Без пятнадцати десять перед магазином Шарлотты стала собираться очередь. Шарлотта посмотрела на Бет, которая отказывалась говорить на любые темы, кроме работы. По-видимому, она выговорилась накануне, и Шарлотта тактично оставила подругу в покое — на время. В конце дня она собиралась припереть Бет к стенке и выяснить наконец, что же происходит.

— Ты дала рекламу распродажи и забыла мне сказать? — спросила Бет, показывая на вереницу женщин, выстроившихся за дверью магазина.

— Если бы.

Шарлотта растерянно подняла брови.

Она подошла ко входу в магазин и отперла дверь. Женщины высыпали в зал так торопливо, словно здесь происходила бесплатная раздача товара. Все окружили Шарлотту, затем вперед вышла Фрида Уайтхолл. Седеющие волосы пожилой женщины были подстрижены и уложены в единственном стиле, который только и знает Лу Энн. Обычно Фрида носила полиэстеровые брюки и подходящую к ним шелковую блузку, и сегодняшний день не стал исключением. Но Шарлотта знала, что женщина хочет вернуть в свой брак страсть, для этого она и заказала комплект ручной работы, состоящий из трусиков и бюстгальтера.

— Дамы, чем могу быть полезна?

— Мы хотели бы купить… — Фрида, краснея, смущенно прочистила горло.

— Стянутые трусы, — подала голос из задних рядов Мардж Синклер. — Моей Донне тоже не помешало бы иметь такие.

— А мне нужна замена тем, которые украли, — сказала Фрида. — И еще я бы хотела купить один комплект для Терри. Надеюсь, он поможет ей стать более раскованной.

— Стянутые трусы? — Шарлотта недоуменно заморгала. — Вы имеете в виду плетенные из кружев?

Судя по всему, о кражах стало известно всему городу. Новости в Йоркшир-Фоллз распространяются быстро, после первых краж информация не просочилась только потому, что об этом очень просили Рик и начальник полиции.

— Мы все хотим такие.

— Все?..

Женщины согласно загудели.

— Да что же это такое творится? — спросила Шарлотта.

Не далее как вчера ночью она волновалась за судьбу своего дела, боялась, что магазин прогорит, а сейчас вдруг нахлынули покупатели, и все хотят купить белье той самой марки, которую воруют. Если так пойдет, то она наберет столько заказов, что работы хватит до самого Рождества.

— Ты видела утренние газеты? — спросила Лайза Бартон, с которой Шарлотта когда-то училась в одном классе, а теперь Лайза была уважаемой школьной учительницей.

Шарлотта отрицательно покачала головой. Из-за почти бессонной ночи, полной беспокойных снов о Романе, она проспала.

— Какая там газета, я не успела даже кофе попить. А что?

У Лайзы загорелись глаза. Она протянула Шарлотте свежий номер «Газетт».

— Если бы ты хотела, чтобы один мужчина из нашего города забрался в твой дом и украл твои трусы, кто бы это был?

— Ну…

Договорить Шарлотта не успела: Лайза сама ответила на свой вопрос:

— Конечно, это должен быть один из Чандлеров.

Шарлотта заморгала.

— Конечно.

Из всех Чандлеров ее интересовал только Роман, но она не собиралась говорить об этом вслух.

И ей совсем не нужно было, чтобы он воровал ее трусы, она бы сама охотно отдала их ему в руки. Как и большинство женщин этого города, поняла она. Шарлотта вспомнила ночной разговор, когда братья обсуждали последние кражи и обвинение в адрес Романа. Чейз обещал написать об этом в газете.

— Что конкретно написано в газете? — спросила она подругу. — Расскажи подробно, ничего не упускай.

Полчаса спустя Шарлотта заперла за собой дверь, ей нужно было перевести дух. У нее на руках был новый список покупательниц, которые хотели заказать белье ручной работы. Многие из заказчиц рассчитывали таким образом заманить в свои дома Романа Чандлера.

Шарлотта устало опустилась на стул за письменным столом.

— Меня сейчас стошнит!

Она пришла в кабинет, чтобы составить для полиции копию списка клиентов. Тем временем Бет осталась в торговом зале, чтобы привести его в порядок после утреннего безумства.

Они не только набрали множество заказов на самую дорогую модель белья в магазине — пока женщины ждали своей очереди, Шарлотта продала немало белья других моделей, а еще специальные вешалки для белья и ароматные пакетики-саше для ящиков комода. Это был самый удачный день за все время существования магазина. Но вместо того чтобы радоваться, Шарлотта чувствовала себя не в своей тарелке.

Ей не нравилось, что они зарабатывают на холостяцкой репутации Романа. Сегодня все женщины в ее магазине склоняли его имя. Стоило Шарлотте об этом подумать, как ее начинала терзать ревность. Ее обижали и раздражали постоянные напоминания о том, кто он и что он — бродяга и любитель женщин. И она сама добровольно согласилась стать одной из его женщин — до тех пор, пока он не уедет из города.

