«Проклятье, — подумал Саймон, глотнув жидкий кофе, — почему эти британцы не могут сделать чашку хорошего, крепкого кофе?» Это было одним из немногих разочарований от жизни в Британии.

Он потянулся на стуле, выпрямив ноги под письменным столом, и с удовольствием оглядел свою библиотеку, отделанную деревом и кожей. Он чувствовал себя как дома на площади Нортридж, и за последние несколько месяцев осознал, что не хочет возвращаться на Кейп Кросс. Он скучал бы по роскоши английской жизни, по клубам, по неторопливому делопроизводству в лондонской конторе. Может, и правда, что Америка до сих пор остается страной, подходящей для молодежи. И сейчас, когда туда отправится Куин, Саймону вовсе не обязательно возвращаться на Кейп Кросс.

Он вытряхнул трубку и задумчиво набил ее табаком, легонько утрамбовав его указательным пальцем. На лице появилась ленивая довольная улыбка. Он слишком долго полагался на естественное течение событий. Теперь пришла пора немного вмешаться.

Заправляя незастегнутую рубашку в черные брюки из рубчатого плиса, в библиотеку вошел Куин; его волосы были еще растрепаны со сна.

— Какого черта тебе надо в такую рань? Томкинс сказал, что это важно.

— Поздно лег вчера?

Куин зевнул в ответ и неуклюже опустился на кожаный стул напротив стола Саймона.

— Женщины или карты?

— На самом деле, и те и другие. — Он поскреб небритую щеку.

— Кофе?

Куин утвердительно кивнул, и Саймон налил чашечку жидкого варева из серебряного кофейника. Куин сделал глоток и поморщился.

— Какого черта твои высокооплачиваемые сотрудники не научатся варить кофе?

— Они не хотят.

Куин поставил чашку и положил конец болтовне.

— Зачем ты послал за мной?

— Чтобы отдать тебе это. — Листы бумаги скользнули по полированной столешнице. — Это контракт о твоем возвращении в «Коупленд и Пэйл».

Куин равнодушно взял бумаги, едва взглянул на верхнюю страницу, и вновь положил их на стол.

— Меня это не интересует.

Саймон не особо удивился отказу Куина, но продолжил настаивать.

— Потрать немного времени. Просмотри контракт. Если что-то тебе не понравится, предлагай свои условия. Ты не получишь подобного предложения больше ни от кого.

— Я рискну. Ну а теперь, если это все, что тебе от меня было нужно, я пойду спать дальше.

Куин приподнялся со стула.

— Подожди!

Пришло время воплотить в жизнь вторую часть плана.

— Что еще, Саймон?

— Хочу, чтобы ты вечером не оставался дома.

— Почему конкретно?

— Я приглашен на ужин. Чисто деловой, так что Дориан останется дома. Думаю, всем будет лучше, если ты проведешь вечер со своей баронессой. Насколько я понимаю, это не будет большой жертвой с твоей стороны.

— Почему ты так жаждешь от меня избавиться, Саймон?

Трубка Саймона погасла. Когда он снова раскурил ее, комнату наполнил аромат виргинского табака.

Дориан сильно недолюбливает тебя. Я не хочу видеть ее несчастной.

Она умеет дернуть тебя за нужную струнку, верно? — протянул Куин. — Ты ставишь себя в дурацкое положение, Саймон.

Почему бы тебе честно не признаться, — спросил Саймон, зажав теплую трубку в ладони, — ты очарован Дориан. И, не правда ли, твою гордость уязвляет, что прекрасная молодая женщина предпочитает отца сыну?

— Почему ты цепляешься ко мне?

— Хочу, чтобы ты посмотрел фактам в лицо. Не все в мире происходит так, как тебе хочется, и не каждую женщину ты можешь получить.

Когда Куин поднялся, чтобы выйти, его голос был наполнен сарказмом.

— Я отнесусь к этому так же, как к остальным твоим отеческим советам.

