Входная дверь была не заперта. Роман вошел и бросил ключи на тумбочку. В доме было темно и тихо, из чего он заключил, что матери нет дома. Роман тихо ругнулся: можно было ожидать от матери большей осторожности, когда по городу разгуливает вор. С другой стороны, возможно, Райна, как и половина женщин в городе, думает, что вся эта история с кражами трусов — чья-то шутка.

— Нелепость, — пробурчал он.

Роман собирался утром первым делом связаться с Риком и узнать, не было ли за время его отсутствия новых краж. Но сейчас ему нужно было поскорее лечь спать. Прошлой ночью он почти не спал, и при одном только воспоминании о том, почему он не спал, он снова заводился. Роман прошел в свою комнату, бросил на пол сумку и направился в ванную.

Холодная вода не избавила его от ноющей боли желания. Роман вспомнил, как мыл Шарлотту под душем, как вошел в нее и вода струилась по их телам со всех сторон. Даже ледяной душ не мог остудить воспоминания.

Роман безмерно устал, и, когда он вошел в спальню, ему было даже лень понять руку, чтобы включить свет. В его мозгу жила только одна мысль: после этого уик-энда с Шарлоттой его будущее, его жизнь изменились, и не только потому, что он дал обещание братьям.

Ему предстояло принять важные решения, но до этого он должен был выспаться. Роман забрался в постель, голова коснулась подушки, спина опустилась на матрас, и вдруг он почувствовал, что его тело соприкоснулось с чьим-то теплым мягким телом.

— Что за чертовщина! — Он рывком сел в кровати. — Кто еще тут такой?

Он вскочил с кровати и шагнул к двери, собираясь включить свет и разглядеть непрошеного гостя.

— Не такого приема я ожидала, но, наверное, надо же с чего-то начать. А теперь возвращайся в постель, и я покажу, что у меня для тебя есть.

Голос показался Роману не столько женским, сколько хищным, так могла бы говорить большая хищная кошка, если бы умела говорить. Сравнение вполне уместное, если учесть, что сам он чувствовал себя добычей, загнанной в ловушку. Женщина похлопала рукой по матрасу, и этот звук, казалось, отозвался эхом по всей комнате.

Роман включил свет и увидел Элис Магрегор с ее нелепой прической. Ее не в меру пышные кудри были обильно смазаны воском и покрыты толстым слоем лака, тело было втиснуто в одни из печально знаменитых трусиков, купленных в магазине Шарлотты. К этому телу Роман не притронулся бы даже в пьяном ступоре, а тем более сейчас, когда он был трезв как стеклышко.

— Ой, ты не спишь голышом… — разочарованно протянула Элис и надула губки. Романа чуть не вырвало. — Ладно, не важно, этим я займусь.

Она с самодовольным видом выгнула спину и вытянула руку поперек его подушки.

Роман с досадой подумал, что теперь придется сменить постельное белье перед тем, как лечь спать. Он стиснул зубы, раздраженный вторжением в его частную жизнь.

— Я сейчас отвернусь, и ты оденешься. А потом ты уйдешь, и будем считать, что ничего этого не было.

Элис даже не дрогнула и еще до того, как Роман успел отвернуться, сказала:

— Только не говори, что тебя это не интересует. Я же позавчера помахала тебе трусами, и ты в ответ улыбнулся.

— Ты переставила события местами. Я улыбнулся тебе до того, как ты помахала мне трусами.

— Ох уж эти журналисты, вам подавай факты. Какая разница, смысл все равно один и тот же: ты улыбнулся, ты проявил ко мне интерес, так что давай иди в постель.

Роман не мог понять, то ли она вправду такая тупая, то ли притворяется.

— Элис, мы живем в маленьком городке, я просто повел себя дружелюбно. А теперь одевайся.

Он скрестил руки на груди, отвернулся и прислонился к дверному косяку. Ему не верилось, что он обнаружил в своей постели голую Элис Магрегор.

Не в его привычках было действовать жестко, но он не собирался шутить с ней или давать хотя бы малейший повод заподозрить, что он согласен, чтобы такой случай повторился. Этого бы не произошло, будь дверь дома заперта. Роман подумал, что его матери придется выслушать серьезную лекцию о безопасности. Нельзя больше быть такой доверчивой. Поддавшись ложному ощущению безопасности, она оставила дверь незапертой, ее белье могли украсть, а у Романа в опасности оказалось не белье, а само тело — если бы Элис добилась своего.

Он понятия не имел, как Элис узнала, что его матери нет дома и что она может беспрепятственно войти в дом и устроиться в его спальне по-хозяйски. Да ему это было и не важно, лишь бы она поскорее убралась восвояси. Он покосился через плечо и увидел, что Элис даже не шелохнулась.

— Мне нравится, когда мужчина изображает из себя недоступного.

Из холла донесся смех — смех Райны и более низкий, рокочущий мужской смех. Услышав, что в доме есть кто-то еще, Элис испуганно расширила глаза.

«Этого мне только не хватало — зрителей», — подумал Роман.

Он сделал Элис знак пошевеливаться, но она села на кровати и застыла, словно окаменела.

— …вижу свет наверху. Роман, это ты?

Голос Райны звучал все громче, все ближе, и ей удалось то, что не удалось Роману. Элис выскочила из кровати и быстро наклонилась за одеждой.

— О Боже…

Пытаясь натянуть джинсы, она запрыгала на одной ноге, стараясь засунуть вторую в штанину, которая оказалась вывернутой наизнанку.

— Роман, это ты? — позвала Райна. — Ответь!

— Не вздумай! — прошипела Элис.

— Я думал, некоторым вещам тебя научили еще в детском саду, — заметил Роман. — Если ты сядешь и будешь засовывать ноги в штанины по очереди, получится гораздо быстрее.

