— Это пустая трата времени, — сказал Гейб, захлопывая дверцу пикапа.

В машине было жарко. Когда Рэчел застегивала ремень безопасности, никелированная пряжка чуть не обожгла ей пальцы. На ней было желтое хлопчатобумажное, в оранжевых и черных мотыльках платье с вырезом-каре, которое она приберегала для особых случаев.

— Нам осталось съездить и проверить всего одно имя, — сказала она.

— Давай лучше поедим. Я бы с удовольствием сжевал гамбургер.

— Похоже, у тебя в самом деле червячок внутри завелся. Ты же ел всего час назад.

— И тем не менее я голоден. Кроме того, проверка Рика Нэйджела наверняка ничего не даст, как и наши предыдущие визиты. То, что он в пятом классе списал у Кристи контрольную по географии, вовсе не означает, что его следует включать в число подозреваемых.

— Я верю в интуицию Кристи.

Гейб дал задний ход, отъезжая от дома Уоррена Роя.

Под колесами пикапа зашуршал гравий. Включив кондиционер, Гейб бросил на Рэчел взгляд, выражающий и раздражение, и готовность потерпеть еще немного. Он был уверен: затея Рэчел — совершенно бесполезное дело.

Озадаченные лица тех двух из списка, которых они навестили, весьма убедительно говорили о том, что они даже толком не могли понять, о чем идет речь. И тем не менее Библия пропала, а это означало, что поиски ее надо продолжать.

С того самого момента, когда Рэчел впервые прочитала список, ей не давала покоя одна мысль, которую не удавалось толком сформулировать. Она в очередной раз развернула листок бумаги и пробежала по нему глазами: Билл Кек…

Фрэнк Киган… Фил Деннис… Кирк Де Мерчент… Ни одного из этих людей она не знала.

Деннис. Взгляд Рэчел снова впился в список.

— Тут указан Фил Деннис, — сказала она. — Он имеет какое-нибудь отношение к Кэрол Деннис?

— Он ее двоюродный брат. А что?

— А то, что он тоже был на аэродроме в ту ночь, — ответила Рэчел и постучала ногтем по листку бумаги. — Ничего больше.

— В таком случае считай, что тебе не повезло. Я слышал, пару лет назад он переехал куда-то на Запад. Если это он взял твою Библию, то она, считай, пропала.

— Нет, не пропала, если он отдал ее Кэрол.

— А с какой стати он должен был это сделать?

— Кэрол была большой поклонницей Дуэйна. Она и сейчас еще верит в его святость. Библия могла стать для нее вещью, которая для нее означает высшую ценность. Возможно, ее двоюродный брат знал об этом и именно потому забрал ее себе.

— А может, и нет.

— Ну, знаешь, мог бы хоть немного меня подбодрить.

— Я и так стараюсь.

Поведение Гейба раздражало Рэчел, но зато он по крайней мере действовал с ней заодно. Глядя на его жесткий профиль из прямых линий и острых углов, она собралась было придумать какую-нибудь шутку, чтобы посмотреть, как его лицо смягчится и потеплеет. Однако в ту же секунду тело ее придавила к сиденью страшная усталость…

Одновременно Рэчел почувствовала, что в ней по-прежнему пульсирует желание. Ей хотелось попросить Гейба развернуть пикап и погнать его обратно на тору Страданий, но, разумеется, она не могла этого сделать, и потому стала с преувеличенной тщательностью складывать список.

— Я хочу, чтобы мы сейчас же поехали к Кэрол, — сказала она.

Рэчел ждала, что Гейб начнет протестовать, но он только вздохнул.

— Ты уверена, что не хочешь съесть гамбургер?

— Если я съем еще один гамбургер, то начну мычать.

Пожалуйста, Гейб, отвези меня к Кэрол Деннис.

— Готов поспорить, она одна из самых активных участниц клуба твоих поклонников, — пробурчал Гейб.

— Угу, — мрачно кивнула Рэчел, которой не надо было объяснять, с какой силой Кэрол Деннис ее ненавидела.

Кэрол жила в белом доме, выдержанном в так называемом колониальном стиле. Справа и слева от входа росли два молодых клена. По обе стороны от входной двери располагались два бочонка с пурпурными и розовыми петуниями.

Дверь была выкрашена в голубой цвет и украшена гирляндами из искусственной виноградной лозы с желтыми шелковыми цветками. Рэчел шагнула вперед, внутренне собираясь перед в высшей степени неприятным разговором, но, прежде чем она успела позвонить, дверь распахнулась. Из дома вышли двое парней-подростков. Следом за ними появился Бобби Деннис.