Когда дверь закрылась, Саймон усмехнулся. Он был уверен, что мисс Дориан Поуп не придется ужинать в одиночестве этим вечером.

Уже смеркалось, когда Ноэль забралась через окно обратно в свою спальню. Поспешно убедившись, что дверь в комнату заперта, она подошла к ночнику и зажгла лампу, отбросившую на стены уютные тени. Сняв темный плащ и шаль, она облегченно вздохнула. Каждым посещением Сохо она испытывала свою удачу и понимала это. Но сегодняшняя вылазка окупилась десятикратно.

Дрожащими пальцами она вытащила из кармана своего изумрудного платья свернутый лист бумаги и еще раз перечитала послание, дожидавшееся ее у Барди:

«Высочество,

То дельце, о котором мы толковали, постепенно продвигается. Скоро я отправляюсь в Америку и свяжусь с вами до того, как закончу последние приготовления.

К.К.К.»

Ноэль переливчато рассмеялась в пустой комнате.

Наконец-то она освободится, оковы ее брака рассыплются. Безбрежный океан отделит ее от мужчины, с которым она так опасно связана. Сбросив воровской костюм, она спрятала его под свои вещи; затем, оставшись в одной сорочке, неохотно порвала записку на мелкие клочки и бросила их в огонь. Языки пламени лизнули и проглотили обрывки бумаги.

Усевшись напротив зеркала, она тряхнула волосами и захихикала над своим отражением, хохочущим над ней. Грязь, сурьма и румяна покрывали ее. Она увлажнила кожу густым лосьоном с запахом гелиотропа, подошла к умывальнику и принялась отмывать лицо. Только когда все следы Высочества были стерты, она позвонила Элис, чтобы та приготовила ей ванну.

Ожидая купания, она размышляла о Саймоне, и удовольствие смешивалось с опасением. Несмотря на его заверения в обратном, она не сомневалась, что он ничего не предпринимает, чтобы помочь ей положить конец этому браку. Здравый смысл подсказывал утаить от него новости, пока все бумаги не будут у нее в руках. А потом, когда Куин будет плыть вАмерику, она расскажет Саймону о своих тайных вылазках в Сохо, встрече с его сыном и расторжении брака. В одном она была уверена: Саймон будет не слишком доволен известием.

Быстро помывшись, она надела белье и попросила Элис принести ее новое зеленое вечернее платье. Оно было более парадным, чем те, которые она обычно надевала, ужиная вдвоем с Саймоном, но у нее было ощущение праздника, а платье очень шло ей — его живой цвет придавал глазам больше блеска.

Элис расчесывала ее волосы, пока они не засияли; затем Ноэль импульсивно собрала их красивой золотой заколкой в средневековом стиле. Иллюзия готики стала завершенной, когда Элис через голову надела на Ноэль платье. С глубоким вырезом в виде буквы V и широкой вставкой спереди она выглядела точь-в-точь как представительница Средних веков.

В дверь постучали, и Элис вернулась с неутешительной новостью — Саймон не сможет ужинать дома этим вечером. Вздохнув из-за потраченных впустую усилий, Ноэль выскользнула из комнаты.

Куин смотрел, как она спускается по изогнутой лестнице. Она пока не заметила его взгляд, и он с восхищением любовался, как она грациозно спускается по ступеням.

Прекрасная загадка. Для женщины, предающейся плотским наслаждениям, она казалась до странности невинной, даже целомудренной. Ему невозможно было представить ее лежащей в объятиях Саймона — и совсем не трудно в своих. Он вспомнил бурную ночь, когда обнаружил ее в своей спальне — как она дрожала в его руках, сладость ее поцелуя — и неопытность этого поцелуя.

Она заметила его, только ступив на мраморный пол, и окинула настороженным взглядом — как и всегда, когда он оказывался рядом с ней.

— Что вы здесь делаете? — Ее глаза вспыхнули при виде его безупречного вечернего костюма.

