Глава 21

Деньги потекли рекой — новенькие, зеленые, быстрые деньги, горячие деньги, деньги, которые просились в дело.

Вихрь семидесятых подхватили восьмидесятые годы, и величайший индустриальный бум двадцатого века ускорил поступь. Пробил час, и Кремниевую долину омыли потоки заработанного на электронике золота.

Домашние видеоигры уже успели завоевать воображение средней американской семьи, и к восемьдесят второму году идея иметь в доме свой компьютер больше не казалась такой уж необычной. Новые фирмы рождались за одну ночь. Одни так же быстро лопались, другие приносили своим основателям баснословные барыши.

В шикарных кварталах Лос-Гатоса, что в Вудсайде, и в Лос-Альтос-Хиллз инженеры-электронщики, вылезая из своих роскошных ванн, надевали дорогие рубашки от Армани, вскакивали в «БМВ» и веселились, как черти.

К осени восемьдесят второго года фанаты заняли всю Долину. Очкарики, прыщавые, толстые и худые, все эти недотепы, не подходившие близко к женщинам, — они стали бесспорными королями этой чертовой Долины!

Как это здорово, мужики!

Янк наперекосяк поставил свой «порше» на парковочную площадку возле главного здания «Сисвэл», а затем направился к главному входу. Он рассеянно кивнул двум женщинам-администраторам, которые при его приближении прекратили свою беседу, а потом задумчиво уставились в его удалявшуюся спину. Войдя в фойе, Янк умышленно проигнорировал сидевшего за конторкой охранника.

Всем остальным работавшим в «Сисвэл» требовалось показать пластиковую карточку, чтобы пройти. Даже Сэм носил карточку на лацкане пиджака. А вот Янк делал вид, что никаких пропусков не существует, и Сюзанна приказала, чтобы охрана впускала его без пропуска.

Янк, конечно, понимал, что золотые деньки Хоумбру канули в Лету — время свободного и открытого обмена информацией, когда один работал на всех и все на одного, безвозвратно ушло. Шел сентябрь 1982 года. Джона Леннона уже убили, Рональд Рейган занял свое кресло в Белом доме, Дядюшка Сэм только что прибрал к рукам компанию АТиТ. Мир необычайно быстро менялся, и в Долине появлялось все больше людей, занимавшихся промышленным шпионажем, людей, стремившихся украсть последние новинки американской технологии и продать их японцам, русским или просто какому-нибудь вновь созданному предприятию в соседнем городе. Поразительный успех «Сисвэл» сделал ее главной мишенью для этих шакалов. Янк все это понимал и все-таки не желал носить с собой пропуск.

Направляясь вниз по коридору к созданной специально для него лаборатории, стоившей многие миллионы долларов, он никак не мог избавиться от мысли, что забыл что-то очень важное. Янк отмахнулся от этой заботы. Что может быть важнее, чем решить проблему трассировки контактных дорожек на новой печатной плате? Уж слишком близко они располагаются друг от друга. Впрочем, есть одна идея…

В десяти милях от лаборатории в сиявшей парчой и позолотой спальне его дома в Портола-Вэлли манекенщица Тиффани Вейд уже давно старательно приняла самую обольстительную из своих поз, но потом испортила все прорезавшей лоб морщиной.

— Янк? Янк, ну вернись же скорей, я готова!

Она позвала еще три раза, пока не сообразила, что никто не собирается ей отвечать, и уткнулась в подушки.

— Ах ты, сукин сын, — бормотала она, — опять надул меня!

Сюзанна выключила «Блейз-III», стоявший на стойке позади ее письменного стола, и потянулась. Где-то в здании включили сирену, а она даже не обратила внимания. Вечно эти парни из «Сисвэл» развлекаются — то сирену включат, то начнут выкрикивать по громкоговорителю номера, выигравшие в бинго, — ну хотя бы для того, чтобы никто не перепутал их с занудами из ИБМ или ФБТ.

Ее словно кто-то подслушал, и затараторил громкоговоритель:

— Мэйдей, Мэйдей, японцы только что атаковали парковочную площадку! Всем служащим, имеющим автомобили американского производства, нужно немедленно укрыться! Тревога не учебная. Повторяю, боевая тревога!

Сюзанна закатила глаза. Не дай Бог случится что-нибудь в действительности, так никто и не поверит!

В «Сисвэл» служили главным образом двадцати-тридцатилетние парни, и они любили подурачиться. За шесть лет, прошедших со времени основания «Сисвэл», образцом поведения для них сделался Сэм Гэмбл. Даже ребята-вундеркинды из «Эппл компьютер» не были такими прикольными, неряшливыми, нахальными и дикими, как хулиганистая банда «Сисвэл». И в «Эппл» устраивались послеобеденные пивные сборища, но в «Сисвэл» при этом еще и холостяцкие киносеансы проводили! Парня «Сисвэл» гордились своей принадлежностью к компании, гордились своей молодостью, удачливостью и звездной судьбой. Ведь именно они делали доступным для мира «Блейз», помогая человечеству постичь прелести обладания персональным компьютером. И, подобно своему дерзкому герою для подражания, ребята были молоды, непобедимы, бессмертны.

Сюзанна, сняв очки, потерла переносицу и оглядела свой офис, в углу которого приютилась доска для игры в дартс с нарисованным в центре логотипом «Эппл». Она представила каждого из пятерых: Джобс и Воз, Сэм, Янк и она сама. Их всех выгоняли из колледжа. Фанаты, чудаки, бунтари — и она, изысканная дама из высшего общества. За те пять лет, что прошли со времени Компьютерной ярмарки Западного побережья, все, к чему они ни прикасались, обращалось в золото, словно боги одарили их молодостью, умом и безмерной удачей. По крайней мере по документам и она, и каждый из ее партнеров «стоил» более ста миллионов долларов, а Стив Джобс из «Эппл» «стоил» более трехсот миллионов долларов. Иногда вся эта колоссальность успеха до смерти пугала Сюзанну.

Старая доска для игры в дартс с изображением логотипа «Эппл» являлась зримым свидетельством давнего соперничества между двумя молодыми компаниями, но за последние несколько лет все изменилось. В начале восьмидесятых крутые парни, придя наконец в себя, поняли, что их обошли. В конце восемьдесят первого года компания ИБМ выпустила компьютер «ИБМ-Пи-Си». Фирма «Эппл компьютер», выказав отвагу, которой, по мнению Сюзанны, так недоставало «Сисвэл», дала рекламу на целую страницу во все национальные газеты. Реклама гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИБМ! МЫ НЕ ШУТИМ». Далее следовал абзац текста, в котором нахальные восходящие звезды из «Эппл», напустив на себя вид умудренных опытом старейшин электронной промышленности, по складам объясняли могущественной ИБМ все прелести использования персонального компьютера — словно в ИБМ сидели неопытные, туповатые молокососы, неспособные самостоятельно до этого додуматься. Столь откровенная наглость молодежи из «Эппл» заставила все деловое сообщество хохотать несколько месяцев.

Радиоуправляемый автомобильчик оригинальной конструкции скользнул в ее офис, сделал три полных круга в центре ковра и, повинуясь воле невидимого оператора, выкатился за дверь. Инженеры «Сисвэл» опять принялись развлекаться!

Сюзанна отбросила с лица мешавшую прядь волос. Подстриженные в стиле «бриз» волосы стали короче и смягчали резкие аристократичные черты лица. Поскольку в календаре на сегодня не было запланировано никаких серьезных встреч, она не стала надевать официальный костюм, удовольствовавшись кораллового цвета свитером с высоким горлом и джинсами в обтяжку с прямыми брючинами. Два изящных золотых браслета поблескивали на одном запястье, другое обнимал широкий золотой браслет. На безымянном пальце правой руки красовался бриллиант в два карата с огранкой типа «маркиз», который она купила себе сама, рассудив, что больше — лучше, чем меньше.

Повинуясь безотчетному импульсу, она подняла телефонную трубку и набрала номер личного офиса Митча. Но еще до того, как в трубке раздались первые гудки, она сама встала и прошла к двери.

— Это просто телепатия, — сказала она, чувствуя, как от одного только вида его внушающей спокойствие фигуры напряжение начинает понемногу спадать. — Я только что звонила тебе.

Он тяжело опустился на стул, стоявший у стола.

— Кто-то забыл лифчик в вестибюле.

— Поскольку особа, потерявшая его, не бегает вокруг с голой грудью, можешь не жаловаться.

Из всей компании Митч изменился меньше всего. Лишь слегка заострились мягкие черты его лица да на висках появилось несколько новых седых прядей. Но его тело ничуть не утратило прежней формы. В свои тридцать семь лет исполнительный вице-президент по сбыту и маркетингу обладал все той же фигурой принимающего игрока команды «Бакай», завоевавшего место в сердце Вуди Хэйеса.

Митч был самым респектабельным корпоративным служащим «Сисвэл», которому ничего не стоило пролететь через всю страну и посмотреть, как один из его малышей играет в футбол; недавно его признали «Мужчиной года» района Залива за гражданские заслуги. За эти годы между ним и Сюзанной завязалась крепкая дружба.

Взглянув на него, она сразу поняла, что он устал. Митч загонял себя в течение многих месяцев, пытаясь выиграть конкурс на стомиллионный контракт со штатом Калифорния на установку компьютера «Блейз-III» в сотнях контор штата. Этот контракт позволил бы получить средства, в которых так остро нуждалась «Сисвэл» для завершения работ над моделью «Уайлд-файер» и вывода их нового компьютера для бизнесменов на уровень, недоступный конкурентам. К несчастью, конкурентом «Сисвэл» на получение контракта оказалась фирма ФБТ, и Кэл Терокс организовал мощное лобби в поддержку «Фалькон-101», новой модели персонального компьютера этой компании.

— Скажи честно, — сказал он, со вздохом облегчения вытягивая ноги, — как, по-твоему, я пуританин?

— Ты? Выбрось эти мысли из головы.

— Я не шучу. Мне нужно знать.

— Ты что, серьезно?

Он кивнул.

— Да. Ты, несомненно, пуританин.

— Ну спасибо. Огромное тебе спасибо.

Он посмотрел на Сюзанну с видом оскорбленного достоинства.

Она улыбнулась:

— А не имеет ли это внезапное копание в душе связи с твоими взаимоотношениями с прекрасной, талантливой и донельзя несносной Жаклин Дейн?

— Я бы не сказал, что Жаклин можно назвать такой уж несносной. Это самая тонкая актриса в стране.

— А как она любит давать советы! Ты видел то телевизионное интервью с ней на прошлой неделе, где она без умолку говорила о том, как важно создавать серьезные фильмы и делать серьезную работу? Она непрестанно запускала пальцы в волосы, будто у нее чесотка или что-то вроде этого. Никогда еще не видела, чтобы эта женщина, давая интервью, не умудрилась ввернуть, что она выпускница Йельского университета. И потом, она же грызет ногти!

Он бросил на нее свой самый холодный взгляд:

— Наверное, ты бы предпочла, чтобы я, как Янк, стал встречаться с женщинами легкого поведения.

— Вы с Янком доставили бы друг другу огромное удовольствие, обмениваясь своими женщинами на несколько месяцев. Янку нужны женщины, чей коэффициент интеллектуальности превышает скорость света, а ты хочешь найти такую, что могла бы принести хоть небольшое облегчение. Честно говоря, Митч, я не верю, что у Жаклин хватило бы духу назвать тебя пуританином. Думаю, у нее лицо пойдет трещинами, если она вздумает улыбнуться.

— Да ведь ты сама только что сказала, что я пуританин, — напомнил он.

— Мне можно говорить такие вещи, потому что я твой самый лучший друг и я обожаю тебя. Она же только и знает, что забивает себе голову давно умершими философами, чьих имен ни один нормальный человек не в состоянии выговорить.

— Я насытился легкомысленными девицами, пока был женат на Луизе. Теперь мне нравятся серьезные женщины.

Сюзанна неодобрительно покачала головой. Спорить с ним не имело смысла. У Митча была длительная связь с тремя женщинами — блестящими, красивыми, трезвомыслящими. Сюзанна до сих пор не могла решить, какую же из них она не любит сильнее всего. В душе Митч был семьянином, и Сюзанна опасалась, что он действительно вздумает жениться на Жаклин Дейн. И если ее подозрения верны, актриса не замедлит воспользоваться его предложением. Митч производил на женщин странный эффект. Для человека таких жестких правил, как он, находилось на удивление много претенденток на место в его кровати.

Зная, что будет стучаться в закрытую дверь, она тем не менее бросилась в атаку:

— Почему же ты не хочешь, чтобы я подбирала для тебя женщин? Серьезно, Митч, я знаю одну особу, в точности такую, какая тебе нужна. Интеллигентную, дружелюбную, и она не будет пытаться стать тебе матерью. Я же знаю, как ты этого не любишь. У нее достаточно юмора, чтобы примириться с отсутствием такового у тебя! — Это было неправдой. Митч умел пошутить, причем отменно, но делал это с таким невозмутимым видом, что большинство людей не могло оценить его шуток по достоинству. — У этой женщины либидо не слишком сильное, но ведь ты стареешь и, возможно, твоя сексуальная тяга уже совсем не та, что прежде.

— Так оно и есть. — Встав, он посмотрел на нее. — Но вообще-то мое либидо вас совершенно не касается, мисс Спичка.

— Обиделся, обиделся. — Она попыталась представить, что шутит с каким-нибудь мужчиной по поводу его сексуальных возможностей шесть лет назад, и не смогла. «Сисвэл» изменила их всех.

В конце концов он улыбнулся:

— Став до неприличия богатой, ты превратилась в сущее отродье, знаешь ли ты об этом?

— Мы все до неприличия богаты. Но я не отродье.

Она заметила, что напряжение, державшее ее, когда он только входил в офис, исчезло. Их компания своей активностью напоминала скороварку, в которой ежечасно возникают все новые кризисы, и они с Митчем уже давно заметили, что взаимные подколки как ничто другое позволяют им обоим расслабиться. Динамик проревел сердитым мужским голосом:

— Сукин сын, взявший без спросу новый калькулятор «Хьюлетт-Паккард», немедленно верни эту хреновину на место!

Митч, болезненно скривившись, неодобрительно покосился на динамик:

— Сюзанна, что это?

Она вздохнула:

— Придется выпустить еще одно напоминание о недопустимости употребления непристойностей.

Они уже много лет назад поняли, что вводить блокировку в управление громкоговорящей связью бесполезно. Для инженеров «Сисвэл» не было ничего милее, чем вломиться во что угодно, имевшее хотя бы самое отдаленное сходство с закрытыми системами.

Сюзанна поинтересовалась, как он съездил в Бостон. В последнее время дети часто навещали Митча, и она полюбила их. На ее столе стоял оправленный в рамку рисунок, сделанный для нее девятилетней Лизой, а рядом — пресс-папье, изготовленное Дэвидом в шестом классе школы искусств.

Митч подошел к окну.

— Наконец-то мне удалось встретиться с новым мужем Луизы. Мы с ним посидели за кружкой пива, потолковали о детях. Он говорит, что они ведут себя хорошо, и еще дал мне понять, что не собирается даже пытаться занять мое место в их жизнях. Он видит себя их старшим братом, а не отцом, что-то в этом роде. Чертовски хороший парень.

— Но тебе не нравится его характер, не так ли?

— Меня так и подмывало двинуть ему кулаком по физиономии.

Сюзанна сочувственно улыбнулась. Уже не впервые она заметила, что как друг Митч для нее гораздо ближе, чем когда-либо бывал Сэм.

Они еще немного поболтали, потом Митч ушел. В животе заурчало, и Сюзанна поняла, что голодна. Может, ей удастся уговорить Сэма уехать сегодня вечером с работы пораньше. Было бы так чудесно ради разнообразия пообедать дома и провести весь вечер только вдвоем — она уже и не помнила, когда такое было в последний раз.

Она встала из-за стола, усилием воли прогнав причинившую боль мысль о том, что Сэм не захочет провести вечер с ней вдвоем. Она взяла за правило не предаваться на работе мыслям о проблемах своей супружеской жизни, но это было трудно. Выходя из офиса, она заставила себя думать о компании.

«Сисвэл» выбилась в ряд самых процветающих в мире частных фирм. Благодаря блестящей финансовой стратегии Митча каждый из их четверки владел пятнадцатью процентами акций компании. Сюзанне неприятна была даже сама мысль о том, какую огромную сумму это составляло в денежном выражении. Сумма была просто неприличная.

Завернув за угол, она наткнулась на двух инженеров, игравших с радиоуправляемым автомобильчиком. Она поболтала с ними несколько минут, повосхищалась их игрушкой. Потом двинулась дальше, не замечая, что они продолжают наблюдать за ней.

Хотя Сюзанну и нельзя было назвать красавицей, в ней было нечто такое, что слегка сводило с ума молодых инженеров «Сисвэл». Возможно, все дело было в этих джинсах в обтяжку — ноги в них казались очень длинными и стройными. А может, сказывалось то, как она ходит — высокая и гордая. Но внешность лишь отчасти объясняла ее привлекательность. Была еще притягательная сила ее богатства и все возраставшего влияния в промышленности, где доминировали мужчины. В целом же в возрасте тридцати одного года Сюзанна являла собой сильнодействующий сплав стиля, секса, мозгов, денег и власти, что делало ее неотразимой в глазах блестящих молодых людей, прибывших со всего света работать в «Сисвэл».

Между собой они шутя прикидывали, каково это — переспать с ней, но за их сексуальными подначками скрывалось искреннее уважение. Сюзанну отличали жесткость и требовательность, но она редко бывала несправедливой. Не то что некоторые.

В офисе Сэма не было.

Сюзанна пошла дальше. Главное управление «Сисвэл» занимало три больших здания, объединенных в ансамбль, свободой застройки напоминающий университетский городок. Ее офис находился в главном здании с открытой центральной секцией, со стенами из стеклянных блоков и перегородками, не доходившими до потолка. Из какой-то лаборатории доносилось пение Джоан Джетт. Она прошла мимо автоматов с видеоиграми, занимавших узкую нишу в ярко раскрашенном вестибюле. В «Сисвэл» намеренно не делали четкого разграничения между работой и игрой.

Слева падал свет, и она резко повернула в том направлении. Хотя было уже больше шести часов, отдел внедрения новых изделий все еще продолжал заседать, обсуждая проблемы новой модели «Уайлдфайер», новейшего делового компьютера, который планировалось выпустить в течение года.

Хотя созданный Митчем проект «Уайлдфайер» в будущем обещал немалые дивиденды, рабочей лошадкой «Сисвэл» на данный момент оставался «Блейз-III». «Блейз-III» был тем компьютером, который вся Америка покупала детям, компьютером, от которого все больше начинали зависеть малые офисы, компьютером, который еще больше обогатил их четверку.

Голос Сэма, донесшийся из конференц-зала, прорезал воздух и раскатился по всему вестибюлю. Когда-то один его вид приводил Сюзанну в трепетное возбуждение, разливавшееся по всему телу. Сейчас она не почувствовала ничего, кроме отчаяния. Ей как-то нужно опять наладить с ним отношения. Но как это сделать, когда она даже не знает в точности, что у них плохо?

Он сидел, оседлав стул, отчего тонкая шерсть его угольно-черных спортивных брюк натянулась на бедрах. Рукава белой рубахи закатаны по локоть, ворот расстегнут, каблуки итальянских мокасин — на перекладине стула. Около десятка молодых людей сидели на полу вокруг Сэма, скрестив ноги, и внимательно глядели на него; сосредоточенное выражение не сходило с их юных лиц, когда они внимали Нагорной проповеди компьютерного века. Блажен микрочип, ибо пользователи его наследуют землю.

Служащие «Сисвэл» любили и в то же время ненавидели Сэма. С евангельским усердием он вдохновлял их на свершение невозможного, но абсолютно не терпел некомпетентности и в критике бывал груб. Однако уходили очень немногие, даже испытав на себе унизительную прилюдную выволочку. Он учил, что им в жизни выпала особая миссия. Они солдаты последнего крестового похода двадцатого века, и даже те, кто не выносил его, продолжали выжимать из себя последнее, лишь бы угодить. Нахмурившись, она смотрела на эти юные, пылающие рвением лица, жадно впитывающие каждое его слово. Сэма, словно национального героя, окружал ореол поклонения, что донельзя раздражало Сюзанну. Возможно, это и идет на пользу компании, но самому Сэму ничего, кроме вреда, не приносит.

Ее появление в дверях не осталось незамеченным Сэмом. Он хмуро посмотрел в ее сторону, недовольный тем, что его прерывают. Она вспомнила, как однажды смягчилось его лицо, когда он увидел ее. С какого же момента все начало меняться? Иногда ей казалось, что все изменилось с того времени, как умер отец.

Она жестом указала назад, в сторону кухни, намекая, что подождет его там. Он опять повернулся к слушателям, никак не дав знать, что понял ее. Распрямив плечи, она с молчаливым достоинством пошла дальше. Не доходя до кухни, она встретила женщину с двумя малышами, направлявшуюся в кафетерий. Все со значками посетителей, в руках матери корзинка для пикников.

Сюзанне стало еще тоскливее. Такое состояние посещало ее уже не впервые. Сотрудники «Сисвэл» работали так помногу, что их супруги — как правило, жены — иногда приходили с детьми и организовывали некое подобие семейных ужинов. В «Сисвэл» принимали на работу только трудоголиков, и долгие часы работы шли в ущерб семейной жизни — этого обстоятельства Сэм не учел, конструируя утопический образ их компании. Но, с другой стороны, семья для Сэма ничего не значила. Она коснулась пальцами поясницы, чувствуя внутри тянущую пустоту. И когда он наконец обратит внимание на ее все усиливающуюся потребность иметь ребенка? То, что она президент «Сисвэл», еще не означает, что она перестала быть женщиной.

Сюзанна подошла к холодильнику в глубине кухни и достала коробочку йогурта. Но едва начала срывать с него крышку, как пальцы дрогнули, и она плотно закрыла глаза. Что же делать с их браком? Слишком часто Сэм вел себя как враг, как еще одна особа, которую приходилось ублажать, еще одна персона с невидимым контрольным списком качеств, которые она должна в себе развить.

Он ворвался в кухню, нетерпеливо ероша правой рукой короткие черные волосы.

— Сюзанна, тебе опять придется заняться отделом маркетинга. Меня тошнит от всего этого дерьма. Пусть они либо выкупают «Уайлдфайер» — я имею в виду полную передачу, — либо переносят свои задницы в «Эппл»! Они же ведут себя как кучка старых дев…

Она дала ему выговориться и излить чувства. Завтра он наверняка обрушится на отдел маркетинга, не пытаясь сдержать очередную свою вспышку гнева. А потом ей придется все подчищать после него. Сэму уже тридцать, но во многих отношениях он все еще оставался ребенком.

Он плюхнулся на один из стульев.

— Дай-ка мне кока-колы.

Подойдя к холодильнику, Сюзанна извлекла банку из его личной коробки. Она потянула скобу, и крышка с шипением отскочила. Поставив банку перед Сэмом, она наклонилась и мягким поцелуем коснулась его рта. Губы были холодными и сухими. Ее всегда удивляло, почему они не раскаляются докрасна после таких выступлений.

Она принялась разминать большими пальцами рук тугие мышцы его плеч.

— Может, сорвемся в пятницу вечером пораньше и поедем в Монтерей? Я слышала, там есть неплохая гостиница. Частные коттеджи, вид на океан.

— Не знаю. Может быть.

— По-моему, нам обоим было бы неплохо вырваться ненадолго.

— Угу. Возможно, ты права.

Несмотря на эти слова, Сюзанна знала, что ему на самом деле вовсе неохота никуда вырываться. Ему хватало яростного ритма компании. Даже дома он непрестанно думал, работал, донимал людей по одному из семи телефонов. Иногда Сюзанне казалось, что Сэм пытается опередить жизнь.

Ее руки замерли на его плечах.

— Сейчас благоприятный период месяца. Полнолуние, воющий волк, зрелое яйцо…

Он резко отодвинулся от нее.

— Господи, только не начинай опять всю эту ерунду про детишек, ладно? Просто не начинай. Ты даже не можешь выкроить время помочь мне подыскать новый восточный ковер для столовой. Как же ты думаешь воспитывать ребенка?

— Я не люблю выбирать ковры. Я люблю детей. Сэм, мне уже тридцать один год. Часы идут. К концу года в «Сисвэл» прямо на территории будет детский сад. Тогда будет все по-другому и для меня, и для других наших сотрудниц.

Едва закончив фразу, Сюзанна тут же пожалела, что заговорила о детском садике. Ведь тем самым она дала Сэму прекрасный повод увести разговор с личных тем на дела компании и не сомневалась, что он не упустит возможности воспользоваться этим поводом.

— Не знаю, почему ты говоришь об этом так, будто вопрос о детском саде — дело решенное. В этом я тебя поддерживать не стану, да и Митч наверняка тоже будет против. Бог ты мой, ведь корпорация вовсе не обязана заботиться о детях ее служащих!

— Еще как обязана, если корпорация хочет рассчитывать на женскую рабочую силу. В этом, Сэм, я буду выступать против тебя. И если придется, то поставлю вопрос перед советом директоров.

— Ну, это будет не впервые. — Он резко поднялся. — Я перестаю тебя понимать, Сюзанна. Создается такое впечатление, будто ты перечишь мне во всем!

Это было неправдой. Она по-прежнему считала, что из всей их четверки самое верное представление о будущем облике «Сисвэл» имеет именно Сэм. Именно благодаря ему компания никогда не перегружалась иерархическими структурами. Ее организация была мобильной и стройной, что обеспечивало компании процветание.

— Знаешь, Сюзанна, ты изменилась. И я вовсе не уверен, что к лучшему. — Сэм скользнул взглядом по ее наряду. Ему не нравилось, что она носит джинсы. Ему была отвратительна эта короткая стрижка. Если ему доводилось слышать от нее крепкое словцо, он устраивал крупный скандал. И Сюзанне наконец стало ясно, что Сэм хочет, чтобы она опять стала такой, какой была, когда они встретились в первый раз.

— Сэм, нам нужно больше времени проводить вдвоем, и чтобы не трезвонили все эти телефоны, и чтобы никакие люди не врывались в дверь. Мы должны уладить свои проблемы, а для этого необходимо лишь время.

— Знаешь, ты становишься похожей на заезженную пластинку! Не желаю больше слышать об этом. Мне хватает проблем и без этой твоей ерунды!

— Прошу прощения. А… Сэм, можно?..

Минди Брэдшоу вошла с такой осторожностью, словно кухня кишела гремучими змеями. Это была худая, анемичного сложения блондинка, с тонкими по-детски волосами, висевшими занавесками по обе стороны лица. Минди совсем недавно перевели в группу новых изделий. Она была довольно смышленой, но ей не хватало уверенности в себе, из-за чего она нередко оказывалась крайней в очередной публичной унизительной выволочке, устраиваемой Сэмом. За последние недели Сюзанна не раз наблюдала, как та убегает с собрания вся в слезах, но это была не совсем та манера поведения, которую хотелось бы видеть Сюзанне у работающих в компании женщин, которых она всегда яростно защищала. Но Минди, несмотря на придирки Сэма, продолжала внимать каждому его слову, не спуская с него глаз, словно он вот-вот начнет летать.

Сэм явно обрадовался возможности прерваться:

— А, Минди, в чем дело?

— Мы с Питом хотели бы знать… то есть…

— Христа ради, Минди. Начни все сначала, хорошо? Зайди в комнату, скажем, так, словно ты ее владелица. Стань прямо, посмотри мне в глаза и скажи, чтобы я убирался ко всем чертям, если именно это ты и хотела сказать.

— Ох, нет, — чуть слышно произнесла она. — Просто… мы с Питом уплотняли кое-какие номера, и нам хотелось бы обсудить кое-что с вами.

— А, ну конечно. — Он швырнул пустую банку в мусороприемник и вышел из комнаты, даже не оглянувшись.

Сюзанна апатично прошла в свой офис. За эти последние несколько лет она превратилась в настоящего бойца, но как бороться с этим, не имела ни малейшего представления. Повинуясь безотчетному чувству, она пошла кружным путем, через восточное крыло здания. Может быть, Янк еще работает в своей лаборатории. Временами, когда ей бывало скверно, она любила заходить к нему на несколько минут. Говорили они мало, но каждый раз после общения с ним Сюзанне становилось легче. Ей нравилась спокойная размеренность его движений, твердость взгляда, когда он действительно обращал на нее внимание. Присутствие Янка ее успокаивало.

Но тут Сюзанна заколебалась. Не стоило обзаводиться привычкой использовать других в качестве подпорки только из-за того, что сама не в состоянии решить свои проблемы! Сюзанна вернулась в офис и включила свой «Блейз-III». Экран машины засветился. Некоторое время она смотрела на компьютер со смешанным чувством любви и горечи. А затем вся ушла в работу.

Тем же вечером далеко за полночь Сэм, раздевшись догола, залез в огромную ванну с теплой водой. Позади него возвышалось ультрасовременное здание, на крыше которого, выступающей под острым углом на фоне ночного неба, словно крылья летучей мыши, были установлены восемнадцать панелей солнечных батарей, обеспечивавших здание электроэнергией. Сэм с группой архитекторов работал над его проектом почти год, а строительство здания заняло два года. В нем все было самым лучшим. Интерьер украшали диваны причудливой формы, обитые белой замшей, и столы с зазубренными краями, высеченные из горного селенита, пол выложен мрамором с отделкой из черного гранита, а по периметру ванны тускло отсвечивало оборудование строгих геометрических форм, изготовленное из холоднокатаной стали. Сама ванна, сделанная из черного мрамора, размерами была с небольшой плавательный бассейн.

Он откинулся на бортик, контур которого удобно прилегал к телу. Несмотря на сильную усталость, спать не хотелось. Темная вода обнимала его. Взглянув на огни расстилавшейся внизу долины, он представил, что это звезды, а сам он висит в космосе вверх ногами и плывет, отдавшись ощущению полета через неизведанное пространство.

У него масса денег; раньше он и представить не мог, что их бывает так много. Он может купить все, что пожелает, поехать куда угодно, делать что заблагорассудится. Но что-то уходит от него. Вода затягивала, и он устремился еще глубже в это пространство. «Найди это, — шепнул голос. — Оглядись и найди то, чего тебе не хватает».

Ему только тридцать, и он не желает жизни спокойной и благоустроенной. Где оно, неизведанное, бросающее ему вызов? Где волнения? Одной «Сисвэл» ему уже недостаточно. И Сюзанны тоже!

Посторонний шум нарушил ход его мыслей. В доме отворилась одна из дверей, и он увидел Сюзанну. Он злобно смотрел, как она плотно запахивает шелковый халат, ежась от ночной прохлады.

— Не спится? — спросила она.

Он глубже погрузился в бурлящую воду, мысленно желая, чтобы она поскорее убралась.

— Не возражаешь, если и я окунусь? — спросила она. Он пожал плечами:

— Как хочешь.

Она развязала пояс, и халат соскользнул с плеч. Под ним ничего не было. Размеренное колыхание воды на мгновение нарушилось, когда она опустилась на бортик рядом с ним.

— Вода горячая.

— Как всегда, тридцать девять градусов. — Запрокинув голову, он опустил ее в воду и плотно закрыл глаза. Она коснулась пальцами его руки:

— Сэм, я беспокоюсь за тебя.

— Не стоит.

— Что с тобой происходит?

Он резко открыл глаза:

— Это с тобой что-то происходит! И почему ты не оставишь меня в покое?

Какое-то время она не шевелилась, потом молча поднялась из ванны. На теле поблескивала вода. Он снизу блуждал взглядом по ее маленькой груди, талии, по треугольнику мягких золотистых волос. Она и не представляла, как сильно еще способна завести его. Он схватил ее за руку, не давая уйти, и потянул вниз. Потеряв равновесие, Сюзанна неловко опустилась рядом с ним.

Он прижал ее спиной к бортику.

— Разведи ноги.

— Не хочу. — Она попыталась вырваться.

— Раздвинь их, черт побери, — настойчиво повторил он.

— Сэм, так нельзя, нам надо поговорить. Тут секс не поможет.

Он начал подниматься. Сжав зубы, надвинулся на нее.

Он не желал слушать ее. Ему опять нужен тот огонь, тот вызов, то волнение схватки! Раскрыв ей бедра, он резким толчком вошел в нее.

Она была не готова принять его и вздрогнула от боли, но он, приподняв ее бедра, погрузился еще глубже.

Упираясь ладонями ему в грудь, она попыталась оттолкнуть его.

— Черт возьми, Сэм. Не делай так!

Но он и не думал ее отпускать. Черная ночная вода бурлила вокруг его тела, словно в котле колдуньи. Пар поднимался от его плеч, а он продолжал ритмичные движения, мысленно осыпая ее проклятиями. В те прежние дни она делала его счастливым… В те старые дни жизнь была такой захватывающей… Все было новым: компания, Сюзанна… В те былые дни жизнь будоражила его.

Закончив, он вскрикнул, резко содрогнулся и тяжело опустился на нее. Резко оттолкнув его, она встала.

— Сюзанна…

Она обернулась. От тела шел пар, светло-серые глаза горели яростью.

— Никогда больше так не делай!

Она стояла над ним, обнаженная и негодующая от нанесенного ей оскорбления. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне неба, свет луны за головой образовал серебристый ореол вокруг влажных волос, проливаясь на плечи. По коже ртутью струилась вода. Сэм смотрел на ее тело, казалось, засиявшее каким-то сверхъестественным лунным сиянием. Она была похожа на святую и одновременно на язычницу.

Его испугала и поэтому не понравилась та сила, которую он увидел перед собой. Сила, мощь и отвага, которых не было, когда они встретились впервые. И когда она успела так его обставить? Где выучилась секретам, которых он не знал?

Эмоции прорвались наружу, и он закричал:

— С какой стати меня должны заботить твои чувства? Ведь тебя же не заботят мои!

Она посмотрела на него сверху вниз, вся в ореоле неземного сияния, сотканного из лунного света.

— Ты сам не знаешь, чего хочешь.

Ему хотелось вновь, как много лет назад, ощутить тот щелчок, вновь пережить чувство надежды, будто она сможет дать то, чего ему так не хватает, поделится своей безмятежностью, сгладит его острые углы, заменит нетерпеливость спокойствием. Хотелось, чтобы она разогнала его страх смерти, развеяла его скуку, бросила ему новый вызов. Сделала так, чтобы его жизнь опять стала захватывающей. Но она ничего этого не делала.

Поднявшись из теплой ванны, он ладонью сердито стер с тела капли воды.

— Если ты до сих пор не поняла, что происходит, то мне ни к чему все это объяснять тебе!

— Ты должен примириться с самим собой, — решительно произнесла она. — Я за тебя не смогу этого сделать.

Сэм рассердился еще сильнее.

— Мне следовало бы знать, что ты попробуешь всю вину свалить на меня! В том, что случилось с нами, полностью твоя вина, Сюзанна. Твоя, а не моя!

Он повернулся, намереваясь уйти, но решил, что еще недостаточно наказал ее за неспособность помочь. Обернувшись, он нанес завершающий жестокий удар.

— И хочу тебя предупредить. Не устраивай никаких игр с этими противозачаточными пилюлями.

Она судорожно прижала ладонь к боку.

— Сукин сын!

Ее щеки были мокрыми, но он не знал, была ли это вода из ванны или она заплакала.

— Если забеременеешь, я тебя брошу, — выкрикнул он зло. — Имей это в виду!

Она отвернулась от него и пошла к дому, забытый халат остался лежать на полу возле ванны.

— Рекомендую пересмотреть свой взгляд на ситуацию, — крикнул он ей вслед.

Но она уже исчезла, а он остался наедине с самим собой.

Сюзанна нетвердой походкой прошла мимо него и вышла из кухни в прихожую. Стенной шкаф был укрыт за плитой из полированного гранита, и плита эта напомнила ей надгробие. Сюзанна достала маленькую дорожную сумку и сложила в нее лишь самое необходимое. У нее подергивалась щека, затягивавшие ремень пальцы дрожали, но при этом она все равно сохраняла ледяное спокойствие.

— Не делай этого. — В голосе подошедшего к ней Сэма послышалась паника. — Не оставляй меня! Я серьезно, Сьюзи. А если уйдешь, то даже не думай возвращаться! Серьезно, Сьюзи! Ты слышишь меня?

По щекам Сюзанны потекли слезы. Она повернулась к Сэму и произнесла скрипучим, как ржавая пила, голосом:

— Ты совершил ошибку, Сэм. Неужели не понимаешь? Я превратилась в ту, какой ты меня мечтал увидеть. А такая женщина не простит тебе этого никогда!

 

Глава 22

Задыхающаяся ФБТ была загнана в угол. Все изощренные методы прогноза, схемы и диаграммы, официальные стратегические отчеты в кожаных переплетах, легионы магистров экономики управления и армии докторов наук, несмотря на десятилетия практической деятельности, не смогли предсказать растущий интерес публики к персональным компьютерам!

Персональный компьютер … Уже сами эти слова заставляли трепетать руководство ФБТ. Да что это за название в конце концов? Оно действовало как холодный душ, черт побери!

Когда семидесятые были на исходе, исполнительное руководство заставляло себя оживленно улыбаться, шутить и настойчиво твердить в прессе о стабильности производственного курса и стандартно ссылаться на неустойчивость потребительского рынка. Они рассказывали о традициях ФБТ, впадали в поэтический раж от величия своих гигантских планов и тех бьющих в глаза доходов, которые четкими черными чернилами вписывались в годовые отчеты. И чем больше они говорили, тем больше теряли как количественно, так и качественно, тем больше деловое сообщество всего мира смеялось за их спинами, потому что кучка фанатичных начинающих бизнесменов с позором оставляла их, жалких и несчастных, позади.

Для Кэла Терокса это было невыносимо.

Ведь именно он вернул ФБТ самоуважение, запустив в январе восемьдесят второго года «Фалькон-101». Эта машина была его детищем с самого начала, и ее успех был тем последним средством, в котором он нуждался для укрепления своего влияния в ФБТ. Теперь Кэл умело использовал спрос на малые компьютеры, чтобы добиться расширения своего влияния.

В другом конце кабинета секретарша распаковывала вещи Кэла и расставляла их на полках. Она делала это уже довольно долго, чем очень раздражала его. Церемония, посвященная его назначению на пост председателя ФБТ, должна была начаться менее чем через час, и ему хотелось побыть некоторое время одному.

— На сегодня достаточно. Патриция. Когда прибудет моя жена, пусть пройдет в кабинет!

Секретарша кивнула и вышла.

Оставшись наконец один, Кэл позволил себе откинуться на спинку кресла и обозреть обстановку, производившую на него сильное впечатление. Одни мужчины озабочены сексом, другие — здоровьем. А для Кэла самым большим вознаграждением была власть.

Он погладил полированную малахитовую крышку стола председателя и тронул панель с переключателями, которые управляли фонтанами ФБТ. Так как в отношениях с прессой следовало вести себя осторожно, он подавил острое желание поманипулировать выключателями, как Джоэл — Кэл сам это видел — делал много раз. Даже Поль Клеменс был не в состоянии устоять перед соблазном поиграть с этими семью фонтанами во время своего царствования на посту председателя ФБТ после смерти Джоэла. Они были высшими символами власти и сейчас принадлежали Кэлу.

Дверь открылась, и вошла жена Кэла Николь.

— Привет, дорогой.

Пока она шла к нему по ковру, ее напряженная скованность была почти незаметна. Он знал, что Николь ожидает его приговора по поводу своего внешнего вида.

Она выглядела тонкой как тростинка и элегантной в черном костюме с желто-коричневым кантом. У нее были темные волосы и прическа в стиле «мальчик-паж» с серповидными вырезами над ушами, открывающими маленькие бриллиантовые клипсы, которые он подарил ей на прошлой неделе в честь третьей годовщины их свадьбы. Хотя ей было только тридцать четыре, у глаз начали появляться первые признаки увядания. В ближайшее время ему следовало бы организовать ей пластическую операцию.

— Сними эту штуку, — сказал он, с отвращением глядя на серебряный браслет.

Она подчинилась мгновенно. Самоотверженная способность Николь угождать ему была одним из тех качеств, которые он больше всего в ней любил. Он сделал хороший выбор. Не только потому, что она была дочерью одного из видных членов совета директоров ФБТ, но и потому, что была влюблена в него многие годы, даже когда он был обручен с Сюзанной, В то время, однако, дочь Джоэла Фальконера была гораздо большим трофеем. Он стиснул зубы. С каким удовольствием он посмотрел бы в лицо этой суки сегодня, когда занял кабинет председателя ФБТ!

— В фойе настоящий зоопарк, — сказала Николь. — Сбежалось полмира, чтобы наблюдать церемонию вхождения в офис. — Она внимательно осмотрела этот хорошо оборудованный кабинет. — Не могу поверить, что это наконец случилось. Я так горжусь тобой, дорогой!

Пока она щебетала, он наблюдал огонь обожания в ее глазах и был почти готов притвориться, что любит ее. Но Кэл не был сентиментальным мужчиной и не верил больше, что способен на такого рода эмоции. Последним настоящим испытанным им чувством была любовь к Сюзанне, и она привела к величайшему в его жизни унижению.

Даже спустя шесть лет у него все внутри переворачивалось при воспоминании, как он, стоя перед алтарем, наблюдал ее побег на том мотоцикле. Прошедшие годы не ослабили желания отомстить, а, наоборот, усилили. Он так долго проявлял терпимость! Пока Джоэл был жив, старик мешал ему сделать то, что было необходимо. После его смерти, в правление Пола Клеменса, положение Кэла было непрочным, и он не мог себе позволить роскошь даже незначительного риска. Но с успехом «Фалькон-101» все наконец изменилось.

Щелкнул телефон внутренней связи, прерывая монолог Николь относительно достоинств платья, которое она выбрала для вечернего приема.

— Пришла мисс Фальконер.

— Пусть войдет.

Хотя Кэл почувствовал негодование Николь, он лишь улыбнулся про себя. Его жена не делала секрета из того, что ненавидит дочь Джоэла Фальконера. Но с этим все было в порядке. Его долгие дружеские отношения с Пейджн вынуждали Николь ходить на цыпочках.

Дверь распахнулась, и влетела Пейджи, беззаботная и прекрасная, с кожей, золотистой от загара. Она приветствовала Николь холодным прикосновением щеки и направилась к Кэлу.

— Не могу поверить, что ты заставил меня возвратиться ради этой дурацкой церемонии, Кэльвин. Один из фотографов ущипнул меня, когда я проходила через фойе. У него был большой зад, но даже я не смогла вынести его запаха. — Она скользнула в его объятия. — Только в щечку, дорогой, — твоя жена наблюдает.

Он запечатлел вполне целомудренный поцелуй поперек ее губ. Поддерживать отношения с Пейджи было утомительно, но необходимо. По иронии судьбы она, а не Сюзанна предоставила ему оружие, позволившее возвыситься до нынешнего положения. С самого начала Пейджи возненавидела ответственность, которая навалилась на нее вместе с огромной массой акций ФБТ, которые она унаследовала, и Кэл взял за правило всегда быть рядом с ней, чтобы дать совет и обеспечить ей комфорт. Не прошло и года с момента смерти Джоэла, как Пейджи выдала ему доверенность, так что он мог предпринимать любые действия с акциями. Со своей стороны он обещал не обременять ее столь ненавистной ответственностью за дела ФБТ. В любом случае он оказался в выигрыше.

— Ты же знаешь, я ни за что не попросил бы тебя вернуться сегодня, если бы это не было абсолютно необходимо, — сказал он.

Она вытянула губы в игривой гримаске.

— Но там же будут речи. Ненавижу речи!

— Но в самом деле, Пейджи, — жестко сказала Николь. — Жизнь не может все время быть одной из твоих вечеринок.

— Кто так говорит? — откликнулась Пейджи.

Она уселась на край стола Кэла и скрестила свои длинные ноги. Они были голые, без чулок, заметил он с неодобрением. По крайней мере ее костюм из натурального шелка был подходящим, хотя он сомневался, потрудилась ли она надеть под него что-нибудь еще. Он вспоминал с некоторой ностальгией времена до смерти Джоэла, когда Пейджи одевалась консервативно и в своем поведении обнаруживала хоть чуточку достоинства. Это ушло через год после похорон ее отца — примерно в то время, когда он и Пейджи заключили соглашение.

— Я не надоедал тебе несколько месяцев, — сказал Кэл. — Но сегодня это просто необходимо. Она смотрела на него спокойно.

— Ты не мог упустить шанс сфотографироваться со мной именно в этот день, не так ли, Кэльвин? Фотография, чтобы весь мир мог посмотреть на Пейджи Фальконер, символически передающую мантию отцовской власти!

Иногда Пейджи была сообразительнее, чем он думал. Кэл всегда старался помнить об этом.

Николь стояла в дверях, заметно нервничая и явно не желая оставлять их вдвоем.

— Меня попросили встретить Мадж Клеменс. Боюсь, я должна идти.

— Я буду внизу через несколько минут, — сказал Кэл. Ей ничего не оставалось, кроме как уйти. Когда дверь закрылась, Пейджи посмотрела на него с циничным изумлением.

— Бедная Николь! Неужели она не понимает, что, если бы мы хотели друг друга, мы бы давно что-нибудь предприняли на этот счет!

Она соскользнула с угла стола. В стиле, который был слишком бесцеремонным даже для нее, она сказала:

— Я смоюсь с обеда ФБТ сразу, как только он начнется.

— Есть какие-то причины?

— Сюзанна прислала мне приглашение на нечто вроде приема, который устраивает «Сисвэл». — Она подвернула капризную прядь светлых волос, стараясь не встретиться с ним взглядом. — Я решила заглянуть.

Кэл постарался сохранить выражение осторожной нейтральности в голосе.

— Ты получала множество приглашений от Сюзанны на протяжении этих лет. И не помню, чтобы ты имела намерение принять хотя бы одно из них. Почему именно сейчас?

— Я в городе.

— Единственный человек, который так же ненавидит Сюзанну, как и я, — это ты. Почему именно сейчас? — повторил он.

Она поколебалась мгновение, а затем вытянула сложенную белую карточку из сумочки и дала ему прочитать. Это было приглашение на прием, который устраивала «Сисвэл», чтобы отпраздновать достижение в текущем финансовом году рубежа продаж в полмиллиарда долларов. Внизу аккуратным почерком Сюзанны была сделана приписка: «Как долго ты собираешься избегать меня, Пейджи? Чего ты боишься?»

Пейджи вырвала карточку и сунула обратно в сумочку.

— Ты можешь в это поверить? Эта сука действительно думает, что я ее боюсь!

— Она очень удачлива, — сказал Кэл подчеркнуто спокойно, хотя каждое слово имело вкус яда во рту. — Вероятно, она на сегодняшний день самая известная женщина — исполнительный директор в стране.

— А у меня ФБТ и все папины миллионы! Да, сегодня я собираюсь начистить ей морду каждым миллионом.

Увеличенный логотип «Блейз», занимавший значительную часть задней стены, был первым, что бросилось в глаза Пейджи, когда она вошла в прекрасно отделанное фойе «Сисвэл». Вглядываясь в логотип, она думала о том, как много успела совершить сестра за эти шесть лет, и от переполнившего ее чувства зависти у нее закружилась голова. Пейджи внимательно всмотрелась в толпу. Сюзанны еще не было, и усилием воли она заставила себя расслабиться. Если бы она не показала Кэлу приглашение, могла бы уклониться от встречи, но сейчас было уже слишком поздно.

Бар устроили в дальнем левом углу. Пробираясь к нему, Пейджи заметила, что гости «Сисвэл» предпочитают джинсовую ткань и стоптанные кроссовки. Украшенное бисером белое атласное вечернее платье, которое выглядело так великолепно на покинутом ею обеде ФБТ, здесь было явно не к месту, но ей не было до этого дела. Пейджи была не из тех женщин, которым для комфорта нужно быть одетой, как все.

Большинство гостей пили пиво, и бармен испытал некоторые трудности в поисках шампанского, которое она потребовала. Ожидая, Пейджи подумала, не устроиться ли в отеле вместо того, чтобы возвращаться в Фалькон-Хнлл. Мебель там была покрыта слоем пыли, а дом все еще источал тошнотворный сладковатый привкус смерти. Родительский дом хранил слишком много воспоминаний о том времени, когда она отчаянно пыталась создать домашнюю атмосферу, — суетилась вокруг пекущихся пирогов и разводила сады лекарственных трав, как тронутая Бетти Крокер. Она даже носила платья сестры. В конце концов все оказалось бессмысленным, ей так и не удалось заставить отца полюбить ее.