Шаги Райны зазвучали громче, чем стук его сердца. И теперь, когда Роман об этом задумался, он понял, что давно уже не слышал более приятного звука. Когда тебя застукают, это убивает интерес напрочь, и если красная как свекла физиономия Элис что-то значит, то можно надеяться, что она в обозримом будущем больше здесь не появится, да и с ним постарается не встречаться.

Он дождался, пока Элис успокоится настолько, что сумеет засунуть одну ногу в штанину, и только после этого ответил матери:

— Мама, я тебя слышу. Я недавно вернулся.

Послышался мужской голос, мужчина — по-видимому, Эрик — разговаривал с Райной, что объясняло, почему она до сих пор не поднялась на второй этаж. Она ходила по лестнице только один раз утром и один раз, обратно, вечером. Роман уже обсуждал с Чейзом возможность переделать одну из комнат первого этажа под спальню матери, учитывая состояние ее здоровья.

— Я хочу узнать все про твой уик-энд, — крикнула Райна. На лестнице послышались ее шаги, на удивление быстрые.

— О-о-ох, нет!

Элис в панике взвизгнула.

Роман все еще стоял в дверях. Повернувшись к Элис, он увидел, как она сбрасывает с себя джинсы. Вместо того чтобы одеться, она сорвала с кровати бежевое клетчатое одеяло и закуталась в него.

«Все страннее и страннее», — подумал Роман. Он покачал головой и сказал, обращаясь к Элис:

— Между прочим, здесь доктор Фаллон. Но ты не волнуйся, я уверен, за годы врачебной практики он привык быть тактичным.

Роман подумал, что на самом деле могло быть и хуже. Например, вслед за матерью мог прийти Чейз с его принципом «я только сообщаю факты».

Райна поднялась по лестнице и подошла к Роману. Он, как мог, загораживал ей обзор спальни.

— Привет, мама, как себя чувствуешь?

Он посмотрел поверх плеча матери на доктора Фаллона, который стоял за ней.

— У меня немного сбилось дыхание от подъема по лестнице. Давай присядем на твою кровать и поговорим.

Она попыталась пройти мимо Романа в его комнату, но он преградил ей путь.

— Мама, туда нельзя.

— Кто там? Шарлотта? — Казалось, подобная перспектива Райну взволновала и обрадовала.

— Нет, не Шарлотта. Мама, прошу тебя, тут и без того черт знает что творится, я не хочу, чтобы ты встревала в это дело и тем более расстраивалась.

Райна покачала головой и попыталась заглянуть в комнату через плечо Романа.

У нее за спиной доктор Фаллон закатил глаза, словно говоря: «Если она что-то задумала, ее не остановишь». Роман и сам прекрасно это понимал.

— Ну хорошо, смотри сама, — прошептал Роман и приложил палец к губам, знаком прося мать вести себя тихо. Он не считал своим долгом защищать Элис от ее же собственной глупости, но предпочел бы, чтобы Райна быстро заглянула и исчезла, а не унижала женщину, вмешиваясь в эту историю.

Он вошел в спальню, мать вошла следом. Они вошли в ту самую минуту, когда Элис пыталась дрожащими руками открыть окно. Но, как понял Роман, окно было крепко заперто и Элис не угрожала перспектива открыть его и вывалиться со второго этажа.

— Роман, я думаю, мы предоставим Эрику позаботиться о девушке, она явно расстроена, — прошептала Райна и, взяв Романа за руку, потянула его прочь из комнаты.

Роман спохватился, что предстал перед матерью в нижнем белье. Он поспешно схватил джинсы, которые так и валялись на полу в ванной. К счастью, он умел справляться со смущением лучше, чем Элис.

— Ты права, мама, пойдем вниз.

Роман выпроводил мать из комнаты, быстро сбегал в ванную за джинсами и спустился в кухню в тот момент, когда Райна наливала себе антацид.

— Приготовишь мне чай? — попросила она. — Лично меня вся эта суматоха утомила.

Роман посмотрел на мать с тревогой.

— Ты уверена, что у тебя всего лишь изжога? Может, это связано с сердцем? Я могу попросить Эрика…

— Не надо, со мной все хорошо. Просто легкое несварение. — Она похлопала себя по груди. — Эрик сейчас нужен той девушке больше, чем мне.

— Только если что не так, пожалуйста, не забывай о своем здоровье, ладно?

Роман проверил, есть ли в чайнике вода, и зажег под ним горелку.

— Думаю, Элис надо дать успокоительного и провести с ней беседу. О чем она только думала? — Райна покачала головой и села за стол.

— Кстати, а о чем думала ты, оставляя дом незапертым?

— Позволь тебе напомнить, я живу в Йоркшир-Фоллз всю жизнь и у меня никогда не было причин запирать дверь.

— Пять краж за одну неделю — это для тебя недостаточно веская причина?

— Я согласен, об этом мы еще поговорим позже, — сказал Эрик, входя в кухню. Он понизил голос: — Элис ждет в холле, полностью одетая. Я отвезу ее домой. Я ей пообещал, что об этой истории никто ни словом не обмолвится.

При этих словах Эрик смотрел не на Романа, который сам был заинтересован сохранить инцидент в тайне, а на Райну. Роман догадывался, что мать бы с удовольствием повисла на телефоне и рассказала об этой богатой событиями ночи всем своим подругам.

Во взгляде Райны промелькнула обида.

— Что же я, не понимаю, когда нужно помалкивать?

Роман накрыл руку матери своей.

— Мама, я уверен, Эрик не хотел тебя оскорбить. Он просто проявил осторожность.

— Вот именно. Спасибо, Роман. Райна, я тебе позвоню. — Голос Эрика смягчился. — Жаль, что наш вечер оборвался так внезапно.

— Спасибо, что вывел меня из дома, — сказала Райна. — Ты же знаешь, мальчики меньше волнуются за мое здоровье, когда я с тобой. — Она посмотрела на него чуть настороженно. — А сейчас я просто попью чаю с сыном. Мы с тобой всегда можем встретиться в другое время.

