– Ты сказала ему во сколько заехать? – Женя крутится перед зеркалом в моей спальной, примеряя всякого рода бижутерию, которой у меня набралась целая коробка из-под обуви от сапог. Женя решила, что это обычные рыночные безделушки и нарадоваться теперь не может, примеряя на себя то серёжки, то браслеты… А я повела себя тактично и не стала смущать Женю новостью, что бижутерия бывает не только рыночной, но и брендовой, о-очень дорогой. Которую мы и собираемся продать по рыночной цене, а то и дешевле, – на барахолке.
– Так что, Крис? Будем ждать, пока Митя заедет?
– Что за вопросы? Конечно же, мы НЕ будем ждать, пока Митя заедет! – продолжаю копаться в завале из одежды, в который превратилась моя кровать, и отправляю в одну из опустевших после переезда коробок ненужное мне шмотьё. Ну, как ненужное… расставаться с любимыми летними кофточками, шортиками и сарафанами приходится скрепя сердце, но лето ещё не скоро, а кто-то же должен заплатить за квартиру.
И этот кто-то – точно не моя мать.
Вчера, когда вернулась домой, застала её в таком пугающем состоянии, что, честное слово, уже подумывала скорую вызвать, потому что, казалось, мою маму замкнуло изнутри. Она даже не шевелилась, сидя за кухонным столом, когда я пыталась до неё докричаться! Клянусь, она даже не моргала; стеклянным взглядом пялилась на свой выключенный телефон в руках и лишь после того, как я неслабо её ущипнула, вздрогнула и поинтересовалась, как давно я пришла.
На вопросы о том, что случилось, мама отвечать отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и если бы я не была её дочерью, то наверняка поверила бы в это жалкое оправдание. Но я отлично знаю, что когда маме плохо, она не вылезает из постели и время от времени жалобно стонет о том, что умирает, так что… в этот раз что-то было не так.
А потом позвонила тётя Маша с очередным напоминанием о плате за квартиру и новостью, что она через пару дней заедет за деньгами, и мамино состояние резко стало самой незначительной проблемой из всех, что свалились на мою голову.
Так что…
– Тебе точно не жалко этих вещей? – Женя смотрит на меня так, будто это я её шкаф собираюсь затащить на барахолку. И… ну вот что за вопросы?
– Разумеется, жалко, – фыркаю, взглядом прощаясь с чёрным платьем на бретельках от «Jean Paul Gaultier», которое было на мне в нашу первую ночь с Кайлом, в его загородном доме и… – Нет. Вот это не жалко, – швыряю платье в коробку и отвечаю Жене бодрой улыбкой.
Итого: три коробки с обувью, одеждой и прочими аксессуарами, и одна коробка с бижутерией. Маме с кое-чем тоже пришлось попрощаться, но пусть только попробует возмутиться по этому поводу!
А вот, кстати, и она. Влетела в двери и ураганом промчалась мимо нас с Женей по коридору, оставляя за собой шлейф из протяжных завываний и всхлипываний.
– Не обращай внимания, – безразличным тоном ответила я на взгляд Жени. – Очередной припадок.
– О… твоя мама больна?
– Ага. С некоторых пор. На голову. А может и с рождения, не знаю. Ладно, пойдём.
На кое-что вчера Выскочка всё же сгодился. И после того, как любезно подвёз до дома, всё-таки вытянул из меня ответ на вопрос, во сколько я завтра планирую свою распродажу. Затем лишь тяжело вздохнул и сообщил, что на час дня у него запланирована какая-то важная встреча, так что тащить мне коробки на сезонный рынок на двух своих. Вот эта шутка была вообще не смешной. Но… у меня созрел план! Отличный план! Возможно не с совсем счастливым концом, но рано или поздно Жене предстоит смириться с тем, какой свет загорится для неё на светофоре по имени Рома: красный, или зелёный. Хватит уже стоять на жёлтом.
Надо было видеть лицо Жени, когда через пять минут после нашего выхода к подъезду у него останавливается дряхленький Универсал с красным кузовом и ярко-жёлтой дверью со стороны водителя и из него во всей красе, заправляя рубашку в джинсы и игриво улыбаясь, вываливает Рома-барабанщик. И судя по внешнему виду, барабанщик он только по вечерам, а сейчас я бы могла спокойно назвать его ещё зелёным, но подающим перспективы офисным планктоном в какой-нибудь более-менее приличной фирме.