Шарлотта поежилась, однако все, что происходило днем, не заставило ее передумать и отказаться от пути, который выбрали они с Романом.

Она посмотрела на газету, оставленную Лайзой, и покачала головой. Про Романа много чего можно сказать, он и бродяга, и холостяк, и любитель женщин, но он точно не вор. Шарлотта ни на минуту не поверила, что он замешан в этих кражах. Само предположение была нелепо, и она недоумевала, как столько женщин могли ему поверить. Они не только поверили в это предположение, но и понастроили вокруг него всяких фантазий. Вокруг Романа.

Шарлотта могла понять их желание фантазировать, но она лучше многих знала одну истину: фантазии не воплощаются в жизнь, реальность куда более суровый учитель.

Роман нарочно довел себя до изнеможения, отжимаясь от пола и бегая на беговой дорожке. Потом он принял душ, оделся и отправился в редакцию «Газетт». Он надеялся, что физическая нагрузка погасит жгучее желание как следует врезать старшему брату кулаком в челюсть. Как репортер Роман горой стоял за правду, но он считал, что, когда по городу ползут слухи, вовсе не стоит печатать их в газете — это не положит им конец, наоборот, только даст новую пищу для сплетен. И еще он с досадой подумал, что у здешних горожан память, как у слонов.

Он ехал по Первой авеню, опустив стекла в машине, свежий воздух помогал ему проснуться и одновременно успокоиться. Проезжая мимо «Мансарды Шарлотты», Роман сбавил скорость. На улице перед магазином собралась небольшая толпа, что его удивило: Шарлотта опасалась, что сообщения о кражах отпугнут покупателей.

Ему страшно хотелось увидеть Шарлотту, но из-за статьи в газете и его новоиспеченной известности ему приходилось держаться подальше от «Мансарды Шарлотты». Не хватало еще, чтобы Романа Чандлера видели в магазине, где продаются пресловутые «стянутые трусы».

На выезде из города Роман затормозил перед светофором. Рядом с ним остановился серый седан. Заметив краем глаза, что водитель опустил стекло. Роман покосился в ту сторону и увидел, что в машине сидит Элис Магрегор. Волосы ее больше не стояли торчком, как иглы дикобраза, а были взбиты так, что напоминали львиную гриву. Тем не менее Роман изобразил дружескую улыбку.

Элис протянула руку в сторону соседнего сиденья, потом подняла ее, помахала чем-то в воздухе, два раза просигналила и уехала.

Роман был в недоумении. Лишь с опозданием до него дошло, что Элис помахала ему трусами. Это был откровенный жест, выражающий женский призыв: «Эй, парень, приди и возьми меня!»

Ирония судьбы: стоило ему сделать вывод, что ему нужна только одна женщина, как все одинокие женщины города объявили сезон охоты на него. Роман тяжело вздохнул. Он мог только догадываться, что еще приготовила ему женская часть населения города. Будь он помоложе, возможно, всеобщее внимание ему бы понравилось, а сейчас он хотел только одного: чтобы его оставили в покое.

«Не лучший способ начать крестовый поход по завоеванию Шарлотты», — думал Роман, испытывая новый прилив желания поколотить старшего брата. Можно было не сомневаться, что Элис вдохновила на ее поступок статья в «Газетт». И хотя Уайтхолл — ненадежный источник информации, с его подачи теперь весь город за утренним кофе вспоминает давнюю выходку Романа.

Пять минут спустя Роман поставил машину перед зданием «Газетт» и пошел по длинной подъездной аллее. Возле почтовых ящиков он задержался. На каждом из ящиков было указано, к какому отделу редакции он относится. Они еще не были переполнены, но из ящика отдела местных новостей корреспонденция почти вываливалась — редактор нечасто бывал на работе, оставаясь дома с женой и новорожденным. Роман вынул корреспонденцию, рассудив, что может поработать пару часов за Тая, дав ему возможность провести больше времени с семьей.

Роман говорил себе, что занимается делами «Газетт» только ради старого друга. И уж во всяком случае, он делает это вовсе не для того, чтобы помочь старшему брату.

Он вошел в здание.

— Привет, Люси!

Он кивнул секретарше, которая так долго работала на этом месте, что было просто невозможно представить редакцию без нее. Когда-то она работала на его отца, а теперь на Чейза. Люси обладала организаторскими способностями и умением ладить с людьми, без которых не может обойтись ни один газетчик.

— Привет, Роман.

Люси поманила его пальцем. Он подошел к ее столу.

— В чем дело?

Она снова помахала пальцем, и он наклонился ближе.

— Скажи, — спросила она заговорщическим шепотом, — что ты делаешь с украденными трусами? Мне можешь рассказать, я тебя не выдам. Ты теперь переодеваешься в женское белье?

Она подмигнула и издала смешок.

Роман закатил глаза. Только сейчас он запоздало вспомнил, что Люси отличается весьма своеобразным чувством юмора.

