Не двигаясь, Саймон смотрел на закрывшуюся дверь. Его лицо было мрачным и напряженным, но он ничего не чувствовал — ни гнева, ни разочарования, ни боли, ни обиды и вообще никаких эмоций, которые могли бы в нем бушевать. Так неожиданно пораженный этим ударом, он был опустошен и ошеломлен реальным доказательством того, насколько велика была ненависть его сына к нему. Другой человек на его месте мог бы зарыдать, взмолиться, или закричать, но Саймон ничего такого не сделал, потому что не знал каково это. Слишком много лет прошло с тех пор, когда он переживал столь глубокие чувства.

И в этот момент пришла боль.

Воспоминания, которые он так благополучно похоронил в своих мыслях, мгновенно перенесли его в прошлое: вот он крепко обнимает своего сына, подбрасывает его в воздух, бегает вместе с ним. Он помнил, как этот маленький мальчик часто приходил на мыс Кросс судостроительной верфи. Иногда он тихо сидел и просто наблюдал за плотниками, пока они работали, но чаще всего приставал к ним с вопросами.

А затем последовали мучительные годы, в течение которых он видел только неприкрытую ненависть в тех же самых глазах, которые когда-то ему улыбались. Он не мог противостоять собственному чувству вины, потому как мальчик был слишком большим напоминанием о том несчастье, которое произошло в личной жизни Саймона, слишком большим напоминанием о том другом человеке, которого они вместе так сильно любили. Впервые за эти годы Саймон Коупленд задумался о глубине своей любви, которую он чувствовал к сыну.

Сейчас он смотрел на женщину, которая стала оружием мести его сына. Их разделяло расстояние комнаты, она стояла напротив него и смотрела в окно. Яркий солнечный свет позднего утра неясно вырисовывал ее очертания, но она выглядела тихой и спокойной. Ее спокойствие его раздражало. И эта шлюха была женой его сына! Могла ли она на самом деле действовать по принуждению, как это казалось?

Он вскрыл конверт, который Куин так небрежно бросил, и вытащил толстую пачку денег. Ей, конечно же, хорошо заплатили за участие в этой затее. Несла ли она какую-либо ответственность за то, что произошло? Саймон подумал о решительности своего сына и отказался от этой мысли. Никто бы не смог не к чему принудить Куина; Саймон знал это из собственного опыта. Нет, эта девчонка была всего лишь орудием, пешкой в разыгрываемой мести Куина.

Одинокий лист выпал из конверта. Саймон раскрыл его и обнаружил там четкий почерк Куина, который четко извещал:

28 марта 1835 год

Я, настоящим сообщаю, что ухожу из объединения «Коупленд и Пэйл» и отказываюсь от всех прав, на эту компанию.

Куин Кристофер Коупленд

Лондон, Англия

Саймон потрясенно и недоверчиво смотрел на это короткое письмо, затем перечитал его. Эта краткость и безличный тон открыли ему больше, чем это могли бы сделать сами слова. Он знал с абсолютной уверенностью, что Куин освобождал себя не только от собственного объединения с компанией, но и от любой связи со своим отцом. Он уходил из жизни Саймона, как это уже было прежде. За одним исключением, в этот раз, он кое-что после себя оставил.

Саймон взглянул на Ноэль и заметил, что ее грудь слегка подрагивала. Она повернулась так, что яркий свет из окна больше не падал на ее лицо, и Саймон увидел, как по ее щекам бежали слезы. Боже, да ведь она совсем еще ребенок! Она казалась такой беззащитной, а ее горе было еще более тяжким оттого, что было таким безмолвным.

Он стал рассуждать логически и засунул пачку денег обратно в конверт. Она была явно огорчена своей недавней вспышкой гнева и боялась, что теперь ей не заплатят. Его голос был спокойным, но прозвучал холодно.

— На самом деле, вам нет необходимости плакать. Вот деньги, которые вам обещали. Я посоветовал бы вам благоразумно их использовать. Это Богом данная вам возможность, которая наладит вашу жизнь, и улучшит благосостояние. — Даже себе его слова показались слишком напыщенными.

Девушка откровенно разглядывала его, как если бы она давала ему оценку. Она не пыталась скрыть своих слез и даже не шевельнулась, чтобы взять конверт, который он ей предлагал. Он почувствовал себя немного неловко, как будто она заглянула внутрь него и обнаружила там какой-то недостаток. Положив конверт на край стола, поближе к ней, он продолжал стоять.

— Ну же, мисс, это ваши деньги. Возьмите их и уходите. Мой дворецкий покажет вам выход.

Он потянулся к шнурку от колокольчика, висящему в углу гобелена, но прежде, чем он смог к нему прикоснуться, она прошипела, обращаясь к нему. В этих словах слышалось презрение, а следы акцента были заглушены звуками с улицы.

— Мне не нужны деньги. Мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашего сына.

На лице Саймона отразилось удивление.

— Вы не ожидали, что я могу отказаться, правда? Вы оба одинаковые, оба. — И снова слезы покатились из ее глаз. — С вами такое не случалось, чтобы человек с настоящими чувствами стоял перед вами. Этого с вами не происходит потому, что вещи не всегда такие, какими они кажутся. Заберите ваши деньги. Я в них не нуждаюсь.

С этими словами она расправила плечи и гордо направилась к двери, ведущей из библиотеки.

Саймон смотрел на прямую спину девушки, пока она пересекала комнату. Его тронули ее честность и достоинство, а ее манеры озадачили; он почувствовал странное желание задержать ее. В тот момент, когда она подошла к двери, прозвучал его резкий и командный голос.

— Останьтесь. Я хочу с вами поговорить.

Она его проигнорировала, а ее рука уже тянулась к дверной ручке.

— Пожалуйста. — Прозвучало слово, о котором раньше Саймон и представления не имел.

Она обернулась к нему. В первый раз за все это время, он увидел в ее глазах вопрос, а может, это была неуверенность.

— Пожалуйста, — повторил он, направившись к ней, — прошу прощения за свою грубость. Я буду очень признателен, если вы ненадолго останетесь и поговорите со мной.

Ноэль постояла в нерешительности, а затем, согласно кивнула.

— Пожалуйста, присядьте. Вот здесь, у огня, так нам будет удобнее. — Он проводил ее к утопающему в подушках дивану. — Может, чаю?

Секунду она медлила, а затем, произнесла.

— Да, спасибо. — Элегантно сидя с прямой спиной, она наблюдала за ним с осторожностью. Он напоминал ей его сына. У обоих был тот же надменный профиль.

Саймон преодолел расстояние до шнурка от колокольчика, резко дернул за него, и вернулся к Ноэль, усевшись на стуле напротив нее. Ему потребовалась минута, чтобы более внимательно ее изучить. Было трудно представить, но, вполне возможно, что с правильным питанием и приличной одеждой она могла бы выглядеть менее нелепо.

