– Покончим с этим делом? – Тео нахмурился. – Ты хочешь знать, не я ли убил Риган?

Энни понимала: единственный способ заставить Тео рассказать всю историю целиком – пристать с ножом к горлу.

– Не валяй дурака. Ты ее не убивал.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю тебя, о непревзойденный мастер – строитель домиков для фей. – Да, теперь Энни знала Тео, хотя долгие годы жестоко заблуждалась на его счет. Тео растерянно моргнул. Энни заговорила прежде, чем он начал отрицать, что строил домик для Ливии. – Оставь свои страшилки для романа. А теперь перестань отвлекать меня грозными гримасами и расскажи, что случилось.

– Может, я уже сказал все, что хотел.

Он презрительно усмехнулся, совсем как Лео, но Энни не собиралась сдаваться.

– Риган погибла вскоре после окончания колледжа. Причем вы учились в разных университетах. Как это тебе удалось?

– Я пригрозил навсегда бросить колледж, если она не согласится, чтобы мы разделились. Заявил, что отправлюсь путешествовать и никому не скажу куда.

Энни порадовалась в душе, что Тео сумел защитить себя.

– Значит, вы поступили в разные колледжи… – Дальнейшее можно было легко предсказать и без хрустального шара. – Там ты встретил девушку.

– И не одну. А для чего еще существуют университеты? Можешь предложить занятие получше?

– Пожалуй, нет. Продолжай.

Схватив с дивана куртку, Тео тщательно расправил ее и повесил на крюк возле двери – вовсе не потому, что был таким уж аккуратистом, просто хотел избежать взгляда Энни.

– Я чувствовал себя голодающим, попавшим в супермаркет. Но хотя наши с Риган кампусы разделяла добрая сотня миль, я старался держаться осторожно и скрытно. Так продолжалось вплоть до старшего курса, когда я без памяти влюбился в одну девушку, с которой мы вместе ходили на лекции…

Энни откинулась на спинку кресла, изо всех сил стараясь принять непринужденный вид, чтобы Тео снова не замкнулся в своей раковине.

– Дай-ка я угадаю. Она была ослепительно красивой, умной и совершенно безумной.

Тео изобразил на лице подобие улыбки.

– Два попадания из трех. Сейчас она финансовый директор одной преуспевающей фирмы в Денвере. Замужем, мать троих детей. Определенно, она не сумасшедшая.

– Но ты оказался в сложном положении…

Тео передвинул клейкие листочки для записей на своем столе на несколько дюймов влево.

– Я старался навещать Риган в ее колледже как можно чаще. Мне казалось, что у нее все в порядке. Она выглядела вполне нормальной. На старшем курсе сестра даже начала встречаться с парнями. Я думал, она переросла свою детскую одержимость. – Тео резко оттолкнулся от стола. – Мы договорились собраться на острове всей семьей четвертого июля, в День независимости. Дебора не могла остаться на праздники, но ей хотелось увидеть Перегрин, и я привез ее на остров за неделю до приезда остальных. – Тео медленно побрел к окну, выходившему на океан. – Я собирался рассказать Риган о Деборе в следующие выходные, однако сестра появилась раньше.

Энни судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Ей уже не хотелось знать, что случилось дальше, но она понимала, что должна дослушать историю до конца.

