Нил отыскал дом довольно быстро. Когда Элис только поступила на работу сюда, она рассказывала Нилу все — скрытной она стала лишь через несколько дней. Когда Нил свернул на нужную улицу, ему даже незачем был смотреть на номера зданий: он сразу понял, какой именно дом ему нужен. Элис говорила, что дом ужасно запущен, но в действительности все оказалось намного хуже. Дом буквально заваливался: Нил понимал, что без срочного ремонта он не простоит и нескольких лет. Его поразило то, до какого состояния можно довести такое замечательное здание. Несколько недель назад его уже посещало подобное чувство: тогда он увидел современную фотографию Бриджит Бардо.

Возмущенный открывшимся ему зрелищем, он решительным шагом подошел к потрескавшимся неровным ступенькам, взошел на них, поднял тяжелый блестящий дверной молоток — несомненно, здесь чувствовалась рука Элис — и постучал. Резкий громкий стук эхом разнесся по всему дому. Молодого человека даже немного удивило то, что от столь мощных ударов косяк двери не отошел и не треснул.

Через несколько секунд он услышал за дверью звук приближающихся шагов. Дверь приоткрылась. Нил хотел представиться, возможно, даже предложить свои услуги в качестве инженера по ремонту, но связь между его мозгом и языком, казалось, была перерезана одним взмахом ножа. На пороге перед ним стояла самая красивая женщина, которую ему когда-либо доводилось видеть, — мало того, он даже не мог вообразить, что такая красота может существовать в природе.

Много лет назад он вернулся домой из школы весь в слезах: Марисса Маккендрик отказалась поцеловать его, заявив — Нил запомнил эти слова дословно и впоследствии не раз мысленно повторял их, — что она не притронулась бы к такому уродливому, прыщавому, костлявому недоноску, как он, даже если бы от этого зависело выживание человеческого рода. Тогда мать обняла его — должно быть, он был в полном отчаянии, раз позволил ей это сделать, — и сказала, что мисс Маккендрик всего лишь высокомерная корова, как и ее родители, и что никто не идеален, а Марисса наверняка втайне ненавидит свои ноги, уши или бедра. Затем мать добавила, что однажды, когда годы возьмут свое и муж Мариссы бросит ее ради какой-нибудь более симпатичной молодки, она наконец поймет, что красота — это всего лишь внешняя оболочка, и раскается, что говорила с ним в подобном тоне. Тогда слова матери послужили для Нила слабым утешением, более того, он даже подозревал, что она ошибается или лжет, но сейчас перед ним стояло живое доказательство ее правоты. Эта женщина была само совершенство, она просто никак не могла ненавидеть какую-либо часть своего тела. Но что ни говори, ее неземная красота была лишь внешней.

— Пошел вон, — спокойно заявил прекрасный призрак.

— Я… — пробормотал Нил. — Добрый день… Я… А Элис… Я…

— Элис? — проговорила богиня со все тем же каменным выражением на лице.

— Я друг Элис, — кое-как выдавил из себя Нил, — вашей уборщицы.

Женщина оценивающе оглядела его, как будто пыталась рассчитать его точный вес.

— В каком смысле друг? — спросила она.

— Близкий друг, — заявил Нил. — Она моя лучшая подруга.

— Ты в нее влюблен?

— Что-что?

— Ты в нее влюблен?

В этой женщине было что-то такое, что заставило Нила дать ответ, который он никогда бы не дал в других обстоятельствах — даже самому себе.

— Дн, — произнес он.

Казалось, этим словом он наложил какое-то заклинание.

Подобно тому, как тучи расходятся после бури, открывая благословенный лик солнца, лицо богини озарилось улыбкой, в которой воплотились и слились все улыбки на земле. В ответе лицо Нила искривилось подобострастной усмешкой, от которой, как ему было известно, он становился похож на бессловесного идиота — но поделать с этим он ничего не мог. Однако красавица, ничуть не смущенная его возможным слабоумием, царственным жестом широко распахнула перед ним дверь:

— Входи! Я Афродита. Я очень рада познакомиться с тобой. Друг моей дорогой Элис — мой друг.