— Я все еще не знаю вашего имени, — начал он осторожно.

— Меня зовут Ноэль Дориан. — Тихо произнесла она, внимательно следя за ним, как если бы его реакция была некоторого вида проверкой.

— Мило. — Впервые, он увидел, как тень улыбки пробежала по ее лицу. — Ваши родители были французами?

— Нет. Моя мать была англичанкой, но она любила все французское. Она умерла семь лет назад.

— Семь лет назад! Да вы тогда были совсем еще ребенком. А что насчет вашего отца? Он еще жив?

— Полагаю, что так. Во всяком случае, если история Дэйзи была правдой.

— Дэйзи?

— Это моя мать. В молодости, она была актрисой. Она часто рассказывала, что мой отец был богат, красив и из благородной семьи. — Вдруг, Ноэль смутилась. Зачем она ему все это рассказывала? — Но теперь, вы ведь не хотите, чтобы я продолжала. Кроме того, не все вышеупомянутое Дэйзи сказала в трезвом уме. Вероятно, это вообще неправда.

Саймон задумался. Это было настолько маловероятно, чтобы девушка подобная этой могла быть дочерью аристократа? Но бесспорно то, что в ней было некое достоинство.

— Кто заботился о вас после смерти вашей матери?

Она выглядела явно удивленной.

— Да ведь я сама о себе заботилась. Кто же еще?

— Но вы были всего лишь ребенком.

— Не такой уж маленькой я была. Мне было десять лет.

— Вы звали меня, сэр? — голос дворецкого испугал Ноэль. Она не слышала, как он вошел.

— Да, Томкинс. Юная леди выпила бы чашечку чая. Подайте его сюда. — Саймон отпустил его и снова повернулся к Ноэль, как будто их никто не прерывал.

— Значит, вам сейчас семнадцать лет.

— Почти восемнадцать.

— И вы с десяти лет стали самостоятельной? — в замешательстве, он покачал головой и сказал, как будто бы самому себе. — Англичане, поистине удивительный народ. Они верят, что они единственные, кто способен править остальным миром, но не способны справиться с несправедливостью даже на пороге собственного дома.

— Здесь и сейчас, — воскликнула Ноэль, вскидывая свой маленький подбородок. — Не смейте говорить ничего плохого об Англии, тем более что вы американец.

— О, и что же плохого в том, чтобы быть американцем? — Саймон был удивлен ее патриотическим негодованием.

— Да ведь они совсем дикие, — гордо фыркнула она. — Разгуливают повсюду практически голые, с толстым слоем краски на лице.

Саймон тихонько рассмеялся.

— Ноэль, мне кажется, вы выбрали неудачный пример.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно спросила она.

Саймон не ответил. Вместо этого он протянул руку и осторожно провел по ее щеке, показывая ей свои испачканные в красном пальцы. А затем, его взгляд на короткое мгновение переместился в вырез ее декольте.

— Практически голая и с толстым слоем краски на лице?

Ноэль посмотрела ему в глаза и заметила в них озорной блеск. Гневный ответ был готов сорваться с ее губ, но что-то в его лице ее остановило. Она поняла, что теперь он ждал реакцию, испытывая ее точно так же, как она его раньше оценивала. Он пошутил над ее трудами, но она инстинктивно чувствовала, что он вовсе не издевался над ней. Ее гнев испарился так же внезапно, как и возник, и неожиданно она рассмеялась восхитительным звонким голосом, чем очаровала Саймона.

Американский делец и английская карманная воровка несколько секунд открыто улыбались друг другу прежде, чем Ноэль поняла, что она неосторожно разрушила свою внутреннюю защиту. Ругая себя, она быстро опустила взгляд и стала изучать неровный шов на своей юбке, образовывающий сердитую букву V.

Тишина затянулась, но девушка решила, что она ее первой не нарушит.

— Скажите мне, как же вы сами справлялись с десяти лет? — Саймону очень хотелось ее спросить, как долго она занималась проституцией, но не смог сформулировать, да и не собирался ставить под сомнение ее упрямую гордость.

— Первые несколько лет, я была уличным рабочим.

— Уличный рабочий? Ради бога, что это значит?

— Вы не знаете, кто такой уличный рабочий? — Ноэль был поражена, что такой состоятельный и титулованный человек, как Саймон может быть таким невежественным.

— Нет, боюсь, что нет. — Саймон улыбнулся. — В моем образовании есть некоторые пробелы. Может, вы будете столь любезны, чтобы их восполнить.

— Да как же, уличные рабочие ходят на берег реки и собирают обломки древесного угля, чтобы затем продать их на улице. Я была единственной девочкой — уличным рабочим в Лондоне, — похвасталась Ноэль.

Саймон выглядел действительно впечатленным.

— И как вы совершили такой поразительный подвиг?

Ноэль стала осторожно рассказывать Саймону о своем детстве. А он внимательно слушал, полностью поглощенный ее историей. Прежде, чем это она поняла, она уже говорила о временах, проведенных со Суини Поупом и о его трагической смерти. Несмотря на то, что она только вскользь упомянула Дэйзи, из тех немногих высказываний, что у нее вырвались, Саймон смог получить довольно точную картину ее отношений с матерью. Интереснее всего ему было узнать, что Дэйзи не была всего лишь старой уличной шлюхой полусвета, как он вначале подумал, и теперь ростки понимания начали пускать корни в его разум.

— Когда мне было двенадцать, я поняла, что больше не могу выдавать себя за мальчика, поэтому мне было необходимо найти себе другое ремесло.

Саймон слегка наклонился вперед на своем стуле. В выражении его красивых губ появилась напряженность. Он был уверен в том, что она собиралась ему сообщить, но понял, что ему вовсе не хотелось этого услышать. Внезапно, для него стало очень важным то, что эта волевая девушка могла быть шлюхой. Но та история, которую услышал Саймон, оказалась совсем неожиданной.

Вместо этого Ноэль рассказала ему о том, как стала карманной воровкой, описывая старое пальто, которое она вешала над головой в крошечном углу, где спала. Она рассказывала, как в то время пока другие, с кем она делила тесные каморки, спали, она проводила часы в тренировках, пробуя вытащить носовой платок из разных карманов, стараясь, чтобы пальто не шелохнулось. Неделя за неделей она повторяла свои движения до тех пор, пока она, наконец, не была удовлетворена. Тогда она поменяла платок на меньший кусочек ткани. И наконец, на камешек, который клала поглубже в карман.

Ноэль наморщила лоб, когда вспомнила о месяцах тренировок.

— Это было давным-давно, — она сказала сухим тоном. — С тех пор я уже заработала себе репутацию. — Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза, — Некоторые поговаривают, что я лучшая карманница в Сохо.

