– Раздеваться? Ты бредишь?

Тео обошел кота.

– Да ну? После прошлой ночи нам, кажется, нечего терять. Думаю, ты будешь рада узнать, что теперь твой коттедж буквально завален презервативами. Они разбросаны повсюду.

Этот человек и впрямь был настоящим дьяволом. Энни обвела глазами спальню.

– Ты и здесь их спрятал?

Тео кивнул:

– В верхнем ящике ночного столика. Рядом с твоим плюшевым мишкой.

– Это не просто мишка, а коллекционный.

– Прими мои извинения. – Тео держался легко и непринужденно, будто думал лишь о том, как бы соблазнить Энни. – Еще я оставил резинки в студии, на кухне, в ванной и набил ими карманы. – Он скользнул взглядом по ее фигуре. – Хотя… мне хотелось бы попробовать с тобой многое другое, для чего презервативы не понадобятся.

Тело Энни будто пронзило электрическим током. Услужливое воображение тотчас нарисовало ей одну за другой самые непристойные картинки, чего и добивался Тео. Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности.

– А ты чертовски самонадеян.

– Как ты верно заметила, до конца зимы еще далеко.

Разумеется, Тео просто притворялся, разыгрывая соблазнителя. Он лишь хотел заставить ее замолчать, покончить с вопросами. А может, и нет. Энни затянула пояс халата.

– Что касается меня… голый секс без эмоциональной близости мне не интересен.

– Напомни-ка, о какой эмоциональной близости шла речь прошлой ночью… потому что ты показалась мне довольно заинтересованной.

– Тот эпизод всего лишь досадная случайность. Помутнение рассудка, вызванное алкоголем. – Энни немного лукавила, и едва ли Тео принимал ее слова за чистую монету, хотя, в сущности, она сказала правду. Ганнибал снова тронул лапой мусорную корзину, угрожая ее перевернуть, Энни подхватила его на руки. – Оставим эту тему, лучше скажи мне, почему ты приехал на Перегрин-Айленд, вместо того чтобы выбрать более приятное место.

Вся его игривость и дьявольская обольстительность улетучились, как дым на ветру.

– Хватит допытываться. К тебе это не имеет никакого отношения.

– Имеет, если ты хочешь, чтобы я разделась. – Энни изобразила нечто похожее на мурлыканье. Неужели она и впрямь пыталась превратить секс в разменную монету? Ей впору было устыдиться, но, поскольку Тео не покатился со смеху, она даже не покраснела. – Я предлагаю тебе постель в обмен на честность.

– Ты, должно быть, шутишь.

Никоим образом. Энни погладила кота между ушами.

– Я не люблю секретов. Если хочешь увидеть меня раздетой, тебе придется предложить мне кое-что взамен.

Тео угрюмо нахмурился.

– Ну, уж не настолько сильно я хочу увидеть тебя голой.

– Тебе же хуже. – Откуда в ней эта самоуверенность? И эта жесткость? Энни стояла посреди спальни во всей своей кошмарной красе: в непомерно большой мужской пижаме, старом купальном халате и вдобавок, возможно, беременная, о чем не стоило забывать. Однако держалась она с неподражаемым апломбом, словно только что сошла с подиума после показа модной коллекции. – Подержи-ка своего кота, пока я позабочусь о безвременно ушедшем от нас дорогом друге.

– Я сам справлюсь.

– Как хочешь. – Она подняла кота к самому лицу, так что оказалась с ним нос к носу. – Идем, Ганнибал. Твоему папочке нужно избавиться от очередного трупа.

С котом на руках она стремительно вышла из спальни. Чувство глубокого удовлетворения согревало ей сердце. Она не много сумела узнать о Тео, но все же ей удалось сравнять счет. Опустив на пол кота, Энни задумалась над словами Харпа о том, что ее независимость не одна только видимость. Что, если он прав? Что, если Энни Хьюитт не такая уж размазня, как она привыкла о себе думать?

Эта мысль ошеломила ее своей новизной, но, вспомнив недавнее разочарование, Энни отмела ее. Хотя… если Тео сказал правду, ей следовало радикально пересмотреть свою самооценку, изменить отношение к самой себе.

«Не будь бесхребетной, Антуанетта. Твердости характера, силы духа, вот чего тебе недостает».