Хотя с того момента, когда Рэчел столкнулась с Бобби и его матерью в магазине, прошел почти месяц, при виде ее на лице Бобби появилось все то же выражение враждебности.

— Что вам надо? — грубо спросил он.

Гейб, стоящий рядом с Рэчел, напрягся.

— Мне хотелось бы поговорить с твоей матерью, — быстро проговорила Рэчел.

Бобби выхватил у рыжеволосого подростка сигарету, которую тот только что раскурил, и, затянувшись, вернул приятелю.

— А ее нет, — сказал он.

При мысли о том, что ее Эдвард может превратиться в подобие Бобби Денниса, Рэчел внутренне содрогнулась.

— А ты не знаешь, когда она вернется? — спросила она.

Бобби нехотя пожал плечами, словно жизнь, которая для него только начиналась, уже успела его чем-то сильно обидеть или обделить.

— Моя мамаша ни хрена мне не докладывает.

— А ну-ка, повежливей, — сказал Гейб бесцветным голосом, от которого у Рэчел по спине побежали мурашки.

Хотя Гейб не сделал ни одного угрожающего движения, его внушительная фигура произвела на парней впечатление. Бобби, опустив глаза, уставился на бочонок с петуниями. Его рыжеволосый приятель нервно переступил с ноги на ногу.

— Его мать, и моя тоже, сегодня работают на пикнике, который устраивают благотворительные организации. Там будут жарить свинью, — сказал он.

— Да что ты говоришь, — процедил Гейб.

Рыжий подросток сглотнул.

— Мы чуть попозже тоже туда собираемся, — снова заговорил он. — Может, вы хотите, чтобы мы ей что-нибудь передали?

Рэчел решила вмешаться, боясь, как бы бедняга с перепугу не проглотил сигарету.

— Мы сами ее найдем, — сказала она. — Спасибо.

— Ублюдки, — сказал Гейб, подходя к машине. — Ты не поедешь на пикник, — добавил он, когда они с Рэчел устроились на сиденьях.

— Знаешь, Боннер, найти Библию — довольно сложная задача, так что не заставляй меня тратить силы на бесконечные уговоры.

— Как только местные тебя увидят, они зажарят тебя вместо свиньи.

— Если ты собираешься и дальше ахать да охать, можешь довезти меня туда, высадить и… отправляться на все четыре стороны. Я доберусь домой с Кристи.

Резко включив заднюю передачу, Гейб выехал на улицу.

— Сегодня весь коттедж на несколько часов был в полном нашем распоряжении. В нем никого не было, кроме нас, понимаешь? Ну и что, мы этим воспользовались? Черта с два.

— Прекрати вести себя, как похотливый подросток.

— А я и чувствую себя, как похотливый подросток.

— Правда? — Рэчел улыбнулась. — Я тоже.

Остановив пикап посреди дороги, Гейб наклонился и легонько поцеловал Рэчел в щеку. Даже мимолетное прикосновение его губ мгновенно отозвалось во всем ее теле вспышкой желания.

— Ты по-прежнему уверена, что нам следует ехать туда? — спросил Гейб, положив локоть на подголовник своего сиденья и уставившись на Рэчел с таким лукавым выражением лица, что она, не выдержав, рассмеялась.

— Конечно, я была бы рада передумать, но все же не стану этого делать. Еще одна поездка, Гейб, и все. Я поговорю с Кэрол Деннис, а потом мы отправимся в коттедж.

— Ну ладно, — сказал Гейб. — И с чего я решил, что это будет нелегким делом?

Благотворительные организации округа выбрали местом проведения пикника спортивную площадку неподалеку от самого большого парка в городе. В Мемориал-парке было множество выкрашенных зеленой краской скамеек и ухоженных клумб с яркими ноготками. Расположенная рядом с парком спортплощадка была залита палящим солнцем. Тень можно было найти лишь под тентами и грибками. Раскаленный воздух был пропитан запахами древесного угля и жареного мяса.

Рэчел почти сразу же увидела Этана и Эдварда около небольшого павильончика, где играл самодеятельный музыкальный ансамбль. Не отрывая глаз от музыкантов, Эдвард время от времени откусывал кусочки от огромного комка сахарной ваты на палочке. Что касается Этана, то он то и дело бросал взгляды на расположенную футах в двадцати от него палатку, в которой торговали едой. Посмотрев в ту же сторону, Рэчел заметила неподалеку от палатки Кристи Браун, внимавшую какому-то мужчине с волосами песочного цвета. Он явно из кожи вон лез, стараясь произвести на нее впечатление.