Саймону верилось в это с трудом. Казалось, что ее совсем не мучила совесть, и не было никакого ощущения того, что она поступала неправильно. Мой Бог, она бы также гордилась, занимаясь проституцией, как она гордилась тем, что была карманной воровкой?

Ноэль не обратила внимания на его молчаливое осуждение.

— Вы же знаете, у меня не было другого выбора. Либо обирать карманы, либо быть шлюхой, но ничто и никогда не заставило бы меня стать шлюхой. — По ее лицу пробежала тень. — То есть, так было, пока не пришел ваш сын.

— Мой сын! — воскликнул Саймон. — Мне жаль, но кажется, я не понимаю, о чем вы мне сейчас сказали. — Он окинул взглядом ее одежду. — Вы говорите, значит, вы не про… проститутка?

— Мистер Коупленд, — медленно произнесла она, — до прошлой ночи, я была девственницей. Я так одеваюсь только для того, чтобы отвлекать мужчин, а затем чистить их карманы.

Саймон не мог в это поверить. Что Куин сделал с этим ребенком? И хотя он только что с ней познакомился, он в ней ни секунды не сомневался, так как слишком хорошо знал своего сына. Так или иначе, она уже слишком запуталась в паутине мести, расставленной Куином, невольная жертва, которая была так глубоко ранена.

Он встал со стула и устроился рядом с ней на диване.

— Ноэль, расскажите мне, что произошло.

Ноэль изучала его красивое лицо. Ей не нужна была его жалость, но он заслуживал того, чтобы знать правду, каков был его сын.

Она яростно рассказала ему о произошедшем, как будто произнеся это вслух, могла облегчить свои страдания; слова лились из нее потоком. Когда она повторила разговор, подслушанный между Томасом и Куином, лицо Саймона стало твердым, словно высеченным из камня, и она еще раз поразилась сходством между отцом и сыном, особенно, когда она увидела ожесточение, которого прежде не было на лице старшего их них.

Когда Ноэль рассказала, как она замахнулась ножом на его сына, на краткий миг Саймон почувствовал сожаление о том, что она не попала в цель. О Господи, да он вероятно и сам бы за это убил Куина! У Ноэль была хорошая память, и она могла в точности повторить большую часть разговора Куина с Томасом об их бракосочетании. Саймон оценил и то, что Ноэль на самом деле не осознавала ошеломляющего совершенства мести Куина.

Было ли для мужчины ошибкой, так гордиться собственным именем? Размышлял Саймон. А также желать, чтобы это имя было уважаемым? Что было такого абсурдного в том, чтобы просить Куина жениться на благородной женщине из знатного рода, которая могла бы ему родить гордых сыновей, чтобы продолжить род Коуплендов? Черт возьми! Благодаря Куину, достойные стремления Саймона теперь казались ему глупыми и надуманными.

Мысль, которая прежде была всего лишь слабым импульсом, стала обретать очертания в его голове. Если это была своего рода игра, которую начал Куин, то он скоро узнает, что крайне недооценил своего противника.

Голос Ноэль начал дрожать, когда она стала рассказывать о своем пребывании в съемных комнатах Куина.

— Вы можете не рассказывать мне об этом, если это слишком больно. — Произнес Саймон более резко, чем собирался, но ему хотелось услышать больше.

— Я должна вам рассказать. Вы его отец. — Ноэль смотрела на него спокойно, но не осуждающе. — Что бы между нами не произошло, это уже растеклось и отравило меня.

Ее голос снова задрожал, слова застревали в горле, но она собиралась ему все рассказать так, чтобы он понял. Она расскажет ему об этом кошмаре потому, что не сможет долго хранить это в секрете. Только тогда он сможет четко себе представить, что с ней произошло прошлой ночью. Ее руки сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони.

— В какой-то момент разум Дэйзи… У нее стало не все в порядке с головой. Она приводила в нашу комнату мужчин. Ложилась с ними в постель. А они причиняли ей боль. Они ее били и… и что-то с ней вытворяли. Иногда она умоляла и плакала. А иной раз, от нее не было слышно ни звука, она только спала с ними. И тогда я поняла, что никогда не позволю мужчине прикоснуться к себе. Поэтому я носила с собой нож. — Ее глаза впились в Саймона. — Я хочу, чтобы вы знали, если бы я смогла его убить, то хохотала бы на его могиле.

Саймон никак не отреагировал на ее безжалостное заявление.

— Продолжайте, — сказал он. Теперь он хотел услышать все, узнать правду о том, что совершил его сын. Он желал услышать самое худшее, чтобы оправдать ответную месть, которую собирался осуществить.

Ноэль не могла смотреть ему в глаза. Она глядела мимо него и продолжала свой рассказ.

— Он сорвал с меня одежду и приказал принять ванну. Я мечтала о ванне столько, сколько себя помню. Горячая вода, и поднимающийся над ней пар, мыло, пахнущее так восхитительно, что ты почти хочешь попробовать его на вкус. — Она рассмеялась, но в этом звуке не было никакой радости.

— Я слишком неудачлива, чтобы моя мечта осуществилась. Хорошо, я получила свою ванну, но вместе с Ним, сидящим рядом с ней, и наблюдающим за мной своими дьявольскими глазами. Он вытянул перед собой ноги, и потягивал бренди, как будто у него не было в этом мире никаких забот. Просто наблюдал за мной, будто я не была таким же живым человеком, будто у меня не было никаких чувств.

— Затем, он встал и выключил свет. Он поднял полотенце, бросил его через всю комнату так, чтобы я не могла до него дотянуться, и вытащил меня из ванны. Я попыталась его оттолкнуть, говорила, что я не та, за кого он меня принимает, но он не стал меня слушать. Я боролась с ним, но он схватил меня за руки и толкнул на кровать. Затем он накрыл меня своим телом, разрывая на куски. — Когда она повернула к Саймону свое лицо, в ее глазах были холод и горечь. — Мистер Коупленд, теперь я знаю, что умру раньше, чем когда-нибудь снова позволю ко мне прикоснуться любому мужчине.

Теперь уже Саймон не мог посмотреть ей в глаза. Он встал и подошел к книжным шкафам, тянущимся вдоль всей стены библиотеки. Проведя указательным пальцем вниз по корешку одного из томов в кожаном переплете, он, наконец, заговорил, его голос переполняли эмоции.

— Ноэль, то, что произошло между вами и моим сыном, было ужасно и неправильно. Это можно назвать спариванием животных, действия жеребца, укрощающего строптивую кобылу только на том основании, что он несравненно сильнее ее. Но любовные ласки между мужчиной и женщиной такими не должны быть. Они могут быть красивыми и наполненными нежностью.

Он повернулся к ней, но больше не видел ее; перед его глазами стояло совсем другое лицо. Он видел страстные темные глаза и струящийся черный шелк волос.

