Пчела, по-комариному злобно и по-осиному приставуче, начала кружить возле мужчины видной комплекции, подбираясь поближе к его мясистому носу.

Пытаясь, со своей стороны, тоже пробраться к ней, старательно разводил и сводил поленья, пытаясь размозжить надоедливую жучку.

Вот уже и крылышки защекотали оборот ладони. Вот летяга уже между его пятерней.

— Ах, ах. Ах!, — заахал мужчина.

Красный мясистый носище в минуту стал еще краснее и мясистее.

Да и все лицо без всякой пластической хирургии вдруг приобрело такой здоровый и свежий вид, что хоть сейчас, да и на обложку журнала косметики.

Всего-то и нужно, что слегка подправить в фоторедакторе образ: широко раскрытый рот превратить в улыбку, а слезы — в росу.

Издательству надушить страничку, чтобы каждый желающий мог узнать, как пахнут щеки состоявшегося мужчины за сорок пять.

 

Глава 38

В кафе неподалеку очередные «старые друзья». Они пьют и глотают, рвут волокна косичек, колупают недозрелые фисташки, хрустят ребристыми чипсами.

«Пир у них на весь мир!», — подумал Михаил. Прибавил шаг, чтобы не видеть этого зрелища.

Встретился знакомый. Схватил за обе руки, и так долго держал, что пришлось, извиваясь змеей, их поскорее выпрастывать.

Несколько невежливо, но зато быстро Михаил отвязался от тягостной встречи.

 

Глава 39

Посетил концерт.

Господа вручали почетный диплом чего-то пронырливому артисту: квазинастоящая улыбка, керамические зубы, отштампованная речь.

Вспышки-вспышки, вспышище. На секунду все побелело, как после взрыва сверхновой.

И опять пресные слова официальных лиц, малосольные и сладкосольные благодарности от награжденных…

В общем, кукушки с петушками были премного довольны собой. Настроение у всех зашкаливает, что выражается покраснением лиц и сильным хлопаньем в ладоши.

Михаилу пришлось долго слушать стоны рядом сидевшей девушки, которая на каждый выход лицедеев начинала стонать и стонать, стонать и стонать:

— Ну зачем? Ну зачем?

«Затем!», — хотел ответить Михаил, но постеснялся.

 

Глава 40

Опять в библиотеке. И опять мужчина с разрубленной прической читает книги глазами, а Михаил читает с его лба.

«В этом мире думать пока еще не запретили. Разве что запретили думать вслух. Да уж, а ведь никто раньше и не думал, что рекламный бегунок переделают в считыватель мыслей», — подумал Михаил.

Небезынтересным будет взглянуть на материал книг, которые перебирал мужчина с разрубленной прической. Михаил читает на расстоянии, а мы, поскольку нас не видно, а значит ни для кого и не обидно, с удобством подойдем, и прочитаем всё что успеем.

Читал мужчина как-то бегло и небрежно. Сначала он взял книжку с названием «Электроистория».

«— Лучше раз в десять лет пригласить толкового специалиста-электроприводника, и он за этот раз тебе всё и сделает. Это лучше, чем год из десяти затратить на практическое обучение. Электрик электрику рознь, как ни крути, и у каждого своя специализация. А специализация определяется в первую очередь практикой практической, а не практикой теоретической, или корочкой, — сказал Михей.

— Михей, это вряд ли! Если будет какая-нибудь насосная станция, будь добр, как минимум раз в сезон звать твоего электроприводника. Особенно если блок управления на релейках, и уже отрабатывает свой третий срок, — возразил Константин», — читает в первой книге.

 

Глава 41

Мужчина с разрубленной прической продолжает читать, автор продолжает подглядывать.

«На камеру и при собрании рабочих говорит о создании новых рабочих мест. При собрании акционеров говорит уже о сокращении рабочих мест.

— Как же это так, Семен Семенович? Вам и места новые нужны, и от старых освобождения ждете?, — спросил один из частных журналистов (нечастным верить нельзя!).

— У руководителей деятельность сложна: нам всё нужно успевать, всё делать эффективно!, — ответил Семен Семенович.