Этан хмурился. Долговязый, со сверкающими на солнце светлыми волосами, он напоминал Рэчел мрачного молодого бога. «Что ж, поделом ему, — подумала она, — не надо было быть таким близоруким».

Когда они с Гейбом подошли поближе, Рэчел почувствовала на себе взгляды окружающих. Казалось, на нее смотрят абсолютно все, за исключением разве что пожилых супругов-пенсионеров из Флориды, которые когда-то ее подвозили. Они, судя по всему, даже не заметили, что к собравшимся на пикник присоединилась печально известная вдова Сноупс.

При приближении Рэчел Эдвард сразу же обернулся в ее сторону, словно почувствовал какой-то сигнал.

— Мама! — воскликнул он и бросился к ней, сжимая в одной руке сахарную вату, а в другой — своего плюшевого кролика. Мальчик улыбался во весь рот и выглядел таким счастливым, таким здоровым, что у Рэчел защипало глаза: Благодарю тебя, Господи!

Она мысленно произнесла эти слова и тут же упрямо одернула себя. Не было у нее никакого Бога.

Эдвард с разбега налетел на нее.

— Пастор Этан купил мне сладкую вату! — крикнул малыш. Его внимание было настолько приковано к матери, что он даже не заметил Гейба, стоящего всего в нескольких футах от нее. — А Кристи дала мне хот-дог, потому что я чуть не заплакал, когда увидел свинью. — Лицо ребенка помрачнело. — Я ничего не смог с собой поделать. Свинья была совсем мертвая, у нее даже глаз не было… Ее убили… И зажарили на костре…

Увы, Эдвард сделал еще одно открытие из тех, с которыми неизбежно связан процесс взросления. Рэчел рукой вытерла щеку сына, испачканную кетчупом.

— Что поделаешь, чтобы поесть жареного бекона, надо убить свинью, партнер, — сказала она.

— Я никогда больше не буду есть свинину.

Рэчел решила, что пока не стоит рассказывать мальчику о том, из чего делаются хот-доги.

— А еще Кристи купила мне красный воздушный шар, но он лопнул, и…

Эдвард увидел Гейба и умолк. Рэчел заметила, как мальчик инстинктивно прижал к груди плюшевого кролика, которого держал вниз головой так, что задние лапы игрушечного зверька почти упирались ему в подбородок. Его негативная реакция была настолько явной, что Рэчел невольно вспомнила неприятную сцену с ужом. Иногда ей казалось, что она понимает Гейба, но толстокожесть, которую он проявил утром, показала, как мало еще она его знает, В это время к ним подошел Этан. Он поприветствовал Рэчел вежливым, но суховатым кивком, затем перебросился несколькими словами с братом, демонстративно ее игнорируя. По-видимому, Эдварду тоже показалось, что про него все забыли. Рэчел почувствовала рядом с собой какое-то движение и посмотрела на сына, который именно в этот момент уронил свою сахарную вату на ботинок Гейба.

Гейб отдернул ногу, но было уже слишком поздно. При виде липкой розовой массы, размазавшейся по коричневому ботинку, он невольно издал возглас отвращения.

— Он не нарочно, — торопливо сказала Рэчел.

— Не думаю. — Гейб уставился на Эдварда, который ответил ему таким же долгим пристальным взглядом. Карие глаза мальчика потемнели от возмущения, но в то же время в них промелькнула хитрая искорка, по которой его мать догадалась, что это небольшое происшествие вовсе не было случайностью.

Рэчел полезла в свою старую матерчатую сумку и вытащила оттуда кусок туалетной бумаги, которую она в целях экономии использовала вместо салфеток. Оторвав клочок, она протянула его Гейбу, чтобы тот мог вытереть ботинок.

— Надо быть поосторожнее с этой штукой, Эдвард, — сказал Этан и погладил мальчика по голове.

Ребенок перевел взгляд с Гейба на Этана:

— Меня зовут Чип.

— Чип? — с улыбкой переспросил Этан.

Эдвард кивнул и опустил голову.

Рэчел свирепо посмотрела на Гейба. Она не могла этого ни объяснить, ни доказать, но тем не менее была уверена: именно Гейб виноват в том, что мальчика ни с того ни с сего перестало устраивать его имя.

— Не будь глупым, сынок. Тебя зовут Эдвард, и ты должен гордиться этим. Помнишь, я рассказывала тебе про моего дедушку? Его тоже звали Эдвардом.

— Эдвард — дурацкое имя. Никого так не зовут, кроме меня. Этан ободряющим жестом сжал плечо малыша, затем посмотрел на брата.

— Скоро начнется волейбольный матч, — сказал он. — Давай сыграем?

