Большинство жителей городка Уинетт, штат Техас, считали предстоящую женитьбу Теда Бодина мезальянсом. Вот если бы мать невесты была действующим президентом Соединенных Штатов, тогда другое дело. Но Корнелия Джорик уже больше года, как сложила с себя президентские полномочия. А Тед Бодин это, как-никак, бессрочноТед Бодин.

Молодежь Уинетта хотела бы, чтобы Тед женился на какой-нибудь рок-звезде с платиновым диском, хотя ему уже представлялась однажды такая возможность, и он ею пренебрег. Ну, или на худой конец на популярной актрисе, законодательнице мод. Большинство, однако, придерживалось мнения, что Теду следовало бы выбрать невесту из мира профессионального спорта, а еще лучше – из Дамской Ассоциации Профессионального Гольфа. А Люси Джорик в гольф не играла вовсе.

Все это не помешало местным торговцам наштамповать портретов Люси и Теда на мячах для гольфа особой ограниченной серии. Вот только из-за ямочек на поверхности мячиков их изображения получились косоглазыми. Поэтому туристы, наводнившие город в надежде хоть одним глазком взглянуть на предстоящее в конце недели празднество, предпочитали скупать более гладкие полотенца. Большим успехом пользовались также усердно производившиеся местными пенсионерами сувенирные тарелочки и кружки, доход от продажи которых предназначался на ремонт пострадавшей от пожара городской Публичной библиотеки.

Будучи родным городом двух величайших игроков профессионального гольфа, Уинетт, штат Техас, привык к виду знаменитостей, расхаживающих по его улицам, хотя раньше среди них и не встречалось бывших президентов Соединенных Штатов. Все гостиницы и мотели в радиусе пятидесяти миль были забиты политиками, спортсменами, кинозвездами и губернаторами штатов. Агенты секретных служб мельтешили повсюду, а бар «Раустэбаут» был просто-таки под завязку переполнен журналистами. Но поскольку местную экономику поддерживала одна единственная отрасль промышленности, город переживал не лучшие времена, и граждане Уинетта рады были возможности подзаработать. Местный клуб «Киванис» проявил недюжинную смекалку, продавая места на импровизированных трибунах напротив городской пресвитерианской церкви по двадцать долларов за место.

Широкая общественность была шокирована тем, что невеста выбрала для церемонии маленький техасский городок вместо того, чтобы устроить свадьбу в столице, но Тед был настоящим техасцем до мозга костей, а его земляки и представить не могли, что он может венчаться где-нибудь еще. Он вырос здесь у них на глазах, и каждый знал его так же хорошо, как любого члена своей семьи. Ни единая душа в городе не могла сказать о нем ничего плохого. Даже его бывшим подружкам оставалось лишь испускать вздохи сожаления. Вот каким человеком был Тед Бодин.

Мег Коранда хоть и являлась дочерью голливудской звезды, но сейчас находилась в отчаянном положении – без дома, без гроша в кармане – и совсем не в настроении выступать в роли подружки невесты на свадьбе своей ближайшей приятельницы. Тем более, когда ей казалось, что лучшая подруга, возможно, собирается совершить самую большую ошибку в своей жизни, выйдя замуж за возлюбленного сына городка Уинетт, штат Техас.

Люси Джорик, пресловутая невеста, мерила шагами ковер в своем номере гостиницы «Уинетт Кантри Инн», снятом ее знаменитой семьей на время предстоящих торжеств.

– Они не скажут это мне в лицо, Мег, но все в этом городе уверены, что я недостойна Теда!

Люси выглядела такой расстроенной, что Мег хотелось ее обнять, чтобы утешить или, быть может, самой утешиться. Она поклялась не усугублять волнений подруги своими собственными несчастьями.

– К интересному же выводу пришла вся эта деревенщина, если учесть, что ты старшая дочь бывшего президента Соединенных Штатов. Не абы кто.

– Да, но приемная дочь! Я серьезно, Мег. Жители Уинетта устраивают мне допросы с пристрастием. Всякий раз, стоит мне показаться на людях.

Эти сетования были не новы, ведь Мег разговаривала с Люси по телефону несколько раз в неделю, но по телефону нельзя было заметить напряженную морщинку, которая, похоже, прочно угнездилась над изящной переносицей Люси. Мег подергала одну из своих серебряных серег, сработанных китайскими умельцами еще во времена династии Сун, если верить рикше из Шанхая, у которого она их купила.

– Думаю, ты более чем подходишь добрым жителям Уинетта.

– Просто это так нервирует, – продолжила Люси. – Они пытаются не выдавать неодобрения, но я по улице не могу пройти без того, чтобы кто-нибудь не остановил меня и не спросил, знаю ли я, когда Тед выиграл Любительский чемпионат США по гольфу или сколько времени прошло между получением им степени бакалавра и степени магистра. Тут фишка в том, что он получил их одновременно.

