Вечером Эмма поужинала в одиночестве. Патрик, объявив, что Кенни тренируется, подал изумительные спагетти, салат из свежих зеленых бобов, оливкового масла и чеснока, хрустящий французский батон и солидный кусок черничного пирога на десерт. Она поела на застекленной террасе с плетеной мебелью черного цвета, под тентом в бело-зеленую полоску. Из каменных ваз свешивались плети цветущей ипомеи. За домом росла роща пекановых орехов, с одной стороны виднелись внутренний дворик и бассейн, с другой — пастбище с бродившими по нему лошадьми. Перед ужином Эмма прогулялась вдоль берега ручья и полюбовалась лужайками.

Несмотря на мирную атмосферу и напоенный душистыми ароматами воздух, Эмма не находила себе места. Почему Кенни не вернулся? Пусть она велела ему не попадаться ей на глаза, но втайне желала, чтобы он ослушался. Неужели он находит ее общество таким неприятным?

Она предложила Патрику вымыть посуду, но тот наотрез отказался, поэтому Эмма достала наброски статьи и села за работу. Мошки, летевшие на свет, бились в стекло, в кустах дружно стрекотали цикады. Эмма слышала тихий гул посудомоечной машины, крики ночных птиц. Мир и покой окружали ее, словно вливаясь в кровь. Совсем как в «Святой Гертруде», после того как девочки улягутся спать.

Но настроение у Эммы было хуже некуда. Она уже несколько дней в Техасе — и ни на шаг не приблизилась к цели. Если все и дальше будет идти такими темпами, она вернется в Англию с нимбом святой.

Увидев Патрика, направлявшегося к своей маленькой квартирке над гаражом, Эмма не удержалась и окликнула его:

— У вас, случайно, нигде не записан телефон Тори?

— Сбоку на холодильнике прилеплен список.

Несколько минут спустя сестра Кенни ответила на звонок.

— Нет у меня никаких планов, — сообщила Тори, после того как Эмма объяснила, чего хочет. — Но не думаю, что бары Уайнета придутся вам по вкусу.

— Какой смысл в каникулах, если не можешь всего перепробовать?

— Ладно, раз уж просите. Если твердо решились, я заеду за вами через полчаса.

Эмма надела рабочие брюки из хлопчатобумажной саржи, приобретенные накануне вместе с растягивающейся белой трикотажной блузкой, связанной узелками, достаточно короткой, чтобы над поясом брюк виднелась полоска тела, и настолько тесной, чтобы выделялись груди. Хотя рукава скрыли почти всю татуировку, виньетка с именем Кенни осталась на виду. Унизительно, но ничего не поделаешь, решила она, поклявшись не смотреться в зеркало. Оставалось надеяться, что прихвостень Беддингтона догадается захватить камеру.

Тони явилась в темно-синем «БМВ», который вела с устрашающей скоростью. Эмма закрыла глаза и вцепилась в подлокотник.

— У вас встревоженный вид.

— Я не слишком большая поклонница автомобилей.

— Это крайне затрудняет жизнь, особенно в Техасе, — покачала головой Тори, но сбросила скорость.

— Как и везде.

Немного успокоившись, Эмма решила присмотреться к спутнице. Тори надела бирюзовое боди с тесными черными джинсами, облегавшими бесконечно длинные ноги. На талии поблескивал пояс из раковин, с мочек ушей свисали длинные мексиканские серебряные серьги. Она выглядела прелестной, богатой и совершенно неукротимой. Хью ни за что не пришло бы в голову сделать предложение Тори Тревелер.

Тори озабоченно глянула в зеркальце заднего обзора.

— Вам давно следовало бы научиться водить машину.

— Э-э-э…

— Да что там откладывать, я в два счета вам покажу.

— Вы очень добры, но не стоит…

— Дьявол так и не выпустил вас из когтей, верно?

— Думаю, да.

— Поверьте, я знаю, каково это, — грустно кивнула Тори.

Что-то подсказало Эмме: брак с Декстером О’Коннором не единственное, что тревожит Тори. За внешней напористостью и манерами богатой избалованной девицы скрывались боль и разочарование в жизни.

— Как вы поладили с Патриком? — поинтересовалась Тори. — Он готов горло перегрызть за Кенни и может огорошить любого, кто его не знает.

— Ошибаетесь, он был очень приветлив, — отозвалась Эмма.

Тори рассмеялась:

— Папочка просто на стенку лезет при мысли, что какой-то «голубой» открыто живет на ранчо в компании его единственного сына. Но все знают, что лучше Патрика никто в здешних местах не ведет хозяйство, так что, если хотите знать, в тот день, когда Кенни спас его, повезло обоим.

— Спас? Каким образом?