Пейджи плотно закрыла глаза и пожалела, что пришла. И зачем только после всех этих лет она поддалась импульсивному желанию увидеть сегодня вечером сестру? Может, если бы она не чувствовала себя человеком без корней и такой одинокой после отвратительной сцены в ее доме в Малибу-Бич три дня назад, она бы выбросила приглашение Сюзанны в мусор, где ему, собственно, и было место.

Не так давно Пейджи действительно решила, что нашла Мистера-То-Что-Надо. Он был продюсером документального кино, и они встречались шесть месяцев. Ей следовало бы давно понять, что его больше интересовали деньги, которые она могла дать для нового фильма, чем вечная любовь. Но Пейджи стойко игнорировала все предупреждающие знаки. Боже, как она была глупа, раскатала губы, даже замуж собралась!

Бармен в конце концов вручил ей бокал шампанского. Пейджи решила отменить все ранее намеченное и уехать завтра на новую виллу в Сардинию. Она могла бы провести некоторое время с Луиджи, или с Фабио, или с одним из других маленьких итальянских принцев, которые пили с ней «беллинис» в баре с пианино в отеле «Серво» вечером и сопровождали обратно на виллу, чтобы провести с ней ночь. За последние три года она купила пять домов, всякий раз бросая всю свою энергию на обновление и украшение, убежденная, что это и есть тот дом, который наконец сделает ее счастливой. Но счастье оказывалось тем товаром, который невозможно купить за все миллионы, оставленные ей отцом.

Фойе было переполнено, но она нашла место у боковой застекленной стены, откуда могла изучать других гостей. Мужчины уже начали замечать ее, что можно было бы предсказать заранее. С этим никогда проблем не возникало. Пейджи посмотрела через окно в сторону автомобильной стоянки. В отражении на стекле она увидела, как один из приглашенных на прием мужчин отделился от группы друзей и направился к ней. У него были диковато торчащие волосы, очки в проволочной оправе и огромное адамово яблоко. Прекрасно, подумала она устало. Как раз то, что ей нужно.

Он оперся рукой о стекло рядом с ее головой — холодный робот, оставивший большой потный отпечаток ладони на стекле.

— Я не забиваю прекрасных глаз, а ваши так просто великолепны. Меня зовут Курт. Мы не встречались где-нибудь раньше?

— Сомневаюсь, Курт. У меня есть правило никогда не разговаривать с чудаками.

Он попытался улыбнуться, как если бы она пошутила, но, когда выражение ее лица осталось по-прежнему холодным, уголки его губ стали подрагивать.

— Я… э… не желаете ли, чтобы я принес вам что-нибудь выпить?

Она подняла свой бокал, полный шампанского, заставив его почувствовать себя еще более неловко и глупо.

— О, а как насчет закуски? Здесь есть… э… действительно хорошие фрикадельки.

— Нет, спасибо. Но есть кое-что, что ты можешь для меня сделать.

На его лице появилась улыбка, и оно приняло выражение нетерпеливой щенячьей готовности.

— Конечно!

— Пошел ты к черту, Курт. Не возражаешь?

Он вспыхнул и промямлил что-то, перед тем как осторожно удалиться, поджав хвост.

Она прикусила изнутри губу до крови. Он был безобиден, и она могла бы не трогать его самолюбие. И когда это она стала так непростительно жестока?

— Настоящий спектакль, — раздался у нее за спиной твердый мужской голос.

Пейджи никогда не забывала красивых лиц, и у нее не заняло много времени узнать Митчела Блейна. День похорон отца был как расплывшееся пятно, но она без труда припомнила его, стоявшего рядом с Сюзанной. У него были крупные черты лица, он хорошо выглядел. И был красив. Боже, как он был красив! Она могла поспорить, что он своих поклонниц мог укладывать в штабеля.

— Рада, что тебе это понравилось, — ответила Пейджи.

— Да вовсе мне это не понравилось. Он хороший парень!

«Да… твою мать. И всех остальных тоже. Неплохая идея в самом деле». Она осушила свой бокал.

— А хочешь, смоемся отсюда и пойдем со мной спать?

— Не особенно. В постели я люблю женщин, а не детей. — Его светло-голубые глаза были холодны и не смеялись. Ее охватил гнев.

— Ну и сукин же ты сын! Со мной еще никто так не разговаривал! Ты знаешь, кто я? — Слова эхом отдавались в ее ушах — дерзкие и неприятные. Ей хотелось стереть их, заменить другими — ласковыми и теплыми.

— Думаю, что вы Пейджи Фальконер. Мне говорили, что вы приглашены.

Но она сохранила свою позу надменной суки.

— И это ничего для тебя не значит?

— Только то, что сплетня, которую я слышал, оказывается правдой.

— Какая сплетня?

— Что вы испорченная, грубая девчонка, которую давно уже следовало бы приструнить.

— Может, хочешь попробовать? — На ее влажных губах появилась натянутая улыбка.

— Ну нет, я пас. У меня уже есть двое детей, мне не нужен еще один ребенок.

Она и глазом не моргнет, чтобы не дать ему понять, насколько униженной себя чувствует. Пейджи снисходительно процедила:

— Так ты женат? Вот бедный!

— Почему? Не представляю, какое это могло бы иметь для вас значение.

Она скользнула взглядом вниз по нему и задержалась на ширинке его безупречных серых фланелевых брюк.

— Я не занимаюсь этим с женатыми мужчинами!

В ответ изумленная Пейджи услышала отрывистый смех Митчела.

— Голову даю на отсечение, что ты занимаешься этим со всеми остальными.

Его веселье не на шутку разозлило Пейджи. Так над ней еще никто не смеялся. Никто! Но прежде чем она успела подобрать достаточно резкие слова для ответа, Митчел коснулся ее подбородка указательным пальцем и тихо произнес:

— Не переживай так, дорогая! Жизнь прекрасна!

— Митч?

Когда Блейн повернулся к подошедшей сзади женщине, на его непроницаемом лице появилось столько тепла и нежности, что Пейджи стало не по себе. Она тоже обернулась и, ощутив прилив знакомых мучительных эмоций, с горьким сожалением подумала о том одиночестве, что привело ее сюда этим вечером.

После смерти отца они с Сюзанной виделись всего несколько раз, этого было явно недостаточно, чтобы привыкнуть к происшедшим в сестре переменам. Волосы Сюзанна стригла сейчас короче — они едва достигали линии подбородка, а в манере держаться было гораздо меньше напряжения. Она выглядела эффектной и раскованной — от прежней примерной девочки не осталось и следа. Сегодня на ней были золотые серьги в форме колец, блузка цвета хурмы и бежевые слаксы, затянутые на талии ремнем под рыбью чешую. Но взгляд ее показался Пейджи прежним — внимательным, настороженным, призывающим ко всеобщему примирению.

— Пейджи! Мне не сказали, что ты пришла. Как я рада тебя видеть! Ты знакома с моим партнером Митчелом Блейном?

— Мы знакомы, — ответил Митч.

Губы Пейджи скривила игривая кошачья улыбка.

— Я предложила ему, Сюзанна, отправиться со мной в постель, но он меня продинамил. Он что, голубой?

На лице Сюзанны появилось то прежнее напряженное выражение, что возникало всякий раз, когда Пейджи и Джоэл оказывались вместе в одной комнате.

— Пейджи…

— Я не голубой, — ответил Митч. — Просто очень разборчивый. — Он коснулся губами щеки Сюзанны, задержал на мгновение руку на ее плече и ушел.

— Жаль, что ты так поступила, — спокойно сказала Сюзанна. — Митч — мой хороший друг, наверное, лучший из моих друзей.

— Если не хочешь, чтобы я оскорбляла твоих друзей, не надо присылать мне больше таких гнусных маленьких записок с приглашениями.

— Но зато ты здесь, верно?

Пейджи взяла стакан с вином из рук проходившего мимо одного из гостей, одарив его взамен сексуальной улыбкой, и приблизилась к сестре.

— Никогда в жизни не видела столько чокнутых в одном месте!

— Талантливых чокнутых. Сегодня сюда пришли некоторые из самых выдающихся представителей Долины.

— И ты среди них отлично смотришься. Впрочем, ты и сама всегда была во многом чокнутой, не так ли, Сюзанна? Сюзанна улыбнулась — терпеливая, праведная Сюзанна.

— А ты все не меняешься, Пейджи! Такая же колючая как ежик, верно?

— Можешь в этом не сомневаться, сестричка!

— Я хотела познакомить тебя с Сэмом, но он, похоже, исчез.

Пейджи шесть лет избегала встреч с Сэмом Гэмблом, и сейчас ей не хотелось изменять этому правилу. Тем более что она увидела его сразу, как только вошла в холл. Сэм как раз уходил, окруженный восторженными поклонниками, — точно так же Кэла окружают в приемной ФБТ. Хотя Гэмбл вел себя так, словно не замечал направленного на него внимания, Пейджи не поверила ему ни на секунду. Люди вроде мужа сестры всегда точно знают, что делают. Именно поэтому они так ее раздражают.

— Я видела его, как только вошла.

— Он особенный человек, — сказала Сюзанна. — С ним трудно, но он не такой, как все.

Раздался взрыв смеха, и из репродуктора донеслись звуки песни Брэди Банча. Пейджи быстро допила вино. Нет, она здесь больше не выдержит.

— Прости, Сюзанна, мне надо идти. Пора в Фалькон-Хилл — пересчитывать денежки, оставленные мне папой. Сюзанна вздрогнула, но решила не сдаваться.

— Давай я все тебе здесь покажу!

— Ради Бога, не надо! — насмешливо ответила Пейджи. — Никогда не любила экскурсий по компаниям.

Но сестра упорно продолжала идти рядом с Пейджи, направившейся к выходу.

— Тогда уйдем вместе, — сказала Сюзанна, когда они вышли из здания. — Давай поедем вместе!

— Забудь об этом!

— Боишься, что я тебя съем?

Пейджи остановилась посреди тротуара.

— Я тебя не боюсь!

— Тогда докажи это. — Сюзанна схватила ее за руку и повела к «БМВ» последней модели, припаркованному около здания. — Мы немного прокатимся, а потом я покажу тебе свой дом.

Пейджи отдернула руку:

— Да не хочу я смотреть твой дом. И вообще не хочу иметь с тобой никаких дел!

Сюзанна остановилась рядом с автомобилем. Свет фонарей на парковочной площадке отражался в ее золотых серьгах, мерцавших сквозь рыжеватые волосы. Новое очарование сестры причиняло Пейджи дополнительные страдания.

— Ты что, боишься меня, Пейджи?

Пейджи деланно рассмеялась:

— Это что такое? Взрослая версия «мне не страшно»? Но это всегда была моя игра, а не твоя!

Сюзанна отворила дверцу автомобиля со стороны водителя и кивнула в направлении салона:

— Это хорошая игра. Так что если ты не трусиха, садись!

Пейджи знала, что ей не следует попадаться на детские поддразнивания Сюзанны, но самоуверенный взгляд сестры был невыносим. Впереди была бесконечная ночь, и Пейджи решила, что любое времяпрепровождение будет лучше возвращения в Фалькон-Хилл.

— Почему бы и нет? Все равно сейчас у меня нет более подходящего занятия.

Выезжая с парковочной площадки, Сюзанна старалась тщательно скрыть свое удовлетворение. Чем больше проблем у нее было с Сэмом, тем больше ей хотелось наладить хоть какие-то контакты с сестрой. Пейджи оставалась ее единственным кровным родственником, и они уже достаточно повзрослели, чтобы найти новую почву для налаживания отношений. Выехав из промышленной части города на автомагистраль, Сюзанна попыталась поддерживать непринужденную беседу, но Пейджи или отвечала односложными словами, или молчала. Удовлетворение Сюзанны ехало ослабевать. Казалось, что враждебность Пейджи вовсе не уменьшается, а становится еще сильнее.

Они съехали с автомагистрали, направляясь в сторону холмов, а еще через несколько миль Сюзанна свернула на дорогу, ведущую к ее дому. Дом от дороги отгораживала стена густого кустарника. Вверху на фоне неба выступали грозные углы крыши, и Сюзанна в очередной раз отметила, насколько ей неприятна нарочитая строгость и холодность их дома. Он походил на бездушный храм, посвященный культу высоких технологий и построенный человеком, который всегда был одержим идеей иметь все самое лучшее.

— Уютное местечко! — с сарказмом произнесла Пейджи.

— Это Сэм все так спланировал.

— А что, твой отвратительный муженек позволяет тебе иметь свое мнение?

Сюзанна постаралась не попасться на эту удочку.

— Для меня внешний вид дома не играет большой роли.

Шелестя вечерним платьем, Пейджи выбралась из машины. Вместо того чтобы направиться к парадному входу с бронзовыми дверями, она свернула на освещенную тропинку, ведущую к задней стороне дома. Ощущая все большее напряжение, Сюзанна последовала за сестрой. Бисер на платье Пейджи сверкал, словно кристаллики льда, холодом и враждебностью веяло даже от ее походки.

Они обошли угол дома, и перед ними открылся великолепный вид на долины.

— Могу поспорить, Сюзанна, ты страшно гордишься собой, не так ли?

В голосе Пейджи было столько злорадства, что Сюзанне захотелось отвернуться. Все было очень глупо — и почему она решила, что ей удастся изменить их отношения к лучшему?

— Я много работала. — Сюзанна постаралась произнести это нейтральным тоном.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — фыркнула Пейджи. — Интересно, какую часть всей работы взвалили тебе на плечи?

Сюзанна замолчала, не в силах противостоять злорадству сестры.

— Ну что ж, теперь ты можешь день и ночь пересчитывать свои новые денежки и хохотать над лежащим в могиле отцом!

Гнев пересилил намерение Сюзанны возобновить отношения с сестрой.

— Не смей так говорить! Это неправда, и ты сама это знаешь!

— Голову даю на отсечение, что правда, — ответила Пейджи. — Ты ему показала, верно? Как жаль, что его нет в живых и ты не можешь швырнуть свой успех ему в лицо!

— Я не из-за него все это делала — я все делала для себя.

— Чертова ханжа. Более самодовольного и лицемерного человека я не встречала! — Пейджи отчеканила это с ледяным спокойствием, но каждое слово ранило Сюзанну, словно ядовитый укус.

Сюзанна сжала в руке ключи от автомобиля.

— Немедленно прекрати! Ты ведешь себя как ребенок, я с меня достаточно!

Но Пейджи и не собиралась прекращать. Накопленный внутри яд вырывался наружу короткими змеиными выпадами.

— Ты всегда была безупречна. Всегда права! Всегда лучше других!

— Все, хватит! Я годами пыталась наладить между нами хоть какие-нибудь нормальные отношения, но теперь вижу, что это бесполезно! Ты избалованна и эгоистична, тебе наплевать на всех, кроме себя самой!

— Да откуда ты знаешь? — закричала Пейджи. — Ты же понятия обо мне не имеешь! Ты была слишком занята, воруя у меня отца, чтобы хоть попытаться меня понять!

— Убирайся отсюда! — Сюзанна швырнула в Пейджи ключи. — Возьми мою машину, и чтоб духу твоего здесь не было! — Повернувшись спиной к сестре, она стремительно пошла к двери в конце площадки.

Но Пейджи еще не сказала своего последнего слова. Движимая яростью, она следовала за сестрой, стремясь излить на нее всю накопившуюся ненависть. Сюзанна была уже не в состоянии все это выносить. Она распахнула дверь.

— Ты даже не представляешь, как я тебя всегда ненавидела! — закричала Пейджи, ворвавшись вслед за сестрой в дом. — Я его настоящая дочь! Не ты! Но мне не удавалось ничего противопоставить твоему идеальному поведению. Неужели ты не понимаешь, что каждый Божий день я мечтала, чтобы тебя вообще не было на свете!

Сюзанна прошла через холл и спустилась по лестнице. Когда она стремительно прошла в гостиную, Пейджи все еще мчалась за ней.

— И зачем ты только стала жить с нами? — продолжала кричать Пейджи. — И зачем тебе так нужно было оказаться настолько лучше меня?

Сюзанна попыталась перевести дыхание, но вместо этого у нее из горла вырвался то ли стон, то ли мяуканье.

На стоящей в центре комнаты белой кушетке Минди Брэдшоу судорожно опускала юбку на обнаженные бедра, а рядом с ней неловко возился с брюками Сэм.

Мяукающий звук вырвался вновь. Сюзанна ощутила, как сжимаются и разжимаются кисти свисающих вдоль бедер рук. Мир уменьшился до находящейся перед ее глазами сцены и этого ужасного жалобного звука, вырывающегося из горла. Затем губы начали двигаться, пытаясь выговорить слова. Ее голос прозвучал, словно синтезированный металлический голос робота.

— Прошу прощения, — произнесла она.

Извинение было страшно глупым и неуместным. Сюзанна машинально вышла из комнаты. То, что ноги не стоят на месте, она понимала лишь по движению стен перед глазами. Она поднялась по одной лестнице, спустилась по другой, прошла мимо камина с массивной отделкой из нержавеющей стали. И каждые четыре-пять шагов у нее вырывался этот ужасный звук. Она пыталась сдержать его, сжимая губы, но ничего не помогало.

Кто-то коснулся ее локтя. Поначалу Сюзанна подумала, что это Сэм, и попыталась отдернуть руку. Но почувствовав, как ее схватили сильнее, поняла, что рядом стоит Пейджи.

Ей легче было думать о сестре, чем о непристойности стоявшей перед глазами сцены. Страдания, связанные с ненавистью Пейджи, по сравнению с диким кошмаром предательства Сэма казались уже спасительной гаванью.

Сюзанна почувствовала, что губы вновь задрожали. Сэм и Минди. Сэм занимался сексом с Минди. Ее муж. Человек, которого она так долго и слепо любила!

Сюзанна поняла, что оказалась на кухне. Невыносимая боль отравой растекалась от горла к желудку, сдавливая сердце и наполняя грудь страшной горечью.

— Давай уйдем отсюда, — нерешительно предложила Пейджи.

— Убирайся. — Сюзанна выдавила это слово сквозь сжатое подступающим рыданием горло.

Пальцы Пейджи сжали ей руку. Их ледяной холод отвлек Сюзанну от необходимости еще раз перевести дыхание.

— Давай я отвезу тебя куда-нибудь.

Сюзанна не могла выносить жалость, особенно со стороны человека, так ее ненавидящего.

— Да оставь ты меня одну, — произнесла она полным отчаяния голосом. — Не хочу тебя больше видеть.

Пейджи отдернула руку, словно обожглась.

— Как знаешь. Машину пришлю тебе завтра утром.

Сюзанна остановилась у кухонного окна, вглядываясь в темноту. Прошло несколько секунд. Белое, с ледяным отливом, платье Пейджи скрылось из виду. Прошло еще немного времени, и позади нее раздались шаги.

Сюзанна продолжала смотреть в окно. Там было темно, словно в шкафу ее бабушки, и так же страшно, как в лачуге на краю пустыни.

— Старые фокусы с молчанием, Сьюзи? В этом ты вся, черт возьми! Странно, что поначалу я так удивлялся.

Сюзанна почувствовала, как к горлу вновь подступило рыдание. Сэм сам же на нее и набросился. И как она сразу не поняла, что этим все кончится? Боль была настолько ужасна, что ее, казалось, невозможно вынести. Сюзанна собрала остатки сил и повернулась лицом к Сэму.

Черные прямые волосы Сэма падали на лоб, а около уха топорщились так же, как после их объятий, когда Сюзанна запускала в них пальцы. Разница лишь в том, что на этот раз любимые волосы взъерошили пальцы Минди.

— Я отослал Минди, — сказал Сэм, словно этим вопрос и исчерпывался.

По лицу Сюзанны потекли слезы. Она ощущала их солоноватый привкус и думала о том, как боролась за свой брак, как мечтала о ребенке, которого так отчаянно хотела.

— С Минди — это что, в первый раз? — Слова прозвучали помимо ее воли, но, услышав их, Сюзанна поняла, что должна получить ответ.

Сэм пригладил рукой волосы. Сюзанна буквально почувствовала, как он собирает силы для борьбы. Это был его конек — яростно атаковать непреодолимые препятствия, пока те не рухнут. Сюзанна попыталась сдержать новый приступ рыданий.

— Это не важно. Не имеет значения, сколько раз. Верность, неверность… Это всего только слова. Они к нам с тобой не имеют никакого отношения.

Сэм был зол, агрессивен, буквально наэлектризован неуемной энергией. Он начал расхаживать по кухне, его тело дрожало от напряжения, когда он переступал с одного черного гранитного островка на другой.

— Мы никогда не пытались мерить наш брак чужими мерками. Поэтому он работал на нас. Мы выше всей этой чуши. Мы знаем, что хотим…

Он все говорил, говорил, говорил.

— …наш союз — больше чем тривиальное соглашение. Вместе мы кое-что можем. Это делает нас сильными. То, что случилось сегодня вечером, — сущее дерьмо, Сьюзи! Наверное, мне не следовало бы так поступать, но это не главное. Неужели ты не понимаешь? Это сущее дерьмо! Все это ни черта не значит!

Рука Сюзанны сжала керамическую чашку, стоявшую перед ней на столике, она резким движением швырнула ее на пол к ногам Сэма и выдавила из себя мучившие ее вопросы:

— Я хочу знать, была ли она у тебя первой? Были ли другие? Сколько?

Воинственность на лице Сэма начала постепенно гаснуть. Он впервые казался испуганным.

— Сколько? — закричала Сюзанна.

Сэм был идеалистом — он верил в необходимость говорить правду и придерживался своих правил.

— Пару раз по дороге, — пробормотал он. — С одной своей знакомой. Да какая разница? Неужели ты не понимаешь? К нам это не имеет никакого отношения.

— Нет, имеет! — закричала Сюзанна, схватив другую чашку и швырнув ее через кухню. — Мы поженились! А женатые люди не трахаются с другими! — Она бросала ему в лицо эти грубые, непристойные слова, зная, как это выводит его из себя.

— Прекрати! — Наклонившись, Сэм приблизил к ней искаженное яростью лицо. — Заткнись немедленно!

Корда Сэм схватил ее за руку, Сюзанна зашипела от боли. А затем он неожиданно наотмашь ударил ее по щеке.

Сюзанна, отброшенная ударом, налетела на один из столиков. Всхлипнув от боли, она подняла руки к лицу. Почувствовав, что из носа сочится, Сюзанна вытерла его тыльной стороной руки и увидела пятно крови.

Сэм тоже увидел кровь. С отчаянием в глазах он шагнул вперед:

— Сьюзи, я…

В оцепенении глядя на свою кровь, Сюзанна попятилась.

Лицо Сэма сморщилось, как у ребенка.

— Я не хотел тебя ударить. Я… Боже, что ты со мной сделала, как могла довести меня до такого?

 

Глава 23

Сюзанна выбежала из дома. Словно сквозь туман она припомнила, что у нее нет ключей и что автомобиль взяла Пейджи, но ей было уже все равно. Она может пойти и пешком. Уже ничто не заставит ее вернуться в этот дом!

Сюзанна пробежала мимо живой изгороди и увидела, что ее автомобиль все еще стоит на дорожке. За рулем сидела Пейджи, выжидая, словно ястреб, когда можно будет наброситься на ее бездыханное тело. Сюзанна подавила рыдание. Нет, этого ей уже не выдержать! И почему Пейджи не уехала? Неужели у сестры не осталось к ней ни капли жалости?

Позади нее шумно распахнулась парадная дверь дома.

— Сьюзи!

Сюзанна услышала голос Сэма, зовущий ее точно так же, как в тот день, когда он украл ее у отца. Она споткнулась, выпрямилась и неловко побежала вперед. Сэм позвал ее еще раз. Сюзанна увидела, как Пейджи наклонилась в салоне и открыла дверцу со стороны пассажира.

— Сьюзи! — кричал Сэм.

Злорадство Пейджи показалось Сюзанне меньшим злом. Забросив дорожный чемодан в автомобиль, она запрыгнула вслед за ним. Когда Сэм подбежал к ним, Пейджи резко дала задний ход. Сюзанна успела заметить через стекло искаженное лицо мужа, и они стали быстро съезжать вниз по дорожке.

Сюзанна не сомневалась в отчаянной решимости Сэма. Она боялась, что он бросится за ними в погоню на своем автомобиле. Но Сэм продолжал неподвижно стоять в свете фар. Сюзанна ощутила нелепую благодарность за то, что он хоть так оставил ее в покое. Но затем она вспомнила о Минди и поняла, что Сэм позволил ей уехать не из сочувствия, а потому, что на его машине уехала Минди.

Шины «БМВ» завизжали, когда Пейджи вывернула на дорогу и помчалась вниз по склону холма к автомагистрали. Временами казалось, что она теряет контроль над автомобилем. Так можно и разбиться. Но подобная перспектива не казалась Сюзанне столь уж ужасной.

Когда они выехали на шоссе, изо рта Сюзанны вырвался сдавленный стон. Щека все еще горела от удара Сэма. В горле перехватывало, глаза были полны горячих слез. По всему телу пробегали мучительные спазмы.

Сюзанна не представляла, сколько времени они были в пути. Когда машина остановилась, она с трудом подняла голову и увидела, что они в аэропорту. Пейджи обошла автомобиль спереди и открыла сестре дверь.

— Я не могу… пожалуйста, Пейджи.

Пейджи крепко схватила ее за руку.

— Будешь делать то, что я говорю!

Сюзанна попыталась вырваться, но руки ее совсем ослабели. Хотя было уже поздно, вокруг сновало множество людей. Сюзанна в ужасе поняла, что Пейджи собирается тащить ее на глазах у всех в аэропорт и она никак не сможет этому противостоять.

Ей было плохо. Сестра отвела ее в отдельную комнату отдыха и сразу принесла чашку кофе. Но желудок Сюзанны запротестовал даже от одного запаха кофе, и она оттолкнула чашку. Пейджи порылась в чемодане сестры, достала ее паспорт и переложила в свой бумажник. Потом, подойдя к телефонному автомату, принялась звонить. Вскоре она вернулась.

— Через час самолет «Бритиш эйруэйс» отправляется в Хитроу. Я заказала нам два места. В Хитроу мы пересядем на самолет до Афин.

— Афины? — слабо соображая, переспросила Сюзанна. — Я не могу лететь в Грецию. У меня работа.

— Твоя работа может пару недель и подождать. Я купила там дом в Наксосе. — Впервые Пейджи заколебалась. — Там замечательно. Жаркое солнце, все белое и чистое. — А затем на ее лице вновь появилось угрюмое выражение, словно ее не беспокоило, согласится сестра или нет.

Сюзанна прижала ладони к щекам.

— Мне никак нельзя уезжать. У меня столько обязанностей! — Даже заставляя себя произнести эти слова, она не представляла, как сможет отправиться в понедельник на работу и встретиться там с Сэмом.

Взгляд Пейджи застыл в какой-то одной точке, а ее пальцы пощипывали расшитый перьями цветок на юбке вечернего платья.

— У меня там живут коты. Они такие глупые, ей-богу! Вовсе никакие не породистые. Но мне так хочется их тебе показать!

В голосе Пейджи странным образом смешались и воинственность, и сочувствие. Она продолжала пощипывать перья на юбке. Сюзанна смотрела на сестру, пытаясь разобраться, что же с ней произошло, но страдания мешали ясно соображать. И вдруг идея отправиться на другой конец планеты посмотреть на котов Пейджи показалась ей необыкновенно разумной. Во всяком случае, ей не придется в понедельник идти на работу!

Скалистые острова Киклады рассыпались в лазурных водах Эгейского моря, словно камешки гальки, брошенные гигантской рукой. В этих местах зарождались древние мифы и легенды, и теперь острова были Меккой для любителей греческой старины. Говорили, что на Миконосе блуждает дух Нарцисса, Тира считалась частью затонувшего континента Атлантиды, а Наксос был местом, куда скрылась Ариадна после того, как спасла Тезея из лабиринта своего отца, царя Миноса.

Сюзанна уже несколько раз приезжала на острова Греции, хотя на Наксосе еще не была. Они ехали на стареньком джипе под белым раскаленным солнцем, зависшим в обесцвеченном небе. Оставив позади туристский городок Хора с его дискотеками и рекламными плакатами кока-колы, они направились в глубь острова. Сюзанна едва замечала великолепные пейзажи — на фоне сверкавшего зеленовато-голубого неба вырисовывались таинственные скалистые горы; на склонах холмов, заросших виноградниками, фруктовыми и оливковыми деревьями, примостились приземистые ветряные мельницы. И пока джип карабкался по крутым, извилистым деревенским улочкам, шестерни в коробке передач устрашающе скрежетали. Улицы были настолько узкими, что водителю приходилось останавливать машину, чтобы пропустить идущего навстречу осла, потому что разминуться было невозможно.

Яркий свет царапал глаза Сюзанны, словно наждачная бумага, а все тело ныло от усталости. Казалось, они путешествуют уже целую вечность. Сюзанна не помнила, какое было число, и не могла понять, почему согласилась на эту поездку.

Пейджи молча сидела рядом с сестрой. В ослепительном блеске заходящего солнца ее растрепанные волосы отливали потускневшим серебром. В своем мятом, перепачканном вечернем платье она выглядела прекрасной и порочной, словно обманутая и погубленная девушка из романа Фицджеральда. Пейджи пришлось решать все вопросы с паспортами и билетами, с задержкой в Хитроу, со сложным перелетом в Наксос — все те связанные с путешествием проблемы, которые обычно так умело улаживала Сюзанна. Но на этот раз Сюзанна даже слова не вымолвила.

Когда они добрались до коттеджа на восточном побережье острова, был уже вечер. Сюзанна машинально направилась в указанную ей Пейджи комнату. Ее сознание отметило лишь шум моря и чистые, пахнущие лавандой простыни. Затем она уснула.

Когда Сюзанна проснулась на следующее утро, солнечные лучи уже пробивались через закрытые ставни, разбрасывая узкие полоски света на белой штукатурке стен коттеджа. Направляясь в крохотную ванную, Сюзанна почувствовала себя усталой и разбитой. Она приняла душ, надела легкие полосатые шорты и светло-голубую майку на завязках, лежавшие в ногах ее кровати. Войдя в необыкновенно просто обставленную гостиную, Сюзанна вздрогнула от ударившего ей в лицо яркого солнечного света. Острая боль пронзила висок. Она подошла к открытому окну и увидела, что белый оштукатуренный коттедж довольно рискованно прилепился к бесплодному, спускавшемуся к морю склону холма. Хотя Сюзанна и отдыхала несколько раз на Эгейском море, она успела позабыть глубокую голубизну воды. Пространство перед ее глазами было заполнено чистой как слеза лазурью.

Сюзанна отвернулась от ярких красок моря и попыталась отыскать умиротворение в простоте окружавшей ее обстановки. На выскобленном деревянном столе стояла глиняная миска с персиками, на одном из окон в солнечных лучах купался горшок с геранью. Оконные рамы, ставни и двери были выкрашены лазурным цветом в тон морю, а белая штукатурка толстых стен была такой свежей и чистой, словно ее только что обновили. У Сюзанны возникло чувство, что она неожиданно оказалась в мире, где существуют всего три цвета — тусклые серо-коричневые тона холмов, ослепительная белизна стен и неба и насыщенный голубой цвет моря, ставней и дверей.

По вымощенному плиткой полу к Сюзанне подошел жирный кот и стал тереться о лодыжки.

— Это Руди, — сказала, появившись в комнате, Пейджи. — Миша дрыхнет сейчас в патио.

На Пейджи была выгоревшая майка в горошек и обрезанные джинсы, настолько потертые, что в нескольких местах виднелась кожа. Пейджи была босиком, без макияжа, волосы собраны в простенький хвост. И выглядела она просто прекрасно.

Сюзанна не могла поверить, что по своей воле угодила в зависимость от сестры. Ей нужно поскорее убраться отсюда. Она должна как можно скорее уехать!

— Вид у тебя совсем дерьмовый, — сказала Пейджи, снимая с крючка около облицованной камнем кухонной раковины посудное полотенце в бело-голубую полоску. С его помощью она достала из духовки ароматную буханку черного хлеба. — Можешь пойти составить Мише компанию. Стол уже накрыт, а завтрак почти готов.

— Можешь не беспокоиться, — холодно произнесла Сюзанна. — Я совершила ошибку. Я должна вернуться.

Пейджи поставила запотевший кувшин с фруктовым соком на поднос с двумя стеклянными бокалами.

— Отнеси это на стол. Я буду через несколько минут.

Было проще подчиниться, чем спорить. Сюзанна вышла через дверь в патио, вымощенный гладкой коричневой галькой. Глаза ее зажмурились, привыкая к яркому свету и изумительному виду неба и моря. Старый стол оливкового дерева, покрытый салфетками ручной работы, с уже расставленными на нем керамическими тарелками укрылся в ажурной тени жасминового куста, росшего по другую сторону оштукатуренной стены. Вокруг стола стояли деревянные стулья, на тростниковых сиденьях которых лежали пухлые голубые подушки. Через края округлых глиняных горшков свисали цветы, а в тени, отбрасываемой старой каменной головой льва, спал кот.

Когда Сюзанна поставила на стол поднос, кот посмотрел на нее, затем потянулся, зевнул и снова заснул. Пейджи стала приносить приготовленную еду: кружки с кофе, миску с вареными яйцами с коричневой, в крапинку, скорлупой и майоликовое блюдо с желтыми, словно солнце, ломтиками дыни. Она нарезала только что испеченный хлеб толстыми ломтями, намазала один из них маслом, растаявшим янтарными лужицами, и протянула Сюзанне.

Сюзанна покачала головой:

— Прости, но мне сейчас не хочется есть.

— А ты попробуй!

Сюзанна не могла вспомнить, когда ела в последний раз, — конечно, не в самолете. Не ела она и на вечере. Когда горячий запах свежего хлеба защекотал ноздри, в желудке у Сюзанны заурчало. Она взяла хлеб и, откусив пару раз, убедилась, что простой процесс жевания немного отвлек ее от страданий. Она сделала глоток из стакана со свежевыдавленным апельсиновым соком и съела часть ломтика дыни. Почувствовав спазмы в желудке, Сюзанна крепко обхватила кружку с кофе и стала смотреть на море.

Когда с едой было покончено, неловкость между ними только возросла. Раньше Сюзанна в подобных ситуациях пыталась завязать непринужденную беседу, но сейчас ее больше не волновали взаимоотношения с сестрой и она сидела молча, думая о своем. Фантазии о любви между сестрами умерли вместе со всем остальным. Пейджи начала рассказывать ей о коттедже и о том, как она все в нем восстановила. Затем она принесла бейсбольную кепку клуба «Сан-Франциско джайентс» для себя и соломенную шляпу для Сюзанны и сказала, что они спустятся на пляж.

Сюзанна последовала за сестрой лишь потому, что ей недоставало духу предпринять что-либо другое. Пейджи повела ее вокруг дома, где начинался более пологий спуск к берегу, — прямо за патио была буквально отвесная скала. Но даже здесь спуск страшно утомил Сюзанну. Ступая по камням и горячему песку, Пейджи добралась до края моря и опустила ступни в воду.

— Ты ничего не сказала мне про завтрак. Как тебе понравился мой домашний хлеб?

— Очень вкусный, — вежливо ответила Сюзанна. «Что я сделала не так? — спрашивала она себя. — Почему Сэм ушел к другим женщинам?»

Пейджи ударила носком набегавшую волну.

— Обожаю готовить.

Последовала долгая пауза. Сюзанна поняла, что должна что-то ответить.

— Правда? А я ненавижу.

Пейджи с интересом посмотрела на нее:

— А ведь ты всегда торчала на кухне, когда у повара был выходной.

— Ну а кто бы еще этим занимался?

Пейджи наклонилась и подняла маленький гладкий камешек.

— Могла бы и я.

— Могла бы, — с горечью произнесла Сюзанна. — А могла бы и послать меня ко всем чертям.

Никогда еще не бывало, чтобы она первой нанесла удар, но Пейджи никак не ответила. Вместо этого она сняла бейсбольную кепку и бросила ее на землю.

Сюзанна посмотрела вверх на холм. Казалось, что до коттеджа добрых пара миль.

— Я лучше поднимусь в коттедж и немножко вздремну. Затем мне надо приготовиться к отъезду домой.

— Не спеши. — Пейджи расстегивала свои обрезанные джинсы. — Мы сначала поплаваем.

— Я слишком устала, чтобы плавать.

— Ты почувствуешь себя лучше. — Пейджи стащила джинсы, под которыми оказались белые кружевные трусики. Она сняла и их и стала развязывать завязки лифчика. — Это мой собственный нудистский пляж. Сюда больше никто не приходит.

Когда Пейджи разделась, Сюзанна стала рассматривать ее тело. Грудь Пейджи была крупнее, чем у нее. Талия была замечательная, живот плоский. Все тело покрывал золотистый загар. Сэму бы понравилось тело Пейджи. Ему нравились большие груди.

— Ну давай! — дразнила ее Пейджи, пританцовывая и отступая в море. — Или ты трусиха? — Она шлепнула по воде, послав в сторону Сюзанны россыпь брызг.

Сюзанна ощутила приступ острой тоски. Ей хотелось забыть о том, что случилось, быть молодой и беззаботной и так же, как сестра, плескаться в волнах. Ей хотелось прикоснуться к детству, в котором ей было отказано, убежать туда, где не бывает предательства. Но вместо этого она покачала головой и стала взбираться по склону холма к коттеджу.

После полудня Пейджи уехала на стареньком мопеде в деревню, а Сюзанна лежала в тени жасминового куста и корила себя. Она должна была больше готовить для Сэма. Она должна была разделить его страсть к их ужасному дому. Сюзанну начал бить озноб — даже греческое солнце не могло с ним справиться. Неужели последние шесть лет так ее ничему и не научили? Почему она так быстро приняла на себя вину за все проблемы их брака? Сэм предал ее уже очень давно — и не только с другими женщинами. Он свысока относился ко всем ее начинаниям, всегда ее критиковал, когда она не вписывалась в установленные им невидимые границы. Сэм издевался над ее желанием родить ребенка, игнорировал ее попытки укрепить брак. Он, словно маленький мальчик, пытался свалить на нее все свои проблемы. Сюзанна терпеливо сносила его тяжелый нрав, надменность и частые проявления жестокости. Но если она закроет глаза на его неверность, Сэм проглотит ее целиком.

Сестры довольно рано пообедали и отправились спать вскоре после наступления темноты. Утром Сюзанна попыталась заставить себя подготовиться к возвращению в Сан-Франциско, но вместо этого долго дремала в патио. Так прошло несколько дней. Пейджи кормила ее и каждое утро заставляла отправляться на пляж, но в конце концов Сюзанна оставалась одна. Ближе к концу недели Пейджи раздобыла второй мопед и объявила, что Сюзанна поедет с ней в деревню за продуктами к обеду. Сюзанна стала протестовать, но Пейджи была неумолима, и пришлось подчиниться.

По дороге Пейджи заехала в чудесную старую оливковую рощу, которая росла на острове уже, наверное, не одно столетие. Они молча гуляли среди деревьев, и Сюзанна вдыхала запах земли и зелени. Она провела рукой по своей тонкой талии, по животу, ощущая ладонью его плоскую бесплодность. На глаза набежали долго сдерживаемые слезы. Там теперь уже никогда не будет расти ее ребенок.

Сюзанна остановилась под старым перекрученным деревом и стала смотреть вдаль. Рядом в тени прилегла Пейджи. Было необыкновенно тихо, и Сюзанне показалось, что она попала на край света. Если пойти в нужном направлении, можно, наверное, упасть с этого края.

И вдруг, после нескольких дней почти полного молчания, слова буквально посыпались из уст Сюзанны:

— Я и не подозревала, что он спит с другими! Знаю, у нас были проблемы, но мне казалось, что с сексом у нас все в порядке. Я действительно так считала.

— Так оно, наверное, и было.

Сюзанна повернулась к сестре:

— Выходит, что не было — иначе он оставался бы мне верен!

— Пора повзрослеть, Сюзанна. Некоторые люди не могут успокоиться, пока не переспят с половиной мира. — Лицо Пейджи стало замкнутым и угрюмым.

— Но он любит меня! — горячо возразила Сюзанна. — Что бы он ни говорил и как бы ни поступал, он любит меня.

— А ты его?

— Конечно, я люблю его! — закричала Сюзанна, взбешенная таким вопросом. — Я от всего отказалась ради него! Как же я могу не любить его! — Сюзанна глубоко вздохнула, пораженная собственными словами. Что она говорит? Действительно ли она любит Сэма или все еще находится в плену уже изрядно затасканной навязчивой идеи?

— Я, конечно, не считаю себя экспертом в вопросах любви, — медленно произнесла Пейджи, — но мне кажется, она может быть самая разная. Иногда хорошая, иногда плохая.

— Ну и как ты их различаешь?

— Я думаю, хорошая любовь делает тебя лучше, плохая — нет.

— Тогда у нас с Сэмом, конечно, была хорошая любовь, потому что он изменил меня к лучшему.

— Ты думаешь, это он? А может, это произошло благодаря тебе самой?

— Ты ничего не понимаешь! Папа хотел видеть меня своей идеальной дочерью. А Сэм сказал мне, что я должна быть сильной и свободной. Я послушалась Сэма, Пейджи! Я послушалась и поверила ему!

— Ну и что же случилось?

— Случилось чудо! Я обнаружила, что взгляд Сэма на мир идеально подходит для меня. Он оказался абсолютно прав.

— Наверное, он был счастлив после этого. — В тоне Пейджи сквозил цинизм.

Сюзанна поморгала, сдерживая выступающие слезы.

— Как раз нет. Значительная часть Сэма любила прежнюю Сюзанну Фальконер. Мне кажется, в глубине души он хотел, чтобы я вообще не менялась.

— А мне нравится новая Сюзанна.

Непривычная мягкость в голосе Пейджи оказалась для Сюзанны полной неожиданностью, и она взглянула на сестру так, словно видела ее в первый раз. В солнечном свете профиль Пейджи был нежным и мягким, как у ангела.

— Я, наверное, ужасно к тебе относилась, когда мы росли вместе?

Пейджи сорвала травинку.

— Ты относилась ко мне замечательно. А я тебя за это ненавидела. Мне хотелось, чтобы ты была со мной ужасной — это оправдало бы мое отвратительное к тебе отношение.

Сюзанна почувствовала, как внутри разливается тепло, словно от буханки испеченного сестрой хлеба. Страшный озноб хоть и не прошел, но стал немного слабее.

— Мне казалось, что, если тебя не будет, папа сможет полюбить меня, — продолжала Пейджи, — но этого не произошло. Все было не так. Ты была для него всем. Даже когда ты ушла, он дал понять, что мне до тебя далеко. Самое обидное было в том, что многое я делала лучше тебя — еда при мне готовилась с большим воображением, в доме у меня было уютней. Но папа ничего этого не замечал. Он замечал лишь то, что я делала плохо.

Несчастье сестры глубоко тронуло Сюзанну.

— После того как ты так заботливо опекала меня, не могу даже представить, чтобы ты делала что-нибудь плохо.

Пейджи отмахнулась от комплимента:

— Взглянула бы ты на мои счета. И вообще я страшно неорганизованная. Ненавижу все, что связано с делами ФБТ. Папа никогда бы не оставил компанию на меня. Даже не знаю, что бы я делала без Кэла.

Сюзанна отвела взгляд в сторону.

— Он мой хороший друг, Сюзанна, — горячо произнесла Пейджи. — Ты действительно его унизила.

— Я знаю. Но что-то эгоистичное внутри меня не дает мне переживать по этому поводу. Наверное, это ужасно. Я так рада, что избежала замужества с ним, что готова до конца жизни нести крест вины за содеянное.

— Даже несмотря на то что бегство от Кэла привело к браку с Сэмом?

Сюзанна смотрела на пятнистые тени под деревьями. Казалось, ничего не произошло, но хаос внутри нее начал понемногу утихать.

— Я никогда не жалела о том, что в моей жизни появился Сэм. Самое забавное состоит в том, что он создал меня так же, как создал «Блейз». Правда, в конце оказалось, что придуманный образ ему не подошел. Но он замечательно подошел мне самой.

— И ты собираешься вернуться к нему?

Боль, которая, оказывается, никуда не ушла, вновь растеклась по телу Сюзанны. Она была бойцом и никогда не относилась к узам брака легко. В глубокой тишине оливковой рощи она вспомнила слова клятвы, данной ею в день свадьбы, вспомнила так отчетливо, словно они были произнесены мгновение назад. «Обещаю отдать тебе все лучшее, что есть во мне, Сэм, что бы ни произошло». Слова эти эхом отозвались в мозгу Сюзанны, она знала, что была верна этой клятве, и наконец поняла, что наступило время начать борьбу за себя.

— Нет, — пробормотала она. — Нет, я не собираюсь возвращаться.

— Это хорошо, — тихо произнесла Пейджи.

Этим вечером Пейджи приготовила на обед сырный пирог со свежим майораном, а когда тушила зеленую фасоль, бросила туда целую горсть кедровых орешков. Отдавая должное этим замечательным блюдам, Сюзанна почувствовала, что начинает успокаиваться. В оливковой роще произошло что-то важное. Наверное, то, что она начала, убежав из дому, пришло там к своему логическому завершению. Наверное, она нашла там самое себя.

На следующее утро после завтрака Пейджи снова потащила сестру на пляж. Сбросив с себя одежду, она сказала:

— Сегодня ты пойдешь у меня в воду. Больше никаких отговорок!

Сюзанна начала было протестовать, но тут же остановилась. Сколько же можно барахтаться в этой жалости к самой себе? Сюзанна развязала на шее завязки лифчика, сняла его, стащила с себя остальную одежду и подошла к воде такой же голой, как и ее сестра.

Когда Сюзанна осторожно пошла навстречу волнам прибоя, раздался нарочито насмешливый голос Пейджи:

— А моя грудь побольше твоей будет!

— Зато у меня ноги подлинней! — отпарировала Сюзанна.

— Как у жирафа!

— Лучше как у жирафа, чем как у утки!

Вода была восхитительно теплой, прибой — спокойным. Сюзанна присела, окунувшись по плечи в воду. Море было мягким и успокаивающим. На короткое время она вновь почувствовала себя замечательно.

— Тебе нельзя оставаться на солнце слишком долго, — сказала Пейджи, похлопав сестру по спине. — Ты у нас настоящая бледнолицая, не говоря уже про другие части тела. — Волна с гребешком пены обогнула Пейджи. — Что нам приготовить сегодня на обед?

Сюзанна легла на спину и начала раскачиваться на волнах.

— Мы ведь только что позавтракали.

— Люблю планировать заранее. Приготовлю-ка я барашка! И еще салат из помидоров и огурцов, а сверху покрошу молодые побеги злаков. А что, если в фаршированные баклажаны… Эй, тебя начинает сносить в море! Возвращайся к берегу!

Сюзанна послушно исполняла все, что говорила Пейджи.

Вечером они вместе работали на кухне. Пейджи открыла бутылку «Скепони», местного вина, и наполнила два бокала, чтобы они могли потягивать его во время работы.

— Нарезай огурец тоньше, Сюзанна! Твои куски напоминают хоккейные шайбы.

— Не скажу, что это занятие мне по душе, — ворчала Сюзанна, после того как очередной кусок получился, по меркам Пейджи, слишком толстым. — Почему бы тебе не готовить самой, а я тем временем приведу в порядок твою чековую книжку?

— Можешь приступать, — ответила, смеясь, Пейджи.

Через пять минут сестры были заняты каждая в свое удовольствие: Пейджи колдовала над баклажанами, фаршируя их смесью орешков, трав и смородины, а Сюзанна, вооружившись своим карманным калькулятором, склонилась над тем, что сразу же окрестила «чековой книжкой из преисподней».

Когда они собрались приступить к еде, Сюзанна услышала шум приближающегося к коттеджу мопеда. Пейджи напряглась. Мопед остановился, и через несколько секунд кто-то постучал. Когда Пейджи открывала дверь, Сюзанна мельком увидела красивого молодого грека с густой кучерявой шевелюрой. Пейджи сразу же вышла за дверь, но через открытое окно до Сюзанны доносились обрывки их беседы.

— …сегодня в деревне. Почему ты не зашла ко мне?

— Я не одна, Аристо. Тебе не следовало бы сюда приходить.

Беседа продолжалась несколько минут. Когда Пейджи вернулась в коттедж, на лице у нее было прежнее напряженное выражение.

— Один из легиона моих любовников, — выдавила она, забирая последние из приготовленных блюд и относя их на старый кухонный стол.

