Должно быть, все дело было в фамилии «Марсден». Именно она, похоже, заставляла людей думать, что если они обратятся к Сэму Марсдену — младшему ребенку в семье и хорошему полицейскому — с какой-нибудь просьбой, он тут же беспрекословно выполнит ее. На такую мысль, во всяком случае, наталкивало поведение невестки Сэма Кары, которая смотрела на него сейчас большими умоляющими глазами, ожидая, что он непременно согласится с ее совершенно необоснованными претензиями.

— Ничто на свете не заставит меня ухаживать за Марджи Симпсон, — заявил Сэм Марсден, сердито глядя на Кару, которую обычно называл своим «лучшим другом».

Они разговаривали, сидя за рабочими столами в полицейском участке городка Серендипити.

— Ее фамилия Стинсон, а не Симпсон, и ты это знаешь, — нахмурившись, сказала Кара. — Действуй, Сэм. Ее родители делают крупные пожертвования в Благотворительный фонд помощи женщинам, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями, а Департамент полиции Серендипити принадлежит к числу спонсоров этой организации. Или ты хочешь рассказать в клинике, где как манны небесной ждут поступления нового медицинского оборудования, что Стинсоны не сделали на этот раз пожертвований, потому что один из наших сотрудников отказался сопровождать их дочь на вечер?

— Но она больше смахивает на питбуля, чем на девушку, — пробормотал Сэм. — А нет ли у нас другого холостого копа, который мог бы заняться ею? Как насчет Хэндлера?

— Он слишком стар.

— Тогда Мартини.

Кара покачала головой:

— Слишком молод. Кроме того, Марджи хочет, чтобы ее сопровождал именно ты.

Сэм нервно передернул плечами.

— У меня все больше причин сказать «нет». Я не хочу, чтобы у нее сложилось неправильное представление обо мне.

Марджи была одной из тех женщин, которые полагали, что достаточно бросить один-единственный взгляд на мужчину, чтобы вызвать у него интерес к ее персоне. Сэм не хотел никуда идти с ней. Нет, ни за что на свете.

— Я вижу, ты привел мою жену в замешательство, — сказал Майк, брат Сэма, и, шагнув к Каре, положил ей по-хозяйски руку на плечо.

— Скорее, — буркнул Сэм, — она меня. Ты бы осадил ее.

Майк рассмеялся и покачал головой:

— Прости, брат, но постарайся справиться с этой задачей самостоятельно. Я еще жить хочу.

Сэм закатил глаза. Как только Майк влюбился в напарницу Сэма Кару, сразу попал под каблучок ее аккуратных ковбойских сапожек, которые она носила, когда снимала униформу. Куда бы Кара ни пошла, Майк следовал за ней. Сэм был рад за брата. Но проблема состояла в том, что запас его одиноких друзей быстро истощался. Сначала от него откололся Дэр Баррон, потом Майк, а теперь еще и их сестра Эрин.

Сэм не ревновал их, но ему было трудно смириться с тем, что образ жизни, к которому он привык, рушился на глазах. Однако все это вовсе не означало, что он был готов к браку или же просто к ухаживаниям за страшными как смерть женщинами ради благой цели.

— Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? — спросила Кара, катая карандаш между ладонями.

— Нет, черт побери, — ответил за брата Майк, не давая Сэму и рта раскрыть. — Не припомню, когда он в последний раз с кем-нибудь встречался. Кажется, последней женщиной, к которой он проявлял хоть какой-то интерес, была…

Нет, это уже чересчур!

— Не пора ли тебе вернуться в свой кабинет, братец? — Сэм указал на перегородку в конце просторного помещения.

Майк усмехнулся:

— Нет, пока здесь так весело…

Кара ткнула локтем ему в живот.

— Иди к себе. У меня будет больше шансов добиться успеха, если ты перестанешь подшучивать над Сэмом. Это только все портит.

Майк пожал плечами:

— Я же не виноват, что он прекрасная мишень для шуток.

— Ты стал просто невыносим, после того как обрел счастье в браке, — пробормотал Сэм. — Настоящая заноза в заднице.

Майк ухмыльнулся и, поцеловав жену в губы, демонстративно медленно направился в свой кабинет.