«Нет, мама, – подумала Энни. – Я не ты, но это еще не значит, что мне недостает силы духа. Я ведь сумела дать тебе все, чего ты хотела, прежде чем ты ушла из жизни, верно?»

И теперь приходилось за это расплачиваться.

Входная дверь распахнулась и захлопнулась. Мгновение спустя Тео вошел в гостиную. Он заговорил так тихо, что Энни едва разобрала его слова:

– Я не мог писать. Мне нужно было скрыться от всех.

Энни повернулась и настороженно замерла.

Тео остановился у книжного шкафа. Волосы его растрепались от ветра, когда он выходил во двор, чтобы избавиться от мышиного трупика.

– Я не мог вынести жалость своих друзей и ненависть родных жены. – У него вырвался горький смешок. – Ее отец сказал мне, что я виновен в смерти Кенли, как если бы сам затолкал таблетки ей в горло. Возможно, он прав. Ты услышала достаточно?

Тео, повернувшись, направился в мастерскую. Энни последовала за ним.

– Если ты хотел сбежать, почему не выбрал место, которое не вызывает у тебя отвращения? Лазурный берег или Британские Виргинские острова? Видит бог, ты можешь себе это позволить. Но ты предпочел поехать сюда.

– Я люблю Перегрин. Хотя и терпеть не могу Харп-Хаус. Остров – идеальное место, чтобы снова начать писать. Здесь ничто меня не отвлекает. По крайней мере так было, пока не появилась ты. – Тео исчез за дверью студии.

Его объяснение звучало убедительно, но кое о чем он умолчал. Энни вошла в мастерскую следом за ним.

– Пару недель назад я видела, как ты выходишь из конюшни. День был морозный и ветреный, однако ты стянул свитер. Зачем ты это сделал?

Тео медленно оглядел царапину на полу. Энни решила, что он не ответит. Но после долгого молчания он заговорил:

– Я хотел хоть что-нибудь почувствовать.

Один из классических признаков психопатии – неспособность испытывать обыкновенные чувства, но гримаса боли на застывшем лице Тео выдавала душевное страдание. Энни ощутила неловкость. Ей не хотелось больше слушать.

– Ладно, оставлю тебя в покое, – сказала она и отвернулась.

– Вначале мы были счастливы, – глухо произнес Тео. – Во всяком случае, я так думал.

Энни робко посмотрела на него.

Он стоял, разглядывая роспись на стене, но Энни показалось, что он не видит изображенного художником такси, въехавшего в витрину магазина.

– Потом Кенли начала чаще звонить мне с работы. Поначалу я не придавал этому значения, но вскоре она начала забрасывать меня сообщениями. Я получал их каждый день, каждый час. Она звонила, отправляла имейлы и эсэмэски. Она хотела знать, где я, что делаю. Если я сразу не отвечал, Кенли впадала в ярость и обвиняла меня в том, что я встречаюсь с другими женщинами. Я никогда не изменял ей. Никогда. – Тео посмотрел наконец на Энни. – Она бросила работу. А может, ее вынудили уйти. Точно не знаю. Ее поведение становилось все более странным. Она говорила своим родственникам и кое-кому из друзей, что я сплю с кем попало, жаловалась, что я угрожал ей. Наконец я отвел ее к психиатру. Он назначил Кенли курс лечения, на какое-то время ей стало лучше, но потом она бросила принимать лекарства, заявив, что я пытаюсь ее отравить. Я пробовал искать помощи у ее родных, но при них Кенли никогда не устраивала сцен, и они отказались поверить, что с ней действительно что-то не так. Потом она начала нападать на меня. Бить, царапаться. Я боялся, что сорвусь и ударю ее в ответ, поэтому съехал. – Руки Тео сжались в кулаки. – Она покончила с собой неделю спустя. Как тебе такая сказочка из жизни?

Энни потрясенно молчала, стараясь казаться невозмутимой – Тео не принял бы жалости.

– Неудивительно, что ты женился на психопатке.

Тео удивленно поднял брови. Потом его сведенные напряжением плечи расслабились, опустились.

– Да, пожалуй. Подобное стремится к подобному, верно?

– Так говорят. – Энни посмотрела на кукол, сидевших на полке, и вновь перевела взгляд на Тео: – Объясни мне теперь, в чем ты виноват. Помимо того, что женился на Кенли.

Тео снова сжался, ощетинился.