Три электромонтера на цех оказалось, по всей видимости, непозволительной роскошью для завода имени Клеминского-Севера. Пришлось выбирать. С помощью бросания жребия.

Предполагалось вытягивать спичку. Так здесь решалась рабочая судьба электромонтеров.

Начальник тут был, надо сказать, человек находчивый. И перед людьми проявлял управленческие качества всегда с наилучшей стороны.

Семен Семенович не ударился в грязь и на этот раз.

Плечом к плечу и голова к голове стояли три монтера. Стояли как в сказке. А именно по старшинству.

Справа стоял старшой: с почетной сединой вокруг и ниже рта, мозолистыми, от долголетнего перебирания кабелей, руками.

Посередине стоял среднего достоинства электромонтер: только наполовину поседела его борода. Руки от защитного крема стали у него такими гладкими, что невозможно было разглядеть и одну папиллярную линию.

С левой же стороны стоял монтер меньшой. Почти мальчик, если сравнивать его со старшим поколением плечом к плечу и голова к голове.

У меньшого совсем не было седины, что само по себе не говорило в его пользу. Папиллярный рисунок просматривался слишком четко, чтобы принадлежать руке хорошего электромонтера.

Да и весовая его категория оставляла желать лучшего. Что красноречивее прочего свидетельствовало о том, что он лучше всего справляется с задачей не прокладки кабелей или обслуживания асинхронных двигателей, а безусловно и абсолютно только с задачей, прозванной простым народом «принеси — подай».

Уразумев это с первого взгляда, Семен Семенович сделал заметку, утвердив ее печаткой, чуть склонив подбородок. Или два подбородка. Или три подбородка: сказать определеннее непросто.

Ибо пока он не двигался, число подбородков было одним. Когда же Семен Семенович производил хотя бы малейшее движение, количество подбородков становилось другим. Потом третьим, четвертым, и так до бесконечности.

Так что сосчитать было проще число медалей в его кабинете, чем число его подбородков.

Итак, Семен Семенович, как изволил заметить любезный читатель, был человек умудренный, действовал всегда обдуманно и своевременно.

Он достал откуда-то из тайника своего стола драгоценных пород дерева за миллион деревянных, достал коробочку спичек за пару деревянных.

Вынул три спички. Отломил одну из них. Преподнес вплотную к лицам три спички: одну короткую, и пару длинных.

— Как видите, всё честно, — отметил Семен Семенович.

Убрал пустую руку, от пустоты дрожащую. Затем убрал спокойную руку, успокоенную владением сернистой тройки.

— Сейчас перемешаю!, — объявил Семен Семенович.

Замешивал на секунду дольше необходимого, и при этом скрипел.

— Всё никак не могу поменять этот пластиковый стул. Постоянно скрипит. Голова от него ужас как болит, — объяснил Семен Семенович.

Старшой и средний электромонтеры сочувственно кивнули.

Опять Семен Семенович поднес к ним руку со спичками, теперь уже закрытую в пухлый кулачок.

— Ну что, товарищи, уступим дорогу молодым?, — спросил Семен Семенович.

— Дорогу молодым, молодым!, — пробурчал старшой.

— Риск — дело благородное, особенно для молодых!, — средний пробасил.

Пришлось тянуть меньшому монтеру.

Прямоугольное или параллелограммное древко, — с коричневыми включениями и стружками, — вначале казалось более или менее ровным по всей длине. Потом вдруг и неожиданно для всех круто пошло на излом.

— Ну что ж, товарищи. Как видите, всё было честно и без обмана. А у вас, молодой человек, я попрошу заявление. С меня — подпись и печать, как того требует закон, — объявил Семен Семенович.

Внезапно позвонили. От неожиданности ли, от испуга ли, но пухлый кулачок Семена Семеновича немного приоткрылся.

Этого оказалось достаточным, чтобы внимательнейшим образом ухватить взглядом ее содержимое. Четыре детали: папиллярные узоры, мокрая кожа, красная кожа, и три спички: все короткие, как на подбор», — читает в первой книге.

 

Глава 42

Мужчина с разрубленной прической всё читает, автор же всё примечает.