— Это не смешно, — пробурчал он.

— Если тебе это послужит утешением, могу сказать, что Чейз не хотел печатать этот материал. Но у него не было выбора. Уайтхолл, по сути, поставил под сомнение его журналистскую порядочность, если он откажется публиковать статью про своего родственника.

Роман покачал головой.

— Кстати, где Чейз?

Люси показала большим пальцем наверх. Роман решительно поднялся по лестнице и, не постучав, вошел в кабинет брата.

— Может, скажешь мне, каким местом ты вообще думал? — Роман швырнул на стол Чейза утреннюю газету.

— О чем?

Роман угрожающе навис над столом, но на брата его поза не подействовала. Казалось, Чейз только еще больше расслабился. Он откинулся назад вместе с кожаным рабочим креслом, в котором когда-то сидел его отец, спинка кресла коснулась подоконника и загородила вид из окна, который Роман знал наизусть. Пруд и старые ивы на берегу стали такой же неотъемлемой частью его самого, как этот викторианский особняк, где испокон веку располагалась редакция «Газетт».

— Ты слишком умен, чтобы притворяться тупым, а я не в настроении играть в игры. Зачем вообще понадобилось упоминать мое имя? У тебя были какие-то особые причины?

— Я публиковал новость. Если бы я оставил за рамками слова Уайтхолла, упущение бы сразу бросилось в глаза.

— Кому?

— Каждому в городе, с кем общался старик Уайтхолл. Я не хочу, чтобы горожане считали, что мы не объективны или покрываем членов семьи.

— Давняя проделка школьника — это не новость.

Чейз покачал головой.

— Как репортер, ты сам знаешь, что это не так. — Он качнулся вместе с креслом вперед. — Я не понимаю, почему ты так раскипятился из-за этой статьи. Не может быть, чтобы тебе было не наплевать на то, что о тебе думают. Скажи, что тебя на самом деле так разозлило?

Чейз встал из-за стола и подошел к Роману, не сводя глаз с его лица.

— Поселись с мамой, и ты не будешь задавать таких вопросов.

— От этого тебе бы захотелось напиться, а не размазать меня по стене. Так что мама тут ни при чем. Между прочим, ты ужасно выглядишь. Чем ты занимался? Копал канавы вчера ночью, вместо того чтобы переспать?

— Это было бы не просто «переспать», — возразил Роман не подумав.

— Что ты сказал? — Чейз толкнул Романа в ближайшее кресло и захлопнул дверь кабинета, пояснив: — Мало ли, вдруг Люси станет скучно и она подойдет к двери.

Он подошел к стоящему в углу бару и открыл его. Их отец всегда держал в баре спиртное, и Чейз мало что изменил в офисе. Он плеснул виски в два стакана и протянул один Роману.

— А теперь рассказывай.

Несмотря на то что было еще утро, Роман, насильно усаженный в кресло, в один глоток осушил стакан с обжигающим напитком.

— Это мне и было нужно. Но что ты имеешь в виду, не представляю.

Чейз поднял глаза:

— Когда мы бросали жребий и ты проиграл, ты был зол как черт. Тебя бесило, что придется менять свою жизнь. Но ты не собирался в этом признаваться, потому что считал, что в долгу передо мной.

— Чертовски верно!

Роман подумал, что отрицать очевидное не имеет смысла. Даже перспектива завести жену и детей стала казаться ему более привлекательной благодаря Шарлотте. С тех пор как он вернулся домой, его жизненные планы изменились, и не по его воле.

— Если ты не в состоянии с этим жить, не делай этого. — Чейз оперся руками о стол. — Я еще тогда сказал: если ты откажешься, никто не будет тебя винить.

— Я сам буду себя винить. Я когда-нибудь тебе говорил, как сильно я тебя уважаю за решения, которые ты принял?

— Тебе не обязательно это говорить. Я знаю, что своими новостями, своим талантом ты достигаешь умов многих людей. Каждый раз, когда я читаю твои статьи, когда ты присылаешь домой вырезки, ты мне показываешь, что ты за человек. И как высоко ты ценишь все, что есть в твоей жизни.

Роман покосился на брата и покачал головой.

— Я говорю не о том, как сильно я ценю свою жизнь. Мы оба знаем, что я ее ценю. Я говорил о том, как сильно я тебя уважаю. — Роман встал и засунул руки в карманы. — Пока я не проиграл в нашем розыгрыше, я не понимал до конца, какую жертву ты принес. И ведь ты тогда был совсем молодым. За это я тебя уважаю.

— «Жертва» — это слишком сильно сказано, — заметил Чейз, наклоняя голову.

Роман понял, что смутил брата, а еще он знал, что в устах Чейза это высшее проявление признательности.

— А теперь рассказывай, какое отношение ко всему этому имеет Шарлотта Бронсон.