— Мне подходит завтрашний вечер.

Райна вздохнула:

— Давай завтра никуда не пойдем, останемся дома, ладно?

Эрик шагнул было вперед, но она остановила его взмахом руки.

— Чашка чаю — это все, что мне сейчас нужно. Норман кладет слишком много масла, оно лежит у меня в желудке камнем. Хорошо бы, кто-нибудь забрался к нему в ресторан и выкрал весь жир из его кладовки.

Эрик засмеялся и повернулся к Роману:

— Даже не знаю, говорить ли, чтобы ты присматривал за матерью, или тебе надо присматривать за самим собой.

Он усмехнулся и вышел из кухни раньше, чем Райна успела ответить. На этот раз ей не удалось оставить за собой последнее слово.

Чайник зашумел, Роман встал и подошел к плите.

— Знаешь, мне кажется, доктор Фаллон тебе подходит.

— Ты не сердишься? — мягко и немного взволнованно спросила Райна.

Он оглянулся и посмотрел на нее с удивлением, потом занялся чаем: положил в чашку пакетик, добавил чайную ложку сахара и налил кипяток.

— На что я могу сердиться? Тебе с ним хорошо, это заметно. Ты с ним встречаешься, вы куда-то ходите вместе, ты улыбаешься больше, чем за предыдущие несколько лег, и, несмотря на проблемы со здоровьем…

— Может быть, это потому, что ты приехал домой.

— А может быть, потому, что этот мужчина считает тебя особенной и тебе приятно его внимание.

Роман поставил перед матерью чашку.

— Роман, у тебя разыгралось воображение. Эрик — одинокий вдовец, и я просто составляю ему компанию. Вот и все.

— Ты была одинокой вдовой последние лет двадцать, давно пора тебе снова начать жить.

Райна опустила глаза и стала смотреть в чашку.

— Роман, я никогда не переставала жить.

— Переставала. — Роман не хотел заводить этот серьезный разговор, но не мог отрицать, что время пришло. — В некоторых от ношениях твоя жизнь остановилась, и в конце концов это повлияло на то, как живем мы. Роман, Рик и Чейз — три брата-холостяка.

— Ты хочешь сказать, это я виновата в том, что вы до сих пор не женаты?

По голосу матери Роман понял, что она сердится и обижена. Он задумался, сложив пальцы. Ему хотелось сказать, что ничьей вины или ошибки тут нет, но он не мог соврать.

— Вы с папой показали нам пример прекрасной семейной жизни.

— Разве это плохо? Настолько плохо, что вы трое решили никогда не вступать в брак?

Роман замотал головой:

— Это не плохо. Но когда папа умер, ты была совершенно уничтожена. Твоя жизнь почти остановилась. Ты жила… ты жила в сплошной боли…

— Но в конце концов боль притупилась, — напомнила Райна. — И я бы ни на что не променяла ни одну минуту жизни с вашим отцом. Даже если бы это означало, что мне бы не пришлось скорбеть и страдать. Тот, кто не чувствовал боли, тот и не жил по-настоящему, — закончила она тихо.

Роман уже сам понял, что он до сих пор не жил, — он понял это в выходные, когда был с Шарлоттой. И, как сказала Райна, он понял почему. Не желая пережить такую же боль, такую же скорбь, какую пережила его мать, Роман предпочел бежать, путешествовать, держаться подальше от города, от своей семьи и от Шарлотты. От единственной женщины, которая — как он всегда знал или по крайней мере предчувствовал — способна привязать его к Йоркшир-Фоллз и удержать здесь.

От единственной женщины, во власти которой ранить его, заставить испытать ту самую боль, которой он боялся, если она умрет или каким-то другим образом покинет его. Но единственная ночь, проведенная с Шарлоттой, доказала Роману, что и жить без нее он не может.

Она стоит любого риска.

— Я жила и любила, не каждый человек может сказать о себе то же самое. Мне повезло, — сказала мать.

Роман невесело улыбнулся:

— Ты могла бы быть более везучей.

Взгляд Райны затуманили воспоминания, в ее глазах смешались радость и грусть.

— Не стану лгать, конечно, я бы предпочла, чтобы мы с вашим отцом вместе растили вас и вместе состарились. Но тогда у меня бы не было этого шанса с Эриком. — Она с тревогой посмотрела сыну в глаза. — Ты правда не расстроился из-за Эрика?

— Думаю, он тебе подходит. И мне тут не из-за чего расстраиваться.

Мать улыбнулась:

— Надеюсь, ты понимаешь, что не можешь убегать от жизни до бесконечности.

Роман не удивился, что мать прочитала его мысли. Она всегда отличалась проницательностью, он унаследовал от нее это качество, и оно помогало ему в работе журналиста. Однако когда она использовала свою проницательность против него, приятного было мало. И из-за этой унаследованной проницательности он был очень восприимчив к боли матери.

— Что ж, наверное, ты можешь убегать и дальше, но подумай о том, как многого ты себя лишаешь. — Она по-матерински похлопала его по руке, этот жест был хорошо знаком Роману. — А еще ты слишком умен, чтобы все время убегать от проблемы, вместо того чтобы найти ее решение. Ну, после всего, что было сказано, ответь, какое место теперь занимает в твоей жизни Шарлотта? Только не говори, что никакого.

Мать вернулась к своей миссии.

— Ты же хорошо меня знаешь, неужели ты думаешь, что я отвечу? — сказал Роман.

Райна возвела взгляд к небесам.

— Девочки… Ну почему Бог не дал мне к дополнение к моим мальчикам еще и девочку, чтобы я могла понимать, что думает хотя бы один из моих детей?

— Полно, мама. Тебе же нравится угадывать, это сохраняет тебе молодость.

— Лучше бы я пила из Источника вечной молодости, — пробормотала Райна. — Кстати, о девочках. Между прочим, ты сказал вчера, что собираешься в гости к старому приятелю, который переехал в Олбани, но Самсон сказал, что видел, как Шарлотта уезжала с тобой в твоей машине.