Нил переступил порог дома. Он попытался представить Элис и Афродиту подругами, но безуспешно. Приходилось признать, что Афродита была более красива, но зато в Элис чувствовалась прекрасная душа.

Пока они шли по прихожей, Афродита драматическим шепотом сообщила ему:

— Обычно мы не впускаем в дом незнакомцев, так как ценим свою конфиденциальность. Но тебя ведь нельзя назвать незнакомцем, правда? Ты нам почти что родственник. Я сейчас же найду Элис — вероятно, она где-то болтает с Аполлоном.

Нил следом за Афродитой пошел вверх по лестнице, стараясь при этом не смотреть на ее ягодицы, которые подпрыгивали перед ним, как два сваренных вкрутую яйца, танцующих танго. У него промелькнула мысль, что идея нанести этот импровизированный визит была не так уж хороша, как ему казалось.

До той минуты, как он очутился здесь, ход его мыслей выглядел абсолютно логичным. Было очевидно, что с Элис что-то произошло. Что бы Нил ни пытался делать — работать, смотреть телевизор, читать, спать, говорить с кем-то кроме Элис или с самой Элис, — он постоянно сбивался на раздумья о том, что же случилось с девушкой. Все началось после того, как она стала работать в этом доме. Нил не имел ни малейшего понятия, в чем здесь причина, но какая-то причина, безусловно, существовала, и он должен был выяснить ее. И пока он следовал за прекрасными ягодицами Афродиты вверх по лестнице, эти вопросы продолжали его одолевать.

— Ты знаешь, — проговорила Афродита, встряхнув своими шелковистыми волосами и через плечо бросив на него соблазнительный взгляд, — мне кажется, что они сейчас в спальне Аполлона. Я уверена, что они не станут возражать против нашего прихода.

— Нет, — ответил Нил, — то есть да. Давайте зайдем к ним.

— Это здесь… — начала Афродита, когда они достигли второго этажа, но тут ее прервал звонок мобильного. — Ой, извини, я должна ответить. Тебе сюда, — указала она на дверь справа от них, а сама тем временем страстно задышала в трубку: — Привет, здоровяк. Я уже мокренькая. Что ты хочешь со мной сделать?

Нил едва не подавился собственным языком. Афродита подмигнула ему, помахала рукой и повернулась спиной.

— Как сексуально, — вернулась она к своему разговору.

Нил с усилием повернулся и пошел к двери, на которую ему указала Афродита. В комнате смеялись два человека — мужчина и Элис. К горлу Нила подкатила тошнота, однако он сказал себе, что Элис сейчас хорошо, и это главное. Но тут он услышал, как Элис произнесла:

— Пожалуйста, больше не надо.

Мужской голос ответил:

— Ну что же ты, еще разочек!

Нил решил, что в голосе Элис уже не слышится никакой радости, и тут же вспомнил, зачем он сюда пришел. Он толкнул дверь и, приняв как можно более мужественный вид, вошел в комнату.

Элис в рабочем халате стояла у окна с тряпкой в руках. Увидев ее, Нил тут же задал себе вопрос, как он мог лишь несколько мгновений назад с вожделением смотреть на Афродиту (да-да, приходилось признать это). Элис все еще смеялась, и Нил вздохнул с облегчением, но потом он заметил беспокойство в ее глазах и понял, что возражения девушки не были показными. Человеком, которого она пыталась остановить, был Аполлон. Никакой тоги на нем не было, лишь джинсы и футболка. Нила неприятно поразило то, что Аполлон был даже более красив, чем ему показалось на съемках, а также то, что Аполлон сейчас фотографировал Элис на свой мобильный телефон. Нил знал, что Элис терпеть не может фотографироваться.

— Оставь ее в покое, — произнес Нил (по его мнению, довольно громко).

— Нил, что ты здесь делаешь? — удивленно спросила Элис.