Роман налил себе еще виски. В свое время Чейзу пришлось сделать трудный выбор, поэтому он, как никто другой, понимал, что сейчас переживает младший брат.

— Мне нравится моя жизнь. Путешествия, репортажи о том, что происходит в мире, — мне нравится доносить до людей какие-то важные вещи.

Чейз криво улыбнулся.

— Даже в детстве ты мне был ближе всех. Я видел в тебе себя. — Чейз глубоко вздохнул. — Когда папа умер, я знал, что вместе с ним умерли мои мечты. Но если я сам не мог путешествовать, то я был полон решимости добиться, чтобы у тебя были возможности, которых лишен я.

Роману стало трудно говорить от переполнявших чувств.

— Я перед тобой в долгу.

Чейз отмахнулся:

— Я делал это не для того, чтобы ты когда-то оказался передо мной в долгу. Меньше всего меня интересует какая-то компенсация. Если мне сейчас захочется путешествовать, я могу сесть в самолет, и дело с концом. У меня прекрасная жизнь. Так что если ты не можешь делать то, что собираешься, и при этом чувствовать себя удовлетворенным, то и не делай этого.

— Эй, я не увиливаю, я собираюсь исполнить свой долг, но, черт возьми, я не представляю себя связанным с первой попавшейся женщиной из этого города. Только не…

— …не тогда, когда ты хочешь только одну.

Роман снова потянулся за бутылкой, но потом передумал и отодвинул ее от себя.

— Вот именно, — ответил он напрямик.

Он встал с кресла и подошел к окну. Отцу очень нравился вид из этого окна, Роман это знал, потому что все трое мальчишек по очереди сидели на коленях у отца, пока он печатал статью, принимал по телефону заявку на рекламу или просто сидел с детьми, и за окном перед ними расстилался этот пейзаж. На смену старым пишущим машинкам «Смит-Корона» пришли компьютеры, деревья стали выше, их корни глубже ушли в землю, а в остальном ничего не изменилось. Когда был жив отец, Роман был совсем маленьким, поэтому у него сохранились только смутные воспоминания о тех временах. Но они сохранились, и он даже сейчас черпал в них успокоение.

— Шарлотта тоже тобой интересуется, это ясно, так в чем проблема?

Роман вздохнул.

— Я не хочу причинить ей боль, а от всей этой истории с подбрасыванием монеты и моих планов попахивает Расселом Бронсоном.

— Проклятие!

Чейз потер переносицу.

— Я понимаю это как знак согласия.

— Так кого ты выбираешь вместо нее? — спросил Чейз. Роман смотрел, как ветер шевелит ветви деревьев. Почки еще не раскрылись, только молодая трава да желтая форзиция придавали пейзажу краски. Пока Роман смотрел вниз, ему вспомнился семейный пикник, который был у них когда-то на этой лужайке. Мать затеяла его, чтобы вывести их отца-трудоголика на свежий воздух и заставить его побыть с детьми. Роман почти чувствовал запах сандвичей с курятиной, которые приготовила мать, почти слышал голос отца, когда тот показывал Рику, как правильно держать бейсбольную биту, а мать бросала мяч.

Если говорить о его собственном ребенке, то Роман не представлял в роли жены и матери другую женщину, кроме Шарлотты. Но он не мог представить и себя осевшим на одном месте, в семье, отказавшись от карьеры, которую он построил и которую любил. Однако он должен завести ребенка. И он не желал делать этого ребенка с другой женщиной, кроме Шарлотты.

— Никого не выбираю.

Чейз остановился позади брата и хлопнул его по спине.

— В таком случае, братец, советую тебе разработать способ убедить эту леди, что ее может устроить дистанционный брак.

«Да, задачка не из простых», — подумал Роман. Шарлотта не готова услышать из его уст слова «брак» и «дети». Если уж на то пошло, он сам не был уверен, что готов произнести эти слова вслух.

— Что ты мне сказал, когда я хотел взять первое в моей жизни интервью и выбрал в качестве объекта мэра?

Ему тогда было шестнадцать, и он был уверен, что как репортер может завоевать мир.

— Начинай с малого. Действуй не спеша и учись по ходу дела. Такие же слова мне в свое время сказал папа. — Чейз усмехнулся. — Ты меня поразил: не знал, что эти слова все-таки проникли в твою упрямую башку.

— Ты имеешь в виду, поскольку я поставил машину перед офисом мэра и ждал, пока он не ответил на мои вопросы, вместо того чтобы отправиться к председателю родительского комитета, как ты предлагал? — Роман засмеялся, вспоминая. — Что касается Шарлотты, — продолжал он, — то я последую твоему давнему совету. Только смотри не зазнавайся по этому поводу.

Роман собирался действовать медленно. Проводить время с Шарлоттой, узнавая ее заново, будет для него удовольствием. И ему не придется ломать голову, как ее соблазнить, — всякий раз, когда они с Шарлоттой встречаются, влечение возникает само. Если все удастся, то у него будет любимая работа и женщина, которую он всегда хотел, будет не только в ею постели, но и в его жизни.