— Некоторые говорят, что только мужчины наслаждаются занятиями любовью. — Его голос выдавал глубину его осуждения. — Но это ложь. Я видел такое удовольствие на лице женщины, что был уверен, это шло от самого ее сердца. Это было волшебно, нечто такое, что вечно хранится в памяти.

Саймон раскрыл себя перед ней даже больше, чем рассчитывал, но это ничего не дало. Он понял по замкнутому выражению лица Ноэль, что дальше бесполезно было пытаться что-то объяснять. Ее обида уже выстроила вокруг нее непробиваемую стену. Он снова принял деловой вид, и, заложив руки за спину, подошел к ней.

— У меня нет никаких оправданий для того, что сделал мой сын; это непростительно. Недостаточно просто сказать вам, как я сожалею о случившемся, только я. И я обещаю, Ноэль, что так или иначе, я собираюсь вам это компенсировать.

Дверь медленно открылась, и вошел Томкинс. Отказываясь даже взглядом признавать присутствие Ноэль, он величественно поставил серебряный поднос, с двумя чайными сервизами на маленький стол рядом с Саймоном и объявил:

— Только что приехала миссис Пэйл, сэр. Я попросил, чтобы она подождала в гостиной, однако…

— О, Томкинс, вечно ты суетишься, не было никакой необходимости обо мне докладывать.

Неподражаемая Констанс Пэйл, свежая, как легкий ветерок после утреннего дождя, вплыла в библиотеку, шурша кружевами и черным шелком. Несмотря на подобающий цвет, ее платье могло соответствовать категории траурных нарядов, только в самом широком смысле этого слова. Ее откровенное декольте было прикрыто прозрачным слоем из черного газа. Лиф платья был собран у основания ее тонкой шеи в слоеный кружевной воротник.

Ее ярко рыжие волосы во множестве ленточек, были завиты в локоны. Ходило несколько злобных сплетен, которые намекали, что волосы женщины сорока пяти лет не могли быть такого редкого красного оттенка без использования хны. Это были последствия популярности Констанс, поэтому эти слухи нашли совсем немного добровольных слушателей.

В действительности, она совсем не была особой красавицей. Черты ее лица были приятными, но конечно, не безукоризненными. Однако это была выдающаяся личность, обладающая шармом и живостью, которая, как известно, ускоряла сердцебиение джентльменов, которые были намного ее моложе.

Несмотря на легкомыслие ее траурного одеяния, скорбь Констанс по ее усопшему мужу была глубокой и искренней. Она любила его с тех пор, как только выросла из пеленок, и его смерть оставила болезненную пустоту в ее жизни. Она хорошо скрывала свое горе, и, тем не менее, немногие осознавали глубину ее страданий.

— Саймон, мой дорогой, — ее голос был низким и мелодичным. — Это действительно ужасно, таким образом к тебе врываться, но мне необходимо… — При виде Ноэль, она мгновенно замолчала, а затем в ее зеленых глазах появился веселый блеск. — Я не знала, что ты принимаешь гостей, Саймон. — Грациозно, чуть склонив голову набок, она разглядывала его с преувеличенным простодушием. — Я надеюсь, что мой несвоевременный визит ничему не помешал.

Сдерживая раздражение, Саймон небрежно поцеловал ее в щеку.

— Вам всегда здесь рады, Конни. — Он не смог противостоять искушению, назвать ее уменьшительным именем, хотя знал, что она его терпеть не могла. Черт бы побрал эту женщину! И почему она должна была появиться прямо сейчас?

И в этот момент последняя часть головоломки, которую он пытался мысленно собрать воедино, встала на место, и теперь он знал, что должен был делать.

— Конни, давайте пройдем в гостиную, где нам будет гораздо удобнее. Там мы сможем обсудить наши дела. Томкинс, налейте, пожалуйста, чаю этой молодой леди. Ноэль, вы меня извините.

Не дожидаясь возражений Констанс, Саймон вытолкнул ее из библиотеки и провел в гостиную. Пока шел, он лихорадочно думал, перебирая всевозможные варианты. Его шансы осуществить задуманное были настолько малы, что их почти не существовало, и, тем не менее, разве у него был другой выбор?

Когда они оказались в гостиной, изящно декорированной в китайском стиле, Констанс отцепила руку Саймона от своей руки.

— Саймон, да перестаньте меня так толкать. Я давно вас знаю, вы были самым несносным мужчиной, но до сих пор я себе и представить не могла, что вы не знакомы с хорошими манерами. Даже более того, я сейчас упаду в обморок! — В подтверждение своих слов она опустилась на маленький лакированный стул и грациозно прислонила руку к сердцу.

— Падайте! — Выражение красивого лица Саймона исказилось от смеха. — Конни, даже если вы попытаетесь, вы все равно не знаете, как это делается.

— Конечно же, знаю. Это лишь вопрос задержки дыхания. А теперь прекратите называть меня этим нелепым именем — вы же знаете, что я его ненавижу — и расскажите мне, что здесь происходит. Право, Саймон, я знаю, что у мужчин есть животные инстинкты, но эта девчонка просто безобразна. Кроме того, — она элегантно фыркнула, — Я всегда считала, что вы удовлетворяли свои низменные желания с дамами легкого поведения, но не с обычной же проституткой.

— Констанс, мои низменные желания, как вы их называете, никоим образом не должны вас беспокоить. Однако я вам скажу, что никогда не был в настолько отчаянном состоянии, чтобы прибегнуть к помощи гулящей женщины.

Констанс могла сколько угодно наслаждаться более глубоким обсуждением этой темы, но ее любопытство насчет гостьи Саймона победило. — Тогда, кто та особа, и что она тут делает?

— Конни, та особа — жена Куина, — спокойно произнес Саймон.

— Его жена! — Все ленты в ее рыжих локонах разом всколыхнулись. — Вы же не серьезно!

— Я предельно серьезен. Они поженились прошлым вечером.

— Но зачем? Куин мог жениться на любой женщине, по своему выбору. У него есть все. Он красив, богат. И когда ему это нужно, он может быть даже очаровательным. Так с какой стати? Он же не влюбился в нее!?

— Не будьте смешной. До прошлой ночи, он никогда ее не видел.

— Тогда, почему?

— Месть, Конни. — Саймон криво улыбнулся. — Он наказал меня, как ангел мщения.

— Саймон, избавьте меня от своих метафор и объясните все прямо. Но, для начала, налейте мне, пожалуйста, маленький стаканчик хереса. Осмелюсь сказать, что мне это необходимо. — С этими словами, она устроилась поудобнее, скрестив изящные лодыжки и внимательно слушая, пока Саймон рассказывал историю Ноэль.