«—…не любит, когда путают фамилию. Обязательно запомните правильно фамилию вашего мастера: Пан-та-лонович, — отметил служащий отдела кадров.

— Как, извините?, — спросил Щеглов.

— Пан-та-лонович, — по слогам, как ребенку, проговорил служащий отдела кадров.

— Так правильно будет: Пан-та-лонович?, — спросил Щеглов.

— А вы быстро соображаете! Нам такие здесь и нужны. Были тут у нас ребята: замкнули, намертво замкнули какие-то контакты у трансформатора. Такой фейерверк, такой разгром, такой позор! Пришлось в срочном порядке нанимать охрану, иначе от нас бы не отстали. А вот был еще в прошлом году у нас один случай, тоже с электромонтерами связанный. Устроили они на одной подстанции…

Но что они там «устроили», Щеглов не узнал, так как отпросился к новому отчиму, — Пан-та-лоновичу, — смекнув, что служащий отдела кадров может говорить бесконечно. А его еще ожидает разговор о предстоящей работе…

 

Глава 43

Мужчина с разрубленной прической сменяет книгу, автор сменяет угол обзора на более для него удобный.

«Он не был женат. И уже сам этот факт наводил на него подозрения. Окружающие инкриминировали кто во что горазд», — читает любовный роман.

«Кажется, сегодня кто-то встретит вечер совсем не за семейным столом, — стоя на коленях, пообещал благородный горожанин скромной девушке из глубинки», — читает любовный роман.

«Женщины, видимо, чувствуют, на уровне их плотоядных инстинктов, что в волосах хранится сила. И чем длиннее и объемнее волосяной покров, тем человек более насыщен энергией. Но мужчины… Ну что с них взять, волос почти нет: всё зачем-то сбривают!, — пожаловалась Анастасия.

 

Глава 44

Продолжают чтение.

«— Вон та блондинка, видишь?, — спросил друг.

— Где, где? Там ведь только брюнетка в платье, — указал Александр.

— Она и есть!, — сказал друг.

— Она что, одела парик?, — спросил Александр.

— Нет, просто недавно перекрасилась в черный. А так вообще она блондинка, — объяснил друг.

— Интересная у тебя манера называть вещи своими именами, — заметил Александр.

— Ты давай, не теряй шанс!, — заявил друг.

— Ладно, я погнал!, — выше голосом сказал Александр.

— Удачи! Без пуха! Будь воробьем!, — прокричал на прощание друг», — читают в любовном романе.

 

Глава 45

«— Жаль, что мы с тобой так рано расстались, — сказал Николос.

— А мы и не встречались, чтобы расставаться, — заметила Маша.

— А, да, прости, забыл учесть, — сказал Николос.

— Еще что забыл?, — спросила Маша.

— Забыл о том, что забыл. После может вспомню. Задним числом или чем-то другим — ответил Николос.

— Давай, давай, вспоминай, дружочек. А может поиграем?, — спросила Маша.

— Во что?, — спросил Николос.

— В одну игру!, — воскликнула Маша.

— Какую?, — спросил Николос.

— Она называется «Угадай вещь», — ответила Маша.

— И какую вещь будем угадывать?, — спросил Николос.

— Которую забыл конечно!, — ответила Маша.

— Не, мне это не интересно, — сказал Николос.

— Тебе вообще что-нибудь интересно?, — с вызовом спросила Маша.

— Ну, ты, например, — ответил Николос.

— Ну-ну, ну-ну. Не умеешь веселиться — прям беда. Придется тебя научить. Пошли в кино!, — обратилась к нему Маша.

— Смотреть умные боевики и глупые комедии?!, — спросил Николос.

— А что, ты предлагаешь? Сидеть тут, и смотреть часа два на чаек и лебедей?, — спросила Маша.

— Ну, это тоже может быть интерес…, — начал объясняться Николос.

— Это ни капельки не интересно! Всё, мне тут надоело, пошли в кино!, — приказала Маша.

— А если тут…, — начал Николос.

— Если там! И только там!, — ответила Маша.

Сама взяла его под локоть, и сама же повела, или точнее понесла: себя и его, электромонтера скромного разряда…