Одевшись, Джорджи отправилась в свой кабинет. Эрон, как всегда в наушниках, сидел за компьютером и барабанил по клавиатуре. Заметив Джорджи, он попытался снять наушники, но та знаком велела оставить все как есть.

Отцовские вещи исчезли. Прекрасно. Это означает, что она может спокойно праздновать труса, отправив отцу по электронной почте сообщение о том, что отказалась от встречи, вместо того чтобы отважиться на разговор лицом к лицу.

Она просмотрела список гостей, приглашенных на свадебную вечеринку, и увидела, что почти все согласились приехать. Что ж, неудивительно. Тут же лежала стопка приглашений на благотворительные мероприятия, показы мод и презентацию новой линии ухода за волосами. Но она не хотела ничего читать. Не терпелось просмотреть пленку со снятым ею фильмом о Чаз.

Эрон помог ей установить новое монтажное оборудование в дальнем углу комнаты. Джорджи вставила пленку и быстро сосредоточилась на том, что видела. Как бы ни занимала ее история Чаз, она была также заинтригована рассказом уборщицы Соледад. И было еще столько людей, с которыми ей хотелось поговорить! Официантки и продавщицы. Женщины-контролеры на платной автостоянке и сиделки в домах престарелых. Она хотела заснять истории обычных женщин, выполнявших обычную работу в мировой столице гламура. Подняв глаза от монитора, Джорджи обнаружила, что Эрон уже ушел. Лора, должно быть, успела отменить встречу. Но на всякий случай Джорджи решила подождать до утра, чтобы позвонить Ричу Гринбергу и извиниться.

Чуть позже Джорджи спустилась вниз и была неприятно удивлена, увидев отца, выходящего из кинозала.

— Наконец-то посмотрел старый фильм Альмодовара, — объяснил он.

— Я думала, ты уехал.

— Моя уборщица обнаружила плесневой грибок в городском доме. Я позвонил, чтобы помещения обработали, но придется все это время пожить в другом месте. Надеюсь, ты не возражаешь, если я ненадолго останусь здесь?

Джорджи возражала, особенно сейчас, когда нужно было честно признаться в том, что она отменила встречу.

— Разумеется, нет.

На пороге кухни показался Брэм:

— Живите сколько хотите, папа, — протянул он. — Вы здесь всегда желанный гость.

— Да, как язва египетская, — парировал отец.

— Ну что вы! Вовсе нет… пока соблюдаете правила.

— И что это означает?

Брэм, очевидно, наслаждался каждой минутой разговора, но если весь мир — в его руках, почему бы и нет?

— Прежде всего оставьте Джорджи в покое. Теперь она моя головная боль. Не ваша.

— Эй! — предостерегающе воскликнула Джорджи, подбоченившись.

— Второе… собственно говоря, оно почти не отличается от первого. Не стоит так давить на дочь. А также мне интересно услышать ваши мысли по поводу «Дома на дереве».

Пол помрачнел как туча:

— Неужели тебе никогда не надоедает собственное ехидство?

Джорджи, взглянув на Брэма, покачала головой:

— Не думаю, что он ехидничает, папа. Ему действительно интересно узнать твое мнение. И поверь, я удивлена не меньше тебя.

Ее фиктивный муж надменно усмехнулся.

— Если Пол — настоящий чирей на заднице, которому просто необходимо тобой командовать и который вечно тебя достает, это еще не значит, что он глуп. Сегодня он потрясающе читал роль отца, и мне хотелось бы услышать, что он думает о сценарии.

Пол, который никогда не лез в карман за словом, сейчас не знал, что ответить. Наконец он сунул руку в карман и изрек:

— Согласен.

Сначала беседа за ужином то и дело буксовала, но до драки дело не дошло, и вскоре они устроили настоящую мозговую атаку, чтобы решить проблему правдоподобия первой сцены Элен и Дэнни. Позже Пол яростно спорил, утверждая, что характер Кена должен быть более сложным и новые грани личности отца-садиста только сделают его еще более зловещим. Джорджи согласилась с Полом. Брэм внимательно слушал.