— Играй без меня, — ответил Гейб. — Нам с Рэчел надо кое с кем встретиться и поговорить.

Слова Гейба Этана явно не обрадовали.

— Честно говоря, не думаю, что это хорошая идея.

— Не волнуйся по этому поводу, ладно?

На скулах Этана заиграли желваки. Рэчел знала, что ему хочется обругать ее последними словами, но он не привык открыто проявлять свою враждебность.

— Увидимся позже, приятель, — сказал он, ласково проведя костяшками пальцев по макушке Эдварда.

Глядя вслед уходящему Этану, Эдвард разом помрачнел. Его разлучили с мужчиной, которого он боготворил, и для ребенка день был испорчен.

Рэчел взяла его за руку.

— Хочешь, я куплю тебе еще сахарной ваты? — предложила она.

Гейб, нахмурившись, сунул руки в карманы. Рэчел не составляло никакого труда прочесть его мысли: он наверняка думал, что ей следовало бы наказать Эдварда за то, что тот нарочно уронил вату ему на ботинок, а не поощрять его, покупая новую порцию. Но Гейб не знал и не мог знать, сколько всего пришлось испытать ее сыну за его короткую жизнь.

— Не надо, — прошептал мальчик.

В это время рядом с ними возникла Кристи. Щеки ее разрумянились, глаза горели от веселого возбуждения.

— Вы не поверите, но сегодня вечером я иду на свидание, — объявила она. — Майк Риди пригласил меня пообедать. Я знаю его уже много лет, но… Просто поверить не могу, что я согласилась.

Не успела Кристи поделиться с Рэчел и Гейбом своей радостью, как ее тут же охватила неуверенность — это было видно по ее лицу.

— Наверное, мне не следовало соглашаться, — сказала она. — Я буду так нервничать, что ни о чем не смогу говорить.

Прежде чем Рэчел успела сказать ей что-нибудь ободряющее, Гейб обнял Кристи одной рукой за плечи и доброжелательно встряхнул.

— Между прочим, Кристи, одна из твоих самых привлекательных черт — то, что ты не болтушка, — сказал он. — Мужчины обожают чесать языки, а ты очень хорошо слушаешь других.

— Правда?

— Конечно. Майк — отличный парень. Вы оба хорошо проведете время. Только не давай ему распускать руки на первом свидании.

Кристи посмотрела на Гейба и покраснела.

— Можно подумать, кому-то придет в голову распускать руки во время свидания со мной.

— Когда женщины думают так, как ты, они очень быстро оказываются беременными, — парировал Гейб.

Кристи засмеялась, и все трое принялись весело болтать. Через несколько минут Кристи, извинившись, пошла проверить, как обстоят дела в одном из принадлежащих церкви павильончиков. Рэчел заметила: прежде Кристи убедилась, что Этан оттуда уже вышел.

— Я хочу домой, — сказал Эдвард с несчастным видом.

— Чуть позже, милый. Мне надо тут кое с кем повидаться.

Рэчел расположилась между Эдвардом и Гейбом, и все трое стали медленно обходить спортивную площадку, внимательно оглядывая тенты и павильоны, устроенные различными организациями.

— Гейб!

Худощавый мужчина с густыми волосами выскочил из-за стола, за которым он собирал деньги для фонда «Хьюман сосайети».

— Привет, Карл. — Гейб подошел к мужчине, но Рэчел обратила внимание, что он сделал это неохотно. Они с Эдвардом шли за ним.

Карл окинул Рэчел взглядом, в котором чувствовалось любопытство, но не враждебность, и она поняла, что он никогда не был одним из прихожан храма Дуэйна Сноупса.

Мужчины обменялись комплиментами, после чего Карл перешел к делу.

— Нам нужен ветеринар в приюте для животных, Гейб, — сказал он. — На прошлой неделе мы потеряли двухлетнего добермана, поскольку Тед Харли не успел вовремя добраться сюда из Бреварда.

— Мне очень жаль, Карл, но у меня нет лицензии.

— Думаю, тому доберману было бы наплевать на то, что у тебя нет нужной бумажки.

Гейб пожал плечами:

— Возможно, я все равно не смог бы его спасти.

— Может, и так, но ты бы хоть попытался. Нам нужен ветеринар из местных. Я всегда очень жалел, что ты, вернувшись в Солвейшн, так и не занялся своим делом.

— Мой придорожный кинотеатр открывается в пятницу вечером, — сказал Гейб, намеренно меняя тему разговора. — Вход будет бесплатный, и еще я устраиваю фейерверк. Надеюсь, ты придешь вместе с семьей.

— Ну конечно, само собой.