– Ладно тебе, Энни. Не будь наивной. Я ведь знал, что она серьезно больна. Я не должен был оставлять ее одну. Если бы я решился пойти наперекор ее семье и положить Кенли в больницу, как и следовало поступить, возможно, она осталась бы жива.

– В наши дни не так-то просто уложить кого-то в психушку против его воли.

– Я мог бы найти способ.

– Может, да, а может, и нет. – Ганнибал, выгнув спину, потерся о ноги Энни. – Не знала, что ты такой сексист.

Тео недоуменно вскинул голову:

– О чем это ты?

– Любая разумная женщина, будучи замужем за мужчиной, который обращался бы с ней так, как обходилась с тобой твоя жена, ушла бы из дома, нашла убежище, сбежала, чего бы это ни стоило. Но ты ведь мужчина, самец, ты должен стоять как скала. Верно?

На мгновение Тео смешался.

– Ты не понимаешь.

– В самом деле? Ну, если ты твердо решил жить, взвалив на себя груз вины, покайся в истинных, а не мнимых грехах. Например, в том, что не накормил меня сегодня ужином.

Легкая тень улыбки тронула губы Тео.

– Ну а ты что вытворяешь?

– Ты о моей пижаме? Не одобряешь моих вкусов? Не знаю, что тебе на это сказать.

– Я о твоей глупости. Совесть у тебя есть? – проворчал он более сурово. – Обещай, что никогда больше не будешь разгуливать пешком. А когда сидишь за рулем, открывай глаза пошире и смотри в оба.

– Ладно, буду таращиться изо всех сил. – Энни узнала наконец правду о браке Тео, но тотчас же пожалела об этом. Удовлетворив свое любопытство, она пошатнула разделявшую их стену. По ее вине крепость дала трещину, вывалился еще один кирпич. – Доброй ночи, – сказала она. – Увидимся завтра утром.

– Эй, мы же заключили сделку. Разве ты не должна теперь раздеться?

– Ничего хорошего из этого не вышло бы. – Энни изобразила покаяние. – Не хочу оскорблять тебя жалким подобием секса.

– А ты рискни. Я готов принять это оскорбление.

– Сейчас не лучшее время. Ты слишком много наговорил. Потом сам меня поблагодаришь.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – пробормотал Тео, оставшись один.

В субботу вечером в городке проходило ежемесячное празднование Дня омара, и Джейси попросила Энни отвезти ее в ратушу.

– Дело не во мне, – объяснила она. – Меня беспокоит, что Ливия почти не общается с другими детьми. К тому же я смогу познакомить тебя со всеми, кого ты еще не знаешь.

Джейси впервые покидала Харп-Хаус с тех пор, как сломала ногу. Готовя шоколадно-ореховый торт для праздничного угощения, она то и дело улыбалась, охваченная радостным предвкушением. Ей не терпелось вырваться из дома. Определенно она собралась в город не только ради дочери.

Старенький, видавший виды «шевроле-субурбан», автомобиль Джейси, стоял в гараже. Как и у многих потрепанных машин на острове, краска на кузове местами проржавела, а колпаки с колес куда-то исчезли вместе с номерными знаками, но Джейси решила ехать на своем внедорожнике из-за крепко прилаженного детского сиденья для Ливии.

Пристегнув девочку к креслу ремнем, Энни пристроила торт на полу за пассажирским сиденьем, а затем помогла Джейси сесть в машину. Вечер выдался ветреный, но бесснежный. Ледяная короста на земле почти растаяла, дорога уже не казалась такой опасной, как раньше. И все же Энни почувствовала облегчение, садясь за руль внедорожника, а не собственного автомобиля.

Она надела единственную юбку, захваченную с собой из Нью-Йорка. Узкую темно-зеленую юбку-карандаш с мягкой шерстяной оборкой, едва прикрывавшей колени. К юбке она подобрала белый тонкий обтягивающий джемпер из материнского гардероба, клюквенного цвета колготки и короткие, чуть выше щиколоток, шнурованные сапожки дизайнерской работы. Энни заметила их прошлой зимой в витрине магазина, торгующего подержанными товарами, и купила почти за бесценок. Вычищенные, с замененными шнурками, они смотрелись как новые.

Выехав на дорогу, Энни обратилась через плечо к Ливии:

– Плутовка огорчилась, что не смогла поехать на праздник вместе с тобой. Она немного простудилась, у нее болит горло.