— Для городского отшельника этот Самсон слишком много знает.

Роман мог только гадать, кто еще видел, как они уезжали. Хотя это не имело особого значения. Он собирался «сделать Шарлотту честной женщиной» и не думал причинять вред ее репутации. Разве что возникнет проблема с тем, что ее мужем хочет стать человек, у которого, по слухам, есть фетиш — женское белье.

Это казалось странным даже самому Роману, но он был готов связать себя серьезными отношениями, он был готов предложить даже больше, чем мог себе представить, когда они с братьями подбрасывали монету. Но прежде чем говорить об этом Шарлотте, ему предстояло убедить ее, что он может стать и станет хорошим мужем и отцом, что ему нужно нечто большее, чем брак ради удобства, в котором муж и жена живут далеко друг от друга. Он пока еще не знал, насколько большее и в какой степени он готов пожертвовать своей работой, поездками. У него были определенные обязательства перед людьми, на него рассчитывали, и он получал от работы настоящее удовольствие, которого не хотел лишаться, даже если с поездками будет покончено.

Но теперь его цель стала личной. Исполнение мечты матери о внуках станет только побочным продуктом достижения его собственной цели, а не поводом для брака. У Романа немного кружилась голова — прямо как в тот день, когда он получил свое первое репортерское задание в Ассошиэйтед Пресс.

— Ты мог бы мне сказать, что уезжаешь с Шарлоттой, — сказала мать, прервав его раздумья.

— И ты бы закидала бедняжку вопросами? Я решил ее от этого избавить.

В глазах матери вспыхнули насмешливые огоньки.

— Ну, я все равно могу забросать ее вопросами, несмотря на твое намерение держать меня в неведении. Могу, но не буду. У нее сейчас и без меня забот хватает.

Роман встревожился. Кто знает, что творится в этом городе, если Элис настолько обезумела, что пробралась в его дом и залезла в его постель.

— Что случилось? Произошла еще одна кража?

Мать покачала головой:

— Нет, и Рик раздосадован, что никто не снял тебя с крючка, это я тебе точно могу сказать. Полиция, конечно, всерьез тебя не подозревает, но когда Элис и другие женщины в городе в таком возбуждении…

Роман перебил мать:

— Мама, что у Шарлотты случилось?

Райна покраснела.

— Извини, я увлеклась.

Роману не понравился ее тон и то, как она поджала губы.

— Что происходит?

Райна вздохнула:

— Рассел Бронсон вернулся.

Роман тихо выругался.

— Веди себя прилично! — с укором сказала мать, но ее лицо выражало сочувствие, она понимала, почему сын расстроен.

Отец Шарлотты вернулся в самое неподходящее время. Если Роман примирился с самим собой, со своим прошлым и будущим, это еще не означало, что то же самое произошло с Шарлоттой. Роман боролся с самим собой с той минуты, как вернулся в город и проиграл жеребьевку. Хотя он и пытался держаться подальше от Шарлотты, она была единственной женщиной, с которой он хотел бы связать свою жизнь. Единственной, с кем он хотел спать, единственной, от кого хотел иметь детей.

Первоначально он собрался жениться только потому, что проиграл, когда они подбрасывали монету. Это было эгоистичное решение, лишенное эмоций, потому что он бы все равно продолжал убегать. Он бы все равно больше думал о себе, нежели о Шарлотте, как бы ни пытался убедить себя в обратном. У него была потребность, а она была той, кого он выбрал для удовлетворения этой потребности. Вот так просто. И вот так глупо. Шарлотта заслуживала гораздо большего, она заслуживала мужчину, который бы ее любил, который был бы с ней и для нее, который дал бы ей такую семейную жизнь, какой она была лишена в детстве. И сейчас Роман хотел быть тем мужчиной, который обеспечит ей все это. Но она ему ни за что не поверит, во всяком случае, сейчас.

Райна подперла подбородок рукой.

— У тебя есть план?

Если бы и был, он бы не стал делиться им с матерью. Но беда в том, что сейчас у него в голове было пусто, как на экране ноутбука в неудачный день.

— Ну, я думаю, тебе нужно что-то придумать, — сказала мать, когда молчание затянулось.

Он бросил на мать недовольный взгляд.

— До этого я и сам додумался. Но мои дела плохи, если только не окажется, что Рассел не такой подонок, каким его все считают.

— Я не знаю, что собой представляет Рассел. — Мать пожала плечами. — Он очень давно не был в городе. Ты же репортер, ты можешь собрать факты, только помни: в каждой истории есть три стороны — ее, его и правда.

Роман кивнул. Ему оставалось надеяться, что правды будет достаточно, чтобы обезопасить его будущее.

В понедельник утром Шарлотта шла на работу, словно плыла по воздуху, — давно ей не было так легко, давно она не была такой счастливой. Она наслаждалась своей эйфорией, пока она продолжалась, и не пыталась докапываться до всех причин, по которым ей не следует слишком привыкать к Роману и его вниманию. Он попросил ее не судить предвзято, и ей было слишком хорошо с ним, чтобы спорить. Он заставил ее думать, что все возможно. Даже с ним. Она сама поражалась тому, как изменилась ее позиция, но Роман не дал ей ни одного повода усомниться в нем.

— Я чувствую запах кофе, — сказала Бет, выходя из подсобки.

— Это пахнет китайским чаем. Норман не продвинулся до того, чтобы делать холодный кофе с молоком, но у него есть этот чай, и он просто восхитительный. Не важно, горячий или холодный. Сегодня я взяла горячий. На, попробуй. — Шарлотта протянула Бет свою чашку и на всякий случай предупредила: — Он с сахаром.

Бет сделала один глоток на пробу, и у нее расширились глаза.

— М-м-м, похоже на смесь меда и ванили. Вкусно!