– Мы с Деборой гуляли по берегу. Риган увидела нас с вершины утеса. Мы держались за руки. Только и всего. – Тео уперся ладонями в оконную раму, неподвижно глядя в окно. – Недавно прошел дождь, скалы были скользкими. Не знаю, как ей удалось так быстро спуститься. Я даже не заметил ее приближения, просто увидел, как она вдруг набросилась на Дебору. Я схватил ее и оттащил. Дебора убежала, спряталась в доме. – Тео отвернулся от окна, по-прежнему не глядя на Энни. – Я пришел в ярость. Сказал Риган, что хочу жить собственной жизнью, а ей нужно показаться психиатру. Это было ошибкой. – Он показал на отметину у края брови. – Рубец оставила мне Риган, а не ты. – Тео коснулся пальцем едва заметного шрама чуть ниже. – Вот след твоего хлыста. – Прежде Энни испытывала мстительную радость при мысли, что оставила Тео шрам. Теперь при виде отметины она почувствовала, как к горлу подступила тошнота. – Риган будто обезумела, – продолжал он. – Она запугивала меня, угрожала расправиться с Деборой. Я взорвался. Сказал, что ненавижу ее. Она посмотрела мне прямо в глаза и пригрозила покончить с собою. – На щеке Тео дернулся мускул. – Я был так зол, что заявил, будто мне все равно. – У Энни сжалось сердце от сочувствия и жалости. Тео подошел к телескопу, не глядя на Энни, не видя ничего вокруг. – Надвигалась буря. Добравшись до дома, я немного остыл. Решил вернуться, сказать сестре, что погорячился и наговорил лишнего, хотя какая-то часть меня не испытывала сожаления. Но я опоздал. Риган уже добежала по берегу до причала и поднималась на яхту. Я окликнул ее с лестницы, попросил вернуться. Не уверен, что она меня слышала. Она вышла в море, прежде чем я успел ее догнать. – Энни отчетливо увидела эту картину, будто сама стояла на берегу в тот день. Ей захотелось отогнать навязчивое видение. – Моторная лодка оказалась не на плаву, ее ремонтировали, – проговорил Тео. – Я прыгнул в воду, надеясь, что сумею остановить сестру. Море было бурным. Риган заметила меня и крикнула, чтобы я возвращался. Я продолжал плыть. Меня захлестывало волнами, но, взлетая на гребне, я видел ее лицо. Она казалась виноватой. Ужасно виноватой. Внезапно она подняла паруса и понеслась навстречу буре. – Тео бессильно уронил руки. – Тогда я видел ее живой в последний раз.

Энни стиснула кулаки. Грешно ненавидеть душевнобольных, но Риган не только погубила себя, она едва не убила Энни и сделала все, чтобы разрушить жизнь Тео.

– Риган одержала верх над тобой, верно? Славная месть.

– Ты не понимаешь. – У Тео вырвался горький смешок. – Риган покончила с собой не для того, чтобы наказать меня. Она хотела меня освободить.

Энни вскочила с кресла.

– Ты этого не знаешь!

– Знаю. – Тео наконец посмотрел ей в лицо. – Иногда мы с легкостью читали мысли друг друга, так и было в тот миг.

Энни вспомнила, как Риган плакала над чайкой со сломанным крылом. Должно быть, в минуты просветления она ненавидела темную сторону своей личности.

Энни старалась не показывать жалости, но не могла молчать, видя, что сделал с собой Тео.

– Жертва Риган оказалась напрасной. Ты винишь себя в ее смерти.

Тео резко отмахнулся от нее, отметая сочувствие.

– Сначала Риган, потом Кенли. Как ты думаешь, что между ними общего? Это я.

– Я вижу двух психически неуравновешенных женщин и мужчину с чрезмерно развитым чувством ответственности. Ты не мог спасти Риган. Рано или поздно она разрушила бы себя окончательно. С Кенли все гораздо сложнее. Ты говоришь, она казалась тебе полной противоположностью Риган, что тебя и привлекало в ней. Но так ли это?

– Ты не понимаешь. Кенли обладала острым умом, она многого добилась, перед ней открывалось блестящее будущее. Она казалась независимой.

– Все это так, но, должно быть, ты чувствовал, что под маской успеха скрывается слабость и беззащитность.

– Ничего подобного.

Тео начал терять терпение, но Энни не думала отступать.

– Возможно, в своих отношениях с Кенли ты стремился исправить ошибку, которую совершил в прошлом? Ты не смог спасти сестру и попытался спасти жену?

Губы Тео скривились в презрительной гримасе.

– Твои познания в психологии, почерпнутые из Интернета, пришлись как нельзя кстати. Они, пожалуй, потянут на докторскую степень.

Энни углубленно занималась психологией, обучаясь актерскому мастерству, чтобы лучше понимать характеры и мотивы поступков персонажей, которых приходилось играть.

– Ты по природе своей защитник, Тео. Ты никогда не задумывался, что твое писательство, возможно, своего рода бунт против внутреннего ощущения ответственности за других?