— Ты тоже мог бы найти свою любовь, — наклонившись над столом, сказала Кара. — Все мы желаем тебе этого.

Однако этого не хотел сам Сэм. Он как-то пытался найти настоящую любовь и даже, казалось, подошел к ней вплотную, но в результате ему так и не удалось достичь цели. Как полицейский, он доверял интуиции. Но когда дело касалось женщин и любовных отношений, Сэм не решался полагаться на нее.

Его безоглядную веру в чутье подорвал лучший друг, который увел у Сэма невесту. После такого предательства Сэм едва не потерял доверие к людям. Его родственники знали не все причины, по которым он стал критически относиться к своей интуиции. Его брат обзавелся семьей, Эрин — тоже и уже родила ребенка. После этого они и стали давить на младшего брата, требуя, чтобы тот последовал их примеру.

Лицо Кары сделалось серьезным.

— Я ведь не прошу тебя жениться на Марджи. Просто сходи с ней на одно мероприятие и проводи домой, вот и все. Ты можешь сделать это ради меня, Сэм? Ради Майка и нашего полицейского участка… Ну пожалуйста…

Кара взмахнула ресницами, украшавшими ее большие голубые глаза. Она стала его лучшим другом задолго до того, как вышла замуж за Майка, и Сэм всегда думал, что застрахован от близких отношений с ней. А теперь Кара — его родственница… И Сэм, конечно, не хотел огорчать ее. Кроме того, как правильно заметила Кара, сбор средств на благотворительные цели был благородным делом, в котором принимала участие и полиция.

Сэм вздохнул с мрачным выражением лица.

— Ты взялась за это дело, потому что знала, что я не сумею сказать тебе «нет», — пробормотал он, содрогаясь при мысли о том, что вынужден будет сопровождать женщину, наводившую страх на всех мужчин в их городке.

— Значит, согласен? — постукивая карандашом по журналу регистрации приводов, спросила Кара. Лицо ее засияло.

— Да, — буркнул Сэм, зная, что будет жалеть о своем решении.

— Ура! — Кара вскочила и, крепко обняв его, снова плюхнулась в кресло. — Отлично! У меня как будто гора свалилась с плеч! Я знала, что могу положиться на тебя.

«Да уж, отлично», — подумал Сэм, чувствуя, что начинает тихо ненавидеть это слово.

— Я обещаю, мы с Майком будем весь вечер крутиться рядом с вами. Я не оставлю тебя наедине с этой пиявкой.

Сэм прищурился.

— Значит, ты признаешь, что она пиявка?

Кара потупила взор, стараясь не встречаться с ним взглядом. Но ее выдавал яркий румянец, выступивший на щеках. Да, для своей невестки он, Сэм, был козлом отпущения и палочкой-выручалочкой одновременно.

— Знаешь, — промолвила Кара, взглянув на него из-под густых ресниц, — ты мог бы избежать всего этого, если бы…

«Если бы у меня была девушка», — мысленно закончил за нее Сэм.

— Прекрати! — резко перебил он ее.

— Ладно, хорошо. Но Майк все же прав. Последней женщиной, которая вызывала у тебя интерес, была…

— Прекрати! — прорычал Сэм.

— Ладно, не буду называть ее имя.

Кара ушла с головой в работу, но успела сделать черное дело — напомнить Сэму о женщине, которая заставила его впервые за десять лет потерять бдительность и снова поддаться женским чарам. Речь шла о Николь Фарнсворт, красавице с черными как смоль волосами. Она приезжала в город несколько месяцев назад, и воспоминания о ней привели Сэма в самое дурное расположение духа.

Упаковывая вещи, Николь Фарнсворт пыталась убедить себя, что вовсе не бежит, а просто переезжает. На самом же деле мысль покинуть Манхэттен пришла ей в голову, как только она окончательно решила расторгнуть помолвку. Но теперь она испытывала не просто волнение, которое обычно ощущает человек, начиная новую жизнь, — она чувствовала сильнейшую тревогу.