Мег бросила колледж, не снискав даже одной степени, так что мысль о том, что кто-то мог удостоиться сразу двух, показалась ей дурацкой. Впрочем, состояние Люси могло объясняться и другими причинами.

– Это просто новый опыт, вот и все. Когда к тебе никто не подлизывается.

– Дело совсем не в этом. – Люси заправила за ухо прядь светлокаштановых волос. – На прошлой неделе во время вечеринки кто-то спросил меня так небрежно, как будто в порядке вещей это обсуждать, поедая сырные шарики, известно ли мне, какой у Теда коэффициент интеллекта. Я не знала, но понадеялась, что дознаватель тоже не знает, и брякнула: "Сто тридцать восемь". Но нет, о господи… Оказалось, я допустила громадную промашку. На самом деле во время последнего тестирования Тед набрал сто пятьдесят один балл. И тут еще бармен добавил, что у Теда был грипп, а то бы результат оказался еще выше.

Мег хотелось поинтересоваться у Люси, хорошо ли она продумала всю эту затею со свадьбой, но, в отличие от Мег, Люси ничего не делала с бухты барахты.

Они встретились в колледже, когда Мег была зеленым новичком с бунтарскими замашками, а Люси – умудренной, но одинокой второкурсницей. Мег тоже росла со знаменитыми родителями и поэтому понимала, отчего Люси настороженно относится к новым знакомствам. Постепенно они подружились, несмотря на все их различия, и Мег скоро разглядела то, что другим не удавалось. Под покровом непреклонной решимости Люси Джорик не давать своей семье ни малейших поводов к недовольству, билось сердце настоящей сорвиголовы, дерзкой и отчаянной. А по внешности этого сказать было ну никак нельзя!

Изящные черты лица и пушистые ресницы, как у маленькой девочки, молодили Люси, хотя ей уже исполнился тридцать один год. Она отращивала свои блестящие каштановые волосы еще со студенческих лет и иногда убирала их назад, перехватывая незатейливой бархатной ленточкой, которую Мег и под пистолетом не нацепила бы так же, как и выбранное Люси консервативное прямое платье цвета аквамарина с аккуратным черным шелковым пояском. Сама Мег задрапировала свою долговязую фигуру несколькими полотнищами блестящего, переливающегося шелка, завязанными узлом на плече. Классические черные гладиаторские сандалии (сорок первого размера) держались на ремешках, обвивавших ее икры. А в ложбинке меж грудей покоился замысловатый серебряный кулон, который она самостоятельно переделала из старинного футлярчика для бетеля, сторгованного на базаре в центральной части Суматры. Свои, возможно фальшивые, серьги династии Сун она дополнила множеством браслетов, которые приобрела за шесть долларов в дисконтном магазине T.J.Maxx и украсила впоследствии дешевым африканским бисером. Мода и стиль бурлили в ее крови. И пускались во все тяжкие, как выразился ее дядя, знаменитый нью-йоркский кутюрье.

Люси теребила скромную нитку жемчуга на шее.

– Тед… Он ближе всех к живому воплощению идеального мужчины. Взять хоть мой свадебный подарок! Ну кто еще способен подарить невесте церковь?

– Впечатляет, должна признать.

После обеда Люси уже возила Мег посмотреть на заброшенную деревянную церквушку, уютно расположенную в конце узкого переулка на окраине городка. Тед купил ее, чтобы спасти от сноса, потом жил в ней несколько месяцев, пока строился его новый дом. Хотя теперь в храме не осталось никакой мебели, старинная постройка была очаровательной, и Мег не составило труда понять, почему Люси она так приглянулась.

– Он сказал, что всякой замужней женщине необходимо свое собственное уединенное место, чтобы сохранить здравый рассудок. Ну можно ли быть заботливее?

У Мег имелось более циничное объяснение. Что может быть лучше такой стратегии для богатого женатого мужчины, если он собирается обеспечить себе пространство для маневра?

– Просто невероятно, – выдавила она. – Жду не дождусь встречи с этим уникумом.

Мег проклинала серию личных и финансовых кризисов, помешавших ей еще несколько месяцев назад прыгнуть в самолет и познакомиться с женихом Люси. А так она пропустила все предсвадебные вечеринки и была вынуждена прикатить на свадьбу из Лос-Анджелеса на развалюхе, купленной у садовника своих родителей.

Люси со вздохом уселась на кушетке рядом с Мег.

– Сколько бы мы с Тедом ни жили в Уинетте, я всегда буду… не дотягивать. Понимаешь?

Мег больше не могла противиться желанию обнять подругу.

– Ты в жизни не была ниже кого-то. Ты сама, собственноручно спасла себя и свою сестренку от детства в каком-нибудь приюте. Ты приспособилась к Белому дому, как настоящий боец. А что до твоих мозгов… у тебя ведь степень магистра.

Люси дернулась:

– Которую я получила позже степени бакалавра, а не одновременно с ней.

Мег проигнорировала эту дурость.