— Рецепт пришел к нам из Индии. Впервые я попробовала такой чай, когда жила в Нью-Йорке.

— Не хочу даже считать, сколько в нем калорий.

Шарлотта покачала головой:

— Я тоже. Но это чистое удовольствие, а я отказываюсь делать что-нибудь, кроме того, что мне нравится. — Этот лозунг Шарлотта взяла на вооружение с тех пор, как возобновила отношения с Романом. — Зато на ленч я съем только легкий салат.

Шарлотта закрыла глаза и вдохнула аромат чая со специями, потом сделала еще глоток.

— М-м-м-м, — протянула она.

Бет нарушила ее безмятежное настроение, воскликнув:

— Ого!

Шарлотта открыла глаза и встретилась с понимающим взглядом подруги.

— Что «ого»?

— Я узнаю этот звук, это выражение лица. Это чистый восторг. Экстаз.

— И что? — Шарлотта покачала головой. — Я же сказала, что мне нравится это питье.

— Ты разрумянилась, и вообще вид у тебя такой, как будто ты испытала оргазм. Только не говори, что все это из-за чая.

— А из-за чего же еще?

Бет присела на стул по другую сторону от рабочего стола Шарлотты, загроможденного всякой всячиной.

— Она спрашивает, «из-за чего же еще»! Как будто я не знаю, что в субботу вечером и ты, и Роман уезжали из города. Совпадение? Не думаю. — Бет постучала пальцами по стопке счетов. — Понимаешь, я провела субботний вечер с Риком. Мы играли в дартс, а в качестве мишени использовали фотографию доброго доктора…

— Он звонил?

Глаза Бет вдруг наполнились слезами.

— Я сама ему позвонила. Он поспешил закончить разговор, тогда я перезвонила снова и сказала, что между нами все кончено. — Бет резко сменила тему: — Между прочим, ты меня перебила.

Шарлотта прекрасно поняла, что подруга пытается уйти от этого разговора, но промолчать не смогла.

— Ты сказала, что все кончено? — Она быстро обогнула стол, подошла к Бет и обняла ее. — Догадываюсь, что тебе было нелегко это сделать.

— У меня не было выбора.

Бет покачала головой, слезы мешали ей говорить. Шарлотта отошла и присела на угол стола, свесив ноги. Теперь, когда она догадалась посмотреть, она увидела, что на пальце Бет больше не сверкало кольцо с бриллиантом.

— И он так просто позволил тебе разорвать ваши отношения?

— По-моему, он испытал облегчение.

— Поганец!

Бет засмеялась сквозь слезы:

— Ну да, я согласна, но ведь у меня самой проблема серьезнее, правда? Это я дала втянуть себя в эти отношения. Я не задумывалась глубоко и не хотела видеть, что у него есть склонность заводить романы с пациентками. — Она поежилась. — Давай сменим тему, ладно?

Шарлотта кивнула, она, конечно, не хотела, чтобы подруге стало еще больнее.

Бет подалась вперед и поставила локти на подлокотники стула.

— Ну так давай вернемся к тому, о чем мы говорили.

— О чем это?

— О тебе и о том, что твои раскрасневшиеся щеки и удовлетворенные охи-вздохи не имеют никакого отношения к чаю Нормана.

Шарлотта закатила глаза, но Бет не обратила на это внимания. Она мастерски поменялась с ней ролями, и теперь уже на вопросы отвечала Шарлотта.

— Я воспользуюсь Пятой поправкой, — сказала Шарлотта, выставив перед собой ладони.

Все, что касалось отношений с Романом, было слишком личным, чтобы его обсуждать. Даже с Бет.

— Ага! Бет выпрямилась на стуле. Шарлотта прищурилась.

— Если ты пользуешься Пятой поправкой, значит, тебе есть что скрывать. Что-то личное. — В глазах Бет вспыхнул интерес, она подалась вперед. — Ну же, поделись! У вас ведь было больше чем просто свидание? Ну расскажи, дай мне порадоваться твоей хорошей новости, своих-то у меня так мало!

Хотя Шарлотта и сочувствовала подруге и ее проблемам, все же она понимала, когда ею пытаются манипулировать, а Бет делала это мастерски.

— А может быть, сделаем так? — Шарлотта предложила компромисс: — Когда у меня будут хорошие новости, обещаю ими поделиться. А сейчас все, что у меня есть, — это… это надежда.

Надежда, которую она держала близко к сердцу и боялась выпустить ее на свет из страха, что при свете дня она развеется, мечта останется только мечтой, а она останется одна, как мать.

Шарлотта встретила озабоченный взгляд подруги.

— Если мне будет что рассказать, ты будешь единственным человеком, которому я расскажу. — Она наклонилась к Бет и сжала ее руку. — Даю слово.

Бет тяжело вздохнула.

— Я знаю. Мне только обидно, что я одна такая слабая — выкладываю все свои проблемы и горести.

— Ты не слабая, ты просто человек.

Бет пожала плечами.

— Давай выпьем. — Она подняла пластиковый стаканчик с кофе. — Твое здоровье!

— Твое здоровье.

Шарлотта допила чуть теплый чай, получая удовольствие от каждого глотка.

— Ладно. Бет, ты готова взять на себя магазин на сегодня? Я бы хотела закрыться в своей квартире и вязать.

— О-о, кажется, это очень увлекательное занятие!

Шарлотта рассмеялась:

— На самом деле не очень. Но деньги, которые мы получим, когда готовые заказы будут доставлены, определенно стоят нескольких часов, которые мне предстоит провести, сидя перед телевизором.

Бет встала.

— Лучше ты, чем я.

— Встретимся вечером на детском бейсбольном матче, ладно?

Магазин «Мансарда Шарлотты» выступал спонсором местной команды, и Шарлотта старалась по возможности приходить на матчи и поддерживать ребят. Сезон только начался, но они уже сыграли две игры и сегодня вечером рассчитывали выиграть. Шарлотта воспринимала детскую бейсбольную команду как свою собственную и гордилась каждым ударом, каждым голом.