Николь закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей не оставалось ничего другого, как только уехать — убраться подальше отсюда — и заняться «самокопанием», которое, как она надеялась, могло внести хоть какую-то ясность в то, что происходило в ее жизни. Но до какой ясности она рассчитывала докопаться, когда прекрасно знала, что от ее действий во многом зависит финансовое положение — и даже свобода — некоторых близких ей людей?

В дверь позвонили, и Николь на всякий случай посмотрела в глазок, чтобы не открывать дверь незнакомцам. Она увидела лицо матери, с которой в эту минуту не хотела встречаться. Мать, как обычно, была безупречно одета (пиджак от Шанель и шерстяные брюки).

Подавив стон, Николь открыла дверь и впустила Мэрианн Фарнсворт в квартиру.

Прежде чем она успела поздороваться, мать разразилась одной из своих типичных тирад:

— Ни одна здравомыслящая женщина не стала бы расторгать помолвку с красивым и очень богатым мужчиной. К тому же вы вместе росли, позволь тебе об этом напомнить. Он и его семья являются партнерами твоего отца по бизнесу. О чем ты только думала, расставаясь с ним?

Николь следом за матерью вошла в комнату и, прислонившись к стене, заявила:

— Я думала о том, что мне не стоит выходить замуж за человека, которого я не люблю.

Мать окинула взглядом комнату, заполненную коробками, которые еще предстояло загрузить в машину. Скрестив руки на груди, она с досадой посмотрела на Николь.

— При чем тут любовь?

Николь не хотела объясняться с матерью на эту тему. Иначе ей пришлось бы копаться в браке родителей. Нет уж, лучше она промолчит. Тихонько вздохнув, Николь подумала, что скоро уедет отсюда… и все образуется.

— Дорогая, такой девушке, как ты, глупо беспокоиться о том, что она останется без любовника, — сказала мать.

Николь пожала плечами:

— Ты же прекрасно знаешь, что не все члены нашей семьи могут похвастаться здравомыслием.

— Не намекай на сестру, — с упреком проговорила мать.

Она старалась не вспоминать о психической болезни Виктории, словно маниакально-депрессивный психоз был неким позорным клеймом, грозившим испортить репутацию всей семьи.

Однако Николь вовсе не намекала на Викторию, она просто шутила — возможно, не совсем удачно.

— Дорогая, тебе нужно позвонить Тайлеру и уговорить его простить тебя, — продолжала мать.

Николь со вздохом покачала головой:

— Нет, нет и нет.

У Николь имелись более серьезные поводы для беспокойства, чем реакция матери на расторжение ее помолвки. Например, криминальная деятельность отца ее бывшего жениха. Николь подслушала разговор, который тот вел со своим бухгалтером, и теперь не знала, что ей делать с этой информацией. Ее отец, как правильно заметила Мэрианн, являлся деловым партнером компании «Финансовые инвестиции Стентона», так что дело касалось обеих семей. И поэтому ей, Николь, прежде чем действовать, необходимо было все тщательно обдумать и взвесить.

Знал ли отец, что его партнер брал деньги у связанных с мафией компаний и инвестировал их в проекты, на которых обе семьи сколотили свое состояние? Знал ли обо всем этом Тайлер? Пока у нее не было ответов на эти вопросы.

— Эй, Николь! — окликнула ее мать, щелкая пальцами перед лицом дочери. — Ты не слушаешь меня!

— Потому что думаю о гораздо более серьезных вещах. Например — о переезде.

Она надеялась начать новую жизнь, в которой люди будут ценить ее саму, а не ее семейные связи.

Мать вспыхнула от негодования. Возможно, она до сих пор не заметила признаков того, что ее дочь собралась переезжать. А ведь перед ней лежали коробки, упаковочные ленты и одежда в чехлах…

— Николь, одумайся! Вся эта ситуация крайне унизительна для тебя. Не говоря уже о том, что ты не можешь бросить работу. Мать Тайлера баллотируется на пост главы муниципалитета, а ты у нее главный сборщик пожертвований на благотворительные цели. Ты нужна ей.

— Я отправила ей письмо. Моя помощница готова взять на себя все обязанности по сбору пожертвований. Она справится, я уверена.

— Ты рассоришь наши семьи, — не сдавалась Мэрианн.

