Оказывается, спортивный зал может стать отличным местом, если мысли в твоей голове похожи на огромный рой пчёл, от предательского жжения в глазах нужно срочно избавиться, а злость внутри вот-вот перевалит за отметку: «Не подходи. Убьёт!».

Во-первых, в спортивном зале настолько шумно, что «пчёлы» волей-неволей по очереди выпархивают из головы, как по команде, – одновременно с громкими ударами мячей о деревянный пол. Во-вторых, в зале столько народу, что я ни за что на свете не позволю себе разрыдаться у них на глазах, шакалам на радость. Ну а в-третьих, я не полная идиотка, чтобы срывать злость на ком-нибудь из этих «шестёрок», которым только повод дай настучать на меня Мымре. А той сейчас вообще особого повода не нужно, чтобы записать меня на ещё какое-нибудь внешкольное занятие. А лучше – сразу на все! Так я сдохну быстрее!

Боже… Как я докатилась до всего этого?..

Тихонечко выдыхаю, откидываюсь затылком на стену и прикрываю глаза, слушая, как физрук начинает делить учеников на команды. И, кстати, судя по всему, занятия по волейболу посещают не только школьники из старших классов, но и некоторые куда более зрелые личности, – лет за двадцать пять эдак.

Физрук, к моему удивлению, оказался тем ещё пофигистом, так что на заявление о том, что у меня болит голова и я здесь на скамеечке тихонько посижу, а потом домой потопаю, лишь развёл руками, буркнул что-то вроде «Лучше утонуть в жире, чем разбиться о кости, да?», и оставил меня в покое.

А Женя говорила, что Виталюша, – как все называют физрука, – большой борец с лишним весом, и даже на уроках физкультуры, полненьких девчонок заставляет наматывать вдвое больше кругов, кичась тем, что однажды они скажут ему спасибо.

На данный момент, я готова сказать Виталюше спасибо просто за то, что позволил сидеть в сторонке и мысленно проклинать Выскочку из-за того, что тот оказался куда большим мудаком, чем казался изначально.

Чёрт, а ведь ещё сегодня утром я была уверена, что он нравится мне.

Нравится? Мне?.. Серьёзно?..

Боже… сегодня утром я была так глупа.

Пусть подавится моим телефоном! Да, пусть оставляет его себе в оплату долга! Да пошло оно всё! Вот прям всё и в одном направлении!

– И почему я вообще из-за этого психованного переживать должна?

БАХ!

Даже понять не успела, что произошло, и по какой причине я оказалась на полу. Однако боль в черепной коробке безоговорочно намекала на то, что только что мне её конкретно потрясли. Судя по всему, вот этим волейбольным мячом.

Ну вот, говорю же, я – самый настоящий магнит для мячей!

– Маркова?! Маркова, ты как там?! – звучал голос Виталюши, где-то среди леса гадких смешков. – Жива? Маркова?!

Опустился передо мной, помог принять сидячее положение, ладонями лицо обхватил и пробежался взглядом по всему моему телу, словно и не в голову удар пришёлся, а туда, где мягко и выпукло, туда, на чём обязательно нужно задержать взгляд и будто бы одобрительно хмыкнуть, мысленно поставив галочку: «Третий размер. Годно».

– Руки убрал! – что есть сил отталкиваю от себя этого извращенца и пытаюсь подняться на ноги. Ведёт в сторону. Виталюша не теряется и тут же подхватывает, словно удавкой обвиваясь рукой вокруг талии.

– Я на тебя знаешь, куда заявлю? – угрожающе шиплю, игнорируя звенящую боль в голове, и с вызовом смотрю в будто бы ничего не понимающее лицо физрука.

– Ты о чём, Маркова? – хмурится, выставляя передо мной три пальца. – Сколько показываю? Видимо крепко тебя… того…

– Сейчас тебе будет крепко того! Понял?! – ладонью по груди, и Виталюша отскакивает от меня будто ошпаренный, глядя с насмешкой.

– Вот же школьницы истеричные пошли. Скоро глядишь и…

Окончания речи не дожидаюсь; подхватываю со скамейки шарф, куртку и целенаправленно шагаю к выходу из зала.