Бет пожала плечами:

— Почему бы и нет? Все равно у меня нет более интересных занятий.

— Гм, спасибо, — с иронией сказала Шарлотта.

— Вообще-то я говорила серьезно. Лучше смотреть игру, чем проводить вечер в одиночестве.

Шарлотта бросила пустой стаканчик в корзину для бумаг.

— Как ни грустно, для меня эта игра тоже главное событие сегодняшнего дня.

«Если только Роман не заглянет», — добавила она мысленно. Он ведь сказал: «Ты меня еще не раз увидишь». От предвкушения у Шарлотты засосало под ложечкой. Она с нетерпением ждала новой встречи.

— У меня сердце кровью обливается от жалости к тебе, — сказала Бет, глядя на нее без малейшего намека на жалость.

Шарлотта засмеялась:

— Да-да. Только принеси что-нибудь на обед, а то после целого дня упорного труда я буду умирать с голоду.

Они с Бет давно договорились, что поочередно обеспечивают еду на двоих. На прошлой неделе они мерзли, поедая жареного цыпленка, и, учитывая похолодание, сегодняшний вечер обещал быть таким же.

— Не забудь куртку.

— Слушаюсь, мамочка.

Эти слова Бет вызвали у Шарлотты странное чувство. Возможно, это ее биологические часы были виной тому, что у нее внезапно встал ком в горле. Не могло же быть, чтобы она испытала внезапное желание иметь детей. От Романа.

«Постарайся судить непредвзято». Но ведь это не меняет того факта, что Роман — бродяга, как по собственному выбору, так и по профессии. Она не может быть настолько непредвзятой, чтобы не замечать этого.

Или может?

К вечеру у Шарлотты устали руки и затекли плечи, однако она испытывала приятное удовлетворение от выполненной работы. Она связала и сшила заказы, набранные за целый день. Затем она аккуратно упаковала собственными руками светло-голубые трусы и доставила их очередному покупателю из списка. После этого она заглянула в магазин купить самое необходимое из еды, чтобы положить в холодильник.

Когда она вернулась домой, на автоответчике ее ждало очень странное сообщение от матери: мать обещала встретиться с ней вечером на бейсбольном матче. Игры Малой лиги всегда были в городе событием, но Энни на них никогда не появлялась. Шарлотта спросила себя, не имеет ли местный ветеринар какое-то отношение к внезапно появившемуся у матери желанию выйти в общество. Если так, то Шарлотта собиралась поехать в Харрингтон, ближайший город, и взять в собачьем приюте пса, чтобы у матери появился дополнительный стимул встретиться с ветеринаром.

Мать звонила в ее отсутствие, но от Романа звонков не было. Конечно, он ничего не обещал, а значит, никаких обещаний и не нарушил. Но Шарлотта все равно была разочарована: выходит, то время, которое они провели вместе, не вызвало у него желания как можно быстрее встретиться с ней снова. Видно, плохо у нее дело с обаянием. И мастерством. И с сексуальным опытом.

Но хотя Шарлотте не удавалось полностью избавиться от тревоги, она знала, что с ней все будет в порядке. В этом отношении она не похожа на свою мать.

Подходя к школе, Шарлотта выпрямила спину и расправила плечи. Дул не сильный, но очень холодный ветер, как и было обещано, на протяжении дня температура резко понизилась. Шарлотта зябко поежилась и обхватила себя руками. Но для школьников-игроков и для болельщиков, которые сидели на открытых трибунах, погода оказалась вполне подходящая. «Мансарда Шарлотты» была спонсором команды «Рокетс», и Шарлотте хотелось самой увидеть, как они разгромят соперников.

Когда Шарлотта шла через автостоянку, ей уже был виден бейсбольный ромб — он находился за футбольным полем и открытыми трибунами. В животе заурчало от голода, и она прижала руку к пустому желудку. Очень хотелось есть, и она надеялась, что Бет уже ждет ее с чем-нибудь вкусненьким.

Приблизившись к рядам разборных трибун — месту, где она подростком проводила много времени, — Шарлотта ускорила шаг. И тут кто-то без предупреждения схватил ее сзади. Сильная рука обхватила ее талию, и ее руки оказались прижатыми к телу по бокам. Ее сковал страх — на целых две секунды, — а потом она уловила знакомый запах одеколона и сексуальный голос произнес прямо в ее ухо:

— Всю жизнь мечтал потискать тебя под трибунами.

Страх превратился в возбуждение, а возбуждение — в желание. Она весь день скучала по Роману и знала, что, если сейчас позволит себе подумать о том, как сильно ей его не хватало, страх вполне может вернуться. Поэтому она предпочла расслабиться в его объятиях и наслаждаться моментом.

Роман почувствовал, что как только он заговорил, Шарлотта расслабилась. Он сам не понимал, как ему удалось весь день не встречаться с ней. Если уж на то пошло, он не пони-мат, как он сумел прожить без нее последние десять лет. Обескураживающее признание для человека, который сделал путешествия своим способом существования. Он уткнулся лицом куда-то между ее шеей и плечом, вдыхая ее аромат.

— Знаешь, тогда, в школе, я был готов на все, лишь бы заполучить тебя сюда, под трибуны.

— И что бы ты со мной сделал?

По игривому тону Шарлотты Роман понял, что она в хорошем настроении. По-видимому, она еще не знает о возвращении отца, и это дает ему редкую возможность укрепить то, что между ними возникло. Он схватил ее за руку и потянул за собой. Они обогнули скамейки и в конце концов оказались там, где их никому не было видно. Роману ли не знать — в школьные годы он провел здесь немало времени. Не с теми девушками.

А теперь у него есть та, правильная. На Шарлотте были голубые джинсы и льняная куртка на ворсистой подкладке поверх футболки с эмблемой Малой лиги. Но внимание Романа привлекли прежде всего ее губы: они были такие же красные, как ее сапоги из змеиной кожи.