Николь в очередной раз вздохнула, осознав горькую иронию судьбы. В ранней юности она своими правильными поступками пыталась добиться одобрения или хотя бы внимания со стороны родителей, но безуспешно. И вот теперь, когда ее больше не волновало, что родители думали о ее выборе, цель наконец была достигнута. Мать примчалась к ней, чтобы поговорить о ее жизни. И она даже просила у нее помощи!

— Мама, прекрати! Я же сказала, что не собираюсь возвращаться к Тайлеру. Я его не люблю, и мне давно уже следовало понять это.

И сейчас, в свете того безразличия, которое мать демонстрировала к чувствам дочери, Николь стало ясно, почему она не разобралась в своих чувствах раньше. Ей всегда отчаянно хотелось, чтобы кто-то любил и ценил ее, а Тайлер в отличие от родителей Николь был добр и заботлив. Он проявлял внимание к ней и давал то, чего она была лишена в бедной эмоциями жизни.

Но, к несчастью, она ошибалась, принимая благодушие за любовь, — потому и расторгла помолвку. Разобраться в себе Николь помогли важные события, произошедшие в ее жизни, — ухудшение психического здоровья сестры, а также встреча с сексуальным копом из маленького городка. Она испытывала к нему совсем иные чувства, чем к жениху. Когда он был рядом, ею овладевали желание, азарт, ее сердце начинало учащенно биться. Николь и не подозревала, что способна на такие сильные эмоции.

Вернувшись к действительности, она взглянула на мать, которая смотрела на нее с выражением разочарования на лице.

— Хорошо, что я приняла решение расстаться с Тайлером сейчас, а не после свадьбы, — промолвила Николь.

Мэрианн вздохнула.

— Разве я когда-нибудь говорила тебе, что сказкам можно верить? — с досадой спросила она.

Николь твердо встретила взгляд матери.

— Нет, никогда.

Не говоря больше ни слова, даже не пожелав дочери счастливого пути или удачи, Мэрианн повернулась и выбежала из квартиры.

Комок подкатил к горлу, и Николь судорожно сглотнула. Мать ничуть не изменилась за двадцать восемь лет жизни дочери. Но изменилась сама Николь. Она не думала о том, что переезд сделает ее счастливее. Ей просто хотелось жить собственной жизнью, воплощать свои мечты и желания, а не те, которые лелеяла ее семья.

Поэтому она и отправлялась в маленький тихий городок, где когда-то обрела душевный покой, несмотря на безумное поведение сестры. Николь надеялась, что потом разберется с информацией о криминальной деятельности отца Тайлера и решит, как ей поступить в столь сложной ситуации.

Николь была готова ехать в Серендипити. Но был ли готов Серендипити принять ее?

Больше всего в городке Серендипити Николь ценила старомодный шарм. Где еще можно найти дешевое кафе под названием «Семейный ресторан»? Вселившись утром в новую квартиру над баром «У Джо», она решила пообедать в городе, отложив покупку продуктов на завтра.

Сидя за стойкой «Семейного ресторана» и уплетая очень вкусное мясо с картофельным пюре, Николь наслаждалась окружающей атмосферой. Внезапно из-за стойки к ней подошла темноволосая девушка.

— О, так я же вас знаю, — заявила она.

Николь встретилась с ней глазами, хорошо понимая причину ее беспокойства. Единственное, что настораживало Николь, когда она принимала решение переехать сюда, было то обстоятельство, что ее могли принять за сестру-близнеца. Но ее очень тянуло в Серендипити. Несмотря на поведение Виктории, местные жители не осуждали Николь, во всяком случае — в то время, когда она изо всех сил старалась помочь им найти совершившую преступление сестру.

— Вряд ли мы когда-либо встречались.

— Я — Мейси Донован. Работаю здесь то администратором, то официанткой. Ресторанчик принадлежит моей семье. Скажите, вы не…

— Меня зовут Николь Фарнсворт.

— Так вы не Виктория? Та психопатка, которая…

— Нет, — поспешно перебила Николь, не желавшая слушать рассказы о преступлениях Виктории. Когда ее сестра прекращала принимать лекарства, могло произойти все, что угодно. И происходило. — Мы с Викторией — сестры-близнецы.