Он направился к двери.

— Ты куда?

Роман повернулся к Чейзу.

— Пошел добиваться своей цели. Мне нужно проникнуть в душу и в жизнь Шарлотты настолько, чтобы она не захотела меня оттуда выбрасывать.

В пять часов Шарлотта закрыла магазин Субботний вечер официально наступил. Она потерла глаза и посмотрела на Бет, которая вертела в руке карандаш.

— О чем ты думаешь? — спросила Шарлотта.

— Ни о чем.

— Ерунда. Последние две недели ты всячески избегаешь серьезного разговора со мной. Тебе нужен друг, а я и есть друг. Поэтому, пожалуйста, позволь мне тебе помочь.

Бет покачала головой:

— Ах, Шарлотта, если бы я могла… Но ты не поймешь. У Шарлотты мелькнула мысль, не полагается ли ей обидеться.

— Ты считаешь меня настолько бесчувственной?

— Нет, просто ты очень тверда в своих взглядах. На любые отношения, которые напоминают отношения твоих родителей, ты сразу ставишь штамп своего неодобрения. А я не хочу это слышать.

Сердце Шарлотты забилось где-то на уровне горла. Она подошла к подруге.

— У меня и в мыслях не было кого-то судить. Я просто за тебя переживаю. Если я сказала или сделала что-то резкое, прошу прощения. Но, Бет, ты красивая женщина, помолвлена с мужчиной, которого любишь, и при этом ты все равно несчастна. Почему? — Шарлотта очень старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало неодобрение. — Потому что ты здесь, а он в Нью-Йорке?

Бет замотала головой:

— Дело не только в этом.

— Пожалуйста, объясни мне, в чем дело. Обещаю выслушать и не судить. — Шарлотта потянула Бет за руку и подвела к креслам возле примерочных. — Сейчас я принесу нам что-нибудь выпить, и ты мне все расскажешь, ладно?

Шарлотта принесла две банки колы и села рядом с Бет, поджав под себя ноги.

— Значит, вы познакомились в Рождество?

Вопрос Шарлотты напомнил Бет, как все начиналось.

— Да. Норман устраивал ежегодную вечеринку, а Дэвид был в городе в гостях у Рэмзи, Джоан Рэмзи — сестра его матери. В общем, нас представили друг другу, мы разговорились… и в ту же ночь я в него влюбилась. Просто сразу поняла, что он — тот самый мужчина, который мне нужен.

— О чем вы говорили? Откуда ты узнала, что он «тот самый»?

Шарлотта подалась вперед, ей очень хотелось услышать, что ее подозрения насчет Дэвида необоснованны, что у него и Бет гораздо больше общих интересов и целей, чем ей казалось до сих пор.

— В основном о его работе. Среди его клиентов есть знаменитости, но есть и обычные женщины, которые хотят изменить внешность, чтобы полностью использовать свой потенциал.

— Звучит интересно, — солгала Шарлотта. — А когда он проводил тебя домой, на прощание поцеловал тебя под звездами?

Шарлотте очень хотелось, чтобы у подруги была любовная история со счастливым концом — то, чего у нее самой пока не случилось.

— Нет. На самом деле он повел себя как джентльмен. Поцеловал меня в щеку и…

Шарлотта накрыла руку Бет своей.

— И что?

— Дал мне свою визитную карточку и сказал, чтобы я к нему заглянула, если когда-нибудь окажусь в Нью-Йорке. И еще сказал, что он уверен, что может сделать меня еще красивее.

У Шарлотты упало сердце: худшие ее опасения подтвердились.

— Бет… тебе может не понравиться то, что я сейчас скажу, так что если захочешь меня ударить — ударь. Но почему ты считала, что твоя красота нуждается в каких-то усовершенствованиях? Ты и так красивая, а идеальных людей не бывает.

— Ну… такая, как я есть, я не привлекала подходящих мужчин.

— Это потому, что в Йоркшир-Фоллз «подходящих» мужчин не очень много.

«Только Роман».

Шарлотта отмахнулась от предательской мысли и с трезвым реализмом напомнила себе, что он не подходящий, он подходящий для нее только на несколько недель. Она снова переключила внимание на подругу.

— Что было дальше?

— Я поехала в Нью-Йорк. Мне давно хотелось там побывать, увидеть бродвейское шоу, вот я и уговорила маму съездить на выходные. Мы остановились в отеле, побывали на шоу, в общем, провели чудесный уик-энд. — Бет прикусила губу. — В воскресенье я отправила маму домой, а сама осталась и в понедельник навестила Дэвида на работе. Тут-то все и началось. Через месяц мы обручились.

— После того, как он сделал тебе пластическую операцию?

Бет отвела взгляд.

— Он был просто чудо! Думал только обо мне и о том, что нужно мне.