– Твоя работа по защите детей изменила жизнь многих к лучшему, и, на мой взгляд, это стоит большего, чем заоблачный коэффициент интеллекта.

Люси вздохнула:

– Я люблю его, но иногда…

– Что?

Люси махнула рукой со свежим маникюром, демонстрируя ногти, покрытые бледно-розовым лаком, а не изумрудно-зеленым, который предпочитала Мег.

– Так, глупости. Предсвадебный мандраж. Не обращай внимания.

Беспокойство Мег возросло.

– Люси, мы дружим уже двенадцать лет. Мы храним самые страшные секреты друг друга. Если тут что-то не так…

– Собственно, нет ничего такого. Просто я нервничаю из-за свадьбы и того внимания, которое она привлекла. Пресса повсюду.

Она опустилась на краешек кровати и прижала к груди подушку, как всегда делала в колледже, когда была чем-то удручена.

– Вот только… Что если он чересчур хорош для меня? Я умна, но он гениален. Я симпатичная, но он-то великолепен. Я стараюсь быть скромной и порядочной, но он практически святой.

Мег подавила растущую волну гнева.

– Как тебе мозги-то задурили.

– Мы все трое выросли в семьях знаменитостей. И ты, и я, и Тед… Но Тед сколотил собственное состояние.

– Некорректное сравнение. Ты работала в некоммерческой организации, а это не шибко подходящий трамплин для карьеры мультимиллионерши.

Но Люси все же была в состоянии сама себя содержать, чего Мег никогда не удавалось. Она была слишком занята, путешествуя в отдаленных краях под предлогом исследования местных проблем защиты окружающей среды и изучения туземных ремесел, а на самом деле просто для собственного развлечения. Она любила своих родителей, но ей не понравилось то, как они неожиданно решили отказаться ее обеспечивать. И почему именно сейчас? Может быть, перекрой они финансирование, когда ей исполнился двадцать один год, а не тридцать, она не чувствовала бы себя такой никчемной.

Люси погрузила свой маленький подбородок в край подушки так, что та собралась складкам вокруг щек.

– Мои предки его обожают, а ты ведь знаешь, как они всегда относились к парням, с которыми я встречалась.

– Уж точно не с такой откровенной враждебностью, как мои к тем, с кем встречалась я.

– Это потому что ты сходилась с отпетыми неудачниками.

Тут Мег нечего было возразить. В число этих бедолаг в последнее время добавились шизоидный серфер из Индонезии и один немотивированно вспыльчивый австралийский инструктор по рафтингу. Некоторые женщины учатся на своих ошибках. Но Мег явно не принадлежала к их числу.

Люси отбросила подушку.

– Тед сколотил состояние, когда ему было двадцать шесть, придумав какую-то интеллектуальную компьютерную систему, помогающую экономить электроэнергию в отдельном населенном пункте. Это шаг на пути к созданию общенациональной экономичной энергетической системы. Теперь он подвизается в качестве консультанта там, где ему интересно. Когда он дома, то ездит на стареньком грузовичке-«форде» с ячейкой для водородного топлива, которую сам в него вмонтировал вместе с кондиционером, работающим на солнечных батареях, и всякими другими прибамбасами, которых я вообще не понимаю. Ты знаешь, сколько у него всяких патентов? Нет? Ну, я тоже не знаю, хотя уверена, что продавец любой бакалейной лавки в городе знает. Хуже всего, что его ничто не может вывести из себя. Ничто!

– Ну, прямо Иисус Христос. Только богатый и сексуальный.

– Осторожнее, Мег! В этом городе за шуточки о Христе могут и пристрелить. Ты еще не видела столько истинно верующих с пушками наготове.

Обеспокоенное выражение у Люси на лице свидетельствовало, что она, возможно, и сама побаивается, как бы в нее не пульнули.

Они вскоре должны были отправляться на репетицию, так что у Мег не было времени на политес и обиняки.

– Как насчет интима? Ты была на удивление скупа на детали, помимо этого дурацкого трехмесячного моратория на секс, которого ты добилась.

– Я хочу, чтобы наша первая брачная ночь стала особенной. – Люси прикусила нижнюю губу. – Он самый невероятный любовник из всех, кто у меня был.

– Ну, это не самый длинный список в мире.

– Просто сказочный. И не спрашивай, с чего я взяла. Он мечта любой женщины. Абсолютно не эгоистичен. Романтичен. Словно чувствует, чего женщина хочет, еще до того, как она сама это поймет. – Люси глубоко вздохнула. – И он мой. На всю жизнь.

Это прозвучало так, словно она и вполовину не так счастлива, как ей полагалось бы. Мег обняла свои колени.

– Должно же в нем быть что-то плохое.

– Ничего.

– Бейсболка задом наперед. Утренний запах изо рта. Тайное пристрастие к Киду Року. Хоть что-нибудь.

– Ну… – У Люси на лице промелькнуло выражение беспомощности. – Он совершенен. Это-то и плохо.