Постепенно она начала понимать, что оригинальный сценарий не был таким безупречным, как убеждал Брэм. Именно он придал сценарию законченность, убирая мелкие шероховатости, а иногда добавляя новые сцены, хотя при этом строго придерживался первоначального сюжета.

Брэм допил кофе и поднялся:

— Вы подсказали мне немало прекрасных идей. Нужно сделать кое-какие заметки.

А Джорджи давно было пора выполнить неприятную обязанность и откровенно поговорить с отцом, поэтому она с сожалением проводила Брэма взглядом.

Между отцом и дочерью воцарилось вполне предсказуемое неловкое молчание.

Еще одно воспоминание вдруг посетило Джорджи. Ей было только четыре, когда умерла мать, так что она почти ничего не помнила, если не считать того, что до ее смерти их убогая квартирка, казалось, была вечно наполнена смехом, солнцем и тем, что мать называла халявными растениями. Она отрезала верхушку батата или ананаса и сажала в горшок с землей или подвешивала косточку от авокадо над стаканом воды. Отец редко упоминал о жене, но описывал ее как добродушную и ветреную особу. На семейных фото они выглядели счастливыми. Джорджи сжала салфетку.

— Пап, насчет завтрашнего дня…

— Я знаю, тебе не слишком нравится эта роль, но не позволяй Гринбергу это увидеть. Опиши все детали, которые собираешься привнести в характер своего персонажа. Сделай так, чтобы он сам предложил тебе эту роль. Обещаю, она поднимет твою карьеру на новый уровень.

— Но мне не нужна эта роль.

Она увидела, как раздражен отец, и приготовилась к жесткой нотации с жалобами на ее упрямство, отсутствие дальновидности, наивность и неблагодарность. Но произошло неожиданное. Отец вдруг спросил:

— Почему бы нам не сыграть в карты?

— В карты?

— Ну да…

— Ты же ненавидишь карты. Пап, что с тобой?!

— Ничего. Со мной все в порядке. Мне всего лишь захотелось сыграть в карты, что тут такого? Не все же время заниматься делами.

Однако Джорджи ни на секунду не поверила отцу. Лора, должно быть, проболталась о том, что она отменила встречу, и, вместо того чтобы прямо расспросить обо всем, отец решил изменить стратегию. И сознание того, что он считает, будто сможет манипулировать ею, убивало Джорджи. Он поманил ее именно тем, о чем она мечтала всю жизнь. Размахивает отцовской любовью, как морковкой перед носом осла, чтобы ни в коем случае не выпустить из рук власть над ней.

Боль постепенно сменялась гневом. Пора дать ему понять, что больше она не позволит управлять своей жизнью в тщетной надежде, что отец соизволит бросить ей крошки искренней привязанности. Прошлый месяц сделал ее другим человеком. Она натворила ошибок. Но это ее ошибки и никого другого не касаются.

— Ты не уговоришь меня на эту встречу, — решительно бросила она, не обращая внимания на бешеный стук сердца. — Я ее отменила.

Неужели у нее хватит смелости стоять на своем, или она снова позорно капитулирует?

— Ты о чем?

В горле Джорджи застрял комок, однако она быстро заговорила, с трудом выталкивая слова:

— Даже если Гринберг предложит мне роль, где мое имя будет написано перед названием фильма, я не соглашусь. Отныне я снимаюсь только в тех фильмах, которые интересны мне, а если тебе не нравится, что же… очень жаль. — Она громко сглотнула. — Не хочу обижать тебя, но так больше продолжаться не может. Вы с Лорой постоянно принимаете решения за моей спиной, а это недопустимо.

— Джорджи, это безумие.

— Я благодарна за все, что ты для меня сделал. И знаю, что ты желаешь мне добра и хочешь для меня блестящей карьеры. Но то, что хорошо для моей карьеры, не всегда хорошо для меня.