Угрюмо насупившись, Ливия с силой пнула сиденье пятками кроссовок, так что качнулись бархатные кошачьи ушки на ее коричневой головной повязке. Без всяких слов было ясно, что она думает об отсутствии куклы.

– Может, и я когда-нибудь познакомлюсь с Плутовкой, – проговорила Джейси, теребя застежку куртки. – Как Тео?

Даже в тусклом вечернем свете было заметно, что за ее наигранно-веселой улыбкой проглядывает боль. При виде этой жалкой гримасы у Энни сжалось сердце. Бедняжка Джейси. При всей ее внешней привлекательности ей нечего было и надеяться завоевать Тео. Его влекло к блистательным, ослепительно красивым интеллектуалкам. Вдобавок сумасшедшим. Ни Джейси, ни Энни не принадлежали к этой породе женщин. Энни назвала бы это скорее преимуществом, хотя Джейси едва ли согласилась бы с ней.

– Он еще работал в студии, когда я ложилась спать вчера вечером, а сегодня утром мы виделись лишь мельком, – уклончиво ответила Энни.

Однако она успела увидеть достаточно. При виде Тео, выходящего из ее ванной в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер, и с блестящими капельками воды на плечах, Энни застыла, словно кролик, зачарованный удавом. Непростительная слабость, которая, возможно, довела ее до беременности.

Она с усилием сглотнула, стараясь унять дрожь.

– Вчера кто-то снова вломился в коттедж, пока нас не было. – Энни не стала вдаваться в подробности при девочке, сидевшей в машине. – Я расскажу тебе потом.

Сложив руки на коленях, Джейси нервно сплела пальцы.

– Мне не удалось застать дома Лауру Кин, чтобы поговорить с ней о Дэнни. Может, мы увидим ее на сегодняшнем празднике.

Энни остановила автомобиль возле ярко освещенной городской ратуши. Над зданием развевался флаг, а внутри весело, деловито сновали люди с пирожными в пластиковых коробках, упаковками пива и литровыми бутылками газировки. Джейси заметно нервничала. Выбираясь из машины, она едва не уронила костыль, Энни подхватила его в последний момент.

Борясь с ветром, они побрели к дверям ратуши. Ливия крепко прижала к груди плюшевого котенка, ручонка ее тянулась ко рту. Возможно, Энни это только почудилось, но когда они вошли в зал, людской гомон на мгновение стих. К ним сразу направились несколько женщин старшего поколения: Барбара Роуз, Джуди Кестер и капитанша Наоми.

Барбара ласково обняла Джейси, обдав ее ароматом цветочных духов.

– А мы боялись, что ты сегодня не выберешься.

– Ты слишком долго живешь в затворничестве, – подхватила Наоми.

Джуди опустилась на корточки перед Ливией.

– Вы только поглядите, какая большая девочка, – восторженно взвизгнула она. Ее рыжие волосы пламенели ярче обычного. – Можно тебя обнять?

Ливия категорически отвергла эту идею, спрятавшись у Энни за спиной. Повернувшись, Энни погладила девочку по плечу. Ее тронуло, что Ливия бросилась к ней искать защиты.

Джуди со смехом поднялась, взяла испеченный Джейси торт и понесла его к десертному столу, пока вновь прибывшие снимали куртки и пальто. Черные слаксы и ярко-синий свитер Джейси, хотя и далеко не новые, сидели на ней безупречно, выгодно подчеркивая достоинства соблазнительной фигуры. Ради выхода в свет она зачесала набок длинные светлые волосы и позаботилась о макияже: подкрасила тушью ресницы, нанесла на веки тени, а губы тронула вишневой помадой.

Вдоль тесного зала, не крупнее столовой в Харп-Хаусе, тянулись длинные столы, покрытые белой бумагой. На обшарпанных серых стенах висели пожелтевшие исторические фотографии, доска объявлений, любительский масляный пейзаж с изображением гавани, медицинские плакаты об оказании первой помощи и огнетушитель. Одна дверь вела в библиотеку размером с кладовку, другая – в общественную приемную, где располагалась также и почта, и, судя по доносившимся запахам, кухня.

День омара, проходивший на острове каждый месяц, как объяснила Джейси, едва ли соответствовал своему названию, поскольку никаких омаров в этот день не готовили.