И тут Мег поняла. Люси не позволяла себе разочаровывать людей, которых любила, и теперь ее будущий муж станет еще одной персоной, чьему уровню она должна будет соответствовать.

Как раз в этот момент мать Люси, бывший президент Соединенных Штатов, заглянула в комнату.

– Все, милые мои, пора идти!

Мег вскочила с кушетки. Она хоть и росла среди знаменитостей, всегда благоговела в присутствии Корнелии Кейс Джорик.

Безмятежные патрицианские черты Нили Джорик, высветленные медового цвета волосы и костюмы от известных дизайнеров были знакомы всем по тысячам фотографий. Но на этих картинках в символической фигуре на фоне американского флага трудно было разглядеть реальную личность, противоречивую женщину, которая однажды сбежала из Белого дома и пустилась в отчаянное путешествие через всю страну, во время которого повстречала Люси, ее сестренку Трейси, ну и своего нынешнего любимого мужа, журналиста Мэта Джорика.

Нили посмотрела на приятельниц:

– Видеть вас двоих вместе… Ведь вы словно только вчера учились в колледже.

Наплыв сентиментальных слез смягчил стальную голубизну глаз бывшего лидера свободного мира.

– Мег, ты всегда была Люси хорошей подругой.

– Нужно же кому-то.

Президент улыбнулась.

– Мне жаль, что твои родители не смогли приехать.

Мег не было жаль.

– Они терпеть не могут расставаться надолго, и у мамы это была единственная возможность вырваться и поехать к отцу на съемки в Китай.

– С нетерпением жду его новый фильм. Он так непредсказуем.

– Я знаю, они хотели бы здесь присутствовать, – заверила Мег. – Особенно мама. Вы же знаете, как она относится к Люси.

– Так же, как и я к тебе, – заметила президент слишком любезно, потому что, в отличие от Люси, Мег оказалась сущим разочарованием.

Сейчас, однако, не время комплексовать из-за прошлых ошибок и мрачного будущего. Ей нужно обдумать растущую уверенность в том, что ее ненаглядная однокашница вот-вот совершит величайшую ошибку в жизни.

Люси выбрала только четырех подружек невесты – трех своих сестер и Мег. Они собрались у алтаря, ожидая прибытия жениха и его родственников. Холли и Шарлотта, родные дочери Мэта и Нили, жались к своим родителям вместе со сводной сестрой Люси, Трейси, которой уже исполнилось восемнадцать, и их семнадцатилетним чернокожим приемным братом Андре. В своей популярной газетной колонке Мэт как-то заметил: «Если бы семьи имели родословные, как у собак, наша была бы американской дворняжкой». У Мег сжалось горло. Хотя ее братья вечно ее третировали, прямо сейчас их очень не доставало.

Внезапно церковные двери распахнулись. И он явился темным силуэтом на фоне заходящего солнца. Теодор Дэй Бодин.

Взревели трубы. Вот ей-богу, трубы грянули «аллилуйя».

– Господи, – прошептала Мег.

– Знаю, – шепотом отозвалась Люси. – Такие штуки происходят с ним постоянно. Он говорит, что это случайно.

Несмотря на все рассказы Люси, первое пришествие Теда Бодина застало Мег врасплох. У него были точеные скулы, безупречно прямой нос и квадратная челюсть, как у кинозвезды. Он словно сошел с рекламного щита на Таймс-сквер, разве что не обладал характерной нарочитостью рекламной модели.

Он шел по центральному проходу широкой легкой походкой, темные каштановые волосы отсвечивали медью. Просачивавшийся сквозь витражи переливчатый свет бросал многоцветные блики на ковровую дорожку перед ним, словно однотонный красный ковер был недостаточно хорош для этого человека. Мег почти не обратила внимания на его знаменитых родителей, следовавших в нескольких шагах позади него. Она не могла отвести глаз от жениха своей лучшей подруги.

Тед поздоровался с семьей невесты приятным низким голосом. Трубачи, репетировавшие на хорах, добрались до крещендо, он повернулся... у Мег перехватило дыхание.

Эти глаза… Золотистый янтарь с медом в кремневой оправе. Глаза, в которых светятся ум и проницательность. Глаза, которые ранят. Стоя перед ним, она чувствовала, что Тед Бодин видит ее насквозь, всю ее подноготную, которую она так старалась скрыть: ее неприкаянность, ее несостоятельность, ее абсолютную неспособность обрести достойное место в этом мире.

Мы оба знаем, что ты в полном дерьме, говорили всеведущие глаза, но я уверен, ты выберешься из него в один прекрасный день. А если нет… Ну что ж… Чего еще ждать от избалованного голливудского отпрыска?

Люси познакомила их.

– … так рада, что вы двое наконец-то встретились. Моя лучшая подруга и мой будущий муж.

Мег гордилась своей непробиваемостью, но тут едва смогла небрежно кивнуть.