Мейси покраснела от смущения.

— Простите, она ранила моего друга и… Впрочем, не будем об этом.

Николь вздохнула:

— Я знала, что столкнусь с последствиями ее ужасного поведения, если перееду сюда.

Мейси вопросительно взглянула на нее:

— Так вы решили поселиться в Серендипити?

— Да, решила, — ответила Николь и расправила плечи, намереваясь показать Мейси Донован, что не только не жалеет о своем решении, но и не даст себя в обиду. Болезнь сестры не имела к ней никакого отношения. Сейчас Виктория находилась на принудительном лечении в психиатрической клинике.

— Послушайте, я вовсе не осуждаю вас, — сказала Мейси. — Возможно, я веду себя глупо, но поймите, ваша сестра преследовала в течение нескольких месяцев Эрин Марсден, мою лучшую подругу.

Николь поморщилась, ей было неприятно слышать о преступлениях Виктории.

— Эрин рассказала мне, что вы помогли найти, где пряталась ваша сестра, и что вы и приехали тогда в наш городок именно затем, чтобы предупредить ее и Коула об опасности. Итак, мир?

Мейси протянула Николь руку, и та, глубоко вздохнув, пожала ее.

— Спасибо, — кивнула она.

И в тот же миг в ее сумочке зазвонил мобильник.

— У меня дела, но я скоро вернусь, — сказала Мейси, давая Николь возможность принять вызов.

Посмотрев на экран, Николь увидела, что звонил ее бывший жених. Она сбросила звонок, так как уже все объяснила Тайлеру в разговоре с глазу на глаз и добавлять было нечего. Его звонок всего лишь напомнил ей о необходимости принять важное решение. Может быть, ей следовало прямо спросить отца, знал ли он о махинациях своего партнера по бизнесу? Или лучше задать этот вопрос Тайлеру?

Николь случайно подслушала разговор Стентона с бухгалтером, когда стояла под дверью кабинета отца — человека, которого знала не слишком хорошо (у него никогда не было времени, а возможно, и желания общаться с ней). Николь подняла руку, чтобы постучать в дверь, и тут вдруг услышала то, что заставило ее замереть на месте.

Роберт Стентон и бухгалтер фирмы говорили, в частности, об отмывании денег, полученных от Романовых, отца и сына, известных в Лос-Анджелесе арт-дилеров. Николь поняла: речь шла о русской мафии, и стало ясно, что весь их бизнес мог потерпеть крах. Более того, все они могли оказаться в тюрьме. Ей сделалось нехорошо, и она повернулась, чтобы убежать к себе, но тут увидела быстро шагавшего по коридору отца — он приближался к ней.

Отец окликнул дочь по имени, и на его голос из кабинета тут же вышли Роберт Стентон и Андре, бухгалтер.

От взгляда Андре по спине Николь пробежал холодок, но она убедила себя, что он не мог наверняка знать, слышала ли она их разговор в кабинете.

Но на самом-то деле Николь все слышала… И это значило, что ей следовало беспокоиться не только о судьбе своих родных и семейного бизнеса, но, возможно, и о собственной безопасности…

Может, она должна была рассказать все отцу? Но если он уже и так знал о грязных делишках своего партнера, то она, Николь, только выдала бы себя. Если же Пол Фарнсворт находился в полном неведении, то вряд ли поверил бы разоблачениям дочери — скорее всего решил бы, что она оговаривает его давнего друга. Да и мать Николь безоговорочно стала бы на сторону мужа. Что же касалось матери Тайлера, то главным источником средств на ведение избирательной кампании являлся ее муж, и она готова была рисковать, используя даже грязные деньги. Николь понимала, что не могла обратиться за помощью к этим людям. Оставалась только полиция. Но следовало ли подключать к этому делу копов?

И что же Тайлер? Николь была уверена в его честности. Трудно было представить, что ее бывший жених, зная о махинациях отца, позволял ему втягивать себя в грязные делишки. Тайлера воспитывали как своего рода принца и наделяли особыми правами и привилегиями. Впрочем, Тайлер редко выступал в роли, которую ему навязывали. Вполне можно было предположить, что родители не посвящали его в закулисные дела своего бизнеса, так как дорожили репутацией сына.