– Америкоска, что с неё взять! Не обращайте внимания, Виталий Сергеевич, – доносится до ушей чей-то голос, а следом за моей спиной хлопает тяжёлая дверь.

Уже через несколько секунд оказываюсь на улице. Припадаю спиной к кирпичной стене и медленно сползаю по ней, опускаясь на корточки и роняя руки на колени.

Куртка и шарф валяются рядом на асфальте; возможно даже в луже, но мне всё равно.

Делаю глубокий вдох… Ещё один. И ещё… Не могу понять: холодный осенний воздух то ли остужает пыл, то ли наоборот помогает углям разгореться.

Небо чернее чёрного, тучами затянуто, даже звёзд не видно, а судя по порывистому ветру, вот-вот и накрапывать начнёт.

Ещё вдох. Ещё несколько секунд на то, чтобы взять себя в руки. Ещё несколько попыток, чтобы убедить себя – сильная, справлюсь! Сморгнуть пелену в глазах, вернув фонарям на школьной территории ясные очертания, рывком подняться на ноги и потянуться за одеждой на земле.

Однако…

– Ты что делаешь? – в абсолютной растерянности смотрю на наглеца, что без капли стеснений наступил на мою куртку своей грязной кроссовкой и, судя по тому, как нахально на меня глядит и игнорирует попытки вытащить куртку из-под его подошвы, сходить с места он даже не собирается.

– Отдай! – пытаюсь говорить без возмущения. И тут, узнав в лице парня того самого – у «Клевера», часом ранее, добавляю: – Пожалуйста.

– Вежливая типа? – хмыкает, растягивая губы в гадкой лисьей ухмылке. И глазами своими чёрными сверкает. Недобро так, что мурашки невольно бегут по коже.

Лет двадцать пять. Высокий, тощий, в спортивном костюме и куртке-бомбере нараспашку. На голове бейсболка козырьком назад, плечи ссутулены, шея вытянута, руки в карманах, словно на разборки с себе подобным явился, а не перед какой-то школьницей марку держит. А лицом кого-то так сильно мне напоминает… Вот только кого?..

– Поднимай барахлишко и пойдём прогуляемся, малая, – подкидывает носом кроссовки мою крутку, и та летит мне прямо в руки. А вот шарф решает не возвращать; ловко цепляет его двумя пальцами, для чего-то нюхает, довольно хмыкает и дважды обматывает его вокруг своей шеи.

Проследила за его действиями настороженным взглядом, но и слова не проронила. Зато воспользовавшись моментом отступила на два шага к крыльцу, вот-вот собираясь стартануть с места и броситься обратно в школу! Там этот тип точно не посмеет мне ничего сделать!

– Эй-эй! Ты куда, малая?

Старт не удался. Стоило ногам двинуться с места, как пальцы вора шарфов тут же впиваются в предплечье, и всё что мне остаётся это с силой прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать от боли.

– Прогуляемся, говорю, – весело подмигивает, лопает жевательный пузырь и резко притягивает меня к себе, обхватывая за плечи.

– Не отпустишь – тебе же хуже будет! – угрожать пыталась. – Тут камера!

– Ой… не смеши, малая, а? Эта камера давно уже сдохла.

– Я заору! – быть решительно пыталась.

– Чё, правда?

И почти заорала, как ладонь придурка вмиг оказалась на моих губах, так что всё, что оставалось – это бессвязно мычать, и пытаться дать отпор, пока очередное свалившееся мне на голову Недоразумение, тащило меня к воротам, да ещё и угрожающе советовало быть послушной девочкой!

Да что происходит вообще? Что не так с этим городом? Что не так со всеми этими людьми? Что я им всем сделала?!

Едва покинув территорию школы, сходит с дороги и тащит меня по вытоптанной тропинке к тому самому месту, где курят старшеклассники, к тому самому дереву, о которое была стёсана моя скула… И тут-то до меня доходит, кого мне это чудовище напоминает!

– Падай сюда, – толкает меня к дереву и отходит на шаг назад, с интересом оглядывая меня с ног до головы. Это позволяет мне думать, что ничего сильно плохого этот тип со мной делать не собирается, раз уже не поволок в какой-нибудь совсем тёмный переулок подальше от жилых домов, а всего-то на несколько метров от школы отошёл.