— Да, Нил, скажи-ка нам, что ты здесь делаешь? — вторил ей Аполлон.

Нилу почему-то очень не понравилось то, как Аполлон произнес его имя.

— Почему ты ее фотографируешь? — произнес он.

— Нил, все нормально, — вмешалась Элис. — Я сама ему разрешила.

— Она сама мне разрешила, — повторил Аполлон.

Нилу Элис никогда не позволяла себя фотографировать.

— Нил, я очень рада тебя видеть, но… — Элис замялась. — Мне запрещено приводить сюда друзей.

— Да, ей запрещено приводить сюда друзей, — опять повторил за Элис Аполлон, особо подчеркнув слово «друзей».

— Ты мне об этом не говорила, — заявил Нил. — Я просто зашел… — Он попытался объяснить причину своего появления здесь, но так и не смог придумать ничего подходящего. Вместо этого он сказал Аполлону: — Ты не мог бы перестать повторять все за ней?

— Что ж, очень рада тебя видеть, — сказала Элис. — Так мило, что ты зашел сюда… Не подождешь меня немного? Я почти закончила с уборкой, так что мы сможем пойти куда-нибудь выпить по чашечке чая.

— Ты слышал? — проговорил Аполлон. — Ей было очень приятно тебя повидать. А теперь проваливай.

— Он шутит, — произнесла Элис.

Однако улыбку на губах Аполлона трудно было назвать шутливой.

— Я рада, что вы наконец познакомились, — продолжала Элис. — Аполлон, Нила очень заинтересовала твоя передача. Именно поэтому мы и пришли на нее тогда.

— Это так? — спросил Аполлон.

— Так, — подтвердил Нил. — По крайней мере, твоя программа интересовала меня до того, как я ее увидел.

— А вот меня люди интересовали до того, как я увидел тебя.

— Пожалуй, мы уже пойдем, — опять вмешалась Элис. — Сегодня утром я пришла раньше обычного, так что, я уверена, Артемида не будет против.

— О нет, пожалуйста, не убегайте! — воскликнул Аполлон. — Нил, ты же только пришел — и вы сразу уходите? Я хотел бы познакомить тебя со своим братом. Пойду схожу за ним, а вы присаживайтесь, пожалуйста.

Аполлон вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Нил заявил, что не будет садиться.

— Пойдем, — настаивал он. — Тебе не кажется странным, что он хочет познакомить меня со своим братом?

— Думаю, так он проявляет свое дружелюбие, — ответила Элис. — Он, как бы это сказать, немного нестандартен, но в душе он хороший человек. К тому же мы не можем уйти после того, как пообещали остаться. Давай дождемся его возвращения.

— Хорошо, — согласился Нил, — но как только он вернется, мы уйдем.

Все еще немного нервничая, он огляделся, не вполне уверенный, что комната не прослушивается или, того хуже, не оснащена какими-нибудь ловушками. Несомненно, в этой комнате обитали два человека: она была разделена пополам, и на каждой половине стояло по кровати и по покосившемуся шкафу для одежды. Ту половину, на которой сейчас находился Нил, украшали лавр в горшке и несколько музыкальных инструментов, висящих на стойке, — различные виды гитар и лир, причем многие показались Нилу древними. Картины в этой части комнаты представляли собой репродукции полотен эпохи Возрождения — преимущественно на тему греческой мифологии. Почти на всех картинах был изображен бог Аполлон — такой же самоуверенный, как и его новый знакомый.

Вторая половина комнаты была совсем другой. Постель, возле которой стоял Нил, явно заправлялась в большой спешке, вторая же кровать была аккуратно застелена покрывалом цвета хаки, на котором невозможно было найти ни единой складочки. На стенах была развешана невероятная коллекция разнообразного военного антиквариата: все свободное место занимали мундиры, флаги, медали, модели огнестрельного оружия (по крайней мере, Нил решил, что это модели), а также карты и схемы знаменитых военных кампаний.

— На какой половине комнаты живет Аполлон? — спросил он.

— На этой, — ответила Элис.