О Господи, только бы не заплакать! Нужно держаться сухо и деловито. Как обычно держится с ней отец.

Джорджи постаралась черпать силы в новообретенной решимости.

— Я хочу, чтобы ты отступил в сторону. Я сама позабочусь о себе.

— Отступить в сторону?

Она судорожно закивала.

— Понимаю. — На красивом лице отца не отразилось и тени эмоций. — Да… понимаю.

Она ждала холодности, снисходительности, уничтожающих аргументов. Их связывала только ее карьера. Без нее они чужие люди. Если она и дальше будет стоять на своем, между ними не останется вообще никаких отношений. Какая ирония! Полчаса назад она впервые за долгое время чувствовала себя свободно в обществе отца и вот сейчас должна потерять его навсегда. И все же она не спасует. Слишком жестокий урок она получила в браке с Лансом. Теперь она свободна от бывшего мужа. Настала пора освободиться от отца.

— Пожалуйста, пап… попытайся понять.

Он даже глазом не моргнул.

— Мне тоже жаль, Джорджи. Жаль, что дошло до такого.

И на этом все. Он ушел. Без единого слова. Ушел в гостевой домик, чтобы собрать вещи. Ушел из ее жизни.

Джорджи с трудом сдержала почти неодолимый порыв броситься за ним и потащилась наверх. Брэму, должно быть, было ужасно лень идти к себе в офис, поэтому он устроился у нее на диване, положив ногу на ногу и что-то чиркая на одном из планшетов Эрона. Джорджи остановилась в дверях.

— Кажется… я уволила отца.

Брэм поднял глаза:

— Кажется или точно?

— Я…

Она бессильно обмякла, схватившись за дверную ручку.

— Что я наделала!

— Ты просто повзрослела.

— Больше он никогда не захочет общаться со мной. А кроме него, у меня никого нет.

Джорджи выпрямилась. Все это ей осточертело!

— Я увольняю и Лору. Прямо сейчас.

— Вот это да! Кровавая баня Джорджи Йорк.

— Считаешь, я делаю ошибку?

Брэм отложил планшет.

— Думаю, ты не нуждаешься в чужих указаниях относительно того, как строить свою карьеру, и вполне способна делать это сама.

Джорджи была благодарна Брэму, но втайне хотела, чтобы он возразил ей… или согласился. Не был так равнодушен.

Он молча наблюдал, как она тянется к телефону. Ее тошнило. Кружилась голова. Она боялась, что ее вырвет. Впервые в жизни ей приходилось кого-то увольнять. Обо всем всегда заботился отец.

Лора сразу подняла трубку.

— Привет, Джорджи. Я как раз хотела вам звонить. Я не слишком рада отмене встречи, но пришлось это сделать. Думаю, вы сами должна завтра позвонить Ричу и…

— Да, обязательно. — Она уселась в офисное кресло Эрона.

— Лора, мне нужно вам кое-что сказать.

— Вы здоровы? У вас какой-то странный голос.

— Все в порядке. Но…

Джорджи невидящими глазами уставилась на стопку бумаг.

— Лора, я знаю, мы долго работали вместе, и я ценю все, что вы для меня сделали, но… — Она потерла лоб. — Я должна вас уволить.

— Уволить?

— Мне… мне нужно кое-что изменить.

Она не слышала шагов Брэма, но он стал осторожно поглаживать ее по спине.

— Я знаю, как трудно иметь дело с моим отцом, и не виню вас… правда не виню, но мне нужно… все начать сначала. С агентом, которого я найду сама.

— Понимаю.

— Мне… мне необходимо твердо знать, что я сама принимаю решения. И что с моим мнением считаются.

— Забавно. — Лора сухо рассмеялась. — Да, мне все ясно. Дайте мне знать, как только найдете нового агента. Я постараюсь как можно скорее передать ему дела. Удачи, Джорджи.