Однако Николь не могла полагаться на догадки и предположения. Это было бы слишком опасно.

Снова появившаяся Мейси взяла полотенце и стала протирать стойку.

— Итак, что же привело вас в Серендипити? — спросила она.

У Николь не было простого ответа на этот вопрос.

— Хочу начать все сначала.

Мейси усмехнулась:

— Вам понравилось здесь в прошлый раз?

Николь улыбнулась, радуясь, что болтовня этой женщины отвлекает ее от неприятных мыслей.

— Да, понравилось. Я говорю вполне серьезно. Несмотря на печальные обстоятельства моего первого приезда сюда, местные жители по-доброму отнеслись ко мне.

Мейси оперлась на стойку.

— В эти выходные у нас проводится акция по сбору средств в Благотворительный фонд помощи женщинам, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями. Я продаю билеты на это мероприятие, и вы обязательно должны прийти. Что скажете?

Николь медлила с ответом. Ей не очень-то хотелось идти одной на подобное мероприятие.

— Не знаю… — Она пожала плечами. — Ведь я только что приехала в город.

— Это еще одна причина пойти туда, где можно встретить старых знакомых и приобрести новых. Чтобы появиться на благотворительном вечере, сопровождающих не требуется. Я тоже иду одна, так что мы можем скооперироваться. Что вы на это скажете?

Николь понимала, что Мейси была права. Ведь благотворительный вечер — прекрасное место для того, чтобы завести новых знакомых.

— Это хорошее дело, — продолжала Мейси. — Департамент полиции — один из спонсоров благотворительного вечера. На него, как пчелы на сладкое, слетятся все лучшие люди Серендипити, — потому я и согласилась продавать билеты. Итак, что ты решила?

Мейси была настойчивой, а ее энтузиазм — заразительным. Кроме того, участие полиции в финансировании мероприятия гарантировало присутствие на нем Сэма Марсдена, — а Николь очень хотелось снова увидеть его.

— Хорошо, я приду.

— Браво! — воскликнула Мейси. Однако ее радостная улыбка тут же поблекла. — Но это дорогое удовольствие, поскольку вечер является акцией по сбору денег.

— Сколько стоит билет?

— Семьдесят пять долларов.

Николь кивнула. Она собиралась открыть пекарню, но это должно было произойти не так скоро. Ей хотелось осмотреться на новом месте и все хорошенько взвесить. А это означало, что сейчас ей следовало искать работу. Пока что в ее распоряжении была лишь доверенность на собственность, которую бабушка с дедушкой оставили ей в наследство.

Конечно же Николь не собиралась сорить деньгами, поскольку они нужны были ей для открытия собственного бизнеса. Но эти деньги давали ей возможность снимать квартиру и безбедно жить, пока она не встанет на ноги. А знакомство с жителями города, в котором она намеревалась осесть, соответствовало ее планам.

— Нет проблем, — сказала Николь, и Мейси широко улыбнулась.

— Отлично! Ох, но есть еще одна загвоздка…

Николь насторожилась: было ясно, что Мейси находилась в курсе всех дел, происходящих в городе.

— Я имею в виду коктейльное платье, — пояснила Мейси.

— Тоже не проблема, — ответила Николь.

Она привезла с собой кое-какие вещи. Благодаря Тайлеру и обширным связям его матери, у нее имелся разнообразный гардероб, в который входили и коктейльные платья.

— С тобой так легко, — заметила Мейси.

Николь усмехнулась:

— Стараюсь.

— Хочешь узнать кое-что о жизни в нашем городе?

Николь утвердительно кивнула.

— Я вся внимание.

Мейси с радостным видом присела на стойку. Она обожала болтать.

— Так вот, в среду вечером мы обычно устраиваем девичник в баре «У Джо». Ты должна присоединиться к нам. К «нам» — значит, к тем, у кого еще нет мужа и детей. Число свободных женщин и мужчин в нашем городке быстро сокращается. Но для тебя это пока не проблема, потому что ты у нас новенькая и все наши мужчины будут для тебя новыми знакомыми. А все новое обычно вызывает повышенный интерес. Так ты придешь?