– Прошу внимания, – начал священник.

Тед стиснул Люси руку и улыбнулся в обращенное к нему лицо невесты. Это была нежная, довольная улыбка, нисколько не потревожившая безмятежности блестящих тигриных глаз. Тревога Мег возросла. Какие бы чувства он ни питал к Люси, среди них точно нет отчаянной страсти, которой та достойна.

* * *

Родители жениха устраивали репетиционный ужин – роскошный прием с барбекю на сто человек в местном загородном клубе, месте, олицетворявшем все, что Мег ненавидела: избалованных белых богачей, слишком зацикленных на собственных удовольствиях, чтобы задуматься о том вреде, который наносит планете их отравленная ядовитыми химикатами, пожирающая воду площадка для гольфа. Даже уверения Люси, что клуб лишь наполовину частный и играть в нем может любой, кто пожелает, мнения Мег не поколебали. Безопасники удерживали многочисленных представителей прессы за воротами вместе с толпой любопытных, надеющихся углядеть какую-нибудь знаменитость.

А знаменитости мелькали повсюду, и не только со стороны невесты. Отец и мать жениха были всемирно известны. Даллас Бодин был легендой профессионального гольфа, а мать Теда, Франческа, – одной из лучших телеведущих, интервьюирующих звезд. Богачи и популярные персоны рассыпались на всем пространстве от задней веранды клубного здания, построенного в довоенном стиле, и до первой метки на поле для гольфа. Кого тут только не было: политики, кинозвезды, выдающиеся спортсмены, мастера профессионального гольфа и местный народ всех возрастов и этнических групп, включая учителей и владельцев магазинов, механиков и водопроводчиков, городского цирюльника и байкера весьма устрашающего вида.

Мег наблюдала, как Тед пробирался сквозь толпу. Он был спокоен и скромен, и все же словно невидимый луч прожектора сопровождал его повсюду. Люси держалась рядом с ним и буквально вибрировала от напряжения, когда его без конца останавливали, чтобы поболтать. Среди скопища Тед оставался невозмутимым, а Мег, хотя толпа вокруг гудела довольным щебетом, все труднее удавалось удерживать на своем лице улыбку. Он производил на нее впечатление скорее человека, выполняющего тщательно продуманную миссию, чем влюбленного жениха накануне долгожданной свадьбы.

Мег едва закончила предсказуемый разговор с бывшим ведущим теленовостей о том, насколько она не похожа на свою невероятно красивую мать, как Тед и Люси появились около нее.

– Ну, что я тебе говорила? – Люси взяла у проходившего мимо официанта свой третий бокал шампанского. – Разве он не потрясающий?

Пропустив комплимент мимо ушей, Тед изучал Мег своими сверхъестественными глазами, которые, казалось, повидали все, хотя ему не довелось побывать и в половине мест, которые объездила она.

Ты называешь себя гражданкой мира, шептали его глаза, но это всего лишь означает, что тебя нигде не ждут.

Ей сейчас нужно сосредоточиться на положении Люси, а не на своем собственном, причем необходимо быстро что-нибудь предпринять. Ну и что, если она покажется невоспитанной грубиянкой? Люси привыкла к ее прямоте, а благосклонность Теда Бодина ей до лампочки. Мег дотронулась до шелкового узла на своем плече.

– Люси забыла сообщить, что ты еще и мэр Уинетта… вдобавок к тому, что ты его святой-покровитель.

Казалось, он не был ни обижен, ни польщен, ни смущен этим саркастическим замечанием.

– Люси преувеличивает.

– А вот и нет, – отпарировала Люси. – Клянусь, я сама видела, как женщина, стоявшая у витрины с твоими призами, преклонила колени, когда ты проходил мимо.

Тед усмехнулся, и Мег затаила дыхание. Эта неспешная ухмылка придавала ему опасно мальчишеский вид, на который Мег, однако, не купилась ни на секунду. Она решилась.

– Люси моя лучшая подруга, сестра, которую я всегда хотела иметь. Но известно ли тебе, как много у нее неприятных привычек?

Люси нахмурилась, но даже не попыталась вмешаться, что свидетельствовало о многом.

– Ее недостатки - мелочи, по сравнению с моими.

Его брови были темнее волос, а ресницы – бледные и золотистые на кончиках, словно их окунули в звездную пыль.

Мег подобралась поближе.

– А точнее, что это за недостатки?

Люси, похоже, ждала ответа с не меньшим интересом, чем сама Мег.

– Я бываю слишком податливым, – сказал он. – Например, позволил сделать из себя мэра, хотя вовсе этого не хотел.

– А, значит, ты заискиваешь перед народом, потакаешь ему. – Мег и не пыталась смягчить это обвинение. Может, удастся его поколебать.

– Не то чтобы я заискивал перед народом, – кротко возразил он. – Меня просто застали врасплох, включив мое имя в избирательные списки. Я должен был предвидеть и предотвратить.