Митя подсобил, – дал номерок этого великодушного, да ещё и тактичного парня. Вот только ворчливым не на шутку оказался, и всю дорогу до сезонного рынка поливал помоями своего директора в какой-то там айтишной частной компании, название которой я пропустила мимо ушей. Потому что не интересно. А вот Женя, несмотря на зеленоватый оттенок лица и огромные перепуганные глаза, которыми она поглядывала на объект своего обожания, кажется, ни единого слова мимо ушей не пропускала, всё на ус мотала. А по приезду на рынок, когда я с раздосадованным видом схватилась за голову, сообщив, что забыла дома одну из коробок и им с Ромой срочно нужно за ней вернуться, Женя так и вовсе едва в обморок не грохнулась.
Уж не знаю, в каком состоянии вернётся Женя и чем это всё закончится, но я сделала всё, что было в моих силах.
Стоило остаться мне наедине с коробками, с самого края одного из рядов на барахолке, и косые взгляды «индивидуальных предпринимателей-нелегалов» не заставили себя ждать. Но… где наша не пропадала?
Минут тридцать ушло на то, чтобы разложить товар на подобие стола из деревянных ящиков, установить табличку с ценами и огромными буквами выведенным словом «Распродажа», а затем присесть на раскладной стул и, дрожа от холода, терпеливо ждать покупателей.
«Сиди тихо и не привлекай к себе внимания, тогда и проблем не будет, – вчера поступил совет от моего нового другаи няньки по совместительству. – Это маленький город, конкуренция большая, будешь высовываться – затопчут».
«Всё проплачено, да? – поинтересовалась вчера у Мити.
«Вроде того, – как-то больно невесело улыбнулся в ответ. – Я дела свои закончу и подъеду, хорошо? Рома за тобой присмотрит. Даже не думай оставаться в этом клоповнике одна».
«Тогда что насчёт того, чтобы просто простить мне долг и выдать аванс»? – попытала удачу, невинно хлопая ресницами.
«Аванс за один день работы? – усмехнулся, протянул ко мне руку, чтобы потрепать по волосам, но тут же и сам её отдёрнул, устремив взгляд в лобовое стекло и прочистив горло. – В общем, два часа, – не больше. И обратно домой; что успеешь, то продашь.
«А если в полицию загребут»?
«Будешь с Ромой – не загребут», – ответил не глядя.
«А если кости переломают»?
«Опять твои шутки? – стрельнув в меня мрачным взглядом и следом тяжело вздохнул, запустив пятерню в свои волосы. – По-хорошему, делать тебе там конечно нечего.
«Аванс»? – елейно протянула.
«Учись работать», – фыркнул с усмешкой, высадил меня у подъезда и поехал домой, к своей невесте.
Вот я как бы и сижу… тихо, в то время, когда другие барахольщики не скупятся на децибелы в голосе и какие только сказки не придумывают, чтобы завлечь покупателей.
А вот и мой первый покупатель.
Надо же, какая встреча. Следовало этого ожидать, учитывая то, что барахолка только по средам и субботам работает.
– Ой, какой чудесный браслет. Что это за камень? – обращает к моему лицу горящий взгляд Раиса Павловна и браслет тут же вываливается у неё из руки, а уголки губ медленно ползут вниз, превращая лицо в гримасу. – Маркова?
– Здрасьте.
– А ты что здесь… А ты как здесь… – Головой встряхивает и несколько раз с силой моргает, будто я галлюцинация, которая вот-вот должна исчезнуть.
– Маме помогаю, – натягиваю губы в улыбке. – Она отошла в туалет. Скоро вернётся. Подождёте, чтобы поздороваться?
– А… нет-нет, я спешу!
Ха. Ну ещё бы.
– Ты сегодня в школе была? Я тебя не видела.
– Была конечно, – хлопаю ресницами.
Была на первых двух уроках, пока Женю на эту авантюру не подбила. Авантюра эта, к слову, мне уже вообще не нравится.
– Ну… ладно, – прилагая максимум усилий, улыбается мне Мымра. – Я пойду. Маме привет.
– Раиса Павловна?
– Да? – оборачивается.
– Браслет возьмите, – протягиваю ей не самую привлекательную вещицу из моей коллекции; не удивительно, что именно он понравился Мымре.
– Да нет, что ты… – театрально усмехается та. – Не стоит, правда.