«Он думал о том, что ему хотелось создать», — подумала Шарлотта. Этого человека не интересовала реальная Бет, и без того прекрасная женщина. Шарлотта отпила еще колы.

— Ты часто ездила в Нью-Йорк?

Бет кивнула.

— А он после этого приезжал почти каждые выходные. У нас были такие грандиозные планы… — Глаза Бет мечтательно заблестели, но в них сквозила и грусть. — У него прекрасный пентхаус, из окон видно Ист-Ривер. А какой в Нью-Йорке шопинг! Полно детских магазинов. Мы договорились, что не будем откладывать, сразу заведем детей, Дэвид хотел, чтобы я не работала, а сидела дома и занималась детьми.

— Можно задать один личный вопрос? — спросила Шарлотта.

Она догадывалась, что ее вопрос будет пристрастным, потому что основывается на опыте матери, и может быть даже похож на осуждение, но в случае с Бет подозревала, что попала в точку.

— Давай, спрашивай, — сказала Бет.

— У мужчины много денег, у вас были общие планы на будущее, так почему же он не предложил тебе переехать к нему и жить с ним уже сейчас? Он ведь может себе это позволить, зачем же жить раздельно?

— Потому что он сторонник старомодного ухаживания! Что в этом плохого? Если мужчина не остается жить в Йоркшир-Фоллз, это еще не значит, что он мерзавец вроде твоего отца. — Бет ахнула, ее глаза распахнулись, и в них заблестели слезы. — Ох, извини, я ляпнула ужасную вещь!

— Да нет, это было просто честно, — мягко сказала Шарлотта. — Я задаю резонные вопросы, а ты защищаешься. Бет, чего ты боишься?

— Что он встретил другую женщину и она интересует его больше, чем я. — Бет вытерла глаза и призналась: — Он уже один раз был помолвлен с пациенткой.

— С пациенткой?

У Шарлотты возникло подозрение, что Доктор Имплант — этакий Свенгали, человек, который влюбляется в свои творения, в тела, которые он «улучшает», а не в реальных женщин, которым эти тела принадлежат. И как только он находит новый «проект», он теряет интерес к старому.

В Бет он нашел себе идеальный объект: она была от природы хорошенькой, но, несмотря на это, никогда не чувствовала себя совершенной. Шарлотта помнила эту ее особенность еще со школьных лет, только не понимала, в чем причина.

— То есть он не проявлял к тебе интереса, пока ты не изъявила желание сделать пластическую операцию?

Шарлотта надеялась, что ей удастся подвести подругу к этому болезненному открытию постепенно и не навязывать ей свои выводы.

— Нет, — тихо согласилась Бет. — И я уже какое-то время подозреваю правду. Даже когда он был со мной, он был каким-то отстраненным. Если мы что-то обсуждали, то только что еще во мне можно изменить. — У Бет снова выступили слезы. — Как я могла быть такой дурочкой? Ухватилась за него от отчаяния?

Шарлотта сжала руку подруги.

— Вовсе ты не дурочка и не ухватилась за него от отчаяния. Иногда мы видим то, что хотим видеть, потому что нам очень этого хочется. Ты хотела, чтобы тебя любил мужчина. Мы все этого хотим.

— Даже ты?

Шарлотта рассмеялась:

— Особенно я. Просто я лучше других вижу подводные камни, потому что я видела, что вытерпела моя мать, пытаясь удержать мужчину, который не хотел чувствовать себя привязанным. — Она повертела в руках банку. — А почему ты думаешь, что я не хочу от жизни большего? Например, чтобы меня кто-то любил?

Почувствовав на себе взгляд Бет, Шарлотта подняла глаза.

— Потому что ты такая независимая. Ты уехала из города, последовала за своей мечтой, потом вернулась и осуществила ее. А я осталась здесь и застряла на бесперспективной работе, пока ты не появилась и не вовлекла меня в бизнес, связанный с модой. Мода меня всегда интересовала, но понадобилась ты, чтобы подтолкнуть меня сделать шаг в правильном направлении.

— У тебя были причины остаться, и для тебя они были достаточно вескими. — Шарлотта оглядела интерьер магазина, украшенного белыми кружевами и оборками из шитья. — Без тебя я бы со всем этим не справилась. Наш успех — это и твоя заслуга. Посмотри на все это — тебе есть чем гордиться. Лично я горжусь. — Шарлотта снова остановила взгляд на Бет и дождалась, пока подруга признает ее правоту и кивнет. — Не знаю, откуда взялась твоя неуверенность, но теперь, когда ты ее осознала, ты можешь постараться и повысить самооценку.

— Неуверенность у меня была всегда. Сомневаюсь, что ты знаешь, что это такое.

Шарлотта покачала головой. Бет смотрит на ее далеко не идеальную жизнь сквозь розовые очки.

— Ты очень ошибаешься. Конечно, я понимаю, что такое неуверенность, только я думаю, что избавляться от нее надо сначала изнутри, а не снаружи. И это, кстати, основа философии моего магазина.