Куин несколько раз при Констанс упоминал о том, как Саймон был озабочен тем, чтобы тот удачно женился. В тот момент, она на это почти не обратила внимания; но ссоры между Саймоном и Куином стали такими частыми, что она оказалась в них вовлечена. Сейчас, в то время, пока Саймон высказывался, она поняла, что всерьез недооценила обоих — настойчивость Саймона, возмущение Куина. Но она так любила этого трудного мальчишку. Разве он мог вести себя, словно какой-то варвар? С тех пор, как она с Бенджамином стала о нем заботиться, пока ему не исполнилось тринадцать лет, и Саймон не отправил его в школу в Англии, он занимал особое место в ее сердце.

— Он ее изнасиловал, — сказал Саймон, завершая свою историю. — Жестоко и безжалостно.

Констанс почувствовала, как от жалости к грязной маленькой воровке и Куину, к ее зеленым глазам подступили слезы.

— О, Саймон, он так никогда бы не поступил, если бы не принял ее за девушку легкого поведения.

— Не обманывайте себя. Вы же знаете, что он всегда был упрямым и своевольным.

Констанс думала о другом мужчине из семейства Коуплендов, у которого был точно такой же характер, но он благоразумно держал его под контролем.

— Нельзя отрицать тот факт, что он дикий от природы, которую не всегда может контролировать, — продолжал Саймон. — Конечно, я сомневаюсь, что он применил бы к ней силу, если бы не был пьян и не принял бы ее за шлюху. Но это никак не оправдывает то, что он совершил. Кроме того, безусловно, он не был пьян, когда этим утром привез ее сюда, вместе с сообщением о том, что он уходит из компании «Коупленд и Пэйл».

— Уходит? О нет, Саймон.

Расстройство Констанс было обоснованно, и они оба это знали. Корабельные познания Куина были всесторонними. Он был хорошо знаком с сырьевой промышленностью, деревом и металлом; обладал врожденным пониманием их достоинств и недостатков. Он никогда не пытался приспособить новую идею к материалам. Вместо этого он начинал с сырья, а на его основании, возникала сама идея. Констанс верила, что творческое воображение Куина, в сочетании с отличным деловым чутьем Саймона, могли сделать «Коупленд и Пэйл» неуязвимым. Но теперь, все пропало.

— Ему не удастся повернуться спиной к «Коупленд и Пэйл» так легко, как он думает, — упорствовал Саймон.

— Где сейчас Куин? — спросила Констанс гораздо спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала.

— Не имею представления. Но, в конце концов, он появится словно чертик из табакерки.

Констанс видела острую боль в глазах Саймона и интуитивно понимала, что он также был огорчен самим собой, как и собственным сыном, которого не мог понять.

— И когда он снова появится, я надеюсь устроить ему маленький сюрприз.

Констанс нахмурилась.

— Какой сюрприз?

Тогда Саймон раскрыл ей свой безумный план, который почти полностью сформировался в его голове.

— Когда он вернется, его будет ждать истинная невеста Коупленд, готовая занять свое место в семье Коупленд.

— Ради бога, о чем вы говорите? — спросила Констанс, со стуком поставив стакан на маленький эмалированный столик.

— Я говорю о той голодной девочке в библиотеке. Куин позаботился о том, чтобы я не смог расторгнуть их брак. Она его законная жена. Поэтому она должна стать достойной имени Коупленд.

Изумленно взглянув на него, Констанс стала хохотать. Саймон нахмурил брови и сердито смотрел на нее. И хотя она прикладывала героические усилия, чтобы сдержать свое веселье, ей это не совсем удалось.

— О, великолепный Саймон, не сердись. С моей стороны было жестоко посмеяться, и я прошу прощения, но это действительно слишком неправдоподобно. Я начинаю бояться, что вы впадаете в старческий маразм.

Это у него старческий маразм? Саймон почувствовал, как растет его раздражительность. Проклятие, эта женщина была просто невыносима! С первого дня, как он ее встретил, у них всегда были разногласия, но тогда она была прекрасной невестой, намного моложе своего мужа. Пока проходили годы они видели друг друга крайне редко, но независимо от того, как часто они встречались, между ними продолжали лететь искры.

Наблюдая за перепалками этих двоих, как-то Бенджамин ласково улыбнулся своему партнеру и сказал:

— Саймон, это вы должны были на ней жениться. Возможно, вы смогли бы ее обуздать, а я от этих попыток уже давно отказался.

Саймон мысленно вздрогнул. Не было никакого смысла отрицать тот факт, что Констанс была чертовски привлекательной женщиной, но он предпочитал более серьезных женщин, которые уважали мнение мужчин, и были гораздо сообразительнее их. Сейчас он должен был приложить все усилия, чтобы ей не противоречить. Сделав над собой усилие, он натянуто улыбнулся.

— Что здесь такого невероятного, Констанс? Вы забываете, что я провел с ней некоторое время. Эта девочка от природы умна, и этого не может скрыть даже ее запущенный вид. Вспомните, ведь ее отец был представителем аристократии.

— Право, Саймон, — раздраженно вскричала Констанс. — Вы же не знаете этого наверняка.

— Вы только присмотритесь к ней поближе и поймете, что это правда, — воскликнул он и стал вышагивать по комнате, пытаясь одновременно убедить и себя, и ее. — Она держится царственно. В ней есть достоинство, интеллигентность. Все это говорит о том, что у нее хорошее происхождение. Ее только нужно немного почистить, чтобы это проявилось.

— Почистить! — Констанс начала испытывать небольшую тревогу; Саймон был серьезен. Ей не хотелось, чтобы он выглядел смешно, но точно так же ей не хотелось, чтобы он был в ярости.

Поднявшись со стула, она направилась к нему, шелестя черным шелком, и положила свою ладонь на его руку. Она посмотрела ему прямо в глаза и серьезно произнесла:

— У нее нет не только никакого намека на красоту, но еще она, несомненно, ужасно безграмотна. Я даже сомневаюсь в том, умеет ли она читать.

Саймон посмотрел на нее.

— Это не имеет значения.

Констанс открыла рот, чтобы ответить, но Саймон ничего не хотел слышать.

— Констанс, все это можно легко исправить. Можно нанять гувернера, чтобы он научил ее читать и ознакомил с основами истории и географии

Констанс возмущенно воскликнула:

— По правде говоря, Саймон, потребуется немного больше, чем научить ее определять местоположение Балтийского моря и дату сражения при Гастингсе, чтобы она смогла войти в общество. И если она сможет чему-нибудь научиться к своему несчастному появлению в свете, в чем я искренне сомневаюсь, ее еще надо будет научить правильно говорить.

— Она прекрасно говорит, — прерывал ее Саймон. — Намного лучше, чем можно было ожидать.