— Патрик разъезжал по округе, делая снимки придорожных закусочных и ресторанчиков, для каталога, который решил издать, и остановился в забегаловке около каменоломни. Ну и наткнулся на банду местных рабочих, решивших поиграть мускулами и показать силу, отделав какого-то хлюпика и к тому же, как они выразились, бабу в штанах. Четверо против одного. Но тут подоспел Кенни, и как раз вовремя. Таких вещей он не переносит. Мгновенно теряет голову, и тогда берегись!

— И что он сделал?

— Достаточно сказать, что он не часто выходит из себя, но уж если вспылит… Зрелище поистине потрясающее. Кончилось тем, что он утащил Патрика на ранчо немного отдышаться, а на следующее утро его ждали свежевыпеченные булочки с корицей, только что из духовки. Стоило Кенни вдохнуть божественный аромат, как он тут же нанял Патрика в экономки.

Разумеется, злые языки немедленно заработали, поползли грязные сплетни, не считая тех неприятностей с ПАГ, в которые он впутался, как только история о драке в забегаловке попала в газеты. — Он поступил благородно.

— Я тоже так считаю. Однако нападки не прекращались. Клянусь, если послушать местных обитателей, так Кенни — просто исчадие ада, единственной добродетелью которого стали победы на турнирах.

— Здешние не любят его? Удивительно.

— О нет, любят, и очень. Все знают, что он сделал для этих мест куда больше добра, чем все остальные, вместе взятые. Он построил центр досуга, дал деньги на новую библиотеку и все такое прочее. Кроме того, он участвует в любой благотворительной акции. Но всеобщее осуждение и пересуды так долго были любимым занятием этого города, что людям трудно отказаться от возможности почесать языки.

— Но почему?

— У жителей Уайнета долгая память, и они все еще таят зло за кое-какие детские проделки Кенни. Его столько раз выгоняли из школы, что этот рекорд до сих пор не побит. А бывший начальник полицейского участка может поведать такие истории, от которых у вас волосы встанут дыбом. Похоже, Кенни успел насолить всем и каждому. Джуди Вебер постоянно напоминает, как в четвертом классе он подменил ее контрольную по арифметике, и она получила двойку. Он украл у Боба Фрейзера карточку с автографом знаменитого бейсболиста Хэнка Эрона и порвал в клочья. Крал деньги у одноклассников, ломал игрушки, менял девчонок как перчатки и оставлял за собой «выжженную территорию», если можно так выразиться, пока Далли Бодин наконец не взял его в руки после смерти матери.

Так Далли Бодин и есть та таинственная личность, о которой упоминал Кенни! Очевидно, отношения Кенни с мужем Франчески были куда более сложными, чем предполагала Эмма.

— Да, но что было, то прошло, — справедливо заметила Эмма. — С тех пор Кенни стал, можно сказать, образцовым гражданином, и вообще, кто старое помянет, тому глаз вон!

— Кенни ничего не имеет против подначек. К тому же он так и не исправил основные свои недостатки, а их у него — что блох у собаки. Вы, конечно, уже поняли, насколько он ленив.

— Да, поняла, — сухо кивнула Эмма, — но лень — не такое уж большое преступление.

— У Кенни — это все равно что неизлечимая болезнь. Он… просто не знаю… трудно объяснить… но ему на все наплевать, кроме гольфа. Именно поэтому паразит менеджер пустил на ветер чуть не половину его состояния. Кенни даже не потрудился проверить, что он делает с его деньгами.

Эмма вспомнила его скупое, точное, почти графическое описание того развращенного материнской любовью мальчишки, каким он был когда-то. Ни капли снисхождения к тем обстоятельствам, которые едва не привели его к краху. И хотя Эмма не считала, что взрослые имеют право оправдывать свои неблаговидные поступки тяжелым детством, все же за время своей работы не раз видела, какое разрушительное воздействие может оказывать на детей эгоистичная любовь или, наоборот, полное равнодушие родителей. Но всю жизнь нести за это наказание? Стоит ли? Однако Кенни до сих пор чувствовал себя виноватым и старался любым способом загладить прошлые ошибки.

— Он словно отстраняется от всего, кроме гольфа, — продолжала Тори. — Особенно от женщин. Обращается с каждой подружкой, как с королевой: покупает дорогие подарки, посылает цветы, но стоит ей воспылать надеждой на нечто более постоянное, — он тут же исчезает.

Эмма сообразила, что Тори старается ненавязчиво предупредить ее, но ничего не ответила.

— Все на свете набиваются Кенни в друзья, но я — единственная, кого он подпускает к себе, да и то не слишком близко. Никогда еще не видела, чтобы человек так чуждался окружающих. По-моему, он просто-напросто боится, что, если откроет кому-нибудь сердце, им снова начнут манипулировать, как это умела проделывать мамаша. Ему стоило большого труда стать настоящим мужчиной, и он во всяком постороннем видит угрозу своей независимости.

— Какая грустная ирония в том, что человек с такими неисчерпаемыми запасами природного обаяния сознательно превратил себя в волка-одиночку.