– Ты слишком глубоко копаешь, – резко отозвался Тео.

– Просто подумай об этом, ладно? Если ты прав насчет Риган, только представь, как ей должно быть горько, оттого что ты продолжаешь себя наказывать. – Нескрываемая враждебность Тео ясно говорила, что не стоит и дальше раскачивать лодку, пытаясь давить на него. Энни удалось посеять в нем семена сомнения. Теперь ей следовало отступить и ждать, когда семена прорастут. Она направилась к двери.

– На случай если у тебя вдруг возникнут сомнения… ты отличный парень и вполне сносный любовник, но я ни за что не стала бы убивать себя из страсти к тебе.

– Ты меня утешила.

– Или терять из-за тебя сон.

– Звучит немного обидно, но спасибо за откровенность.

– Так ведут себя психически здоровые женщины. Прими к сведению на будущее.

– Непременно так и сделаю.

Энни вдруг стало трудно дышать, грудь будто сдавило обручем. Ее беззаботный тон не вязался с этим горьким, тяжелым чувством. Ей было мучительно жаль Тео. Он приехал на остров не ради книги. Он нес добровольное покаяние за две смерти, в которых винил себя. В Харп-Хаусе Тео искал не убежища. Дом стал для него тюрьмой, наказанием.

На следующее утро, доставая из буфета коробку с овсяными хлопьями, Энни взглянула на календарь, висевший на стене. Прошло тридцать четыре дня, осталось еще двадцать шесть. В кухню вошел Тео. Он сообщил, что собирается на материк.

– Из Портленда приедет мой издатель. Мы встретимся с ней в Камдене, чтобы кое-что обсудить. Эд Комптон на своем судне привезет меня обратно на остров завтра вечером.

Энни схватила с полки глубокую тарелку.

– Везет тебе. Яркие фонари, асфальт, «Старбакс»… впрочем, я все равно не могу себе позволить зайти в «Старбакс».

– Я схожу туда за тебя. – Тео поднял руку примирительным жестом, будто заранее ожидал от Энни возражений. – Знаю, ты вооружена и очень опасна, но я прошу тебя переночевать в Харп-Хаусе, пока меня не будет. Это не приказ, а вежливая просьба.

Он пытался защитить Риган и Кенли, а теперь и Энни.

– Ты словно девчонка, – фыркнула она. Тео ответил ей хмурым взглядом, медленно качнувшись с каблука на носок. Грозный, огромный как медведь, – воплощение мужского гнева. – Это был комплимент, – добавила Энни. – Своего рода. Ты так опекаешь меня… Я крайне признательна тебе за то, что ты добровольно вызвался играть роль сторожевого пса при мне, но я не одна из тех беспомощных женщин, которыми ты себя окружаешь.

Губы Тео скривились в злой, задиристой усмешке.

– Помню, ты что-то говорила насчет хлыста… Мне все больше нравится эта мысль.

Энни раздирало желание повалить Тео на пол и сорвать с него одежду. Вместо этого она состроила презрительную гримаску: – Я останусь в Харп-Хаусе, подружка, только чтобы ты не волновалась.

Ее колкость принесла желаемые плоды. Тео овладел ею прямо на полу кухни. Это было бесподобно.

Энни не хотелось ночевать в Харп-Хаусе, однако пришлось согласиться, чтобы успокоить Тео. По пути к дому она остановилась взглянуть на жилище фей. При помощи прутиков Тео пристроил балкончик над дверью. Еще он перевернул несколько ракушек и немного разворошил «брусчатку», создав видимость, будто ночью феи танцевали при луне напротив домика. Энни повернулась, подставляя лицо солнечным лучам. Холода держались так долго, что каждый солнечный день казался ей чудом.

На кухне витал аромат свежеиспеченного бананового хлеба. Хотя стряпала Джейси скверно, выпечка ей удавалась неплохо. Она постоянно что-то пекла, с тех пор как Энни вызвала ее на откровенный разговор о смерти отца Ливии, будто пыталась загладить неловкость, извиниться за скрытность и недоверие.