– Ну и что она тебе сказала? – смотрю на точную мужскую копию Жанны Стрелковой, и мысленно уговариваю себя быть помягче, вспоминая слова Жени о том, что братик этой ненормальной вроде недавно как из тюрьмы вышел.

Вытаскивает из кармана деревянные чётки и принимается раскручивать их в руке, вытягивая шею ещё больше и не сводя с меня жутко недовольного взгляда:

– Ты, малая, сеструху мою за что припечатала, а? Нехорошо это, понимаешь?

Я… я что сделала?

Не выходит удержать внутри смех полный абсурда. Такой истеричный и отчаянный смех, когда уже на всё плевать становится, когда страха больше не остаётся! Потому что достало! Всё ЭТО достало!

– Я – её? И как ты себе это представляешь? – с вызовом смотрю в лицо очередного идиота этого города. – Я и, – прости, конечно, – ОНА! Сестра твоя! Ты её видел вообще? А меня хорошо видишь?

– Опа, – каркающе усмехается спустя паузу и делает два шага в мою сторону, так что приходится вжаться спиной в ствол дерева и задержать дыхание, чтобы не задеть своей грудью его. – Мы типа ещё и борзые, ага? – кривит губы на один бок, что ещё большего сходства ему с младшей сестрой добавляет. – Сеструха сказала, что ты её дурой на весь класс выставила, жирной назвала… было, или не было?

Молчу. Тяжело сглатываю и придумываю, как бы незаметно уйти от этой темы.

– Было, или не было?!! – орёт взбешённо, и мне в лицо ударяет запах сигарет, отчего сразу поморщиться выходит.

– Было, – тихонько отвечаю, но взгляда и не думаю отводить.

– Ну вот, – хмыкает. – А за косяки свои нужно отвечать, согласна? Мне вот вообще больше всех надо с вами, малолетками, разбираться! Но сеструха – это ж кровинушка моя, а когда кровинушку обижают… можно и это… глотку вспороть.

Подмигивает, а в следующий миг делает резкий выпад рукой и пальцами меня за горло хватает, до боли в затылке вжимая в ствол дерева.

– Мордашка красивая, сиськи, что надо, задница отпад, а мозгов вот ни хрена нет, – склонив голову набок делает заключения, впивается в меня глазами и губы облизывает. – Думать на кого наезжаешь надо, усекла?

Киваю. А вроде бы и нет. Всё на чём могу концентрироваться, это на дыхании, которое изо всех сил пытаюсь контролировать, ведь воздуха становится катастрофически мало, а сил, чтобы отдёрнуть от себя руку Стрелкова старшего, оказывается недостаточно.

– Перед сеструхой моей извиниться по-хорошему надо. И передо мной заодно. За то, что времени на тебя столько своего угрохал. Слышь? Я с тобой тут базарю! – Вторую руку мне под футболку запускает, в глазах вспыхивает грязная похоть…

И вот тут я делаю то, чего вопреки всему не должна была делать. Да лучше бы я сто раз извинилась перед всей их больной семейкой, чем выписала себе смертный приговор тем, что точно и со всей имеющейся у меня силы заехала коленом ровно между ног тому, кто всего минутой ранее угрожал мне вспоротой глоткой.

Идиотка.

Вопль полный запредельной боли уже спустя миг сменяется разъярённым кряхтением, а я в это время уже со всех ног мчусь прочь от больного на всю голову уголовника! Прочь от приговора! Прочь, по тропинке к школьным воротам, где надеюсь застать хоть кого-нибудь! Хоть кого-нибудь, кто окажется хотя бы немного адекватнее чудовища, следующего по моим пятам!

– А-ну стоять, сука!!! – прокатывается по тёмной улице, но то ли кровь бурлит в ушах так сильно, то ли дыхание моё настолько громкое и частое, что позволяю себе думать, будто бы полный ярости ор звучит далеко, и мне удалось вырваться на свободу.

Ошибочно… было так думать.

Опрометчиво… было злить психа ещё больше.

– КУДАААА?! – влетает в самое ухо, и я плашмя лечу на твёрдую землю, так и не добежав до школьных ворот.