— Кенни — само воплощение дружелюбия, но только до тех пор, пока его не пытаются надуть или вкрасться в доверие. Тогда он использует свой шарм, чтобы уйти в глухую оборону, или прикидывается идиотом. Я просто с ума схожу, когда он валяет дурака, потому что умнее и проницательнее человека я не встречала. Для моего братца прочитать книгу за день — не сложнее, чем иному слопать пачку чипсов, — грустно добавила Тори.

Эмма уже хотела уверить ее, что не имеет ни малейшего желания заводить роман с ее братом, но побоялась, показаться самонадеянной дурочкой.

— Странно, как бывает в жизни, — чуть удивленно протянула Тори. — В отличие от Кенни детство моего второго мужа можно назвать благополучным, а превратился он в аморального слизняка. В чем тут причина?

— Давно вы в разводе?

— Официально год, но не живем гораздо дольше. Томми оказался настоящим юбочником. Трахал все, что шевелится. Папа предостерегал меня насчет него. Но я не пожелала слушать. — Тори болезненно поморщилась. — Может, если бы я смогла родить, Томми остепенился бы, но ничего не получилось.

— Сомневаюсь, что ребенок может стать залогом верности.

— Наверное, вы правы. Все же неприятно проигрывать во второй раз. Первый муж — школьная любовь, которая довольно быстро испарилась. Он пил, а когда напивался, затевал ссоры и громил все, что было в квартире. Я не продержалась и года. — Она потянулась к кнопке радио. — Папа утверждает, будто мне нельзя доверять во всем, что касается мужчин, поэтому и требует, чтобы я вышла за Декстера. Но я не… — Тори снова посмотрела в зеркальце заднего обзора, и забыв о радио, нахмурилась. — Этот сукин сын преследует меня с той минуты, как мы покинули ранчо. Клянусь, он сидел где-то в засаде, дожидаясь, пока мы выедем.

— Неужели?!

Оглянувшись. Эмма заметила темно-зеленый «таурус».

— Думаете, он следит за нами?

— Вполне возможно.

Значит, ищейки Беддингтона опять идут по следу.

Во рту Эммы мгновенно пересохло.

Уайнет оказался очаровательным старым городишкой, с тенистой площадью в центре и оживленными торговыми рядами, вытеснить которые не смогли даже современные супермаркеты. Поскольку Кенни, спеша попасть на ранчо, объехал Уайнет стороной, Эмма только сейчас получила возможность ознакомиться с городом, и Тори устроила для нее настоящую экскурсию, которая закончилась в кабачке с непритязательным названием «Раустэбаут». Зеленый «таурус» держался сзади, как приклеенный.

Войдя в зал, Эмма немедленно осмотрелась, чтобы проверить, кто войдет следом.

— Здесь по вечерам торчит едва ли не все население, — пояснила Тори. — Эта забегаловка стоит с незапамятных времен.

В отличие от уютных пабов Лоуэр-Тилби, зал в «Раустэбаут» был большим, просторным, с длинной деревянной стойкой бара в самой глубине. Эмма увидела два стола для пула, ряд автоматов с видеоиграми и небольшую танцплощадку с музыкальным автоматом, откуда неслось разухабистое кантри. Несмотря на будний день, почти все столики были заняты, как, впрочем, и кабинеты, тянувшиеся вдоль стены.

Эмма снова украдкой огляделась, и на этот раз узрела здоровенного мужика в рубашке с цветочками, как раз входившего в дверь. У Эммы душа ушла в пятки, а по спине пробежал озноб, особенно когда незнакомец бесцеремонно уставился на нее. Кто это? Шпион Хью? Владелец зеленого «тауруса»?

Тори прошла к бару, сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула.

— Эй, вы, все! Слушайте, что скажу! Хотя музыка продолжала играть, все разговоры мгновенно стихли.

— Это леди Эмма, — объявила Тори. — Кенни взял ее под крылышко и пообещал показать здешние места. Она из Англии и, хотите верьте, хотите нет, настоящая живая аристократка, несмотря на уродскую татуировку. Леди Эмма, скажите несколько слов этим неотесанным простофилям, пусть поймут, что почем.

— Счастлива познакомиться со всеми, — смущенно пробормотала Эмма, безуспешно пытаясь выпрямить плечи, чтобы рукав спустился пониже. Но у нее ничего не получилось, и несколько взглядов так и вонзились в ее наколку. Однако ее британский акцент, похоже, произвел на них впечатление.

Тори взяла Эмму за руку и подвела к стойке.

— Джой, дай мне бокал шардонне. Леди Эмма, что будете пить?..

— Джин с тоником, пожалуйста, — попросила она. Эмма любила «Маргариту» гораздо больше джина с тоником, но хотела, чтобы все видели, как она пьет. В то же время проклятое клеймо на руке служило постоянным напоминанием о преимуществах трезвости, так что она решила потихоньку выплеснуть спиртное, заменив его водой. Так, пожалуй, будет лучше.