— Так, значит, оружие принадлежит его брату?

— Да, его зовут Арес.

— Думаю, нам надо убираться отсюда, пока нас не застрелили, — заявил Нил.

— Нил, ты такой шутник! — засмеялась Элис.

Дверь комнаты открылась, и вошел Аполлон в сопровождении высокого мускулистого мужчины с бритой головой, лицо которого напоминало пулю.

— Нил, познакомься с моим братом Аресом, — произнес Аполлон.

— Привет, — пожал плечами Нил.

— И зачем мне с ним знакомиться? — спросил Арес Аполлона. — Я занят. В Юго-Восточной Азии начался конфликт, который мне надо раздуть.

— Это займет всего лишь несколько минут, — ответил Аполлон. — Обещаю, если ты останешься, я буду начищать твою коллекцию медалей следующие десять лет.

— Договорились. Что я должен сделать?

— Ничего, — сказал Аполлон, — просто посиди здесь.

— Ну ладно, — произнес Нил, — было приятно познакомиться со столь гостеприимными хозяевами, но нам действительно пора идти.

— Это еще почему? — спросила Элис. — Потому что этого хочешь ты?

— Но мне показалось, что ты сама собиралась уходить.

— Что ж, тебе действительно показалось, — проговорила Элис.

Аполлон подмигнул Аресу, который в ответ сделал удивленные глаза.

— Я тебя понял, — произнес он.

Затем он подошел к стене у окна, расположенного на его половине комнаты, опустился на корточки, снял с пояса большой нож и стал вычищать грязь из-под ногтей. Аполлон уселся на кровать Ареса, положил руки на колени и ухмыльнулся Нилу.

— Чего ты на меня уставился? — грубо спросил Нил.

— Не разговаривай с ним в таком тоне, — заметила Элис. — Все-таки он у себя дома. Проявляй уважение к хозяину.

— Уважение? Наверное, ты шутишь? С какой стати мне его уважать?

— Вообще-то уважения заслуживает каждый человек, — ответила Элис. — Хотя вряд ли ты меня поймешь. Ты самый циничный человек из тех, кого я встречала.

— Лучше быть циничным, чем из вежливости верить любому вранью, которое вешают тебе на уши. Принимать на веру все, что тебе говорят, — это не слишком умно.

— Ты что, пытаешься меня оскорбить? — нервно спросила Элис.

Вообще-то у Нила и в мыслях не было ничего подобного. Просто у него неизвестно откуда появилось непреодолимое желание произносить вещи, которые заставили бы Элис почувствовать себя букашкой.

— Ничего удивительного, что ты приняла его сторону, — сказал он. — Ведь он обожает манипулировать слабыми и ранимыми.

— Кого это ты называешь ранимым? — поинтересовалась Элис. — Даже странно, что тебе известно это слово!

— Только не надо оскорблять мой интеллект лишь потому, что ты хорошо играешь в настольные игры, — заявил Нил. — Зато у меня есть настоящая работа, и я не провожу весь день, вычищая пылесосом чужие помещения и флиртуя с клиентами!

— Флиртуя! — воскликнула Элис. — Это я-то флиртую? Да я никогда…

— Ты флиртовала с ним! — указал Нил на Аполлона.

— Неправда! — ответила Элис.

— Правда! Я все видел. Смотри, как ты покраснела.

И действительно, шею и щеки Элис уже заливала очередная волна краски. Нил даже решил, что это сделало ее похожей на индейку и что ее никак нельзя назвать красивой.

— Вообще-то это не твое дело, — заявила Элис. — Кстати, что ты здесь делаешь? Кто давал тебе право прийти туда, где я работаю, и оскорблять меня перед моими клиентами? Да кем ты себя возомнил?!

Элис сорвалась на крик. Нил никогда еще не видел ее кричащей — и это было не слишком приятное зрелище.

— Вообще-то, — тряхнул головой Нил, — мне кажется, что ты считаешь этого смазливенького напыщенного идиота своим боссом, а не клиентом.

