Самолет сильно тряхнуло, это разбудило Клер. В кабине царили полумрак и тишина. Голова у нее кружилась, ее немного тошнило – очевидно, то были последствия кошмарного сна. Что ж, неудивительно, подумала она, взглянув належавшую на коленях раскрытую книгу. “Одним из самых распространенных в шестнадцатом – семнадцатом веках орудий пыток являлся у испанской инквизиции прибор, который они называли "грушей". То был металлический инструмент, и его вводили в…”

– Боже, – тихо простонала она, закрыла книгу и отложила ее в сторону.

Сиденье рядом пустовало. Вроде бы Гвен говорила, что сходит за содовой, но теперь Клер вспомнила, что то было часа два тому назад. Она сняла наушники – уснула под концерт Вивальди – и положила их на сиденье Гвен, рядом с ее портативным плеером. Затем поднялась, потянулась и пошла в прилегающий к салону отсек, заваленный немытыми чашками из-под кофе, который подавали после обеда. Болезненно яркий свет, льющийся откуда-то сверху, освещал ряды хромированных микроволновок, а также тележку из нержавейки – на ней стюардессы развозили напитки. Ни здесь, ни в проходе не было ни души.

Должно быть, Гвен просто пересела на другое место – ведь свободных полно – и там и осталась, подумала Клер. Что ж, неудивительно, что девчонка не захотела сидеть рядом с ней до конца полета: ведь ни малейшей симпатии между ними не возникло. Наверное, пристроилась где-нибудь в уголке и заснула. Клер осмотрела салон бизнес-класса, сонные лица людей. Гвен среди них не было.

Она, разумеется, понимала: существует вполне рациональное объяснение исчезновению Гвен, ведь деваться ей просто некуда, но в животе тревожно заныло. Интересно, как она объяснит отцу, что потеряла его дочь где-то над Северной Атлантикой?

Она раздвинула шторки, отделяющие салон бизнес-класса от соседнего. И быстро двинулась по проходу, выискивая взглядом свекольного оттенка волосы. Дошла до конца, но так и не увидела свою подопечную. В заднем хозяйственном отсеке царил тот же беспорядок, что и в первом, и тоже не было ни души. А тележка для напитков словно подверглась набегу – кругом валялись пустые банки из-под содовой и маленькие бутылочки от крепких спиртных напитков, тоже опустошенные. В хвосте самолета сидели и отдыхали в креслах стюарды. Клер направилась к ним спросить, не видели ли они девочку, но в этот момент самолет весь затрясся, затем накренился, и ее швырнуло к двери туалета. Она распахнулась внутрь. Изнутри донесся возмущенный мальчишеский голос:

– Эй, вы что?

Юнец оказался не один. В зеркале Клер увидела узкую спину парнишки в клетчатой рубашке, круглый затылок с коротко стриженными волосами, а рядом – перепачканное помадой лицо Гвен.

Тут Гвен увидела ее. Глаза испуганно расширились.

– О, черт! – выпалила она, и дверь с грохотом захлопнулась.

– Дьявол! – донесся из-за нее возглас мальчишки.

– А ну, выматывайтесь отсюда! – грозно прошипела Клер.

Внутри слышалась какая-то возня. Затем – звуки застегиваемых молний, от чего Клер стало не легче. Наконец парочка оделась.

– Это что, твоя мамаша? – осведомился юнец.

– Нет, – ответила Гвен. – Но мне пора сваливать.

Клер отступила на шаг. Дверь отворилась, и первым вышел паренек. Прошмыгнул мимо нее, стараясь не встречаться взглядом. Да ему не больше пятнадцати, со вздохом облегчения отметила Клер. Затем из туалета медленно выползла Гвен.

– Мы просто болтали.

– Не морочь мне голову. Ступай на свое место, быстро!

Клер едва не добавила: “юная леди”, но вовремя спохватилась и еще подивилась чуть ли не родительской своей реакции. Захотелось схватить девчонку за руку, быстро протащить за собой по всем проходам и швырнуть в кресло со словами: “Сидеть и не рыпаться!”. Импульс был силен, очевидно, изначально заложен в ДНК. Будет сидеть, куда денется, по крайней мере, пока они находятся в воздухе.