– Ты и в самом деле любишь угождать людям, – нерешительно проговорила Люси. – Я не могу вспомнить никого, с кем бы ты обошелся неласково.

Он чмокнул ее в нос. Словно собачку.

– Главное, чтобы я угодил тебе.

Мег перешла границы вежливой беседы.

– Итак, ты чрезмерно уступчивый и услужливый. Еще что?

Тед даже не моргнул.

– Стараюсь не быть занудой, но иногда меня заносит, и я углубляюсь в темы, которые далеко не всем интересны.

– Заумный зануда, – подытожила Мег.

– Именно, – подтвердил он.

Люси осталась лояльной:

– Я не против. Ты все равно очень интересная личность.

– Рад, что ты так считаешь.

Он отхлебнул пива, все еще серьезно раздумывая над подколкой Мег.

– Я никудышный повар.

– Это правда! – Люси выглядела так, словно наткнулась на золотую жилу.

Ее радость позабавила жениха, и снова медленная улыбка осветила мужественное лицо.

– И я не собираюсь брать уроки кулинарии, так что тебе придется с этим смириться.

Глаза Люси мечтательно затуманились, и Мег поняла, что это перечисление собственных недостатков делает Теда еще более привлекательным. Необходимо сменить тактику.

– Люси нужен человек, который позволит ей быть самой собой.

– Не думаю, что Люси нужен человек, который позволил бы ей быть кем бы то ни было, – парировал Тед. – Она и так является самой собой.

Что показывало, как мало он знает женщину, на которой собирается жениться.

– Люси перестала быть самой собой с четырнадцати лет, когда встретила своих будущих родителей, – сообщила Мег. – Она по природе мятежница. Она рождена, чтобы доставлять неприятности, но ведет себя тише воды ниже травы, потому что не хочет подставлять людей, которые ей дороги. Ты готов иметь с этим дело?

Он взял быка за рога.

– Похоже, у тебя есть сомнения насчет Люси и меня.

Люси подтверждала все опасения Мег тем, что продолжала теребить свое дурацкое жемчужное ожерелье вместо того, чтобы вскочить и броситься на защиту своего решения выйти замуж. Мег копнула глубже.

– Ты, по всему видать, классный парень. – У нее не получилось выдать это за комплимент. – Что если ты излишне классный?

– Боюсь, я тебя не понимаю.

Что ж, должно быть, это новый опыт для того, кто так чертовски умен.

– Что если… – перефразировала Мег. – Что если ты чересчур хорош для нее?

Вместо того чтобы протестовать, Люси сложила губы в свою улыбочку для Белого Дома и продолжила перебирать жемчужины, словно четки.

– Если бы ты знала меня лучше, – засмеялся Тед, – поняла бы, до чего это нелепо. А теперь извини нас, я хочу познакомить Люси с моим старым бойскаутским вожатым.

Он обнял Люси за плечи и увлек прочь.

Мег нужно было собраться с мыслями, и она устремилась в дамскую комнату, где, увы, попала в засаду, устроенную низенькой, похожей на пожарный гидрант женщиной с коротко стрижеными волосами ярко красного цвета и с обильно и тщательно наложенной косметикой.

– Я Бёди Киттл, – представилась она, увлекая Мег вовнутрь взмахом густо накрашенных ресниц. – Вы, должно быть, подруга Люси. Вы совсем не похожи на вашу мать.

Бёди сравнялось, пожалуй, лет тридцать пять, а значит, в период расцвета модельной карьеры Флер Савагар Коранды она была еще ребенком, но ее замечание не удивило Мег. Все, кто хоть немного был знаком с жизнью знаменитостей, слышали о ее матери. Флер Коранда оставила карьеру модели много лет назад, чтобы основать одно из самых влиятельных агентств по поиску и продвижению талантов. Однако для широкой публики она навсегда осталась Блестящей Девочкой.

Мег нацепила на себя позаимствованную у Люси улыбку для Белого Дома.

– Это потому, что моя мать одна из самых красивых женщин планеты, а я нет.

И это было правдой несмотря на то, что Мег получила от матери много физических черт, но в основном проигрышных. У Мег были доставшиеся ей в наследство от Блестящей Девочки четко очерченные брови, ее же большие кисти рук и стопы, а также рост, всего на несколько сантиметров ниже материнских почти ста восьмидесяти. Но оливковая кожа, каштановые волосы и слегка неправильные черты лица, унаследованные ею от отца, лишали ее всякой возможности претендовать на неординарную красоту матери, хотя глаза у нее были необычного, но интересного зеленовато-голубого цвета, менявшегося в зависимости от освещения. К сожалению, она не получила от родителей вместе с внешностью ни талантов, ни амбиций, каковых у них имелось в избытке.

– Вы привлекательны по-своему, я думаю. – Бёди провела наманикюренным ногтем по драгоценной застежке своей черной вечерней сумочки. – Экзотичны, типа. Нынче супермоделями называют всех, кто становится перед камерой. А вот Блестящая Девочка была настоящей. И посмотрите только, какой хваткой деловой женщиной она заделалась! Я сама бизнес-леди, так что могу это оценить.