На столе рядом с хлебом лежали россыпью обрезки цветного картона – их оставила Ливия, закончив свою поделку. Энни провела немало времени, читая в Интернете статьи о глубоких психологических травмах у детей. Она особенно заинтересовалась, наткнувшись на публикации о кукольной терапии. Однако, как оказалось, подобные методики требовали специальных знаний, их применяли опытные психологи, и статьи лишь в который раз показали Энни, сколь многого она еще не знает.

В кухню вошла Джейси. Она уже полтора месяца пользовалась костылями, но по-прежнему неуклюже ковыляла.

– Я получила сообщение от Тео. Он на пути к материку. – Голос Джейси прозвучал непривычно резко. – Уверена, ты уже скучаешь по нему.

Энни обвинила Джейси в скрытности, а сама тоже не слишком откровенничала с подругой. Но не могла же она открыто объявить, что Тео ее любовник. Энни не забывала, что обязана Джейси жизнью. Она вспомнила день, когда Риган столкнула ее в болото. Джейси шла по мосту вместе со всеми, но сильно отстала и, должно быть, не видела, кто толкнул Энни.

С наступлением вечера у Энни испортилось настроение. Обычно в конце дня она с нетерпением ждала встречи с Тео. И не только ради умопомрачительного секса. Ей просто нравилось его общество.

«Привыкай к одиночеству, – посоветовала Милашка в своей обычной прямолинейной манере. – Твоя безрассудная любовная связь подходит к концу».

«Сексуальная связь, – поправила ее Энни. – Думаешь, я сама не понимаю?»

«Это ты мне скажи», – хмыкнула Милашка.

Боль от расставания с Тео была предупреждением, тревожным звонком, нравилось это Энни или нет. В досаде на себя, она твердо решила провести вечер как можно приятнее. Публикации по кукольной терапии оказались на редкость увлекательными. Поблуждав еще немного по просторам Интернета, Энни улеглась в постель с захваченным из дома старым готическим романом в мягкой обложке. Где же еще читать наводящие ужас истории, как не в Харп-Хаусе?

И все же к полуночи повесть о циничном герцоге и невинной компаньонке не оправдала ее надежд – заснуть так и не удалось. Поужинала она неплотно, и теперь на нее вдруг напал голод. Энни вспомнила, что на кухне еще оставался банановый хлеб. Выскользнув из кровати, она сунула ноги в кроссовки.

Лампа на лестнице горела неярким желтым светом. Следом за Энни по стене бежала длинная тень, ступени скрипели под ногами. Сквозь мутные оконца над входной дверью пробивались серебристые лунные лучи. Слишком слабые, чтобы осветить холл, они лишь подчеркивали его мрачность. Никогда еще этот дом не казался Энни таким зловещим и отвратительным. Она свернула в боковой коридор… и ошеломленно застыла.

Джейси шла в свою комнату без костылей.

Ледяной ужас сковал Энни. Джейси держалась прямо и не хромала. Ее «больная» нога была в полном порядке.

Недавние события, словно в калейдоскопе, пронеслись у Энни перед глазами. Пуля, просвистевшая у нее над головой. Подвешенная к потолку Пышка. Угрожающая надпись на стене, намалеванная кроваво-красной краской. У Джейси имелся мотив, она хотела убрать с дороги соперницу. Неужели Энни проглядела очевидное? Так это Джейси вломилась в коттедж, устроив разгром? А потом стреляла, прячась за деревьями?

Подойдя к двери спальни, Джейси неожиданно остановилась. Затем посмотрела вверх, слегка склонив голову набок, будто к чему-то прислушиваясь. Но, кроме Энни, наверху никого не было…

Резко повернувшись, Джейси направилась туда, откуда пришла. Проскользнув в темную кухню, Энни прижалась спиной к стене. Ее оцепенение прошло. Ей хотелось схватить лгунью и вытрясти из нее правду.

Джейси прошла по коридору мимо кухни.

Энни осторожно прокралась к двери. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джейси поворачивает в сторону главного холла. Энни последовала за ней, держась на расстоянии. В коридоре она едва не споткнулась о розовую фигурку пони, забытую Ливией на полу. Дойдя до конца коридора, она заглянула за угол. Джейси помедлила у подножия лестницы. Потом начала подниматься.