Сюзанна принесла бутылку с вином и наполнила по второму бокалу.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила она осторожно.

В голосе Пейджи сразу же появились саркастические нотки.

— Да что тут говорить? В отличие от тебя я никогда не была мисс Чистота и Невинность.

Эта была первая вспышка Пейджи. Сюзанна поставила бокал на стол.

— Скажи мне, Пейджи, по каким правилам теперь строятся наши взаимоотношения?

— Не понимаю, о чем ты.

— Если бы не ты, у меня сейчас был бы очень жалкий вид. Ты позаботилась обо мне так, как никто бы не позаботился. И что же получается: мы можем быть вместе, только когда я в тебе нуждаюсь? А не когда ты во мне?

Пейджи поигрывала оливкой из салата.

— Мне нравится заботиться о людях. Просто мне никогда не давали шанса.

— Сейчас ты получила шанс, и я еще не готова лишить тебя его. — Голос Сюзанны слегка задрожал. — Я чувствую себя страшно измученной, Пейджи. Ты дала мне приют. Я не привыкла нуждаться в людях, и меня пугает даже сама мысль о том, как сильно я в тебе сейчас нуждаюсь.

На глазах у Пейджи выступили слезы.

— Мне всегда хотелось во всем походить на тебя.

Сюзанна попыталась улыбнуться, но не смогла.

— А мне хотелось быть такой, как ты, — бунтарем, которому весь мир нипочем.

— Да, бунтарь хоть куда! — усмехнулась Пейджи. — Мне вовсе не нравится такая жизнь. Я устала болтаться по всему свету и заниматься сексом с мужчинами, которых не выношу.

— Тогда почему ты так делаешь?

— Не знаю. Мне казалось, что секс позволит мне сблизиться с кем-нибудь. Только никакой близости не получается, и в результате я себя ненавижу.

Затем Пейджи рассказала сестре о парне, изнасиловавшем ее в шестнадцать лет. Она говорила об Аристо, Луиджи, Фабио и целой веренице любовников, возникавших всюду, куда бы она ни приезжала. Рассказала и о кинорежиссере, в которого, как ей показалось, была влюблена, и об аборте, о котором все еще не могла забыть.

Потом они долго молчали. Сюзанна думала о ролях, уготованных им еще в далеком детстве. Пейджи досталась роль мятежной дочери, а ей — примерной и послушной. А все должно было быть как раз наоборот. Они были словно две сестры, чьи роли перепутали в какой-то космической версии главного распределителя ролей.

Пейджи неожиданно прервала молчание:

— А я проголодалась!

Обед уже давно остыл, но тем не менее они поглощали его с удовольствием, чувствуя, что стали ближе друг другу.

— Знаешь, чего мне хочется на самом деле? — сказала Пейджи, отправляя пальцами в рот клейкий ломтик баклажана. — Я хочу стать матерью для всего мира. Что-то вроде более веселой версии матери Терезы.

Сюзанна, дойдя до точки, когда уже можно просто улыбаться, разразилась неудержимым смехом. Они выпили еще вина, и Пейджи рассказала пару ужасных анекдотов, а затем они вместе вымыли посуду. Потом Пейджи переставила маленькую лампу на центр кухонного стола. На лице у нее появилось прежнее упрямое выражение.

— Я кое-что купила для нас в деревне. И если ты снова начнешь смеяться, перестану с тобой разговаривать до конца жизни.

— Хорошо, я не буду смеяться.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Пейджи открыла один из кухонных шкафчиков и достала дешевый альбом для раскрашивания и новую запечатанную пачку цветных карандашей.

Сюзанна все-таки рассмеялась:

— Ты хочешь, чтобы мы раскрашивали?

Пейджи посмотрела на нее с вызовом.

— А что, у тебя с этим какие-то проблемы?

— Вовсе нет! Это просто замечательная идея. — Неожиданно для самой себя Сюзанна заключила сестру в объятия и прижала так, что Пейджи ойкнула.

Две сестры Фальконер сдвинули вместе стулья и уселись рядышком за столом, склонив головы над альбомом для раскрашивания. Сюзанна работала с левой страницей, а ее сестра — с правой. Пейджи смешно разукрасила в розовые тона доставшуюся ей корову, а сверху подрисовала ей огромную шляпу. Ее артистическая натура не обращала внимания на черные жирные контуры рисунка, несмотря на то что ее домовитая душа мечтала о прочных, надежных границах.

Сюзанна аккуратно обводила все отдельные части своей Леди Свинки, а затем тщательно закрашивала их различными цветами. Она обнаружила, что нажим в альбоме для раскрашивания дает прекрасные результаты, хотя в реальной жизни все было по-другому.

— Так нечестно, Сюзанна! Ты затупила голубой карандаш. Я не выношу, когда карандаш плохо заточен.

Поскольку Сюзанну больше беспокоило возвращение жизни в ее прежние границы, а не карандаши, она отдала Пейджи все острые карандаши, оставив затупленные себе.

После этого обмена ничто уже было не в состоянии омрачить их счастья.

 

Глава 24

Митч стоял на краю патио, глядя вниз сквозь темные стекла летных очков в серебряной оправе на уединенный клочок пляжа. На спине его бледно-голубой трикотажной сорочки выступило напоминавшее заплату пятно пота, а серые спортивные брюки за время длительного перелета изрядно помялись. Но, наблюдая за двумя женщинами внизу, игравшими в волнах прибоя, он меньше всего думал о свежести своей одежды.

Тело Пейджи с ее полной, бросающейся в глаза грудью было более чувственным, но Митча почему-то привлекли стройные, безукоризненные формы Сюзанны. Капли воды бриллиантами переливались на ее плечах, груди и на ровном плоском животе. Вода, скатываясь со спины, наводила глянец на маленькой прелестной попке.

Он знал, что подсматривать не следовало бы, но вид ее тела настолько захватил его, что отвернуться оказалось выше сил. Не возжелай жены партнера своего, шепнул ему внутренний голос. Но он возжелал жену партнера своего, причем уже давно.

Митч не мог точно определить, в какой момент их знакомства, продолжавшегося уже несколько лет, дружба перешла в любовь, а привязанность — в желание. Не было такого мгновения, указав на которое, он мог бы заявить: «Вот оно! Именно сейчас я понял, что Сюзанна Фальконер — та женщина, которую я искал всю жизнь». Он и не помышлял влюбляться в нее. Ведь это так хлопотно. Так неудобно. Это категорически противоречило его моральным принципам. Но один лишь вид Сюзанны наполнял его таким пронзительно-сладостным чувством, какого не вызывала в нем еще ни одна женщина.

И лишь сейчас, когда фарс ее брака наконец закончился, к этому чувству перестал примешиваться гнев. Все эти годы, бывая рядом с ней, он был вынужден сдерживать свои эмоции. Ни разу ничем не выдал он себя. Но когда услышал о происшедшем, внутри что-то сломалось. Ему захотелось хорошенько встряхнуть Сюзанну — за ее глупость, за потерянные ею годы терпеливого ожидания. Захотелось трясти до тех пор, пока не останется ничего, что делало ее рабыней чувств, которые она питала к Сэму Гэмблу.

А сейчас ему же придется ее утешать. Придется стать добрым старым Митчем, похлопывать ее по спине и притворяться, будто печалится вместе с ней. Придется строить из себя сочувствующего и понимающего друга, в то время как ему вовсе не хочется прикидываться другом, а хочется выбить чечетку и заорать: «Скатертью дорожка!»

И еще ему хотелось, чтобы она тоже сделала кое-что. Чтобы посмотрела ему в глаза и сказала: «Слава Богу, все позади. Теперь у нас с тобой появился шанс».

Но Сюзанна никогда не допускала подобных вольностей, и он знал, что ждать ему нечего, — может, когда-нибудь в будущем, если это вообще возможно.

Последний поворот событий в «Сисвэл» еще больше все осложнил. Вспомнив о кризисе, возникшем столь внезапно, он стал прикидывать, что будет делать, если она еще не готова к возвращению и не поедет с ним.

Пейджи глянула в сторону коттеджа, и ход его мыслей прервался. По тому, как застыло ее тело, он догадался, что она заметила его, но отворачиваться не стал. Сюзанна продолжала резвиться в волнах, и он понял, что сестра не поделилась с ней новостью о появившемся наблюдателе. Раз Пейджи ничего не сказала, то и он будет молчать. И он продолжил наблюдение.

Поднявшись с пляжа в патио, Сюзанна изумилась, увидев мужской затылок и плечи, возвышавшиеся над одним из стоявших в патио стульев. Повернувшись, Митч заулыбался, и на металлической оправе его очков засверкало солнце, когда он стал подниматься ей навстречу.

— Ба, никак это леди, что исчезла из «Сисвэл»!

— Митч! Что ты здесь делаешь?

— Да вот, случайно пробегал мимо и решил зайти.

Сюзанна бросилась было к нему, но вспомнила, что на ней ничего нет, кроме пляжного полотенца. Потуже затянув его, она наклонилась и чмокнула его в подбородок, поросший несвойственной ему ухарской щетиной.

Он на мгновение коснулся рукой ее поясницы:

— Я беспокоился о тебе. Прошло уже три недели.

Неужели это было так давно? Сентябрь сменился октябрем, а она даже и не заметила.

— И ты приехал так далеко только потому, что беспокоился?

К ее удивлению, уголки его губ сжались в легкой гримасе огорчения.

— Ты могла бы и позвонить, Сюзанна. Тебе следовало бы знать… — Он прервался, отвлеченный чем-то позади нее.

Сюзанна повернула голову, чтобы выяснить, в чем дело, и, к своему неудовольствию, увидела Пейджи, стоявшую на краю патио с обернутым вокруг бедер пляжным полотенцем и с обнаженной грудью, коричневой, как у таитянских женщин с полотен Гогена.

— Так, так, так, — сказала Пейджи. — Мистер… Блэк, если не ошибаюсь?

— Блейн, — поправил Митч. Некоторое время он смотрел ей в лицо, затем медленно наклонил голову, и стало очевидно, что он демонстративно уставился через свои темные очки на ее грудь. — Пейджи, вы прекрасно выглядите.

Сюзанна смутилась. А потом подумала, чего, собственно, ей смущаться. Эти двое оба были профессионалами. Митч определенно знает, что делает, ну и Пейджи — должна же она пустить в ход свои собственные штучки.

Пейджи посмотрела на Сюзанну, явно ожидая поддержки. Сюзанна подняла бровь.

Ты сама в это влезла, сестра моя. Сама и выбирайся!

Она увидела, что Пейджи приходит в смятение. Митч упрямо не отводил глаз. Тут Пейджи деланно зевнула, словно все это настолько скучно, что и говорить не о чем.

— Ужасно хочется пить, — сказала она. — Пойду, пожалуй, приготовлю чего-нибудь выпить.

Сюзанна едва сдержала желание зааплодировать сестре за ее задиристость. Пейджи поняла, что проиграла сражение, но она пала сражаясь.

Однако у Пейджи в запасе оказался еще один выстрел:

— Вам действительно лучше было бы пойти поплавать с нами, мистер Блейн, а не стоять здесь и шпионить. Там бы вы чувствовали себя куда более клево!

Самодовольно посмотрев на сестру, она исчезла в коттедже. Сюзанна круто повернулась к Митчу:

— Так ты шпионил за нами?

Он медленно снял солнцезащитные очки и сложил дужки.

— «Шпионил» — это не совсем точное слово.

— А как сказать поточнее?

— Просто вроде как наблюдал.

— Не верю! Митч, как ты мог до этого опуститься?

— Ах, да брось ты, Сюзанна. Успокойся, прошу тебя. — Он сунул очки в карман рубашки. — А что бы ты сделала, будь ты здоровым гетеросексуальным мужчиной, внезапно наткнувшимся на двух хорошеньких голых дам, резвящихся в воде?

Она поняла, что он имеет в виду, но, не испытывая в данный момент особой симпатии к представителям сильного пола, уступать не собиралась.

— Никакая я для тебя не хорошенькая, да и не женщина вообще. Я — твой партнер по бизнесу!

— Пра-авильно. Но для партнера по бизнесу у тебя чертовски…

Он замолчал, наткнувшись на один из ее самых охлаждающих взглядов — тех самых, что пять лет назад она имела в запасе для любого, кто решался просить, чтобы «Сисвэл» вовремя оплачивала свои счета.

Он испытующе смотрел на нее некоторое время, потом озорной блеск в его глазах постепенно стал меркнуть. И опять она увидела, как едва заметно опустились уголки его рта.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Сюзанна пожала плечами, потом села на один из стульев с камышовым сиденьем, надежно придерживая пляжное полотенце руками. Кончиком пальца она провела по яркой полосе на ворсе полотенца.

— Ты знал, Митч?

Он прошелся взглядом по оштукатуренной стене и глянул вниз на море.

— Знал о чем?

— О Сэме и Минди? О других?

Митч повернулся к ней, и бриз взметнул его волосы. Он кивнул.

Сюзанне показалось, что ее предали вновь.

— О неверности Сэма знали все, ведь так? Все, кроме меня!

— Я бы не сказал, что все, но…

Медленно поднявшись со стула, она посмотрела на него:

— Мы же друзья. Почему ты не сказал мне?

Не сводя с нее изучающего взгляда, он ответил:

— Я полагал, что тебе это известно.

Она почувствовала приступ тошноты. Значит, вот какого Митч о ней мнения! Неужели и все остальные смотрели на нее как на какое-то бесхребетное существо, закрывающее глаза на похождения Сэма?

— Разве ты так плохо меня знаешь?

— В том, что касается Сэма, я тебя вообще не знаю.

Сюзанну задело, что он, похоже, осуждает ее.

— Ты винишь меня, да?

— Сэм — один из величайших провидцев в нашем бизнесе, но в личных взаимоотношениях — это всем известно — он по большей части неудачник. Не могу только понять, почему ты была так удивлена. С чего бы это, Сюзанна?

Все ее существо пронизала боль. Казалось невероятным, что Митч нападает на нее.

— Я не звала тебя сюда и не желаю, чтобы ты лез в мою жизнь!

Он посмотрел на нее, и уголки его рта сжались еще плотнее. И внезапно в нем что-то будто прорвалось.

— А, черт!

В два громадных прыжка преодолев расстояние между ними, он обхватил ее своими по-медвежьи большими, сильными руками.

Она так нуждалась в его утешении, и более всего ей хотелось простить его. Обвив руками талию, она прижалась щекой к его груди, словно ища защиты, и услышала, как бухает его сердце.

— Я любила его, Митч, — прошептала она. — Я любила его и не хотела ничего знать.

Он сильнее притянул ее к себе, поглаживая ладонями полотенце на ее спине.

— Знаю, милая, — пробормотал он слегка охрипшим голосом. — Все наладится.

Двигавшийся в такт словам колючий подбородок царапал ей висок. Его пальцы, пробравшись выше края пляжного полотенца, коснулись ее кожи. Она закрыла глаза, получая от одного его присутствия такое успокоение, какого Сэм никогда ей не давал. И тут что-то изменилось. Его тело стало напрягаться. Мускулы на руках окаменели, и она почувствовала, что прибежище превратилось в место заключения. В голове предупреждающе звякнули колокольчики. Его нога прижалась к ее бедрам, словно он силился развести их. Ей никогда еще не доводилось осознавать его огромной силы, никогда не приходилось ощущать, какая от него может исходить угроза. Да ведь это Митч, сказала она себе. Это всего лишь Митч. И тут он своими ручищами принялся мять ее полотенце.

— Митч! — Она вырвала полотенце, одновременно отодвинувшись от него.

Он отпустил ее так внезапно, что Сюзанна споткнулась. Она подхватила полотенце, не дав ему упасть, и привела себя в порядок.

— Митч, в чем… — Но, подняв на него глаза, тут же позабыла, о чем хотела спросить.

— Да, Сюзанна? — спокойно сказал он.

Он выглядел, как всегда, уверенным и невозмутимым. Она почувствовала себя глупо. Что с ней происходит? Митч не представлял ни малейшей угрозы. Или это тоже наследие, доставшееся от Сэма, — чувство, что от всех мужчин исходит опасность?

— Не желает кто-нибудь перекусить? — Пейджи подошла, держа в руках поднос с сыром, черными маслинами и крекерами.

У Сюзанны разболелась голова, и она была благодарна сестре за вторжение. Извинившись, она пошла в коттедж принять душ.

Пейджи — из чистого коварства, в этом Сюзанна была уверена, — настояла, чтобы Митч остался у них в коттедже на ночь. Этим вечером она превзошла самое себя, приготовив крупные креветки, обжаренные в масле с травами, плов, греческий салат и изумительно свежий, теплый хлеб. Митч не скупился на комплименты, и щеки Пейджи разрумянились. Никто из них не обращал особого внимания на Сюзанну.

Когда перешли к яблочному кобблеру, сдобренному мороженым, Митч рассказал, как однажды Янк потерял свой новый «порше» на ярмарке. У него это получилось так забавно, что Сюзанна расслабилась. Напряжение между Сюзанной и Митчем рассеялось, и вскоре они уже наперебой рассказывали Пейджи разные истории про Янка.

Когда они принялись расписывать привычку Янка путать, своих подружек, Пейджи заявила, что это уже слишком.

— Таких недотеп не бывает.

Сюзанна и Митч, посмотрев друг на друга, рассмеялись.

Но после обеда, когда Митч завел разговор о ее возвращении в Калифорнию, приподнятое настроение Сюзанны улетучилось. Она понимала, что не может остаться здесь навсегда, она и так отсутствовала слишком долго, однако мысль о возвращении перевернула в ней все вверх дном.

— Я не готова к этому. Пока не могу вернуться.

Митч нахмурил брови, словно собираясь что-то добавить, но вместо этого сделал глоток кофе и спросил у Пейджи что-то насчет острова. Между ними вновь возникло напряжение.

В течение следующих двух дней Митч и Пейджи непрестанно изводили друг друга насмешками, и у Сюзанны появилось желание отшлепать их обоих. Митч регулярно заговаривал о возвращении Сюзанны, но она отказывалась обсуждать эту тему. Он начал намекать, что в «Сисвэл» возникла какая-то новая проблема, но Сюзанна только отмахнулась от него. Все последние шесть лет она посвящала себя только делам компании. Пусть на некоторое время этими делами займется кто-нибудь другой!

На третий день Митч уже не мог откладывать отъезд.

— Сюзанна, ты так нужна нам там, в Калифорнии, — опять, в который раз, повторил он, передавая свой чемодан водителю джипа, который должен был отвезти его на полевой аэродром в Хоре. — Поехали со мной. Мы сможем успеть на следующий самолет.

У нее опять возникло чувство, будто он чего-то недоговаривает.

— Скоро, — поспешно ответила она. — Я не задержусь тут надолго.

— Когда? Черт побери, Сюзанна…

Тут быстро вмешалась Пейджи, ринувшись в спор, словно медведица, защищающая своего детеныша. Используя тактику, которая явно была ее собственного изобретения, она оперлась своим маленьким тельцем о крупный торс Митча, одарив его самой распутной из своих улыбок.

— Пока, Митч! Загляни, как только решишь, что ты достаточно мужествен, чтобы нырять со мной голышом.

Вместо того чтобы проигнорировать поддразнивание Пейджи, он улыбнулся. На мгновение задержав взгляд на Сюзанне, он ухватил Пейджи за затылок и припал к ее губам в демонстративно долгом поцелуе.

Увидев, как язык Митча проскальзывает в рот сестры, Сюзанна отвернулась. Она догадывалась о силе его сексуальной натуры, скрывавшейся за неисчерпаемыми запасами синих костюмов, но наблюдать за ее проявлениями было неловко.

Митч отодвинулся и шлепнул Пейджи пониже спины:

— Держи это для меня в постоянной готовности, моя баранья котлетка! Когда-нибудь мой запас интересных дел будет исчерпан и я вернусь к твоему предложению.

Дружески чмокнув Сюзанну в щеку, он забрался в джип. Прикрыв глаза рукой, Пейджи смотрела вслед удалявшемуся автомобилю.

— Митч Блейн действительно мужчина что надо.

Сюзанна впервые не услышала цинизма в отзыве сестры о мужчине. Она подавила укол ревности, вызванный налаживающимися отношениями Пейджи и Митча, в то время как в ее дружеских узах с ним, кажется, появились непонятные признаки натянутости.

— Мне следовало бы поехать вместе с ним, — с усилием произнесла она. — Не знаю, что со мной творится. Не могу же я оставаться здесь вечно!

Пейджи успокаивающе обняла сестру за плечи:

— Дай себе еще немного времени.

Но время не помогало. Прошла следующая неделя, но при одной мысли о возвращении в Калифорнию сердце Сюзанны начинало прыгать. Однажды в полдень она стояла на каменном стоке и мыла посуду после завтрака, пока Пейджи ходила в деревню. Вытирая половник, она сказала себе, что в самое ближайшее время должна что-то предпринять. Было бы нечестно продолжать навязывать Пейджи свое общество. Она впервые стала подумывать о том, чтобы оставить «Сисвэл» и перейти в другую компанию. С головой уйдя в горестные мысли, она не услышала, как к коттеджу подкатил джип.

Янк терпеть не мог путешествовать. Он вечно терял билеты, куда-то пропадали посадочные талоны. Он получал не свой багаж и, казалось, всегда оказывался сидящим рядом с плачущим младенцем. Временами он настолько погружался в свои мысли, что пропускал объявление о посадке и самолет улетал без него. В результате в «Сисвэл» стало действовать неписаное правило никогда не пускать его в командировку одного. Но Митчу не удалось извлечь Сюзанну, а послать Сэма они не могли. Это означало, что миссию должен исполнить Янк.

Его компаньоны были бы изумлены, узнай они, насколько четко он смог совершить сложное путешествие на остров Наксос. Они все еще не понимали, что Янк, если захочет, способен функционировать чертовски хорошо. Просто по большей части ему этого не хотелось.

Выбравшись из джипа, остановившегося перед коттеджем, Янк выполнил в уме точный перевод валют и дал водителю на чай ровно пятнадцать процентов, отсчитывая драхмы и располагая их аккуратными столбиками на ладони. Покончив с этим занятием, он аккуратно положил бумажник в карман, дабы исключить возможность его потери, и поднял чемодан. Чемодан был сделан из кожи и имел монограмму из двух букв «Я». Подарила ему этот чемодан на тридцатилетие одна из бывших подружек. Позже бухгалтер сообщил, что она записала стоимость чемодана на одну из кредитных карточек Янка.

Направляясь по дорожке к коттеджу, он привел в порядок свои мысли и стал настраиваться на задачу возвращения Сюзанны. Это было дело, которое ему очень не хотелось завалить. Слишком важным оно было для них всех.

Сюзанна открыла дверь, едва он постучал. Она появилась перед ним такая измученная и грустная, что Янку захотелось обнять ее, но он, естественно, этого не сделал. Он вспомнил вдруг все свои чувства к ней, начиная с того вечера, когда Сэм привел ее в клуб Хоумбру.

— Янк! — От изумления Сюзанна раскрыла рот.

Она заглянула ему за спину, чтобы увидеть, кто его привез. Он почувствовал, как она сжалась, испугавшись, что это мог быть Сэм.

— Привет, Сюзанна! — Он посмотрел, как она, наклонив голову, вновь пытается заглянуть ему за спину. — Я один.

— Один?

Он кивнул.

Она нахмурилась:

— Но кто-нибудь проехал с тобой хоть часть пути?

— Весь путь я проделал в одиночку.

— Всю дорогу до Греции?

— Могу я зайти, Сюзанна? И если это не доставит тебе особых хлопот, я очень хотел бы чего-нибудь выпить.

— Конечно. — Она отступила, пропуская его, но, прежде чем закрыть дверь, не удержалась и еще раз внимательно осмотрела окрестности.

— По-моему, у нас есть греческое пиво, — сказала она. — Но… почему ты здесь, Янк?

— Приехал забрать тебя, — просто ответил он. — Приехал отвезти тебя домой.

Солнце светило прямо в глаза Пейджи, поэтому поначалу она решила, что стоявший в патио спиной к ней человек — это Митч. Ее пронизало предвкушение удовольствия при мысли об очередном туре сексуальной дуэли с этим сладострастно-пуританским мистером Блейном. Но тут она увидела, что мужчина, глядевший в сторону моря, гораздо стройнее Митча и даже повыше его — что-то около шести футов и четырех-пяти дюймов.

Когда он повернулся, у нее даже дыхание перехватило. Невероятно привлекательный человек! Его каштановые волосы, разделенные пробором, были аккуратно подстрижены. Черты лица необычайно острые: скулы как лезвия, тонкий прямой нос, изящно вылепленные губы — портрет довершали светло-карие глаза, широко расставленные и совершенно неотразимые. Он был одет в повседневную угольно-черную рубашку и спортивные брюки с перепончатым поясом, а в руке сжимал почти пустую бутылку греческого пива; запястье украшали золотые часы на кожаном ремешке. В общем и целом он являл собой чрезвычайно соблазнительный кусочек мужской плоти.

Сделав к нему шаг, она остановилась, почувствовав в позвоночнике укол беспокойства. Мужчина смотрел на нее как-то странно, словно разделял на элементы и изучал каждый элемент в отдельности — радужку глаза, локон на щеке, подбородок, грудь. Он перевел взгляд на вторую грудь, рассмотрел ее с величайшей сосредоточенностью и опустил глаза ниже, на бедра. Вместо того чтобы обидеться, она, как ни странно, почувствовала себя польщенной.

— Мне повернуться, чтобы вы смогли рассмотреть и остальное?

— Не стоит, если только вы сами этого не желаете. — Голос был глубоким и мягким, словно исходил из морских глубин.

Дверь коттеджа распахнулась» и вышла Сюзанна со стаканом ледяной воды. Она казалась напряженной.

— Пейджи, ты уже вернулась? А я и не слышала мопеда.

— Я только что подъехала. — Пейджи сняла с багажника полосатый пакет с продуктами, купленными на рынке, и опять с любопытством уставилась на гостя.

— Знакомься, Пейджи, это Янк Янковский. Янк, это моя сестра Пейджи.

Пейджи едва не поперхнулась. Так это и есть Янк? Это и есть тот полусонный гений, о котором Сюзанна и Митч рассказывали всякие байки? Сюзанна что, слепа или просто выжила из ума?

Пейджи принялась оценивающе разглядывать Янка.

— Ничего удивительного, Сюзанна, что тебя так прельщает большой бизнес. У тебя не найдется еще припрятанных партнеров мужского пола?

Сюзанна посмотрела на нее непонимающим взглядом.

Пейджи, вновь переключив внимание на Янка, заметила, что его взгляд погружается в себя. Он принялся обшаривать карманы, бормоча что-то нечленораздельное, а затем — не сказав никому ни слова — прошел мимо них и исчез в коттедже.

Пейджи следила за ним с изумлением.

— Ради Бога, да что это с ним…

— Он работает над чем-то. У него это случается постоянно. — Сюзанна, сделав глоток воды, отставила стакан. Ее рука слабо подрагивала. — Пейджи, не дай ему увезти меня.

— О чем это ты?

— Янк приехал, чтобы отвезти меня обратно. Я… я еще не готова.

Пейджи посмотрела на нее с любопытством:

— Ну так и не уезжай! Я уже говорила, что ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.

— Ты его не знаешь. Уж коль он настроится на что-то, его невозможно от этого отвлечь. Он вроде Сэма, но немного другой. Он такой деликатный. Добрый. Ну, это трудно объяснить.

— Это же смешно, Сюзанна. Не может же он забрать тебя, если ты этого не захочешь.

Сюзанну ее слова не убедили.

— Вот уж не думала, что он приедет сюда. Янк никогда не путешествует один. Он не может управляться с вещами.

— А по-моему, еще как может! — Пейджи, забавляясь, покачала головой. — Не могу поверить, что он и тот растяпа, о котором вы с Митчем рассказывали всякие истории, — один и тот же человек. Сюзанна, он же невероятно сексуален!

Сюзанна, казалось, была слегка огорошена.

— Ну, он здорово изменился с тех пор, как мы организовали компанию. Сейчас-то он выглядит получше, чем когда я впервые увидела его. Все те женщины, что были у него за эти несколько лет, привели его в божеский вид. Полагаю, это происходило так постепенно, что те, кто общается с ним постоянно, почти не заметили изменений.

— Что ты имеешь в виду под «божеским видом»?

— Они покупали ему одежду и выкинули то кошмарное тряпье, что он носил. У него была ужасная стрижка ежиком, прямо как в пятидесятые годы, и еще эти безобразные темные очки со стеклами, словно донышки от бутылок из-под кока-колы. Его подружки почистили его, организовали ему гардероб и заставили носить контактные линзы — вот так. Но это только внешний лоск. Янк остается все тем же Янком. И потом, — она слегка поежилась, — иногда с ним бывает просто жутко.

Это была первая фраза из всего сказанного Сюзанной, которая хоть что-то прояснила для Пейджи.

Пейджи пригласила Янка, как и Митча, остаться переночевать и приготовила ему восхитительный обед. К чести Янка, он сумел поддерживать беседу на протяжении почти всего обеда, отключившись лишь один или два раза. Когда посуда была вымыта, он попросил Сюзанну проводить его на пляж.

Она принялась возиться с пробкой, заталкивая ее в бутылку с вином, которую они не допили.

— Давай сходим завтра. Сегодня я немного устала.

— А мне очень хочется побывать на пляже именно сейчас, — спокойно сказал он.

— Уже поздно, Янк. И там крутой спуск.

— Сейчас полная луна. Будет хорошо видно.

Сюзанна бросила на Пейджи умоляющий взгляд, и в сестре взыграли материнские инстинкты. Она отложила мочалку для мытья посуды и тронула Янка за руку.

— Бродить по пляжу — это моя специальность. Если будете хорошо себя вести, я, возможно, даже разрешу вам поласкать мои прелести за скалами.

Руки Сюзанны замерли на пробке, когда она увидела, как губы Янка расплылись в медленной, сонной улыбке, казавшейся почти гипнотической. Пейджи права. Янк превратился в невероятно привлекательного мужчину, а она этого и не заметила.

Пейджи сплела свои пальчики с его пальцами и подтолкнула к двери.

— Не жди нас, — бросила она через плечо. — Я не дам ему вернуться, пока не проделаю с ним все, что запланировала.

Несмотря на браваду, Пейджи почувствовала себя неуютно, едва коттедж скрылся из виду и они остались вдвоем. В Янке было нечто мистическое — словно ему было ведомо то, чего не знают другие. Ей совсем не улыбалось робеть перед Янком, но как взять контроль над ситуацией, она не знала.

Луна освещала их путь, сияя серебром на суровых скалах, когда они спускались по тропе к пляжу. Ночь выдалась теплой и безветренной, и волны мягко накатывали на берег. Пейджи подошла к самому краю пляжа, притворяясь зачарованной этими безбрежными водами; на самом же деле она пыталась не обращать внимания на то, что Янк совершенно открыто ее изучает.

Его пристальный взгляд вызывал у нее все большую неловкость. Тогда она обратилась к своим старым штучкам:

— Вам говорили, что вы невероятно сексуальны?

— Да.

— Сюзанна полагает, что вы чертовски рассеянны.

— Знаю.

— И это не раздражает вас?

— А по-вашему, должно раздражать?

— Откуда мне знать? Если вам нравится жить так, чтобы все считали вас странноватым, то, по-моему, это никого не касается.

Янк тихо рассмеялся.

Его веселость обозлила Пейджи. Он хочет показать ей, что понимает нечто такое, о чем она даже не догадывается. В отместку она, ухватившись за край своей спортивной майки, принялась стягивать ее, обнажая грудь.

— Пошли плавать!

Он схватил ее за руки, остановив их движение на удивление крепким захватом.

— Нет, мне бы не хотелось, чтобы вы передо мной раздевались.

— О Господи, еще один! Сначала Митч, а теперь и вы. Кто вы? Парочка буддистов или что-то в этом роде?

— Возможно, Митч тоже из тех, кто понимает. Совращение любого из нас было бы ошибкой с вашей стороны. Во всяком случае, сейчас.

— С чего это вы возомнили себя богом? Почем вам знать, что для меня ошибка, а что нет?

— Просто я знаю, и все. Во время обеда я совершенно отчетливо представил, чем все это может обернуться. Разумеется, если нам очень, очень сильно повезет.

— Что и чем может обернуться? О чем это вы?

Он рукой погладил ее щеку с той величайшей нежностью, какой ей еще не приходилось встречать ни в одном из знакомых мужчин, и она заглянула ему в глаза, такие же мудрые и страдальческие, как у Христа на иконе, выставленной в дешевой лавочке.

— Пейджи, какое-то время вам не следует предлагать себя никому. По крайней мере в сексуальном смысле. Это очень важно.

Она ладонью отбросила его нежную руку:

— Я буду «предлагать себя» кому захочу! Господи, да вы и вправду чокнутый! С этого момента занимайтесь только своими чертовыми делами, понятно? И вообще, пошли бы вы на… мистер. Вот именно, вы правильно меня поняли.

Он улыбнулся ей доброй грустной улыбкой и, отвернувшись, стал смотреть на волны.

Сюзанна улеглась в постель задолго до того, как Янк и Пейджи вернулись с пляжа. Сама мысль о еще одном разговоре насчет возвращения была ей невыносима. Взбивая подушки, она вспомнила поразившую ее реакцию Пейджи на появление Янка. Сексуальная пикировка сестрицы с Митчем совсем не удивила ее — Митч был невероятно привлекательным мужчиной, — но Пейджи, казалось, пленил Янк.

Закрыв глаза, она попыталась расслабиться и уснуть, но веки то и дело сами собой поднимались. Чтобы отвлечься, она принялась размышлять, каково было бы отдаться Янку. Но сколько ни старалась, единственным, что ей удалось нарисовать в своем воображении, был Янк, отвлекающийся в самый ответственный момент.

И тут, к своему вящему стыду, она почувствовала приступ желания. Впервые ей пришло в голову, что впредь придется учиться жить с несбыточными сексуальными желаниями. Она была чувственной женщиной, и сексуальные желания отнюдь не собирались оставлять ее только из-за того, что у нее больше нет мужа, который мог бы их удовлетворять. В то же время она и представить себе не могла, что когда-нибудь опять сможет создать в себе тот глубокий эмоциональный настрой, который необходим ей для сексуальных отношений.

В голове Сюзанны возник образ Сэма, нависающего над ней в момент, когда они отдаются друг другу. Это видение причиняло столь острую боль, что она прикусила губу. «Не думай об этом, — приказала она себе. — Подумай о чем-нибудь другом!» И стала думать об унылых, лишенных секса годах, что ждут ее впереди. Потом вновь попыталась «представить себя с Янком, но картина не складывалась. Ее место заняла другая, где она вдвоем с Митчем. Успокоив себя тем, что от фантазий особого вреда не будет, она позволила себе снять с него черные спортивные трусы, в которых он уходил на пляж. Представив его формы и размеры, она почувствовала, как в конечностях разливается приятная слабость. Она позволила ему поднять себя и уложить на синее шелковое покрывало. Она вызвала в воображении запах, который был неотделим от него, — запах накрахмаленной рубашки и чистой кожи. Тело налилось расслабляющей тяжестью.

Тяжело вздохнув, она зарылась лицом в подушку. Как только глаза закрылись, в сознании возник рот Сэма. Рот Сэма — жесткий и решительный, шепчущий вечную молитву из слов вероломной любви.

На следующее утро она поднялась очень рано, все еще немного не в себе после кошмарной ночи. Держа босоножки в руке, чтобы не шуметь, она тихонько направилась к двери, рассчитывая исчезнуть прежде, чем проснется Янк. Позже она приготовится к встрече с ним, но никак не сейчас.

— Сюзанна?

Увидев, что Янк уже не спит, она в отчаянии тяжело вздохнула. Его волосы были взъерошены; он натянул помятые брюки, что были на нем вчера. Больше ничего на нем не было. Лишь сейчас она поняла, что никогда раньше не видела Янка без рубашки. Его грудная клетка была настолько худой, что ее вполне можно было бы назвать костлявой, если бы не упругость плоти, делавшая его худобу привлекательной.

— Собираюсь в город, — сказала она, торопясь уйти, пока он не остановил ее. — Думаю купить какую-нибудь сдобу к завтраку.

— Да не надо нам никакой сдобы. — Он подошел к кухонному столу, выбрал из вазы с фруктами персик посочнее н впился в него зубами. Медленно прожевав, он стал рассматривать персик, словно видел его впервые. — Для тебя, Сюзанна, будет лучше, если ты примиришься с мыслью поехать со мной обратно сегодня после обеда.

— Сегодня после обеда? Это невозможно!

— Ты бы предпочла дождаться завтрашнего утра?

— Нет, я…

— Тогда сегодня после обеда. — Он сделал это заявление со зловещей решимостью.

— Янк, я не хочу возвращаться. Пока не хочу. Не дави на меня!

— Но кто-то же должен давить! Митч меня разочаровал. Это он должен был на прошлой неделе привезти тебя назад.

— Я вам не какой-то там груз! Послушай, Янк. Одна только мысль встретиться с Сэмом… я просто не вынесу этого!

— Конечно же, вынесешь. Ты очень сильная, Сюзанна. И ты сама должна постоянно напоминать себе об этом.

Она вовсе не чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя маленькой девочкой со связкой лопнувших воздушных шариков, намотанной на пальцы.

— Быть вынужденной ежедневно по десять раз на дню сталкиваться с Сэмом — это несколько больше, чем я сейчас в состоянии вынести.

— Компания нуждается в тебе.

Она швырнула босоножки на пол. Заскользив по полу, они ударились о ножку стула.

— Да забудь ты о компании! Меня начинает тошнить, когда я слышу о ней. Если верить в евангелие от Гэмбла, то «Сисвэл» чуть ли не важнее христианства! Но меня на это больше не купишь. Господи, мы делаем всего-навсего компьютер. Машину. И не более того. — Она указала на потолок. — Посмотри! И небо не обрушилось на меня. Я богохульствую, а ничего не происходит!

Янк смотрел на нее с таким напряжением, словно лицезрение ее бурного эмоционального взрыва вконец измотало его. Он бросил косточку персика в корзину.

— «Сисвэл» — это уже давно не три подростка в гараже. Это компания, где работает очень много людей, которым нужно оплачивать свои счета и кормить семьи.

— Я за это не отвечаю. Все эти люди не на моей ответственности.

— Нет, и на твоей тоже. Ты нужна «Сисвэл».

— Я не самая незаменимая из партнеров, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты последняя, кого можно заменить. Удивляюсь, как ты сама еще не поняла этого. С самого начала ты была единственной среди нас, кто всегда был способен видеть всю картину в целом. Остальные видели лишь ее фрагменты.

— Но это же смешно. Митч видит ее целиком.

— Он видит лучше меня. Может, лучше, чем Сэм. Но вместе с деловой подготовкой Митч усвоил кое-какие предубеждения, которых у тебя нет. И потом, Митч и Сэм, хотя и заряжают друг друга энергией, фактически не понимают друг друга. Если ты не будешь при них переводчиком, они даже поговорить как следует не смогут.

Для Янка эта речь была довольно длинной. Он уставился в пространство перед собой, и она было решила, что он исчерпал себя. Но он просто ненадолго прервался, чтобы привести в порядок еще не высказанные мысли.

— Тебя не отнесешь ни к провидцам вроде Сэма, ни к маркетинговым стратегам наподобие Митча. Ты не можешь конструировать, как я. Но зато ты понимаешь людей, и ты единственная, кто не дает нам выбиться из колеи. Если бы не ты, «Сисвэл» уже давно затерялась бы в хаосе. У тебя дар поддерживать порядок.

Та часть ее натуры, что еще не погрузилась в страдание, была благодарна Янку за то, что он такого высокого мнения о ней. Его похвала представляла для нее нечто большее, чем любые комплименты, которые она когда-либо получала как от Сэма, так и от Митча.

— Митч хочет, чтобы ты возвратилась, когда будешь готова это сделать, Сюзанна. Он сказал мне вполне определенно, что я не должен заставлять тебя возвращаться.

— Я свободная личность, — сказала она тоном, который ей самой казался уверенным. — Ты и не можешь меня заставить.

— Возможно. Но свобода относительна. У меня есть информация, которую Митч приказал мне не разглашать. Если ты узнаешь, в чем дело, то возвратишься немедленно.

Хотя Сюзанна и поняла, что Митч от нее что-то скрывал, она впервые серьезно встревожилась:

— Что за информация? О чем ты говоришь!

— Это очень серьезно, Сюзанна.

— Разве ты не решишься сделать это для меня? Если ты знаешь что-то, я тоже должна знать, расскажи мне. Не важно, что говорит Митч.

— О, я намерен рассказать тебе. Я был весьма удивлен уверенностью Митча, что он может запугать меня подобным образом.

— Что случилось, Янк? О чем ты?

Янк подошел к окну и несколько секунд настороженно смотрел наружу. Затем повернулся к Сюзанне:

— Через несколько дней после твоего отъезда Сэм начал обрабатывать наш совет директоров и сколачивать лобби.

— В этом нет ничего необычного. Сэм всегда обрабатывает совет для каких-нибудь дел.

— Но сейчас у него совершенно иная цель!

У Сюзанны от мрачного предчувствия засосало под ложечкой.

— Что ты имеешь в виду? Что он сделал?

— Сожалею, Сюзанна, что должен сказать тебе об этом, но Сэм пытается убедить совет продать «Сисвэл».

 

Глава 25

Когда Пейджи проснулась, Сюзанна рассказала ей все, что произошло, и попыталась убедить сестру возвратиться в Сан-Франциско вместе с ними. Но Пейджи отказалась от этого предложения, утверждая, что уже запланировала поездку на Сардинию. Она немедленно начала готовить коттедж к отъезду и распорядилась, чтобы прибыл джип и забрал всех троих. Их налаженные отношения были еще настолько хрупкими, что Сюзанна не захотела настаивать. И в то же время она ощущала такую эмоциональную связь с сестрой, что решила не расставаться с ней надолго.

Расставание в аэропорту не было таким тяжелым, каким могло бы оказаться, потому что в последний момент Янк исчез и им обеим пришлось заняться его поисками. Пейджи нашла его в толпе пассажиров, готовившихся к посадке на рейс в Марракеш. Она доставила Янка к нужному выходу, когда Сюзанна уже потеряла всякую надежду его увидеть.

Он рассеянно передал свой билет и посадочный талон Сюзанне, а затем повернулся к Пейджи:

— Пожалуйста, не забудь, о чем я просил, когда мы были на пляже. Это очень важно.

Сюзанна посмотрела на них с любопытством, пытаясь разгадать, о чем говорит Янк.

Пальцы Пейджи скользнули вдоль ремня сумочки.

— Сколько это будет тебе стоить?

— Стоить?

— Да. Или ты хочешь заткнуть свои деньги в рот? — Она окинула его дерзким взглядом. — И бьюсь об заклад, что твой рот бывал в кое-каких, интересных местах!

Янк вспыхнул:

— Ты предлагаешь, чтобы и я дал точно такое же обещание?

— А почему бы и нет?

— Я не подумал об этом заранее.

— А возможно, и следовало бы.

— Ты права. Хотя…

— Так ты согласен?

Он недолго подумал, а потом утвердительно кивнул.

Сюзанну этот разговор весьма озадачил, но ее размышления прервал голос из громкоговорителя, объявивший о посадке. Оказалось, что ни она, ни Пейджи не знают, что сказать. Сюзанна робко улыбнулась:

— Спасибо. Большое спасибо за все! — Пейджи пожала плечами в ответ на благодарность Сюзанны. — Я у тебя в долгу.

Янк побрел куда-то прочь. Сюзанна подхватила его и направила к выходу на посадку. Обернувшись, она помахала Пейджи.

Пейджи стояла в толпе суетящихся туристов, наблюдая, как Сюзанна и Янк Янковский исчезают из виду. По всему ее телу темной волной прокатилась острая боль: из ее жизни ускользало нечто важное, и она не имела ни малейшего представления, как это вернуть.

Во время перелета из Афин в Хитроу Янк рассказал Сюзанне все, что он знал о внезапно проявившейся решимости Сэма продать компанию. Он излагал детали в своей обычной систематизированной манере, выкладывая известные ему факты, но отказываясь рассуждать о том, в чем не был уверен.

Сэм хотел продать «Сисвэл» международному концерну «Дэйтабек индастриз». «Дэйтабек» предлагал купить «Сисвэл» еще около года назад, но в то время Сэм лишь посмеялся над ними, хотя несколько членов совета настаивали на рассмотрении этого вопроса. Сколько ни размышляла Сюзанна, ей удалось найти только одно объяснение произошедшей в Сэме перемене. Он хотел отомстить ей за то, что она его покинула. От мысли, что он жертвует компанией, которая значит для него все, лишь затем, чтобы наказать ее, Сюзанну прошиб холодный пот. И как только она могла считать, что прекрасно знает человека, когда на самом деле не знает его вовсе!

Перед вылетом в Сан-Франциско им пришлось на несколько часов задержаться в Хитроу. Когда они наконец оказались в самолете, Янк быстро заснул, а Сюзанна не могла успокоиться. Вместо того чтобы сосредоточиться на кризисе «Сисвэл», она все думала о том, как придет в компанию. Наверное, к ней обратятся все взгляды. Она представила жалость на лицах, шепот за спиной. Эти мысли были невыносимы, и она заставила себя сконцентрироваться на том, что стоит за намерением Сэма.

Все компаньоны были абсолютно уверены, что ничего подобного не может случиться никогда. Каждый из четырех партнеров владел пятнадцатью процентами акций компании, что давало им контрольный пакет в шестьдесят процентов. Другие члены совета владели остальными сорока. Четверо компаньонов при таком устройстве дел чувствовали себя в полной безопасности. Но если Сэм сможет объединить совет и затем присоединит свои пятнадцать процентов к их акциям, уже ничто из того, что она, Янк или Митч могут сделать, не спасет компанию от продажи.

Они прибыли в Калифорнию в шесть утра. Хотя было очень рано, Сюзанна попросила Янка высадить ее у дома Митча. Он жил на прелестном, типичном для Калифорнии ранчо, раскинувшемся на нескольких акрах в Лос-Альтос-Хиллз. Когда дверь открылась, она увидела, что он одет только в шорты для бега. Тело блестело от пота, и рыжеватые волосы на его груди казались более темными. Митч удивился, увидев Сюзанну, но больше она ничего не смогла прочесть на его лице и поэтому не знала, обрадовался он или нет. Ей вдруг вспомнилась связанная с ним странная эротическая фантазия, посетившая ее в Греции, и в течение нескольких мгновений она не могла взглянуть ему в глаза.

— Добро пожаловать, — сказал он и отступил в сторону, пропуская ее. — Я только что с пробежки.

Митч взял ее дорожный чемодан и повел в гостиную. Раньше это было одно из ее любимых мест в доме Митча — затейливая смесь американского Юго-Запада и французской Ривьеры. Кресла и кушетки были обиты буклированной тканью нейтрального цвета и разнообразились съемными подушками с цветным геометрическим рисунком. На оштукатуренных стенах висели большие холсты с тропическими цветами. Но удовольствия, которое она обычно испытывала, находясь в этой непринужденной обстановке, она на этот раз не ощутила.

Он поставил ее чемодан рядом с одной из кушеток.

— Дай мне минуту принять душ, а потом поговорим. На кухне есть банка со свежим кофе.

Она остановила его, прежде чем он вышел из комнаты:

— Ты должен был рассказать мне, что делает Сэм, когда приезжал на Наксос! — Она не хотела говорить таким осуждающим тоном, но оказалось, что та непонятная напряженность все еще сохраняется между ними, и она никак не могла ее преодолеть.

— У тебя была масса возможностей задавать вопросы, — ответил он. — Не припомню, чтобы ты задала хотя бы один.

— Не играй со мной, Митч. Я жду от тебя большего!

Он начал майкой вытирать влажную грудь.

— Это что, официальный выговор, мадам Президент?

Месяц назад она и представить не могла, что он может ее напугать, но сейчас в его взгляде было что-то угрожающее, и Сюзанна заставила себя сдерживаться.

— Можешь воспринимать это как хочешь.

Он бросил майку на стул.

— Я использовал все известные мне способы, чтобы убедить тебя возвратиться, Сюзанна, но не собирался заставлять тебя, если ты этого не хотела. Нам предстоит тяжелая борьба, а твои личные проблемы, вероятно, усложнят ее. Если мы с Янком не сможем рассчитывать на тебя на все сто процентов, я предпочел бы, чтобы тебя с нами не было.

Он вел себя так, будто она была обузой!