– Мы так часто едим их, что около двадцати лет назад жители острова решили изменить меню праздничного обеда и вместо омаров выбрали традиционное для Новой Англии тушеное мясо с овощами. Мы готовим зимой телячью грудинку или свиной окорок, а летом – моллюски и кукурузные початки. Не знаю, почему мы по-прежнему называем эти сборища «Днями омара».

– Зато теперь никто не посмеет обвинить островитян в том, что они не придерживаются традиций, – усмехнулась Энни.

Джейси прикусила нижнюю губу, наморщив лоб.

– Иногда мне кажется, что я повешусь, если пробуду здесь еще хотя бы день.

В зал из кухни перешла Лиза Маккинли, одетая в джинсы и блузку с треугольным вырезом. На шее у нее красовалось ожерелье в викторианском стиле – подарок Синтии Харп, как она тотчас объявила. Энни отошла в сторонку, чтобы Лиза с Джейси смогли наговориться всласть. Пока она брела между столами, до нее доносились обрывки разговоров.

– …В прошлом году к этому времени мне удалось выручить на пятьсот фунтов больше.

– …Забыла заказать «Бисквик», пришлось замесить тесто из того, что было в доме.

– …Даже новый рулевой насос стоит дешевле.

Энни задержала взгляд на черно-белом эстампе, криво висевшем на стене. Ее внимание привлекли несколько фигур в нарядах семнадцатого века на фоне моря. Подошедшая Наоми кивнула в сторону эстампа:

– В колониальные времена омаров выносило морем на берег. Их было так много, что ими кормили свиней и заключенных в тюрьмах.

– Для меня они по-прежнему деликатес, – отозвалась Энни.

– Как и для большинства, и мы этому рады. Но нам приходится следить за численностью популяции, а не то останемся без работы.

– И как же вы это делаете?

– Существует множество правил и ограничений, устанавливающих, где и когда разрешен лов. Вдобавок оплодотворенные самки омаров и крупные самцы-производители неприкосновенны. Если в ловушку попадется будущая мамаша, мы делаем небольшую отметку в виде буквы «V» на ее хвостовом плавнике и бросаем обратно в море. Восемьдесят процентов лобстеров, которых мы вылавливаем, приходится отпускать, потому что они или слишком малы, или, наоборот, крупнее установленной нормы, помечены буквой «V» или вынашивают яйца.

– Нелегкая жизнь.

– Нужно очень любить морской промысел, чтобы жить здесь, это уж точно. – Наоми рассеянно потеребила серебряную сережку-капельку, блестевшую на мочке ее уха. – Если вам интересно, можете выйти в море вместе со мной. Кажется, в начале недели погода ожидается вполне пристойная. Не многие горожане могут похвастать, что подменяли матроса на рыболовецком судне в штате Мэн.

Неожиданное приглашение привело Энни в замешательство.

– Я бы с удовольствием.

Наоми искренне обрадовалась.

– Только вам придется рано подняться. И оденьтесь похуже.

Они договорились встретиться в понедельник утром на пристани возле лодочных навесов, когда распахнулась входная дверь, и в зал ворвался холодный ветер. На пороге показался Тео.

С его появлением шум в комнате стих. Тео кивнул в знак приветствия, и разговоры возобновились, хотя большинство собравшихся продолжало исподтишка наблюдать за ним. Джейси тоже уставилась на него, прервав разговор с Лизой. Несколько мужчин с красноватыми обветренными лицами помахали ему, приглашая присоединиться к ним.

Почувствовав, что кто-то дергает ее за юбку, Энни опустила глаза и увидела Ливию, пытавшуюся привлечь ее внимание. Девочка заскучала в компании взрослых и с любопытством поглядывала на группку детей в углу – трех мальчиков и двух девочек, младшую из которых, дочку Лизы, Энни видела, когда заезжала в библиотеку. В глазах Ливии застыла немая мольба, однако Энни легко угадала, в чем дело. Малышке хотелось поиграть с другими детьми, но она стеснялась подойти к ним сама.

Энни взяла ее за руку, и они вместе направились к ребятам. Девочки наклеивали картинки в альбом, а мальчики спорили из-за планшета с видеоигрой. Энни улыбнулась девочкам, должно быть сестрам, судя по одинаковым рыжим волосам и круглым щечкам.

– Меня зовут Энни, а Ливию вы знаете.