Лора повесила трубку. Никаких просьб. Никаких сцен. Джорджи снова стало плохо. Так плохо, что она припала лбом к столешнице.

— Как все это несправедливо! Отец устанавливал правила, я им следовала, а расплачиваться пришлось Лоре.

Брэм взял у нее трубку и положил на рычаг.

— Лора знала, что у нее ничего не получается. И должна была бы что-то предпринять, но ничего не сделала.

И все же…

Джорджи уткнулась лицом в руку.

— Прекрати. — Брэм сжал ее плечи и встряхнул. — Не сомневайся в себе.

— Тебе легко говорить. У тебя репутация человека безжалостного.

Она медленно встала.

— Мне очень нравится Лора, и, возможно, она была бы идеальным агентом для тебя. Если бы не взяла на себя роль служанки двух господ.

— Отец больше не захочет меня знать.

— Ну уж нет, такого счастья ты не дождешься.

Он присел на край стола.

— Итак, что стало причиной ядерной зимы Джорджи Йорк?

— Папа вдруг захотел поиграть в карты. А в бассейне брызгал на меня водой.

Она пнула корзину для мусора, но добилась только того, что больно ушибла большой палец ноги и рассыпала по ковру мусор.

— Черт бы все это побрал! — буркнула она и принялась собирать мусор обратно в корзинку. — Помогай, пока Чаз не увидела.

Носком туфли Брэм подтолкнул к ней комок бумаги.

— Позволь спросить кое о чем… из чистого любопытства: твоя жизнь всегда напоминала крушение поезда или мне довелось стать свидетелем особенно тяжкого периода?

Джорджи бросила в корзинку банановую кожуру.

— Знаешь, мог бы и помочь.

— И помогу. Помогу утопить печали в безумном сексе.

Учитывая несомненную непрочность ее брака, безумный секс, возможно, был прекрасной идеей.

— Если только я буду сверху. Осточертело подчиняться.

— Я весь твой.

Клинышек золотистого света разрезал обнаженное тело Брэма от плеча до бедра. Он упал на подушки, окончательно измотанный и прекрасный падший ангел, насладившийся сексом и собственными грехами.

— Ты… обязательно влюбишься в меня, — пробормотал он. — Я это знаю.

Джорджи откинула волосы с глаз и уставилась на его скользкую от пота грудь. Конвульсии последнего оргазма схлынули, оставив ее размягченной и беззащитной. Она попыталась взять себя в руки:

— Ты заговариваешься.

Он сжал ее бедра.

— Я тебя знаю. Ты влюбишься в меня и все испортишь.

Джорджи поморщилась и приподнялась:

— С чего это мне вдруг влюбляться в тебя?

Он провел ладонью по ее ягодицам.

— Потому что у тебя дерьмовый вкус во всем, что касается мужчин. Вот почему.

Джорджи рухнула рядом с ним.

— Ну не настолько же!

— Это ты сейчас утверждаешь, но вскоре начнешь оставлять угрожающие сообщения на моей голосовой почте и преследовать моих подружек.

— Только чтобы предупредить их насчет тебя.

Брэм прижимался к ней теплым боком, и запах пота от их тел смешивался с резковатым ароматом надушенных простыней. Секс, как обычно, был невероятным, а позже она будет винить свой затуманенный наслаждением мозг за то, что случилось потом. Или сегодня такой день, когда приходилось сжигать все мосты?

— Единственное, что я могла бы попросить у тебя, это… — Она прикрыла рукой глаза и выпалила: — Возможно, ребенка…

Брэм рассмеялся.

— Я серьезно!

Она подняла руку и заставила себя взглянуть ему в глаза.

— Знаю. Поэтому и смеюсь.

— Тебе это ничего не будет стоить.

Она уселась. Все мышцы судорожно сжимались.

— Никаких нудных посещений. Никаких алиментов на ребенка. Все, что от тебя требуется, — доставить товар и слинять до начала главного события.

— Ни за что. Ни за миллион долларов.