Энни замерла. Горечь предательства и гнев бушевали в ней. Она привалилась к стене, не в силах поверить в происходящее, не желая признать жестокую правду. С самого начала ее преследовала Джейси. Энни захлестнула волна ярости. Нет, ей это с рук не сойдет.

Оттолкнувшись от стены, Энни услышала насмешливый голосок Плутовки.

«Ты решила объясниться с ней прямо сейчас? Ведешь себя, как большинство пустоголовых героинь твоих любимых романов. На дворе глухая ночь. В доме хранится целый арсенал, и Джейси, как тебе известно, вооружена. Эта женщина уже убила одного человека, своего мужа. Неужели твои книжонки ничему тебя не научили?»

Энни скрипнула зубами, с неохотой признавая, что Плутовка права. Разговор следовало отложить до утра. Объясняться лучше на свежую голову. И вооружившись пистолетом. Заставив себя вернуться на кухню, она взяла с вешалки пальто и выскользнула из дома.

Из конюшни послышалось тихое ржание. Еловые ветки затрещали – какой-то ночной зверек прошмыгнул между деревьями. Хотя в небе ярко светила луна, спуск оказался небезопасным. Споткнувшись о камень, Энни с трудом удержалась на ногах. Прямо над головой зловеще ухнула сова. Энни всегда думала, что кто-то охотится за наследством Марии, но это оказалось ошибкой. Джейси пыталась избавиться от нее, чтобы завладеть Тео. Ей будто передалось безумие Риган.

Когда Энни достигла болота, зубы ее выбивали дробь. Она оглянулась на Харп-Хаус. В башне наверху светилось окошко. Энни содрогнулась, представив, как Джейси смотрит на нее сверху, но потом вспомнила, что сама оставила свет, когда спустилась перекусить.

Глядя на черную громаду Харп-Хауса с огоньком на башне, Энни невольно усмехнулась, оценив трагический комизм ситуации. Сцена чертовски напоминала картинку с обложки одной из ее любимых старых книжек, где героиня бежит темной ночью из ужасного дома, населенного призраками. Только вместо развевающегося белого платья из тончайшего шелка беглянка вырядилась в желтую фланелевую пижаму с Санта-Клаусом.

Энни подошла к погруженному во тьму коттеджу, чувствуя, как по спине бегают мурашки от холода. Интересно, Джейси уже обнаружила, что птичка упорхнула? В Энни снова закипела злость. «Нужно разобраться с этим завтра, пока не вернулся Тео, иначе он непременно вмешается, – сказала себе она. – Это моя битва, мы встретимся с Джейси один на один».

Нет, не получится. Энни вспомнила о Ливии. Что будет с девочкой?

Она снова почувствовала прилив тошноты, как в тот миг, когда увидела Джейси без костылей. Нашарив в кармане ключ, она вставила его в замочную скважину. Дверь открылась со зловещим скрипом, от которого Энни бросило в дрожь. Прошмыгнув в дом, она потянулась к выключателю.

Однако свет не загорелся.

Букер объяснял, как запускать генератор, но Энни и вообразить не могла, что придется делать это в кромешной темноте. Схватив лежавший возле двери фонарик, она собралась выйти из дома, как вдруг тихий, едва слышный шорох заставил ее застыть на месте от ужаса.

Ей почудилось какое-то движение в дальнем конце комнаты.

Поджав пальцы в кроссовках, Энни затаила дыхание. Пистолет лежал в спальне. У нее не было ничего, кроме фонарика. Она вскинула руку, и яркий луч прорезал темноту.

В углу вспыхнули два огонька – желтые глаза Ганнибала смотрели прямо на нее. Кот держал в лапах свою игрушку, плюшевого мышонка.

– Глупое животное! Ты напугал меня до смерти!

Кот задрал кверху нос и наподдал мышонку лапой – игрушка скользнула по полу.

Энни смерила кота сердитым взглядом, ожидая, пока бешено колотящееся сердце немного успокоится. Выровняв дыхание и поборов дрожь в коленях, она неохотно вышла из дома, ворча про себя, что островная жизнь явно не для нее.

«И все же ты неплохо справляешься», – мягко заметил Лео.