— Жду вас, чтобы сопроводить к ужину.

— К ужину? Вы же никогда не трапезничаете вместе с нами.

— Да, я не очень-то вежливый гость, правда? Посмотрим, удастся ли мне это исправить.

Он предложил ей опереться на его руку, любезно улыбаясь безо всякой насмешки.

Она поколебалась; затем, не желая выглядеть смешной, быстро положила маленькую ладошку на его согнутый локоть. Когда они вошли в столовую, она заметила, что стол сервирован на двоих — одно место во главе, на котором обычно располагался Саймон, и другое, справа от него — для нее; ее тело утратило подвижность.

— Боитесь ужинать со мной наедине? — он опустился на стул Саймона.

— Конечно, нет, — взметнулась она. — С чего бы мне бояться?

— Это вы объясните мне.

— Правда, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Тогда садитесь, — мягко сказал он.

Не было способа отказаться, не выказав себя глупой и взбаломошной. С напускным безразличием она заняла место рядом с ним. Куин взял бутылку легкого португальского розе и наполнил сначала ее бокал, а затем свой.

— Перемирие? — предложил он, поднимая бокал.

Раньше Ноэль никогда не замечала в нем такого обезоруживающего мальчишеского обаяния, и теперь обнаружила, что согласно кивает в ответ и поднимает свой бокал.

— За загадочную и прекрасную Дориан Поуп. — Он чокнулся с ней бокалом и отпил.

Ноэль опустила глаза, смущенная.

— Правда, что вы не умеете ездить верхом?

Она пожала плечами.

— У меня не было возможности научиться. — Не давая ему расспрашивать дальше, она перевела разговор подальше от своей персоны. — Расскажите мне о вашем коне. Я никогда подобного не видела.

— Он красавчик, правда? Его вырастили на ферме недалеко от Кейп Кросс. Я купил его жеребенком.

Появилась служанка с дымящимся супницей, полной супа из креветок, разлила по тарелкам и поставила перед ними.

Ноэль погрузила ложку в наваристый суп.

— Я слышала, что моряки печально известны как плохие наездники. Видимо, ваш случай является исключением.

— Это комплимент, кузина?

Услышав поддразнивание в его голосе, Ноэль открыла рот, чтобы дать ему достойный отпор, но он умиротворяющее поднял ладонь.

— Спрячте свои коготки. Я извиняюсь.

Его улыбка была так заразительна, что Ноэль невольно улыбнулась в ответ.

— Я строю корабли, а не плаваю на них. Я получаю удовольствие от их создания — придумывая идеи, которые позволят создать корабли не просто пригодные для плавания, но еще стремительные и плавных очертаний. Я даю кораблю жизнь и спускаю его на воду, чтобы заняться следующим.

Внезапно сконфузившись, Куин замолчал, вертя в пальцах ножку бокала.

Его смущение передалось ей, и она опустила глаза. Ее взгляд упал на его загорелые кисти рук. Они были большими и загрубевшими от работы — совсем не похожие на ухоженные белые руки лондонских денди. На кончиках пальцев виднелись шрамы — там, где инструменты оказывались слишком близко или двигались слишком быстро. Это были руки трудящегося человека, столь же жесткие и неподатливые, как и материалы для строительства кораблей.

Служанка сменила суп на нежное рыбное филе. Взяв вилку, Ноэль с неожиданным замешательством ощутила, насколько это интимный процесс — есть вдвоем. Это чувство усиливалось, пока одно блюдо сменяло другое — салат из омаров, картофель с трюфелями, кнели из фазана. Их губы раскрывались, чтобы проглотить пищу или немного вина; нож вонзался в мягкие кусочки и вновь оказывался снаружи, пальцы охватывали и сжимали серебряные приборы. Комната была насыщенна светом свечей и их молодым здоровым аппетитом. Странная вялость охватила ее.