Старшая из девочек подняла голову от альбома.

– Ливию мы давно не видели. Я Кейтлин, а это моя сестра Алисса.

Алисса посмотрела на Ливию:

– Сколько тебе теперь лет?

Ливия подняла четыре растопыренных пальца.

– А мне пять. Как твое второе имя? Мое – Розалинда.

Ливия низко опустила голову.

Когда стало ясно, что Ливия не собирается отвечать, Алисса перевела взгляд на Энни:

– Что с ней такое? Почему она не разговаривает?

– Замолчи, Алисса, – оборвала ее сестра. – Ты ведь знаешь, что нельзя об этом спрашивать.

Энни привыкла думать, что Джейси с дочерью держатся особняком, в стороне от остальных островитян, но она ошибалась. Ливия с матерью отнюдь не походили на изгоев.

Спор между тремя мальчиками из-за видеоигры грозил перерасти в драку.

– Сейчас моя очередь! – канючил один мальчуган.

– Нет, моя! – Самый крупный из мальчишек наградил увесистым тумаком того, кто жаловался, и все трое вскочили на ноги, готовые сцепиться.

– Суши весла! Шелудивые псы!

Мальчишки застыли на месте, потом заозирались, пытаясь понять, откуда доносится голос капитана Джека Воробья. Ливия улыбалась во весь рот, отлично зная ответ.

– А ну-ка кончайте свой кошачий концерт, а не то я брошу вас в трюм на съедение крысам. – Мальчики обратили наконец внимание на Энни, которая сложила пальцы щепотью, изображая куклу. Она встала поудобнее, слегка расставив согнутые в коленях ноги, и заговорила, движениями пальцев передавая мимику «капитана». – Повезло вам, что я оставил свою саблю на полуюте. Нет, вы не пираты, не морские волки, а жалкие шавки.

Мальчишки есть мальчишки, они везде одинаковы. Одно упоминание о полуюте, и Энни заполучила их целиком, со всеми потрохами.

Она повернула импровизированную куклу к младшему мальчугану, светловолосому херувимчику с подбитым глазом:

– Ну что, приятель? На вид ты достаточно силен, чтобы пуститься в плаванье под «Веселым Роджером». Я отправляюсь на поиски потерянных сокровищ древней Атлантиды. Кто хочет со мной? – Ливия первой вскинула руку, и Энни едва не бросилась ее обнимать, забыв о капитане Джеке. – Ты хорошо подумала, моя красавица? Нам предстоит сразиться со свирепыми морскими чудовищами. Тут нужны отважные девчонки. Ты храбрая девочка?

Ливия радостно закивала.

– Я тоже хочу! – вызвалась Кейтлин. – Я храбрая.

– Ну, уж не такая храбрая, как я, балда! – вмешался херувимчик.

– Будь повежливее, парень, или я велю протащить тебя под килем, – прорычал капитан Джек, а затем по привычке добавил: – Мы, пираты, друг дружку не задираем. Когда сражаешься с морскими драконами, главный закон – один за всех, и все за одного. Я не терплю забияк на своем корабле. Драчунов и грубиянов мы швыряем за борт, на корм акулам.

Последние слова капитана явно произвели впечатление на команду пиратов-добровольцев.

В распоряжении Энни не было ничего, кроме пальцев, чтобы изобразить куклу. Пришлось обойтись даже без пары глаз, пририсованных фломастером. Но очарованные дети ловили каждое слово «капитана Джека». Однако самый старший из мальчишек оказался не так прост.

– Ты не похож на пирата. Ты похож на руку.

– Увы. А ты малый не промах, раз заметил. Враги наложили на меня заклятие. Я смогу избавиться от злых чар, только отыскав потерянное сокровище. Что скажете, друзья? У вас хватит отваги?

– Я поплыву с тобой, капитан.

Голос принадлежал не ребенку. И Энни мгновенно узнала его.

Она обернулась. За спиной у нее собрались взрослые, с интересом наблюдая за представлением. Среди них стоял Тео, скрестив руки на груди. В глазах его плясали насмешливые огоньки.

Капитан Джек смерил его оценивающим взглядом.

– Я беру с собой только крепких парней, а ты слишком старый. Из тебя песок сыплется.

– Жаль, – вздохнул Тео с горделивым видом денди эпохи Регентства. – Мне так хотелось помериться силой с морскими чудовищами.