— Это не тебе решать, — огрызнулась она. — Что с тобой, Митч? Когда ты успел превратиться во врага?

Его напор слегка ослаб.

— Я не враг тебе, Сюзанна. И не хотел быть резким. Сэм назначил на завтра на три часа неофициальное заседание совета. Догадываюсь, что он намерен сказать.

— Забудь об этом, — сказала она горячо. — Он может созывать любые заседания, но мы не будем там зрителями. Я не собираюсь встречаться ни с кем из совета — формально или неформально, пока у меня не будет нескольких дней, чтобы выяснить некоторые вопросы. Без нас на совещании они многого не добьются.

— Но рано или поздно нам придется выступить против совета.

— Я это знаю. Но сейчас мне надо кое-что подготовить. Сделай так, чтобы завтра после полудня во время совещания с тобой было невозможно связаться. Я обеспечу, чтобы то же самое произошло с Янком.

Казалось, Митч раздумывает над тем, что она сказала.

— Даю тебе пару недель, Сюзанна, но не больше. Я не хочу, чтобы подумали, будто мы бежали. Это повредит нам почти так же, как то, что делает Сэм.

Ей не понравилось, что он подвергает сомнению ее намерение. Что же между ними произошло? Она привыкла считать дружбу с Митчем само собой разумеющейся и не могла даже представить, что она может рухнуть, особенно теперь, когда почувствовала себя такой слабой.

Митч понял, как сильно она устала, и вышел, чтобы принести чашку кофе. Пока она потягивала кофе, он рассказал, что зарезервировал городской домик, который «Сисвэл» приобрела для своих приезжающих администраторов, так что у нее есть где остановиться, пока она уладит свои дела. Он также вернул из аэропорта ее автомобиль и поставил в своем гараже. От его заботливой предусмотрительности ей стало немного легче.

Сорок пять минут спустя она поднялась по ступенькам на второй этаж городского домика, скользнула в свежезастеленную постель и погрузилась в беспокойный сон. Проснувшись около полудня, она позвонила домой и, удостоверившись, что Сэма там нет, оделась и выехала.

Она была готова к тому, что замки будут сменены, но ее ключ сразу же открыл дверь. Дом выглядел прежним — холодным и неприветливым. Она прошла в спальню с ее окантованной металлом мебелью и серой замшей на стенах. Все было в точности таким, каким было, когда она уехала. Все, кроме…

Когда Сюзанна увидела небольшую, написанную маслом картину, висевшую на стене, она застыла от удивления. Это был морской пейзаж в мягких, женственных пастельных тонах, которые контрастировали с холодным серым интерьером комнаты. Она купила эту картину год назад в галерее в Милл-Вэллн и сразу же влюбилась в нее. Но Сэму она тогда страшно не понравилась, и он запретил держать ее в доме. Вернувшись домой после одной из командировок, Сюзанна обнаружила, что Сэм отослал картину обратно, и с тех пор она ее больше не видела.

Сюзанна опустилась на край кровати и стала смотреть на картину. На глаза навернулись слезы. И как Сэм мог одной рукой забирать у нее компанию, а другой — возвращать эту картину? Пастельные краски расплылись в пелене слез, и картина словно ожила — морские волны набегали на берег, отливая голубыми и зелеными тонами.

Сюзанна подумала о волне Сэма — волне будущего, о которой он говорил ей столько раз. Как он и обещал, эта волна накрыла их, изменив навсегда. Сюзанна смотрела на картину и чувствовала, как запертое где-то внутри горе вырывается наружу, растекаясь по всему телу темными вихрями. Она смотрела на картину и, обхватив себя руками, раскачивалась на краю кровати, искренне оплакивая гибель своего замужества и любви.

И вместе с гибелью своего замужества Сюзанна оплакивала ребенка, которого надеялась родить, того темноволосого смуглого мальчика с бесшабашным нравом и поэтической душой, что так и не появился на свет. Сюзанна изо всех сил прижала этого ребенка к груди, пытаясь излить в эти краткие мгновения всю нерастраченную материнскую любовь. Она спела ему печальную колыбельную — ему, нерожденному дитяти ее воображения, и с разрывающимся сердцем опустила в могилу.

Сюзанна ушла из дома, чувствуя себя постаревшей и опустошенной, словно изъеденный ветрами камень.

 

Глава 26

Приход в «Сисвэл» в этот день оказался для Сюзанны одним из самых мужественных в жизни поступков. Она надела простой трикотажный костюм, в строгих линиях которого чувствовала себя словно в доспехах. Когда Сюзанна прошла мимо первого поста, дежурный офицер охраны постарался не смотреть ей в глаза. Группа одетых в джинсы рабочих, беседовавших в холле, при ее приближении замолчала. Они уставились на пол или на стены. Похоже, система тайной связи в «Сисвэл» действовала эффективно, да и Минди Брэдшоу вряд ли стала держать язык за зубами. Должно быть, уже все сотрудники «Сисвэл» знали о том, что Сюзанна застала Сэма и Минди в постели.

Когда Сюзанна шла по коридорам, несколько человек осторожно поздоровались с ней, словно она была безнадежно больна и они не знали, что можно ей сказать. Сюзанна сдержанно кивала в ответ и продолжала идти — спина прямая, как шомпол, осанка настолько идеальна, что она, казалось, скорее умрет, чем согнется. Она была лучшей дебютанткой Сан-Франциско 1965 года. Она была представительницей старой школы, где учили сохранять чувство собственного достоинства невзирая на обстоятельства, где учили скрывать эмоции за непроницаемой маской.

Приближаясь к своему офису, Сюзанна почувствовала, как увлажнились ладони, но ни на долю дюйма не опустила голову. Она заметила, как один из техников юркнул в офис, чтобы избежать неловкости при встрече. Уголки рта Сюзанны задрожали, и она поняла, что больше не выдержит. Она уже больше не была ни безупречной представительницей высшего света Сан-Франциско, ни энергичным президентом «Сисвэл»! Сюзанна умела сохранять достоинство, как бы плохо ей ни было, но походка все равно стала вдруг неуверенной. Ей не найти в себе сил, она просто не сможет через все это пройти.

Нервы Сюзанны были так напряжены, что, когда зазвучал громкоговоритель, она чуть не подпрыгнула. Голос этого человека никогда прежде не звучал по системе радиосвязи «Сисвэл», потому что принадлежал тому, кто уже несколько лет пытался эту систему отключить. Сюзанна услышала Митча. Он прокашлялся и стал говорить сухим деловым тоном человека, любимым развлечением которого было чтение по вечерам бизнес-прогнозов.

— Леди и джентльмены, с поста охраны сообщили, что наш президент и главный исполнительный директор Сюзанна Фальконер только что прибыла в это здание. Считаю себя обязанным обратиться к вам и расставить все по своим местам. Слухи о том, что миссис Фальконер скрывалась в Лас-Вегасе и танцевала там в стриптиз-ревю, абсолютно беспочвенны, и каждый, кто их распространяет, будет немедленно уволен. Из осведомленных источников нам авторитетно сообщили, что миссис Фальконер не была обнаженной. На ней была вполне приличная леопардовая набедренная повязка.

После этого из громкоговорителя зазвучала мелодия «Стриптизерши».

Из офисов стали высовываться головы, и по всему зданию послышались взрывы хохота. Сюзанне хотелось убить Митча и расцеловать одновременно. Он знал, как трудно ей будет вернуться, и таким странным образом — абсолютно в духе «Сисвэл» — решил ей помочь. Подобный дружеский жест был для нее просто бесценным.

Объявление Митча сняло напряженность и дало повод сотрудникам переброситься с Сюзанной парой слов. Следующие несколько часов ее безжалостно поддразнивали. Но все равно в шутках сотрудников чувствовалась осторожность. Обычно, когда Сюзанна отсутствовала в офисе хотя бы день, после ее возвращения имя Сэма в течение часа произносилось десятки раз. Сейчас его не упомянули ни разу.

Больше всего на свете Сюзанне хотелось избежать встречи с Сэмом. Но она знала, что бесконечно скрываться не удастся и чем дольше она откладывает, тем труднее будет встретиться. Когда ее секретарша Хелен принесла наиболее срочную почту, Сюзанна заставила себя оторвать взгляд от блокнота и произнести как можно спокойнее:

— Сэм сегодня приходил?

— О! Я… мне кажется, да.

— Хорошо, — энергично произнесла Сюзанна. — Позвони ему в офис. Когда освободится, пусть зайдет ко мне.

Она заставила себя сконцентрироваться на работе. Накопилось столько неотложных дел, что трудно было даже выбрать наиболее важные. Кроме того, отвлекали небольшие неприятности. Когда Сюзанна повернулась на стуле, чтобы включить «Блейз-III», обычно стоявший у нее на боковом столике, она обнаружила, что он заменен на новый компьютер той же серии. Машины были идентичны, но Сюзанна испытывала сентиментальную привязанность к старому «Блейзу». У нее была одна из тринадцати первых экспериментальных моделей, которые по настоянию Сэма начали использовать за несколько месяцев до выпуска «Блейз-III» в широкую продажу, чтобы вовремя выявить и устранить все неполадки.

Когда Сюзанна спросила у Хелен, что случилось с ее старым компьютером, та ответила, что его забрал техник.

— Он переписал все файлы в новую машину, так что не должно быть никаких проблем.

— Найди его и скажи, что я хочу получить мой старый «Блейз» обратно, — сказала Сюзанна.

Ее не волновало, что это желание нелогично. Слишком много изменений было навязано ей за эти последние несколько месяцев помимо ее воли, а здесь она могла принять решение сама.

Хелен кивнула и сказала, что ей звонит Митч. Сюзанна подняла трубку:

— Стриптиз-ревю? Ты лучше ничего не мог придумать?

— Я инженер, а не поэт. Вообще-то мне казалось, что я попросил тебя не приходить на работу до завтра.

— Слишком много всего накопилось.

Митч заколебался:

— Сюзанна, боюсь, что у меня есть новости и похуже. Мне не хотелось обрушивать на тебя все в первый же день, но я только что разговаривал с Сакраменто.

Сюзанна прижала ко лбу кончики пальцев, готовя себя к встрече с новой напастью.

Митч продолжил:

— До людей, связанных с правительством штата, дошли слухи, что «Сисвэл» собираются продавать, и это решило участь контракта в пользу ФБТ и «Фалькон-101».

Сюзанна потерла висок большим пальцем. Потерян многомиллионный контракт. Сэм решил продать компанию. Еще месяц назад они были на вершине мира. Теперь все покатилось вниз.

Следующие два часа Сюзанна звонила в Сакраменто всем, до кого только могла добраться, и пыталась убедить, что появившиеся слухи беспочвенны. Отвечавшие ей официальные лица были вежливы, но непреклонны. Они приняли решение заказать «Фалькон-101» компании ФБТ вместо «Блейз-III» и не собирались его менять. Сюзанна повернулась к своему компьютеру и стала вводить данные, пытаясь оценить, как эта финансовая неудача может сказаться на новом проекте «Блейз Уайлдфайер».

Сэм заглянул в ее офис около пяти. Сюзанна почувствовала его появление в дверном проеме еще до того, как посмотрела туда.

— Привет, Сьюэи!

Уже столько лет каждая частичка ее тела оживала под взглядом Сэма, но сейчас Сюзанна почувствовала какое-то оцепенение. Медленно повернувшись на своем стуле, она какое-то время смотрела на Сэма глазами тех, на кого не действуют его чары. Сэм выглядел усталым и нервным. Ему стоило бы постричься, а брюки и рубашка требовали стирки и утюга.

— Ты была дома? — спросил Сэм, заходя в ее офис.

— Я заезжала забрать кое-что из своих вещей.

— Ты же не можешь просто так сбежать, если мы хотим решить наши проблемы.

Это теперь, когда она его покинула, Сэм наконец захотел «решить проблемы». Сюзанна почти точно предугадала его действия, но почему же эти слова все-таки так ранили?

— Мы не будем решать наши проблемы, Сэм. Все уже кончено. С меня достаточно!

Сэм запустил пальцы в волосы и засунул кулак в карман брюк.

— Послушай, Сюзанна, я виноват. Я понял, что был чертовски не прав. Но это не значит, что мы должны поставить на нашей жизни крест. Если б я только знал, что для тебя это имеет такое большое значение…

— Не хочу об этом разговаривать! — Сюзанна пыталась сохранить хладнокровие. Годы горького опыта научили ее, что в перекрученной логике Сэма можно легко запутаться, а она была еще слишком эмоционально неустойчива, чтобы спорить с ним. — Сейчас рабочее время, Сэм, и мы будем говорить о деле! Поднявшись со стула, Сюзанна обошла свой стол.

— Митч только что рассказал, что мы потеряли контракт с правительством Калифорнии потому, что до них дошли слухи о продаже «Сисвэл». Скажи, Сэм, как ты мог подложить нам такую свинью?

Сэм плюхнулся на стул, вытянул ноги и ссутулил плечи, словно рассердившийся школьник.

— Но ведь это же очевидно, как ты не поймешь? Сейчас самое время продать компанию! Экономика идет на спад, и скоро компании начнут разоряться по всей Долине. Раньше нам везло, но я не считаю, что все следует оставить по-прежнему. В любом случае контракт с правительством штата — дело пустое.

— Итак, без консультации со своими партнерами ты решил склонить остальных членов совета к продаже «Сисвэл».

— А что мне оставалось делать? — воинственно ответил Сэм. — Ты ведь удрала, помнишь! Как я мог с тобой консультироваться?

Она не позволит затянуть себя в словесную баталию.

— А как насчет Митча и Янка? Они-то ведь не удрали!

— Митч и Янк разбираются в делах гораздо хуже тебя. Послушай, Сюзанна, может показаться, что мои слова ни на чем не основаны, но все будет в порядке. Мы можем взять с собой все, чему научились, и начнем создавать новую компанию — гораздо лучше «Сисвэл»! Мы слишком быстро взобрались очень высоко. На этот раз мы сделаем все гораздо тоньше и более умело. Подумай, сколько мы узнали о производстве! Мы же все можем автоматизировать, ведь мы сэкономим миллионы на оплате труда. Да с нашей репутацией инвесторы в очереди будут стоять, чтобы вкладывать в нас деньги!

Сэм говорил правильные слова, но в них не было энергии, в глазах уже не светилось мистическое предвидение. У Сюзанны появилось ощущение, что Сэм просто искусно создает некую дымовую завесу. Пытаясь выиграть время, она подошла к окну и стала смотреть на маленький дворик с газоном. Дворик был милым, но каким-то бездушным по сравнению с изощренными пейзажами вокруг Замка ФБТ.

— А что все это значит на самом деле, Сэм? — спокойно спросила Сюзанна. — Ты что, пытаешься вернуть меня? Ты этого хочешь добиться?

— Да нет же! Боже, а лучше ты ничего не могла придумать? Неужели ты считаешь меня таким мерзавцем?

Сюзанна ничего не ответила.

Сэм поднялся со стула, посмотрел на ковер и пнул ножку стола носком своего сделанного на заказ итальянского мокасина.

— Сьюзи, не делай так! Не бросай все из-за того, что случилось. Я избавился от Минди. Думаю, тебе было бы неприятно видеть ее здесь, так что я ее уволил. И я снова съездил в магазин и купил ту картину, что ты хотела.

Он выкладывал перед ней маленькие подарки, словно ребенок, который провинился и теперь хотел помириться с матерью. Как обманутая жена, Сюзанна с удовлетворением восприняла новость об увольнении Минди. Но как женщина — президент корпорации, она отметила несправедливость, которую необходимо исправить.

Сюзанна не собиралась обсуждать их брак и уж, во всяком случае, не собиралась обсуждать Минди.

— Почему ты хочешь продать «Сисвэл»?

— Я уже сказал. Нам сопутствовала удача, и теперь важно вовремя уйти. Ты должна послушать меня, Сьюзи! Скоро все начнет рушиться, я чувствую это. Мы должны уйти, пока еще не поздно.

В глазах Сэма появилась прежняя страстность, пробудившая в Сюзанне недобрые предчувствия.

— Ты узнал что-то такое, о чем не хочешь мне рассказать?

— Откуда такая подозрительность? Это же просто как дважды два, Сюзанна! Стоит лишь тебе самой взглянуть на всю эту хренову экономику!

— Мы не будем продавать «Сисвэл»!

— А вот тут уж извини! Весь остальной совет заодно со мной. Они не будут мне перечить, потому что не любят, когда я нервничаю. В конце концов, у тебя не останется выбора. В этом вопросе тебе лучше положиться на меня, в противном случае ты окажешься в дураках!

— Я так не считаю. По-моему, в дураках останешься ты.

— Мы вместе вошли в это дело, и я позабочусь, чтобы вместе мы из него и вышли! — Сэм прошел мимо Сюзанны к двери. — Не стой сейчас у меня на пути. Я тебя предупреждаю! Если ты попытаешься со мной бороться, это будет твоей последней серьезной ошибкой.

На следующий день на три часа было назначено заседание совета директоров «Сисвэл», но Митч, Сюзанна и Янк туда не явились. Отправив одного из помощников на их розыски, Сэм нетерпеливо расхаживал по комнате совета. Вернувшись, помощник сообщил, что Митч неожиданно уехал в Бостон, а Сюзанну и Янка так и не удалось отыскать. Совет отверг все доводы Сэма и проголосовал за то, чтобы отложить собрание.

Сэм вышел в коридор. Открытый вызов Сюзанны, ее непреклонное упорство явились для него неожиданностью. Ему следовало бы знать, что она взбесится, застукав его в постели с другой женщиной. Сюзанна не понимала, что подобное дерьмо не имеет никакого значения. Не понимала и того, что была единственной женщиной, с которой он хотел остаться на всю жизнь.

Вернувшись к себе, Сэм прорвался сквозь группу посетителей, ожидавших в приемной встречи с ним, и объявил своим помощникам, что им отводится всего пятнадцать минут на поиски Сюзанны, а потом закрылся в личном офисе. Она хочет ребенка. Ладно, он скажет, что согласен. Может, ребенок — это как раз то, что ему сейчас нужно. Может быть, тогда его жизнь наладится.

Сэм обнаружил, что обливается потом. Боже, как он напуган! Все произошло так быстро. Ему надо как-то убедить партнеров продать «Сисвэл». И еще он должен вернуть Сюзанну. И не только ради компании. Ради себя самого.

Теперь, более трезво оценив ситуацию, Сэм понял, что несчастлив вовсе не по вине Сюзанны. Возможно, в значительной степени виноват он сам. Но Сюзанна знала, что временами он становится прямо сумасшедшим. Уж она-то должна была понять, что у него просто был тяжелый период. Она знала, что он любит ее, нуждается в ней. А если она покинет его, то унесет с собой все надежды.

— Конечно, я вовсе не против прийти с тобой сюда, — сказал Сюзанне Янк, когда они осмотрели пустую спальную комнату в новом шикарном кооперативном доме, к достоинствам которого можно было отнести бассейн, солярий и великолепный вид из окон. — Но нянька мне не нужна. Лучше бы ты мне доверяла побольше и не ходила сегодня за мной по пятам.

Сюзанна посмотрела на часы. Было четыре часа. К этому времени собрание уже должны отменить. Она с извиняющимся видом улыбнулась Янку:

— Мне нельзя было сбрасывать со счетов то, что ты можешь отвлечься и перепутать время.

Янк не улыбнулся в ответ. Он просто направил на нее свой непроницаемый взгляд.

Ощутив неловкость, Сюзанна отвела глаза. В Янке было нечто загадочное. Она никогда не знала, о чем он думает, да и вообще никто этого не знал.

Агент по продаже недвижимости ушел, и теперь Сюзанна могла еще раз обойти весь дом. Она без интереса посмотрела через сводчатые окна на горы.

— Мне кажется, здесь неплохо.

— Выглядит подходяще. Ну и от мебели, конечно, многое зависит.

Сюзанна подумала об обилии безвкусной позолоты и парчи в интерьере дома Янка — подобный стиль декора был в духе одной из его прежних подружек.

Внизу раздался шум — дверь со стуком распахнулась и с еще более громким стуком захлопнулась. Сюзанна, затаив дыхание, прислушалась к звуку приближавшихся тяжелых шагов. Янк нахмурился.

В комнату ворвался Сэм:

— Не верю своим глазам! Теперь уже и не знаю, кому можно доверять!

Сюзанна сверкнула глазами:

— Не тебе говорить о доверии!

— У тебя есть дом, Сюзанна! — воскликнул Сэм. — Мой дом! Наш дом! Тебе не нужен другой.

— Я не собираюсь сейчас это обсуждать, Сэм. Я хочу, чтобы ты ушел.

Сэм стал приближаться к Сюзанне. Янк шагнул вперед — в его движениях не было никакой спешки, но он надежно отгородил Сюзанну от мужа.

— Тебе лучше уйти, Сэм, — спокойно произнес Янк. — Сюзанна не хочет тебя здесь видеть.

— Прочь с дороги! — Сэм ударил Янка в грудь, пытаясь оттолкнуть его в сторону. Но жилистый Янк лишь покачнулся, но не сдвинулся с места. На шее у Сэма начала пульсировать жилка, и он закричал: — Я считал тебя своим другом! Ты сегодня должен был присутствовать на заседании совета. А вместо этого помогаешь моей жене сбежать от меня!

— Янк пришел потому, что я попросила его об этом, — сказала Сюзанна. Ей было стыдно за его вспышку гнева. Она еще раз почувствовала, что смотрит на Сэма новыми, беспристрастными и, как ей казалось, более мудрыми глазами.

— Голову даю на отсечение, он сам бегает за тобой, пытаясь тебе помочь! — со злостью ответил Сэм.

Янк закрыл глаза, линия рта его болезненно скривилась.

— Кажется, мне придется порвать с тобой, Сэм. Сюзанне и мне — нам обоим придется прервать с тобой отношения.

Сэм вздрогнул, и в какой-то момент показалось, что лицо его как будто сморщилось.

— Утром я разговаривала с адвокатом, — спокойно сказала Сюзанна. — Теперь все, что бы ты ни делал, не имеет уже ни малейшего значения. — Обойдя Сэма на почтительном расстоянии, она вышла в холл.

— Не делай этого, Сюзанна! — закричал ей вслед Сэм. — Сейчас же возвращайся со мной домой!

Но Сюзанна не стала вступать с ним в словесную перепалку — она ушла не оборачиваясь.

На обратном пути Сэм, к своему удивлению, отправился не в «Сисвэл», а к дому матери. Анджела загорала на заднем дворике, облачившись в бикини из отливающей бронзой ткани, которая сверкала так, словно никогда не соприкасалась с водой. На голове у Анджелы были наушники, а глаза закрывали солнечные очки с приклеенными в нижней части золотыми буквами «А.Г.».

Хотя Сэм предлагал матери купить новый дом, она отказалась покинуть насиженное место. Ей нравились соседи, а старые леди нуждались в ее опеке. Сэм говорил, что она не должна больше работать — у него больше денег, чем он в состоянии потратить, но мать отвечала, что ей дорога ее независимость. Сэм даже предлагал ей купить первоклассный салон, с которым она будет управляться как пожелает, но Анджела ответила, что уже не хочет так много работать.

Когда Сэм наклонился и снял с головы матери наушники, она открыла глаза.

— Привет, малыш! — Анджела сдвинула на лоб очки и слегка приподнялась в кресле. При этом на животе у нее появились небольшие складки, но в остальном для сорокадевятилетней женщины тело ее было великолепным.

— Выглядишь ты просто шикарно! — как всегда, не удержалась она. — Если бы мне кто-нибудь сказал, когда тебе было восемнадцать, что ты будешь ходить в галстуках за восемьдесят долларов, ни за что бы не поверила!

Сэм сел в стоявшее рядом с матерью садовое кресло, отметив, что винты в подлокотниках покрылись ржавчиной.

— Одежда не играет особой роли.

— Тогда попробуй от нее отказаться!

Сэм вытянул ноги, посмотрел на небо и закрыл глаза.

— Ты разговаривала со Сьюзи?

— Она звонила мне вчера вечером.

— У нее сейчас эта идиотская идея, что ей надо уйти.

— Угу.

— Ну и?

— Хочешь, я приготовлю тебе спагетти?

— Так что ты ей сказала?

— Я ничего ей не говорила. Сьюзи — взрослая женщина.

— А она тебе что сказала?

— Она сказала, что уходит от тебя, Сэмми.

Сэм вскочил с кресла:

— Да, именно это у нее сейчас на уме! Знаешь, она хочет иметь ребенка.

— Знаю. Но ей нужен и муж. Ты получил то, что заслужил, малыш. Я уже давно пытаюсь тебе это объяснить!

— Послушай, не выводи меня из себя! Ты ведь моя мать, а не ее! А ты вечно на ее стороне! С самого начала!

— Я — сама по себе, Сэмми. Что вижу, то и говорю.

Сэм в упор посмотрел на мать:

— Да? Тогда ты видишь все не так! Она важна для меня, понимаешь? Она нужна мне!

Анджела вздохнула и дотронулась до его плеча:

— О мой мальчик. Тебя так трудно любить.

— «Дэйтабек», Сюзанна, дает отличную цену, — сказал Лиланд Хэйворд во время ленча в уютном кафе на Джирарделли-сквер. Этот венчурный капиталист все еще оставался одним из самых влиятельных членов совета директоров «Сисвэл». Кроме Хэйворда и четырех партнеров-учредителей, в совет «Сисвэл» входили банкиры и инвесторы, привлеченные в то время, когда требовалось расширение капитала. Все они по характеру были консервативными людьми, и, когда Сюзанна в течение последних четырех дней посетила каждого из них по отдельности, ее встревожило то, как они все нервничали. Даже привычный к риску Хэйворд выглядел обеспокоенным.

Добавив в кофе «Свит-н-лоу», Лиланд покачал головой:

— Ты должна понять, что, если даже такой рисковый малый, как Сэм, начинает опасаться и говорить о продаже компании, я вынужден прислушаться.

— Но компания прочно стоит на ногах! — настаивала Сюзанна. — Нет никаких причин ее продавать.

— Вы не укладываетесь в график разработки «Уайлдфайер». Вы потеряли контракт с правительством Калифорнии. Компания не кажется мне столь уж надежной.

— Заказ потерян только из-за слухов о продаже.

— Может быть. А может, и нет.

Сюзанна все отлично понимала. Если бы беспокойство о финансовом состоянии компании проявила она или Митч, членов совета это бы насторожило, но вовсе не напугало. Но как только из игры решил выйти такой горячий парень, как Сэм, совет запаниковал.

Они допили кофе и собрались уходить. Поднимаясь со стула, Лиланд нахмурился:

— Кстати, Сюзанна, в данный момент я не в восторге от вашего обслуживающего персонала. Когда несколько недель назад я был на отдыхе, они забрали мой компьютер и до сих пор не вернули его и не заменили другим.

Сюзанна достала из сумочки маленькую записную книжку и сделала там пометку. Согласно принятым в «Сисвэл» правилам любой сотрудник, получивший жалобу, должен был разобраться с ней до конца. В «Сисвэл» ни для кого не делалось исключения — ни для председателя совета, ни для молоденькой девушки из машинописного бюро.

— Мне нравилась эта машина, — продолжил Лиланд. Затем он кашлянул. — Работая на одной из этих экспериментальных моделей «Блейэ-III», я чувствовал себя в чем-то первопроходцем.

Сюзанна с любопытством взглянула на Хэйворда:

— Так у тебя была одна из экспериментальных моделей?

— Да, мне ее дал Сэм. Обнаружив, что я не пользуюсь компьютером, он сказал, что я позорю компанию. Какое-то время мне пришлось привыкать к машине, но теперь я уже не могу без нее обходиться.

Сюзанна подумала о своем исчезнувшем компьютере и решила, что кто-то из сотрудников технического отдела собрал вместе все тринадцать экспериментальных моделей для устранения неполадок. Она заверила Лиланда, что ему установят новый компьютер сегодня же, и еще раз попросила пересмотреть свою позицию.

— Я научился доверять своей интуиции, — ответил Хэйворд. — А сейчас она говорит мне, что «Сисвэл» в опасности.

Сюзанна вернулась к себе в офис расстроенная и подавленная. Секретарша протянула ей кипу телефонных сообщений, и она просмотрела их в надежде отыскать что-нибудь от Пейджи. Уже несколько дней она передавала сообщения через горничную на вилле Пейджи в Сардинии, но ответа до сих пор не получила.

На следующее утро, когда Сюзанна все еще думала о сестре, в ее офис заглянула Лидия Дьюбек — молодая энергичная выпускница факультета бизнеса Гарвардского университета, совсем недавно занявшая пост одного из директоров компании.

— Здесь какая-то чертовщина, Сюзанна! Похоже, никто в техническом отделе не знает об отзыве этих тринадцати экспериментальных моделей. Не было никаких заявок на ремонт, и никто не слышал о каких-либо проблемах. По-моему, это хорошие новости.

Но Сюзанна все еще была обеспокоена.

— У помощников Сэма должен быть список всех пользователей этих компьютеров. Пусть кто-нибудь раздобудет этот список и выяснит состояние каждой машины.

К концу дня, вновь встретившись с Сюзанной, Лидия выглядела усталой и раздраженной.

— Никак не пойму, в чем тут дело. Похоже, этот список есть только у Сэма. Можно подумать, что речь идет о государственной тайне. Ни один из его помощников списка мне не дал, а когда я обратилась к Сэму, он был явно этим недоволен.

Сюзанне не надо было переспрашивать, что девушка имеет в виду. Сэм, по всей вероятности, устроил Лидии свою знаменитую словесную порку. Сюзанна на какое-то время задумалась и решила, что неразумно ввязываться в драку с Сэмом по такому незначительному поводу, тем более что впереди замаячили куда более серьезные сражения.

— Спасибо, Лидия. Забудь пока об этом.

Остаток дня Сюзанна провела на собраниях. В шесть часов, после завершения последнего из них, она решила повидаться с Митчем, если он все еще на месте, и обсудить новые идеи, связанные с финансированием «Уайлдфайер».

Офис Митча был самым строгим из кабинетов партнеров. На окнах висели шторы в кремовую и бордовую полоску, кресла были глубокими и удобными.

Блейн был поглощен изучением лежащего перед ним на столе увесистого отчета, и Сюзанна воспользовалась паузой, чтобы окинуть взглядом его внешность. На манжетах сдержанно поблескивали золотые запонки, воротник рубашки застегнут, галстук завязан безупречно. Когда Митч поднял на нее глаза, в линзах очков в роговой оправе отразился свет настольной лампы. Какое-то время Сюзанна пыталась связать воедино этого неприступного, респектабельного бизнесмена и человека, смутившего душу сестры.

— Может, поедем куда-нибудь пообедать?

— Извини, у меня сегодня встреча с Жаклин. — Заметив выражение лица Сюзанны, Митч приподнял бровь. — Приглашаю тебя к нам присоединиться. Жаклин наслаждается твоим обществом.

— Спасибо, но я пас. У меня не то настроение, чтобы сегодня вечером обсуждать умерших философов. — Сюзанна уселась в кресло напротив его стола и сбросила туфли. — Ты собираешься на ней жениться?

Митч немедленно вспылил:

— Ну, знаешь, Сюзанна!

— Так да или нет?

За дверью в холле ожил громкоговоритель:

— Внимание, внимание! В здании потерялась свинья. Каждый, кто встретит хряка весом двести фунтов, отзывающегося на имя Иода, должен немедленно сообщить охране!

Митч вздохнул, а Сюзанна подняла глаза к потолку:

— О Боже! Надеюсь, они дурачатся.

— Здесь всего можно ожидать.

Улыбка исчезла с губ Сюзанны, когда она подумала, как много значит для нее компания, особенно сейчас, когда рухнул ее брак.

— Боже, как я люблю это место! Мне не хочется его потерять, Митч.

Блейн снял очки и медленно сложил дужки.

— Мне тоже не хочется его потерять, хотя это не самое худшее из того, что может случиться. Если мы продадим «Сисвэл», каждый из нас получит столько денег, что нам не истратить и за шесть жизней.

Сюзанна запретила себе думать о поражении, и ей было очень неприятно, что Митч не исключает такую возможность.

— Дело здесь не только в деньгах. Мы создали отличную компанию, и никто не должен забрать ее у нас.

— У Сэма очень сильная поддержка, Сюзанна. Не обманывайся на этот счет.

— Нас тоже поддерживают. Ты знаешь не хуже меня, что большинство членов совета просто не выносят Сэма.

— Может быть. Но стоит ему только закричать «Пожар!», как все сразу же рванут к ближайшему выходу.

Сюзанна опять надела туфли. Раньше она ни на мгновение не допускала возможности, что Митч может перейти на другую сторону, но теперь уже не была в этом абсолютно уверена.

— У меня появляется ощущение, что ты готовишь план на случай непредвиденных обстоятельств, и не скажу, чтобы мне это очень нравилось. Мы не должны потерять компанию!

— В тебе говорят эмоции, а не логика. Надо быть готовыми к любому повороту событий. Как бы нам ни хотелось закрыть на это глаза, нельзя исключать возможность поражения.

Сюзанна вскочила с кресла.

— И ты уже готов к этому! Ты и твои компьютерные мозги! Похоже, я зря трачу столько времени, пытаясь объединить нас.

— Сюзанна, ты реагируешь чересчур бурно.

То, что Митч был отчасти прав, не сделало ее более сговорчивой. Сюзанна считала, что Митч всегда будет сражаться на ее стороне, а сейчас поняла, что все может пойти и по-другому. Если в какой-то момент Митч обнаружит, что сражение не может быть выиграно, он перестроится. А это вполне может означать, что он перейдет на сторону противника.

Пальцы Сюзанны крепко сжали папку с бумагами.

— Ты или со мной, Митч, или против меня. Третьего не дано. Если ты со мной, то не стоит отнимать мое время, размахивая желтыми флагами. Ну а если ты против меня, то тогда тебе лучше убраться с моей дороги, потому что как раз эту битву я проигрывать не собираюсь!

Митч захлопнул лежавший перед ним отчет и вышел из-за стола.

— «Сисвэл», Сюзанна, — вовсе не вопрос жизни и смерти. Это всего лишь компания.

— Нет! Это — предприятие-приключение! — Она стала бросать в лицо Митчу фразы из Декларации о задачах деятельности «Сисвэл», и казалось, слова Сэма идут из глубины ее сердца. — «Мы собрались вместе, чтобы дать миру самый лучший из компьютеров, который когда-либо создавало человечество. Ставя превыше всего качество и универсальность, мы будем осуществлять всяческую поддержку своей продукции. И это смелое предприятие доставляет нам удовольствие, поскольку дает возможность подвергнуть испытанию на прочность самих себя». Я верю в это, Митч! Я верю в каждое слово!

— Не надо смешивать риторику с реальной жизнью.

— Это не риторика! Мы должны придерживаться определенных стандартов. И не только как корпорация, но и просто как люди. Иначе мы зря прожили жизнь.

Сюзанна вышла за дверь и спустилась в холл. Казалось, тесные связи их партнерства рвутся прямо на глазах. Неожиданно для самой себя Сюзанна отправилась в лабораторию Янка. Было уже поздно, но Янк скорее всего еще там. Она просто побудет несколько минут в лаборатории, чтобы понаблюдать, как он работает. Всего несколько минут в присутствии Янка вернут ей спокойствие.

 

Глава 27

Городской домик «Сисвэл», в котором на время обосновалась Сюзанна, располагался в самом конце узкой дороги, прячась на склоне холма среди густых зарослей секвой и дубов. Она как раз направлялась с чашечкой кофе в маленькое укромное патио, рассчитывая насладиться одиночеством, когда услышала дверной звонок. Поставив чашку, она поспешила к двери. Пересекая маленькую кухню по пути в прихожую, Сюзанна с надеждой подумала, что, может, это Митч. Он иногда заглядывал к ней по утрам в субботу, а сейчас ей нужен был случай, чтобы наладить отношения, особенно после той ссоры на прошлой неделе. Но, отворив дверь, она увидела стоявшую у порога Пейджи.

— Пейджи!

— Только не распускай нюни. Прошла всего пара недель.

Втащив сестру в крошечную прихожую, Сюзанна сжала ее в объятиях.

— Но эти недели были ужасно длинными. Я так скучала по тебе!

Пейджи задержалась в объятиях сестры несколько дольше, чем было необходимо, а потом высвободилась из ее рук.

— В Сардинии такая скучища! Я прилетела вчера вечером. — Она оглядела прихожую и гостиную. — Да это же просто трущоба!

В этом городском домике не было ничего от величественных сооружений, но и к трущобам его тоже вряд ли можно было причислить. Тем не менее Сюзанна возражать не стала.

— Это временное обиталище. Не могу подыскать ничего такого, что бы захотелось приобрести. Как ты меня нашла?

— Позвонила Митчу. Кстати, что с ним происходит? У него по телефону был какой-то странный голос.

— Наверное, у него в постели была Жаклин Дейн. — Сюзанна сама поразилась, насколько резко прозвучали ее слова. — Пошли в кухню! Можешь приготовить нам что-нибудь на завтрак.

— Я? Да я же в гостях!

— Знаю, но зато ты готовишь лучше меня.

Пейджи ворчала в течение всего времени, пока готовила завтрак, но Сюзанна заметила, что она не поленилась обшарить все полки в поисках корицы, чтобы добавить во французский тост, и не поторопилась выкладывать ломти хлеба на сковородку, а выдержала их во взбитом яйце не менее десяти минут, пока они не пропитались как следует.

Сюзанна с наслаждением вонзила зубы в первый тост.

— Амброзия! Пожалуй, стоит смириться с твоим несносным характером хотя бы ради того, чтобы отведать этой стряпни.

Пейджи съела несколько кусочков, затем отложила вилку. Ее волосы упали вперед, рассыпавшись шелковистыми прядями по плечам. Вид у нее был глубоко несчастный.

— Что-то случилось? — спросила Сюзанна, тоже оставив вилку.

— Фактически ничего. Ничего и все. Не знаю. То, что произошло между тобой и этим ублюдком, за которого ты вышла замуж, было ужасно, но те недели в Греции… Они были просто чудесными, и все тут.

Пейджи никогда не отличалась склонностью к изъявлению чувств, и Сюзанна знала, что более откровенного выражения привязанности от нее не дождешься.

— Ты права, — сказала она. — Они были чудесны. — Сюзанна покрутила в руках вилку, тщательно подбирая слова, — Пейджи, все то время, что мы провели в Греции, ты играла роль старшей сестры, а мне приходилось быть младшей. Мне это нравилось. Но сейчас я должна на несколько минут опять стать тебе старшей сестрой.

— Какой кошмар, — пренебрежительно сказала Пейджи. — Только этого мне недоставало, после того как я проехала чуть не полмира.

Подавшись вперед, Сюзанна накрыла ладонью руку сестры.

— У тебя есть дар, малышка, который нынче в большом дефиците. Ты прирожденная воспитательница. Но ты все время отворачиваешься от этого дара и ведешь себя так, словно он не имеет никакого значения. Думаю, именно из-за этого ты и чувствуешь себя несчастной. Почему бы тебе не попробовать себя?

— Попробовать себя в чем? — свирепо спросила Пейджи. — У меня нет ни мужа, ни детей. Все мужчины такие ничтожества. Если не голубые, то непременно сексуальные маньяки.

— Пейджи, ведь на дворе уже восемьдесят третий год двадцатого века. Замужество не обязательно, чтобы получить возможность реализовать себя. Почему бы тебе, вместо того чтобы жаловаться на свою ужасную жизнь, не оглянуться вокруг себя? Больницы переполнены больными детишками, которым твое внимание пошло бы на пользу. Школы нуждаются в учителях, общинные центры ищут добровольцев.

— Сюзанна, я одна из самых богатых женщин Калифорнии. Не могу же я вот так просто созвать герлскаутов и объявить, что желаю помочь им продавать домашнее печенье!

— А почему бы и нет, собственно говоря? Деньги должны не ограничивать тебя, а напротив, давать свободу. Придуман, что бы ты хотела делать, а потом этим и займись.

Сюзанну прервал телефонный звонок. Она подошла к столику и сняла трубку.

— Привет, куколка. Это я! — услышала она голос Анджелы.

При первых же его звуках Сюзанна заулыбалась. Она была рада, что отчужденность между нею и Сэмом не испортила ее взаимоотношений со свекровью. За прошедшие шесть лет Анджела почти не изменилась. Она по-прежнему не признавала своих дней рождения, словно каждый из них был смертельной дозой яда, и поддерживала темпераментную связь с мужчиной на девять лет моложе ее — с мужчиной, который ее боготворил.

— Извини, что беспокою тебя, радость моя, но у меня в гараже прошлой ночью поломался водопровод — прорвало одну из труб, ведущих к мойке. В общем-то сосед воду отключил, но в гараже все в полном беспорядке.

Сюзанна была озадачена. Беспокоить ее из-за хозяйственных дел было совершенно несвойственно Анджеле. Она слушала, как Анджела в подробностях описывает проблемы с вызовом водопроводчика.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила Сюзанна.

— Я пыталась дозвониться до Сэма, но он не отвечает. Если Сэма нет дома в субботу в такую рань, то он, очевидно, и всю ночь провел не у себя в постели.

На этот раз боль была менее заметной. Анджела продолжала:

— Просто я подумала, может, стоит кого-нибудь предупредить — из-за всех тех компьютеров, что хранятся по другую сторону перегородки. Боюсь, вода может залить кое-какие из них.

— Какие компьютеры?

— Те, что Сэм привез несколько недель назад. Часть партии нового проекта или что-то в этом роде. Он еще беспокоился, чтобы они были в надежном месте.

Сюзанна никак не могла взять в толк, о чем говорит Анджела. С чего бы это Сэм стал хранить оборудование «Сисвэл» в старом гараже? Она заверила Анджелу, что займется этим. Они поболтали еще немного, после чего Сюзанна, закончив разговор, принялась набирать номер коммутатора «Сисвэл».

Ее палец замер на третьей цифре. Что-то здесь было не так.

— Пейджи, мне нужно ненадолго отлучиться. Оставаться одной в Фалькон-Хилле тебе вряд ли будет приятно, а здесь есть вторая спальня, очень неплохая. Почему бы тебе не распаковать вещи и не пожить у меня несколько недель?

— Ты просто хочешь заиметь бесплатную домработницу, — проворчала Пейджи.

Но Сюзанна заметила, что приглашение сестру обрадовало. И к тому времени как Сюзанна отправилась к Анджеле, Пейджи уже составляла список покупок в овощной лавке.

Анджела впустила Сюзанну в гараж и, оставив одну, поехала в город навестить приятельницу. От дырявой трубы в гараже тянуло сыростью, а в остальном все было по-прежнему. Сюзанна вспомнила надежды и волнения тех давних дней, и на нее нахлынула волна ностальгии. Эта часть гаража теперь использовалась лишь как склад. Коробки с косметикой занимали полки, на которых когда-то лежали те первые печатные платы компьютеров «Сисвэл». Забытая стойка для тренировки аппаратуры была завалена мятыми рулонами старых плакатов с прическами. Сюзанна пробежала глазами от коробок с косметикой к пыльному верстаку, потом к перегородке, отделявшей салон красоты от остальной части гаража.

Там были составлены в два ряда картонные коробки, маркированные логотипом «Блейз». Она тщательно пересчитала их. Коробок было тринадцать.

Включив полное освещение, Сюзанна перешагнула через небольшую лужицу воды и прошла к коробкам. Крышки были не опечатаны. Откинув одну из них, она увидела внутри серебристо-серый корпус компьютера. Он не был упакован в формованный пенопласт, как все новые машины. Сюзанна с трудом вытащила его из коробки и поставила на пол. Хотя она уже поняла, что машина побывала в эксплуатации, но под рукой не было списка серийных номеров, и она не могла проверить, был ли это один из тринадцати экспериментальных экземпляров.

Закатав рукава свитера повыше, она перешла к следующей коробке и продолжила распаковывать машины. Вскоре между грудей побежал ручеек пота, и к повлажневшим щекам прилипли завитки волос. Когда дошла очередь до одиннадцатого компьютера, Сюзанна уже очень устала.

Ее глаза пробежались по корпусу и замерли, когда она обнаружила то, что искала: ярко раскрашенную наклейку, криво налепленную на боковую стенку металлического кожуха. Ярко-розовыми буквами на ней было написано «НАЧАЛЬНИЦА». Эту наклейку шутки ради налепил на машину один из ее помощников. Это и был ее пропавший компьютер.

С телефонного аппарата в салоне красоты Сюзанна позвонила Янку. Он не спал, но был какой-то вялый. Она дважды повторила свою просьбу, надеясь, что он сможет выполнить все в точности. Затем уселась в тишине гаража, полного призраков минувших дней, и стала ждать.

Янк приехал быстрее, чем она ожидала. Не задавая вопросов, он поставил четыре компьютера, в том числе и машину Сюзанны, на верстак и подключил к сети. Две машины были совершенно мертвы, их экраны не светились. Две другие — из них одна машина Сюзанны — включились нормально.

Он наклонил один из неработающих компьютеров набок и отвинтил кожух.

— Кто-то здесь уже побывал до меня, — заметил он. — Плата исчезла.

Янк вставил две работающие машины в старую тренировочную стойку и оставил их там включенными. Затем оглядел компьютеры, стоявшие на полу.

— Теперь посмотрим, что у нас здесь. По очереди.

Когда работа была закончена, оказалось, что неисправных машин шесть, а остальные семь еще работают. В двух неисправных печатные платы были на месте. Янк снял их и начал проверять.

Сюзанна оседлала один из металлических табуретов и стала наблюдать за его работой, стараясь не отвлекать, хотя ее так и подмывало задать ему кое-какие вопросы. В конце концов у нее заболела спина. Соскользнув с табурета, она прошла в салон «Добро пожаловать» и сварила там кофе.

Сюзанна как раз возвращалась в гараж с двумя дымящимися кружками в руке, когда из одного работающего компьютера, подключенного к тренировочной стойке, раздались громкие щелчки. Пораженная, она подошла ближе и поняла, что этот кошмарный звук исходит из ее собственной старой машины. Звук был таким, словно головка дисковода мотается из стороны в сторону. Внезапно шум стал громче, и она вздрогнула, расплескав кофе, который пролился ей на тыльную сторону руки. Вместо того чтобы вести себя как подобает прекрасно сработанному образцу оборудования высоких технологий, ее чудесная малютка «Блейз» молотила, словно старушка «Модель Т».

Так же внезапно машина замолкла, и экран погас. Из корпуса показалась тонкая струйка дыма.

— Интересно, — пробормотал Янк, как всегда, преуменьшая значимость события.

— Интересно? Господи, Янк, да что случилось?

— Она приказала долго жить, — ответил Янк.

Сюзанне захотелось закричать на него, но она знала, что это бесполезно.

Отключив старую машину от тренировочной стойки, Янк перенес ее на верстак, и, наклонив на один бок, сказал:

— Что же ты не продолжаешь? Это должно занять еще немного времени.

Сюзанна некоторое время постояла в нерешительности, а потом поняла, что сойдет с ума, если будет просто стоять, наблюдая за Янком, и ждать, пока он что-нибудь скажет. Когда Янк поймет, в чем дело, он сообщит ей. Но до этого его не заставит заговорить даже угроза пыток.

Она подхватила сумочку.

— Продолжай работать один, Янк. Когда выяснишь, что произошло, сразу же сообщи мне. Только не говори ничего Сэму. И Митчу тоже.

Она почувствовала угрызения совести, отделив и Митча, но ей необходимо было время, чтобы переварить обнаруженные факты, прежде чем она расскажет обо всем ему.

Янк внимательно посмотрел на нее, но от замечании воздержался.

В полдень она должна была встретиться со своим адвокатом, чтобы обсудить условия развода. Пейджи пошла вместе с ней, а потом они походили по магазинам. Хотя Сюзанне было приятно общество сестры, но мыслями она была по-прежнему в гараже Гэмблов, пытаясь проанализировать увиденное.

Этот полдень, проведенный сестрами вместе, омрачил только один момент. Когда они возвращались домой, Сюзанна, пытаясь вдохновить сестру на поиски организации, где та могла бы быть полезной, упомянула ряд местных благотворительных комитетов, с которыми «Сисвэл» наладила контакты за последние несколько лет. Возможно, из-за беспокойства, связанного с тем, что обнаружилось в гараже, она не слишком внимательно следила за своими словами.

— Не знаю, в курсе ты или нет, Пейджи, но с того времени, как умер отец, у ФБТ получила распространение паршивая практика вложения денег в общественные институты. А позже стало еще хуже. Кэл — крупный специалист по организации грантов высокого профиля — музеи, симфонии, — но он предпочитает не впутывать свою компанию в программы помощи наркоманам, алкоголикам, бездомным — словом, во все, что он считает низким и грязным.