Она просто представить себе не могла, как бы поступила ее мама в подобной ситуации. Наверное, просто потому, что маме не доводилось сталкиваться с такими ситуациями. Клер даже в подростковом возрасте была милой, послушной и застенчивой. Словом, абсолютно нормальным ребенком. Это описание подходило Гвендолин Фрай, как корове седло или как джинсы, то и дело норовящие сползти до причинного места. Если бы Гвендолин Фрай была абсолютно нормальным подростком… Но нечего и думать об этом. “Черт в юбке”, вернее, в джинсах, вот самое подходящее для нее описание, думала Клер, протискиваясь на свое место у иллюминатора.

Гвен немедленно начала оправдываться.

– Он просто хотел показать мне свои татуировки, вот и все.

– Слышать об этом не желаю!… Вот что, Гвендолин, так дальше дело не пойдет. Скоро мы приземляемся в Милане. И я собираюсь позвонить твоему отцу прямо из аэропорта и сказать, что отвезу тебя в Ниццу. Или предложить, чтобы он сам приехал за тобой в Милан. Ясно одно: дальше путешествовать вместе мы не будем.

Гвен вдруг впала в задумчивость – такого прежде Клер за ней не замечала. А потом выдвинула контраргумент:

– Но ведь тогда ваша Венеция накрылась. Он оплачивает путешествие лишь при условии, что мы летим туда вдвоем.

Девчонка права, подумала Клер. Гнев спутал все карты, заставил забыть о том, чем она обязана отцу этой чертовки. Так что о передаче ее отцу речи быть не может. Ладно, дорога до Венеции проплачена полностью, но что касается гостиницы, питания, прочих расходов…

– Без меня не видать вам Венеции, – торжествующе захихикала Гвен, и Клер уловила запах ее дыхания.

– Ты что, пила?…

– Подумаешь! Хлебнула малость рома, запила колой. Тоже мне делов-то!

– О боже! – простонала Клер.

“Тоже мне делов!” Нет, теперь она точно знает, что перво-наперво сделает, вернувшись домой. Убьет Мередит, вот что. И не будет при этом испытывать ни малейшего раскаяния!

Гвен между тем раскрыла плеер Клер.

– Пользуетесь устаревшей техникой, – с презрением заметила она. – Стало быть, такую музыку слушают всякие там училки истории? – Она перебирала пластиковые диски, – Вивальди, Бах, Вивальди, Бах, Моцарт, Вивальди, Бах. Глубокая древность, как я и думала. О нет, вы только посмотрите! Надо же, “Битлз”! Впрочем, тоже старье порядочное. Все эти ребята давно вышли из моды, – с ухмылкой заметила она. – А половина из них просто перемерли!

– Не смешно, – сказала Клер и выхватила из ее рук плеер.

Очередь к стойке паспортного контроля в венецианском аэропорту Марко Поло растянулась на всю длину зала. Клер, за которой устало тащилась Гвен, пристроилась в самом хвосте. Впереди – на огромном, как им казалось, расстоянии, заполненном двумя сотнями пассажиров, – виднелись шесть будок из плексигласа. Но лишь в двух из них сидели чиновники. Сидели под ярчайшим светом ламп, такой бывает лишь при допросах, и мрачно покачивали головами, тщательно изучая каждый паспорт.

– Почему не задействовали больше людей, не понимаю, – сказала Клер, обернувшись к Гвен. – Самый разгар сезона в одном из самых посещаемых туристами городов мира.

– Угу, – буркнула в ответ Гвен и громко икнула.

Клер нетерпеливо всматривалась вперед. По прибытии в аэропорт Милана Гвен стало плохо, сказалась “малость рома”. Целый час проторчали они в туалете, где Гвен рвало не переставая, и опоздали на свой рейс в Венецию. Следующего пришлось ждать еще целый час. Клер взглянула на часы. Если удастся пройти эту очередь за полчаса, у нее еще есть шанс попасть в Библиотеку Марчиана до закрытия.

Прошло десять минут, а они не продвинулись и на фут. То же самое, должно быть, творилось и на острове Эллис , когда его заполняли сотни прибывших в Америку иммигрантов. Нет, в библиотеку ей сегодня не попасть, это ясно. Весь день насмарку.