– Да, она замечательная. – Мег любила свою мать, но это не мешало ей желать, чтобы Флер Савагар Коранда не была такой непогрешимой, чтобы она вдруг потеряла бы клиента, провалила важные переговоры, или у нее вскочил бы прыщик. Но все несчастья ее матери приключились с ней еще до рождения Мег, оставив дочери титул семейного огорчения.

– Полагаю, вы больше похожи на папу, – продолжала щебетать Бёди. – Клянусь, я видела все его фильмы. Ну, кроме тяжелых.

– Как тот, что принес ему Оскара?

– О, тот я видела.

Отец Мег был тройной угрозой. Всемирно известный киноактер, драматург, удостоенный Пулитцеровской премии, и автор книг-бестселлеров. При таких суперуспешных родителях разве можно винить ее в полнейшей никчемности? Нет ребенка, способного вынести подобную наследственность.

Кроме двух ее младших братьев…

Бёди поправила бретельки своего облегающего черного платья с горловым вырезом в форме сердечка, которое было ей несколько тесновато в талии.

– Ваша подруга Люси – хорошенькая маленькая штучка. – Это вовсе не звучало как панегирик.– Надеюсь, она понимает, как ей повезло с Тедди, и ценит его.

Мег сдерживалась изо всех сил.

– Я уверена, она ценит его так же, как и он ее. Люси очень непростая личность, она особенная.

Бёди ухватилась за повод обидеться.

– Не такая особенная, как Тед, но чтобы это понять, вам нужно пожить здесь.

Мег решила не вступать в перепалку с надоедливой женщиной, как бы ей этого ни хотелось, поэтому ее улыбка осталась на месте.

– Я живу в Лос-Анджелесе и много чего понимаю.

– По любому, то, что она дочь президента, не делает ее выше Теда и не значит, что все должны по-особому к ней относиться. Тед - лучший парень в штате. А она должна еще заслужить наше уважение.

Мег едва удерживалась, чтобы не сорваться.

– Люси не должна заслуживать ничьего уважения. Она милая, умная, утонченная женщина. Это Теду повезло с ней.

– Вы хотите сказать, что он не утонченный?

– Нет, я только отметила…

– Может быть, Уинетт, штат Техас, для вас ничего не значит, но это очень даже утонченный город, и мы не любим, когда всякие чужаки приезжают и презирают нас только потому, что мы не вашингтонские шишки. – Бёди защелкнула свою сумочку. – Или голливудские знаменитости.

– Люси не…

– Здесь каждый сам должен что-то значить. Никто не собирается лизать чью-то задницу из-за знаменитых родителей.

Мег не разобралась, о ком Бёди говорит: о ней или о Люси, но ей уже было без разницы.

– Я посетила множество маленьких городков по всему миру, и те, которым нечего было доказывать, всегда относились к приезжим доброжелательно. Это только жители захолустных городишек, давно утративших свой лоск, видят в каждом чужаке угрозу их самомнению.

Нарисованные красно-коричневые брови Бёди взметнулись вверх.

– В Уинетте нет ничего захолустного. Это она так считает?

– Нет. Это я так считаю.

Лицо Бёди исказилось.

– Ну, это о многом говорит, не так ли?

Дверь распахнулась, и в нее просунулась голова девочки-подростка с длинными светло-каштановыми волосами.

– Мам! Леди Эмма и другие ждут тебя фотографироваться.

Метнув в Мег последний убийственный взгляд, Бёди вылетела из туалета, исполненная решимости пересказать этот разговор всем, кто захочет ее выслушать.

Мег скорчила рожу. В своих попытках защитить Люси она принесла больше вреда, чем пользы. Этот уик-энд, похоже, никогда не кончится. Она перевязала узел у себя на плече, пропустила пальцы сквозь короткие, диковато выстриженные волосы и заставила себя вернуться к остальным.

В то время как толпа гостей с энтузиазмом наслаждалась барбекю, и смех рассыпался над верандой, Мег, казалось, была единственной, кто не веселился. Когда она очутилась наедине с матерью Люси, то поняла, что должна что-то сказать, но, хотя она осторожно выбирала слова, разговора не получилось.

– Ты в самом деле полагаешь, что Люси не должна выходить замуж за Теда? – Нили Джорик произнесла это тоном, который приберегала для представителей оппозиционной партии.

– Не совсем. Но только…

– Мег, я знаю, ты переживаешь трудный период, и мне в самом деле очень жаль, но не позволяй своему эмоциональному состоянию бросить тень на счастье Люси. Она не могла сделать лучшего выбора, чем Тед Бодин. Уверяю, твои сомнения беспочвенны. И я хочу, чтобы ты пообещала держать их при себе.

– Какие сомнения? – произнес голос с легким британским акцентом.