— Это не важно, Саймон, я уверена, что ее произношение никогда не будет одобрено высокопоставленными гостями. Ей необходимо знать, как управлять домашним хозяйством, играть на фортепьяно, заниматься рукоделием, танцевать кадриль. — С каждым пунктом, она загибала пальцы. — От этого почти кружится голова. Даже вы, Саймон, должны признать, что вам будет очень тяжело найти преподавателя, способного научить всему этому. Молодые леди учатся многим из этих вещей подсознательно, просто наблюдая за своими матерями.

— Совершенно верно! — победно воскликнул Саймон. Нежно положив руки на ее плечи, он сверху посмотрел на ее изящную фигурку. — Этим вещам может научить только женщина грациозная и благовоспитанная, такая женщина, как вы, Констанс.

Предприимчивая вдова рассматривала его какое-то время, пока до нее доходил смысл сказанного и наконец, заявила:

— Нет, Саймон, я ничего не хочу об этом слышать. — Она отступила от него на несколько шагов и повернулась к нему спиной. — Иногда я считала необходимым не соглашаться с вами в вопросах бизнеса, но никогда не думала, что вы лишены здравого смысла. Но теперь, я начинаю в этом сомневаться.

Голос Констанс был непреклонен, но по правде говоря, ее мнение по этому вопросу еще не было решенным. И, тем не менее, она могла согласиться на это просто ради себя, ведь она была одинокой женщиной. Последние несколько лет, во время которых она боролась со слабеющим здоровьем Бенджамина, для нее были трудными. Несмотря на свое легкомыслие, она по-прежнему была чувственной женщиной, и вынужденное одиночество, ставшее ее судьбой, было для нее неестественно. Ее тело стало бунтоваться против этого; она жаждала объятий и ласки. Она даже подумывала завести любовника, но почему-то эта мысль была ей противна, поскольку она знала, что эта случайная связь не сможет утолить страстное желание, которое она ощущала. В последнее время ей становилось все тяжелее и тяжелее засыпать. Возможно, если она чем-нибудь заполнит дни и займет свои мысли, то ее ночи снова станут спокойными.

Она придала своему голосу небрежность.

— Саймон, я должна признать, что мне любопытно. Только в чем состоит ваш план, и какую роль вы отводите мне?

Саймону было жаль, что Констанс стояла спиной к нему, и он не мог видеть ее лица. Что ее так взволновало? Он небрежно подошел к стоящему напротив нее диванчику, уселся и стал внимательно наблюдать за ее лицом, пока говорил.

— Я бы хотел, чтобы вы забрали ее с собой в Сассекс. Проследите, чтобы она подобающе одевалась и питалась, и начните обучать ее пристойным манерам. Когда вы решите, что пришло время, необходимо будет нанять компетентного учителя для обучения ее наукам. Я знаю, что на это потребуется некоторое время, но я всячески надеюсь, что в течение года она сможет превратиться в приемлемую для общества молодую леди.

— За год! О, Саймон, боюсь, что вы переоцениваете ее ум и мои способности. — Констанс какое-то время была погружена в свои размышления, а Саймон не пытался на нее давить. Она бесцельно прохаживалась по комнате, лишь однажды остановившись, чтобы подвинуть вазу. Наконец она села на диван рядом с Саймоном.

— Давайте на минуту предположим, что ваш невероятный план удастся, и вам на самом деле удастся сделать ее вполне презентабельной. И что тогда?

— Я собираюсь представить ее обществу.

У Констанс расширились глаза.

— Вы собираетесь представить ее в качестве его жены?

— Нет, конечно же, нет. Она будет моей … моей племянницей. Хотя нет, так не пойдет. Я не хочу, чтобы она была моей близкой родственницей. — Он задумался на мгновение, а затем хлопнул в ладони. — Я знаю. Мы скажем, что мой брат женился на молодой вдове с маленьким ребенком. Она и есть тот ребенок.

— Это абсурд, Саймон, — спорила Констанс. — У вас нет брата. У вас даже нет никакой гарантии, что вы сможете найти Куина. А если и сможете, как вы тогда предлагаете убедить его, принять статус мужа?

— О, я найду способ убедить его в этом. — По его решительно выдвинутому подбородку Констанс поняла, что у него не будет никаких сомнений в том, чтобы применить к Куину силу. — А что касается его убеждения — имей в виду, Констанс, одно дело — оставить на улице ребенка без семьи и защиты; и совсем другое дело — оставить женщину изящную и благородного происхождения, которая была признана обществом. Куин — негодяй, но даже он не зашел бы так далеко. Эти двое встретятся, а затем я устрою так, чтобы они просто вместе исчезли из поля зрения на несколько дней. Просочится слух о том, что они тайно сбежали — понятное дело, любовь с первого взгляда. Я, разумеется, буду соответствующим образом оскорблен их скандальным поведением. Каждый будет выражать мне свое сочувствие, будут трепать языками и тайно радоваться, обнаружив пару таких влюбленных, которые не смогли ждать, чтобы пожениться должным образом. Не позднее, чем через месяц, скандал будет забыт, а холостяцкое положение Куина останется делом прошлым.

— Мне это не нравится, Саймон, — заявила Констанс. — Вмешательство в жизни других людей — опасное занятие.

— Это единственный путь, — ответил Саймон, решительно заглушая собственные сомнения. — Дикость Куина слишком долго оставалась необузданной. Он себя разрушит. — Саймон не преминул воспользоваться мягкосердечием Констанс, и сделал это без всяких колебаний.

— Констанс, как отцу, любящему своего сына, мне нужна ваша помощь. Если у вас есть хоть какие-нибудь чувства к Куину, помните, что это, может быть, для него последний шанс.

Констанс не одурачила попытка Саймона сыграть на ее сочувствии, но она не собиралась его за это осуждать. Вместо этого она задала вопрос, который волновал ее превыше всего.

— А что на счет девочки, Саймон? Из того, что вы мне о ней рассказали, кажется, она относится к очень независимому типу людей. Возможно, она не согласится с вашим планом.

У самого Саймона были некоторые сомнения на сей счет, но сейчас он не собирался показывать ей это слабое место.

— Чепуха, Констанс. Это для нее замечательная возможность, о которой, вероятно, она никогда и не мечтала. — Он на секунду замолчал, и его голубые глаза слегка сузились. — Кроме того, если она действительно откажется, я уверен, что смогу ее переубедить.

Констанс едко посмотрела на него, но он сдержался.

— Саймон, вы безнравственный негодяй. Не вы ли, еще час назад поклялись той девочке, что защитите ее, и вот, пожалуйста, вы уже целенаправленно плетете интригу, чтобы соединить ее с мужчиной, которого она, явно терпеть не может.

— На самом деле, Констанс, год в роскоши не воодушевит ее, но поможет изменить ее отношение к этому. Она улучшит свое здоровье и оценит, насколько выгодно быть Коупленд. Неужели вы серьезно полагаете, что она отвернется от Куина, как только вольется в наш образ жизни и увидит, какую выгоду принесет ей этот брак? Конечно же, нет.