«Хватит изображать группу поддержки, твое бодрячество наводит на меня жуть», – хмуро буркнула Энни.

«Ты отчитываешь куклу», – напомнила Милашка.

Куклу, которая неожиданно вышла из своей роли.

Добравшись до генератора, Энни попыталась вспомнить, что говорил Букер. Выполняя шаг за шагом его указания, она услышала тихий шум мотора со стороны дороги. Кто мог явиться сюда среди ночи? Возможно, кому-то срочно понадобилась помощь врача. Но все на острове знали, что Тео уехал на материк. И что Энни осталась одна…

Забыв о генераторе, она бросилась в дом, чтобы достать из тумбочки пистолет. Энни сомневалась, что у нее хватит духу выстрелить в человека, и все же не была уверена до конца.

Она вернулась в темную гостиную, сжимая в руке пистолет. Притаившись у окна, она прислушалась к шуршанию гравия. Фары приближающегося автомобиля осветили болото. Незваный гость, кем бы тот ни был, нисколько не пытался скрыть свое появление. Может, Тео каким-то чудом удалось добраться до острова среди ночи?

Стиснув пистолет, Энни осторожно выглянула в окно. Перед домиком остановился знакомый пикап.

Когда Энни выскочила на крыльцо, Барбара Роуз уже выбиралась из машины, оставив включенным мотор. При свете, горевшем в салоне, Энни заметила бледно-розовый край ночной рубашки, выглядывавшей у Барбары из-под пальто.

Миссис Роуз побежала к крыльцу. Энни не видела выражения ее лица, но почувствовала исходившую от нее тревогу.

– Что случилось?

– Ах, Энни… – Барбара прижала ладонь ко рту. – Тео… – Энни показалось, что из груди у нее выдернули пробку, и кровь хлынула наружу потоком. Барбара стиснула ее плечо. – Он попал в аварию. – У Энни подкосились ноги. Она упала бы, если бы Барбара ее не удержала. – Он в реанимации.

«Тео не погиб. Он жив».

– Откуда… как вы узнали?

– Звонили из больницы. Связь была ужасная. Не знаю, может, они пытались сначала дозвониться до вас. Я поняла только половину слов. – Барбара тяжело дышала, словно долго бежала.

– Но… он жив?

– Да. Это я расслышала. Но состояние тяжелое.

– О боже… – Слова молитвы вырвались у Энни сами собой.

– Я позвонила Наоми. – Барбара с трудом сдерживала слезы. – Она отвезет вас на материк на своем судне. – Барбара даже не спросила, хочет ли Энни ехать.

Энни не колебалась ни минуты. Она быстро собралась, схватив первую попавшуюся одежду, и вскоре грузовичок Барбары уже мчался в город. Энни могла обойтись и без коттеджа, но жизнь без Тео казалась ей невыносимой. Он обладал всем, что она ценила в мужчинах. Острым умом, надежностью и благородством. Он был верным, чутким и заботливым. Таким заботливым, что тащил на своих плечах груз чужой вины, борясь с чужими демонами.

И Энни любила его за это.

Она любила его. Вот в чем штука. Когда-то она дала себе клятву, но не сдержала ее, полюбив Тео Харпа. Энни полюбила не просто его тело или лицо. Ей хотелось быть рядом с ним не ради постельных игр или дружеских бесед. И уж точно не ради денег. Она любила в нем его самого. Его прекрасную, истерзанную, добрую душу. Энни хотела быть с ним, даже если весь он исполосован шрамами или парализован, даже если пострадал его рассудок. Она хотела быть с Тео, пока тот жив.

«Пусть он спасется. Пожалуйста, Господи, только бы он выжил».

На пристани горели фонари, когда пикап подъехал к причалу. Выскочив из машины, Энни бросилась к Наоми. Та стояла возле ялика, который должен был доставить их к «Венерину башмачку». Она выглядела такой же встревоженной, как и Барбара. Ужасная, безумная мысль заставила Энни похолодеть. Обе женщины знали, что Тео умирает, но им не хватило духу сказать ей об этом.

Она прыгнула в ялик. Вскоре судно покинуло гавань. Энни повернулась спиной к удаляющемуся берегу.