На лице Пейджи появилось выражение холодной вежливости.

— Я не собираюсь говорить о делах, имеющих хоть какое-то отношение к Кэлу. Это единственная тема, которой мы не должны касаться. На этой планете немного найдется людей, которым я чем-то обязана, а Кэл был рядом со мной, когда у меня больше никого не было, и он из числа этих немногих.

Сюзанна не нашлась, что сказать.

Когда они вернулись домой, Сюзанна обнаружила послание от Янка, в котором он просил ее приехать в гараж к семи вечера. Пейджи уже запланировала на вечер обед с какой-то приятельницей. Сюзанна, сделав кое-какие домашние дела, поехала на встречу с Янком.

Когда она подъехала к гаражу, там горели все огни. Зайдя внутрь, она увидела, что Янк все еще горбится над верстаком, рубашка плотно облепила его спину. На какое-то мгновение годы отступили, и она вновь стала беглянкой-невестой, наблюдающей за работой яйцеголового гения. Но тут Янк повернулся к ней и иллюзия рассеялась. Лицо стоявшего перед ней мужчины было энергичным, привлекательным и почти неземной кротости. Вместе с тем чувствовалось, что где-то в самых потаенных уголках его души скрывается чрезвычайная самонадеянность.

— Остальные скоро прибудут, — спокойно сообщил он. Она замерла на месте:

— Остальные?

— Мы партнеры, Сюзанна. Мы должны решить все сообща.

Она испытала приступ гнева, к которому примешалось чувство вины.

— Ведь я тебе ясно сказала, но ты предпочел не послушаться.

— Да.

— Я же сказала тебе не говорить никому, пока не обсудишь все со мной!

— Это было неразумное распоряжение, Сюзанна. Митч скоро будет здесь. А до Сэма мне удалось дозвониться лишь несколько минут назад. Ему потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда, поэтому у нас троих будет немного времени, чтобы успеть предварительно переговорить между собой.

В боковом окне мелькнул свет фар, и подкатил еще один автомобиль. Через мгновение в дверях показался Митч.

— В чем дело? — резко спросил он.

— Боюсь, возникли кое-какие осложнения, — ответил Янк.

Митч внимательно осмотрелся вокруг и остановил взгляд на Сюзанне. Ей оставалось лишь надеяться, что он не догадается, от кого исходило приглашение приехать в гараж.

Янк прокашлялся и заговорил:

— Мы изготовили тринадцать экспериментальных моделей машины «Блейз-III», потому что Сэм хотел обкатать компьютер в работе по меньшей мере четыре месяца, прежде чем выпускать его на рынок.

Сюзанне стало ясно, что Митч мысленно подсчитывает машины, разбросанные по всему гаражу.

— Помню. Они работали безотказно. Их имели всего несколько сотрудников. Потом еще кое-кто из постоянных клиентов А парочку отправили в начальные школы.

— Один был у Сюзанны в офисе, — продолжил Янк, — но исчез, пока она была в Греции. Когда она попыталась его найти, то обнаружила, что эта пропажа не единственная.

— Почему ты не рассказала об этом мне? — спросил Митч.

— Я решила, что в свете других наших проблем эта не столь уж существенна.

— Наши экспериментальные образцы исчезли, а ты сочла это несущественным?

— Дело было не совсем так.

Сюзанне не понравилось, что Митч вынуждает ее обороняться, поэтому она холодно изложила все события в хронологической последовательности.

Когда она рассказала о телефонном звонке Анджелы, слово взял Янк и стал рассказывать о том, что ему удалось выяснить. Он упомянул о пропавших печатных платах в некоторых из машин и подробно рассказал о поломке компьютера Сюзанны, которая произошла на их глазах.

— Это просто поразительная удача, что мне довелось воочию наблюдать, как вышла из строя машина Сюзанны. Не случись этого, мне пришлось бы потратить гораздо больше времени на решение этой проблемы. Источник всех неприятностей сидит в одном из чипов ПЗУ — постоянного запоминающего устройства. ПЗУ содержит команды, позволяющие компьютеру автоматически выполнять конкретный набор заданий.

Сюзанна внимательно слушала подробное повествование Янка о том, как он установил источник проблем.

Пока Митч донимал его более конкретными вопросами, Сюзанна мысленно воспроизвела весь процесс изготовления чипа ПЗУ. Вначале инженеры «Сисвэл» решили, какие конкретные задания этот чип должен выполнять, потом написали на машинном языке тексты команд для этих задач. Когда команды были написаны, список передали в фирму, специализирующуюся на изготовлении чипов ПЗУ, где этот чип и был изготовлен. В течение многих лет «Сисвэл» использовала для этих целей базирующуюся в Окленде фирму «Дейл-Уэллс», надежную и безотказную.

— У нас и раньше случались перебои в работе этих чипов, — сказал Митч, наконец удовлетворившись объяснениями Янка. — Конечно, ситуация далеко не пустяковая, но и не настолько серьезная, чтобы оправдывать всю эту секретность.

Сюзанна была полностью с ним согласна. Отсоединить неработающий чип и установить на его место исправный было относительно простым делом.

Митч опять обратился к Сюзанне:

— Полагаю, за всем этим стоит Сэм. Ты не находишь, что это как-то связано с его стремлением продать компанию?

— Не могу представить, какая здесь может быть связь, но трудно поверить, что это простое совпадение. Митч указал в сторону компьютеров:

— Но к чему весь этот покров секретности? Тот факт, что попалась одна партия бракованных Чипов, еще не означает, что все они плохи. Разумеется, это проблема, но ее вполне можно решить.

— Помни, что мы имеем дело с чипом ПЗУ, содержащим программу, — заметил Янк, — и не исключена вероятность, которая вызывает у меня серьезные опасения…

Но что хотел сказать Янк, осталось неизвестным, потому что он замолчал, увидев, как в гараж врывается Сэм. Вид у него был дикий, как у человека, который вот-вот потеряет над собой контроль.

— Это случайность, что я являюсь сюда последним, или в моем приглашении специально указано время, отличное от других?

Лицо Митча посуровело:

— Радуйся, что вообще получил приглашение.

Сэм повернулся к Сюзанне. Какое-то мгновение она была уверена, что он ударит ее. Должно быть, и у Митча появилась та же мысль, потому что он сделал шаг вперед.

— Это все ты виновата, — закричал Сэм. — Вечно отталкиваешь и отталкиваешь, ни черта не думая о том, что делаешь. Всегда задвигаешь меня на второй план, полагая, что разбираешься во всем лучше.

— Хватит, — прервал его Митч. — Почему бы тебе не покончить со всем этим дерьмом и не рассказать, что все это значит?

Сэм оглядел пустые коробки и раскиданные повсюду машины. Мышцы на шее напряглись, брови сдвинулись так близко, что образовали прямую линию.

— Вы должны были сделать так, как я советовал. Надо было довериться мне. Вся ответственность была бы на мне. Вам следовало позволить мне сделать все по-своему. Почему вы на это не пошли?

— Потому что это не твоя компания, — отрезала Сюзанна.

Его рука рубанула воздух.

— Она не будет и твоей тоже, причем довольно скоро, потому что обратится в дым.

— Повреждение чипов — еще не конец света, — отпарировала она.

— Ах вот как? Сколько штук «Блейэ-Ш» мы продали с тех пор, как поставили эту машину на поток?

— Примерно двести тысяч. Но из того, что в экспериментальных образцах оказалась дефектная деталь, еще не следует, что во всех машинах третьей модели, что мы изготовили, кристалл ПЗУ тоже окажется плохим.

— И опять неправильно, — хмыкнул Сэм.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. — Не можешь же ты наверняка…

— Они все плохие. Каждый компьютер третьей модификации, который мы продали, испортится после тысячи часов эксплуатации. По статистике в среднем это случится где-то в пределах одного года — чуть меньше, если машина работает в офисе, чуть больше при работе дома.

— Один год! — У Сюзанны перехватило дыхание.

Митч негромко выругался. Ей захотелось опровергнуть заключение Сэма, но она не знала как. Он ни за что не стал бы предрекать такую зловещую перспективу, не будь у него абсолютной уверенности.

Она попыталась логически упорядочить факты. Им и раньше приходилось иметь дело с возвратами, но в таких масштабах — никогда. Она принялась размышлять вслух в надежде успокоить себя, как раньше успокаивала других:

— Это, конечно, доставит нам кучу хлопот, но мы в состоянии с ними справиться. «Дейл-Уэллс» — фирма надежная. Если они сделали плохой чип, то будут нести за это финансовую ответственность.

В мыслях она уже отчетливо представила последствия такого рода возвратов. Достаточно будет снять внешний кожух машины, а дальше замена чипа ПЗУ — довольно несложная процедура. Конечно, огромное количество машин, нуждающихся в замене чипа, существенно осложнит всю процедуру.

— Маленькая мисс Полли-Энн, — насмешливо хмыкнул Сэм, — всегда и во всем ищет светлую сторону. Знаешь, милашка, на этот раз ты ее не найдешь. «Дейл-Уэллс» не будет нести ответственность за неисправный чип. Виноваты мы сами.

Митч непроизвольно вскинул голову. Сюзанна почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Сэм принялся расхаживать по гаражу.

— Тот листинг для ПЗУ, что получила от нас «Дейл-Уэллс», был с ошибками.

Митч круто обернулся:

— Но этого не может быть! У нас предусмотрена дюжина защит, рассчитанных на предотвращение всевозможных случайностей.

— Ну а тут случайность все-таки произошла. Пять строк — всего лишь пять строк ошибочного текста из сотни, — но эти пять строк заложили во все наши машины по бомбе с часовым механизмом. Каждый экземпляр «Блейз-III» из тех, что мы продали, будет работать ровно тысячу часов, после чего выйдет из строя. — Его голос стал жестким, скрежещущим. — Через тысячу часов работы после первого включения каждый из компьютеров третьей модификации разрушится.

Янк задумчиво произнес:

— Первая из таких поломок произойдет в ближайшие дни, если уже не произошла. Остальные могут выявиться в течение нескольких лет.

В голове Сюзанны вихрем пронеслись даты и номера. У них в компании существовали таблицы, позволявшие с поразительной точностью прогнозировать время использования компьютеров. В лучшем случае у них в запасе было несколько месяцев. Она опять принялась рассуждать вслух:

— Мы можем справиться с этими возвратами. Стоить это будет дорого — даже болезненно дорого, но это не убьет компанию.

— Сюзанна права, — заметил Митч. — Мы можем организовать нечто вроде централизованной системы. Отберем несколько сотен наших людей для работы в пунктах временного обслуживания и пошлем их на места. Слава Богу, что это лишь один чип. Надо извлечь старый и вставить новый. Мы сможем это сделать.

Обхватив себя руками за плечи, Сэм повернулся к ним спиной.

Раздался сдавленный голос Янка:

— Нет. Нет, боюсь, нам это не удастся. Идите-ка сюда и посмотрите.

Чувствуя, что почва уходит из-под ног, Сюзанна поднялась с подлокотника дивана и подошла к верстаку. Митч двинулся следом. Сэм остался стоять к ним спиной. Что бы ни собирался им показать Янк, Сэм это уже видел.

Сюзанна заглянула в упорядоченные внутренности «Блейз-III». Его микрочипы располагались на зеленом поле печатной платы ровными рядами, словно миниатюрные домики вдоль чистых крошечных деревенских улочек. Кончиками плоскогубцев Янк отделил один микрочип. Сюзанна наклонилась, чтобы разглядеть его получше.

— Вот он, испорченный чип, — сказал Янк. — Взгляните. Он припаян. Этот чип навсегда припаивают к печатной плате. — Он сделал паузу, чтобы слушатели переварили услышанное. — И мы не сможем сделать простую маленькую операцию замены чипов. Конструкцией машины предусмотрено, что эта конкретная штуковина должна устанавливаться намертво. А это означает, что нам придется в каждом «Блейз-III» заменить всю печатную плату.

Ноги Сюзанны стали ватными. Казалось, будто ее сильно ударили в живот. Они не смогут позволить себе заменить печатные платы на всех изготовленных машинах. Стоимость такой операции была выше их возможностей.

Они не смотрели друг на друга. Сюзанна уставилась на печатную плату, Митч разглядывал разбросанные на верстаке инструменты. Тишина отсчитывала мгновения, словно часы в день Страшного суда. Только что Янк огласил их смертный приговор.

 

Глава 28

Вся четверка молча сидела вокруг стола на кухне у Анджелы. Митч, держа очки между пальцами, складывал и раскладывал дужки. Сэм катал в ладонях пустую банку из-под кока-колы. Сюзанна ногтем большого пальца почесывала висок. Она только что совершила немыслимое — позвонила и остановила сборочный конвейер моделей «Блейз-III».

Янк уставился в пространство. Он унесся мыслями далеко отсюда, и вполне можно было считать, что его здесь нет.

Наконец Митч произнес:

— Я даже представить себе не могу, во сколько сотен миллионов все это нам обойдется.

Никто не проронил ни слова. Даже такие гиганты, как ИБМ или ФБТ, и Те испытывали бы немалые трудности, выбираясь из такого рода финансовой катастрофы, а уж у молодой компании, какой была «Сисвэл», и вовсе не было шансов.

Ладонь Сюзанны сжалась в кулак. Если хотя бы некоторые из машин третьей модификации были исправны, им удалось бы справиться с ситуацией. Но тот факт, что машины, которые они продали на прошлой неделе, вчера, и даже те, что сошли с конвейера в это самое утро, все были неисправны, делал ситуацию настолько безнадежной, что это едва укладывалось у нее в голове.

Янк опять спустился на землю.

— Кто наделал ошибок в программе?

Банка из-под кока-колы хрустнула между ладонями Сэма.

— Точно не знаю. Подозреваю, что один из инженеров, работавший над командами для этого чипа. Парень по имени Эд Фиелла. Он проработал у нас всего около шести месяцев, потом уволился.

— Ты пытался найти его?

— Да, но он исчез, и я перестал искать. Я не мог задавать слишком много вопросов, иначе народ сразу сообразил бы, что здесь что-то не так.

— Никто больше ничего не знает об этом? — резко спросил Митч.

Сэм покачал головой:

— До сегодняшнего дня я один держал все концы.

Сюзанна потерла пульсирующую жилку на виске.

— Как тебе удалось сохранить такое в секрете?

— Я задействовал парочку не связанных с нами инженеров в Бостоне для прогонки некоторых тестов да еще несколько парней в Атланте — вероятность того, что они наткнутся один на другого во время пробежек трусцой, ничтожно мала. И потом, я дал им понять, что дело касается лишь одного-двух прототипов.

Янк испытующе посмотрел на Сэма:

— Ты же понимаешь, что эти дефекты не случайны. Все происходит слишком специфичным образом. Машина работает тысячу часов, а потом останавливается. И когда выходит из строя, то делает это весьма эффектно — под стук дисковода. Все это слишком замысловато, чтобы быть случайным.

— Ты хочешь сказать, что некто — возможно, тот же Фиелла — намеренно подсадил какую-то ошибку в чип ПЗУ? — спросила Сюзанна.

Сэм утвердительно кивнул головой:

— Всего пять строк программы, но хватило и этого.

— В наши процедуры встроено так много проверок и регулировок, — сказала она. — Группа испытаний, обсуждения программ среди инженеров. Как же это могло произойти?

— Возможно, Фиелле каким-то образом удалось включить эти листинги в самую последнюю минуту. — Подойдя к холодильнику, Сэм извлек очередную банку кока-колы. — Знаете, я почти рад, что вы все это обнаружили. Я уже начал уставать от того, что вы все смотрели на меня, как на Иуду.

Митч опять надел очки.

— Именно поэтому ты и стал давить на совет директоров, чтобы продать компанию?

— Если «Дэйтабек» купит «Сисвэл», — сказал Сэм, — то замена плат станет их проблемой. Мы выйдем чистыми и с карманами, набитыми деньгами, и сможем создать новую компанию. «Дэйтабек» — крупный конгломерат. Эта потеря изрядно их подрубит, но они смогут выжить.

— Закон будет на их стороне, — устало заметила Сюзанна. — Как только машины начнут отказывать, против нас могут возбудить дело о мошенничестве.

Сэм с грохотом поставил невскрытую банку кока-колы на стол.

— Не смогут. В том-то вся и прелесть. Пройдут месяцы, прежде чем станет заметно нечто большее, чем ряд отдельных отказов. Они не смогут даже близко подойти к доказательству, что мы заранее знали о дефекте.

Сюзанна опустила глаза:

— Значит, мы перегружаем на них свои ошибки, берем денежки и смываемся?

— Что-то вроде этого, — ответил Сэм, пожав плечами. Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Это дерьмо, Сэм. Настоящее дерьмо.

Он метнул на нее хмурый взгляд, как всегда, когда она употребляла вульгарные выражения. Сюзанна с отвращением отвернулась.

Тон Митча был холоден и бесстрастен.

— По крайней мере следовало бы обсудить возможность продажи компании фирме «Дэйтабек».

Сюзанна сердито обернулась к нему:

— Единственный способ продать «Сисвэл» состоит в том, что мы ничего не скажем об ошибке в программе.

— У «Дэйтабек» ресурсов гораздо больше, чем у нас, — мягко заметил Митч. — Тут хоть есть вероятность того, что они спасут «Сисвэл». Мы уже знаем, что эта задача нам не по плечу.

Сюзанну прошиб холодный пот. И Митч тоже собирается ее предать! Ее друг стал чужаком. Она-то полагала, что изучила его достаточно хорошо, но, оказывается, она не знает его вовсе. Почувствовав пустоту, как от утраты чего-то драгоценного. Сюзанна повернулась к Янку. Когда она заговорила, голос ее дрожал:

— Янк, а что думаешь об этом ты?

Он вернулся к ней откуда-то издалека. Его глаза встретились с ее взглядом, выражение лица было крайне озабоченным. Некоторое мгновение он не делал ничего, потом нежно, почти случайно, погладил кончики ее пальцев своими. Они слегка затрепетали, словно от прикосновения невидимой мощной силы.

— Извини, Сюзанна, — мягко сказал он. — Я все еще обрабатываю информацию. Извини, но я пока не готов высказать свое мнение.

— Вижу.

— Я тоже пока не высказываю своего мнения, — твердо сказал Митч. — Хочу только отметить, что нам следует обсудить все возможные варианты.

Сюзанна ему не поверила. Митч был человеком практичным — доморощенный капиталист, возвысившийся из самых низов. Они могли до хрипоты обсуждать какие угодно варианты, но в глубине души она была абсолютно уверена, что в конечном итоге он примет сторону Сэма.

Сэм принялся обрушивать на их головы потоки фактов и цифр. Митч, схватив один из рабочих блокнотов Анджелы, стал лихорадочно делать записи, торопливо заполняя страницу за страницей.

Сюзанна слушала, не говоря ни слова.

В конце концов ее молчание стало угнетать Сэма. Опершись ладонью о стол, он наклонился вперед:

— Ты знаешь, что происходит, когда мы действуем порознь, Сюзанна. Христа ради, сейчас нам нужно работать вместе, как и подобает партнерам. Мы должны говорить одним-единственным голосом.

— И могу поспорить, что этот голос должен быть твоим, — огрызнулась она.

— Все это дерьмо, Сюзанна. Почему ты хотя бы на время не перестанешь делать выстрелы наугад и не начнешь действовать как игрок команды?

— Прекрасно. — Она встала и подошла к кухонному столику. — Прекрасно, я буду игроком команды. Я сокращу всю эту дискуссию до одного только вопроса — всего одного. Мы скажем «Дэйтабек» об ошибке или нет?

Митч уткнулся в блокнот и стал рисовать какую-то коробку. Он снова и снова обводил карандашом ее контуры.

Сэм, как обычно, тут же назвал вещи своими именами:

— «Дэйтабек» тотчас заберет свое предложение назад, едва узнает об этих машинах. Если мы не будем молчать, то не будет и никакого предложения.

— Тогда это упрощает нашу задачу, не правда ли? Итак, мы лжецы или не лжецы?

Митч отшвырнул карандаш:

— Сюзанна, должен тебе сказать, что этот твой снисходительный тон меня возмущает. Ты ведешь себя так, будто имеешь прямую связь с небесами.

— У нас была миссия, — сказала она, выделяя интонацией последнее слово. — Мы вместе отправились в это приключение и всегда были честны в нем. Мы не лгали. Мы никого не надували, ничего не крали, не устраивали мелких пакостей. И мы сделали большие деньга, превышающие наши самые смелые мечты. Но делать деньги — это было совсем не то, ради чего было задумано приключение. Это было лишь частью приключения. А само приключение состояло в том, чтобы пробиться и доказать наше превосходство.

Митч поднялся:

— Это все красивые слова, но мы здесь пытаемся решить будущее тысяч людей.

— Это не просто слова! — воскликнула она, чувствуя, как колотится в груди сердце, и отчаянно пытаясь заставить понять и их. — Это испытание для всех нас.

Митч неодобрительно фыркнул и нахмурился.

— Людям ежедневно выпадают различные испытания, — заявила она. — Пусть и не такие драматические, как у нас. Какой-то клерк дает вам слишком много сдачи. Вернете ли вы лишнее? Друг рассказывает расистскую шутку. Вы рассмеетесь? Вы что, будете скрывать доходы, мухлевать с налогами? Вы будете разбавлять спиртное водой? Когда человек занимает свою позицию? Когда он говорит «Стоп! Достаточно! Вот то, во что я верю, и я буду стоять на этом до конца»!

Уголки рта Сэма скривились в сардонической ухмылке.

— Ну разве это не восхитительно? Вы только послушайте ату богатую девочку. Лишь тот, кто никогда не был беден, может быть до такой степени морально чист.

Мышцы затылка заныли от напряжения, ладони стали влажными, но она все умоляла понять ее:

— Вы что, не видите? Здесь все упирается в наши нравственные устои.

— Это бизнес, — сказал Митч. — Мы просто обсуждаем деловые вопросы.

— Нет, — возразила она. — Это нечто гораздо большее, чем бизнес.

Он бросил на нее взгляд, полный горечи и удивления.

— Ты что, хочешь, чтобы мы упорствовали, даже если наши убеждения пошлют нас на смерть?

— Да. Да, я хочу именно этого. — Она подошла к нему ближе, так что их разделял только угол стола. — С самого рождения меня учили жизненным правилам. Моя бабушка, мой отец. — Она посмотрела на человека, все еще бывшего ее мужем. — И ты, Сэм. Ты — более всех. Но ни одно из этих правил никогда не казалось мне абсолютно верным. И вот сейчас, сегодня — именно в этот момент — я точно знаю, кто я. Я знаю, во что верую. А верую я в нашу миссию. Я всегда верила в нее. И задача нашей миссии вовсе не замыкается на одной лишь «Сисвэл». Она касается всей нашей жизни. Достоинство, превосходство, честность, гордость за то, что мы делаем, и отстаивание этих принципов. Вот что делает жизнь стоящей.

Лицо Сэма сделалось жестким, а Митч, казалось, заколебался. Она повернулась к Янку, чтобы оценить его реакцию, и наткнулась на отсутствующее выражение лица. Ничего прочитать на нем было невозможно — как на белом листе бумаги.

Пока она изливала душу, он погрузился в собственный мир, не обращая на нее ни малейшего внимания.

Сюзанна со щемящим сердцем направилась к выходу. Конец приключения был близок. Она уже чувствовала это. Их смелое и отважное приключение стало перерастать в нечто, вызывающее отвращение, в нечто нечистоплотное. Ей захотелось причинить им боль за то, что они здесь творят, и единственный доступный ей способ ранить их — это заставить громко сказать правду о самих себе.

— Ставлю на голосование, — глухо произнесла она. — Мы скажем «Дэйтабек» правду или нет?

— Голосование только среди нас четверых совершенно бессмысленно, — отозвался Митч. — Ясно, что мы расколемся.

— Нет! Я хочу голосовать. Я подвергаю всех нас испытанию. Прямо здесь и сейчас. Прямо в этот момент. Мы уткнулись в стену, и каждый из нас должен занять ту или иную позицию. Мы должны объявить, во что верим.

Митч потянулся к ней. Движение вышло неуклюжим, словно он рассчитывал остановить мановением руки поток ее слов. Она отодвинулась от него подальше, твердо вознамерившись довести дело до самого конца.

— Янк, ты как голосуешь? Должны мы сказать «Дэйтабек» правду о наших машинах или нет?

Янк моргнул, вид у него был слегка отрешенный.

— Ну конечно же, скажем. Было бы нечестно не сказать.

Она смотрела на него во все глаза, впитывая его абсолютную уверенность. И в этот момент на нее снизошло откровение, и она удивилась, что могла так долго не понимать этого. Тот образ совершенства и целостности, который Сэм нес в мир с настойчивостью евангелиста, исходил от Янка! Сэм просто нашел слова определения для всего того, во что верил Янк.

Она улыбнулась Янку дрожащей улыбкой и посмотрела на мужа.

Когда она так смотрела ему в глаза, какая-то часть ее души все еще жаждала коснуться его, но она с полной определенностью понимала, что этому уже не бывать.

— Сэм? Давай теперь ты, ну пожалуйста, Сэм.

— Иногда цель оправдывает средства, — пробормотал он.

— А как насчет нашей миссии? Прошу, — умоляла она его. — Подумай о нашей миссии. Подумай о том, что она значит.

— Слишком много людей зависит от нас, — сказал он невыразительным голосом. — Задействовано слишком много денег. Я против.

В этот момент в ней умерла какая-то драгоценная искра оптимизма, наивная вера в несокрушимость человеческого духа. Ком стоял в горле, когда она, повернувшись к Митчу, произнесла его имя.

Его лицо было бледным, слова застревали в глотке.

— Сюзанна, это же просто смешно. Совершенно бессмысленно. Здесь масса сложностей и тонких нюансов, которые не мешало бы вначале проанализировать и обсудить.

Все чувства, которые она к нему испытывала, перемешались.

— Я подвергаю тебя испытанию, Митч, — прошептала Сюзанна. — Скажем им или нет?

Он уронил голову. Уставился в пол. Увидев, как поникли эти широкие плечи, на которые она так часто опиралась, Сюзанну поразило собственное высокомерие. Да кто она такая, чтобы судить Митча? Он же хороший человек. Она не имеет права устраивать ему такое.

Он заговорил прерывающимся грустным голосом:

— Да. Да, мы скажем им правду.

Ее охватил порыв — горячий и холодный одновременно, предвещающий рождение чего-то нового и неизведанного.

Сэм оперся о стену. Плечи сгорбились, голова свесилась. Все в нем говорило о проигрыше. Сюзанна подошла к нему, осторожно погладила пальцами его руку.

— У нас есть несколько месяцев, — шепнула она. — Помоги нам сотворить чудо.

— Нет, — воинственно ответил он. — Чудес не будет.

Она сплела его пальцы со своими и сжала, пытаясь передать ему свою силу, как когда-то делал он сам.

— Ты сможешь сотворить чудо, если захочешь. Ты сможешь сделать все что угодно. Я верю в тебя, Сэм. И всегда верила.

— Ты просто дура. Наивная самоубийственная дура. — Он отстранил ее руку и посмотрел пристальным, холодным и злым взглядом. — Мое письмо об отставке будет лежать у тебя на столе в понедельник утром.

С ее губ слетел тихий ропот протеста.

— Я увольняюсь, — сказал он. — Условия нашего партнерского соглашения дают вам троим шестьдесят дней, чтобы выкупить мои акции. Я буду настаивать на выполнении этого условия.

Она хотела было рассердиться, но вместо этого ее охватило чувство обезоруживающей разобщенности, расколовшее весь ее внутренний мир. Сюзанна тихонько коснулась щеки мужчины, которого однажды полюбила так сильно и так безрассудно.

— Не делай этого, Сэм! Не уходи от нас. Наше приключение еще не закончено. Оставайся и борись вместе с нами.

Но ни одна искорка не вспыхнула в его темных глубоких глазах. Что-то важное ушло из него. Вот он, весь перед ней — мечтатель без мечты, проповедник, потерявший веру.

Мягким движением Сэм убрал ее руку со своей щеки. Затем повернулся на каблуках и вышел.

 

Глава 29

Сюзанне было холодно от страха. Она не могла представить «Сисвэл» без Сэма. Ведь он и был «Сисвэл»! Он был той тершей, которая двигала их вперед, силой, которая направляла!

Янк подбирал инструменты, а Митч рассеянно перебирал пальцами ключи от автомобиля. Она не вынесла бы, если бы они ушли, оставив ее в одиночестве.

— Пойдемте ко мне домой. Я только вчера наполнила холодильник. Мы сможем найти что-нибудь поесть.

Очевидно, перспектива остаться в одиночестве беспокоила их не меньше, чем Сюзанну, поэтому ее предложение было немедленно принято.

Каждый добирался на своем автомобиле. Сюзанна загнала свой в одноместный гараж, а Митч и Янк оставили машины перед ним. Войдя в дом через кухню, она услышала из холла хриплый смех Пейджи.

— Вот это да! Ну разве мне сегодня не повезло? Скажите-ка, мальчики, не мечтали ли вы когда-нибудь о сексуальной тройке?

Сюзанна быстро бросилась в холл. Она услышала довольный смех Митча, прозвучавший для нее крайне неприятно.

— Извини, милашка, я работаю только в одиночку.

— Оно и видно. Бьюсь об заклад, ты и носков не снимаешь!

Сюзанна вошла как раз в тот момент, когда Пейджи прохаживалась перед Янком.

— Нет настроения, тихоня?

Она придвинулась ближе, Янк крепко ухватил ее за руку, удерживая таким образом на почтительном расстоянии.

— Рад тебя видеть, Пейджи!

Присутствие Пейджи оказалось очень кстати, это всех отвлекло от грустных размышлений. Она подняла им настроение, не задавая лишних вопросов. Загнав всех на кухню, Пейджи принялась выкладывать на доску для хлеба ломтики холодного мяса и делать сандвичи.

Присутствие Пейджи — одного из основных держателей акций ФБТ — препятствовало обсуждению отчаянного положения, о котором все только и думали, но партнеры, казалось, даже обрадовались передышке. Завтрашний день наступит скоро, вот тогда они смогут подвести итоги и посмотреть, что еще можно спасти.

Янк во время еды был молчалив и рассеян. Митч, напротив, поддразнивал и добродушно подшучивал над Пейджи, будто ничто в мире его не волновало. У Сюзанны снова возникло желание узнать, из-за каких таких качеств сестры так преобразился ее скучный партнер.

Когда подошла очередь ванильного мороженого, густо сдобренного домашним сиропом, Пейджи сосредоточила все свое внимание на Янке. Озорно улыбнувшись, она спросила:

— Знаешь, почему женщины-пигмеи не любят пользоваться тампонами?

— О Боже, — простонала Сюзанна, теряя интерес к мороженому.

Пейджи делала ей знаки, чтобы та помолчала, пока Янк думает над ответом. После того как ему ничего не пришло в голову, она наклонилась к его уху:

— Они спотыкаются и падают, зацепившись за завязки!

Митч довольно расхохотался. Янк морщил лоб, словно пытался подвергнуть всестороннему анализу предмет беседы в целом.

— Пейджи, это же вульгарно, — запротестовала Сюзанна.

Все трое уставились на нее с различной степенью неодобрения, пока она не почувствовала себя школьной учительницей, этакой чопорной старой девой с волосами на подбородке. Сюзанна, положив салфетку, поднялась из-за стола.

— Вы, люди, можете веселиться всю ночь, если хотите, а я ложусь спать. По утрам приходит женщина убирать в квартире, так что посуду мыть не надо.

Митч встал:

— Уже поздно. Думаю, мне тоже пора идти спать.

Пейджи озорно подняла бровь:

— Почему бы не пойти с Сюзанной? Комбинация ваших характеров просто-таки гарантирует воспламенение простыней. Держу пари, что вдвоем вы могли бы поднять температуру в спальне, наверное, градуса на полтора.

— Пейджи, да замолчи ты наконец! — Сюзанна сердито посмотрела на сестру и проводила Митча до дверей. Хотя она понимала, что это глупо, насмешка Пейджи заставила ее смутиться. — Встречаемся в моем офисе в понедельник в восемь, договорились?

Он кивнул и целомудренно коснулся губами ее лба.

— Береги себя, слышишь? Мы что-нибудь придумаем.

Она закрыла за ним дверь и пошла наверх в свою спальню. Если бы это было так легко!

Уборку посуды со стола на кухне Пейджи превратила в большое шоу. С силой, гораздо большей, чем это было необходимо, она вырывала у Янка чашку.

Он осторожно сжал ее запястья.

— Ты была груба со своей сестрой.

— А я всегда груба с Сюзанной. Она не узнала бы меня, если бы я вдруг стала ласковой.

Он продолжал держать ее за запястья. Чтобы наказать его, она нарочно впрыгнула к нему на колени, где и застряла между краем стола и его тонким жилистым телом.

— Как твой обет безбрачия, миленький? Еще не собираешься нарушить свой пост? — Она просунула палец между двумя пуговицами на его рубашке и слегка царапнула ногтем кожу.

Янк убрал ее руку.

Она драматично вздохнула и встала с его колен.

— С тобой я чувствую себя Марией Магдалиной, пытающейся соблазнить Иисуса.

— Сейчас неподходящее время, Пейджи.

— А ты неподходящий мужчина. — Она собиралась произнести эти слова легко, но они вырвались с какой-то резкой и злой интонацией. Попытавшись обратить все в шутку, Пейджи засмеялась, но смех прозвучал неискренне.

Он оказался за ее спиной, когда она подошла к раковине.

— Пожалуйста, не волнуйся.

— Кто, я? С какой стати?

— Сейчас кругом трудности. Мы в кризисе.

— Это не мои заботы, дорогой. И, между прочим, наше соглашение расторгается прямо сейчас.

— Это не самая лучшая мысль.

— Ну ладно, можешь его пока придерживаться. А я извещаю тебя официально, что не пройдет и месяца, как я брошу твоего красавца приятеля в большую двухспальную кровать и сведу его с ума.

Он затих, а потом спросил:

— Ты что, захотела лечь в постель с Митчем?

— А какая женщина в здравом уме не захочет?

Она ожидала от него какой-нибудь резкой реакции, молила, чтобы он закричал или стал трясти ее, или пообещал запереть в комнате до тех пор, пока она не откажется от своего намерения. Вместо этого он посмотрел на нее с большой серьезностью. А затем, к ее удивлению, откинулся в кресле и улыбнулся удовлетворенной улыбкой человека, у которого весь мир находится под полным контролем.

— Поскольку речь идет о Митче, то все в порядке.

Ей захотелось ударить по этому удлиненному, близорукому лицу. Он словно вонзил пилочку для ногтей в самое ее сердце! В этот момент она просто возненавидела его и поэтому по-кошачьи улыбнулась самой обольстительной из своих улыбок:

— Ну как, займемся?

Янк некоторое время смотрел на нее настолько задумчиво, что она засомневалась, действительно ли он понял вопрос, но затем потрепал ее по руке и, направляясь к выходу, сказал, что ей нужно хорошо отдохнуть.

Когда этой ночью она забралась в кровать, ей послышалось эхо дьявольского смеха.

Когда Сюзанна утром в понедельник пришла на работу, заявление Сэма об отставке уже лежало у нее на столе. Она смотрела на него пристальным взглядом, не желая касаться бумаги пальцами. Четкие, черным по белому, буквы начали расплываться перед глазами. Она оттолкнула бумагу и прикрыла ее папкой.

Ей хотелось бы, чтобы этой бумаги не существовало, по крайней мере сейчас.

Сюзанне удалось отложить заседание совета до следующей недели, а тем временем она внесла предложение, чтобы самые опытные люди из службы безопасности начали слежку за Эдвардом Фиеллой, инженером, который, как подозревал Сэм, был ответствен за порчу программы. Подчеркнув необходимость сохранения секретности до публичного заявления о неудачах, она организовала также проверку каждого сотрудника как «Сисвэл», так и «Дейл-Уэллс» — из тех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к поврежденному чипу ПЗУ.

Сюзанна провела уик-энд, готовясь к заседанию совета, который сама назначила на следующий понедельник. Полагая, что плохие новости будут восприняты лучше, если их подать в ярко раскрашенной упаковке, она оделась в то утро в костюм теплого розового цвета, шею задрапировала шарфом с дерзкими узорами в матиссовском стиле, купленным в подарочном магазине Музея современного искусства в Сан-Франциско.

Митч встретил ее, когда она шла в зал заседаний совета, и зашагал с ней рядом.

— Я только что говорил с Янком. Сэм дал ему свою доверенность.

Сюзанна не знала, что ответить. Хотя она была рада, что один из них имел эту доверенность, ей бы все же хотелось, чтобы Сэм выбрал Митча. Она бы доверила Янку свою жизнь, но в сложных жизненных ситуациях управлять им было невозможно. Мужчины заняли свои места, и Сюзанна выложила им новости настолько спокойно, насколько это было возможно. С таким же успехом она могла взорвать на столе конференц-зала атомную бомбу — это не произвело бы большего впечатления.

Лицо Лиланда Хэнворда стало серым, и он вскочил с кресла:

— Это возмутительно! Как могло случиться подобное?

— Мои инвесторы тут же выйдут из игры, — закричал другой член совета, нащупывая в кармане костюма упаковку с нитроглицерином. — Что я им скажу?

Митч попытался успокоить бурлившие страсти:

— У нас есть еще несколько месяцев. Сюзанна и я надеемся, что нам удастся по крайней мере частично справиться с нашими трудностями.

— Трудностями! Это не трудности. Это дьявольская катастрофа!

Они продолжали бушевать, и Сюзанна не делала никаких попыток их успокоить. Для большинства членов совета главная обязанность заключалась в том, чтобы принимать наиболее продуманные решения по вложению инвестиций, и драматическое банкротство «Сисвэл» могло бы означать конец их карьеры. Они в душе надеялись, что партнеры сохранят в тайне сведения о неполадках в компьютере и позволят свершиться сделке с «Дэйтабек».

— Это противоречит тем принципам, которых придерживается наша компания, — сказала Сюзанна. — Вы знали с самого начала, что мы будем против этого.

— Но Сэм был настроен, чтобы торги состоялись, — сказал Хэйворд с обвинительной интонацией в голосе. — Почему бы не позволить ему это сделать? Совет не стал бы отвечать за происшедшее, потому что он нас не информировал. А где сам Сэм? Почему его здесь нет?

Сюзанне удалось уклониться от ответа на их предыдущие вопросы относительно Сэма, но больше она не могла это делать и сообщила о его отставке.

Абсолютная тишина, повисшая вокруг стола, оказалась хуже, чем гнев мужчин. Эта новость как будто погасила ту слабую надежду, которую они все еще лелеяли, — надежду найти выход из постигшей их катастрофы. Члены совета не любили Сэма, но они в него верили.

В тот момент, когда Сюзанна увидела на столе заявление Сэма об отставке, ее охватило то же чувство отчаяния, но подлые и трусливые заявления членов совета вызвали у нее гнев. Сэм не был сверхчеловеком. Он не обладал каким-то особым могуществом, чтобы спасти компанию. В «Сисвэл» были и другие яркие и изобретательные умы, и одним из этих умов был ее собственный.

Еще не имея четкого представления, что скажет, Сюзанна встала и твердо посмотрела на членов совета:

— Вы все с самого начала знали, что «Сисвэл» — это предприятие высокого риска, но страстно желали продолжения этого рискованного дела, обманывая себя надеждой, что четыре главных партнера гарантируют вашу безопасность. И те большие деньги, что вы получали, в значительной мере способствовали этому самообману. И поэтому вы сами внушали себе ложь о нас.

— О чем вы говорите? — взорвался Лиланд. — Какая еще ложь?

— Та самая, что давала вам ощущение комфорта, позволявшая наслаждаться состояниями, которые вы сколачивали, — произнесла она гневно. — Ложь о том, что мы собой представляем. При всей вашей вере в мистические способности Сэма разрешить любой кризис он всегда пугал вас. Вам было не по себе от этого страха, поэтому вы и пытались преодолеть его, мысленно превращая Митча, Янка и меня в тех надежных консервативных деловых партнеров, которые могут сбалансировать непредсказуемость Сэма. Вы рассматривали нас не как отдельные личности, а только в связи с Сэмом. Конечно, его высокомерие вас тревожило, поэтому вы и искали утешение в моей респектабельности. Его неопытность вас ужасала, поэтому вы и опирались на опыт Митча. Когда вас смущала склонность Сэма к театральности, вы находили успокоение в постоянном молчании Янка. Но вы всегда были повернуты именно к Сэму, именно в Сэма вы верили и именно Сэма опасались! Вы игнорировали рассказы о том, что я сбежала со своей свадьбы на заднем сиденье мотоцикла. Вы оставили без внимания все сомнения в надежности человека с прошлым Митча — человека, бросившего все, чтобы связаться с тремя молодыми людьми, работавшими в гараже. Вы игнорировали радикальный гений Янка и убедили себя в том, что он лишь слегка эксцентричен. Сэм был человеком, способным на авантюры. Сэм был головорезом. Вы с самого начала не понимали, что все мы одинаковы. Вы никогда не допускали, что мы все четверо — отступники.

Членов совета ошеломила страстность ее слов. Митч откинулся в кресле и зааплодировал — единственный во всем притихшем зале. Янк посмотрел на лежавший перед ним блокнот, и уголки его рта растянула смутная удовлетворенная улыбка.

— Наше приключение еще не закончено, джентльмены, — сказала она спокойно. — Мы не обещаем, что сможем спасти компанию. Но уверяю вас: никто — ни Сэм Гэмбл, ни сам Господь Бог — не имеет лучших шансов спасти «Сисвэл», чем мы втроем!

Заседание закрылось в мрачной тишине. Когда члены совета покинули зал, Митч подошел и сжал ее руку выше локтя:

— Все идет прекрасно, Спичка. Что мы сейчас будем делать?

— А сейчас пора за работу, — сказала она.

События в «Сисвэл» развивались с необычайной стремительностью. Сэм Гэмбл исчез, сборочный конвейер «Блейз-III» закрыли до начала производства новых чипов ПЗУ, и — самое невероятное — все работы над проектом «Уайлдфайер» были приостановлены. Все понимали, что случилось что-то нехорошее, но никто не знал точно, что именно. Громкоговорители зловеще молчали.

Сюзанна и Митч принялись за дело немедленно. Чтобы поддержать престиж «Блейз-III» и чтобы потребители продолжали покупать новые машины, им пришлось действовать довольно дерзко. Они набросали серию газетных объявлений, в которых открыто признали, что имели проблемы со старыми машинами, и заверили своих покупателей, что вопрос о возврате будет решен своевременно. Однако прежде чем публиковать эти объявления, им пришлось честно объясниться со своими работниками.

Через два дня после заседания совета Сюзанна появилась на экранах внутренней телевизионной сети и рассказала обо всем, ничего не утаивая. Глядя прямо в объектив телекамеры, она еще раз заявила о намерении «Сисвэл» обеспечивать комплексную поддержку своей продукции. А затем перешла к самой трудной части — объявила о приостановлении выплаты зарплаты и прекращении приема на работу новых сотрудников. Она признала неизбежность увольнений. Сюзанна со всей искренностью напомнила о традициях и наследии «Сисвэл», об абсолютной необходимости нести ответственность за каждое из произведенных компанией изделий.

— Наша компания всегда процветала и производила внушительное впечатление, — закончила она, обращаясь в объектив камеры. — И сейчас, вместо того чтобы жаловаться на судьбу, давайте поприветствуем этот кризис как новую возможность поразить мир. Если мы выдержим это испытание достойно, мы сделаем новый гигантский шаг в развитии предприятия-приключения «Сисвэл»!

Как только она закончила, в студии зазвонил телефон. Помощник сообщил, что это Митч.

— Хорошая речь, — сказал он. — Странная штука жизнь, не так ли? То, что ты сегодня говорила, больше похоже на слова Сэма. Сюзанна крепче сжала трубку:

— Сэм — часть нашего общего дела. И я надеюсь, что мы возьмем у него все лучшее.

Сюзанну продолжало преследовать то выражение на лице Сэма, которое она заметила во время последней встречи. Она несколько раз пыталась до него дозвониться, но никто не отвечал и никто не знал, как его найти. Анджела несколько раз приезжала к нему, но дом был пуст, и она забеспокоилась. Тем вечером, когда Сюзанна собралась отправиться в Эль-Камино, она решила выяснить все сама. Конечно, браку пришел конец, но нельзя же просто отмахнуться от шести лет совместной жизни.

Когда она вошла в дом, на нее пахнуло затхлостью. Стоявшие в прихожей лампы в форме египетских факелов давали очень тусклый свет, в гостиной было холодно, и вообще она производила какое-то зловещее впечатление своими резными потолками. Сюзанне опять пришло в голову, как ей ненавистны вычурные линии и неживые материалы этого здания.

Она чуть не подпрыгнула, когда неожиданно зазвонил телефон. Он звонил снова и снова, царапая нервы, как ржавая пила. Сюзанна стояла неподвижно до тех пор, пока звонки не прекратились и дом опять не погрузился в тишину, а потом пошла по пустым комнатам.

Щелкнул выключатель насоса теплоснабжения. Когда она вышла в коридор, который вел в тыльное крыло здания, ей в глаза бросилась слабая полоска света на черном гранитном полу. Сюзанна подошла ближе и толкнула приоткрытую дверь.

Сэм лежал на кровати поверх смятых покрывал. Он был небрит, с голой грудью, «молния» джинсов расстегнута, одна рука, согнутая в локте, закинута за голову, другая вяло повисла сбоку, пустые глаза смотрели в потолок.

А на краю кровати сидела молодая женщина в бюстгальтере и трусиках и приводила в порядок ногти. Она была хороша собой — темные волосы, полная грудь, длинные тонкие ноги. Женщина увидела Сюзанну раньше Сэма, и, когда она вскочила, ее маникюрный набор шлепнулся на пол, звякнув резко, как трамвайный звонок. Сэм перевел взгляд с потолка на Сюзанну. На лице так и не появилось сколько-нибудь осмысленного выражения.

От тяжелого, затхлого запаха марихуаны и секса у Сюзанны скрутило все внутри. Темную полировку мебели покрывал толстый слой пыли. От внешнего мира комнату наглухо отгораживали плотные занавеси. На полу вокруг кровати валялись картонки из-под еды вперемешку с грязными тарелками. Купленная для нее Сэмом картина стояла лицом к стене, а в центре ее красовалась дыра размером с кулак.

— Убирайтесь вон, — жестко сказала Сюзанна женщине.

Женщина открыла было рот, чтобы воспротивиться, но, очевидно, не решилась — слишком уж внушительный у Сюзанны был вид — и посмотрела на Сэма. Он не обратил на это никакого внимания, его взгляд оставался прикованным к Сюзанне.

Сюзанна смотрела, как женщина впопыхах натянула одежду и вышмыгнула прочь. И только когда послышался звук захлопнувшейся двери, она прошла в комнату.

— Что ты с собой сделал?

Он опять уставился в потолок.

Она отшвырнула в сторону банное полотенце.

— Прятки — игра трусов. Так ничего не решишь.

— Можешь убираться прочь, если только не желаешь потрахаться.

Она не вздрогнула от этой вульгарности, хотя мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, была ей ненавистна. Не только из-за того, что он спал с другой женщиной, — одно представление о его прикосновении вызывало в ней теперь отвращение.

— Твоя мать очень беспокоится за тебя. И мы все тоже.

— Ну конечно!

Он говорил голосом обиженного мальчишки. Последняя ниточка, привязывавшая ее к нему, оборвалась. Он окончательно упал в ее глазах из-за своего ребячества, неверности и жалости к себе.

— И что, всю оставшуюся жизнь ты собираешься дуться потому, что получилось не по-твоему?

Он на мгновение замер, а потом стал подыматься с постели. В сумрачном свете на небритых щеках выступили сине-черные тени. Волосы взъерошились, а руки повисли по бокам как плети. Он двинулся прямо на нее, она ощутила всю его ярость и сказала себе, что с ним надо быть осторожнее.

— Да без меня ты ничто! — презрительно усмехнулся он.

— Если бы ты знал, как я устала бороться с твоей враждебностью!

Его ноздри задрожали, а темные жесткие глаза блеснули гневом.

— Ты просто ничтожество, понимаешь или нет? Когда я встретил тебя, ты была лишь дамочкой из высшего света — ты и сейчас такой осталась. Разве что теперь ты дамочка, разыгрывающая из себя рабочую девочку!