Он взял руки Констанс в свои. В его голосе не было никаких уверток, когда он попросил:

— Я знаю, что мне все удастся сделать. Пожалуйста, помогите мне, Констанс. Не только ради гарантии сохранения «Коупленд и Пэйл» в наших семьях, но еще и ради вас самой. Я это знаю. Я буду вам бесконечно благодарен. Пожалуйста, вы поможете мне?

Ее давний противник просил о помощи, и она должна была признать, в пользу одной лишь обоснованности, что ему это блестяще удалось. Подняв руки в знак капитуляции, она улыбнулась.

— По правде говоря, Саймон, вы растоптали все мои доводы, это конечно глупо, но я вам помогу.

Саймон хлопнул в ладоши и ликующе рассмеялся.

Покачав перед ним пальцем, Констанс продолжила:

— И даже не думайте, что я такая дурочка, чтобы играть с вами в увеселительные игры, не обговорив несколько условий, с которыми я жду, что вы согласитесь. — Ее голос был решителен и тверд, что противоречило дрожащим лентам и кружевам, которые ее украшали. — С финансовой точки зрения вы будете нести все необходимые расходы, пока она будет оставаться у меня. Я единственная буду подбирать предметы ее гардероба и предупреждаю вас, Саймон, никакой экономии не будет.

— Согласен. — Саймон усмехнулся и стал торжественно расхаживать по периметру обюссонского ковра.

— Саймон, перестаньте ходить! Эта достаточно серьезная ситуация, не вынуждайте меня разговаривать с вашим затылком. У меня есть еще одно условие. Вы не должны вмешиваться ни в один из моих методов. Я буду продолжать действовать в своем направлении и не потерплю никакого вмешательства с вашей стороны. Это ясно?

— Да, да. — Совсем как девятнадцатилетний мальчишка, а не зрелый пятидесятилетний мужчина, Саймон рывком стащил Констанс со стула и заключил ее в бурные объятия.

Миниатюрный деловой партнер оказалась придавленной к его груди, а ее щека прижималась к шерсти его утреннего пиджака. Ее руки неосознанно переместились на его спину, и она закрыла глаза, упиваясь радостью снова оказаться в объятиях мужчины. Она вдыхала его запах, пока ее руки осторожно касались мускулов его спины. Она хотела почувствовать его кожу без создающей помеху одежды, провести ладонями вниз по его обнаженному телу, к …

Ее глаза распахнулись. О боже! О чем это, спрашивается, она думает! Поспешно освободившись, она возмущенно ему прокричала:

— Саймон, боюсь, что вы потеряли рассудок. Вы меня раздавите, несносный вы человек.

Саймон ухмыльнулся, поскольку был слишком доволен ее согласием, чтобы обижаться на ее выговор.

— Простите меня, Конни. Я забылся.

Ноэль облизала указательный палец, а затем, опытным движением макнула его в сахарницу. Она слизывала сахарные кристаллы, наслаждаясь их сладостью, не обращая внимания на белоснежную салфетку, которая лежала аккуратно свернутая рядом с серебряным подносом, а затем, вытерла влажный палец о юбку платья.

За то время, пока Саймон и Констанс отсутствовали, Ноэль успела прикончить две чашки чая, каждую из которых она снабдила несколькими ложечками сахара, и до единой крошки уничтожила пару жирных булочек. Несмотря на ее обильный завтрак, девушка ела так, словно каждый ее укус мог оказаться последним, но она была не в состоянии удержаться.

Облизывая свой палец, она одновременно охватывала жадным взглядом изящную комнату. Если бы Саймон мог прочитать мысли Ноэль, то это доставило бы ему радость, ведь она неосознанно подтверждала, что чутье его не подвело. Она знала, что выглядела ничтожно и неуместно среди такой роскоши, но она не чувствовала себя здесь лишней. В этой милой комнате, столь чуждой ее существованию, она ощущала себя более комфортно, чем в любом другом месте, где бывала за всю свою жизнь. Ей нравилось, как были закреплены в петлю драпировки над окнами, теплые цвета ковра, симметрично расставленные стулья по обеим сторонам двери в библиотеку. Ее взгляд одобрил штукатурку потолка и гладкий фарфор вазы, которая была заполонена ранними нарциссами.

Она очень хотела прикоснуться к ней, потрогать утонченное стекло пальцами, но она не решилась подойти ближе к прекрасной вазе из страха, что Саймон Коупленд войдет в комнату и застанет ее за этим занятием. И почему ее заботит то, что он думает? Она посмеивалась над собой, нервно кусая ноготь большого пальца. Во всяком случае, почему она все еще была здесь? Дверь была не заперта, ее ничего здесь не держало.

Но Ноэль знала, что еще не готова была уехать. Что-то было в Саймоне Коупленде, что затрагивало глубокие и отзывчивые струны ее души. Она подумала о его лице, столь похожем на лицо его сына, и почему-то смягчилась. И эта женщина, Констанс. Кто она? И какое отношение она имела ко всему этому?

Словно услышав мысли Ноэль, Констанс вошла в комнату и внутренне содрогнулась, когда рассмотрела ближе свою новую подопечную. Она задержалась в дверях, чтобы подождать Саймона, который следовал прямо за ней. Ноэль тут же была поражена, увидев столь прекрасную картину, которую они собой представляли: Саймон Коупленд, такой высокий и очень мужественный, и Констанс Пэйл, изящная и женственная.

— Ноэль, я хочу вас познакомить с миссис Пэйл, вдовой моего делового партнера. Констанс, это моя невестка, Ноэль.

Невестка! Ноэль не могла поверить своим ушам. Саймон открыто признал их родство перед этой изысканной дамой. Она кинула на него вопросительный взгляд, но он в ответ лишь приподнял темную бровь, что она могла расценить как брошенный вызов.

Приподняв подбородок, она грациозно поднялась со стула и спокойно встретила оценивающий взгляд Констанс. Она ему еще покажет!

Проблеск восхищения вспыхнул в глазах немолодой женщины. Саймон оказался прав. В этой девочке было нечто неосязаемое, что затмевало ее нелепый вид. Когда она подошла к Ноэль, ее голос сочился теплом и добротой.

— Я очень рада познакомиться с вами, моя дорогая. Саймон совершенно вами очарован, и теперь я вижу почему.

Эта женщина смеялась над ней? Ноэль недоумевала. Что стояло за этими льстивыми словами? Она находилась в неестественной для нее среде, в обществе этих людей. На улицах, она знала своих врагов. Но здесь, враг мог скрываться за милой улыбкой. Хорошо, она будет играть по их правилам, решила девушка, и вернула Констанс улыбку, но она будет настороже.

— Ноэль, я попросил Констанс к нам присоединиться, чтобы мы могли поговорить о вашем будущем.