Николь снова кивнула:

— Да, обязательно.

— Отлично! — Мейси взглянула на вошедших в ресторанчик посетителей. — Ох, я должна обслужить клиентов. Если у меня не будет времени продолжить нашу приятную беседу… Тогда увидимся в среду, в семь вечера.

Николь в очередной раз кивнула, и Мейси отправилась выполнять свои обязанности.

Николь невольно улыбнулась. Ей понравилась Мейси Донован, которая, похоже, была к ней весьма доброжелательной. Оставалось лишь надеяться, что и другие жители Серендипити отнесутся к ней точно так же.

Как обычно, в среду вечером Сэм встретился со знакомыми парнями в баре «У Джо». Джош Мерсер оплатил очередную порцию пива. За столом слышались шутки и смех.

Но тут в бар вошли Майк и Кара, а следом за ними — Эрин в сопровождении своего мужа Коула.

— Похоже, намечается семейный вечер, — пробормотал Сэм, подходя к родственникам. — Как вам двоим удалось уйти из дома? — Вопрос был адресован сестре — та родила шесть месяцев назад и не оставляла малышку без присмотра.

Эрин чмокнула Сэма в щеку.

— К нам пришла мама и буквально выставила нас за дверь. Она сказала, что нам нужно отдохнуть, а ей хочется «понянчиться с ангелочком».

Светло-карие глаза Эрин засияли от счастья, когда она заговорила о новорожденной дочери. Коул, обняв жену за талию, с улыбкой кивнул Сэму:

— Она уже дважды звонила домой, чтобы напомнить вашей матери покормить ребенка и проинструктировать ее на тот случай, если малышка заплачет.

— А разве не мама вырастила нас троих? — с улыбкой спросил Сэм.

— Ужасно смешно… — проворчала Эрин. — А Коул, между прочим, — она ткнула мужа локтем в бок, — уже звонил маме, чтобы убедиться, что номера наших мобильников забиты у нее в память скоростного набора.

Сэм все еще не мог поверить, что его сестра, забеременевшая от Коула Сандерса после одной-единственной проведенной вместе ночи, стала его женой и превратилась в счастливую заботливую мать. Коул до женитьбы работал под прикрытием и не собирался надолго оставаться в их городке, но судьба распорядилась по-своему.

— Все любимые мной люди уже здесь! — раздался вдруг радостный голос Мейси.

Сэм обернулся и увидел, что Эрин уже обнимает лучшую подругу.

— Как поживает моя очаровательная крестница? — спросила Мейси.

— Как всегда, прекрасно, — ответила Эрин.

— Солнце мое, ты что-нибудь выпьешь? — спросил Коул жену.

Эрин кивнула.

— Кто еще будет пить? — спросил Коул.

— Я уже и так хороша. С меня хватит! — заявила Мейси.

— С меня — тоже, — буркнул Сэм, державший в руке недопитую бутылку пива.

Эрин и Коул направились к бару, оставив Сэма наедине с Мейси. Она была лучшей подругой его сестры, и Сэм давно привык к ней.

— Как поживаешь, Мейси?

— Отлично. Как всегда, много работаю в своем ресторане. А как ты?

Сэм пожал плечами:

— У меня все по-старому.

Мейси тряхнула длинными темными волосами, и те упали ей на плечо.

— Тебе жизненно необходимо с кем-нибудь трахнуться, — со вздохом заявила она.

Сэм закатил глаза. Его не удивила такая манера изъясняться. Впрочем, Мейси была не только беспардонна, но и очень красива (в ее экзотической внешности чувствовалось итальянское происхождение). Если бы Сэм не воспринимал ее уже как члена семьи, то, наверное, повнимательнее присмотрелся бы к ней.

Мейси осмотрелась и вдруг нахмурилась.

— А где Николь? — спросила она.

Сэм уставился на нее в изумлении.

— Кто?.. — Он подумал, что ослышался. Хотя, возможно, речь шла о другой Николь — ведь имя было довольно распространенным.

Мейси оглядела толпу, потом перевела взгляд на Сэма.