Он схватил ее за белый флисовый воротник и притянул к себе так близко, что мог поцеловать.

— В школе ты никогда не красилась так ярко.

Шарлотта усмехнулась:

— В школе я не стремилась привлечь к себе внимание.

Неожиданно для себя Роман испытал огромное облегчение.

— Значит, ты скучала по мне сегодня?

Ему хотелось дать ей время соскучиться, прежде чем они снова встретятся, но держаться от нее на расстоянии оказалось нелегко.

Шарлотта закатила глаза.

— Я не сказала, что накрасила губы, чтобы привлечь твое внимание.

Но она его не одурачила, он знал, что она скучала по нему так же сильно, как он по ней.

— Что ж, в любом случае мое внимание ты привлекла. А теперь замолчи и поцелуй меня.

Она так и сделала. Губы у нее были холодные, но Роман их согрел. Шарлотта обняла его за талию и притянула к себе ближе, поцелуй стал глубже, и она издала вздох удовлетворения. Она засунула руки в задние карманы его джинсов, и он почувствовал, как она прижимает к нему ладони. Ее язык отвечал толчком на каждый толчок его языка, да и тела их стремились имитировать эротические движения. К сожалению, их разделяло слишком много слоев одежды.

Откуда-то издалека донеслись приветственные крики.

Шарлотта прервала поцелуй и прошептала влажными губами:

— Я не могу делать это сейчас.

Роман посмотрел в ее ошеломленное лицо.

— Конечно, можешь. И хочешь.

Шарлотта склонила голову набок.

— Ну хорошо, тогда я выражусь по-другому. Я хочу, но не могу.

Роман все еще обеими руками держал ее за предплечья, и желание заняться с ней любовью (и плевать, что земля холодная и твердая) было непреодолимым.

— Назови мне хотя бы одну причину, почему ты не можешь, и это должна быть веская причина.

— Потому что моя мать оставила на автоответчике сообщение, что будет ждать меня на бейсбольном матче. Она почти никогда не приходит на городские мероприятия, а на этой неделе — уже второй раз. Я должна быть там.

Сожаление в его взгляде доставило Роману удовлетворение. До поры до времени придется ограничиться этим.

— Признаться, не думал, что у тебя найдется веская причина. Оказывается, нашлась. — Он разжал объятия. Его тело было от этого не в восторге, но победило сердце. Роман стремился дать Шарлотте то, чего хотела она, а в данном случае она хотела увидеться с матерью. Он только надеялся, что эта встреча не причинит ей боли.

— Ты с ней не разговаривала с тех пор, как вернулась?

Шарлотта покачала головой:

— Нет. Мы перезваниваемся.

Тогда она точно не знает о приезде отца.

— Шарлотта…

— Пойдем. — Она схватила его за руку. — Пошли найдем мою мать, посмотрим игру, и если тебе повезет, потом я позволю тебе поймать меня.

Шарлотта засмеялась и, не дав ему добавить ни слова, побежала. Роман, шутливо застонав, бросился ее догонять. Он рассудил, что она будет потрясена появлением отца и он может оказаться рядом как раз вовремя, чтобы свести ущерб к минимуму.

Шарлотта оглянулась на него и засмеялась. От быстрого бега у нее сбилось дыхание и немного кружилась голова, впрочем, в ее состоянии нужно было винить прежде всего поцелуй Романа, но убегала она исключительно из соображений самосохранения. Не важно, как далеко они были от бейсбольного поля, при одном взгляде на Шарлотту любой догадается, чем они с Романом занимались. Поэтому чем меньше они позволят себе под трибунами, тем лучше для нее. Нужно подождать, позже они смогут продолжить с того места, на котором остановились, и делать все, что захотят.

От этой мысли ее охватило приятное волнение, каждая клеточка ее тела запела в предвкушении, на щеках выступил румянец. Шарлотта быстро оглянулась и увидела, что Роман следует за ней неспешным шагом. Он улыбнулся и помахал ей рукой, в это время его перехватил Рик — брат подошел сбоку и взял его за плечо.

Шарлотта замедлила шаг, повернулась — и едва не налетела на мать. Энни вся сияла, начиная от жизнерадостной улыбки и заканчивая горящими глазами. Шарлотта отметила, что мать наложила макияж.

— Мама!

— Откуда это ты идешь в такой спешке? — Энни обняла дочь.

— Я… я была…

— Целовалась с Романом под трибунами, — подсказала мать. Она погладила Шарлотту по щеке костяшками пальцев. — Узнаю эти признаки. Когда-то мы с твоим отцом частенько этим занимались.

С губ Шарлотты готовы были сорваться возражения. Она не желала признавать, что ее чувства к Роману хотя бы в чем-то похожи на чувства матери к Расселу. Даже если речь идет всего лишь о том, что они резвились, как подростки.

— Ну, так что привело тебя сегодня на матч? — спросила Шарлотта. Она огляделась, ища взглядом Денниса Стерлинга, потом с любопытством посмотрела на мать. — Или лучше спросить, кто вывел тебя сегодня из дома?

Краем глаза Шарлотта заметила, что Бет издалека отчаянно машет ей рукой. Шарлотта подумала, что если Бет так сильно проголодалась, то может начать есть, не дожидаясь ее. Шарлотта подняла один палец, показывая, что придет через минуту.

Энни вздохнула:

— Так я и знала, что в этом городе невозможно сохранить что-то в тайне.

Шарлотта снова повернулась к матери.

— Но, кажется, тебе это удалось, потому что я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она знала только то, что на лице ее матери появилась ослепительная улыбка и что она непринужденно смеется, чего с ней не бывало очень давно. Она подумала, что, когда наткнется на Денниса, сама его расцелует.

Шарлотта крепко обняла мать и вдохнула приятный аромат духов, которые она не могла узнать.