Гейб и Рэчел пошли дальше, мимо импровизированного прилавка, с которого торговали футболками, предназначенными, судя по их размеру, для людей, страдающих мышечной дистрофией. Вокруг кипела толпа, и в какой-то момент Рэчел случайно выпустила руку Эдварда.

Кто-то сильно толкнул Рэчел в спину, да так, что она наткнулась на Гейба и едва не упала. Он успел поддержать ее за руку. Выпрямившись, Рэчел огляделась, но не заметила ничего подозрительного. Эдвард по-прежнему находился неподалеку, но не брал ее за руку, словно решил поддерживать максимальную дистанцию между собой и Гейбом. Впереди Рэчел увидела стол, на котором лежала всевозможная выпечка. У стола стояла Кэрол Деннис и вскрывала коробку с шоколадными пирожными.

— Вон она, — сказала Рэчел.

— Я помню Кэрол в молодости, — заметил Гейб. — До того как сдвинуться на религиозной почве, она была доброй девушкой.

— Религия странно действует на людей, ты не находишь?

— Еще более странно то, что люди делают с религией.

Кэрол Деннис подняла глаза, и руки ее застыли на крышке коробки. В ее глазах Рэчел прочла все обвинения, которые ей много раз доводилось слышать за последние годы.

Рэчел знала, на что способна Кэрол Деннис, и пожалела, что Эдвард в этот момент находится рядом с ней. Ей оставалось лишь порадоваться тому, что он немного отстал.

Когда они с Гейбом подошли поближе, Рэчел обратила внимание, что весь облик Кэрол Деннис как бы утрирован, доведен до абсурда. Слишком резким был контраст ее белой кожи с крашеными черными волосами, чересчур сильно выступали вперед острые скулы, массивный подбородок чрезмерно вытягивал и без того длинное лицо, и стрижка тоже была слишком короткая и неровная. Ее фигура была тонкой, жилистой и какой-то напряженной.

Рэчел вспомнила ее рыхлого подростка-сына, и внезапно ее пронзила жалость к ним обоим.

— Привет, Кэрол, — сказала она, подходя вплотную.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне надо с тобой поговорить.

Кэрол взглянула на Гейба, и Рэчел почувствовала, как ее собеседница заколебалась. Нерешительность Кэрол, вероятно, объяснялась тем, что, с одной стороны, она сочувствовала Гейбу, но, с другой стороны, не могла простить ему, что он так открыто встал на сторону ее врага — вдовы Сноупс.

— Даже представить себе не могу, о чем нам с тобой разговаривать. — Лицо Кэрол немного смягчилось при виде Эдварда, подошедшего сзади и остановившегося рядом с Рэчел. — Здравствуй, Эдвард. Хочешь пирожное?

Она взяла в руки белый пластиковый поднос с разнообразными пирожными. Эдвард выбрал одно из них, большое, густо посыпанное сахарной пудрой и сочными ломтиками какого-то красного фрукта.

— Спасибо, — сказал он.

Рэчел глубоко вздохнула и решила, что пора брать быка за рога.

— Дело в том, что я ищу одну вещь, которая, возможно, находится у тебя.

— Вот как?

— Я говорю о Библии Дуэйна.

По лисьему лицу Кэрол пробежала гримаса удивления, которая, однако, тут же уступила место обычному настороженному выражению.

— С какой стати ты решила, что она у меня?

— Я знаю, ты была неравнодушна к Дуэйну. Судя по всему, твой двоюродный брат взял Библию в тот вечер, когда Дуэйна пытались арестовать, а потом передал ее тебе.

— Ты обвиняешь меня в краже?

Рэчел понимала, что ей надо соблюдать осторожность.

— Нет. Я уверена, ты взяла Библию для того, чтобы просто сохранить ее, и я не могу это не оценить. Но теперь я хочу, чтобы ты мне ее вернула.

— Если уж у кого и должна остаться Библия Дуэйна, то не у тебя.

— Это не для меня, — сказала Рэчел после некоторого колебания. — Для Эдварда. У него не осталось ничего из вещей отца, и потому Библия Дуэйна должна принадлежать ему.

Рэчел перевела дыхание. Кэрол посмотрела на Эдварда, успевшего испачкать губы и щеки пирожным. По всей видимости, угостив мальчика, Кэрол сумела добиться его расположения — во всяком случае, он улыбнулся ей.

Покусывая губы, Кэрол смотрела на Эдварда, словно позабыв о Рэчел.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Библия действительно у меня. Полицейские просто-напросто зашвырнули бы ее куда-нибудь, где они хранят всякую ерунду, а я не могла этого допустить. В полиции не всегда бережно обращаются с вещами.