— Я бы не заговорила об этом…

— Но заговорила.

— …не будь ты так красив. У тебя полно недостатков, и поскольку я не подпущу тебя к своему ребенку, за исключением тех случаев, когда репортеры потребуют фотосессии, что для тебя проблемой не является. Конечно, пользуясь твоей ДНК, я рискую получить младенца с несколькими дефектными хромосомами из-за многих лет разгула и пьянства его папаши, но готова пойти на этот риск, потому что, за единственным исключением, ты представляешь мужской генетический джекпот.

— Я ужасно польщен. Но… нет. Никогда.

Джорджи снова плюхнулась на подушки.

— Так я и знала! Ты слишком большой эгоист, чтобы обсуждать подобные вопросы.

— Но ты же не двадцать баксов просишь одолжить!

— В этом случае мне пришлось бы возвращать деньги самой себе.

Он наклонился над ней и прикусил ее нижнюю губу.

— Не хочешь ли воспользоваться этим роскошным ртом для чего-то иного, чем пустая болтовня?

— Перестань издеваться над моим ртом. И что тебе стоит? Подумаешь, большое дело!

— Большое дело заключается в том, что я не хочу детей.

— Это мне известно, — процедила Джорджи, отталкивая его. — Так ты их и не получишь.

— Воображаешь, что все будет так легко?

Нет. Это будет хлопотно и невероятно сложно, но идея смешения их генов становилась все более привлекательной. Его внешность и — она ненавидела признаваться себе в этом — интеллект в соединении с ее темпераментом и самодисциплиной позволят произвести на свет самого поразительного в мире ребенка. Ребенка, которого она мечтала родить.

— Легче легкого, — сказала она вслух. — Никакой особой мудрости.

— Вот это точно. К счастью, твое тело с лихвой компенсирует пустую голову.

— Побереги свои силы. У меня нет настроения.

— Я жалею об этом больше, чем ты можешь себе представить…

Он приподнялся над ней и бедром раздвинул ноги.

— Что ты делаешь?

— Восстанавливаю свое мужское превосходство, — пояснил Брэм и, сжав запястья, поднял ее руки над головой. — Прости, Скут, но так надо, — прошептал он, входя в нее.

— Я не предохраняюсь!

— Хорошая попытка, — прошептал он, припав губами к ее груди. — Но напрасная.

Она не настаивала. Во-первых, он прав и она лгала. Во-вторых, она превратилась в секс-маньячку. В-третьих…

Джорджи забыла о том, что там в-третьих, и обхватила его ногами…

Брэм до сих пор не мог поверить своим ушам. Джорджи мечтает о ребенке и серьезно считает, что он поддержит эту дурацкую идею! Он всегда знал, что не женится и уж тем более не заведет детей. Мужчины его типа не созданы для самопожертвования, родительской любви и высоких идеалов. Те крохотные капли этих качеств, на которые он способен, используются для работы. В Джорджи самым странным образом сочетаются здравый смысл и полнейший идиотизм. Последнее время она попросту сводит его с ума.

Он дождался окончания встречи с представителями «Вортекс» и сразу позвонил Кейтлин Картер:

— Держись, милая. «Дом на дереве» получил зеленый свет в «Вортекс». Рори Кин согласилась на сделку.

— Я тебе не верю!

— Подумать только, а я воображал, что ты за меня порадуешься.

— Сукин сын! Срок истекает всего через две недели!

— Через пятнадцать дней. И посмотри на это с другой стороны: теперь ты можешь спокойно спать, зная, что я никому не позволю превратить книгу твоей матери в кусок дерьма. Уверен, что это станет для тебя огромным утешением.

— Иди трахни себя! — Она бросила трубку.

Брэм задумчиво взглянул наверх, в сторону второго этажа.

— Превосходная мысль.