Бармен подал заказ, и тут же к стойке потянулась цепочка завсегдатаев, желавших представиться лично. И каждый не преминул дать совет. Кто-то предложил Эмме запереть в сейфе драгоценности и деньги, пека Кенни их не стянул; какая-то женщина предупредила, чтобы Эмма не позволяла ему крутить скакалку, иначе он непременно подсечет ее. Оба замечания были встречены понимающими смешками окружающих.

Наконец Тори потащила ее к угловому столику, где в одиночестве пил пиво молодой человек лет двадцати. Разглядев его, Эмма невольно задалась вопросом, нет ли в воде Уайнета каких-то особых добавок, способствующих появлению на свет таких гармонично развитых людей. Сначала Кенни, потом Тори, а теперь и этот, с густыми рыжеватыми волосами, квадратным подбородком и лепными чертами мужественного лица. Да и фигура у него просто идеальная — широкие плечи и перекатывающиеся под футболкой мускулы.

— Привет, Тед. Как дела?

Тори, не дожидаясь приглашения, села рядом, и указала Эмме на свободный стул.

— Не жалуюсь. А ты?

— Все так же, Тед. Все так же. Это леди Эмма.

Эмма приветливо кивнула. Тед осмотрел ее татуировку и ответил ленивой ослепительной улыбкой, отчего ей захотелось помолодеть лет на десять.

— Мэм!

— Ему всего двадцать два, — сообщила Тори, словно прочитав мысли Эммы. — Какое несчастье для нас, пожилых ворон!

Тед улыбнулся и принялся изучать пивную бутылку.

— Кенни видел? — поинтересовалась Тори.

— Минуту назад был здесь.

Эмму неприятно укололо сознание того, что Кенни не позаботился взять ее с собой. Придется, очевидно, снова пустить в ход шантаж и пообещать позвонить Франческе, чтобы лишний раз подчеркнуть, кто здесь главный.

И тут, как бы в ответ на ее невеселые мысли, появился Кенни с пивной бутылкой в одной руке и клюшкой для гольфа — в другой. На ходу он швырнул клюшку бармену, который спрятал ее под стойкой. При виде Эммы глаза его чуть заметно сузились, но, ничем не выдавая своего раздражения, он обратился к Теду:

— Следующий урок на поле за тобой. Рэнди Эймс целую вечность привязывался ко мне, требуя, чтобы я исправил его слайс , но совершенно не желает следовать моим указаниям. Может, тебе больше повезет.

— Вы тоже играете в гольф? — осведомилась Эмма, намеренно игнорируя усевшегося рядом Кенни.

— Кидаю мячик… — скромно отозвался Тед. Хотя он строил фразы как истинный техасец, речь его была лишена характерного протяжного выговора.

— Лучший игрок-любитель во всем штате, — фыркнул Кенни. — Второй среди членов «Юнайтед Тексас».

— Насчет последнего мнения расходятся, — вставила Тори, бросив на брата лукавый взгляд. — Тед ухитрился трижды стать чемпионом НССА , а кое-кто — не будем показывать пальцем — только дважды. Кроме того, Тед сумел получить университетский диплом, а кое-кто, чье имя мне не хочется называть, этого сделать не удосужился.

— Слишком много хлопот, — пробурчал Кенни, почесывая грудь. — А вопрос относительно того, кто лучший, уже давно решен, насколько мне известно. — Он самодовольно оглядел Теда. — Только у одного из нас хватило храбрости стать профессионалом.

Тед застенчиво усмехнулся.

— Видите ли, Эмма, — объяснила Тори, — Тед, этот гений-интеллектуал, разрывается между гольфом и наукой. Окружающие, включая его собственных родителей, считают Теда генетической аномалией.

Тед, вместо того чтобы оскорбиться, послушно кивнул:

— Истинная правда.

— Он только что получил одновременно степени бакалавра и магистра, — с гордостью провозгласил Кенни. С первого взгляда было заметно, что между мужчинами, существует нечто большее, чем простая приязнь. — Правда, не играй он в гольф за команду университета, защитил бы диплом значительно раньше.

— Не было никакой необходимости спешить.

— В точности мои слова, — удовлетворенно заключил Кенни.

Эмма, притворившись, что занята своим джином, прислушивалась к непринужденной болтовне троицы, переходившей с темы на тему с легкостью давно знакомых и хорошо знавших друг друга людей. Именно Тори вновь затронула больной вопрос о дисквалификации.

— Ужасно несправедливо, — пожаловалась она. — Всякий, кто знаком с Кенни, знает, что он в жизни не ударит женщину намеренно. Да, он сводит их с ума своей неверностью и обманами, но никогда и пальцем не трогает.

— Но меня в первую очередь отстранили вовсе не за это, — оскорбленно вскинулся Кенни, — а кроме того, я никогда не изменял женщине, которая мне небезразлична, по крайней мере с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать! Клянусь, Тед, не мешало бы задать моей сестрице хорошую трепку!