– Помогите! – удаётся жалобно всхлипнуть, и Стрелков одним резким движением переворачивает меня на спину, зажимает рот ладонью, и выглядит так, словно готов разорвать меня на жалкие кусочки. – Ну всё, цыпа, капец тебе!

«Ну всё, конец мне», – проносится в мыслях, и я практически успеваю заключить с собой сделку, что если выживу, то и ноги моей больше в этой школе не будет, как…

– Эй, ты что творишь?!! – мужской голос, что в следующую секунду разрывает пространство, кажется мне самым настоящим чудом света, а выросшему на фоне чёрного неба силуэту не хватает разве что белоснежных крыльев за спиной и золотистого свечения, – настолько прекрасным он кажется. Настолько невероятно прекрасным, что я успеваю позабыть о том, что происходит, о том, что на мне восседает разъярённый уголовник, о том, что сама смерть дышит в затылок, и даже о том, кого собиралась проклясть перед этой самой смертью… Потому что мой спаситель одним своим видом оказывается способен целиком и полностью овладеть моим вниманием, моими мыслями…

– Отпусти девушку! – А голос у него какой: сильный, решительный, требовательный… Не проходит и нескольких секунд, как Стрелков оставляет меня в покое, резко вскакивает на ноги и будто бы пытается подобрать слова, прежде чем выдаёт самое банальное:

– Тебе чего?!

Незнакомец не отвечает. Бросив на Стрелкова взгляд полный укора, огибает его и протягивает руку мне, помогая подняться. Загораживает меня своей спиной, и пока я пытаюсь отдышаться, не разрыдаться в голос и унять тремор во всём теле, со знанием дела продолжает отчитывать Стрелкова, словно имеет перед ним неоспоримый авторитет.

– Давно за решёткой не был, а, Стрела? – спокойно, но поразительно уверенно в себе, без тени страха, или опасения в голосе. – Напомнить тебе, что такое следственный изолятор?

– Да ты это… Ты чего? – нервозно усмехается Стрела, и вот в его голосе я больше не слышу и капли прежней борзости. – Я ж это… Мы просто шутили, да, малая?

Никак не реагирую. Продолжаю сжимать пальцами ткань куртки своего спасителя и гоню прочь накатывающие слёзы.

– Ты ж папане не станешь доносить, а? – неуверенно посмеивается Стрела. – Я ж это… ничего не сделал. Эй, малая! Чего молчишь там?

– Пошёл вон отсюда! – отвечает за меня незнакомец, кивая в сторону. – И чтоб больше я тебя рядом с ней не видел!

– Дерьмо – вопрос, мажор… ну, в смысле – братан! Обижаешь.

– Вон пошёл! – повторяет твёрдо, и я слышу быстрые отдаляющиеся шаги Стрелкова и парочку его мрачных смешков.

«Даже по морде не получил. Легко отделался», – от обиды закрадывается мысль в голову, и я поспешно стряхиваю с глаз прорвавшие оборону слёзы, прежде чем взглянуть в лицо своего спасителя.

«Спасителя, – новой мыслью вспыхивает в голове. – Очередного… спасителя. Видимо, в этом городе мне суждено быть той, кого то и дело, то обижают, то спасают».

– Ты как? – словно дальними габаритами светит мне в лицо своей широкой белозубой улыбкой, и на душе вдруг немного легче становится.

Всё ещё дрожа всем телом, обнимаю себя руками покрепче и несколько раз киваю, давая понять, что не всё не так плохо, вроде соображаю.

Парень тяжело вздыхает и мягко опускает руку мне на плечо, ещё раз интересуясь, точно ли я в порядке и где болит. А если болит, то насколько сильно. Тут-то и узнаю в нём одного из «взрослых» парней в спортивном зале. Ну точно, один из тех, кто со школьной скамьи давно успел вырасти.

Видимо в волейбол уже наигрались.

Со спортивной сумкой на плече. Одет опрятно. Симпатичный, светловолосый, с правильными чертами лица и высоким подтянутым телом. Ещё и смелым оказался.

«Ну, или смелым оказался просто потому, что папа какой-то там авторитет.»

«Боже, Крис, нашла время быть язвой!»

– Спасибо, – благодарю невнятно.

– А ты меня извини, – усмехается вдруг, и я тут же устремляю удивлённый взгляд к его лицу. – Это я в тебя мячом попал, – добавляет слегка смущённо. – Не специально конечно! Но ты так быстро убежала, что я даже извиниться не успел.