Мег обернулась и увидела мать Теда, стоящую у ее локтя. Франческа Бодин выглядела как Вивьен Ли наших дней: лицо в форме сердечка, облако рыжевато-каштановых волос и короткое блекло-зеленое платье, ловко охватывающее ее до сих пор изящную фигуру. Все три десятка лет существования телепрограммы «Франческа сегодня» она соперничала с Барбарой Уолтерс за звание королевы прайм-тайма среди самых популярных интервьюеров.

Нили быстро сгладила неловкость:

– Пустяки, волнения подружки невесты… Франческа, вечер просто великолепен, не могу передать, как нам с Мэтом здесь хорошо.

Франческа Бодин не была дурой. Она бросила на Мег холодный оценивающий взгляд, затем увела Нили к группе гостей, среди которых выделялись «леди-гидрант» из дамской комнаты и Эмма Трэвелер, жена лучшего друга Теда, Кенни Трэвелера – еще одной суперзвезды профессионального гольфа.

После этого Мег отыскала среди массовки самого непрезентабельного субъекта, какого только смогла найти, – байкера, прикидывающегося одним из друзей Теда, но даже эта великолепная коллекция мускулов не смогла поднять ей настроения. Вместо этого байкер навел ее на мысль о том, как обрадовались бы ее родители, приведи она домой кого-нибудь, хотя бы отдаленно похожего на Теда Бодина.

Люси права. Он совершенен. И он ей совершенно не подходит.

* * *

Как Люси ни поправляла подушку, ей все казалось неудобно. Ее сестра Трейси мирно спала рядом - она непременно хотела провести эту ночь в одной постели с Люси.

"Наша последняя ночь, когда мы только вдвоем…"

Трейси, однако, вовсе не печалила предстоящая свадьба. Она обожала Теда, как и все остальные.

Люси и Тед были обязаны своим знакомством матерям.

– Он невероятный, – так сказала о нем тогда Нили. – Сама увидишь, когда встретишься с ним.

И он оказался невероятным. Мег не надо было поселять в ее душе все эти сомнения. Сомнения гнездились там уже несколько месяцев, хоть Люси и пыталась избавиться от них разумными доводами. Какая женщина в здравом уме не влюбится в Теда Бодина? Он ослепил ее.

Люси отбросила ногой простыню. Это все Мег виновата. Вечно с ней так. Она все переворачивает вверх тормашками. Люси прекрасно видела все недостатки Мег, хоть та и была ее задушевной подругой. Мег была избалованной, неугомонной и безответственной. Она искала цель за новыми и новыми горными вершинами, вместо того, чтобы поискать ее в себе самой. Но она была также порядочной, заботливой, верной – лучшей наперсницей, какая только была у Люси. Каждая из них нашла свой собственный способ выживания в тени знаменитых родителей: Люси - подчиняясь и приспосабливаясь, а Мег – мотаясь по всему свету в попытках стряхнуть с себя родительское наследие.

Мег не осознавала своих сильных сторон: унаследованного замечательного интеллекта, который она, однако, не сообразила обратить себе на пользу, и неординарной внешности, делавшей ее гораздо притягательнее любой стереотипно красивой женщины. Мег столько всего умела, что причислила себя к ни на что не способным. Она безропотно приняла на себя роль всеобщего разочарования, и никто – ни ее родители, ни Люси – не мог разрушить ее предубеждение.

Люси спрятала лицо в подушку, пытаясь вытеснить из памяти тот ужасный момент сегодняшнего вечера после возвращения в гостиницу, когда Мег порывисто обняла ее.

– Люс, он чудесный, – прошептала она. – Все, как ты говорила. И ты ни в коем случае не должна выходить за него замуж.

Это предупреждение Мег и близко не было таким пугающим, как ее собственная реакция.

– Я знаю, – услышала она собственное бормотание. – Но мне все равно придется. Слишком поздно отказываться.

Мег яростно ее встряхнула.

– Еще не поздно. Я тебе помогу. Что-нибудь придумаю.

Люси отстранилась и поспешила в свою комнату. Мег ничего не уяснила. Она выросла в Голливуде, где скандалы были обычным делом, но Люси взрослела в Вашингтоне и понимала это консервативное сердце страны. Общественности обещана эта свадьба. Люди наблюдали, как дети Джориков росли, они их поддерживали, помогая преодолеть не одну ошибку юности. Информационные агентства со всего мира готовы освещать бракосочетание, и Люси не могла отозвать все назад по причине, которую даже сформулировать толком не в состоянии. А кроме того, если Тед ей совсем не подходит, разве этого кто-нибудь уже не заметил бы? Ее родители? Трейси? А разве сам Тед, который все так ясно видит, не сообразил бы этого?

Убежденность в непогрешимости Теда Бодина успокоила ее настолько, что помогла погрузиться в неглубокий беспокойный сон. Но к полудню следующего дня это последнее утешение испарилось.