Боже, как ранили эти слова! Она сказала себе, что это неправда, что она в это не верит, и все-таки они жалили так сильно!

— Мадам Президент! — язвил он. — Думаете, ваш вклад в «Сисвэл» так уж велик? Хреновая шутка — «Сисвэл» всегда был только моим! Я не верил своим ушам, когда ты несла вчера по телевидению всю эту смехотворную чертовщину, болтая о «миссии», «приключении», словно сама придумала все эти слова. Боже, да я чуть блевать не начал!

Она было открыла рот, чтобы защитить себя, но потом поняла, что в этом нет необходимости. Он был просто жалок, жалок, как распоясавшийся ребенок.

— Я пришла сюда посмотреть, все ли с тобой в порядке, — сказала Сюзанна. — И теперь, увидев, что ничего, кроме жалости к себе, тебя не беспокоит, ухожу.

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку:

— Даю тебе еще один шанс — шанс идти со мной рядом.

— Что, к новому приключению? — презрительно ответила она.

— Ну да. К новому. Лучшему. Как только мир узнает, что я оставляю «Сисвэл», меня захотят заполучить все инвесторы страны, они будут стоять в очереди, умоляя, чтобы я взял их деньги. Ведь я — золотой мальчик, милашка, чертово дитя мечты капитализма!

В словах звучало бахвальство, но она знала, что так оно и есть. Какой-то инвестор уже сегодня утром звонил ей, пытаясь выяснить, как найти Сэма.

Она отдернула руку.

— У тебя нет ни малейшего представления о том, что такое настоящее рисковое предприятие, предприятие-приключение. Дело не в том, чтобы что-то начать, — это игра для детей. Настоящее приключение — пройти все до конца. Ты сходишь на самом трудном участке дистанции, Сэм, — и в браке, и в работе.

Ей на мгновение показалось, что он собирается ее ударить, но она не дрогнула. Сэм был задира, а задир надо встречать лицом к лицу и давать отпор.

— Убирайся отсюда, — презрительно сказал он. — Поди прочь и поучись жизни. Может, тогда я смогу принять тебя обратно!

Она посмотрела на него пристальным, долгим взглядом:

— Я не вернусь. Никогда!

Сюзанна вышла из дома, и, вдохнув чистый воздух, наполненный запахом эвкалиптов, почувствовала себя свободной. Связывавшие ее с Сэмом узы любви и привязанности разорвались окончательно. Она навсегда покончила с любовью к мальчишкам.

 

Глава 30

Хэл Ландин, руководитель службы безопасности «Сисвэл», был одним из тех немногих сотрудников компании, кому перевалило за сорок. В прошлом городской полицейский из Оклахомы, он был убежденным пессимистом, считавшим, что, как бы плохо ни шли дела, дальше они пойдут еще хуже. И охота на человека, совершившего диверсию против «Сисвэл», могла служить ярким подтверждением этого его убеждения.

Уже наступил декабрь, он же включился в эту лихорадочную гонку еще в октябре, когда Сюзанна Фальконер, впервые вызвав его к себе в офис, рассказала об истории с чипом ПЗУ. Все факты, которые удалось раздобыть Ландину, указывали на Эдварда Фиеллу. У него даже появилось чувство, будто он знает, как была произведена подмена. Фиелла, по-видимому, пролил кофе как раз в тот момент, когда прибыл посыльный за командами для чипа ПЗУ, которые следовало доставить в «Дейл-Уэллс». Именно тогда и была произведена замена. К несчастью, найти Фиеллу оказалось гораздо труднее, чем они предполагали.

Ландин чувствовал себя неуютно, усаживаясь в кресло и глядя на сидевшую по другую сторону стола женщину. Ее вовсе не обрадует то, что он должен сообщить ей.

— Боюсь, у меня скверные новости о Фиелле.

— Какой кошмар, — проворчала она. — Вы что, опять его потеряли?

— Не совсем. Мы в конце концов напали на его след в Филадельфии. К сожалению, мы опоздали на десять дней.

— Он опять ускользнул?

— Нет. Хм-м… он мертв.

— Мертв?!

— Да. Десять дней назад погиб в автомобильной катастрофе.

— О нет! — Кончиками пальцев она потерла лоб. — Что там случилось?

— Парочка подвыпивших подростков проехала на красный свет. Он был уже мертв, когда полицейские вытащили его из автомобиля. Вот оно как бывает.

— Видно, удача ни в какую не желает нам улыбнуться, верно? Вы нашли о нем еще что-либо?

— Да. Он ехал на автомобиле марки «Мерседес 380 SL» с откидным верхом. Он купил его новым через несколько недель после того, как ушел из «Сисвэл».

— Это дорогая машина. Я не видела никакого упоминания о ней в его кредитном отчете.

— Тут что-то непонятное. Он заплатил наличными.

Она покрутила между пальцами ручку, одновременно додумывая то, что недосказал Ландин.

— Это обстоятельство, по существу, полностью исключает возможность того, что он был просто фанатиком, подстроившим диверсию с чипом только ради развлечения, не так ли?

— Согласен, мисс Фальконер. Я бы даже сказал, что оно напрочь разваливает эту теорию.

Поскольку акции одного партнера-основателя мог скупить только другой партнер-основатель, акции Сэма пришлось выкупать ей, Митчу и Янку. Возврат «Блейз-III» изрядно понизил стоимость принадлежавших Сэму пятнадцати процентов, и тем не менее их выкуп все равно обошелся каждому из них в миллионы долларов.

Сюзанна пострадала сильнее всех, поскольку не могла получить доступ к активам, которыми они с Сэмом владели вместе до вступления в силу решения о разводе. В результате ей пришлось опустошить все свои финансовые резервы. Она заменила свой «БМВ» «фордом» модели «компакт» и временно проживала теперь в городском домике «Снсвэл» на правах совместного владения, не имея пока возможности приобрести ничего другого. «Это стиль Долины, — грустно шутила она в беседах с Митчем. — Сегодня ты миллионер, а завтра — нищий».

Но это была не шутка. До того как все это произошло, чистый капитал Сюзанны — во всяком случае на бумаге — приближался к ста миллионам долларов. Но когда наступил новый год, а ей по-прежнему приходилось каждый добытый доллар вкладывать в их умиравшую компанию, она была практически разорена.

Мрачные, дождливые зимние дни плавно перешли в раннюю весну. То, что начиналось как тонкая струйка отказов компьютеров, превратилось в сущий потоп. Компании требовались деньги. Они продали все несущественные в данный момент ценности — конференц-центр вблизи Кармела, товарные склады, земли, приобретенные в надежде расшириться, — но все это было равносильно тому, чтобы пытаться остановить льющуюся из пулевой раны кровь клочком туалетной бумаги. К концу июня у Сюзанны появилось ощущение, будто каждый новый день, который они прожили не обанкротившись, — чудо.

Возвращаясь с работы поздним июньским вечером, она прикидывала, застанет ли Митча и Янка в городском домике.

Ее партнеры приобрели привычку заглядывать к ней по нескольку раз на неделе. Предлогом для этих посещений была возможность поговорить без помех, досаждавших им в течение дня. Но Сюзанна знала, что истинной причиной столь частых посещений была надежда на то, что скорее всего там будет и Пейджи, а Пейджи как никто помогала им забыть про свои невзгоды.

Пейджи была для них как прекрасная белокурая наседка. Она баловала их, клохтала над ними, воодушевляя и давая пищу телам. Когда они чувствовали себя слишком измотанными, чтобы двигаться дальше, она восстанавливала их силы своей живой болтовней. Она была главным держателем акций их самого свирепого конкурента, но ее присутствие не мешало им делиться секретами. Пейджи не интересовали кипевшие вокруг нее деловые дискуссии, она лишь хотела знать, что желал выпить или съесть каждый из них.

Руки Сюзанны сжались на руле. Она разрывалась между любовью к Пейджи и ревностью, что начала в ней расти в последние месяцы. Когда бы она, воротившись домой, ни заставала там Митча, он непременно обменивался с ее сестрой сексуальными намеками, ухмыляясь как последний идиот. Говоря по правде, от этого ее уже начинало воротить. Просто эти двое были слишком, до отвращения сверхчувственны. Разве что слепой мог не видеть, как они идеально подходят друг Другу. Вылитые инь и ян, абсолютное единство противоположностей. Так почему бы им просто не соединиться и не положить конец ее страданиям?

Но Сюзанна не хотела, чтобы это случилось. Она любила их обоих, видела, как хорошо они подходят друг другу, но при одной лишь мысли, что они будут вместе, все внутри начинало ныть. Она хотела, чтобы вернулась ее прежняя дружба с Митчем, но его растущая близость с Пейджи исключала такую возможность.

Ситуация настолько угнетала ее, что несколько недель назад она даже решилась поговорить об этом с Янком. Загадочно улыбнувшись, он изрек, что всему свое время, и посоветовал запастись терпением. За эту банальность ей захотелось его отшлепать.

Войдя в дом, Сюзанна услышала голоса этих троих, доносившиеся из гостиной. Как и следовало ожидать, Пейджи усиленно потчевала мужчин своей стряпней. Стоя в прихожей, Сюзанна, никем не замеченная, несколько минут наблюдала, как Пейджи хлопочет вокруг них. Она то и дело вскакивала с места, чтобы пройти к буфету, накладывала в их тарелки самые лакомые кусочки, выуживала грибы — ведь Янк их не любит, добавляла черные оливки — их любит Митч. Она уподобилась победительнице конкурса «Партнер месяца». И хотя Сюзанна любила ее, мягкая женственность Пейджи заставляла ее чувствовать себя бесполой. Пейджи была воплощенной мечтой любого мужчины — мать и жрица любви в одном лице. «И как с этим тягаться?» — подумалось Сюзанне.

Не то чтобы ей хотелось потягаться. Нельзя сказать, что она была влюблена в Митча или что-то в этом роде. Она уже пережила большую любовь в своей жизни, и вот чем все закончилось. Просто она начала смотреть на Митча несколько по-иному, что в общем-то было вполне понятно. Она была чувственной женщиной. Ее тело не привыкло к воздержанию, а Митч был невероятно привлекательным мужчиной. Последние восемь месяцев добавили седины на его висках и углубили складки вокруг рта, но если его внешность и изменилась, то сделалась лишь более притягательной, определенно даже слишком притягательной, чтобы он мог вот так свободно общаться с женщиной, которая уже почти год не была в интимных отношениях с мужчинами.

Откинувшись на спинку стула, Митч сладко потянулся, словно хорошо накормленный кот. Она почувствовала легкое головокружение, глядя, как на его груди натянулась рубашка.

— Какая жалость, Пейджи, что тебя нельзя запаковать и выставить на продажу, — сказал он. — Мы бы огребли миллионы.

Пейджи, скрестив на столе руки, наклонилась вперед, представив им на обозрение изрядную часть груди.

— А что именно ты бы предпочел упаковать? Мои кулинарные таланты или… прочие умения?

Митч ухмыльнулся так, как не ухмылялся никому, кроме Пейджи.

— Мы кровожадные капиталисты. Что угодно, лишь бы получить максимальную прибыль.

— Вероятно, кулинарные таланты Пейджи, — спокойно заметил Янк.

Митч затряс головой в комическом недоумении.

— По-моему, Янк, тебе опять пора заняться женщинами. С тех пор как ты перестал ходить на свидания, у тебя пропало чувство перспективы.

— Святые свиданий не назначают, — вкрадчиво проговорила Пейджи. — Правда, Янк? Ведь святым женщины не нужны. Они выше всей этой суеты.

Янк бросил на нее тот грустный, страдальческий взгляд, что нередко появлялся у него, когда они собирались вместе, затем опять занял свою обычную позицию стороннего наблюдателя. Сюзанна уже обратила внимание, что поддразнивания Пейджи, адресованные Янку, были совсем не так добродушны, как реплики Митчу. А может, это было не так уж и странно. Янк и Пейджи — определенно обитатели разных планет.

— Нельзя ли мне еще чашечку кофе? — попросил Янк.

Пейджи подскочила и бросилась к буфету. Оба мужчины неотрывно следили взглядами за ее туго обтянутой джинсами круглой попкой. Сбрасывая куртку, Сюзанна не сумела подавить очередного мелочного укола ревности. Чувствуя, насколько это унизительно, она тем не менее пожалела, что никто из них не провожает ее таким взглядом.

Если бы ей удалось хоть на время забыть об этом кризисе в «Сисвэл» и побыть просто женщиной! Она попробовала представить, что у нее грудь ее сестры, едва прикрытая черным кружевом нижнего белья. В своем воображении она увидела, как уверенной походкой приближается к Митчу и говорит ему что-нибудь страстное, например: «Эй, великан, ты не помнишь меня? Как насчет того, чтобы нам с тобой немного гульнуть?»

Но дальше дело не пошло. Перед ее мысленным взором лицо Митча побледнело от замешательства, и она услышала: «Сюзанна, я тебя не обижу ни за что на свете. Ты же знаешь, как я ценю твою дружбу. Но мы с Пейджи…»

— А нельзя ли и мне еще кофейку?

Митч протянул Пейджи пустую чашку. Он заметил притаившуюся в прихожей Сюзанну, но сделал вид, будто и не подозревает о ее присутствии. Склонившись к нему, Пейджи налила кофе в чашку. Он улыбнулся ей. Она была чертовски хороша и как нельзя лучше подходила для его травмированного эго. Ему нравилось, когда это восхитительное маленькое создание с такой фигуркой суетится вокруг него, всячески стараясь угодить. Ему безумно нравилось перебрасываться с ней колкостями, выслушивать вылетающие из этого очаровательного ротика непристойности. Между ним и Пейджи не было и намека на настоящую сексуальную связь, но Сюзанна, очевидно, этого не понимала, и пока Митча это вполне устраивало.

Чувства Сюзанны к нему, казалось, начали меняться с тех пор, как он перестал играть в «старину Митча». По крайней мере так он полагал. Примерно в то же время он начал действовать «мисс Спичке» на нервы. Хотя она, возможно, и не подозревала об этом, он объявил войну, ставкой в которой была ее любовь. Он молился, чтобы его расчет оказался верным. Когда наконец она поймет то, что он знал уже так давно, — что они родственные души, индивидуальности, одинаково смотрящие на мир и подходящие друг другу именно так, как и положено мужчине и женщине?

Ее развод будет окончательно оформлен к концу лета, и он намеревался употребить оставшееся время на то, чтобы заставить ее разобраться в себе и в нем. Возможно, с его стороны было и нечестно затевать с ней такие игры сейчас, когда разрушительный кризис был в самом разгаре, но ему уже наплевать, честно это или нечестно. Стало очевидным, что компании «Сисвэл» это лето не пережить. Он потеряет свою компанию, свои деньги, но ему нужно знать наверняка, что он вдобавок не потеряет и Сюзанну.

А вот Янк серьезно беспокоил его. Сюзанна стала исчезать в лаборатории, наблюдая там за его работой. Обычно она поступала так каждый раз, когда бывала чем-то угнетена. Митч полагал, что ее чувства к Янку носят скорее братский, нежели романтический оттенок, но абсолютной уверенности у него не было. А разгадать мысли Янка было делом невыполнимым. Что, если он влюбился в Сюзанну? Митч был далек от того, чтобы легкомысленно относиться к возможному соперничеству с Ян-ком. Весь остальной мир мог недооценивать его партнера, но Митч никогда не совершит подобной ошибки.

— Сьюз! Я и не слышала, как ты вошла. — Пейджи заметила сестру в прихожей. — Садись. Сейчас принесу тебе тарелку.

Сюзанна, поприветствовав всех, подсела к столу. В считанные секунды ей был подан стакан охлажденного белого вина и порция благоухающего цыпленка по-провански. Пейджи сделала все, разве что не взбила подушек ей под спину. Сюзанна еще больше пала духом. Она чувствовала себя самым отвратительным существом на земле, ревнуя к человеку, так заботившемуся о ней.

— Мои дети прилетят во второй уик-энд июля, — объявил Митч. — Приглашаю всех по этому случаю в субботу на барбекю.

— Сожалею, красавчик мой, — сказала Пейджи. — Меня ждут тяжелые испытания. Как раз в тот вечер мне придется устроить ежегодный прием в Фалькон-Хилле. Хотя я предпочла бы провести его в твоем обществе. Господи, как я ненавижу такие вещи!

— Тогда зачем их устраивать? — поинтересовался он.

— Кэл много делает для меня, и, когда просит что-то взамен, я стараюсь его удовлетворить.

Митч переглянулся с Сюзанной. Им обоим не нравилось, что Пейджи тратит на Кэла Терокса так много энергии. Но эта тема у сестер была запрещенной, поэтому Сюзанна попросила Митча убедить Пейджи в том, что она должна больше интересоваться делами ФБТ и восстановить свое право голоса. В ответ Пейджи посоветовала ему не лезть не в свои дела.

Этим же вечером, когда мужчины ушли, Пейджи расположилась на тахте в гостиной с журналом, а Сюзанна перенесла свой портфель в кресло. Открыв его, она обнаружила толстую папку из манильской бумаги, которую прихватила, уходя с работы. Некоторое время она не могла сообразить, что в ней, затем вспомнила, что это — досье на Фиеллу, которое отдел безопасности сегодня наконец вернул ей в офис. Ей хотелось еще раз внимательно просмотреть документы, перед тем как выкинуть, и она забросила их в портфель.

Усевшись в кресло, она заметила, что Пейджи с озабоченным видом уставилась в пространство.

— Случилось что-нибудь?

Пейджи вернулась к действительности.

— Ничего.

— Я полагала, что у нас больше не будет секретов друг от друга. У тебя какие-то неприятности в приюте?

Пейджи вот уже несколько месяцев как поступила волонтером в приют для обездоленных женщин. Ей нравилось там работать, но временами длительное пребывание в этом месте, полном людских страдании, действовало на нее угнетающе.

Пейджи отрицательно покачала головой, потом отложила журнал.

— Ничего заслуживающего внимания. Просто я подумала… Почему ты не начала снова ходить на свидания? Уже почти год, как ты ушла от Сэма. Скоро ваш развод будет официально оформлен.

— Времени не хватает. Да и потом, со мной сейчас неинтересно. Трудно веселиться, когда ты только что уволила еще семьсот человек.

— Но разве ты не скучаешь по мужскому обществу?

— Я целые дни провожу в обществе мужчин, — ответила она, намеренно переводя разговор в другое русло.

— Я не это имею в виду.

Сюзанна прекрасно понимала, что имеет в виду Пейджи, но она решительно не собиралась ставить сестру в известность о смущающих ее сексуальных фантазиях, в которых присутствует Митч. Вместо этого она приоткрыла лишь часть правды:

— Вся моя энергия уходит на то, чтобы пережить один день и начать другой. И на чувственную сторону ничего не остается.

— А как насчет секса? Скучно без него? — спросила Пейджи.

— Еще как!

Пейджи некоторое время помолчала, а потом вдруг заговорила:

— Знаю, что это глупо, но в Греции Янк заставил меня пообещать, что временно я ни с кем не лягу в постель. Не знаю, почему я согласилась, разве что… ну ты сама знаешь, каков он. Сразу же после возвращения я жутко обозлилась и заявила ему, что буду спать, с кем захочу. Но не смогла. А в прошлом месяце, когда я летала на несколько дней в Париж, решительно была настроена как следует повеселиться. У меня там друг. Он плейбой, но очень приятный. Как бы там ни было, я ему даже не позвонила. Господи, Сьюзи, это навсегда!

— Должно быть, обет безбрачия затягивает. Даже Митч, похоже, бросил тех скучных дам, с которыми встречался. — Едва произнеся эту фразу, Сюзанна пожалела, что назвала его имя. Конечно же, Митч перестал ходить на свидания. Он предпочел заняться ее сестрой. Она быстро взяла себя в руки. — Может, тебе просто нужно некоторое время отдохнуть от мужчин?

— Может быть. Но тогда я начинаю очень много думать о сексе. А самое забавное состоит в том, что он мне пока не очень-то и нужен.

Тут Пейджи встала с тахты, словно сожалея, что наговорила лишнего.

— Я… наверное, мне лучше ночевать сегодня дома. Завтра с самого утра надо встретиться с Кэлом насчет этого приема в ФБТ. Если я буду в Фалькон-Хилле, то не придется ехать в час пик.

Сюзанна кивнула. Она знала, что из нее сейчас не самый лучший компаньон, и не осуждала Пейджи за отъезд. Они подошли к двери. Пейджи подхватила сумочку и куртку, поцеловала Сюзанну в щеку и покинула городской домик.

Ночь была восхитительной. Светила полная луна, воздух был свеж. По пути домой Пейджи, чтобы не расплакаться, попыталась сосредоточиться на красоте ночного неба. Но она не успела доехать до шоссе, как по щекам заструились слезы. Она терпеть не могла плакать. Слезы — это проявление глупости, слабости и полной инфантильности. Но с того момента, как в ее жизнь вошел Янк Янковский, она, оставаясь наедине с собой, делала это, похоже, слишком часто. Господи! Она уже многие месяцы была как безумная. Каждый раз, отворяя дверь домика Сюзанны и видя, что он там, она чувствовала себя так, словно кто-то впрыскивает ей героин прямо в вену.

Стоило закрыть глаза, и она видела его перед собой. Она пыталась за каждой сменой выражения его лица разгадать скрытый смысл, пыталась расшифровать те краткие неясные замечания, которые он отпускал, и переложить их на музыку сложных сонетов страсти, но это никак не удавалось. Она была слишком большой реалисткой. Из всех шуток, которые с ней сыграл Господь Бог, эта была величайшей. Она, женщина, имеющая возможность выбирать из числа самых восхитительных мужчин в мире, влюбилась в этого недотепу и фаната, рассеянного, эксцентричного типа, который так явно влюбился в ее глупую, слепую сестрицу!

Сюзанна отнесла досье Эдварда Фиеллы наверх. Она решила, что лучше проделать хоть какую-то полезную работу, чем просто мучиться от бессонницы, отдаваясь поджидавшим ее непристойным мечтаниям. Она устроилась на подушках и раскрыла папку. Несколько месяцев назад она уже просматривала эти материалы и теперь не рассчитывала найти здесь ничего нового, но ей все же хотелось напоследок еще раз перечитать их.

На первой странице было круглое кофейное пятно, это была копия его заявления о приеме на работу. Она перелистала остальные страницы. Фиелла пришел к ним прямо из колледжа. Поработал у них шесть месяцев, после чего уволился. Она узнала, что он получил степень в Сан-Хосе, и ознакомилась с историей его учебы в колледже. Ни в каких студенческих организациях не состоял. Ни в какие профессиональные ассоциации не вступал. Летом перед окончанием колледжа подрабатывал, занимаясь программированием компьютерной системы инвентаризации для яхт-клуба «Мендхен-Хиллз».

Ее взгляд замер на названии яхт-клуба. Почему она раньше этого не заметила? Она же много раз бывала в яхт-клубе «Мендхен-Хиллз»! Этот клуб, хотя и небольшой, был одним из наиболее престижных во всем районе Залива.

А Кэл Терокс, сколько она его помнила, состоял членом этого клуба.

Сюзанна почувствовала, как участился пульс. Мгновением раньше постель казалась прохладной, теперь же просто горела. «Не спеши с выводами», — сказала она себе, отбрасывая одеяло. Кэл был не единственным чиновником высокого ранга в ФБТ, бывавшим в этом клубе, и строить какие-то заключения лишь на том основании, что Фиелла, возможно, встречался с их конкурентом, было бы преждевременно. Она напомнила себе, что ФБТ и «Сисвэл» не были соперниками до тех пор, пока на рынок не поступил «Фалькон-101». Но и тогда выигрыш контракта с правительством Калифорнии был гораздо важнее для «Сисвэл», чем для ФБТ.

Но никаких, даже самых логических, аргументов не хватило, чтобы убедить себя. Схватив телефонную трубку, она позвонила Хэлу Ландину и рассказала о своем открытии.

Ландину понадобилось два дня, чтобы предоставить информацию, которая была ей нужна. Он раскрыл блокнот.

— Вы определенно наткнулись на кое-что важное, мисс Фальконер. Кэл Терокс возглавлял в яхт-клубе «Мендхен-Хиллз» комитет, занимавшийся внедрением компьютерной системы инвентаризации, над которой работал Фиелла. Эти двое, несомненно, знали друг друга.

Сюзанна с силой сжала ручку. Сейчас она могла сказать спасибо своей интуиции. Едва увидев ссылку на этот яхт-клуб в досье Фиеллы, она тотчас всем нутром почуяла, что в повреждении «Блейз» повинен Кэл. Она подумала о всей той ненависти, которая столько лет гноилась в нем. Как ей могло прийти в голову, что он все забудет, что, выбрав подходящий момент, не ударит ее в отместку?

— Нам нужно нечто, способное удовлетворить суд, — сказала она. — Что-нибудь посущественнее этого.

— Дайте мне еще несколько дней, и посмотрим, что мне удастся раскопать. Чем больше я узнаю об этом вашем мистере Тероксе, тем больше у меня уверенности, что он чертовски скользкий манипулятор. В ФБТ он оставил позади много трупов на своем пути наверх.

Как только Ландин вышел из офиса, она встретилась с Митчем и Янком и рассказала все, что открыла. Но на обоих мужчин, верящих только в факты, ее выводы не произвели особого впечатления.

— Твои обвинения слишком серьезны, — сказал Митч, — а все, что ты имеешь, — это лишь косвенные улики. Если ты не будешь осторожна, мы в довершение всего окажемся привлеченными к суду за клевету. Надо, чтобы Ландин раскопал что-нибудь более определенное.

— Он раскопает что нужно, — сказала Сюзанна. — Он должен.

Но неделю спустя Хэл раскопал не более чем несколько неприятных анекдотов бывших коллег о безжалостном, но эффективном восхождении Кэла к вершинам ФБТ.

Сюзанна потеряла сон. Она не могла есть. Первая неделя июля пролетела как миг, и наступил уик-энд. В субботу приехали дети Митча, и она сводила их на аттракцион «Игры великанов». Все остальное время она не выходила из-за стола в своем офисе. Поскольку в этот вечер Пейджи была занята организацией ежегодного приема ФБТ, Митч перенес запланированное барбекю на воскресенье. Сюзанне хотелось повидаться с детьми, но она боялась опять увидеть Пейджи и Митча вместе.

В семь вечера она была изнурена уже до предела, но идти домой не хотелось. Она встала из-за стола и пойма бродить по пустым вестибюлям. Освещение в большинстве коридоров было постоянно отключено, офисы стояли пустые. Она вспомнила времена, когда субботние вечера были наполнены веселой суетой и деятельностью. Сейчас ее шаги по кафельным полам отдавались гулким эхом. Она заглядывала в лаборатории, которые лишь год назад были переполнены дерзкими молодыми инженерами, полными решимости показать все, на что способны. Теперь они пустовали. Никто не вывешивает объявлений о сбежавших свиньях, разгуливающих по вестибюлям, не предупреждает по громкоговорителю о вторжении японцев. Казалось, что весь тот блестящий, шумный мир «Сисвэл» был просто миражем.

Она прислонилась щекой к холодной зеленой стене. Приключение подошло к концу. Чувство поражения стало таким пронзительным и всеохватывающим, что ей захотелось сползти вдоль стены и скорчиться. Кэл Терокс победил ее. Вот-вот начнется прием в Фалькон-Хилле. Превознося свершения ФБТ, он втайне будет праздновать крушение «Сисвэл».

Сюзанна думала о тех смышленых юных ребятах, съехавшихся со всех концов страны работать в «Сисвэл», о тысячах жизней, разбитых местью Кэла, о нем самом, танцующем в парке Фалькон-Хилла…

Она плотно зажмурила глаза. Мнтч с самого начала называл ее Спичкой, но сейчас это прозвище менее всего подходило ей. Настоящая Спичка не сидела бы сложа руки, в то время как какой-то ублюдок вроде Кэла разбивает жизнь всем этим людям, за которых она отвечает. Настоящая Спичка сделала бы что-нибудь, имела бы хоть какой-то план. Настоящая Спичка…

Глаза Сюзанны широко раскрылись. Еще мгновение она стояла неподвижно, едва дыша. А затем, глянув на часы, побежала.

 

Глава 31

Библиотека в Фалькон-Хилле была все той же. Тяжелый стол красного дерева, принадлежавший отцу, по-прежнему занимал в комнате доминирующее положение. Сюзанна стояла около него, сжимая в руке телефонную трубку и ожидая, пока кто-нибудь ответит на звонок, раздававшийся в бильярдной вблизи парка. На ней было изящное вечернее платье из алого шифона, корсаж которого отделан камнями, имитирующими бриллианты. Ей вспомнилась та ночь, когда она вошла в эту комнату и обнаружила Сэма, сидевшего за столом и разглядывавшего украшенный медным рельефом потолок. Тогда тоже начинался прием.

— Да? — В мужском голосе, ответившем из бильярдной, сквозил иностранный акцент. Возможно, это был кто-то из слуг.

— Одного из гостей просят срочно пройти в библиотеку, — сказала она. — Мистера Кэла Терокса. По неотложному делу. — Она повторила слуге имя Кэла, напомнила, что дело не терпит отлагательства, и повесила трубку.

Глубоко вздохнув, Сюзанна стала нервно поправлять край длинного алого шарфа, также расшитого камнями. Библиотека была обращена окнами к боковой стене дома, и ей не было видно, что происходит на приеме, до нее лишь долетали звуки оркестра. Она взглянула в сторону античной вазы, стоявшей на углу стола, и убедилась, что небольшой магнитофон, спрятанный там, не виден.

С тех пор как Сюзанна покинула свой офис, прошло менее двух часов. За это время она проверила мощный маленький аппарат, нашла, что он работает исправно, потом надела вечернее платье и поехала в Фалькон-Хилл. Через один из боковых входов она прошла в библиотеку, не столкнувшись ни с сестрой, ни с кем другим, поскольку персонал обслуживал прием из кухни бильярдной и главное здание пустовало. Сейчас ей оставалось только ждать.

Сюзанна беспокойно прошлась вдоль книжных шкафов, обдумывая, что скажет Кэлу. Он не ожидает увидеть ее здесь, и нужно использовать этот элемент неожиданности. Сюзанна позвонила Митчу, чтобы рассказать о своем замысле, но он уехал со своими детьми, и на звонок никто не ответил.

Двери позади нее распахнулись. Она медленно повернулась:

— Привет, Кэл.

Увидев, кто его ожидает, Кэл прищурил глаза, на лице промелькнуло удивление.

— Что ты здесь делаешь?

— Наслаждаешься приемом? — спросила она, намеренно проигнорировав его вопрос.

Он загорел и элегантно смотрелся в своем смокинге, но Сюзанне его внешность показалась отталкивающей. И как только она могла когда-то мечтать о том, чтобы провести с этим отвратительным типом всю свою жизнь? Интересно, чувствует ли себя женщиной его жена после любовных упражнений с ним?

— Чего ты хочешь, Сюзанна?

Она шагнула вперед с выражением нескрываемой враждебности.

— Хочу посмотреть, как ты потеешь, сукин ты сын!

Он не ожидал такого прямого наскока. Эта женщина, насколько он помнил, всегда отличалась послушанием и аристократическими манерами. Раньше и представить было невозможно, что она может бросить ему вызов подобным образом.

— О чем ты?

— О том, что во всем виноват ты, я узнала совсем недавно, — горько сказала она. — Разве это не смешно? Никогда не могла подумать, что ты способен на такую подлость.

Он уже овладел собой.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я говорю о своих компьютерах, сукин ты сын!

— Что…

— Я говорю о «Блейз-III» и испорченном чипе ПЗУ.

— Не смеши меня.

— Я говорю о тысячах жизней, что были разбиты. О людях, потерявших все. Говорю о человеке, настолько испорченном, что ему все равно, кто пострадает, лишь бы расправиться с женщиной, убежавшей от него.

И тут она увидела: вспышка удовлетворения пробежала по его лицу, прежде чем ему удалось совладать с собой.

— Проблемы «Сисвэл» всем известны, — сказал он. — Полагаю, можно даже понять твое желание найти козла отпущения. В конце концов, всегда легче винить в своих неудачах какого-то таинственного вредителя, чем собственное неумелое руководство.

У нее внутри все сжалось.

— Тебе нравится причинять нам неприятности, Кэл, не правда ли? Как ты можешь спать по ночам, зная, что натворил?

— Сон у меня очень хороший. Возможно, такой же хороший, какой был у тебя, когда ты решила унизить меня перед всеми моими друзьями и партнерами по бизнесу.

Он подошел к буфету с набором хрустальных графинов и налил себе немного бренди. В каждом его движении сквозило самодовольство, чувство абсолютной уверенности в себе. Он сделал глоток и улыбнулся, продемонстрировав идеальные белые зубы.

— Я слышал, ты бросила своего мужа. Сожалею, что брак не удался.

— О, еще как удался! Хотя, может быть, не во всем. Но я бы ни на что не променяла эти годы, проведенные с Сэмом.

Ее ответ не понравился Кэлу, и он сжал челюсти.

— В тебе, Сюзанна, появилась какая-то вульгарность, которой я не замечал, когда мы были вместе. Наверное, я должен быть благодарен судьбе, что наша свадебная церемония так и не состоялась. Не могу представить, как бы я жил с тобой.

— Да, — ответила она. — Я тоже не могу представить. И сейчас, после всех этих прошедших лет, ты наконец получил то, чего так ждал. Тебе, разумеется, известно, что «Сисвэл» на грани банкротства.

Он улыбнулся хитрой лисьей улыбкой, от которой съежилась кожа у нее на затылке.

— Да, к несчастью.

— К несчастью для нас обоих.

Он опять плеснул себе в стакан чего-то спиртного.

— Не думаю, что это сильно скажется на моих делах. Разве что возрастут доходы от продажи нашей сто первой модели.

— Ошибаешься. Еще как скажется. — Она помолчала мгновение, затем тихо произнесла: — Мне терять уже нечего, Кэл. Поэтому я потяну тебя вниз вместе с собой.

В комнате воцарилось молчание. Тишину нарушали только отдаленные звуки оркестра. Он поставил стакан.

— Блефуешь. Тебе меня не достать.

«Действуй! — завопил ее внутренний голос. — Действуй, действуй, действуй!»

— О, я могу достать тебя, и еще как сильно! Все эти люди там, в парке. Все эти администраторы ФБТ и члены совета, сенаторы Соединенных Штатов и издатели газет. Все эти важные персоны. — Ее голос понизился до шепота, когда она начала свою игру. — Через несколько минут я пойду туда и развлеку их небольшой историей одного предательства.

Его лицо под загаром стало приобретать сероватый оттенок.

— Сюзанна, предупреждаю тебя…

— Я буду переходить от одной группы к другой. Я расскажу им о яхт-клубе «Мендхен-Хиллз» и твоей связи с человеком по имени Эдвард Фиелла. Расскажу им о том новеньком «мерседесе», который приобрел Фиелла после того, как провернул для тебя это маленькое грязное дельце. Я представлю им все доказательства, что мы собрали.

Его черты сделались жесткими.

— Ты не сможешь ничего доказать.

— Здесь же не суд, а вечеринка. Я и не должна буду ничего доказывать.

— Это клевета. Я уничтожу тебя!

— Ты это уже сделал.

Между ними повисло тяжелое, плотное молчание. Сюзанна знала, что ей нужно записать на ленту что-нибудь посущественнее. Он извлек из кармана безукоризненно чистый носовой платок и прижал ко лбу, потом сунул назад в карман. Она почти физически ощутила, как вращаются в его голове колесики в попытке найти выход. Кэл не мог знать, что угроза разоблачить его перед этими людьми была не более чем блефом. Одних сплетен Сюзанне было мало, она намеревалась воздать ему должное через суд. Но это станет возможным не ранее, чем он сам себя разоблачит и это зафиксирует магнитофонная лента.

— Все решат, что ты сошла с ума. — Под его глазом задергался маленький мускул. — Никто тебе не поверит.

— Кое-кто не поверит. Но ты, Кэл, наделал себе врагов, и многие из них здесь. Твои враги поверят мне.

Его рот скривился в гримасе подозрения.

— Зачем же ты предупреждаешь меня? Почему просто не сделаешь этого?

— Об этом я сказала еще в самом начале. Хочу посмотреть, как ты будешь потеть. Хочу, чтобы ты знал, что с тобой случится. Точно так же, как я знала все эти месяцы, наблюдая, как гибнет моя компания.

— Ах ты, сучка паршивая! — Он заскрежетал зубами.

— Вот это верно, Кэл. Я самая ужасная сучка из всех, с кем тебе доводилось встречаться.

— Я не позволю тебе сделать это.

— Тебе не остановить меня.

Его лоб вспотел, и он опять полез в карман за платком.

— Тебе было приятно разорять меня? — поинтересовалась она.

— Предупреждаю тебя…

— Наверное, у тебя и сердце начинало живее биться?

— Сюзанна, заткнись!

— Наверное, ты чувствовал себя настоящим мужчиной?

— Черт бы тебя побрал!

— Мы оба прекрасно знаем, что ты не получаешь удовольствия от женщин. Так ты, значит, удовлетворяешь себя таким способом?

— Ты, чертова сука! — выругался он, обратив к ней налитое злобой лицо. — Это было лучшее из всего, что я сделал в жизни. Я даже рад, что ты узнала. Мне хотелось, чтобы ты узнала. Хотелось, чтобы ты точно знала, кто виноват в том, что случилось с тобой.

Он забил последний гвоздь в собственный гроб, но Сюзанна постаралась скрыть свое торжество. Начинать праздновать победу, не завладев магнитной лентой, было бы ошибкой.

— Радуйся своему реваншу, Кэл, пока можешь, — тихо сказала она. — Времени у тебя осталось не так уж много. — И направилась к двери.

Как она и ожидала, Кэл последовал за ней.

— Не вздумай уходить отсюда, — требовательно сказал он.

— Больше мне нечего тебе сказать.

Сюзанна хотела, чтобы он пошел с ней в парк. Он будет стоять рядом с ней, пока она не смешается с гостями, и, увидев, что она ничего разоблачительного не говорит гостям, подумает, что у нее сдали нервы. Как только она убедится, что опасность миновала, сразу же вернется в библиотеку и заберет ленту. И сегодня же вечером сделает копии для рассылки всем членам совета директоров ФБТ.

Сюзанна уже взялась за ручку двери, когда услышала позади его дыхание. Оно было тяжелым, словно Кэл пробежал большое расстояние. Холодок пробежал по позвоночнику, когда она почувствовала на плече его руку.

— Сюзанна…

Она сбросила руку и попыталась быстро отступить, но он схватил ее за запястье.

— Ты не можешь сделать этого, Сюзанна. Резко повернувшись, она увидела в его глазах панику. Это напугало ее, и она попыталась вырваться.

— Не прикасайся ко мне!

Кэл сильнее сжал ей руку.

— Не делай этого!

Она никогда не думала, что Кэл может потерять самообладание, и при виде написанного на его лице отчаяния всю ее пробрал холодный озноб.

— Отпусти меня!

Сжав кулак, она замахнулась.

Он перехватил ее руку, не дав ударить, и обхватил рукой так грубо, что у нее хрустнули шейные позвонки. Она открыла рот, чтобы закричать, но крик замер, когда он прижал ее к себе и схватил за горло.

— Перестань! — скомандовал он.

Сюзанна впилась ногтями в его руку и издала дикий сдавленный крик. Она не могла глубоко вдохнуть, и это только усиливало ее страх. Она лягнула его и замолотила локтями, борясь за жизнь со звериным инстинктом.

— Я не позволю тебе уничтожить меня! — воскликнул он голосом, в котором все явственнее проступали нотки безумия.

Повернув голову, она впилась зубами в его предплечье.

С приглушенным воплем он ударил ее в висок. Удар ошеломил ее. Она всхлипнула и обвисла на его руках, едва не лишившись сознания, а он поволок ее в холл.

— Ты не сможешь… сделать это. — Его речь стала бессвязной, и слова, звучавшие то громче, то тише, доносились до нее, словно с удаленной радиоточки. Ей показалось, будто он говорит не столько ей, сколько себе, разрабатывая план на ходу. — Нет… ты не сможешь… Я не позволю… Я знаю… Я знаю, что ты сделаешь… Ты покончишь… жизнь… самоубийством!

Сюзанна выдохнула какой-то звук, отдаленно напоминавший его имя, но ей понадобились все силы, чтобы набрать воздуху в легкие, и звук не достиг ушей Кэла. Он был силен, невероятно силен. Она вспомнила, как он постоянно гордился своим телом, как упорно работал, чтобы поддерживать его в форме.

— Где лучшее место… чтобы убить себя… как не дом, где ты росла? — Тяжело дыша, он поволок ее дальше. — Твоя компания на грани банкротства, супружество распалось. — Она слабо лягнула его, пытаясь освободиться от могучей хватки, но безрезультатно. — Пейджи говорила мне, что… ее беспокоит твое состояние. Все поймут.

Она вытолкнула из себя очередной крик. Кэл сильнее сжал ее горло, но она старалась шуметь как можно сильнее, хотя эти звуки были слишком слабы, чтобы кто-то их услышал. До нее раньше не доходило, насколько огромен этот дом, и сейчас она лишь молилась, чтобы сюда хоть кто-нибудь зашел.

Задняя дверь, ведущая в гараж, подалась перед ней. Держа одной рукой ее за горло, другой Кэл сорвал с вешалки несколько связок автомобильных ключей. Она впилась ногтями ему в руку, задыхаясь и пытаясь не потерять сознания. Он потащил ее вниз по ступеням в гараж и захлопнул за собой дверь.

Они находились в дальнем крыле дома, далеко от парка. Над ними была ее старая спальня, несколько гостевых комнат да помещения, в которых годами никто не жил. Даже если бы ей удалось закричать, никто бы ее не услышал. «Пожалуйста, Господи! — взмолилась она, глубже вонзая ногти в его руку. — Пусть хоть кто-нибудь придет в гараж!»

Внутри стояли два автомобиля — «мерседес» Пейджи и «шевроле», которым пользовалась домоправительница. «Шевроле» стоял ближе, и он потащил Сюзанну к нему, прихватив по пути пару рабочих перчаток. Она вся обмякла от ужаса. Зачем ему перчатки?

Давление на горло ослабло. Она прокашляла:

— Кэл… Не надо…

Он начал подтаскивать ее к «шевроле». Новая волна ужаса придала ей сил. Она замахнулась на него, собрав всю энергию, что еще оставалась в ней. Она боролась с яростной решимостью, пустив в ход кулаки, зубы и ноги. Он выругался и развернул ее лицом к себе. Прежде чем она смогла защититься, он снова ударил ее.

Ее подхватил свирепый черный водоворот, неумолимо затягивая в свое вязкое чрево. Кто-то потянул ее, перевернул. Нет! Она не хочет быть закрытой в шкафу! Там же лисья голова. Человек с воздушными шариками. Она попыталась бороться, но что-то произошло с руками. Она не могла их поднять, не могла даже шевельнуть ими. Вокруг были только шкуры, душившие ее. Яркие шарики поплыли перед глазами в медленном плавном танце. Она хотела понаблюдать за ними, но кто-то грубо задышал у нее над ухом. Ее руки… Почему она не может пошевелить руками?

Перед глазами Сюзанны заколыхалось алое пятно, блеснули «бриллианты». Голова упала на грудь, потом откинулась назад. Постепенно до нее дошло, что она сидит за рулем старого «шевроле» домоправительницы. Сюзанна сосредоточила взгляд на маячившем перед ней алом пятне с узором из «бриллиантов». Это был длинный шарф от ее вечернего платья. Кэл, надев рабочие перчатки, привязывал ее запястья к рулю шарфом от платья.

— Нет, — выдохнула Сюзанна. Она попыталась пошевелиться, но руки ее не слушались, с ногами тоже было что-то не в порядке. У нее были связаны лодыжки.

Над ухом раздалось хриплое дыхание Кэла. Он склонился через открытую дверцу, закрепляя ее запястья. Она увидела блеск седой пряди, пробивавшейся в его волосах, и попыталась не потерять сознания. Ее запястья пульсировали, камни на шарфе врезались в кожу. Кэл затянул шарф слишком туго. Зачем он связывает ее запястья? Он же сказал, что она совершит самоубийство.

— Не делай этого, — невнятно пробормотала Сюзанна.

Он отступил назад, чтвбы проверить свою работу. А потом жестом, который показался ей чуть ли не нежным, привел в порядок ее волосы и поправил платье. Удовлетворившись, он опустил стекло автомобиля и закрыл дверцу.

Ее глотка была сухой, язык распух. Она еще не оправилась от последнего сильного удара, и слова давались с трудом.

— Кэл, не делай этого.

— Этого не должно было случиться, — прошептал он. Она услышала в его голосе раскаяние, но глаза по-прежнему полыхали безумием. — Никогда не думал, что дело может зайти так далеко. Но я не могу позволить тебе разорить меня.

— Я не… скажу. Обещаю.

— Мне очень жаль, правда. — Он проверил шарф. Руки свела болезненная судорога, и они начали подергиваться, когда он коснулся их. — Я вернусь и развяжу тебя, — нежно пробормотал он. — Позже.

Позже. Когда она умрет. Прежде чем кто-нибудь найдет ее тело. Все будут думать, что она сама убила себя.

— Нет, — простонала Сюзанна.

Он включил зажигание, и двигатель «шевроле» ожил. Сюзанна беспомощно наблюдала, как он, повернувшись к «мерседесу» Пейджи, завел и его. Мощная немецкая машина взревела. Стоя рядом с автомобилем, он поправил свой смокинг. Эта сцена на какое-то мгновение показалась ей рекламным снимком с глянцевых журнальных страниц. Дорогое авто. Дорогие одежды. Дорогой, злобный мужчина.

Она завизжала и начала бороться с узлами, пытаясь вывернуть запястья вдоль рулевого колеса, чтобы дотянуться до рычага переключения передач. Но узлы были слишком тугими, и ее усилия привели лишь к тому, что острые грани камней еще глубже впились в тело. Он подошел к двери, ведущей в дом, вернул перчатки на полку и извлек из кармана носовой платок. Потом повернул с его помощью дверную ручку и исчез.

Она не желала умирать вот так, в тишине, и кричала, пока ее горло совершенно не утратило чувствительности. Сколько времени понадобится, чтобы умереть от отравления окисью углерода? Может, кто-нибудь придет в это крыло здания. Может, кто-нибудь услышит ее.

Ей никак не удавалось пошевелить запястьями. Рыдая, она попыталась дотянуться до руля, чтобы нажать на клаксон. Но он был вне досягаемости.

Эта борьба вынуждала ее еще сильнее вдыхать отравленный выхлопными газами воздух. Сюзанна вскрикнула, увидев кровь, проступающую сквозь шарф, и поняла, что «бриллианты», украшавшие ее шарф, во многих местах врезались в тело. Она попыталась ударить по рукоятке переключения передач ногой, но мешала веревка вокруг лодыжек.

Пока она боролась, двигатели автомобилей ревели в смертном хоре. Сюзанна следила, как сквозь шарф ржавыми пятнами просачивается кровь, и никогда еще жизнь не казалась ей более желанной. Она не хочет умирать. Увидев кровь на запястьях, полицейские поймут, что она не совершала самоубийства. И рано или поздно кто-нибудь найдет магнитофон. Но сейчас предание Кэла суду уже не казалось ей столь важным.

Перед глазами возник образ Митча. Глядя в лицо смерти, она поняла, что любит его. Она любила его многие годы, но говорила себе, что это просто дружба. Он хороший, добрый, сильный — словом, такой, каким и должен быть мужчина. И то, что он любит ее сестру, нисколько не умаляет ее чувств.

Чудовищные двигатели продолжали изрыгать яд. Кровь по-прежнему струилась из ран на запястьях. Сколько прошло времени? Она уже начинает засыпать? Пожалуйста, Господи, только не это! Не дай мне уснуть!

Она хочет ребенка. Хочет сказать сестре, что любит ее. Хочет греться в свете нежных глаз Янка. Она хочет вновь увидеть Митча. Даже если ей и не суждено получить его, она хочет видеть, как это чудесное лицо смягчается в улыбке. Пожалуйста, Господи, не дай мне умереть!

Постепенно на нее снизошло чувство умиротворенности. Голова покачнулась, и Сюзанна ткнулась лбом в рулевое колесо. Ей надо отдохнуть. Хоть немного. Пока она не почувствует себя сильнее.

И тут она услышала голос отца.

Проснись, радость моя. Немедленно проснись!

Она увидела перед собой Джоэла, протягивающего к ней руки. Его лицо было молодым и золотистым, как у принца. Он был настоящим. Он не был мертвым. И у него не было к ней ненависти.