День для Лоры, можно сказать, выдался на редкость паршивый. Хуже не бывает: разрывающая виски боль, деморализующий разговор с начальством «Старлайт менеджмент» и штраф за превышение скорости по пути в Санта-Монику. Наконец она добралась до места и нажала кнопку звонка на двери двухэтажного таун-хауса Пола Йорка в средиземноморском стиле, находившегося всего в четырех кварталах от «Пирса», хотя она и представить не могла, что Пол там бывает.

Глубокий треугольный вырез ее нового шелкового платья без рукавов, от Эскада, позволял ветерку охлаждать тело, но ей все же было очень жарко, и влажные волосы стали завиваться в мелкие кудряшки. Каждый день она выезжала на работу аккуратно одетая, причесанная, однако уже через полчаса с ней начинали происходить мелкие неприятности: крупица туши под глазом, соскользнувшая с плеча бретелька лифчика, царапина на туфле… и в каком бы дорогом салоне она ни побывала накануне, тонкие волосы никогда не сохраняли форму больше часа.

Она услышала доносившуюся из-за двери музыку группы «Стили Дэн» и поняла, что в доме кто-то есть. Но ей не открыли. И на телефонные звонки Пол не отвечал. Она пыталась связаться с ним вот уже две недели, с тех пор как Джорджи ее уволила, в тот день, когда сняли карантин.

Она стала колотить в дверь, а ничего не добившись, заколотила с еще большей силой. Таблоиды буквально с ума сходили, добиваясь деталей происходившего во время карантина. Но когда выяснилось, что среди гостей была Рори и что студия «Вортекс» заключила с Брэмом договор на съемки фильма, истерические вопли на тему жестоких драк и гедонистических оргий мигом стихли.

Замок наконец щелкнул, и на пороге возник мрачный и злой Пол.

— Какого черта вам нужно?

Безупречно причесанные седые волосы на этот раз были растрепаны. Он был бос и выглядел так, словно неделю не брился. На нем были помятые шорты и полинявшая футболка. Лора никогда не видела его таким, и что-то непрошеное зашевелилось в ее груди. Она с силой толкнула дверь.

— Сейчас вы сильно напоминаете труп Ричарда Гира.

Пол машинально отступил, и Лора проскользнула мимо, в прохладное пространство, где доминировали бамбуковые полы, высокие потолки и яркие потолочные светильники.

— Нам нужно поговорить.

— Не нужно.

— Всего несколько минут.

— Поскольку у нас больше нет совместных дел, не вижу смысла.

— Прекратите разыгрывать из себя большого ребенка!

Пол молча уставился на Лору, и та осознала, что даже в выцветшей футболке и помятых шортах он выглядел более собранным, чем она в своем платье от Эскада и красных туфельках от Тэрин Роуз. И снова это неуместное шевеление в груди…

Она мрачно улыбнулась:

— Больше мне не придется лизать вам задницу. Это единственное светлое пятно в моей погубленной карьере.

— Да… и мне очень жаль.

Он прошел мимо нее в гостиную, уютную, но безликую: удобная мебель, бежевый ковер и белые жалюзи. Очевидно, он не позволял ни одной из утонченных дам, с которыми встречался за эти годы, оставить здесь свой след.

Лора подошла к музыкальному центру и выключила музыку.

— Бьюсь об заклад, вы с ней ни разу не поговорили, с тех пор как все рухнуло.

— Откуда вам знать?

— Мне? Да я наблюдала за вами все эти годы. Если Джорджи не делает так, как угодно папочке, папочка наказывает ее гордым молчанием.

— Я никогда так не поступал. Вам нравится изображать меня злодеем, верно?

— Для этого много краски не потребуется!

— Уходите, Лора. Оставшиеся вопросы мы можем решить по электронной переписке. Нам больше нечего сказать друг другу.

— Это не совсем так.

Она порылась в сумке и сунула ему сценарий.

— Поедете на пробы к Хоуи. Конечно, роль вы не получите, но нужно же как-то начинать.

— Пробы? О чем вы?