От радости у Рэчел закружилась голова. Стараясь не выдать охватившего волнения, она сказала:

— Я благодарна тебе за то, что ты о ней позаботилась.

— Мне не нужна твоя благодарность, — отрезала Кэрол. — Я сделала это для Дуэйна, а не для тебя.

— Понимаю. — Слова давались Рэчел с трудом. — Я знаю, Дуэйн по достоинству оценил бы твой поступок.

Кэрол отвернулась, словно ей стало невмоготу переносить присутствие Рэчел.

— Пожалуй, попозже мы заедем за ней к тебе домой. — Рэчел не хотелось пережимать, но она была полна решимости заполучить в свои руки Библию как можно скорее.

— Нет. Я передам Библию Этану.

— И когда ты это сделаешь?

Рэчел не следовало показывать, как сильно она заинтересована в том, чтобы Библия поскорее оказалась у нее. Кэрол почувствовала над ней некую власть, и это ей явно понравилось.

— Насколько я знаю, в понедельник у Этана выходной. Я принесу Библию в церковь, в офис Этана, во вторник.

Рэчел явно пришлось не по вкусу, что ей придется ждать до вторника, и она начала было протестовать, но Гейб оборвал ее.

— Очень хорошо, Кэрол, — сказал он. — Это не горит. Я предупрежу Этана, он будет тебя ждать.

Сжав руку Рэчел, словно тисками, он снова нырнул вместе с ней в толпу.

— Если ты станешь давить на нее, тебе не видать этой Библии как своих ушей, — сказал он.

Рэчел оглянулась, чтобы убедиться, что Эдвард идет за ними.

— Я не выношу эту женщину, — призналась она. — Кэрол нарочно меня терзает.

— Лишних два дня ничего не решают. Давай чего-нибудь поедим.

— Ты о чем-нибудь, кроме своего брюха, думаешь?

— У меня много всяких органов, и время от времени все они так или иначе напоминают о себе, — сказал Гейб, просунув большой палец под короткий рукав платья Рэчел.

Она тут же покрылась гусиной кожей, и в то же время с удивлением поняла: ей хочется, чтобы Гейб испытывал к ней какое-то более прочное и глубокое чувство, чем просто сексуальное желание.

— Ты угощаешь? — спросила она.

— Да, я угощаю, — сказал Гейб с легкой улыбкой.

— Пойдем, Эдвард, — сказала Рэчел, обернувшись назад. — Перекусим чего-нибудь.

— Я не хочу есть.

— Я знаю, ты любишь дыню. Мы тебе раздобудем кусок дыни.

Они подошли к центру спортивной площадки, где над мерцающими жаром углями жарились на вертелах несколько свиных туш. Рэчел поморщилась.

— Я, пожалуй, лучше съем вареной кукурузы.

— А я-то думал, что девушки из сельской местности лишены сентиментального отношения к животным.

— Ко мне это не относится. И кроме того, там, где я жила, люди занимались выращиванием соевых бобов.

Гейб не стал ее больше дразнить, потому что и сам не был большим поклонником жареной свинины. Вскоре он, Рэчел и Эдвард уже сидели у торца длинного стола, а перед ними стояли тарелки с вареными кукурузными початками, смазанными маслом. Гейб взял себе еще хот-дог и салат из шинкованной капусты, надеясь, что, глядя на него, Рэчел тоже почувствует прилив аппетита и съест побольше. Рэчел, однако, отказалась и от хот-дога, и от салата, и теперь Гейб не знал, как с ними справиться, ведь у него самого не было ни малейшего желания их есть.

— Ты уверен, что не хочешь еще одну сосиску, Эдвард? — спросил он. — Я к ней еще не прикасался.

Мальчик отрицательно покачал головой и взял со своей тарелки кусок дыни. Гейб обратил внимание, что с того самого момента, как они уселись за стол, Эдвард то и дело украдкой поглядывает на соседний стол, где расположились мужчина с мальчиком примерно того же возраста, что и он.

Наконец Рэчел тоже перехватила его взгляд.

— Этот мальчик вместе с тобой ходит в детский сад, Эдвард? — спросила она. — Похоже, ты его знаешь.

— Угу. Его зовут Кайл. — Эдвард взглянул на свою порцию дыни. — А меня зовут Чип.

Рэчел бросила на Гейба раздраженный взгляд поверх головы Эдварда. Тем временем Кайл и его отец бросили свои опустевшие одноразовые тарелки в бак для мусора. Эдвард продолжал внимательно наблюдать за ними. После того как в мусорном баке исчезли и пластиковые чашки. Кайл повернулся к отцу и требовательным жестом поднял руки. Мужчина улыбнулся, подхватил его и усадил к себе на плечи.