— На меня не рассчитывай. Я ее до смерти боюсь.

Тори перегнулась через столик и поцеловала Теда в щеку.

— Будь ты на пару лет старше, сладенький, я бы показала тебе седьмое небо.

— Сомневаюсь, что у меня хватило бы сил выжить.

— Если хочешь знать, — вмешался Кенни, — у антихриста просто начался мужской климакс. В этому году сукину сыну исполняется пятьдесят. Вот он и тронулся маленько. Со сдвигом, как у нас говорят.

— А по-моему, он кидается на тебя, потому что зол, — предположил Тед, вытягивая ноги и раскачиваясь на стуле.

— Превышение власти. Злоупотребление служебным положением, — мрачно пробормотал Кенни. — Считает, что круче его только президент Соединенных Штатов. Тед покачал головой.

— Я вполне серьезно, — продолжал Кенни. — Всякий член ПАГ ожидает от председателя справедливости. Пусть для него этот пост временный, все равно — не стоит делать людям гадости.

В этот момент Эмма заметила мужчину в цветастой сорочке, который проследовал за ними к бару и теперь не спускал с нее глаз. Приятное возбуждение охватило ее. Кажется, его в самом деле прислал Беддингтон! Нужно как можно лучше воспользоваться этим! Она лихорадочно прикидывала, что предпринять, но в конце концов удовольствовалась тем, что демонстративно опрокинула стакан. В качестве демонстрации собственного падения это выглядело довольно жалко, но придумать что-то поинтереснее Эмма не смогла. И тут ее осенила блестящая идея. Правда, ей совсем не хотелось делать это… но из двух зол приходилось выбирать меньшее. Не выходить же в самом деле замуж за Хью!

Набравшись наглости, она встала, обняла Кенни за шею и устроилась у него на коленях. Брови Кенни взлетели к самым волосам.

— Я чего-то недопонял?

Эмма скривила рот в некое подобие зазывной улыбки и попыталась говорить, не двигая губами.

— Немедленно поцелуйте меня.

— Ни за что! — негодующе отказался он.

— Почему?

— Потому что мне не нравится ваш требовательный тон.

Она и в самом деле в очередной раз позволила себе приказывать, но лишь потому, что слишком нервничала.

— Извините.

Он зачарованно уставился на ее губы.

— Ладно, я поцелую вас.

Здоровяк отвернулся, и Эмма немедленно вскочила, схватившись за стакан. Кенни недоуменно нахмурился.

— Вы опять пьяны?

— Разумеется, нет.

— Слава Богу, потому что в Уайнете нет приличного тату-салона.

Верзила отирался у музыкального автомата, по-прежнему наблюдая за Эммой. Ну и рожа! Лысеющий, с остатками соломенных волос и бульдожьей челюстью.

Поразмыслив, Эмма обратилась к Теду:

— Не хотите ли потанцевать? Беддингтону определенно не понравится ее выбор, не говоря уже о том, что Тед намного моложе.

— С удовольствием, — отозвался Тед.

— Он вам все ноги отдавит, — предупредила Тори. — Уж лучше попросите Кенни.

— Она пригласила меня, — обиделся Тед, — а не этого Джона Траволту!

— Дело ваше, леди Эмма, потом не жалуйтесь, — пожала плечами Тори.

И хотя Эмма не смотрела на Кенни, все же, выбираясь из-за стола, чувствовала на себе его пристальный взгляд. Тед взял ее за руку и повел к танцплощадке. Они начали кружиться под звуки медленной лирической баллады, и Эмма, едва ли не впервые в жизни оказавшись в объятиях неотразимого молодого человека, почувствовала неведомые прежде приятные ощущения. Ей пришлось напомнить себе, что он совсем мальчишка.

И притом очень сексапильный.

Тед улыбнулся и спросил, как ей нравится Техас.

Эмма ответила улыбкой и призналась, что просто влюблена в здешнюю природу. Он захотел узнать, хорошо ли она перенесла поездку из Далласа и какого мнения об Америке.

Они сразу нашли общий язык и болтали взахлеб, перебивая друг друга.

Протяжная мелодия сменилась быстрой. Танцующие выстроились в линию.

— Похоже, мне придется пропустить этот танец, — пожалела Эмма.

— Я покажу вам все па, — пообещал Тед. — Тори права, танцор из меня никудышный, но это совсем нетрудно.

Он отвел ее в сторонку, и Эмма очень быстро переняла нехитрый рисунок танца. Они снова оказались в центре зала, и Эмма заметила Кенни и Тори. Темноволосые, изящные, они двигались синхронно, с врожденной грацией и казались зеркальным отражением друг друга. Кенни засмеялся какому-то замечанию пробегавшей мимо женщины, Тори флиртовала с пожилым мужчиной в ковбойской шляпе. Красивые, холеные, чуточку пресыщенные… словно Гэтсби и Дэзи Бьюкенен , неожиданно оказавшиеся в техасском кабачке.