— Наверное, мне надо брать у тебя уроки. — Бет натянуто улыбнулась. — Скажи, Роман, часом, не часть этой работы над собой, о которой ты говорила? Ты не позволяешь себе серьезно увлекаться — это потому, что ты знаешь, что для тебя лучше?

Шарлотта вздохнула. Как объяснить Бет, что она передумала насчет Романа?

— Роман — это другое дело. И отношения у нас другие.

— А, так все-таки у вас есть отношения!

— Кратковременные, — уточнила Шарлотта. — Мы оба знаем правила игры.

— Я всегда знала, что между вами что-то есть. Ты знаешь, что Роман стал встречаться со мной только после того, как у вас с ним было свидание и из этого ничего не вышло?

Шарлотта покачала головой. Сейчас не время прибавлять подруге неуверенности. К тому же она и не думала, что Роман стал встречаться с Бет «на отскоке». Раньше Шарлотта просто не позволяла себе поверить, что она значила для него так много. Но теперь, думая об этом, она с замиранием сердца почти допускала такую возможность.

Однако в подпитке нуждалось самолюбие Бет, а не ее собственное, поэтому Шарлотта высказала версию, в которую когда-то сама верила:

— Ой, не надо! Ты была задорной девчонкой, капитаном команды болельщиц, он просто не смог перед тобой устоять.

Бет закатила глаза, наконец-то к ней вернулось чувство юмора.

— Мы неплохо проводили время, но не более того. Между нами не было ничего серьезного, никакого «непреодолимого влечения». Я приходила в себя после разрыва с Джон-ми Дэвисом, а Роман — после разрыва с тобой.

— Бет…

— Шарлотта… — Бет передразнила интонацию подруги и подбоченилась. — Теперь моя очередь объяснить тебе кое-какие факты жизни. Существуют разные типы парней и отношений. Есть парни для отношений навсегда, есть парни для отношений «на отскоке», а есть парни для временных отношений. Такие отношения были у нас с Романом, мы оба были друг для друга временными. — Бет немного подумала и добавила: — Думаю, тебе пора разобраться, к какому типу относится Роман для тебя.

— Как это ты ухитрилась снова перевести разговор на меня? — удивилась Шарлотта.

— Как ты уже сказала, мы подруги, в этом все дело. Ты нуждаешься во мне не меньше, чем я в тебе.

— Ну хорошо, обещаю, что когда-нибудь объясню тебе все про Романа, — согласилась Шарлотта. «Когда смогу объяснить самой себе».

Бет посмотрела на часы.

— Мне пора идти, с минуты на минуту придет Рик.

— Вот уж с кем тебе сейчас не стоит связываться, так это с плейбоем! Особенно если учесть, что ты все еще помолвлена.

Бет засмеялась:

— Мы с Риком друзья. Друзья!

Шарлотта вздохнула с облегчением.

— Рик меня выслушивает и умеет меня рассмешить, а мне сейчас нужно и то и другое. Мне полезно разговаривать с мужчиной, который придает мне уверенности посмотреть в глаза Дэвиду и моим собственным страхам. — Улыбка Бет померкла. — А потом мне нужно будет признать правду, что дальше я буду жить одна. Признать это и разобраться, кто я и что мне нужно.

— А вдруг мы ошиблись насчет Дэвида? — Шарлотта считала, что должна задать этот вопрос. — Вдруг он действительно тебя любит и…

Бет замотала головой.

— Мне никогда не узнать, меня ли он любил или ту женщину, которую, как он думал, сумел из меня сделать. Я тебе не говорила, что он хотел сделать мне операцию по изменению формы носа?

Шарлотта даже вскочила.

— Даже не вздумай…

— Ну что ты, я не такая дура — благодаря тебе и Рику. — Бет крепко обняла Шарлотту. — Ты настоящая подруга.

— Ты тоже.

В дверь постучали, и Шарлотта бросилась открывать. За дверью стоял Самсон, его седеющие волосы намокли, в руках он держал стопку писем.

— Ты не забираешь почту? — пробурчал он. — Оставляешь письма на улице, где их может унести ветер или промочить дождь. Вот, держи. — Он вытянул руки и замахал перед носом Шарлотты письмами.

— Спасибо, Сэм. — Шарлотта взяла письма и полезла за деньгами в карман, в который, как она помнила, сунула их утром. — Знаешь, я вечно забываю забирать почту.

Она протянула ему купюру, сминая ее в пальцах.

— Можешь, если будет возможность, купить для меня бутылку содовой? Сдачу оставь себе.

Самсон поворчал, но деньги взял, в его темных глазах промелькнула благодарность.

— Еще что-нибудь, что ты забываешь сделать сама? — спросил он.

Шарлотта сдержала смешок.

— Загляни в понедельник утром. У меня будет пара посылок, я попрошу тебя отнести их на почту.