– Возьмите-возьмите, – трясу рукой. – Он же вам понравился? А разонравится, невестке своей будущей подарите.
– КОМУ?!!
Ого.
Это что сейчас было?
Делая два огромных шага, подлетает ко мне; глаза выпучила, челюсть трясётся, лицо, будто переспелая слива, вот-вот взорвётся.
– Какой ещё невестке?!! – шипит на меня разъярённо, так что, прости Господи, перекреститься хочется. – Ты о ком, Маркова? Ты… ты о чём, Маркова?!
– Упс. Кажется, я случайно что-то не то ляпнула, да?
И тишина.
Выпрямляется, не сводя с меня бешеного взгляда, руки в бока упирает, и вижу, – дышать пытается, точнее не задохнуться.
– Это… Это…ШАЛАВА ЭТА! – орёт на весь рынок, так что и продавцы, и покупатели косые взгляды на нас бросают.
– Раиса Павловна, сбавьте громкости. Пожалуйста, – вжимая шею в плечи, мечтаю провалиться сквозь землю.
Но Мымра и не думает прекращать! Всё больше закипает:
– ПРОШМАНДОВКА!
Боже…
«Ну чего все вылупились-то?»
– Не-не, это она не про меня, – невинно улыбаюсь проходящим мимо бабулям и кручу пальцем у виска, кивая на Раису Павловну.
– Охомутала-таки! Мозги моему мальчику промыла! Женить на себе вздумала! ДРЯНЬ!
– Раиса Павловна! Вы мне… вы мне клиентов отпугиваете, – рычу, многозначительно глядя в её перекошенное от гнева лицо. – Вы ведь спешите, да? «Дааа, Маркова»! – помогаю ей с ответом.
– Ох, да Кристиночка, прости.
«Кристиночка»? – озадачено выгибаю бровь.
– А ты… а ты откуда знаешь? – наклоняется ближе и, пытаясь сдерживать ярость, выдавливает из себя льстивую улыбку. – Расскажешь? А когда свадьба?
– Без понятия, – отодвигаюсь подальше на своём раскладном стульчике.
– А когда узнала?
– Недавно.
– И… это точно?
– Нуу… думаю, да.
– Ш-А-Л-А-В-А!!!
– Раиса Павловна!
– Ох, да-да… прости, Кристиночка, я это… пойду я. Что-то голова разболелась. Бедный мой мальчик. Бедный мальчик…
– Точно. Всего двадцать пять годиков мальчику и тут жениться надумал.
– Да ещё на ком! НА ШАЛА…
– До свидания!!! – спешу распрощаться!
– А, да-да… И тебе. Всего… – не договорив удаляется, а я теперь размышляю над двумя вещами: каким боком мне вылезет эта встреча, и… почему нашу добрейшей души Алиночку только что на весь рынок обозвали… да, именно ЕЮ и обозвали.
Но много времени на раздумья у меня не остаётся, потому как появляются первые настоящие покупатели, и уже через минут двадцать торговли у меня от сердца отрывают несколько футболок, два платья, босоножки на толстой танкетке и три пары серёжек.
Хм… и всё же авантюра была не столь плоха.
Наверное.
– О, америкоска! Привет! – затягиваясь сигаретой и гадко ухмыляясь, Жанна смотрит на меня сверху вниз, и моя рука автоматически тянется к карману с выручкой, чтобы проверить застёгнута ли до конца молния.
На мне точно проклятие какое-то. Злой рок.
– А ты тут какими судьбами, америкоска?
«Хочу спросить у тебя то же самое.»
– Что, совсем жизнь хреновой стала? Может тебе пирожок купить, чтобы с голоду не сдохла?
– Да пусть лучше сдохнет, – подаёт голос одна из «куриной свиты». – Чем деньги на такую шваль переводить.
А я молчу. Да, я молчу, как Митя просил. На рожон не лезу, в драку лезть не собираюсь…
– Эй, язык отсох? Чего молчишь? – кроссовок Жанны врезается в мой шаткий недостолик, и добрая часть бижутерии со звоном летит на асфальт. Злорадный женский смех раздаётся следом, а я… а я молчу. «Молчу, Митя, как ты и просил. Я молодец, да? Не то, что твоя шала…»
– Эй, ты чего лыбу давишь?! – рявкает Жанна, и весёлое воспоминание от встречи с Мымрой тут же выпархивает из головы.