— Я решила стать вашим агентом. В жизни вы бесчувственный жестокий мерзавец, но еще и талантливый актер. Вам давно пора отцепиться от Джорджи и сосредоточиться на собственной карьере.

— Забудьте. Когда-то я этим занимался, но больше не желаю.

— Теперь вы другой человек. Конечно, немного отстали от жизни, но я договорилась об уроках с Ли Колдуэлл, той, что давала уроки актерского мастерства Джорджи.

— Вы спятили?!

— Первый урок завтра в десять. Ли из вас душу вытряхнет, так что вам лучше выспаться.

Из сумки появилась на свет пачка бумаг.

— Это мой стандартный контракт. Просмотрите, пока я сделаю несколько звонков. — Она вытащила сотовый. — И давайте обговорим все сразу: ваша работа — играть, моя — делать вам карьеру. Вы занимаетесь своим дело, я — своим, и посмотрим, что из этого выйдет.

Пол небрежно бросил сценарий на журнальный столик:

— Я не пойду ни на какие пробы.

— Слишком заняты, пересчитывая фотографии, на которых вы вместе с дочерью?

— Идите к черту!

Резкие слова, но произнесены без особого пыла. Пол опустился в легкое кресло с клетчатой обивкой.

— Вы действительно считаете меня бесчувственным мерзавцем?

— Я сужу только по тому, что видела своими глазами. Если вы не мерзавец, значит, чертовски хорошо играете роль, — запальчиво начала Лора, но тут же осеклась. Он действительно прекрасный актер. Она была потрясена его чтением роли отца в «Доме на дереве». Лора уже не помнила, когда в последний раз была так взволнована чьей-то игрой. И горькая ирония заключалась именно в том, что восхищалась она не кем иным, как Полом Йорком.

Он всегда казался таким несгибаемым, и сейчас, видя его растерянность, она едва не лишилась дара речи.

— Да что с вами?

Пол смотрел в пустоту.

— Забавно, какие повороты иногда делает жизнь. Совсем не те, которых ты ожидаешь.

— А чего именно вы ожидали?

Он протянул ей контракт.

— Я прочитаю сценарий и подумаю. Потом мы поговорим о контракте.

— Не пойдет. Нет контракта — значит, мы со сценарием удаляемся в никуда.

— Воображаете, что я вот так, сразу, и подпишу?

— Да. И знаете почему? Потому что я единственная, кто в вас заинтересован.

— И кто сказал, что мне есть до этого дело? — Он бросил контракт на папку со сценарием. — Если захочу вернуться в профессию, буду сам представлять себя.

— Актер, который представляет себя сам, имеет дурака-клиента.

— А я думал, что в поговорке говорится «адвокат».

— Суть одна и та же. Ни один актер не сумеет достаточно убедительно петь себе дифирамбы, если не хочет при этом выглядеть полным ослом.

Она была права. И Пол это знал, но не был готов сдаться.

— У вас на все найдется ответ.

— Потому что хорошие агенты знают, что делают, а я намерена стать для вас куда лучшим агентом, чем была для Джорджи.

Он потер пальцем висок.

— Вам следовало чаще выражать свое собственное мнение.

— Я пыталась. Много раз. Но вы хмурились и отдавали приказы. Я вспоминала о выплатах по закладной, и моя храбрость мигом испарялась.

— Люди должны бороться за то, во что верят.

— Святая истина. — Лора ткнула пальцем в контракт. — Итак, что дальше, Пол? Собираетесь сидеть и жалеть себя или решитесь ввязаться в абсолютно новую игру?

— Я не снимался почти тридцать лет. И даже не думал об этом.

— Голливуд обожает талантливые свежие лица.

— Ну, не такие уж и свежие.

— Доверьтесь мне. У вас морщинки в нужных местах, — заявила Лора, оглядывая его с видом крутой девчонки, так что ему даже не пришлось посчитать ее замечание бредом климактерической особы, которая за последние сто лет ни разу не встретила настоящего мужчину. — Трудно представить, что актер вашего таланта за все эти годы ни разу не подумывал вернуться к работе.