– Видимо хреновый из тебя волейболист. Советую завязать с мячами, – бурчу с мрачным видом, застёгиваю сырую и грязную со всех сторон куртку под самое горло, ещё раз благодарю парня за помощь и шурую в сторону дома.

Я напугана и слишком измотана, чтобы сейчас отдавать отчёт своим словам и действиям. Будто выпотрошена, растоптана… Всё, чего хочу – это как можно скорее оказаться в своей кровати и дать волю этим чёртовым слезам! Только подушке их позволено видеть!

А ещё… я чувствую такое странное, такое горькое разочарование, за которое перед самой собой становится стыдно…

Не этого спасителя я ждала.

Не этого парня хотела увидеть.

А того, к груди которого смогла бы прижаться и вновь почувствовать себя в безопасности… как тогда… когда даже не понимала, насколько спокойно мне в его присутствии.

Вот только плевал на меня Выскочка с высокой колокольни!

– Эй, подожди! – догоняет меня хреновый волейболист, подстраиваясь под мой быстрый шаг. – Меня Никита зовут. Можно просто Ник.

– Пока, Ник, – ускоряюсь.

Сзади слышится смешок:

– А ты забавная! Как зовут?

– А ты-то и не в курсе! – Ускоряюсь на максимум. Обо мне уже каждая собака в этом городе знает.

– Да подожди ты! Не обижу! – догоняет, и вновь мне в лицо своей улыбкой светит. – Давай до дома провожу? А то темно уже… мало ли что, м?

***

Митя

– А ты забавная! Как зовут? – смеётся на всю улицу мажор.

– А ты-то и не в курсе! – Кристина ускоряет шаг.

– Да подожди ты! Не обижу! – догоняет её. Настойчивый, чёрт! – Давай до дома провожу? А то темно уже… мало ли что, м?

И она соглашается. Не слышу этого, но понимаю по тому, как замедлился её шаг, а этот мажористый придурок, расслабившись, зашагал с ней плечо к плечу.

Проклятие… Что я делаю?

Что делаю?!

Прячусь среди деревьев, подсматривая за школьницей?..

Докатился…

Это даже звучит мерзко! Словно я извращенец какой-то! Но что с этой злостью делать? Куда девать?.. Чувство, будто мозг закипает, а пальцы до боли в суставах в кулаках сжимаются; так и хочется их об кого-нибудь почесать! Давно я такого не чувствовал… Отчего вдвойне мерзко.

Хочется догнать её и в самое лицо заорать, что идиотка! Что в очередной раз приключения себе на задницу нашла, глупая школьница! Да и этого мажора от неё подальше ко всем чертам послать! А с другой стороны – какое право на это имею? И какое мне вообще дело до этого всего?! Плевать мне на мажора. И на дуру эту неуправляемую тоже плевать!

Сам сегодня собственными руками её из «Клевера» вышвырнул. Да потому что достало всё! Потому что не хочу быть нянькой для какой-то эгоистичной, ни черта не знающей об этой жизни малолетки! Не хочу, но… но что тогда здесь делаю?

Так и знал, что Стрела… этот ублюдок, не просто так у «Клевера» ошивался… Обычно он со своими пацанами только рядом с затхлыми пивнушками трётся, а тут вон -«на свет» вылез, да и… не ускользнуло от моего внимания и то, как он Кристину глазами пожирал.

Чёрт, успел заречься тысячу раз, что не пойду за ней, что пусть Стрела что хочет с этой идиоткой делает, и всё равно по какой-то абсурднейшей для меня причине сейчас прячусь среди деревьев и провожаю её взглядом.

Я ведь не соглашался на это…

Не соглашался!

Был уверен в себе на все сто, что мне нет до этого дела! Нет дела до такой, как она, пусть хоть этот город сожрёт её со всеми потрохами и… что же? Где я сейчас? Чем я занимаюсь, твою мать?!

Как же низко я опустился…

Но самое ужасное, что совесть грызёт, чувствую себя законченным уродом, стоит лишь представить, что бы здесь произошло не окажись мажор рядом… Выходит, из-за меня… из-за того, что я в очередной раз обидел ребёнка, выставил её на посмешище и собственными руками за порог вытолкнул, могло случиться непоправимое… Стрела, он же… он же отмороженный на всю голову зек.