Неожиданно из очереди, где томились Клер и Гвен, вышли два человека и встали в другую, гораздо более короткую, перед будкой паспортного контроля с отметкой “ЕС”. Если у них европейские паспорта, подумала Клер, к чему было торчать в этом бесконечном хвосте?

Возможно, они знали нечто такое, что ей было неведомо. Возможно, “неевропейским” гражданам все же разрешается проходить там паспортный контроль, когда образовалась слишком длинная очередь. А почему бы, собственно, и нет? Почему чиновник в будке “ЕС” должен томиться от безделья, когда его коллеги просто зашиваются? Возможно, имеет смысл выложить перед ним американский паспорт, и если он сочтет, что вы добропорядочные граждане, тут же шлепнет в него визу и сделает ручкой на прощание.

– Давай бери свой рюкзак, Гвен, – скомандовала Клер.

Она подняла свой рюкзак, перекинула через плечо.

– Чего? – сонно осведомилась девица.

Она все еще пребывала в ступоре, даже завтрак из гамбургера и кофе не вывел ее из этого состояния.

– Бери рюкзак. Мы переходим в другую очередь.

Они прошли по залу почти до самого конца. Клер уже видела офицера паспортного контроля, сидевшего в заветной будке. Молодой, симпатичный, лицо вроде бы добродушное. Он определенно не станет возражать, чтобы они прошли здесь. И еще очередь к нему двигалась шустро, в отличие от той, первой. Напряжение, в котором пребывала Клер, немного спало.

Тут Гвен заметила знак над будкой.

– Что это означает, “ЕС”?

– Европейский Союз.

– А что это?

– Это группа европейских государств, которые объединились и умножили тем самым свое экономическое и политическое могущество. Ну, примерно то же самое произошло, когда в одно государство объединились тринадцать американских штатов. И эти тринадцать колоний стали Соединенными Штатами Америки. Теперь у стран Европейского Союза общая валюта и, ну, все прочее… – Клер не стала распространяться на тему, что входит в это “прочее”, поскольку сама толком не знала. – К примеру, отдельный паспортный контроль, как здесь.

– И в этот союз входят все европейские страны?

– Большинство. – Клер мысленно представила себе карту Европы и начала перечислять слева направо: – Англия, Швеция, Нидерланды, Дания, Бельгия, Франция, Германия, Австрия, Швейцария, Италия, Испания и Португалия.

– Вы еще забыли Финляндию, Люксембург и Грецию, – раздался у нее за спиной мужской голос.

Клер обернулась. Владелец голоса с безупречным английским произношением смотрел на них с холодной отстраненностью, присущей разве что какому-нибудь ученому, разглядывающему в микроскоп насекомое.

– И еще вы не упомянули целых десять стран, которые вошли в союз сравнительно недавно. В том числе Польшу, Словакию и Чешскую Республику.

Точно лекцию читает, подумала Клер и никак не могла понять, следует ей обидеться или нет. Она присмотрелась к незнакомцу, пытаясь отыскать какой-то ключ в его внешности. Внешность показалась столь же странной, что и манера вести разговор. Судя по всему, этот тип самонадеянно старался компенсировать довольно жалкий внешний вид богатым внутренним содержанием. Коричневые брюки, зеленая шерстяная спортивная куртка и светло-голубая рубашка-батник выглядели изрядно поношенными, помятыми, словно он спал прямо в одежде. К тому же и сочетание цветов не выдерживало никакой критики, точно он был дальтоником. В левой руке он держал рыжий кожаный портфель, в правой был зажат черный зонт. А, теперь она поняла, это и есть самое странное в нем. Погода в Венеции была теплая, солнечная, градусов восемнадцать выше нуля, а оделся он так, словно собирался выйти на лондонские улицы, затянутые туманом.

А вот лицо в целом приятное, хотя и красивым тоже не назовешь. У него были длинные темные вьющиеся волосы, которые, судя по всему, он никогда не расчесывал, мало того, ленился лишний раз взглянуть в зеркало, потому как пряди слева выбились из прически и нелепо торчали над воротником. И еще он давно не брился: на впалых щеках и над верхней губой виднелась синеватая щетина.

– Что ж, – заметила Клер тоном человека, которого резко осадили или принизили в глазах других, – вы поистине кладезь ценнейшей информации.