Послышался звонок, призывавший к обеду, и чей-то голос объявил:

– Угощение готово! Просим всех к столу!

– Баста, мои храбрецы! Ступайте грызть свои галеты, а мне пора вернуться на корабль. – Энни театральным жестом взмахнула рукой и раскрыла ладонь, устраивая капитану Джеку королевские проводы.

И дети, и взрослые бурно зааплодировали. Ливия доверчиво прильнула к Энни. Старшие дети обступили их, выкрикивая наперебой:

– Как это вы разговариваете, не шевеля губами?

– А вы можете повторить все с самого начала?

– Я уже выходил в море на папиной лодке.

– Я бы тоже хотела так разговаривать.

– А я одевался пиратом в Хэллоуин.

Подоспевшие взрослые разобрали своих чад и повели в соседний зал, к столу с закусками, где уже выстроилась очередь.

К Энни подошел Тео.

– Наконец-то мне открылось то, что доселе скрывалось во мраке. Пелена спала с моих глаз.

– Доселе?

– Просто сорвалось с языка. Но кое-чего я все же не понимаю. Как ты ухитрилась разыграть трюк с часами?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Тео одарил ее красноречивым взглядом, в котором ясно читалось: «Отпираясь, ты только унижаешь себя, будь у тебя побольше смелости, ты бы призналась».

Энни поняла, что ее раскрыли. Лукаво улыбнувшись, она наклонилась к Тео и тихо, чтобы слышал лишь он один, издала самый зловещий потусторонний стон из своего арсенала.

– Очаровательно, – похвалил ее Тео.

– Считай, что это месть за кухонный лифт.

Энни ожидала, что Тео сделает вид, будто ничего не слышал, но тот виновато потупился. Казалось, он искренне раскаивается.

– Прости. Мне действительно очень жаль.

Энни вдруг пришло в голову, что ни один из двух ее бывших дружков никогда перед ней не извинялся.

Ливия убежала к матери. Джейси все еще разговаривала с Лизой, но смотрела на Тео. Подойдя к ним, Энни услышала обрывок Лизиной фразы:

– Ты должна снова сводить ее к врачу. Она до сих пор не разговаривает. Так не может продолжаться.

Ответ Джейси Энни не разобрала.

Они встали в очередь, чтобы наполнить свои тарелки. Мари и Тилди, любительницы банко, потянули Тео за собой и сейчас же забросали вопросами о его новой книге. Но, выбрав закуски, он покинул своих поклонниц, чтобы присоединиться к Энни, сидевшей за столом вместе с Джейси и Ливией. Тео занял стул рядом с Энни, напротив Лизы и ее мужа Даррена, который помимо ловли омаров работал электриком, обслуживая весь остров. Ливия украдкой поглядывала на Тео, а Джейси, болтавшая с Лизой, замолчала, потеряв нить разговора.

Тео с Дарреном, знакомые по летним сезонам, заговорили о рыбалке. Энни заметила, с какой легкостью Тео вступает в беседу с людьми. Это показалось ей любопытным, ведь он так ревниво оберегал свое уединение.

Устав раздумывать над противоречиями в характере Харпа, Энни отдала должное обеду. Помимо щедро приправленной специями телячьей грудинки праздничное меню включало картошку, крупно нарезанные жареные куски капусты, печеный лук и множество разнообразных корнеплодов. За исключением брюквы, которой Энни и Ливия избегали как чумы, остальные овощи оказались восхитительными на вкус.

Несмотря на страстную влюбленность в Тео, Джейси не делала ничего, чтобы привлечь его внимание, разве что временами бросала на него долгие взгляды. Наконец Тео повернулся к Энни:

– Ты проскользнула в башню, пока я спал, и заменила батарейку в часах. Мне давно следовало догадаться.

– Не твоя вина, что ты медленно соображаешь. Шутка ли, когда счастливая звезда, под которой ты родился, вдруг возьмет да шарахнет тебя по голове. Наверное, ты не скоро очухался.

Тео предостерегающе поднял бровь.

Ливия толкнула Энни локтем и, подняв руку, изобразила куклу. Ей не терпелось увидеть новое представление.

– Подожди немного, дорогая, – отозвалась Энни, поцеловав девочку в макушку за бархатными кошачьими ушками.

– Кажется, у тебя появилась подружка, – заметил Тео.