— Да ты, наверное, знаешь ее. Николь Фарнсворт, сестра той психопатки, которая охотилась на людей в нашем городе. Она только что приехала в Серендипити и поселилась в квартире над этим баром. Я пригласила ее сегодня вечером выпить со мной и другими девочками.

Мейси взглянула на часы и сокрушенно покачала головой:

— Похоже, Николь опаздывает. Ты ее, случайно, не видел здесь?

У Сэма перехватило дыхание. Николь приехала в их город? Все это время он думал о ней — и вот она совсем рядом, этажом выше.

— Возможно, она чувствует себя неловко, поскольку почти никого здесь не знает. К тому же я по ошибке приняла ее сначала за сумасшедшую… Пожалуй, будет лучше, если я поднимусь к ней. — Мейси протянула Сэму свой стакан. — Подержи пока мою выпивку.

Сэм покачал головой:

— Нет, я сам поднимусь к ней.

Мейси взглянула на него, прищурившись:

— Так ты ее знаешь?

Сэм молча кивнул, и его сердце пустилось вскачь. Наконец-то! Сейчас он увидит ее! Еще ни одна женщина не пробуждала в нем такую гамму чувств. Он испытывал влечение, сексуальное возбуждение и одновременно желание защищать Николь…

— Она тебе нравится? — допытывалась Мейси.

— Без комментариев, — буркнул Сэм. С этими словами он сунул ей в свободную руку недопитую бутылку пива.

Мейси пристально посмотрела на него, и это не понравилось Сэму.

— И не надо вводить в заблуждение моих брата и сестру, — предупредил он. — Я только поздороваюсь с Николь, удостоверюсь, что с ней все в порядке, и приглашу ее спуститься в бар.

— Как скажете, мистер детектив, — промолвила Мейси с усмешкой.

Сэм еще не привык к обращению «детектив», как не привык и к новой должности. Он быстро продвигался по службе, потому что упорно работал. Семейственность (начальником Сэма являлся его брат) тут была ни при чем.

Направившись к черному ходу, Сэм вышел из бара, быстро поднялся по лестнице… и замер у двери в квартиру. Почти все его близкие в разное время жили здесь — начиная с Фейт и Келли Баррон и кончая Майком и мужем Эрин Коулом. Это было временное пристанище для тех, кто еще не успел обзавестись более удобным жильем.

И вот теперь в этой квартире поселилась Николь.

Они познакомились недавно, когда она приезжала в Серендипити, чтобы найти свою сестру, которая, как оказалась, преследовала Эрин. Сэм едва не арестовал Николь неподалеку от дома Эрин, приняв ее за сестру-психопатку. Но в психике самой Николь не было заметно никаких отклонений. Более того, она произвела на Сэма неизгладимое впечатление; ему казалось, что в огромных голубых глазах этой темноволосой красавицы отражалась ее душа.

Во время их первой встречи она сначала испугалась, затем стала вести себя вызывающе. А Сэм, допрашивавший Николь в маленькой комнатке полицейского участка, невольно любовался ею. Но настоящий перелом в их отношениях произошел после того, как в комнату для допросов ввалился Коул. Николь сразу же стала обращаться к Сэму так, словно решила, что может доверять ему и что он возьмет ее под свою защиту. И она не ошиблась. Причем не только потому, что Сэм имел репутацию «доброго полицейского». Нет-нет, тут было совсем другое… Едва он увидел Николь, как в нем проснулось желание защищать ее, и оно было даже сильнее, чем служебный долг. Сэм не понимал тогда, что с ним происходило. Впрочем, и сейчас он этого не понимал. Сила влечения, которое он испытывал к Николь, испугала его, но от этого оно не стало слабее.

Когда сестру Николь арестовали, она поспешно вернулась в мегаполис, откуда и приехала, и Сэм, к счастью, не успел наделать глупостей, поддавшись чувствам. После предательства Джины он не вступал в близкие отношения с женщинами, потому что не желал, чтобы ему снова причинили боль. Однако теперь, когда Николь вернулась в их городок, все это уже не имело значения.

Сэм не знал, что заставило Николь снова приехать в Серендипити, и существовал только один способ выяснить это. Собравшись с духом, Сэм поднял руку и постучал в дверь.