Ведь я не успел…

Не успел сюда!

И в этот раз даже не Алина меня уговорила пойти к школе и удостовериться, что моя паранойя касательно Стрелы и его преследования Кристины – не больше, чем паранойя.

Вот из-за этих мыслей, сомнений, я и не успел.

Нашёл её только тогда, когда Никитос, в очередной раз прикрываясь авторитетом своего папаши-прокурора, поливал Стрелу грязью.

Даже смешно: один мудак отчитывал другого. Один даже кулаками махать не умеет, а второй умеет на отлично, вот только даже дышать в сторону прокурорского отпрыска боится…

Зато герой! Мажор хренов… И вот опять – мне-то какое до этого дело? Чего злость берёт-то? Я уже давно отошёл от всего этого! От никому не нужных разборок и прочего… А тут злость прям на всё берёт: на себя, на мажора, на глупышку эту… На Стрелу, чёрт бы его побрал!

Выхожу из тени деревьев и словно на автомате целенаправленно двигаюсь к одинокой фигуре, что стоит под окнами пятиэтажки и крайне эмоционально разговаривает с кем-то по телефону.

– Привет, Стрела, – замираю за его спиной. Жду, пока сбросит вызов, жду, пока обернётся, жду, пока усвоит информацию о том, кого видит перед собой.

– Арчи? – хрипло, удивлённо, нервозно каркает. – Здарова, а ты тут чего ошиваешься?

Сжимая челюсти, бросаю взгляд на цветастый вязаный шарф, повязанный вокруг шеи этого отморозка, и протягиваю за ним руку:

– Снимай.

– Что? – Тупица не понимает о чём его просят.

– Шарф. Снимай. Живо!

Но тупица так и не понял о чём его просили.

***

– Ты как? Нормально? Всё хорошо? – тут же накидывается на меня Женя с расспросами, стоило мне заставить свои ноги переступить школьный порог, который зарекалась переступать. Но Женя и шанса меня лишает ответить, продолжая лепетать, как заведённая:

– Вся школа на ушах! Это просто что-то! Говорят, на тебя Стрела вчера наехал! Сам Стрелааа!!! А Никита Ливанов… ну, тот самый, который НИКИТА ЛИВАНОВ, спас тебя! Прямо как настоящий супергерой!!! Это правда? Правда? Правдааа?!

Но в ответ мне вновь и слова вставить не даёт. Впрочем… не больно-то и хочется. Скорее хочется взять стул, верёвку и найти надёжную перекладину в спортивном зале.

– Говорят, были свидетели! – без умолку верещит Женя, следуя за мной на второй этаж и будто бы не замечая моего безразличия на лице. И я ловлю себя на мысли, что эта девочка-мышка умеет быть крайне раздражительной!

– Жанна даже в школу не пришла! Представляешь?! Все в шоке! Ты когда с Ником познакомиться-то успела, Кристин?! А, правда, что он тебя вчера до дома провёл? А правда, что… Нет-нет! Расскажи с самого начала! От и До! Пожалуйстаааа! Я должна это от тебя услышать! Как он это сделал? Сначала с правой, или с левой? А когда нос хрустел, слышала? Говорят, у Стрелы ребро треснуто и сотрясение мозга! Офигеееееть!

Стоп.

Так резко останавливаюсь, что ботинки со скрипом проезжаются по полу, и во все глаза смотрю на Женю:

– Какое сотрясение? Какого мозга? Ты о чём вообще?

– О Стреле… – Женя хмурит брови и теперь выглядит неуверенно. – О ком же ещё? Ему ведь вчера Ник за тебя у школы навалял! Или ты что… забыла?!

– Как можно забыть то, чего в принципе не было? – выдыхаю, окончательно сбившись с толку.

Так и стоим посреди коридора глядя друг на друга ничего не понимающими глазами.

– То есть… – Женя оживает первой, тряхнув головой. – Стрелу вчера… никто не бил?

– Насчёт «никто не бил» теперь не уверена… Но могу точно сказать, что это был не Никита.

– Тогда кто?

– Да понятия не имею.