Куин жестом велел убрать тарелки. Они молча смотрели, как служанка освобождает стол и устанавливает между ними искусно украшенную вазу с тепличными фруктами. Томкинс внес на серебряном подносе три графина — с кларетом, портвейном и хересом — и расположил их слева от Куина.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Нет, Томкинс. Можешь быть свободен.

— Очень хорошо, сэр.

Дворецкий кивнул служанке, и они вместе вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

— Херес?

— Да, пожалуйста.

Янтарная жидкость обладала изысканным вкусом, и Ноэль на секунду задержала ее во рту, смакуя, прежде чем проглотить.

То ли дело было в атмосфере всего вечера, то ли в неосознанной чувственности, с которой она держала вино во рту — Куин не смог бы ответить: он чувствовал нарастающее желание, смотря на нее. Его взгляд опустился в V-образный вырез платья, соблазнительно приоткрывавший округлости ее груди. Их глаза встретились, и Ноэль пришла в себя.

— Я… мне пора идти.

— Снова сбегаете? — спросил он мягко.

— Нет, конечно, нет. Я — я просто устала. Простите.

Она заставила себя неторопясь двинуться к двери, через мраморное фойе, ступенька, еще ступенька…

— Кузина!

Обернувшись, она увидела, что он стоит в дверях столовой.

— Приятного сна.

Хотя вечер был прохладный, ее тело горело, когда она вошла в комнату. Не включая лампу, она скинула одежду и, стоя обнаженной, вынула из волос золотую заколку. Лунный свет струился в окно, серебря ее волосы.

Она изучала свое отражение в зеркале. Ее тело так сильно изменилось! Оно стало более пышным, оформившимся. Это тело женщины — плоть мягкая и упругая на ощупь. Ее глаза задержались на отражении, и она подошла ближе, остановившись возле зеркала. Она ощутила, как волосы струятся по нагой спине, и наклонила голову набок, глядя, как один из локонов упал вперед и свернулся на груди.

Задумчиво подняв руки, она осторожно провела пальцами по коралловым кончикам грудей — туда-сюда, и почувствовала, как по телу побежали мурашки от удовольствия; она замерла, мечтательно закрыв глаза и приоткрыв рот. Тот жар, который она ощутила вечером, нарастал в ней. Между ног возникло напряжение — покалывание, жажда чего-то… Под ее сомкнутыми веками мелькнул образ, лицо — решительное и сильное, с глазами мерцающего черного оникса.

Она отдернула руки от груди, будто нежные вершинки были горящими углями, обжегшими ладони. Желудок скрутило до тошноты от собственной распущенности. Поспешно натянув через голову плотную фланелевую ночную сорочку, охваченная стыдом, она бросилась в узкую кровать.

Следующие несколько дней Ноэль удавалось избегать Куина. Она посетила концерт с Саймоном, чаевничала с Констанс и отклонила брачное предложение богатого молодого виконта с безвольным подбородком и неприятной привычкой громко втягивать воздух сквозь передние зубы. Когда Саймон подхватил насморк и уединился в своей комнате, Ноэль ухватилась за возможность выбраться в Сохо.

И снова ей не удалось вернуться засветло, хотя она бежала большую часть пути. Но она удовлетворенно думала, что в последний раз испытывает судьбу. Опасные странствия закончились.

Прислонившись к стволу дуба на углу дома, она попыталась успокоить дыхание, прежде чем карабкаться в окно своей спальни. Отдыхая, она обдумывала простой план, как посылать детям деньги, не возвращаясь в Сохо самой.

Под покрывалом плюща с другой стороны садовой стены она обнаружила старую каменную урну с разбитым основанием. Та лежала на боку, в глубокой, темной, уединенной нише — идеальное укромное. Со следующей недели Ноэль планировала складывать в эту урну деньги, которые она сможет собрать. Она проинструктировала Барди, чтобы тот присылал за ними кого-нибудь из детей под покровом ночи, а также наказала ему, чтобы ее бумаги также доставили в урну, как только он их получит. Ноэль улыбнулась мыслям о своих драгоценных документах, понимая, что не сможет удержаться от того, чтобы не проверять урну каждый вечер, даже если сейчас еще слишком рано их ожидать.