Музыка смолкла. Эмма собралась было вернуться к столу, но Тед потянул ее за руку:

— Еще один. Последний, леди Эмма. Вы прекрасная партнерша. Обожаю, когда ведет дама.

Эмма хихикнула и шагнула ближе к Теду. Приятно побыть с человеком, которому нравится ее общество.

Но они не успели сделать и двух шагов, как Кенни хлопнул Теда по плечу:

— Меняемся дамами, малыш, так что иди и попытайся усмирить Тори.

— Не хочу укрощать Тори, — мирно заметил Тед. — Я как раз собирался поближе познакомиться с леди Эммой.

— Я уверен, что она восторгается тобой, но прошу тебя уступить место.

Эмме стало немного не по себе при виде жесткого взгляда, которым Тед смерил Кенни. В эту минуту он казался куда старше своих двадцати двух лет.

— Нам давно пора выяснить отношения.

— Назови время.

— Завтра в семь утра.

— Договорились.

Эмма беспомощно подняла руки:

— Немедленно прекратите!

— Что именно? — нахмурился Кенни.

— Угрожать друг другу! Ведете себя как дети!

— Мы вовсе не угрожаем! Просто играем в гольф.

— Я буду играть в гольф, — поправил Тед. — Посмотрим, чем займется здешний Джон Траволта.

Он широко улыбнулся Эмме, прежде чем отойти.

Эмма смотрела ему вслед, чувствуя, как дрожат ноги. Если Тед способен растопить любое женское сердце в двадцать два года, что будет через десять лет?

Кенни обнял ее, и она едва не грохнулась без чувств. Ну почему ее так тянет к нему? До чего же неприятно!

— Не разевайте рот слишком широко, леди Эмма.

— Простите?

— И не притворяйтесь дурочкой. Я-то вижу, чем вы занимаетесь. Отбираете кандидатов, достойных покончить с вашей… сами знаете чем. С невинностью, — безжалостно добавил он на случай, если Эмма чего-то не поняла. — И мой юный приятель только что возглавил список.

— Чушь какая! Он слишком молод, — возмутилась Эмма, но не устояла перед возможностью уточнить: — Зато невероятно сексуален.

— Да… возможно, но поверьте, вашей подруге Франческе не слишком понравится, что вы пытаетесь совратить ее малыша.

Эмма от неожиданности споткнулась.

— Ее малыша?

Кенни ловко подхватил ее и повел в танце.

— Не говоря уже о том, как будет разоряться антихрист. Он невероятно гордится своим сыном.

— Это их сын? — охнула Эмма. — О Господи, она всегда зовет его «Тедди». Я как-то не связала…

— Теодор Дей Бодин. Единственный сын Франчески и сами знаете кого.

— Я всегда думала, что он моложе. В жизни не предполагала…

— Ну так вот, подумайте хорошенько, пока не поздно, мисс Умница, потому что он определенно не ребенок. Руки прочь!

— Я вовсе не собиралась соблазнять его. Он достаточно юн, чтобы быть моим учеником. Как вы можете намекать на подобные гадости?

— Должен ли я напомнить о неприятном инциденте, имевшем место две ночи назад?

— Это совсем другое. Я собиралась заплатить вам.

Кенни хмыкнул и передвинул руку, лежавшую на ее спине, немного ниже. Случайно или нет, но теплая ладонь легла как раз на участок обнаженной кожи между поясом брюк и блузкой. Эмма вздрогнула.

Голос Кенни, чуть хрипловатый, невыразимо чувственный, проник в ее сознание, чаруя, околдовывая…

— До этой минуты мне в голову не приходило, что вы так отчаянно томитесь по сексу и готовы ради этого даже залучать в сети порока невинных детей, — театрально продекламировал он.

— Вряд ли его можно назвать…

— Что же, наверное, мне придется отказаться от своих принципов и затащить вас в постель.

Эмма снова споткнулась, и Кенни насмешливо покачал головой.

— Хотя, если быть честным до конца, не знаю, по силам ли мне тяжкий труд уничтожения вашей сами знаете чего. Но как ни крути, а в жизни каждого мужчины наступает критический момент, когда он обязан пожертвовать собой ради блага сильной половины общества.

Эмма злобно ударила его каблуком по ноге.

— Прошу прощения.

— Вы сделали это специально!

— Вот уж нет!

Кенни, ничего не ответив, испустил терпеливый вздох и одновременно сунул большой палец под нижний край ее блузки.

— Ладно, считайте, вы победили. Я позволяю вам оттянуться со мной.

Даже понимая, что он шутит, Эмма поежилась. В животе сразу потяжелело. Но она все еще держалась. Так просто он ее не возьмет! И вообще, не стоит ли схватить с ближайшего столика кружку с пивом и вылить ему на голову? Есть ли предел самоуверенности этого человека?