Ее веки затрепетали.

Папочка? Папочка, где ты?

Его улыбка погасла, и он, казалось, обозлился на нее. Как в тот день, когда она сбежала с Сэмом Гэмблом. Такой же свирепый и злой.

Руки! — закричал он. — Двигай руками!

Нет. Она не хотела двигать ими. Она так устала. Но он продолжал все кричать и кричать на нее.

Руки! Двигай руками!

Узлы были слишком тугими. Запястья кровоточили, хотелось спать. Но он выглядел таким рассерженным — а она не хотела злить его, — что она попробовала еще раз. Собрав остатки сил, она боролась с путами. В последний раз дернула узлы.

И ее запястья задвигались по скользким кровавым ручейкам. Боль впилась в нее, когда она попыталась продвинуть их вдоль рулевого колеса. Все вокруг закружилось. Ей нужно отдохнуть. Нужно унять боль. Хотя бы на мгновение.

Ее пальцы ударились о рычаг переключения передач, но Сюзанна не помнила, почему было так важно добраться до него.

Проснись! — заорал Джоэл. — Немедленно проснись!

Она попыталась сосредоточиться, попыталась вспомнить, что надо делать. Хрипло дыша, дернула рычаг и, неловко маневрируя, включила заднюю передачу.

На это усилие ушли последние силы, и в запасе ничего больше не осталось.

Нога! — заревел он. — Подними левую ногу!

Он хочет от нее слишком многого. Ноги так тяжелы. Слишком тяжелы, чтобы поднять.

Вот! Вот!

Она неловко нажала ногой на педаль акселератора.

Пожиравший кислород двигатель взревел. Голова дернулась, когда автомобиль рванулся назад. Он врезался в двери гаража, вылетел на подъездную дорожку и остановился.

Глоток свежего, чистого воздуха подействовал, как укол адреналина. Она судорожно втягивала живительный воздух в легкие. Прошло несколько минут. В ее тело начала возвращаться сила, а с ней пришли мучительные приступы боли в запястьях.

Она начала рыдать. На руль сочилась кровь, и ей никак не удавалось ослабить узлы, удерживавшие запястья. Сколько еще осталось до того, как Кэл найдет ее и докончит начатое? Через окно донеслись слабые звуки оркестра. Более прекрасной музыки ей еще не приходилось слышать. Прикусив от боли губу, она переключила передачу. Потом снова нажала на педаль акселератора.

Автомобиль помчался вниз по небольшому откосу и вылетел на боковой газон. С привязанными запястьями было почти невозможно управлять, но ей удалось повернуть руль вправо и благополучно обогнуть угол дома. На противоположной стороне площадки Сюзанна увидела полосатый навес и белые бумажные фонарики, свешивавшиеся с деревьев. Автомобиль резко подпрыгнул, когда правые колеса выскочили на спускавшийся террасой склон холма. Какое-то мгновение Сюзанна была уверена, что автомобиль разобьется, и судорожно вздохнула, когда колеса выехали на ровную землю.

Впереди показалась низкая стенка кустарника. Продираясь сквозь него, автомобиль угрожающе накренился. Теперь она смогла разглядеть людей более отчетливо. Они все повернулись к ней. Тяжелая ваза с каким-то подстриженным растением царапнула по боку автомобиля. Машина вздрогнула, но не остановилась. Справа показалась одна из садовых мраморных статуй. Сюзанна с трудом вывернула руль влево, едва успев объехать статую. Мужчины в смокингах и женщины в сверкающих платьях с ужасом следили за ее приближением.

Она стала приподнимать ноги, чтобы нажать на тормоз, но одна нога зацепилась за педаль. Прямо перед ней возник фонтан, нарядно разодетые гости в ужасе рассыпались в стороны. Всхлипнув, она освободила ногу и нажала на тормоз.

Из-под колес полетели камни. Автомобиль пошел юзом на гравийной дорожке, и его занесло в сторону фонтана. Когда машина, вздрогнув, остановилась, Сюзанну сильно встряхнуло.

Она услышала женские вскрики, топот бегущих ног и громкий мужской недоверчивый голос:

— Да это же Сюзанна Фальконер!

Кто-то, повозившись с дверцей со стороны пассажирского кресла, пробрался внутрь помочь ей. Чьи-то руки коснулись ее запястий и потянули узлы на шарфе. Она всхлипнула от боли.

Еще голоса:

— Она привязана. Почему ее привязали?

— Я вызову врача!

— У нее течет кровь.

— Не шевелите ее! Ее нельзя шевелить!

Но вот руки и ноги уже свободны, и ее извлекли из автомобиля. Кто-то поднял ее на руки.

Митч. Это Митч пришел ее спасти!

Ее веки затрепетали. Надо поблагодарить его. Сказать, как любит его. Сюзанна, с усилием открыв глаза, увидела проблеск седины в волосах.

— Не вздумай ничего говорить, — пробормотал Кэл, прижимая ее к груди. — Не пытайся говорить. — И затем добавил громче: — Я отнесу ее в дом. Она в шоке.

Сюзанна попыталась вскрикнуть, но потрясение было слишком сильным. Кэл прибавил шагу. Бумажные фонарики замигали среди ветвей вверху. Ей хотелось закричать, но единственным, что издали ее уста, был слабый стон.

— Пейджи…

Сбоку мелькнуло розовое пятно, появилось облачко белокурых волос.

— Я здесь, Сьюзи. Здесь! Не надо ничего говорить. Ох, дорогая, только не надо ничего говорить.

— Останови его… — с трудом, по слогам произнесла Сюзанна. Пальцы Кэла еще глубже впились ей в ребра. — Не дай ему… забрать меня… в дом, — выдохнула она.

Пейджи погладила ее по голове.

— Остановить кого, милая? Все в порядке.

— Она в шоке. — Кэл ускорил шаг. Он был уже на задах дома и заходил в патио. — Присмотри за гостями. Убедись, что никто не пострадал.

— Останови… его. Он пытался… убить…

— Кэл, что она говорит? — Сестра погладила ее руку. — Сьюзи, я никак не пойму тебя!

— Пейджи, она же в истерике.

— Дорогая, что-то не так? — тихо проговорила Пейджи. — Мы позаботимся о тебе.

Сюзанна все выталкивала из себя слова:

— Он… пытался убить меня.

— Не слушай…

Голос Пейджи стал категоричен:

— Кэл, помолчи минутку.

Кэл продолжал идти.

— Она ранена. Я отнесу ее в дом. Присмотри за гостями.

— Я же просила тебя помолчать! — Пейджи набросилась на него, как львица, защищающая детеныша.

Рядом с ней появились мужчины. Кэл поставил Сюзанну на ноги, и Пейджи усадила ее на садовое кресло. Мир постепенно приходил в равновесие.

Сквозь толпу, образовавшуюся вокруг нее, она с трудом разглядела буфетные столы, покрытые украшенным розами полотном. С ледяных соколов, распростерших в полете крылья, на серебряные подносы падали капли воды. Николь Терокс, испуганная и сбитая с толку, стояла рядом с Кэлом. Кэл казался безумным, и все окружающие смотрели на него. Он пытался уговорить гостей разойтись, но никто не шелохнулся. Сюзанна узнала нескольких членов совета директоров ФБТ и их жен, многих из тех людей, что были свидетелями их неудавшейся свадьбы.

Пейджи, взяв ее за кровоточащие запястья, предложила прилечь, но времени на это уже не было. Сюзанна повернулась к Полю Клеменсу, другу ее отца.

— Поль… — Голос был слабым, как у старухи. — В библиотеке… Там магнитофон… — Она рассказала, где он спрятан. Это усилие лишило ее последних сил.

Кэл двинулся к черному ходу дома.

— Оставайся здесь, — жестко сказал Поль.

Мужчины, присутствовавшие здесь, привыкли понимать команды, поэтому без лишних слов молчаливым строем двинулись вперед. Кэл смотрел на них с осунувшимся лицом, пытаясь постичь тот факт, что мир его рушится. Прежде чем они подошли к нему, он бросился бежать к углу дома.

Несколько мужчин бросились в погоню, но крушение планов придало Кэлу сил и он удрал от них.

Поль принес магнитофон и перемотал ленту. Все вокруг смолкли. Когда началось воспроизведение записи, Сюзанна взяла сестру за руку.

Позже прибыли врач и полиция. Пейджи уложила Сюзанну на бывшую кровать Джоэла, приговаривая над белыми бинтами вокруг запястий. Врач дал Сюзанне успокоительное, но она все силилась что-то сказать Пейджи, прежде чем заснет.

— Я видела его!

Пейджи мягко погладила влажные, чистые волосы Сюзанны, осторожно отведя их назад и открыв лоб.

— Кого ты видела?

— Я видела папу. — Глаза Сюзанны затуманились от слез. — Он пришел ко мне, когда я умирала. О, Пейджи, ко мне приходил папа!

Пейджи потрепала Сюзанну по руке.

— Пошли спать, Сьюз. Сейчас ты должна идти спать.

 

Глава 32

— Да я убью ее!

У Сюзанны болело все тело. Она плотно закрыла глаза, желая, чтобы тот, кто так расшумелся в коридоре, наконец успокоился. Она приняла сильнодействующее успокоительное, поэтому прошло некоторое время, прежде чем она смогла выйти из заторможенного состояния и понять, что это говорит Митч. Сквозь окно сочился тусклый серый свет. И почему он пришел так рано?

— И как она только могла сделать такую глупость? — Его голос звучал, как отбойный молоток на рассвете. — Точно тебе говорю, Пейджи: как только она проснется, я ее убью!

— Т-с-с, — прошипела Пейджи. — Ты ведешь себя как дикарь. Янк, заставь его замолчать.

После злобного рева Митча шепот Янка был подобен мягкому бризу. Сюзанна вновь погрузилась в сон.

Когда спустя несколько часов она проснулась, через окно лился поток яркого солнечного света. К ощущению слабости примешивалось пронзительное чувство радости. Она жива и готова встретить новый день!

Матрац прогнулся. Сюзанна повернула голову и увидела, что рядом присел Янк. Одежда у него была смята, волосы растрепаны, на лице беспокойство. Она взглянула на это дорогое, милое лицо, и у нее внутри все оборвалось.

— О, Янк…

Когда раздался стон Сюзанны, Митч уже держался за дверную ручку, собираясь войти в комнату. Глаза у него были воспалены, волосы на голове торчали в разные стороны. Он ухаживал за ней всю ночь и лишь на минуту вышел, чтобы помочь Пейджи сладить с чрезмерно настойчивым репортером. Услышав ее тихий стон, Митч вдруг ни с того ни с сего вообразил, что это предсмертная агония, и рывком распахнул дверь. Не надо было ему выходить, даже на минуту! Он был недостаточно заботлив, ухаживая за ней, и вот сейчас она умирает!

Когда он ворвался в спальню, то не сразу понял, что происходит. Сюзанна обнимала Янка, как будто тот был для нее единственным на земле мужчиной. Митч почувствовал себя так, будто кто-то ударил его в солнечное сплетение.

Янк поднял голову и, посмотрев на Митча. улыбнулся своей мягкой улыбкой.

— Сюзанна проснулась!

— Да, — сказал Митч срывающимся от волнения голосом. — Да, я вижу.

Сюзанна прижалась к Янку. Он уложил ее на кровать. Она повернулась к Митчу.

— Привет, Спичка, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее и непринужденнее.

Она протянула ему руку:

— Митч.

Он подошел к ней, сел на край кровати и сплел ее пальцы со своими. От вида бинтов у нее на запястьях ему захотелось плакать.

— Не думала, что снова увижу тебя, — прошептала Сюзанна.

Он сжал ее руку покрепче и закрыл глаза.

— Больше никаких детективных дел, дорогая. Обещай мне!

В спальню вошла Пейджи, ведя за собой экономку и прислугу — каждая с подносами, нагруженными едой.

— Час назад полиция схватила Кэла на частном летном поле, а к нашему дому прибыли еще три съемочные группы телевизионщиков. А сейчас давайте все помолчим, пока не позавтракаем!

Они не чувствовали голода, но ни у кого не хватало сил спорить с Пейджи, когда она настоятельно просила подкрепиться.

В довершение скандала на ФБТ обрушились кошмары вынужденного общения с журналистами и телевидением, в то время как Сюзанна превратилась в Жанну д’Арк Долины. Не прошло и месяца, как ее фотографии появились на обложках трех национальных журналов. Она дискутировала с Тедом Коппелом на «Ночном канале» и выступала во всех трех утренних программах новостей кабельного телевидения.

Купили бы вы новый компьютер у этой женщины?

Конечно!

Реклама вызвала лавину новых заказов на «Блейз-III», и «Сисвэл» сделала все, чтобы восстановить численность персонала и выполнить эти заказы.

Тем временем ФБТ все пыталась вырваться из кошмара допросов с пристрастием, устроенных телевидением. То, что бывший главный администратор корпорации находился в тюрьме, ожидая продолжения судебного разбирательства за промышленный саботаж и покушение на убийство, сильно повредило компании, и стоимость ее акций упала до стоимости стрижки в парикмахерской. Правительство штата Калифорния аннулировало контракт на поставку «Фалькон-101» и заказало «Блейз-III». Инвестиционные средства посыпались в «Сисвэл», ей же от ФБТ поступил и начальный взнос на компенсацию финансовых потерь.

Когда подъехал Сэм, уже начало вечереть, но на стоянке «Сисвэл» было еще много машин. Он выключил зажигание и несколько минут неподвижно посидел в машине. Шесть недель прошло с тех пор, как Терокс пытался убить Сюзанну. Сэм держался в стороне от «Сисвэл», пока там творился весь этот тарарам с журналистами всех рангов и мастей, но сейчас время уже начинало поджимать и ему пришлось пойти на активные действия.

С ранней весны каждая его минута была посвящена организации и становлению Новой компании. Концепция была настолько блестящей, что он сам удивлялся, как не додумался до этого еще несколько лет назад. Однажды вечером он передавал свою кредитную карточку в ресторане, и в тот момент его осенило. Он пристально посмотрел на тонкий кусочек пластика, и вдруг ему пришла в голову очень четкая мысль. А что, если в кредитную карточку вставить микрочип?

Ну, мужик, ты и даешь! Он чуть не закричал, когда увидел всю прелесть этой задумки. Способы, которыми мир делает бизнес, изменятся навсегда. Идеи вспыхивали в мозгу Сэма, как лазеры на рок-концерте. Электронную кредитную карточку можно будет использовать при банковских сделках, для оплаты телефонных переговоров, для расчетов через автоматы. В такой кредитной карточке можно было бы разместить весь свод финансово-кредитных операций владельца, его медицинскую карту или историю болезни — да вообще историю всей жизни! Карточку можно будет использовать и как дверной ключ, и как ключ зажигания, и как пропуск! У него голова пошла кругом. О Господи!..

Число инвесторов, ожидавших своей очереди предложить ему деньги, было даже больше, чем нужно. В деньгах проблемы не было, а вот в людях — была. Он совершил рейд, подбирая наиболее талантливых молодых людей, уволенных из «Сисвэл», воруя программистов у Билла Гейтса из «Микрософта» и высших администраторов у «Интела». Он переманил из «Эппла» великолепного специалиста по маркетингу. Долина просто пенилась от обилия ярких молодых талантов, и он охотился за лучшими. К середине лета у него были и деньги, и штат сотрудников.

Теперь он нуждался в Янке.

Сэм положил ключи в карман и, двинувшись к зданию компании, подумал, какой приятной стороной обернулась жизнь для его бывших партнеров. Недели не проходило без какой-нибудь связанной с ними газетной истории. Он постарался не обижаться на прессу, которая выставила его этаким злодеем: ведь он дезертировал из «Сисвэл», оказавшейся в беде. Так как Сэм продал свои акции по заниженной цене, то дезертирство обошлось ему в миллионы, но тем не менее он все еще владел приличным состоянием, хотя ему это было безразлично. Деньги для него не были целью жизни. Целью была мечта. «Сисвэл» старела и становилась респектабельной. А он жаждал вызова и новых приключений. Он любил начало игры, а не ее конец. Некоторые люди не способны воспринимать бизнес как нечто обыденное, и он был одним из них.

Боже, как он рад, что ушел отсюда! Сэм почувствовал, что в нем снова взыграла кровь.

Но ему было нужно, чтобы с ним работал Янк. Он даже представить не мог дальнейшего становления новой компании без инженерного гения Янка. Сэм понимал, что должен быть терпелив, пока «Сисвэл» катится на гребне волны общественного интереса, но скоро этот интерес угаснет, компания стабилизируется и Сэм сможет получить все, что захочет. Янк просто пятнами пойдет, когда узнает, над чем работает Сэм, и, поскольку Янк уверен, что «Сисвэл» в безопасности, Сэму не составит особого труда уговорить его перейти на работу в свою новую компанию.

Но Сэм хотел заполучить не только Янка. Приблизившись к входу, он нетерпеливо запустил руки в свои волосы. Бракоразводный процесс должен был скоро завершиться, и ему следовало действовать быстро.

Сердце забилось чаще. Боже, как он любил вызовы судьбе, а этот, по-видимому, будет величайшим вызовом его жизни. Он мог бы вернуть Сюзанну. Что она имела в виду, когда однажды сказала, что он обладает способностью заставлять благоразумных людей делать невероятные вещи? Что она имела в виду? Он должен убедить ее, что уже успокоился. Жизнь снова прекрасна. Ему нечего больше доказывать, волочась за другими женщинами, и он, наконец, готов возиться с ребенком. Причиной всех этих перемен оказалось рождение идеи с чипами для кредитных карточек.

Может, это и хорошо, что в последнее время они были не вместе, потому что теперь он понял, как много она для него значит. Накануне разрыва ему было скучно, он не знал покоя и считал ее виновной во всем этом. Он перестал замечать, как она остроумна и привлекательна. Но с той ночи, как она ушла от него, он не чувствовал полноты жизни. Казалось, она унесла с собой частичку его самого.

Последние несколько раз, когда он пытался поговорить с ней по телефону, она уходила от разговора, поэтому он решил использовать Янка, чтобы добиться ее расположения. Надо бы заглянуть к нему на работу. Сделать это как бы случайно. Что бы там ни было, с Янком надо быть понастойчивее. Таким образом он мог бы одним выстрелом убить двух зайцев.

Сэм без всяких осложнений миновал проходную «Сисвэл». Даже в семь вечера в холлах кипела жизнь, и он успел поболтать с некоторыми из своих бывших инженеров, прежде чем отправиться на поиски Янка. Кто-то сказал, что Янк обедает.

Едва Сэм направился к маленькому буфету в заднем крыле здания, как протрубил громкоговоритель:

— Кто заказывал тридцать шесть пицц и коробку «Милк Дадс», можете сейчас забрать заказ в главном вестибюле!

Сэм сунул руки в карманы. Все в порядке. Ему было приятно вновь оказаться здесь. Но он тут же стал насмехаться над собой. Это что-то вроде того ностальгического дерьма, которое мешает людям двигаться вперед.

Войдя в буфет, он увидел Янка и Сюзанну, сидевших друг против друга за светлым деревянным столом. Между ними стояла корзина для пикников. Слишком трогательная картина, чтобы ее можно было описать словами.

С тех пор как они с Сюзанной разошлись, Сэм был обеспокоен чувствами Янка к ней. Он знал, что еще несколько лет назад Янк очень любил Сюзанну, но ему не хотелось принимать это всерьез. Он даже получил замечание за то, что относится к ней не так, как Янк. И сейчас Сэму захотелось узнать, действительно ли он недооценивал серьезность их отношений.

Сюзанна смеялась, Янк улыбался в ответ. У него был такой вид, будто он хотел съесть ее вместе с лежащим на тарелке куском цыпленка. С каких это пор Янк стал делать перерыв на обед и покидать на это время лабораторию?

Сюзанна увидела Сэма первой, и ее улыбка медленно угасла. Сэму стало обидно. Господи, да он все еще желает ее, она же была частью его самого!

— Сэм? — Янк положил вилку, встал и протянул руку.

Пожимая ее, Сэм почувствовал настороженность Янка, и это причинило ему боль, почти такую же, как неприветливость Сюзанны.

Он услышал позади себя шум и понял, что они не одни. Подошла сестра Сюзанны, Пейджи, открывая штопором бутылку вина. До этого он видел ее только один раз — той самой ночью, когда она и Сюзанна застали его с Минди. Сейчас он сказал бы, что сестрица Сюзанны была настоящей сукой.

— Ну и ну! До чего же клево ты выглядишь в брюках! — Она бесцеремонно разглядывала его с головы до пят.

Ему хотелось размазать ее по стенке.

Сюзанна не сделала сестре замечание за этот выпад, и это выбило его из колеи. И испугало тоже. Что, если он ей уже безразличен?

— Садись, Сэм, — сказала Сюзанна. — Думаю, мы сможем найти еще один кусок цыпленка, приготовленного Пейджи.

Он сел, но от еды отказался. Сюзанна потянулась за салфеткой, он увидел у нее на запястье бледные шрамы и представил, что она пережила в ту ночь, когда Терокс пытался ее убить. Он почувствовал ярость и еще что-то, чего ему не хотелось замечать. Может, что-то вроде той чепухи, которую называют виной.

Янк спросил Сэма, чем он сейчас занимается, и Сэм стал рассказывать ему о своей новой компании. Вскоре он уже сбросил спортивный пиджак и расхаживал по комнате, оживленно жестикулируя, — пальцы едва не выворачивались, руки чертили в воздухе дуги, а он все говорил, говорил, говорил.

Аллилуйя и аминь! Бродячее шоу душеспасительной организации братской любви снова пустилось в путь!

Сюзанна наблюдала за ним довольно равнодушно, а Янк ловил каждое слово. Когда Сэм наконец замолчал, он увидел, что Янк отрешенно смотрит вдаль, и почувствовал возбужденность бывшего партнера, словно тот уже обдумывал, как превратить тонкую запаянную кредитную карточку в инструмент, который сможет обеспечить контакт со всем миром.

Даже Пейджи утратила свой высокомерный вид. Она поставила стакан с вином и не отрываясь смотрела на него так, будто он прилетел с другой планеты.

Сюзанна тоже заметила реакцию Янка и немедленно попыталась осадить Сэма.

— Чего ты хочешь? Почему ты здесь?

Он забыл о ее легковозбудимом характере и слишком поздно понял, что не стоило рассказывать Янку о своих делах в ее присутствии. Боже, как она сейчас напориста и раздражительна! Ему хотелось только возбудить интерес Янка, а не уводить его у нее на глазах.

Мысль о том, что предстоит сражение с Сюзанной, страшно возбудила Сэма. Боже, как ему нравятся жаркие битвы! Сейчас вокруг него слишком много мужчин типа «чего изволите» и недостаточно людей типа Сьюзи, способных отстаивать свое мнение. Ей правится идти в бой с открытым забралом, так почему бы не предоставить ей такую возможность? Почему бы не вступить с ней в сражение и не позволить ей узнать, чего он хочет? В этом случае она не сможет обвинить его в том, что он делает что-то у нее за спиной.

— Как ты думаешь, чего я хочу? — спросил он, разворачивая единственный свободный стул у стола и садясь на него верхом, широко расставив ноги.

— Полагаю, ты скажешь мне.

— Я хочу самого лучшего, малышка, как всегда!

— Янка ты не получишь.

— Янк — взрослый парень. Он сам все решит.

— Он и так решил. Янк остается здесь.

— «Сисвэл» становится старой и респектабельной. Янк любит новые начинания.

Взгляд Пейджи перемещался взад-вперед — с одного говорящего на другого, как будто она наблюдала теннисный матч. Янк смотрел на них задумчиво.

Сюзанна сдернула с колен салфетку.

— Я слышала, ты совершал вылазки в поисках персонала. Думаю, ты достаточно порядочен и понимаешь, что забрать Янка — это уж слишком.

Сэм повернулся и посмотрел на Янка:

— Ты все еще позволяешь другим говорить за себя?

Янк внимательно посмотрел на него мягким, приводящим в бешенство взглядом:

— А ведь я не единственный, кого ты хочешь, не так ли, Сэм?

Сначала Сэм попытался уклониться от прямого ответа:

— О чем ты говоришь?

— На долю Сюзанны выпало достаточно испытаний, — ответил Янк. — Когда ты оставишь ее в покое?

Сэм положил руки на спинку стула, продолжая держаться по-прежнему небрежно.

— А я и не пытаюсь завербовать ее. Я знаю, Сюзанна не покинет «Сисвэл».

— Но ведь ты не этого хочешь от нее, не правда ли? Для тебя не важно, будет ли она работать в твоей компании. Ты хочешь, чтобы она опять стала твоей женой, твоим счастливым талисманом.

Сюзанна оттолкнула тарелку и встала.

— Я хочу, чтобы ты ушел, Сэм. Нам больше нечего сказать друг другу?

Но Сэм даже не обратил на нее внимания. Он весь сосредоточился на Янке. Янк — недотепа Янк, бестолковый гений, забывавший надеть носки и терявший своих женщин, — как только Янк мог подумать, как ему только в голову могло прийти, что он может иметь шанс у такой женщины, как Сюзанна!

Губы Сэма скривились. Ему хотелось быть жестоким, хотелось сделать им больно.

— Если ты полагаешь, что я собираюсь сдаться и покинуть поле боя, то тебе следует подумать еще раз, дружище. Все, что мне нужно, — это одна ночь с ней в постели. Одна ночь в постели, и она вернется. Не правда ли, Сьюзи?

Руки Сюзанны крепко сжали спинку стула.

— Убирайся отсюда немедленно!

— Боюсь, так дальше продолжаться не может, — сказал Янк отрывисто. — Сюзанна, мы должны положить конец заблуждениям Сэма относительно тебя прямо сейчас. Им владеет идея вернуть тебя, и этому должен быть, положен конец.

— Развод вступит в силу через несколько недель, — быстро произнесла Сюзанна. — Он и положит этому конец.

— Клочок бумаги ничего не значит! — Сэм ударил по стулу, вскочив на ноги. — Получить развод! Да хоть миллион разводов! Мне наплевать! Брак ничего не значит — ничего не означает и развод. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Мы — одно целое. Это единственное, что имеет значение!

Сюзанна ударила по столу ладонями:

— Довольно! Уходи.

— Да он не слышит тебя, Сюзанна, — сказал Янк. — Просто отказывается слушать. Сэм не понимает, что такое документ о разводе. Но для него понятно, что такое сделка, что такое договор. Не так ли, Сэм? — Янк слегка откинулся в кресле.

Пейджи с расширенными от удивления глазами наблюдала за сценой, которую разыгрывали перед ней эти сумасшедшие.

Янк ненадолго уставился в некую точку в пространстве перед собой, а затем сказал:

— А как насчет состязания? Состязания и сделки.

Сэм сохранял спокойствие, но весь был настороже.

— Что за состязание?

— Состязание между мной и тобой. Победитель получает Сюзанну. Проигравший уходит навсегда.

— Вы в своем уме? — воскликнула Сюзанна. — Вы оба сошли с ума!

Сэм рассмеялся:

— Погоди минутку! Позволь мне разобраться. Ты хочешь, чтобы мы с тобой устроили состязание. Если ты проигрываешь, то уступаешь ее навсегда.

Янк медленно кивнул:

— А если ты проигрываешь, Сэм, то оставляешь ее в покое на всю оставшуюся жизнь.

У Сюзанны из груди вырвался сдавленный звук, но ни один из мужчин не обратил на это внимания.

Сэм тут же принялся расхаживать по комнате, выясняя все тонкости.

— Как же ты сможешь оставить ее, если каждый день вы работаете вместе? Это означает, что тебе придется сменить работу.

— Да, правильно. Я не стану продавать все принадлежащие мне акции компании, но буду работать в другом месте.

Сюзанна тяжело дышала. Сэм и тут попытался извлечь для себя выгоду:

— Со мной.

— Это не является предметом сделки. Сделка касается только завоевания Сюзанны.

— Но я ведь не вещь! — воскликнула она. Сэм не обратил на это внимания.

— Скажи точно, что ты имеешь в виду. Победитель получает Сюзанну. Что значит получает?

— Ты сказал, что мог бы ее вернуть, если проведешь с ней ночь в постели, — ответил Янк. — Пусть Сюзанна займется любовью с тем из нас, кто победит. Это для тебя приемлемо?

— Я не желаю! — закричала Сюзанна. — Янк, я не верю, что ты способен на такое!

Янк посмотрел на нее твердым взглядом:

— Это договор, Сюзанна. Ты понимаешь это?

Сюзанну охватило чувство отчаяния. Янк был так серьезен, так решителен! В подобном состоянии он становился скрытным. Она любила его, но не хотела его и не собиралась с ним спать.

— Нет! Нет, я вообще ничего не понимаю. Янк повернулся к Сэму, который наконец остановился у двери:

— Сюзанна будет заниматься любовью с тем из нас, кто победит. Другой должен будет забыть ее навсегда.

Сэм улыбался все шире и шире. Судьба бросала ему еще один вызов. Еще один барьер и шанс сокрушить противника!

— Да. Да, мне это нравится. Отлично! Я согласен. Что за состязание?

Янк посмотрел на Сэма так, будто тот был самым тупоголовым человеком на земле.

— Состязание в видеоигре, конечно. В чем еще мы могли бы состязаться?

— Что? — вскрикнула Сюзанна.

— О Господи! — Сэм начал хохотать, держась за дверной косяк, чтобы не упасть. — Мы будем играть в видеоигру на нее. О Иисус, как я люблю такое! Последние пионеры двадцатого века сражаются на видеоигровой дуэли во имя прекрасной дамы. Что за игра? В какую же игру мы будем играть?

Янк впервые заколебался:

— А почему бы не выбрать тебе?

Как только эти слова слетели с его губ, Сюзанна уже поняла, что произойдет дальше. Она сказала себе, что это не имеет значения. Не имеет значения, потому что она никоим образом не намерена выполнять условия их спора., И все же она быстро шагнула к Янку:

— Нет! Нет, Янк! Он выберет…

— «Победители», — сказал Сэм. — Я выбираю «Победителей»!

— О Боже… — Она опять опустилась в кресло.

Они сумасшедшие! Они оба безумцы, а она была еще более безумной, потому что сидела здесь и слушала. Почему ей не все равно, какую игру выберет Сэм? Нет причин подвергать себя подобного рода испытаниям. Да играй они хоть до Судного дня — Сэм будет все время побеждать, но она все равно не пойдет с ним. Игра не имеет значения. Выбор Сэма не имеет значения. Но что делает Янк? Разве на ее долю выпало недостаточно испытаний? Почему он заставляет ее пройти еще и через это?

Рядом с ней за столом сидела совершенно ошеломленная Пейджи.

Мужчины направились к двери — полный энергии Сэм и Янк своей обычной неторопливой походкой. Старая игра «Победители» была убрана в одну из малых комнат, приспособленных под склад. Сейчас игра была уже динозавром. Ее графика — просто каменный век, звук — примитивен. Но она все еще была классикой — даже на фоне «Космических пришельцев» и «Пэк Мэн». «Победители» были классикой. А Янк Янковский не сыграл в своей жизни ни одной игры.

 

Глава 33

Мужчины затащили игровой аппарат с «Победителями» в офис рядом со складом, затем включили его в сеть и проверили пульт управления, чтобы убедиться, что аппарат еще работает. Когда Пейджи зашла в офис, она увидела, что сестра была уже там. Сюзанна старалась держаться как можно дальше от мужчин, не выходя в то же время из комнаты. Она выглядела потрясенной, словно здесь действительно решалась ее судьба.

Хотя Сэм с Янком и говорили, что никто не умрет от разрыва сердца, Пейджи, переводя взгляд от сестры к Янку, начала в этом сомневаться. Она чувствовала, что умирает. Она любила их обоих и должна была найти в себе силы больше не видеться с ними. Результат видеоигры, может, и не имел, с точки зрения Сюзанны, никакого значения, но сам этот факт наносил по выстроенному Пейджи миру грез сокрушительный удар.

В течение последних шести недель, с той самой ночи, когда Сюзанна чуть не умерла, Пейджи молила Бога помочь разлюбить Янка, но всякий раз при встрече с ним сердце ее переполнялось радостью. Она была счастлива просто находиться с Янком в одной комнате, дышать с ним одним воздухом и упиваться видом его милого, дорогого лица. Ей хотелось провести рядом с ним каждую секунду оставшейся жизни. Иметь от него детей, стирать его одежду, ухаживать за ним во время болезни. А когда они состарятся, Пейджи хотелось сидеть рядом с ним в кресле-качалке и держать его за руку. Она мечтала умереть вместе с Янком и быть похороненной рядом с ним; она поверила в вечную жизнь, мечтая о том, чтобы их души навсегда остались вместе. Янк был единственным человеком, вносившим умиротворение в самые глубокие, сокровенные уголки души Пейджи.

Теперь же независимо от результата этой идиотской видеоигры ей надо было смириться с тем, что Янк никогда не будет ей принадлежать. Он любил сестру, и Пейджи должна убраться с их пути. Ей никогда не забыть весь ужас того, что Сюзанну чуть не убили, а чувство вины за чрезмерное доверие Кэлу стало для Пейджи непомерным грузом. После той ночи Сюзанна стала ей еще дороже. Да и не только ей. Янк неотступно следовал за Сюзанной, словно сторожевая собака. При виде сестры в глазах Митча появлялась тревога. Бедный Митч! После той трагедии он стал еще серьезней. Он почти не улыбался и неделями не заглядывал домой. Единственным его пристанищем была работа.

При приближении Пейджи на губах Сюзанны появилась вымученная улыбка.

— Я думала, ты ушла домой.

— Нет. Нет, я пока останусь здесь, — ответила Пейджи.

— Это какое-то безумие, да? Они оба сошли с ума.

— Тогда почему ты на все это смотришь?

— Из-за Янка. Я не могу… не могу понять, зачем он это делает.

— Потому что он любит тебя. — Слова застревали у Пейджи в горле, словно большие куски хлеба. Сюзанна покачала головой:

— Это неправда. И Янк знает, что Сэм выиграет. Почему он пытается толкнуть меня обратно к Сэму? Я не вернусь, Пейджи. Что бы там Янк ни говорил и ни делал. На этот раз у него ничего не получится. Я ни за что не вернусь к Сэму!

Пейджи в оцепенении кивнула. Она даже представить себе не могла женщину, которая предпочла бы самонадеянного жеребца вроде Сэма такому чудесному мужчине, как Янк.

Включенный аппарат с «Победителями» начал издавать короткие звуковые сигналы. Сэм расстегнул запонки и закатал рукава своей белой рубашки.

— Сыграй-ка ты, дорогой партнер, для начала тренировочную игру. Чтобы потом не говорили, что я не дал тебе никаких шансов.

Янк смотрел на пульт управления игрой с отвращением.

— Не стоит. Я не люблю играть в эту игру, Сэм.

Сэм похлопал его по спине:

— Ну и упрямое же ты дерьмо, парень. Это ведь твоя затея.

«Победители» была самой сложной из первых игр с мишенями. Она содержала в себе в миниатюре историю вооружений от каменного века до атомного. На первом экране первобытные люди бросали камни в маленькие четвероногие создания, уворачиваясь в то же время от ударов молнии. На втором и третьем экранах шла уже стрельба из луков по бегущим противникам, а затем из ружей по отрядам солдат, ведущим ответный огонь. На последнем экране появлялись движущиеся очертания города. Игроки управляли самолетом, сбрасывавшим бомбы на маленькие цели, и в то же время самолет беспорядочно обстреливался снарядами. Если игроку удавалось выжить на всех экранах, появлялось грибообразное облако взрыва вместе с окончательным счетом и сообщением:

ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ УСПЕШНО СТЕРЛИ С ЛИЦА ЗЕМЛИ ЦИВИЛИЗАЦИЮ.

И ЧТО ВЫ ТЕПЕРЬ СОБИРАЕТЕСЬ ДЕЛАТЬ?

Это сообщение действовало на всех ошеломляюще.

Сэм стоял перед аппаратом в брюках и белой рубашке с расстегнутым воротником и отпущенным узлом галстука, и Сюзанна вспомнила все те ночи в ресторане «Мом энд Поп». Ресторан превратился теперь в вегетарианский под названием «Счастливая зелень». Они уже не бывали там много лет.

— Ну все, я готов, — сказал Сэм. — Выигрывает тот, кто наберет больше очков. Бросим жребий, кому начинать.

— Начинай ты, — мрачно сказал Янк. — Раз ты готов, то можешь играть.

Сэм размял пальцы и бросил Сюзанне нахальную ухмылку. Затем повернулся к аппарату:

— Вперед, детка! Не подведи меня.

Пейджи ничего не могла с собой поделать. Она подошла ближе и стала наблюдать за игрой. Сюзанна, казалось, была уверена в победе Сэма. Может быть, когда это случится, внутри Янка что-то переключится… Может, он разлюбит Сюзанну и полюбит ее. Может быть, они поженятся и заживут в Фалькон-Хилле…

А может, и коровы будут летать во время их свадьбы!

Сэм Гэмбл был первоклассным игроком в видеоигры — в этом ему нельзя было отказать. Он полностью сосредоточился на экране и пульте управления, и, казалось, ничто было не в состоянии его отвлечь. Когда он безжалостно и стремительно проходил первые три экрана, на лоб ему упала прямая прядь черных волос. Машина издавала звуковые сигналы. Они раздавались все чаще и чаще. Сэм расправлялся с последним экраном. Руки, лежащие на пульте управления, напряглись. Летели снаряды, падали бомбы. Лицо его пылало от возбуждения.

Сэм издал победный клич.

На экране появилось грибообразное облако и результат Сэма. Он набрал 45 300 очков из 50 000.

Сэм повернулся к Янку и ухмыльнулся:

— В лучшие дни я набирал по сорок восемь тысяч, но и сейчас, я думаю, мне не стоит жаловаться.

А затем Пейджи увидела, как он оценивающе посмотрел на тело Сюзанны. Несправедливо было бы назвать этот взгляд ужасным — Пейджи почувствовала, что Сэм по-своему любит ее сестру. Но все-таки в его любви было столько эгоизма собственника, что поневоле бросало в дрожь. Только крайне эгоистичный человек мог вести себя так высокомерно. Не дай Бог влюбиться в такого!

Когда Янк подошел к машине, вид у него был просто-таки разнесчастный. Он вздохнул и уставился на экран. Какое-то время стоял без движения, затем повернулся к ним, словно хотел что-то сказать, но, по-видимому, передумал. И, плотно сжав зубы, сосредоточил свое внимание на машине и нажал кнопку.

Вот здорово!

Наблюдать за ним было одно удовольствие. Руки Янка действовали без напряжения, концентрация была полной. Каждое движение было точным. Ни одно действие не было случайным. Янк один за другим преодолел три экрана. Каждый снаряд находил свою цель. Летели стрелы, свистели пули. Янк сбрасывал бомбы с безукоризненной точностью и уворачивался от снарядов, прежде чем они успевали приблизиться. Создавалось впечатление, что он предвидел каждое событие. Не было никаких случайностей. Он был всемогущим, всезнающим. Ни один человек не мог быть настолько совершенным. Только Бог. Только Всемогущий Создатель собственной персоной мог играть так безукоризненно.

Пятьдесят тысяч.

Пятьдесят тысяч очков — абсолютный результат.

— Вот сукин сын, — повторял Сэм вновь и вновь. — Сукин сын!

— Она моя, Сэм, — произнес Янк. Он выглядел при этом еще более несчастным, чем перед игрой. — У нас была сделка, так что ты должен подчиниться.

Сэм уставился в пол. Прошло несколько долгих секунд.

— Ты что, действительно хочешь быть с ним?

— Дело сделано, — прошептала Сюзанна.

Пейджи почувствовала, как из самой глубины ее души поднимается тягостный приступ рыдания. Чтобы сдержать его, она старалась не дышать. Надо выдержать, надо спрятать свое горе в таком укромном месте, чтобы никто не смог его заметить. Ей надо попытаться отыскать в себе великодушие и благословить этих двух любимых ею людей. А потом она исчезнет из их жизни, потому что видеть их вместе для нее просто невыносимо.

— Я люблю тебя, Сьюзи, — произнес Сэм. На лице его было отчаяние.

Сюзанна медленно и грустно покачала головой.

Вот тогда-то Сэм все и прочувствовал. До мозга костей! Наконец-то он понял, что по-настоящему потерял ее. Что ни блестящее красноречие, ни коварно задуманные и точно проведенные атаки не вернут Сюзанну. Впервые в жизни он уступил еще более сильному, чем у него самого, характеру. А затем где-то в уголке подсознания Сэм мельком увидел что-то темное и неприятное, проблеск понимания того, что пыталась объяснить ему Сюзанна. Что мечты и предвидения недостаточно. Что они не спасут от одиночества и не позволят отдалить старость. Что в мире существует такая любовь, которая ему недоступна. Сюзанна постигла эту любовь, а он нет. И он потерял ее, потому что не смог дать ей эту любовь и принять любовь от нее.

Сэм поморгал и взял свой пиджак. Ну и Бог с ней — ему не нужна Сюзанна. Ему никто не нужен. С него достаточно мира идей, лежащего у его ног.

Сэм зажал воротник пиджака в кулаке и посмотрел на Янка:

— «Победители» — это твоя игра, да? Янк медленно кивнул:

— Это последняя из изобретенных мною игр. Я закончил ее как раз перед тем, как ты заставил меня уйти из «Атари».

— Почему ты раньше не рассказал нам об этом?

— Да вы все так ей увлекались, что мне было неудобно. Я собирался рассказать тебе, но потом прошло слишком много времени, стало совсем неловко.

Сэм мог закричать, что пари было нечестным, но Янк был величайшим из всех известных ему инженеров и он заслуживал уважения.

— Это хорошая игра, Янк, — хрипло произнес он. — Действительно хорошая игра.

Сэм повернулся и направился к двери.

И столкнулся с Митчелом Блейном.

Митч ворвался в офис. Лицо его пылало, голубая рубашка от пота прилипла к груди. Светло-голубые глаза метали молнии.

— Что здесь, черт побери, происходит? — зарычал он.

Ноги сами понесли Пейджи к Блейну, и она спрятала свое маленькое тело в его руках. За ним можно жить как за каменной стеной. Так же хорошо, как с отцом. Это был единственный островок стабильности в мире, где все, кто был близок к ней, сошли с ума. Пейджи позвонила ему сразу, как только поняла, что они действительно собираются играть в эту безумную игру. Но Митч опоздал.

— Слишком поздно, — сказала она. — Все кончено.

Митч обнял Пейджи за плечи и прижал к себе. У него были сильные и добрые руки, как у отца, когда она была ребенком. Пейджи хотелось свернуться на груди у Митча калачиком и позволить защищать ее от всех напастей.

— Неплохо бы, чтобы у кого-нибудь поскорее развязался язык, — сердито произнес Митч, крепко прижимая к себе Пейджи. — Давай, Сюзанна, рассказывай, что случилось.

Сюзанна пожала плечами со всей беспечностью непоколебимого президента корпорации «Сисвэл» — бесстрашной женщины-воительницы, готовой обрушиться на каждого, кто угрожает ее компании. Но когда она увидела сестру, свернувшуюся в больших руках Митча, нижняя губа у нее задрожала.

— Янк меня выиграл.

Глаза Митча впились в Янка. Взгляд был не менее разящим, чем снаряды «Победителей».

— Что это значит?

— Все очень просто, Митч, — сказал Янк. — Сэм отказался признать тот факт, что Сюзанна не желает его присутствия в своей жизни, и мы с ним устроили соревнование. Кто выиграет, тот получит Сюзанну. Выиграл я.

Где-то в глубине сильного тридцативосьмилетнего тела Митча еще жили рефлексы универсального принимающего игрока. Он со сдавленным ревом выпустил Пейджи из рук и, зацепившись за угол стола, ринулся прямо на Янка Янковского.

Янк немедленно рухнул на пол.

Пейджи завизжала, Сюзанна заорала, и обе женщины бросились через маленькую комнату к Митчу — одна из них пыталась оттащить его за ноги, другая — за руки.

— Отпусти его! — кричала Пейджи, вцепившись Митчу в бедра. — Отпусти, или ты убьешь его!

Сюзанна тащила Блейна за голубую оксфордскую фирменную рубашку (подкрахмаливать разрешается лишь слегка).

— Прекрати. Митч! Нет! Не делай этого!

Сэм стоял в дверном проеме и наблюдал за сражающейся на полу четверкой. Боже, он, пожалуй, лучше уйдет.

Митч стряхнул с себя женщин, поднял Янка на ноги и грохнул им о разделительную перегородку. Перегородка тут же рухнула, и мужчины оказались в соседней комнате.

Наблюдая за дерущимися, Сэм обратил внимание на выражение их лиц и наконец понял, как замечательно эти люди подходят друг другу. Раньше от него это ускользало, потому что он был слишком занят собой. Сэм покачал головой, удивляясь собственной глупости.

— Отпусти его, Митч! — закричала Сюзанна. Она мертвой хваткой впилась в руку Блейна. Но что-то отвлекло ее — еле заметное движение, зафиксированное боковым зрением. Она повернула голову и увидела Сэма, собиравшегося выйти из офиса.

Их взгляды встретились. Когда Сюзанна заметила смирение в глазах Сэма, у нее слегка перехватило дыхание — она поняла, что он наконец отпускает ее.

— Пока, малышка, — сказал Сэм. — Когда-нибудь увидимся.

На какие-то мгновения глаза их закрылись, а затем Сюзанна кивнула головой — этим жестом она прощалась со своей первой настоящей любовью.

До свидания, Сэм Гэмбл! Удачи тебе.

Губы Сэма скривились в знакомой нахальной улыбке — улыбке пирата-мотоциклиста, похитившего ее с собственной свадьбы и изменившего ее судьбу. Затем он повернулся к ним спиной и отправился на завоевание нового неведомого мира.

Из громкоговорителя раздались звуки песни «Танцуй твист и ори».

— А ну, нападай на меня! — приказывал Митч. Голос его не предвещал ничего хорошего, но было видно, что ему непросто заставить себя заехать по физиономии противнику, который ведет себя так миролюбиво и неумело. — Нападай на меня, сукин ты сын!

Когда дело дошло до рукоприкладства, это, кажется, обескуражило Янка. Хотя ему нравилась сама идея наконец подраться после всех этих лет, но сам процесс драки его не вдохновлял. Абсолютно не было времени ничего продумать. Нельзя было ничего оценить и спланировать.

У Митча было больше проблем с женщинами, чем с Янком. Сестры Фальконер висели на нем словно репейник. Не успевал он стряхнуть одну, как тут же набрасывалась другая. Пейджи ухватила его за шею, Сюзанна тащила за талию. У Митча начало болеть колено, он повредил локоть, ломая перегородку. Чем, черт возьми, он занимается? Он — отец двоих детей, член совета директоров «Юнайтед вэй»! Отдает ли он себе в конце концов отчет, что здесь делает?

Митч отпустил Янка и ослабил хватку Пейджи вокруг своей шеи. Увидев, что он прекратил драку, Сюзанна разжала руки, обхватившие его талию.

Когда Митч уставился на Янка, тот беспомощно заморгал глазами.

— И не думай о том, чтобы вести Сюзанну в постель!

— Да нет! — поморгал Янк. — Мне вообще не нравится эта идея.

Последовала долгая пауза. Митч посмотрел на Янка, затем на Сюзанну. Напряжение оставляло его, словно воздух выходил из надутого шара.

Янк продолжал моргать.

— Прошу прощения, я, кажется, потерял контактные линзы.

Все опустились на пол, ползая в поисках пропажи и довольные тем, что не надо пока выяснять отношения. Пейджи обнаружила чудом уцелевшие линзы под одной из карт «ролодекса». Митч поправил галстук и потер поврежденный локоть. Сюзанна стала искать свою туфлю.

— Это непросто… — сказал Янк, вставив линзы и изучая поврежденные суставы пальцев. — Непросто найти способ, как нам из всего этого выпутаться. У нас с Сэмом была сделка. Мне неприятно, что я вел себя не совсем честно. Конечно, мне следовало бы сказать ему, что это я создал «Победителей». Но в любом случае две ошибки не приводят к правильному результату. У нас с Сэмом была сделка, и теперь на меня возложены определенные обязательства.

Теперь уже Сюзанне захотелось ему хорошенько врезать. Она направилась к Янку, заметно прихрамывая, поскольку все еще не нашла свою туфлю.

— Послушай, Янк, оставь меня в покое! Все кончено! Ваше соревнование было бессмысленным.