— Макияж и духи… — пробормотала она.

— Надеюсь, Шарли, ты встретишь меня с таким же энтузиазмом.

Этот голос, это имя! Шарлотта уронила руки, отстранилась от матери и застыла. У нее возникло горькое ощущение, что ее предали. Следовало догадаться, что ее мать не позволит себе заинтересоваться ни одним мужчиной, кроме вечно отсутствующего мужа, Рассела Бронсона.

Шарлотта повернулась к мужчине, который небрежно входил в ее жизнь и выходил из нее, следуя своему собственному графику. Как всегда, выглядел он прекрасно. На нем были брюки цвета хаки и темно-синий свитер. В аккуратно расчесанных волосах прибавилось седины с тех пор, как Шарлотта видела его в прошлый раз, на лице добавилось еще несколько морщин, но это его не портило, он старел красиво. И выглядел счастливым.

В отличие от ее матери. Шарлотта была уверена, что уж его-то настроение не меняется в зависимости от того, есть рядом с ним Энни или нет. Но настроение матери — и не только настроение, ее поведение, даже ее внешность, — все полностью зависело от того, в городе ли Рассел. И от того, когда он снова сорвется с места.

Шарлотта все больше злилась, и не только на мужчину, который с одинаковой легкостью появлялся в Йоркшир-Фоллз и ее семье и исчезал снова. Она злилась и на мать, которая так легко — и так долго — позволяла собой манипулировать.

— Шарли?

Шарлотта обхватила себя руками.

— Значит, блудный отец вернулся.

Рассел сделал шаг к ней. Она сделала шаг от него.

В его глазах промелькнуло разочарование — или она лишь увидела то, что хотела увидеть. Крохотный огонек надежды, которую она всегда хранила в своем сердце, упрямо отказывался гаснуть, но Шарлотта не желала учитывать его в своих действиях.

Бейсбольный матч продолжался, но Шарлотта потеряла интерес к игре. И остальные зрители, по-видимому, тоже, потому что, если только у нее не развилась паранойя, все взгляды были обращены к неблагополучному семейству Бронсон. Любопытство, типичное для маленького городка, расцвело пышным цветом. Она внутренне сжалась, стараясь не замечать любопытных взглядов, и стояла молча, ожидая, когда заговорят родители.

Наконец Рассел со вздохом сказал:

— Не на такой прием я надеялся.

— Но ожидал именно такого, я уверена.

Роман подошел к Шарлотте и обнял ее за плечи. Шарлотта подумала, что это добавит пищи для сплетен в ресторане Нормана.

— Я не помешал воссоединению семьи?

Шарлотта замотала головой.

— Роман, ты помнишь моего… Рассела?

— Конечно, помню. — Роман протянул руку. — Рад видеть вас снова.

Милая Райна успешно привила всем троим своим сыновьям хорошие манеры. Жаль, что она не воспитала в них чувство стабильности и любовь к корням.

Рассел пожал руку Романа.

— Давненько я здесь не был.

— Правда, давно, — согласился Роман.

Шарлотта стиснула зубы и натянуто улыбнулась, ее следующие слова были обращены к Роману.

— Верно. И поскольку ты в городе уже несколько дней, ты больше в курсе местных новостей. Может, расскажешь Расселу, что он пропустил за время своего последнего отсутствия?

Роман резко втянул воздух. Шарлотту словно ножом по сердцу полоснуло, но она не поддалась. Она увидела себя такой, какой она была несколько минут назад, когда выбегала из-за трибун, — веселой, счастливой, возбужденной. Она с нетерпением ждала предстоящей ночи, когда они с Романом останутся наедине. А сейчас перед ней стояла мать — такая же разрумянившаяся, с таким же счастливо-беззаботным выражением лица, — и все из-за того, что Расселу Бронсону вздумалось вернуться.

Параллель между матерью и ею самой просматривалась очень хорошо. Так хорошо, что теперь Шарлотта начинала понимать, каким образом жизнь Энни начиналась и заканчивалась с Расселом. Ее жизнь проходила как между раем и адом. Шарлотта ни за что на свете не хотела кончить как мать. Она посмотрела на обоих мужчин, каждый по-своему обладал силой разорвать ее сердце на части — если она допустит. И она не могла себе позволить смягчиться по отношению ни к одному из них.

Она не хотела причинять боль Роману, однако он олицетворял все, чего она боялась. И как она могла об этом забыть?

— Знаешь, теперь, когда я об этом думаю, я понимаю, что между вами очень много общего, так много, что даже страшно.

Рассел посмотрел на Романа. Или, если точнее, подумала Шарлотта, он посмотрел на его руку, лежащую на ее плече.

— Не уверен, что это так.

— А я уверена. Сколько ты пробудешь в городе на этот раз? Один день? Выходные? Или, может быть, дольше, потому что у тебя есть несколько месяцев до начала пилотных съемок?

— Шарлотта! — Энни дотронулась до руки дочери, словно предостерегая.

Шарлотта накрыла холодную руку матери своей. Вот уж кому она не хотела причинить боль, так это матери.

— Вот видишь, мама? У него нет ответа. Он уедет, когда ему станет скучно.

Шарлотта бросила взгляд на Романа и отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

— А ты? — спросила она, не встречаясь с ним взглядом. — Райна день ото дня выглядит все более здоровой, слава Богу. — Она махнула рукой в том направлении, где Райна сидела на пледе с Эриком Фаллоном, оба смотрели в их сторону. И не только они. На них смотрели Фред Адамс, Мэриан Даймонд, Перл Робинсон, Элдин Уингейт и все остальные. Шарлотта терпеть не могла оказываться в центре внимания.

— Теперь ты тоже в любой момент можешь сняться с места. Я же говорила, у вас много общего.

С этими словами Шарлотта круто развернулась и пошла прочь — пока ей еще удавалось сохранить остатки самообладания. Она уходила прочь от матери, от отца, но прежде всего — от Романа.