— Спасибо, но я не хотела причинять вам беспокойства. Он привлек ее к себе еще ближе, так что груди уперлись в его торс.

— Никаких затруднений. Я просто лягу и предоставлю вам выполнять "всю работу. Вам это наверняка понравится больше. — И прежде чем Эмма сумела придумать достойный ответ, Кенни остановился. — Ну вот, только этого не хватало. Стоит только немного расслабиться, как…

Эмма проследила за направлением его взгляда и с удивлением увидела растрепанного мужчину лет тридцати двух, в рабочих брюках из грубой ткани, мятой темно-синей с фиолетовым отливом рубашке и очках в проволочной оправе. Он приблизился к столу, за которым сидели Тед и Тори. Тед немедленно поднялся и с искренней радостью протянул руку. Однако Тори не проявила особого восторга. Она медленно выпрямилась и пронзила вновь прибывшего убийственно злобным взглядом.

— Это Декстер О’Коннор, — пояснил Кенни. — Наследник «Ком нэйшнл», нареченный Тори и самый большой кретин во всем Уайнете, штат Техас. Тед — единственный во всем округе, кто способен разобраться в том, о чем он говорит.

Декстер напомнил Эмме Джереми Фокса. Оба выглядят симпатичными неряхами, хотя Декстер выше и тоньше. Костлявое лицо типичного ученого немного вытянуто, но достаточно привлекательно. Высокий умный лоб, широко расставленные глаза, взъерошенные каштановые волосы. Именно такой тип мужчин всегда нравился Эмме.

Кенни разжал руки.

— Нам лучше поторопиться, прежде чем Тори откусит от него слишком большой кусок и бедняга истечет кровью на глазах изумленной публики.

Он ринулся к столу, как карающий ангел.

— Какого черта вы тут делаете, О’Коннор?

— Декс пришел сюда, чтобы увидеться со мной, — вступился Тед. — Вы и Тори здесь лишние, так что убирайтесь. Леди Эмма, вы можете остаться.

— Спасибо, — улыбнулась Эмма.

Тед представил ее, а Декстер удостоил коротким, но внимательным осмотром и вежливым кивком. Что-то в его манерах импонировало Эмме. Он стащил очки и, поморгав красивыми серыми глазами, принялся протирать стекла платком.

— Собственно говоря, я не против того, чтобы Виктория и Кеннет тоже остались. Пока мы все здесь, думаю, удастся достичь некоторого взаимопонимания.

— Слышал, Кенни? Взаимопонимания! Ей-богу, выражается так, словно проглотил целый оксфордский словарь! И клянусь, Декстер, если еще раз назовешь меня Викторией, я тебя придушу.

— Сомневаюсь, что это возможно. — Он сунул платок в карман и надел очки. — Я куда выше и сильнее.

Тори обмякла и, скорчившись, схватилась за голову:

— Иисусе… ну что за болван!

— Зато сообразительный болван, — возразил Тед. — И в отличие от тебя Декс честно заработал свою долю фамильных денег.

— Заткнись, маленький свинтус, — оборвала Тори и потянулась за сигаретой, но Декс преспокойно отнял у нее пачку.

— Мне на самом деле не нравится, когда ты куришь, Виктория.

— Ну все, ты меня достал! — воскликнула она и, вскочив, бросилась на него. Кенни едва успел схватить ее за талию.

— Уймись. Ты ведь знаешь, как неприятно, когда одежда забрызгана кровью. — Он стиснул руки и бросил на Декстера предостерегающий взгляд. — Тебе лучше убраться, Декс. Не знаю, долго ли смогу удерживать ее.

— Не вижу причин уходить, — запротестовал Декстер. — Мне необходимо кое-что обсудить с ней. Правда, скрывать нам нечего, так что вы все можете слушать на доброе здравие.

Когда яростные вопли Тори заглушили музыку, Тед не выдержал и вскочил:

— Ты прав, Кенни. Кому-то нужно хорошенько отполировать ей задницу. Я утащу ее и подожду, пока она не остынет. Правда, ужасно не хочется.

И он с тяжелым вздохом схватил Тори под мышки и рванул на себя.

— Пойдем, поиграем в фусбол . Только на этот раз ты позволишь мне выиграть.

Тори, смерив напоследок Декстера презрительным взглядом, удалилась в сопровождении Теда.

Эмма с интересом наблюдала за Декстером. Она предполагала, что поездка в Техас будет весьма увлекательной, но не ожидала очутиться в самом центре развертывающейся драмы. Словно смотришь «Даллас» , только герои куда привлекательнее. Привлекательнее… если не считать Кенни Тревелера, разумеется.

Тут она снова заметила грузного незнакомца, и сердце подпрыгнуло от радости. Беддингтон просто возненавидит ее, узнав, что она принимала живейшее участие в подобной неприличной сцене.