Ноэль почувствовала, как вспыхнуло ее лицо.

— Вы ей обо мне рассказали? — она гневно взорвалась.

Он знал, что должен был последовать протест, и, стремясь его предотвратить, Саймон осторожно усадил Ноэль на диван, сверля ее взглядом.

— Ноэль, послушайте меня. То, что с вами произошло, это не ваш позор, а Куина. Констанс является нашим другом уже много лет. Я никак не мог скрыть этого от нее, да и не хотел, ведь я думаю, что она может вам помочь.

Ноэль дерзко вздернула свой маленький подбородок.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

— Но вы ее примете, и вы это знаете. — Спокойно сказал Саймон и заметил, что она стала доброжелательнее, почувствовав, как рассеялся ее гнев на его предательство. — Вы многое пережили с прошлой ночи. Вам нужно какое-то время, чтобы отдохнуть. Моя дорогая, я бы никогда не смог себя простить, если бы с вами что-нибудь случилось сейчас, когда вы так расстроены. Вам также нужно время, чтобы подумать о том, что вы собираетесь делать с собственной жизнью. Вы же знаете, что не должны снова возвращаться на улицу.

Саймон видел, что его слова возымели действие на Ноэль. Подавляя растущую настойчивость, он сделал свой голос спокойным и ровным.

— Миссис Пэйл вас пригласила погостить в ее поместье в Сассэксе. Поскольку она еще в трауре по своему мужу, ее жизнь тиха, и вы сможете отдохнуть должным образом.

Ноэль упрямо стиснула зубы.

— Вы не имеете никакого права, решать за меня. Долгое время и без чьей-либо помощи я сама о себе заботилась. Мне не нужна благотворительность ни от одного из вас.

— Ноэль, я бы не назвал это благотворительностью, — заявил Саймон.

— Тогда, как бы вы это назвали? — возразила она. — Или для миссис Пэйл, обычное дело — приглашать карманных воровок у нее погостить?

— На самом деле, я не думаю… — начал было Саймон, но Ноэль его сердито прерывала.

— Представляю себе, как она знакомит меня с одним из своих знатных друзей. — С невероятной точностью Ноэль изобразила голос светской матроны. — Миллисент, я бы хотела, чтобы вы познакомились с моей гостьей. Весьма интересная девочка. Она, знаете ли, ворует часы.

Это уже слишком долго продолжалось для Констанс, которая с большим интересом наблюдала за спором между Ноэль и Саймоном. Прозвучал ее мелодичный смех.

— О, дорогой, Саймон, здесь она вас поймала. Боюсь, что вы встретили себе достойного противника.

— Посидите тихо, Конни, — резко ответил Саймон. К черту эту женщину! Если она не собиралась помогать, то могла хотя бы держать свой рот на замке. Он уже спланировал свой следующий ход.

— Мне кажется, вы до сих пор не осознали своих обстоятельств, — резко сказал он.

— Что вы имеете в виду?

— Знаете ли вы, что можете носить под сердцем ребенка Куина.

Ноэль почувствовала себя так, словно ее ударили. Дрожь пробежала по ее хрупкому телу.

Саймон действовал быстро.

— Я вижу, что вы об этом не подумали. Итак, у вас было на это время. — Его голос был холоден, когда он начал свое наступление. — Вы хотите, чтобы ваш ребенок воспитывался так же, как и вы? Копался в кучах грязи и угля? — Его губы скривились в усмешке. — Сколько лет будет вашему ребенку, когда вы повесите пальто и научите его обкрадывать карманы?

Все краски сошли с лица Ноэль, но Саймон не ослабил своей атаки.

— Конечно, все будет не так скверно, если у вас родится мальчик. Мальчикам легче выжить. А что, если будет девочка? Возможно, она окажется, не так удачлива, как вы. Полагаю, что есть аристократы, убежденные в том, будто лишив девственницу невинности, они излечатся от сифилиса. И они готовы платить по сотне фунтов за каждую. Вы такой судьбы хотите для своего ребенка?

— Прекратите! — закричала Ноэль. — Прекратите это! — Она обхватила голову руками, пытаясь взять себя в руки. Она-то думала, что ее ночной кошмар закончился, но теперь поняла, что несчастье, которое ею завладело, не собиралось так легко ее отпускать.

Констанс сердито вскочила со стула.

— Достаточно, Саймон. Вы жестоки, и я больше не желаю это слушать.

Язвительный ответ чуть не сорвался с губ Саймона, и он отвернулся.

Ноэль почувствовала, как ее окутал благоухающий черный шелк. Голос Констанс был тихим и успокаивающим.

— Ноэль, вы должны понять, что Саймон поступает так, как привык это делать во всем. Он предприниматель, и еще раз предприниматель, боящийся говорить искренне. Саймон не хотел бы вас сейчас потерять. Хотя, он бы никогда в этом не признался, но его восхищают яркие личности. Ноэль, он также имеет право знать, если у вас будет ребенок, ведь это его внук.

На секунду Констанс почувствовала укол вины. Она знала, что ее собственный способ мог повлиять на ребенка не лучше, чем метод Саймона.

Ноэль медленно подняла лицо и взглянула на Констанс, ей было ненавистно видеть в ее глазах сочувствие, ей были ненавистны те обстоятельства, которые неумолимо сгибали ее гордый дух к покровительству этих двух людей.

— Кажется, у меня не очень большой выбор, не так ли? — горько сказала она.

Они победили, Ноэль должна была поступить так, как они предложили, пока она убедиться, что не беременна. Но если ее благотворители ожидали, что она будет рассыпаться в благодарностях, то должны быть сильно удивлены.

— Если я поступлю так, как вы говорите, вы должны мне пообещать, что никому не расскажете о том, что я жена сына мистера Коупленда.

Констанс согласно кивнула.

— Кроме того, я останусь только до тех пор, пока не узнаю, будет ли у меня ребенок, и тогда вы немедленно вернете меня в Лондон.

Констанс опередила возражения, готовые сорваться с уст Саймона.

— Моя дорогая, довольно торговаться. А теперь давайте найдем что-нибудь более подходящее для вас из одежды. — Поворачиваясь к Саймону, Констанс сказала, — Я хочу уехать не позже чем через час. Вы проследите, чтобы у меня были свежие лошади?

Согласно кивнув, Саймон быстро покинул комнату, довольный таким удачным поворотом событий.

Две женщины несколько минут внимательно разглядывали друг друга. Наконец с некоторым удовольствием Констанс проговорила:

— Я думаю, что мы очень хорошо вместе уживемся, правда?

Ноэль не ответила. В любом случае она точно знала, что ей будет нелегко. Ничто в жизни не дается бесплатно, рано или поздно, ей придется расплачиваться. Она не знала, какова будет расплата, но была уверена в ее неизбежности.