– Скорее, у Плутовки. Они с Ливией неразлейвода. Правда, дружок?

Ливия кивнула и, обхватив обеими руками чашку, отпила глоток молока.

Островитяне потянулись к столу с десертами. Джейси поднялась.

– Я принесу тебе кусок моего шоколадно-орехового торта, Тео.

Тео относился с опаской к стряпне Джейси и явно искал возможности увильнуть, однако покорно кивнул.

– Не ожидала увидеть тебя здесь, – призналась Энни. – Ты не похож на любителя шумных сборищ.

– Кто-то же должен за тобой присмотреть.

– Мы с Джейси приехали вместе на машине, а здесь я в толпе людей.

– И все же…

Неожиданно раздался громкий пронзительный свист, нестройный шум голосов сменился тишиной. Все головы повернулись к двери. На пороге стоял одетый в парку мужчина с широкой, как бочка, грудью.

– Слушайте все. Примерно двадцать минут назад береговая охрана получила сигнал бедствия. Он поступил с траулера в паре миль от Джекспар-Пойнт. Спасатели уже выехали, но мы можем добраться туда быстрее.

Он кивнул крепкому моряку во фланелевой рубашке, сидевшему за соседним столом, и сделал знак Даррену, мужу Лизы. Оба встали. К удивлению Энни, поднялся и Тео. Сжав спинку ее стула, он наклонился и произнес:

– Не возвращайся вечером в коттедж. Переночуй с Джейси в Харп-Хаусе. Обещай мне.

Не дожидаясь ответа, он направился к двери, где стояли трое мужчин. Тео что-то сказал им. Здоровяк в парке дружески хлопнул его по спине, и все четверо вышли.

Энни ошеломленно покачала головой. Джейси опустилась на стул, губы ее скривились. Казалось, она вот-вот заплачет.

– Не понимаю. Зачем Тео пошел с ними?

Энни тоже этого не понимала. Тео не был профессиональным моряком. Зачем ему вызываться в спасательный отряд?

Лиза закусила нижнюю губу.

– Мне это не нравится. Ветер сегодня штормовой, до сорока узлов.

Услышав ее, Наоми присела рядом.

– Ничего с Дарреном не случится, Лиза. Эд – один из лучших моряков на острове, и судно у него отличное. Они вернутся в целости и сохранности.

– А Тео? – спросила Джейси. – Что ему там делать? В морском деле он ничего не смыслит.

– Я узнаю. – Наоми поднялась.

Подоспела Барбара, желая успокоить дочь. Лиза испуганно сжала ее руку.

– Даррен только начал поправляться после желудочного гриппа. Сегодня на море настоящий ад. Если «Вэл Джейн» вдруг…

– Это крепкое судно, – проговорила Барбара, однако выглядела она такой же встревоженной, как и Лиза.

Наоми, вернувшись, обратилась к Джейси:

– Тео обучался оказанию экстренной медицинской помощи. Вот почему он пошел с ними.

Тео – медик? Энни не могла в это поверить. Такие, как он, расчленяют тела, а не собирают их по кускам.

– Ты знала об этом? – спросила она Джейси. Та покачала головой.

– На острове почти два года не было никого с медицинским образованием, – продолжала Наоми. – С тех пор как Дженни Скейффер уехала вместе с детьми на материк. А теперь у нас есть Тео Харп. Это лучшая новость, какую мы слышали за всю зиму.

Джейси разволновалась еще больше.

– Тео никогда не выходил в море зимой при таком ветре. У него нет опыта. Ему следовало остаться.

Энни не могла с ней не согласиться.

Тревога островитян за своих друзей и близких, ушедших в море, омрачила веселье. Все начали расходиться. Пока Энни помогала женщинам убирать со столов, Джейси оставалась в зале с Ливией и Лизиными дочерьми. Энни входила в кухню с грудой грязных тарелок, когда вдруг случайно услышанный обрывок разговора заставил ее застыть на месте.

– …Неудивительно, что Ливия до сих пор не разговаривает, – донесся из кухни женский голос. – После того, что она видела.

– Может, девочка так и не заговорит, – отозвалась другая женщина. – Это разобьет сердце Джейси.

– Джейси должна быть к этому готова, – возразила первая. – Не каждый день ребенку случается видеть, как мать убивает отца.

Женщины принялись мыть посуду, и шум льющейся из крана воды заглушил голоса.