Кенни устало сел.

— Не советую тебе ходить по темным улицам, Декстер. Тори никогда не дралась честно. Она настоящая дикая кошка, так что берегись.

— Это, разумеется, на собственной шкуре испытали два ее экс-мужа, — кивнул Декстер, усаживаясь на освободившийся стул Тори. — Я не боюсь твоей сестры, Кенни, и думал, что тебе это известно. Скорее уж она насмерть запугана мной.

Кенни ухмыльнулся и покачал головой:

— Оставляю тебя в этом приятном заблуждении.

— Мне следовало этого ожидать, — с обреченным видом пробормотал Декстер и повернулся к Эмме: — Давно вы знаете Викторию, леди Эмма?

— Просто Эмма. С сегодняшнего утра.

— Вряд ли за столь короткое время вы успели приобрести на нее влияние. Какая незадача! Вы кажетесь такой рассудительной по сравнению…

Кенни поспешно выбросил вперед руку, словно отгоняя демонов.

— Послушайте, леди Эмма, «рассудительный» совсем не то же, что «консервативный», так что не спешите протестовать.

— Я и не собиралась.

Во взгляде Декса появилось нечто вроде заинтересованности.

— Почему бы тебе не оставить Тори в покое? — осведомился Кенни.

— Это не так просто. Вспомни, дело не столько в нас, сколько в наших родителях, а они своего не упустят.

— Будь у тебя в голове полный комплект шариков, Декс, ты послал бы их куда подальше, вместо того чтобы позволять издеваться над Тори.

Декс с непроницаемым видом уставился на Кенни.

— Думаю, подобная реакция вряд ли должна меня удивлять. — Он пожал плечами и встал. — Потолкую с Тедом позже. Рад был познакомиться с вами, леди Эмма. С нетерпением жду новой встречи.

Он сухо кивнул Кенни и, не позаботившись хотя бы глянуть в сторону видеоавтоматов, направился к выходу.

— Хладнокровный сукин сын. Настоящая лягушка!

— А я нахожу его очень приятным, — возразила Эмма.

— Я так и знал. Как раз ваш тип, верно?

— Абсолютно.

— Недаром я заметил в ваших глазах охотничий блеск. Угадал? — Не дождавшись ответа, Кенни нахмурился. — Сначала вешаетесь на шею мальчишке. Теперь нацелились на Декса. В разборчивости вас не упрекнешь.

Но Эмма не поддалась на подначку. Не дождется!

— Женщина в таком отчаянном положении, как мое, не имеет права на разборчивость.

— Пожалуй, лучше закружить вас в танце, чтобы избавить от тяжелых мыслей, — ворчливо заметил Кенни, давая понять, что делает ей одолжение.

— О нет, — мило улыбнулась она, — это потребует слишком больших усилий с вашей стороны, а такого я допустить не могу.

Кенни так обозлился, что даже зубы заныли. Черт, да что такого в этой женщине, отчего у него сразу шерсть дыбом встает?! Он хотел отделаться от нее сегодня, но она, как назло, появилась здесь. И хуже всего, что в глубине души он радовался ее появлению, поэтому и лез в бутылку. Не хотел признаваться самому себе, что счастлив видеть девственную леди директрису.

Она не делала секрета из того, что терпеть его не может, а ему не нравилось ощущать себя ее спарринг-партнером в кровати хотя бы и на одну ночь, пусть он и не прочь оприходовать малышку.

Кенни не привык к запутанным отношениям с женщинами и теперь во всем винил Франческу. Если бы не она, вполне можно бы попробовать уговорить Эмму провести ночь-другую вместе без взаимных обязательств. Но у жены Далли настоящий талант вынюхивать подробности интимной жизни окружающих, и она никогда не простит его, если узнает, что он беззастенчиво использовал Эмму в своих интересах. И нет никакого смысла убеждать Франческу, что Эмма первой затеяла все это, пытаясь купить услуги мнимого жиголо.

Кенни стал задыхаться, словно вдруг оказался в каморке без окон и дверей. Леди Эмма — человек властный, с претензиями, с ней нелегко общаться. Она из тех женщин, которые мужчин за людей не считают, доводят до умопомрачения своими требованиями и капризами.

Доведенный до края, Кенни вскочил, схватил Эмму за руку и не слишком любезно поволок на площадку.

— Не смейте же вести меня в танце! — потребовал он.

— Тогда шевелитесь хотя бы немного!

— Это баллада, а не буги-вуги!

— Но это не означает, что вы должны спать на ходу!

— Я не сплю! Клянусь…

Но конец фразы тут же вылетел у Кенни из головы, стоило волосам Эммы коснуться его подбородка. На какое-то мгновение в ноздри ударил аромат фиалок, что было крайне странным, поскольку он понятия не имел, как благоухают фиалки. Теперь он был уверен: они пахнут леди Эммой.