В это мгновение на лице Эдварда появилось выражение такой тоскливой зависти, что Гейб невольно поморщился.

Казалось бы, все так просто: отец несет на плечах сына.

Эдвард был уже достаточно тяжел для того, чтобы Рэчел носила его. Тяжел для матери, но не для отца.

Подними меня, папа! Подними меня, а то мне ничего не видно!

Гейб отвернулся.

Рэчел видела все происходящее за соседним столом, и по ее лицу Гейб понял, какие усилия от нее потребовались, чтобы взять себя в руки. Трудно смириться с тем, что не все в этой жизни доступно матери и ее сыну. Чтобы как-то отвлечься, она открыла сумку.

— Эдвард, ты весь извозился. Дай-ка я тебя вытру…

На мгновение она словно окаменела, затем резким движением сунула руку в сумку и стала лихорадочно шарить в ней, перебирая ее содержимое.

— Гейб, у меня кошелек пропал!

— Дай-ка я посмотрю.

Гейб взял у нее сумку и заглянул внутрь. Он увидел ручку, чек из лавки зеленщика, комок туалетной бумаги, небольшую заводную пластиковую игрушку и упаковку гигиенических тампонов с прорванной оберткой. Заметив тампоны, Гейб невольно подумал, какие внутренние терзания должна была испытать Рэчел, прежде чем их купила.

— Может, ты оставила его дома?

— Нет! Он был в сумке, когда я открывала ее, чтобы достать салфетку, которой ты вытер ботинок.

— Ты уверена?

— Абсолютно! — На Рэчел было жалко смотреть. — Помнишь, я недавно налетела на тебя сзади? Это произошло оттого, что меня кто-то сильно толкнул. Наверное, именно в этот момент у меня и вытащили кошелек.

— Сколько там было денег?

— Сорок три доллара. Это все мои деньги.

У Рэчел был такой убитый вид, что у Гейба сердце облилось кровью. Он знал, что Рэчел Стоун — сильный человек, и убеждал себя в том, что она справится и с этой бедой, но в то же время невольно задавал себе вопрос: сколько раз эта женщина, сбитая с ног очередным ударом судьбы, сможет снова подниматься на ноги? Жизнь явно обходилась с ней слишком сурово.

— Я пойду посмотрю — может, кошелек выпал у тебя из сумки в тот самый момент, когда тебя толкнули, и кто-нибудь положил его на ближайший стол.

По ее лицу Гейб понял: она не верит в то, что кошелек найдется, да и сам он в это не верил. Для этого Рэчел была чересчур уж невезучей.

Они встали из-за стола, очистив его от использованной посуды. Рэчел старалась не показывать Гейбу, насколько она расстроена пропажей кошелька, но это было нелегко. Слишком уж она нуждалась в пропавших сорока трех долларах, чтобы дотянуть до следующей недели.

Гейб и Рэчел пошли прочь от столов, Эдвард поплелся за ними следом. По дороге они миновали прилавок с пирожными, за которым работала Кэрол. Рядом с ней стояла пожилая женщина, одетая в ярко-красные спортивные брюки и блузку, покрытую красно-желтым узором. Рэчел узнала в ней бабушку Эмили, маленькой девочки, которая страдала от лейкемии.

Рэчел сразу же поняла, что ее заметили, и у нее упало сердце.

— Миссис Сноупс!

— Что ты делаешь, Фран? — нахмурилась Кэрол, увидев, как ее помощница, выскочив из-за прилавка, стала пробираться сквозь толпу в сторону Рэчел.

Женщина обернулась назад так резко, что деревянные серьги закачались в ее ушах.

— Я попросила миссис Сноупс, чтобы она приехала к моей дочери и помолилась за Эмили, — сказала она и, снова повернувшись к Рэчел, улыбнулась.

— Как ты могла! — воскликнула Кэрол. — Она же шарлатанка!

— Это не правда, — мягко возразила Фран. — Ты ведь знаешь, как нам нужна помощь Всевышнего. Только чудо может спасти Эмили.

— Никакого чуда ты от нее не добьешься! — Темные глаза Кэрол вонзились в Рэчел, жесткие, острые черты ее лица исказила гримаса упрямства и злобы. — Да известно ли тебе, Рэчел Сноупс, сколько выстрадала эта семья? Как ты можешь безответственно обнадеживать этих людей?

Рэчел хотела было возразить, что она никого не обнадеживала, но Кэрол, не давая ей открыть рот, снова обрушилась на нее:

— И сколько же ты собираешься с них содрать? Не сомневаюсь, твои молитвы дорого стоят.