– Благодарю, – ответил незнакомец. – К тому же я совершенно точно знаю, что Америка не входит в Европейский Союз. По вашему акценту я определил, что вы американка, а потому позвольте заметить, что встали вы совсем не в ту очередь. Вам следует стоять вон там.

С этими словами он указал зонтом на длинный хвост, что змеился через весь зал.

На секунду Клер даже утратила дар речи от возмущения.

– Но там же человек двести, если не больше! – воскликнула она.

– Это как минимум.

– И вы все равно считаете, что нам следует перейти туда?

– Но ведь мы уже установили, что вы не являетесь гражданкой Европейского Союза.

– Но здесь, – и Клер указала на знак, – вовсе не сказано, что дорога негражданам ЕС заказана.

– И вы расценили это как приглашение?

– Почему бы нет?

– Тут, к вашему сведению, у нас не Америка.

– Что именно вы имеете в виду?

– Да то, что вы, американцы, почему-то вообразили, что весь мир принадлежит только вам. А знак этот означает, что в данную очередь имеют право становиться исключительно граждане ЕС, а все остальные, в том числе и вы, должны стоять вон там. – И он снова указал зонтом на длинный хвост.

– Простите, вы что, сотрудник таможни? Или же каким-то образом связаны с полицейским аппаратом итальянского государства?

– Нет.

– Тогда почему лезете не в свое дело?

– Потому что европейские государства потратили миллиарды долларов на то, чтобы нам было легче пересекать границы стран, входящих в союз, – это помимо всего “прочего”, как вы изволили выразиться. И если каждый, кому только взбредет в голову, будет лезть через наши пограничные посты, тогда не было смысла затевать все это с самого начала.

Гвен наблюдала за их перепалкой с искренним недоумением. Потом толкнула Клер в бок и указала на пластиковую будку паспортного контроля.

– Он что, хочет сказать, что вот это обошлось в миллиарды долларов?

– Нет. Помолчи. – Клер снова обратилась к англичанину: – Если вы считаете, что мы как-то нарушаем ваши права, можете встать перед нами.

– Спасибо. Так и сделаю.

И англичанин с самым невозмутимым видом обошел их и встал впереди.

Клер вспыхнула от возмущения.

– А знаете, настоящий джентльмен никогда бы так не поступил! Даже напротив. Посочувствовал бы, согласился, что можно иногда и нарушить правила в пользу дамы, помочь при необходимости.

Он обернулся:

– Это вам-то нужна помощь?

– Вот эта девочка, – Клер схватила Гвен за руку и подтолкнула вперед, – тяжело больна, и нужно доставить ее в гостиницу как можно быстрее.

– Сочувствую. Что с ней такое?

– У меня похмелье, – пробормотала Гвен.

– А! – каким-то неестественно высоким голосом воскликнул он. Внимательнее присмотрелся к Гвен, отметил ее нежный возраст, ставший более очевидным, когда она смыла всю косметику. – Понимаю – Он окинул Клер укоризненным взглядом. – Что ж, хорошо.

И опять повернулся к ним спиной.

Клер гневно покосилась на Гвен.

– Что это с вами? – спросила та.

– Лично я считаю, – снова заговорил англичанин, почти не оборачиваясь к Клер, – что долг настоящего джентльмена предупредить американку, что она встала не в ту очередь. Показать ей ту, где следует стоять, и сделать все это до того, как офицер в будке паспортного контроля вызовет итальянскую военную полицию проводить эту даму в комнату для допросов. – Он кивком указал на спартански обставленный офис в дальнем конце зала. – Мне приходилось видеть такое.

И он решительным шагом направился к будке паспортного контроля, оставив их позади.

– Идем, – сказала Клер, подхватив рюкзак и подталкивая Гвен к очереди, где по-прежнему томились человек двести.

– Зачем мы снова переходим?

– Выбор прост. Или перейти добровольно, или в сопровождении эскорта военной полиции. Нет, этот британец просто невыносим! Если б кругом не стояли американцы, заговорил бы по-немецки!

– Почему? – удивилась Гвен.

– Из-за войны, разумеется.

– Разве сейчас война? Какая война?

– Ладно, неважно.

– И все же я не понимаю. Почему он говорил бы по-немецки?

– Да заткнись ты ради бога!