Митч, к изумлению Сюзанны, вдруг заорал на нее:

— Заткнись, Сюзанна! Ты можешь все разнести на куски, когда дело касается корпорации, но абсолютно беспомощна при устройстве своей личной жизни. Я слишком долго все пускал на самотек! Шесть недель ходил за тобой, поджав хвост, ожидая, что ты перестанешь смотреть на меня как на последнего врага! Все, с меня достаточно!

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать!

— Я разговариваю с тобой так, как считаю нужным. Сейчас у меня право голоса! — Митч повернулся к Янку: — Давай заключим дополнительную сделку.

— Дополнительную сделку? Да, конечно, это отличная идея.

Пейджи почувствовала, что ее сердце готово вырваться из груди.

— Чего же ты хочешь? — спросил Митч, довольный тем, что снова может влиять на ситуацию. Янк задумался, потом сказал:

— Ты можешь предложить мне за нее денежную компенсацию. Тогда все формальности будут соблюдены.

Поскольку Митч собаку съел на заключении сделок, он знал, как надо действовать.

— Я даю тебе пять долларов.

— Пять долларов! — Сюзанна непроизвольно двинулась в их сторону. — Ты сказал пять долларов?

— Отлично, я согласен, — ответил Янк. — Только, если ты не против, — наличными. А то я вечно теряю чеки.

Митч достал бумажник и заглянул в него.

— У меня только две двадцатки. У тебя будет сдача?

Янк раскрыл свой бумажник и изучил его содержимое.

— Прошу прощения, но у меня самого тоже только двадцатка. Пейджи?

Когда Пейджи раскрыла свою сумочку, ей с трудом удавалось сохранять спокойствие. Руки у нее так дрожали, что она ничего не могла там отыскать. Отчаявшись, она вытряхнула содержимое сумочки на стол — во все стороны покатились тюбики губной помады, посыпались пластинки жевательной резинки. Пейджи судорожно взяла бумажник и заглянула в отделение для банкнот.

— Нет, у меня нет, — всхлипнула она. — Боже, у меня только пятьдесят. А что толку с пятидесятки! — Затем она повернулась к Митчу и закричала: — Да ради Бога, дай ему двадцать!

Сюзанна предприняла попытку восстановить собственное достоинство. Она произнесла холодным, словно Снежная королева, голосом:

— Если это аукцион, я плачу двадцать и выкупаю себя обратно.

— Это не аукцион, — твердо сказал Янк. — Это было бы непорядочно.

Пейджи закашлялась, и Янк нежно похлопал ее по спине.

Митч протянул двадцать долларов:

— Вернешь мне сдачу.

Янк кивнул и притянул Пейджи к себе. Когда его изрядно побитый подбородок застыл у девушки на макушке, он на мгновение закрыл глаза.

Пейджи прижалась к груди Янка, а затем словно оцепенела, вспомнив, сколько ей пришлось из-за него пережить.

Янк дрался из-за Сюзанны. Трое мужчин дрались из-за ее сестры. Не один, а трое! Они что, забыли, что она — Пейджи — самая красивая? Неужели они забыли, что это она сводит мужчин с ума?

А Янк помнил. Он глядел на нее, на то самое очаровательное белокурое создание, в которое так отчаянно влюбился. Она вобрала в себя всех девушек, которые его отвергли, всех тех, кто смеялся над его неловкостью и игнорировал его существование. Всю жизнь он стоял на обочине и смотрел на таких женщин, как Пейджи Фальконер, женщин, проходивших мимо, не поднимая на него глаз. Но теперь все это уже позади!

Кто бы мог предположить, что такая девушка, как Пейджи, влюбится в такого парня, как он? Но Янк знал, что она любит его. Он с самого начала почувствовал, как близки их души, — с того самого вечера на берегу моря в Наксосе. Но Янк хотел, чтобы они остались с Пейджи навсегда, и он дал ей время, чтобы она сама пришла к этому, — хотя с самого первого вечера ему хотелось привязать к себе Пейджи так крепко, чтобы она никогда не смогла уйти.

А этим вечером он до смерти напугал ее. То, что он сделал ради Сюзанны, причинило Пейджи страшные страдания. Она была в шоке. Янк все это видел и теперь должен загладить свою вину.

— Сюзанна, меня несколько дней не будет на работе, — сказал Янк. — Нам с Пейджи надо какое-то время побыть вдвоем.

Губы Пейджи скривились, а глаза заблестели, словно у королевы школьного бала, которую заставляют танцевать с самым безобразным мальчиком класса.

— Да никуда я с тобой не пойду — даже если ты останешься самым последним мужчиной на Земле. Ты недотепа! Полный и абсолютный недотепа!

Янку потребовалось время, чтобы оценить ситуацию. У него была подлинная страсть к истине, как у настоящего ученого. Перехитрив Сэма, он почувствовал себя несчастным, хотя сделал это из лучших побуждений. Итак, сегодня вечером он уже один раз поступился своими моральными принципами. Второй раз подобное не произойдет.

Так ли он в этом уверен?

— Отлично, Пейджи, — произнес Янк. — Послушай, Сюзанна, может, ты отвезешь меня к доктору. Рука что-то побаливает. Я уверен, что перелома нет, но…

О Боже! Янк едва дышал, когда Пейджи стала баюкать его руку, ворковать над ним, заставляя почувствовать себя большим и сильным, с бронзовыми рельефными мускулами и такими крохотными мозгами, от которых нельзя ожидать ни малейшей опасности.

Сюзанна посмотрела вслед уходящей парочке. Они тесно прижались друг к другу, словно так и родились. В комнате повисло тяжелое, вязкое молчание. Митч стоял в дверном проеме — одна рука уперта в бедро, другая свесилась свободно.

Сюзанна нервничала, и в голове у нее все перемешалось. Когда она поняла, что любит Митча, то пыталась подавить свои чувства, уверенная в его любви к сестре. Сейчас ей хотелось, чтобы он обнял ее и сказал все те нежные слова, которые она так жаждала услышать. Но Митч не проронил ни слова.

Сюзанна попыталась хоть чем-то заполнить молчание:

— Ничего страшного у Янка с рукой не случилось. Это он хитрил. Клянусь Богом, Янк меняется на глазах. А моя сестра… — Голос ее увял. Неужели Митч не любит ее? Сюзанна убеждала себя, что такого не может быть, иначе почему он так набросился на Янка.

Сюзанна стала изучать пятнышко на стене за своим плечом.

— Я думала, что ты и Пейджи…

Но Митч молчал, он просто стоял и смотрел на нее.

Его взгляд определенно был взглядом собственника. Сюзанна вспомнила про пять долларов, и щеки у нее вспыхнули. Неужели он действительно думает, что выкупил ее у Янка?

Сюзанна опустилась на пол и стала сосредоточенно искать свою туфлю. Во всяком случае, при этом можно не смотреть на Митча. Она заглядывала под письменный стол, под боковой столик, пока не оказалась около дверного проема. Там оказались туфли Митча. В отличие от ее туфель они находились у него на ногах. Из-под тщательно отутюженных синих штанин выглядывали их до блеска начищенные носы.

Молчание становилось все более тягостным. Щеки ее продолжали гореть. Она чуть не подпрыгнула, когда рядом с ней упала туфля.

Не успела Сюзанна поднять туфлю, как две сильные руки подхватили ее и поставили на ноги. Взгляд у Митча был суровым, даже слегка пугающим.

— Ты еще окончательно не развелась. А как только это произойдет, мы встретимся с тобой в спальне.

Сначала Сюзанне показалось, что он сказал «в комнате совета». Она была так потрясена, что ослышалась. А когда поняла, что Митч сказал на самом деле, он уже выходил из офиса.

Сюзанна широко улыбнулась. Ну нет! Этим все не ограничится. Ни в коем случае! Если мистер Отутюженная Рубашка думает, что этим все и закончится, он глубоко заблуждается. Сюзанна швырнула туфлю в сторону двери.

Реакция у Митча была отменной, да и Сюзанна особо не старалась в него попасть, так что туфля пролетела где-то в ярде от Митча. Но это не могло ее оправдать.

Митч обернулся и, скрестив на груди руки, произнес с ледяным спокойствием:

— У тебя, Сюзанна, есть тридцать секунд.

— Для чего?

— Для того чтобы перестать вести себя как безмозглая курица и решить, чего же ты хочешь.

— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Двадцать пять секунд.

— Перестань издеваться надо мной!

— Восемнадцать.

— Да ты идиот, ясно тебе?

— Пятнадцать.

— А почему это я должна?

— Двенадцать.

— Почему ты не можешь сказать это?

— Десять.

— Ладно! Я скажу!

— Пять.

— Я люблю тебя, идиот!

— Абсолютно верно. Только не забывай об этом.

Хотя Митч все еще выглядел сердитым как черт, что-то теплое и чудесное стало подниматься в груди Сюзанны. Ей хотелось юркнуть в его объятия и остаться там навсегда. Что же было такого в руках Митчела Блейна, что так непреодолимо тянуло к нему женщин? Приблизившись, Сюзанна положила ладони ему на грудь. Ей было слышно, как сердце Митча так же рвется наружу, как и ее. Она закрыла глаза и потянулась к нему губами.

Митч тяжело вздохнул, схватил Сюзанну за запястья и решительно оторвал от себя.

— Еще нельзя, — произнес он хриплым голосом. — Я купил тебя и несу определенные обязательства.

Глаза Сюзанны раскрылись.

— Ты шутишь!

Прищурившись, Митч смерил ее взглядом, словно конкурента, с которым вел торг.

— По закону ты все еще замужняя женщина. И я не собираюсь до тебя дотрагиваться, пока ты окончательно не разведешься. Потому что стоит мне с тобой начать, я уже не смогу остановиться.

Сюзанна подавила дрожь сладостного предчувствия и нахмурилась:

— Но это займет не меньше месяца. Ужасно долго.

— Постарайся с толком провести это время.

— Я?

Митч бросил на нее свой неотразимый стальной взгляд, но Сюзанна заметила озорные огоньки, плясавшие в уголках голубых глаз.

— Но ты же отлично понимаешь, что я рассчитываю кое-что получить за свои деньги.

В сорвавшемся с губ Сюзанны звуке невообразимым образом смешались и смех, и возмущение. Она решила продолжать игру вместе с Митчем. Быстро успокоившись, она вновь подошла к нему, и ее пальцы скользнули под узел его галстука.

— Мне точно известно, на что ты рассчитываешь. Но ты-то — товар непроверенный!

— А вот это — проявление крайней непочтительности, и нам придется основательно потрудиться, чтобы искоренить подобные вещи. — Голос Митча был строг, как у судьи, но на этот раз Сюзанну обмануть не удалось. — Я хочу, чтобы ты, Сюзанна, изменила свое отношение ко мне. Должна быть хотя бы видимость подчиненности.

— Подчиненности?

— Я — мужчина, ты — женщина. С моей точки зрения, этим все сказано. Нам стоит придерживаться этих правил и после того, как мы поженимся.

— Ты сказал «поженимся»?

— Я обдумываю этот вопрос.

— Обдумываешь? Ну, знаешь, такая самонадеянность…

— Сначала вам предстоит интервью в спальне, Спичка, а уж затем мы обсудим контракт.

У Сюзанны от возмущения перехватило дыхание, а серьезное лицо Митча преобразила широкая неотразимая улыбка. Прежде чем она успела произнести хоть слово, Митч вышел из комнаты.

Но Сюзанна еще не сказала своего последнего слова. Она выбежала следом за ним.

— Немедленно остановись, Митчел Блейн! — закричала она. — Ты любишь меня?

— Конечно, — ответил Митч, не замедлив шага. — Странно даже, что ты спрашиваешь меня об этом.

Затем Сюзанна увидела, как он сделал три гигантских шага вперед и, оторвавшись от пола, подпрыгнул до потолка.

Галстук у него при этом даже не шелохнулся.

 

Глава 34

Янк и Пейджи поехали в Рино, даже не потрудившись сменить одежду или собрать чемодан. И если раньше Пейджи даже и представить не могла, что будет выходить замуж в шелковой блузке и серых спортивных брюках, то теперь уже ничто в мире не могло заставить их подождать хотя бы еще один день. Церемония состоялась вскоре после полуночи в убогой крохотной часовне с выставленной в стеклянном ящике гитарой Элвиса. Янк долго рассматривал гитару, потом заметил, что она напоминает ему любимую женщину.

Пейджи не поняла, с какой стати какая-то гитара Элвиса напомнила Янку именно ее, но служба вот-вот должна была начаться и времени на расспросы не было.

Номера для новобрачных во всех лучших отелях были уже забронированы, и им пришлось поселиться в небольшой гостинице. Коридорный провел их в комнату, интерьер которой выглядел, как внутренности коробки с леденцами, что дарят в День святого Валентина. Стены были оклеены обоями с расплывчатым полосатым рисунком, напоминавшим шкуру зебры; ковер из белого искусственного меха густой запыленной шевелюрой протянулся от одной стены к другой. Красно-белые гирлянды из блестящего атласа драпировали кровать в форме сердца, отражаясь в испещренном золотистыми пятнами зеркале, служившем изголовьем.

— Красота, — с восхищением произнес Янк.

В другое время Пейджи, может, и рассмеялась бы, но сейчас она слишком нервничала. А вдруг Янк в ней разочаруется? Она имитировала страсть кое с кем из самых блистательных любовников, но Янк был намного умнее и тоньше большинства мужчин. Тем не менее она не считала, что постель станет основной частью их совместной жизни. Возможно, такой башковитый мужик, как Янк, окажется далеко не самым толковым в мире любовником, что ее вполне бы устроило. Ей уже доводилось попадать в объятия величайших маэстро подобного рода, и это вовсе не было так уж великолепно.

Более всего ей нравилось с ним обниматься — это было так тепло и уютно. Обниматься и еще готовить еду. Ей хотелось наполнить его тщедушное тело своей великолепной стряпней. Вскармливать его детишек своей щедрой грудью. Ни с того ни с сего на глаза навернулись слезы.

Пейджи стояла к Янку спиной, но оказалось, что он каким-то непостижимым образом понял, что она заплакала, обхватил ее руками и прижал к себе.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Не надо волноваться. Поднявшись на цыпочки, она зарылась лицом ему в шею:

— Я так люблю тебя! Я не стою тебя. Я нехорошая. Часто выхожу из себя. Слишком много ругаюсь. Ты гораздо лучше меня.

Янк приподнял ее подбородок и пальцами отвел с лица белокурые волосы. Глаза его наполнились восхищением.

— Ты самая чудесная женщина в мире! Никак не могу поверить, что ты моя.

Янк смотрел на нее, и ей передалась вся доброта его души. А потом он наклонил голову и поцеловал ее. Боже, как долго! Ее еще никогда так не целовали! Его губы коснулись ее рта с такой осторожностью, что вначале она их даже не почувствовала. Тогда она сама прижала свои губы сильнее. И первая открыла рот.

А поцелуй все продолжался. Янк был человеком неистощимого терпения, свято верившим в то, что нужно хорошо исполнять любую работу. Он целовал ее щеки, глаза, потом уложил в постель и наклонил ее голову набок, чтобы было удобнее целовать в шею. Найдя на шее трепетавшую жилку, он припал к ней губами и принялся мысленно считать пульс.

Она ощутила в теле расслабляющее тепло. Губы Янка спустились пониже и замешкались в вырезе ее блузки. Грудь затрепетала в предвкушении его прикосновений. Ей захотелось почувствовать его еще больше. Ее руки прокрались ему под рубаху, но он вытащил их оттуда и мягко сжал между своими руками.

— Хочешь шампанского?

Она покачала головой. Не нужно ей никакого шампанского. Ей хотелось, чтобы он не останавливался.

Но он все равно встал. Прошел к ведерку со льдом и принялся возиться с бутылкой. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец открыл ее. Вначале ему понадобилось обсушить ее полотенцем, затем он устроил целое действо, начав аккуратно снимать фольгу. А проволочную оплетку с пробки скручивал так, словно работал с очень тонким механизмом. Боже, ей захотелось заорать, чтобы он просто открыл бутыль и поскорее вернулся.

Пейджи оперлась на подушки, дожидаясь, пока он наполнит себе бокал. Он опять спросил, не хочется ли ей шампанского.

— Хорошо, — проворчала она в ответ. — Раз уж ты ее все-таки открыл, то давай.

Он вернулся, неся бокалы, и, остановившись у кровати, посмотрел на Пейджи. Узкое обручальное кольцо восхитительно смотрелось на его длинном тонком пальце. Ей снова стало жарко, и раздражение понемногу улетучилось. Матрац прогнулся, когда он, поставив бокалы на ночной столик, уселся на край кровати.

— Пока не пей, — предупредил он. — Мне нужно обдумать тост.

И уселся поосновательнее.

Это было что-то невероятное. Ей хотелось, чтобы он опять целовал ее и трогал грудь, а он просто сидел, размышляя над своим дурацким тостом. И, погрузившись в раздумья, вдруг начал проделывать эту штуку с ее ладонью. Просто слегка поглаживать ее большим пальцем. До этого еще никто не вытворял такого с ее ладонью. Это невероятно возбуждало. Прошло совсем немного времени, и она начала извиваться.

— Ну, ты уже придумал? — задыхаясь, спросила она наконец.

— Еще пару минут, — ответил он, перенося свою руку с ладони на более чувствительную кожу предплечья.

Она закрыла глаза. Губы приоткрылись. Что он с ней делает? Поглаживание предплечья длилось целую вечность, потом его рот опять коснулся ее губ в очередном сладостном поцелуе. Как хорошо, подумала она. Наконец-то они вернулись к настоящему делу.

Он поцеловал основание ее шеи, и она застонала. Его пальцы поиграли с верхней пуговкой на ее блузке. Казалось, прошло несколько лет, прежде чем он расстегнул ее и поцеловал открывшийся участок кожи, потом расстегнул следующую пуговицу. Пуговица — поцелуй, еще пуговица — опять поцелуй.

Вздымавшаяся над зубчатым кружевом бюстгальтера часть груди начала покрываться розовым румянцем. Ну когда он доберется до лифчика? А до брюк?

Он остановился.

— Думаю, тост готов.

Она заскрежетала зубами. Если он не сосредоточится на том, что нужно делать, придется ей самой провозглашать тост! Он подал ей бокал с шампанским.

— За мою жену, за самую прекрасную женщину на свете! Я люблю тебя.

Получилось довольно мило — в самом деле очень мило, — но за то время, что ей пришлось дожидаться, можно было придумать что-нибудь и пооригинальнее. Она чокнулась с ним, залпом выпила шампанское, уронила бокал на ковер и бросилась ему в руки.

Он нежно отстранился и снял с нее блузку.

Ей хотелось торжествующе завопить. Готово! Наконец-то у него появилась здравая мысль. Наконец-то он вспомнил, что от него ожидают. А сейчас бюстгальтер. Не забыл бы про бюстгальтер!

Он не забыл. Его проворные пальцы расстегнули застежку так ловко, что она, казалось, растворилась в его руках. Сняв эту кружевную деталь, он уложил Пейджи на кровать.

А потом стал просто рассматривать ее. Она лежала на спине, а он изучал ее своими глазами. Ее соски под его взглядом, отвердели и набухли. Он наклонился вперед. Она закрыла глаза, ожидая, когда его рот согреет грудь, и почувствовала, как его губы располагаются… на изгибе плеча.

Она тихо всхлипнула от разочарования. Лежавшие вдоль тела руки сжались в кулаки, а он еще целую вечность играл ее плечом.

«Моя грудь! — хотелось закричать ей. — Отведай мою грудь, мои хорошенькие сосочки».

Но этот олух, за которого она вышла замуж, открыл на внутренней стороне ее локтя на редкость чувствительный уголочек и присосался к нему.

— Твои брюки начинают мешать, — заметил он наконец.

— Да, — согласилась она. — Ну конечно.

И поспешила расстегнуть пояс и «молнию», но Янк опять отстранил ее. Он аккуратно стянул ее брюки и стал их складывать.

— Да какая разница, — сказала она. — Просто повесь на спинку стула.

— Они же помнутся, — ответил он, будто помять штаны значило совершить тяжкое преступление против природы. Встав и держа брюки за обшлага, он похлопал по складкам и начал выравнивать швы с такой геометрической точностью, при виде которой Евклид завопил бы от восторга.

Пейджи тоже хотелось завопить, но отнюдь не от восторга. Ну почему он никак не поймет, как трудно ей было возбудиться? И это возбуждение в любую секунду может исчезнуть. Так бывало всегда. Ему нужно поторопиться, пока подъем не пропал. Он что, не понимает?

По-видимому, он действительно не понимал. Ему зачем-то понадобилось отнести брюки к шкафу и повесить их туда. Да еще первая вешалка ему не подошла. Ему непременно подавай вешалку для брюк.

Пока он стоял, повернувшись к ней спиной, она сняла трусики и чуть приподняла колено, прижав подошву правой ноги к изгибу левой икры.

Когда он, повернувшись, увидал такое, у него глаза на лоб полезли. Решительно настроившись взять верх, она позволила своей руке томно упасть на край кровати и начала водить подошвой правой ноги вверх и вниз по икре. Янк подошел к кровати. Она прикусила нижнюю губу. Он резко отвернулся.

Пейджи быстро приподнялась на локте:

— Ты куда собрался?

Подойдя к одному из столов, Янк включил еще одну лампу.

— Здесь плохо видно, — пояснил он. — Я люблю видеть то, что делаю.

Затем вернулся к изножью кровати. Поглаживая руками ее икры, он нежно развел ее колени.

У Пейджи пересохло во рту. Она посмотрела на него.

Его руки поднялись к рубашке. Но вместо того чтобы снять ее, он принялся медленно закатывать рукава.

Пейджи внимательно наблюдала за лицом Янка. Она впервые заметила удовольствие, промелькнувшее в уголках его губ.

— Ты нарочно так делаешь, — выдохнула она.

— Полагаю, — ответил он, — никто никогда еще не потратил на тебя достаточно времени.

Этой ночью Пейджи пережила тысячу счастливых жизней. Янк был научен терпению и верил в силу кропотливого мастерства. Он любил выдвигать гипотезы и проверять их на деле. Например, если здесь использовать язык, а там руку…

Он был инженером, абсолютным гением, когда дело касалось работы с небольшими деталями. И каждую из ее маленьких деталей он подвергал строгой инспекции, и после его искусного манипулирования они взрывались.

Кто бы мог подумать, что ему придется даже глушить ртом ее крики? Кто бы мог вообразить, что этот рассеянный гений сможет наконец принести ей удовлетворение, ускользавшее от нее всю жизнь?

Когда он наконец присоединился к ней, глаза его остекленели, а дыхание сделалось таким же тяжелым, как и у нее. Она была уже не в состоянии рассуждать здраво, но смутно понимала, чего стоило ему это терпение, и любила за это еще сильнее.

Даже приготовившись войти в нее, он был осторожен. Он был ее мужем, ее любовником. Но прежде всего он был изобретателем, инженером. А хорошие инженеры никогда насильно не стыкуют детали, если они разного размера.

— Так хорошо? — негромко спросил он.

— О да, да! — выдохнула она.

— Моя жена. Любовь моя.

Она вскрикнула от наслаждения и страсти, когда он вошел в нее. Он ртом заглушил ее крики, и они начали двигаться в такт, в гармоничном полете направляясь к месту идеального завершения.

Когда спустились сумерки, они, пресыщенные, лежали обнявшись.

— Почему ты тогда повел себя так, словно хотел, чтобы я пошла в постель с Митчем? — прошептала она.

— Потому что знал, что Митч не пойдет с тобой в постель.

— Пошел бы тоже, — негодующе сказала она. А потом рассмеялась. — Нет, похоже, не пошел бы. — Ее пальцы пощипывали его грудь. — Я думала, ты любишь Сюзанну.

Он погладил ее щеку.

— А я и вправду люблю. Точно так же, как и ты ее любишь.

Он не видел необходимости рассказывать ей, что не всегда было так. Было время, когда его очень сильно влекло к Сюзанне: она была совсем не такая, как те женщины, которых он знал.

— Для меня важно, чтобы Сюзанна была счастлива, — продолжал он. — Именно поэтому я и должен был заставить Сэма понять, что он не сможет получить ее обратно. Но что касается физического влечения…

Он не стал продолжать, и Пейджи заинтересовалась:

— Ну что? Скажи мне.

Он, казалось, был чем-то смущен.

— Только, пожалуйста, не принимай это как обиду, Пейджи. Я люблю Сюзанну и восхищаюсь ею. Но не кажется ли тебе, что она несколько… плосковата?

Пейджи посмотрела на их убогий номер для молодоженов, который Янк счел таким привлекательным. Хихикнув от удовольствия, она прижала Янка к груди.

— Полностью согласна с тобой, Янк. Сюзанна определенно плосковата для тебя.

В Митче Сюзанну стало раздражать все. Например, его одежда. Сколько идеально скроенных темно-синих костюмов может иметь человек? А сколько синих и красных репсовых галстуков? Не может ли он хоть однажды выбраться куда-нибудь в дикую местность, надев ради разнообразия свитер с пейслейским узором?

И еще она терпеть не могла то, как он постукивает своей ручкой, когда бывает раздражен, как откидывается назад на стуле и ослабляет узел галстука, прежде чем сделать замечание. Он записывал абсолютно все — и это тоже злило ее. И что он делает со всеми этими желтыми адвокатскими блокнотами, которых у него набралась приличная куча? Может, снимает где-нибудь склад?

Она нахмурилась, увидев, как его золотое перо побежало по бумаге. Наверняка один из его желтых адвокатских блокнотов лежит у него на прикроватном столике, чтобы оставлять заметки о том, как вели себя женщины, с которыми он только что был близок.

Но на эту тему думать не хотелось, и Сюзанна начала размышлять о том, как он заводит ее при встречах. Сидя за столом в конференц-зале, читая данные со своей десятимиллионной распечатки и толкуя о поставках, квотах и прогнозах сбыта, он вдруг, прямо в середине предложения, сдернет эти свои дурацкие очки в роговой оправе и уставится на нее. Будет просто смотреть и смотреть. Этакий взгляд жеребца-производителя, словно она какая-то шлюха. Боже, как это раздражает! Раздражает настолько, что она теряет представление о том, где находится, и начинает путаться, и тогда уже все начинают смотреть на нее.

— Сюзанна?

Она моргнула. На нее смотрел Джек Вогэн, вице-президент отдела исследований и разработок. Все смотрели на нее! Опять это с ней случилось. Митч, улыбнувшись, откинулся назад на стуле, составив пальцы этаким дурацким шалашиком.

— Сюзанна? — повторил Вогэн. — У вас есть вопросы по поводу этих графиков?

— Нет-нет. Все понятно.

Она не имеет ни малейшего представления об этих графиках и догадывается, что все сидящие за столом знают об этом. Казалось, в голове у нее тикают гигантские часы, отбивая последнюю неделю, оставшуюся до решения о разводе. Почему Митч такой настырный? Почему ему непременно нужно злить ее подобным образом? Она плохо спала прошлой ночью. Все это ожидание окончательно измотает ей нервы.

В громкоговорителе послышался щелчок.

— Внимание, незамужние дамы! Бесплатные гинекологические осмотры будут теперь проводиться в здании С. Спросить Ральфа.

Сюзанна подскочила на стуле:

— Ну хватит. Доберусь я до чьей-то задницы!

У Митча на лице появилось страдальческое выражение.

Джек Вогэн захлопнул папку.

— Полагаю, собрание можно считать закрытым, — невозмутимо сказал он.

Сюзанна ринулась к двери. Но прежде чем она успела скрыться, Митч перехватил ее с помощью очередного трюка. Он попросту встал перед ней, загородив путь. Это было не что иное, как игривое проявление мужской силы, — совершенно ребячий способ напомнить ей, что он больше и сильнее. Приемчик настоящего грубияна.

— Ну чего тебе еще нужно? — проворчала она, стараясь не замечать трепет в животе и восхитительный аромат его накрахмаленной рубашки.

Нагнувшись, он зашептал ей на ухо:

— Осталась всего неделя, Спичка. А потом я получу то, что мне причитается.

Она тяжело сглотнула. Да он просто наезжает на нее. Определенно наезжает!

Вопрос о разводе решился утром в совершенно заурядную будничную среду. Потом Сюзанна отсидела на заседании со своими специалистами по маркетингу с Восточного побережья, встретилась с группой менеджеров, руководивших заводом компании «Сисвэл» в Сингапуре. Потом ей позвонила Пейджи и спросила, можно ли заскочить в обед, и Сюзанна, пойдя ей навстречу, перенесла начало конференции.

Она закончила черновик памятной записки и глянула на часы. Скоро придет Пейджи. Сюзанна не видела Митча целый день. Вот и прекрасно. Он за этот последний месяц провел ее через все муки ада, и она планировала заставить его за это пострадать. Если он полагает, что может запросто заскакивать к ней в постель только потому, что она официально станет свободной, то ей придется очень скоро вывести его из заблуждения. Она может быть свободной, но становиться доступной не намерена. В дверях показалась голова Пейджи.

— Привет!

Увидеть сестру было так приятно, что напряжение Сюзанны частично спало. С тех пор как Пейджи вышла замуж, даже кожа у нее, казалось, засветилась довольством. И когда бы Сюзанна ни встретила Янка, с его лица не сходила дурацкая улыбка.

Молодожены разместились в Фалькон-Хилле. Мысль, что Янк Янковский станет хозяином и повелителем дома Джоэла Фальконера, насмешила ее больше всего.

«Возможно, он бы тебе по-настоящему понравился, — подумала она. — Разумеется, если бы ты справился с первоначальным шоком. Он здесь лучший, и он сделал Пейджи такой счастливой».

Сюзанна оглядела бледно-малиновый костюм сестры, нитку жемчугов на шее, шиньон и серые лакированные лодочки из кожи ящерицы.

— Бог ты мой! Я потрясена. Ты разоделась так ради меня?

— Нет, ради Поля. Он злится, когда члены совета приходят на заседания в синих джинсах.

— Поль?

Пейджи отступила в сторону, и Сюзанна увидела, что она пришла не одна. С ней был Поль Клеменс, предшественник Кэла на посту президента ФБТ. Сюзанна встала и поздоровалась. Несколько минут они беседовали, стараясь преодолеть некоторую неловкость.

Сюзанна поняла, что за болтовней сестры скрывается нечто более серьезное, и провела их к небольшому столу в углу офиса. Едва они расселись, как прибыл Митч.

Сердце Сюзанны чуть не выпрыгнуло из груди: Митч уселся рядом с Пейджи!

— Не знала, что здесь состоится официальная встреча, — холодно сказала Сюзанна.

Пейджи поиграла жемчугами.

— Это я попросила Митча прийти сюда. Послушай, Сюзанна, мне очень жаль, но…

— Это моя инициатива, — вмешался Поль Клеменс. — Вчера мы с Пейджи имели продолжительную беседу, и я попросил ее организовать эту встречу.

Сюзанна положила руки на стол.

— Поль, вы наш давний друг, но если явились сюда как официальный представитель ФБТ, то мне придется пригласить кого-нибудь из наших адвокатов.

— Я в отставке, Сюзанна, хотя еще сижу в совете. Скажем так, я здесь хотя и в качестве официального представителя, но неофициально.

— Сьюз, выслушай его, — сказала Пейджи. — Это очень важно.

Сюзанна неохотно согласилась, и Поль начал обрисовывать ситуацию. Кризис ФБТ начался сразу же, как только до широкой публики дошли слухи о Кэле Тероксе. Уже одно то, что человеку, который являлся председателем совета директоров ФБТ, вскоре грозило тюремное заключение, невероятно осложнило ситуацию. Чем больше Сюзанна слушала, тем более настораживалась. Она знала, что у ФБТ неприятности, но не представляла, как далеко зашло дело. Эта гигантская корпорация была буквально на грани краха.

Поль закончил рассказ, и она посмотрела на него с тревогой.

— Надеюсь, вы оба понимаете, что никто в «Сисвэл» не желает краха ФБТ. У нас была проблема не с ФБТ, а с Кэлом.

— Вы очень ясно дали понять это в заявлениях для прессы, и все мы ценим это, — ответил Поль. — Но тем не менее публика принимает нас за каких-то злодеев в черных шляпах, тогда как вы в ее глазах — сущая Белоснежка. Ни одна компания не желает больше иметь с нами никаких дел. Впечатление такое, будто мы прокаженные, и наши партнеры толпами перебегают к нашим конкурентам. Мы сделали скидку на «Фалькон-101», но это почти не помогло. Стоимость наших акций стала просто смехотворной.

Пейджи оторвалась от картинки, которую рисовала кончиком пальца на столе.

— Сьюз, это моя вина. Я совершенно не представляю, что нужно делать с моими акциями. Когда я сижу на этих деловых совещаниях в ФБТ, мои мысли блуждают Бог знает где: все так скучно, что я не в силах сосредоточиться. Я никогда не знаю, как нужно голосовать. Поэтому я передала свои полномочия Кэлу. И вот к чему это привело.

— Ты же не собиралась причинять компании никакого вреда, — сказала Сюзанна.

— Но она причинила его, — вмешался Клеменс. — И ни у меня, ни у Пейджи нет желания, чтобы это повторилось опять. В ФБТ работает свыше трехсот тысяч служащих. От нас зависит жизнь очень многих людей. Если мы закроемся, то много небольших городков, в которых есть наши предприятия, просто прекратят существование. А мы несем колоссальные потери, Сюзанна. Все рушится.

Пейджи подалась вперед:

— Сюзанна, я хочу передать тебе мои постоянные полномочия. Хочу, чтобы ты представляла мои паи в корпорации.

— Пейджи, я благодарна за оказанное доверие, но как раз этого сделать никак не могу. Тут был бы прямой конфликт интересов. Мой совет директоров никогда не пойдет на такое.

— Они согласятся, если вы подадите в отставку, — тихо предложил Поль. — Если вы уйдете из «Сисвэл», вложите свои акции в трест и станете председателем совета директоров и главным администратором ФБТ.

Сюзанна сидела совершенно ошеломленная. Ей предлагают возглавить одну из крупнейших в Соединенных Штатах корпораций, занять место ее отца! Она почувствовала под столом пожатие чьей-то руки. Основательная надежность этой руки придала ей уверенности.

Поль посмотрел на нее с величайшей серьезностью:

— Чтобы выжить, ФБТ должна вернуть моральное доверие общества. В данный момент только вы одна способны это сделать.

Сюзанна покачала головой:

— Прошу прощения. Я буду помогать вам всеми другими возможными путями, но о том, чтобы уйти из «Сисвэл», не может быть и речи.

С того момента как Митч присоединился к ним, он впервые подал свой голос:

— Сюзанне нужно несколько дней. Дайте ей некоторое время все хорошенько обдумать.

— Не нужно мне никакого времени, я…

— Думаю, несколько дней не повредят, — мягко заметил он. Ей не хотелось затевать спор с Митчем на виду у Поля Клеменса, и она кивнула:

— Договорились. Несколько дней.

Но произнося эти слова, она знала, что ничто на свете не заставит ее покинуть «Сисвэл».

Этим вечером, едва она добралась до дому, как у дверей появился Митч. Он все еще был в деловом костюме, причем даже не ослабил узел галстука. Она ждала этого момента, но сейчас, когда он наконец наступил, ей захотелось отсрочить его. Прошедший месяц изрядно измотал ей нервы, но, глядя, как он стоит на пороге, она в конце концов призналась самой себе, что ей безумно нравится это примитивное чувство — сексуально возбуждаться при виде мужчины, которого любит.

Разве может реальность тягаться с мечтами? Возможно. Митч и неплохой любовник, но в самых потаенных глубинах сердца ей не верилось, что он может быть великолепным любовником. Уж слишком он аккуратен, слишком правилен. Глядя в его лицо, она почувствовала спазм где-то под ложечкой. Что, если своим поведением она шокирует его? Что, если ему в постели нравятся женщины более сдержанные?

— Я… прошу прощения, — запинаясь, проговорила она. — Не могу пригласить тебя зайти. Ужасно болит голова.

Она захлопнула перед ним дверь и прошла в гостиную. Взяв с кофейного столика со стеклянной столешницей какой-то журнал, который не собиралась читать, Сюзанна почувствовала, как дрожат руки. И зачем Бог создал ее такой сексуальной маньячкой? С той страстью, какую она ощущает к нему, ей ни за что не удастся быть сдержанной. Узнай Митч, что ей в действительности нужно, он, возможно, в ужасе убежит из этого дома. Может, пришлет ей памятную записку.

ОТ: Митчела Блейна.

КОМУ: Сюзанне Фальконер.

ПО ВОПРОСУ: Неподобающее поведение в постели…

Он вошел в гостиную, засовывая в карман ключ, который она дала ему, переехав в новый дом в середине августа.

— Я хочу, чтобы ты вернул ключ, — сказала она.

— Нет, этого ты не хочешь.

Она посмотрела на портьеры с пышным набивным рисунком, которые подобрала для нее Пейджи. Она так любит его, так хочет, чтобы все было идеально хорошо, но это реальная жизнь, а не сказка. Вспомнив, что у них, кроме секса, есть и другие темы, которые не мешало бы обсудить, она уселась на тахту. По крайней мере можно хоть на время оттянуть неизбежное.

— Я не оставлю «Сисвэл».

— По-моему, Сюзанна, выбор у тебя не такой уж большой.

— Не говори так!

Он сел рядом и откинулся на мягкие подушки. И как только ему удается быть таким расслабленным, когда она в таком напряжении?

— Что-то не верится, чтобы ты смогла спокойно жить дальше, имея на совести судьбу трехсот тысяч человек, — сказал он. — Не говоря уже о тех небольших городишках.

— Я не принадлежу ФБТ. Это старая, тяжеловесная и консервативная компания.

— Это верно. И ею скверно управляли со времени, когда умер твой отец.

— Ты не хуже моего знаешь, что я нужна им лишь как украшение. Они рассчитывают, что я буду использовать полномочия Пейджи только для того, чтобы утверждать мнения большинства. Все эти люди не имеют ни малейшего желания предоставить мне реальную власть.

Митч хохотнул:

— И ты не собираешься гробить свое время на то, чтобы указывать им на ошибки в их методах управления?

Она изменила тактику:

— У меня нет степени из колледжа.

— А у меня их целых три. Хочешь, дам одну?

Она попробовала иной путь:

— Я хочу ребенка.

На его лице появилось нежное выражение.

— Ты? Это же здорово! Это действительно здорово. Я надеялся на это, но мы еще об этом не говорили.

— Мы не говорили еще ни о чем! — Она соскочила с тахты. — Неужели тебе не понятно? Президент «Сисвэл» определенно может забеременеть. В «Сисвэл» все допустимо. Но, положа руку на сердце, можешь ли ты, со всем своим необузданным воображением, представить, чтобы президент ФБТ на протяжении всего совещания кормила ребенка грудью?

— Только не в старой ФБТ! — Митч, улыбнувшись, поднялся и подошел к ней. — А как насчет новой ФБТ? С усовершенствованной производственной линией, с хорошо налаженной структурой управления. И в этом же здании — детский сад! Эх, Сюзанна…

Какое-то мгновение они всматривались в представшую перед их мысленными взорами картину. Это был образ новой корпорации, фирмы с крепким моральным центром, преданной миру, которому она служит. Образ корпорации двадцать первого века.

Он тронул ее за руку:

— Тебе уже тридцать два, по существу, ты уже старушка, а мне аж тридцать восемь. «Сисвэл» — компания для подростков. У нас работает так много талантливых людей, что мы даже не всегда знаем, что с ними делать. Так давай уйдем с их пути, и пусть они сами справляются с работой.

— Мы оба не можем уйти просто так. Это невозможно. И я не собираюсь переходить в ФБТ без тебя. Говорю тебе без всякой лести: ты лучший в мире специалист по маркетингу.

— Я останусь в «Сисвэл» до тех пор, пока не будет укомплектована новая команда и не успокоятся нервы членов совета. А потом присоединюсь к тебе.

Митч пальцами приподнял ее подбородок, и глаза его расплавились от бивших через край чувств.

— Я люблю тебя, Сюзанна. О Господи, я так тебя люблю! Все эти годы, пока ты была замужем за Сэмом, я следил за тобой. Иногда мне казалось, что я схожу с ума.

— Знаю, Митч. Ах, дорогой мой! Я тоже люблю тебя.

Он опустил голову. Теплый жесткий рот прижался к ее губам. Его большие руки сомкнулись за ее спиной, прошлись вдоль позвоночника, запутались в ее волосах. Его рот приоткрылся, и поцелуй получился глубоким и страстным. Это был поцелуй мужчины, поцелуи берущий и одновременно дающий. Ее грудь расплющилась на его груди, когда он прижал ее сильнее. Она приняла его язык и, давая ему свой, охватила ногой его ногу. Он сжал своими большими ладонями ее голову, и стало очень удобно целовать его. Быть в руках этого надежного респектабельного человека было просто верхом блаженства. Пожалуй, она была абсолютно права, что отгоняла от себя мальчишек.

Рука Митча скользнула ей на грудь.

— Самое время, милая, — хрипло сказал он. — Я схожу с ума. Не могу больше ждать!

При его прикосновении к ней моментально вернулось беспокойство. Целоваться он был мастер, но ведь поцелуи — это еще не все.

— Митч, я не уверена…

Отодвинувшись, он мучительно долго изучал ее. Потом кивнул головой в сторону прихожей.

— Сюзанна, наверх, — спокойно сказал он. Он не понимает, как это важно. Не понимает, как она боится, что ее необузданность может все испортить.

— Митч, возможно, у нас будут некоторые трудности с тем, чтобы приспособиться…

— Сейчас же.

Повернувшись, она стала удаляться от него, шагая к лестнице так, словно он держал ее на мушке. Иногда она просто ненавидела инженеров. В самом деле ненавидела. Его башмаки зашлепали по покрытым ковром ступеням. Поскольку ее страхи не поддавались количественному выражению, он их попросту отказался признавать. Все должно быть рациональным. Во всем теле этого человека нет ни крупицы интуиции.

Сюзанна вошла в спальню и замерла там в тревожном ожидании. Ей было слышно, как он где-то сзади движется своей привычной неторопливой походкой, словно идет на какое-нибудь собрание персонала компании. Когда он зашел в спальню, она резко обернулась:

— Если ничего не получится, не вздумай ругать меня!

Он посмотрел на ковер и отрицательно помотал головой:

— Вначале я было собрался быть в этом отношении пай-мальчиком, но вижу, что это не сработает. — Он поднял голову и взглянул на нее. — Ну-ка, Сюзанна, вытряхивайся из этих тряпок.

Она была в таком напряжении, что нервы не выдержали.

— Пошел ты к черту!

— Тогда ладно. — Он дотянулся до своего галстука и дернул узел. — Я собирался быть паинькой. Действовать не слишком жестко. Немножко лунного света. Несколько розочек. — Он швырнул галстук на ее чудесный прикроватный стул, а сверху набросил пиджак. Стоя в одной рубашке, он уперся руками в бедра и начал обшаривать ее взглядом, словно она была наложницей, приведенной к нему на проверку. — Очевидно, я должен напомнить тебе, что тебя купили и за тебя заплатили.

Ее сердце забилось где-то в горле. О Боже, он вздумал играть с ней! И игра еще не окончена. Волна любви и желания поднялась в ней, когда она поняла, что он догадался о переполнявших ее чувствах. Напряжение отпустило ее. Подняв подбородок, она неодобрительно скривила губки:

— Никто меня не покупал!

— Деньги сменили хозяина, — решительно заявил он. — Тебя купили. А сейчас живо раздевайся, чтобы я мог тебя подогреть.

Этот мужчина просто бесстыдник какой-то! Подойдя к кровати, она улеглась на нее. Затем подогнула под себя ноги и метнула на него свой самый жгучий взгляд.

— Ни к чему разогревать то, что и без того уже горячее!

На мгновение ей показалось, что она взяла верх.

— Если посмотреть на тебя, такой ответ вовсе не удивителен. — Его майка вслед за рубашкой полетела на пол. При виде его торса она тяжело сглотнула, предвкушая все восторги, когда окажется под этими руками. Он сбросил шлепанцы и стянул носки. — Ты, Сюзанна, можешь дурачить других, но не забывай, что я окончил три колледжа и меня не так легко провести. Под этой твоей чопорной внешностью скрывается желание необузданности. Это ты сейчас и получишь! — Одним сильным движением он выдернул свой пояс из брючных петель и взмахнул им в воздухе. — Ты получишь неистовство.

О Господи… А она-то боялась, что ему за ней не угнаться!

— Стань на колени и немедленно скинь это платье, — скомандовал он.

— Да, сэр. О да, мой дорогой сэр.

Она опустилась на колени и начала яростно сражаться с пуговицами. Пока она трудилась, он самым наглым образом стал раскачивать свой длинный ремень на руке взад и вперед. Искорки в его глазах едва не разрушили весь эффект, но все равно это выглядело ужас как грозно, и она убила бы его, вздумай он рассмеяться. Подумать только, что следующие лет сорок она будет связана с этим невозможным человеком. С ее любовником, ее другом, ее второй половиной!

Однако она знала, что он был не прав, становясь слишком самонадеянным, — особенно после всего того, что она позволяла ему за эти последние несколько недель. У нее в запасе еще был небольшой сюрприз для Мистера-Исполненного-Мужской-Гордости! Она не позволит всякому там напыщенному денди в костюме с иголочки безнаказанно называть себя чопорной!

Расстегнув последнюю пуговицу, Сюзанна стянула платье через голову, открыв до неприличия восхитительное нижнее белье, которое надела сегодня утром в порыве беспокойного ожидания, — мягкий открытый лифчик персикового цвета, трусики и гармонирующие с ними пояс и чулки.

Черный кожаный ремень Митча упал на ковер.

— Это уже кое-что, — охрипшим голосом выговорил он. Не отрывая от нее глаз, он стал стягивать с себя брюки.

Сюзанна, пройдясь взглядом вдоль его мускулистых бедер, засмеялась. На Митче были черные в полоску, словно шкура зебры, трусы — самые дешевые, какие ей когда-либо приходилось видеть на мужчинах.

Упав на подушки, она присвистнула:

— И давно ты носишь такое исподнее?

— Надеваю временами.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что в течение всех этих бесконечных презентаций, на которых мы с тобой сидели от начала и до конца, на всех этих скучных сессиях по обсуждению бюджета ты носил такое белье?

— Я мог бы задать такой же вопрос и тебе. — Присев на край кровати рядом с ней, он легонько щелкнул по поясу персикового цвета.

Она обхватила руками его за шею и запустила пальцы ему в волосы, потянув вниз рядом с собой.

— Иногда я вообще ничего не ношу, — шепнула она.

Он тяжело задышал и обнял ее. Ртом раскрыл ее губы и страстно, требовательно поцеловал. И вскоре их обоюдно неприличное исподнее упало на пол.

И по мере того как они исследовали тайны тел друг друга, кожа все сильнее блестела от пота. Но они так долго ждали этого момента, что никто не хотел прийти к сладостному финишу слишком быстро и каждый стремился продлить путь к нему в нежной борьбе.

— Лучше уж будь паинькой, — рычал он.

— Да что-то не получается.

— А вот сейчас посмотрим!

И каждый боролся за первенство — то один сверху, то другой. Она укусила его плечо — он ответил щипком пониже спины; она запутала его в покрывале и убежала из спальни — он поймал ее на лестнице, перекинул через плечо и принес обратно. Если бы кто-то видел их в этот момент, не поверил бы, что эти люди могут так себя вести, — настолько вопиюще это не соответствовало занимаемому ими положению.

Он опрокинул ее на кровать и растянулся поверх нее, захватив полные пригоршни ее волос. Она выгнула спину и проникла своим языком ему в рот. Его руки пустились в бесконечное странствие по ее телу, отыскивая в нем все новые и новые тайны.

И когда ни один уже был не в силах продолжать жестокую любовную игру, она раздвинула ноги, и он упокоился между ними. Когда он изготовился войти в нее, она подняла на него нежный взгляд:

— Ведь это навсегда, Митч?

Всю его игривость и смех как рукой сняло. Он посмотрел на ее опухший от поцелуев рот, и его молодое лицо просияло от нежности.

— О любовь моя, чудо мое, прелесть моя! Все это — до конца миров!

Нет, они не были детьми. Каждому из них довелось много пережить, и поэтому они понимали драгоценность дара своего соединения. Он обладал ею с уверенностью человека, который может добиться счастья только со смелой духом женщиной. Она приняла его без страха, исполненная дикой радости души, нашедшей свою половину. И тела их слились так, словно и были созданы в день творения именно друг для друга. И когда в самом конце раздались их крики, каждый все еще смотрел другому в глаза.