Когда дыхание восстановилось, она двинулась между дубами к вьюну, которым пользовалась как веревочной лестницей. Хрустнула ветка. Ноэль инстинктивно вжалась спиной в ближайшее дерево и замерла в ожидании; все ее чувства, закаленные во время уличной жизни, обострились, предупреждая, что она не одна в ночном саду.

Она быстро обдумала ситуацию. Ее голова покрыта шалью, темный плащ скрывает изумрудное платье. Возможно, это просто слуга вышел подышать свежим воздухом; при небольшой удаче она останется незамеченной.

Внезапно сад ожил, наполнившись звуками шагов и стремительным движением. Из ниоткуда появилась темная фигура, мелькнувшая в воздухе и толкнувшая ее так сильно, что она упала наземь лицом вниз.

Удар вышиб из нее воздух, и на какой-то момент ее ум отказался работать. Наконец, опираясь на локоть, она смогла оторвать грудь на несколько дюймов от земли и перекатиться набок.

Над ней стоял Куин.

— Какого черта ты здесь делаешь? — прорычал он, сверкая глазами.

— Пришла с тобой повидаться, — Ноэль быстро сообразила, что ее единственная надежда — вести себя с ним нагло. — Очень мило, пнуть меня ногой.

Она с трудом поднялась, радуясь, что тени скрывают ее лицо. Затем запоздало добавила:

— А я-то с булкой в печке, не порожняя ведь.

Куин немедленно озаботился и подошел к ней поближе.

— Прости, Высочество, я принял тебя за бродягу.

— Не подходи ближе. — Ноэль подняла руки, не подпуская его. — Я уж тебя знаю и не дамся, чтоб ты еще меня стукнул. Ты ж меня прибьешь вусмерть, или еще какую подлую штуку выкинешь.

Куин выдавил улыбку. Она задиристая особа, готовая схватиться со всем миром.

— Ну хорошо, Высочество. А теперь расскажи, зачем ты пришла.

— Такой бальзам на мою голову, что ты про меня помнишь, — импровизировала она. — Только не подумай, что я приняла на грудь — ни капельки. Держусь подальше от джина, как ты и наказывал. Но Джорджи прочел мне твою писульку, и я решила тебе спасибо сказать. — Она презрительно фыркнула.¬ — Если б знала, что меня тут ждет, не стала б время тратить.

— Как ты меня нашла?

— Да запомнила этот дом с того раза, как ты меня сюда возил.

Куин даже не пытался скрыть недоверие.

— Это же было почти два года назад, Высочество.

— У меня хорошая память, так-то. — Она вздернула свой маленький подбородок удивительно знакомым Куину движением, но он не смог распознать его.

— Я не собиралась подходить к парадному, знаешь ли. Я не тупая. Я собиралась подождать, пока ты выйдешь. В общем, спасибо, что помог. Пошла я.

Она развернулась и направилась к воротам, каждую секунду ожидая, что его крепкая ладонь схватит ее за руку и развернет к нему лицом. Дойдя до аллеи, она с трудом поверила в свою удачу. Он поверил в ее историю! Подобрав юбки, она бросилась бежать, не останавливаясь, пока не достигла площади Нотридж.

Некоторое время Куин стоял в саду, куря одну манильскую сигару за другой. Как и Ноэль, он доверял своим инстинктам. И сейчас инстинкт подсказывал ему, что он радикально заблуждается. Если бы еще ткнул пальцем, в чем именно…

Промерзнув до костей, Ноэль пряталась на задних аллеях Мэйфэйра больше часа. Только после этого она позволила себе проскользнуть обратно в сад и вскарабкаться по вьюну в манящий приют своей спальни.