— Я вообще больше не молюсь, — сказала Рэчел и, глубоко вздохнув, посмотрела прямо в глаза бабушке Эмили. — Простите, я не смогу помочь вам. Я больше не верю в Бога.

— Можно подумать, ты когда-нибудь в него верила, — вставила Кэрол.

Фран, однако, лишь улыбнулась и посмотрела на Рэчел с сочувственным выражением лица.

— Если вы заглянете в глубь своего сердца, вы поймете, что это не так. Не отворачивайтесь от нас. Что-то подсказывает мне: вы сможете помочь моей внучке.

— Но я в самом деле не смогу этого сделать!

— Вы не можете быть в этом уверены, пока не попробуете. Не могли бы вы хотя бы посмотреть на нее?

— Нет. Я не хочу вас понапрасну обнадеживать.

— А ты достань чековую книжку, Фран, — сказала Кэрол. — Она сразу согласится.

По идее верующая женщина должна была бы проявлять к ближним сочувствие и сострадание, но в сердце Кэрол, казалось, не осталось ничего, кроме мстительности и злобы. В свое время Рэчел приходилось видеть много таких глубоко религиозных женщин, как Кэрол Деннис. Они были так нетерпимы к другим людям, неуступчивы и злопамятны, что иначе как злобными мегерами их и назвать было нельзя. Рэчел прекрасно понимала причины такого поведения. Для таких, как Кэрол, вера становилась источником постоянного беспокойства и терзаний.

Рэчел нередко приходилось встречать в храме и таких людей, как Фран. От них словно исходил какой-то внутренний свет. Им никогда не приходило в голову выискивать проявления испорченности и безнравственности в других.

Им было просто некогда заниматься этим: они распространяли по миру любовь, сострадание и умение прощать.

Как ни странно, Дуэйн не жаловал таких христиан, как Фран. Он считал, что им не хватает бдительности, необходимой в борьбе со злом, и опасался за их души.

— Мне очень жаль, — сказала Рэчел охрипшим от волнения голосом. — Вы даже не представляете, как мне жаль.

Гейб шагнул вперед.

— Простите нас, леди, — сказал он, — но мы пойдем. Нам надо попытаться найти кошелек Рэчел, который она недавно где-то здесь потеряла.

Кивнув Кэрол и Фран, он взял Рэчел за руку и повел ее прочь. Рэчел ощутила прилив благодарности к нему. Хотя было ясно, что Гейб не понял, о чем шел разговор, он тем не менее вмешался и помог ей выйти из неприятного положения.

— А я и не знал, что ты знакома с Фран Тэйер, — сказал Гейб, когда они с Рэчел проходили мимо очередной жаровни.

— Значит, ее фамилия Тэйер? Она мне не говорила об этом.

— Что вообще происходит?

Рэчел принялась объяснять.

— С тобой ничего не случится, если ты пойдешь и посмотришь на эту девочку, — сказал Гейб, когда она закончила.

— Это было бы безответственно. Я не шарлатанка и не хочу водить людей за нос.

Рэчел думала, Гейб начнет спорить с ней, но вместо этого он указал на одну из палаток и сказал:

— Кажется, мы были там, когда тебя толкнули. Пойду поспрашиваю.

Он вернулся несколько минут спустя, и еще до того, как он раскрыл рот, Рэчел поняла, что новости неутешительные.

— Может, кто-нибудь вернет его в полицию попозже, — сказал Гейб, стараясь ее успокоить.

— Может быть, — ответила она с вымученной улыбкой.

Гейб шутливо коснулся ее подбородка сжатым кулаком.

— Поехали обратно в коттедж. Мне кажется, неприятностей на сегодня хватит.

Рэчел кивнула, и все трое — она, Гейб и Эдвард — отправились восвояси.

Глядя им вслед. Расс Скаддер подождал, пока они отойдут подальше, а затем вынул кошелек Рэчел из пустой коробки из-под поп-корна, которую он держал в руках, и достал из него деньги.

«Сорок три доллара. Жаль, что так мало», — подумал он. Поглядев на смятые банкноты, он швырнул пустой кошелек в ближайший бак для мусора и направился к столу организации «Хьюман сосайети».

Незадолго до этого Карл Пэйнтер, активист этой организации, выступающей в защиту животных, призывал людей делать пожертвования. Расс, однако, прошел мимо ящика для добровольных взносов, на котором была нарисована собака с грустными глазами, и сунул сорок три доллара в стоящий рядом пластиковый цилиндр с надписью «Фонд Эмили».