— Тем более, — Элис тоже затрясла головой, и это еще сильнее разозлило Нила. — Я никогда не приходила к тебе на работу и не говорила там дерзости кому бы то ни было — ни твоему начальству, ни твоим клиентам…

— Ты бы и не смогла этого сделать, — ответил Нил. — Как только ты прекратила убирать мой офис, у тебя забрали пропуск.

Элис отпрянула с таким видом, словно ей дали пощечину.

— Так вот, значит, в чем дело? — спросила она.

— В чем и какое дело? — переспросил Нил.

— Ты смотришь на меня свысока из-за моей работы! — энергично проговорила Элис. — Ничего удивительного, что ты никогда не приставал ко мне. Ты боялся испачкать руки!

— Это неправда! — воскликнул Нил.

— Да все я понимаю, можешь не говорить. Ты презираешь меня, — Элис произнесла это скорее с грустью, чем с раздражением.

— Честное слово, я не презираю тебя, — уже спокойнее возразил Нил.

— Презираешь! Ты считаешь, что твоя работа намного важнее, чем моя, — ведь ты умный инженер, а я всего лишь уборщица.

— Элис, это не так, — уверял ее Нил. — Ты ошибаешься! Я уважаю тебя и то, чем ты занимаешься, и мне бы даже в голову не пришло смотреть на тебя свысока. Честно!

На лице Элис появилась слабая улыбка. Аполлон бросил на Ареса укоризненный взгляд, тот понимающе улыбнулся и перенес вес тела с одной ноги на другую.

— Вообще-то, — продолжал Нил, почувствовав, что гнев разом вернулся к нему, — когда я говорю, что не мог бы заниматься тем, чем занимаешься ты, я имею в виду, что твоя работа мне неприятна. Ты тоже не могла бы делать то, что делаю я, — мы оба прекрасно это понимаем. Моя профессия требует многих лет учебы, а разве нужно учиться орудовать туалетным ершиком?

От изумления Элис потеряла дар речи. Нил воспользовался этим, чтобы развить свою мысль.

— Но то, что ты не получила никакого образования, — заявил он, — еще не означает, что тебе нужно повышать свою самооценку, флиртуя с подобными типами.

У Элис буквально отвисла челюсть, Нил почувствовал себя боксером, удар которого достиг цели. Вот так-то!

— Что ж, спасибо за такие слова, — проговорила Элис.

Нил увидел, что грусть в ее тоне вновь сменилась яростью.

— Я не виню тебя за твой менторский тон, — продолжала девушка, — но сообщаю тебе на всякий случай, что у меня все же есть образование — университетское образование, коль уж на то пошло. У меня диплом с отличием по лингвистике. А занимаюсь уборкой я потому, что мне это нравится. Работая, я могу думать о своем. А ты вот, похоже, стараешься использовать мозг как можно реже!

Нил почувствовал, как его внутренности сжала невидимая рука. Он понял, что в этой дискуссии он потерпел поражение.

— Думаю, тебе пора, — сказала Элис.

— Я не хочу уходить, — возразил Нил.

— Очень жаль, — ответила девушка. — Зато я хочу, чтобы ты ушел. И не звони мне — я сама тебе позвоню. Может быть.

Нил вдруг осознал, что все присутствующие не сводят с него глаз. Элис смотрела на него со злостью, Аполлон — со злорадством, а Арес — с выражением странного довольства.

— Что ж, мне действительно пора, — проговорил Нил. — Было очень приятно познакомиться с вами, ребята.

— Всего хорошего, — суровым тоном сказала Элис.

Так значит, он ее больше никогда не увидит? Ну и прекрасно! «Что я вообще нашел в ней такого?» — сказал себе Нил.

На этот вопрос: он попытался ответить, пока выходил из комнаты, спускался по лестнице и шел ко входной двери. Но когда дверь за ним захлопнулась и он очутился в полном одиночестве на холодной мостовой, на глаза ему разом навернулись слезы.

«Боже мой, да что же это на меня нашло?!» — в отчаянии подумал молодой человек.