К тому времени Шарлотта собиралась закончить и упаковать несколько заказов на белье. Ей нравилось в качестве особой услуги делать клиентке сюрприз: когда ей удавалось закончить заказ раньше срока, она доставляла его на дом, вместо того чтобы звонить клиентке и просить зайти за ним и магазин.

— Что скажешь на это?

— Скажу, что ты лентяйка. Ладно, тогда до скорого.

Шарлотта усмехнулась и заперла за Сэмом дверь. Бедный непонятый Сэм… Она покачала головой. Когда она начала разбирать почту, зазвонил телефон.

— Я отвечу! — крикнула она Бет и сняла трубку. — «Мансарда Шарлотты», Шарлотта слушает.

— Это Роман.

Глубокий, низкий голос, казалось, окутал Шарлотту теплом.

— Привет.

— Привет. Как дела? — спросил Роман.

— Сегодня было на редкость много клиентов. Ты, наверное, видел очередь на улице перед магазином.

— Видел. Это трудно было не заметить. Но я не видел тебя. — Он понизил голос и добавил с хрипотцой: — Я по тебе скучаю.

По телу Шарлотты пробежала приятная дрожь.

— Меня легко найти.

— Представляешь, какие будут заголовки в газетах, если я при всем честном народе возьму и войду в твой магазин?

Шарлотта прикусила губу. Ее магазин от статьи в сегодняшней газете выиграл, а Роман, по-видимому, наоборот, пострадал.

— Что, все так плохо?

— Скажем так: секретарша Чейза обвинила меня в том, что я переодеваюсь в женское белье, родная мать назвала потенциальным заключенным, а женщины — и не одна, а несколько — махали мне трусами, которыми ты так гордишься.

— О нет!

Шарлотта опустилась на стул, при мысли о том, что другие женщины предлагают Роману себя, у нее все внутри перевернулось. Бет подошла к ней сзади:

— Что случилось?

Шарлотта замахала на нее рукой, беззвучно произнесла одними губами: «Это Роман» — и приложила палец к губам.

Бет усмехнулась и села дожидаться конца разговора.

— Неужели так плохо? — спросила Шарлотта.

— Настолько плохо, что я подумывал уехать из города до конца уик-энда.

Шарлотту охватило разочарование, и она вдруг поняла, как сильно она ждала встречи с Романом. Ей хотелось просто быть с ним, проводить с ним время, довести их отношения до логического продолжения. Она трепетала при одной мысли об этом.

— Уик-энд кончается завтра вечером, — напомнила она Роману.

— Но представь себе, сколько всего мы можем успеть сделать вместе за двадцать четыре часа!

Шарлотта крепче сжала телефонную трубку.

— Мы?

— Ну, мы живем не в мегаполисе, но я хочу сводить тебя в какое-нибудь приятное местечко.

Шарлотте стало жарко, и это ощущение не имело ничего общего с сексуальным возбуждением. То есть возбуждение тоже было, но не только. Ее застала врасплох теплота в голосе Романа, поразила в самое сердце.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подумывал пригласить тебя в «Фоллз». — Роман назвал единственный ресторан в городе, где существовал дресс-код. — Но ты можешь представить себе спокойный ужин, когда женщины суют в карман моего пиджака свои трусики?

Шарлотта засмеялась:

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что они и это делали?

— Пока нет.

— Твоя самоуверенность меня поражает. — Шарлотта перехватила нетерпеливый взгляд Бет и крутанулась на вращающемся стуле так, чтобы не видеть ее лица. — Ты просишь меня…

— Уехать со мной. На одну ночь и один день. Только ты и я. Что скажешь?

— Это будет свидание?

— Больше чем свидание, и ты сама это знаешь.

Шарлотта вдохнула полной грудью. Они уже давно движутся в этом направлении. Она уже нашла для самой себя рациональное обоснование, почему ей нужно позволить себе связь с Романом. Потому что, похоже, единственный способ переболеть им и выкинуть из головы — это быть с ним. Если ей повезет, она обнаружит, что у него полным-полно недостатков. А если нет, то по крайней мере у нее останутся воспоминания. И она не будет оглядываться назад и сожалеть о том, что не пошла по этой дороге.

— Он приглашает тебя на свидание. Чего ты ждешь? Соглашайся!

Шарлотта покосилась через плечо на подругу:

— Заткнись!

— Не такого ответа я ожидал.

— Извини, это я не тебе сказала. — Шарлотта замахала рукой на Бет. — Да, мой ответ «да», — быстро сказала она, не давая себе времени передумать.

Бет издала торжествующий вопль.

— Я постараюсь, чтобы ты никогда не забыла этот уикэнд, — пообещал Роман своим неотразимо сексуальным голосом.

И Шарлотта ему поверила. Она точно знала, что, когда этот уик-энд закончится, она больше не будет гадать, чего она себя лишила из-за того, что еще в школе оттолкнула Романа.

Однако она должна все время помнить, что это лишь короткая связь, а Роман — ее временный мужчина.