– Да так, вспомнила кое-что, – отвечаю излишне дружелюбно, для такой суки, что стоит передо мной и как минимум заслуживает крепкого леща.
И где только Рому с Женей носит? Развлекается сладкая парочка? Всё удалось?
– Ты хоть знаешь, кто половину этого рынка «держит», а, сука? – тоном, что ничем не отличается от говора её бандита-братишки, протягивает Жанна и выпускает мне в лицо сигаретный дым. – Давай «отстёгивай» за пользование прибыльным местом!
– Что?
Смех.
– Нет, она ещё и тупая! – ржёт во всё горло и вновь в меня взглядом впивается. – Деньги гони, говорю! Живей давай!
Странно… когда тут Раиса Павловна во весь голос орала, все смотрели только в нашу сторону, а стоило какой-то малолетке начать строить из себя крутого авторитета, и ни одна, блин, душа, взгляда её не удостаивает! Какого чёрта вообще?!
– Мозги от любви заплыли, или чё? – продолжает надувать плечи Жанна и брюзжать слюной. – На Митьку нашего запала, а?
А на это у меня нет ответа. Только вопросы. Много-много вопросов.
– Бортанул тебя вчера Дмитрий Александрович, а? – смешками давится, а подружки за спиной вовсю поддакивают. – Так ты б ему минет сразу предлагала, может и согласился бы, хоть какая-то от тебя польза была бы.
Вот стерва. Она была там? За дверью подслушивала? Теперь ясно чего вдруг на барахолку притащилась.
И теперь мне интересно послушать, как эта мразь вывернула наш с Митей разговор.
– Трахнуть себя предлагала! Фу! – поддакивает сзади одна из стада. – Дмитрий Александрович не идиот, чтобы школьниц иметь, тем более тупых америкосок! Ещё мягко тебя послал!
Отлично вывернули! Оригинально, нет слов!
– А будешь ещё раз к нему в штаны лезть, – курица слева подходит ближе и с громким «Грххтьфу» сплёвывает в коробку с футболками, – и я лично тебе давалку зашью, усекла?
Перевожу безмятежный взгляд на Жанну и вижу, как та нервничать начинает: губы облизывает, глазёнками хлопает. Ещё бы, такую сказку сочинить, просто верх фантазии! А вот доказать…
– Чего вылупилась, шлюха?! – лучшее, что находит сказать она. – Теперь пока каждый член в городе в руках не подержишь, не успокоишься?
«Прости, Митя. Я, правда, старалась».
– Ты права, – расслабленно улыбаюсь, – я хотя бы в руках его держала. В отличие от вас. Не-е-ет, Жан, член брата не считается.
***
Часом позже
РУВД Заводского района
– Может, в больницу её сразу надо было?
– Успеет. Не умирает вроде. Мозгами сразу надо было думать. Вот же малолетки дурные.
– Ха! Весь рынок на уши подняли! А остальные где?
– У Петровича в кабинете. Себе дороже их рядом держать, разгромят всё к чёртовой матери.
– Эй, Маркова? – патрульный, или кто он там, выходит из-за стола и тычет мне в лицо листом бумаги. – Протокол составлять будем? Несовершеннолетняя, незаконная торговля, драка в общественном месте с порчей чужого имущества…
– Это ты про ящики те, что ли? – хмыкаю, держась за правую руку, которая дико болит и пульсирует, и шморгаю разбитым носом.
– Это ты кому тут «тыкаешь»?! – бумагой меня по голове хлопает и жабьими глазами в лицо впивается. На вид, – не больше двадцати, наверняка только-только из армейки вернулся, а строит тут из себя… Патрульный хренов.
– Ещё раз так сделаешь и я заставлю тебя её съесть. – В дверях стоит Митя и сердито смотрит на лист бумаги в руках у патрульного.
Только его здесь не хватало.
– А почему вы мою няню вызвали, а не мать? – интересуюсь цинично, стреляя глазами в того что повзрослее, покрепче, да и званием повыше.
– Потому что твоя мать не отвечает на звонки, – звучит стальной голос Мити, а взгляд уже вовсю сверлит дыру в моём лице. – А у тебя в контактах всего два номера. Так что за то, что я здесь, потом скажешь Роме спасибо. Если только я не убью его раньше времени за то, что он оставил тебя одну на этом чёртовом рынке!