— Для меня на первом месте была карьера Джорджи.

Лора ощутила нечто вроде сочувствия к бедняге. Каково это: зарыть в землю собственный талант?

— Джорджи в вас больше не нуждается, — сказала она уже мягче. — По крайней мере не в том, что касается карьеры.

— Идите звоните, черт бы все это побрал, — бросил Пол, выхватывая у Лоры контракт. — Я просмотрю бумаги.

— Прекрасная мысль.

Она вышла на открытую веранду, открыла телефон и проверила голосовую почту в офисе, после чего долго беседовала с отцом, который удалился на покой и жил в Финиксе. Пока они говорили, Лора вынудила себя не подсматривать за Полом вокно. Далее она позвонила в Милуоки, сестре, но к телефону подошла шестилетняя племянница и пустилась в подробный рассказ о своем новом котенке.

На веранде появился Пол, и Лора прервала монолог девочки:

— Он потрясающий актер. Не многие знают, что он учился в Джульярдской школе драматического искусства. Кроме того, он играл в околобродвейских театрах, а потом забыл о своей карьере ради Джорджи.

— Тетя Лора, а кто такая Джулия Ярд?

Лора дернула себя за локон.

— Вы понятия не имеете, с каким трудом мне удалось убедить его начать все сначала. Стоит вам услышать, как он произносит слова роли, сразу поймете, почему я так горда быть его агентом.

— Ты как-то странно говоришь, — ответил тоненький голосок. — Я зову маму. Мама!

— Прекрасно. Позвоню на следующей неделе.

Лора закрыла телефон.

— Все прошло лучше, чем я ожидала.

В ложбинку между грудями сползла капля пота.

— Чушь собачья. Вы говорили с голосовой почтой.

— Или с племянницей в Милуоки, — нагло ответила Лора. — Или с офисом Брайана Глейзера. Как я веду свои дела, вас не касается. По-моему, вам важны результаты.

Он помахал контрактом перед ее носом:

— Если я подписал эту чертову штуку, это еще не означает, что побегу на пробы по первому свистку. Я всего лишь решил прочитать сценарий.

Неужели она сумела его убедить?

Лора с трудом верила собственной удаче.

— Это означает, что вы пойдете, куда укажу я.

Она схватила контракт и вошла в дом, надеясь, что Пол последует за ней.

— Конечно, вам это будет нелегко, так что, пожалуй, стоит прочитать себе одну из тех лекций, которыми вы привыкли угощать Джорджи. Насчет того, что отказ режиссера всего лишь часть бизнеса и не стоит принимать его близко к сердцу. Будет интересно проверить, такой ли вы твердый орешек, как она.

— Наслаждаетесь собственной победой, не так ли?

— Больше, чем вы можете себе представить, — кивнула Лора, поднимая сумочку. — Позвоните, как только дочитаете сценарий. Кстати, я намерена продвигать вашу карьеру, спекулируя известностью Джорджи.

— Ни в коем случае! — рассерженно вспыхнул Пол.

— Ошибаетесь. Я обязательно так и сделаю. Она уволила нас, помните?

Подойдя к двери, Лора остановилась и обернулась:

— Будь я на вашем месте, обязательно позвонила бы сегодня дочери, вместо того чтобы еще больше увеличивать пропасть между вами.

— Ну да. Я попробовал последовать вашим советам, и вот что из этого вышло.

— Всего лишь предложение.

Лора вышла и чинно направилась к машине, хотя ее так и подмывало бежать вприпрыжку. Она одолела первое препятствие, и сейчас остается только найти ему работу.

Выезжая на улицу, она напомнила себе, что работа для Пола не единственная ее проблема. Нужно выставить на продажу кондоминиум, поменять «бенц» на что-нибудь подешевле, отменить отпуск в Майами и держаться подальше от «Барниз». Все это крайне угнетающе.

Но сейчас…

Она включила радио, тряхнула головой и запела во все горло.