Поселок Боровой подступал к Бердску с юго-запада, огибая город широким веером. В лучшие годы здесь было многолюдно, теперь же царили запустение и смерть.

Если пересечь поселение насквозь, то можно попасть на дорогу, ведущую прямиком к БЭМЗ. Но ни один сталкер в здравом уме не решился бы пойти этим путем. Поэтому в прошлую вылазку Сумрак и компания предпочитали обходить смертельно опасный поселок через южные кварталы мертвого города. Именно там пролегала более-менее безопасная, при наличии «трассера», тропа. Но нам сейчас она не подходила. Хочешь не хочешь, а придется сойти с проверенного маршрута и двигаться по нетореному пути несколько километров до Борового, в котором, как метко выразился Архимедик, нас ждала «полная жопа».

Я пару раз бывал в этих местах, ходил по некоторым кварталам Берд ска, в основном южным, даже добирался до БЭМЗ, но внутрь не совался – стремно очень. И Боровой обходил стороной. Я ж не безбашенный, мне еще пожить охота.

И все же хорошо, что местность для меня хоть чуть-чуть, да знакома. Больше шансов избежать неприятностей…

На развилке отряд остановился. Знакомая Сумраку и компании по прошлому разу тропа уходила на север, а перед нами лежала запущенная бетонка.

Сумрак соблаговолил лично подойти к нашему трактору.

– Трын-трава, теперь ты едешь первым, – деловым тоном скомандовал он. – Пересаживайся в головную телегу.

Ну вот оно, началось…

– Что? Почему он? Вон же сколько отмычек! Пускай Рубик. Или Сапог, – попробовал заступиться за меня Сало.

Коля не соизволил ему ответить, зато поторопил меня:

– Давай, говорю. Ну! Живо. Чего ждешь?

Я, молча, вылез из кабины. Спорить нет смысла, Сумрака не переубедишь.

Сало бросил на меня напряженный взгляд, словно что-то решал для себя, а потом бухнул:

– Коля, можно мне с ним?

– Нет. Глупо рисковать обоим, – скривился Сумрак.

– Тогда отмычкой поеду я, – Сало упрямо сдвинул брови и соскочил на землю.

Сумрак хотел рявкнуть на Толика, но разглядел выражение его лица и передумал. Несколько мгновений Коля молчал, о чем-то размышляя, а потом кивнул:

– Ладно, езжайте вдвоем, одному тебе резона нет. Только сперва ствол отдай.

– Зачем? – не понял Анатолий.

– Давай-давай, – Коля требовательно протянул руку.

Сало вынул из кобуры «Макарова» и отдал Сумраку. Я помрачнел. Ну вот. Последняя надежда уравнять на БЭМЗ мои шансы пистолетом Толика исчезла. Сумрак, конечно же, просек, что Сало перешел на мою сторону, и поставил на нем большой жирный крест. Вернее, мишень. Теперь Анатолия Сумрак из Зоны живым не выпустит – улучит момент и накажет за отступничество…

Наше место в тракторе заняли Сапог и Рубик, а мы подошли к вездеходу.

– Зря, – сказал я Толе. – В качестве тайного союзника в стане врага ты меня больше устраивал. К тому же и ты теперь под боем.

– Может, и зря, – согласился Сало. – Только не мог я больше… Достало… Пусть лучше так. Эх, всё трын-трава! Да?

– М-да… Ладно, прорвемся. Или нет.

Я не торопился садиться в машину. Достал бинокль и долго разглядывал дорогу. К нам опять подвалил раздраженный Сумрак.

– Что за дела? Мы сегодня поедем или Голову-два-уха подождем? – язвительно осведомился он.

– Знаешь что, Колян, – ласково начал я. – Торопишься, езжай вперед, не держу. А уж если меня отмычкой назначил, то и играть теперь будем по моим правилам, – мой голос постепенно наливался металлом. – Вали отсюда и не мешай. Когда я сам решу, тогда и поедем. И попробуй только еще хоть раз вякнуть про Олега. Я тебе его имя в глотку забью. И даже Утюг не остановит. Ты понял, мразь?

Лицо Сумрака побелело от бешенства. Губы затряслись. Несколько мгновений он боролся с желанием выхватить пистолет и разрядить в меня весь магазин. Но что-то пересилило. Может, страх остаться без хорошего сталкера посреди Зоны с безжалостным преследователем за плечами? Или нечто иное, о чем я даже не догадывался?..

Как бы там ни было, Сумрак зло сплюнул, развернулся и ушел, не сказав ни слова.

– Зря ты так, – повторил мои недавние слова Толик.

– Достало, – процитировал я его в ответ, вновь вооружаясь биноклем. Наконец пришел к выводу, что ближайший участок пути вроде как безопасен. – Ладно, двинули вперед помалу, – я сел за руль, включил зажигание. Телега потихоньку тронулась с места. – Толя, а что такое Сумрак и Чвиль сказали про меня Утюгу там, возле бочки, где была ночевка? Почему вдруг он резко ко мне переменился?

– Сказали, что ты помечен Зоной. Типа твои крашеные виски – это ее знак. Кстати, именно поэтому Сумрак и взял тебя в наш отряд.

– Погоди. Взяли меня, потому что Коля хотел насладиться своим триумфом…

– Нет, – перебил Сало, – ему бы больше понравилось, если бы вас с Кимом затравили собаками. Коля сам так говорил. И очень жалел, что придется тащить такого опасного врага, как ты, с собой в Зону. Он боится тебя и не доверяет.

– Странно, Сумрак же сам предложил мне пойти к нему отмычкой, – я вспомнил, как сидел в собачьей клетке в подвале у Арчибальда, а Коля подошел с разговором.

– На самом деле там все не так просто, – покачал головой Толик. – Вроде подстава с сейфом и деньгами идет чуть ли не от Чибисова.

– Чибисова?! – От избытка чувств я не заметил, как вдавил педаль газа в пол. Вездеход разогнался, подпрыгнул на краю рытвины, как на трамплине, и лихо пролетел пару-тройку метров вперед. Приземление вышло жестким, я прикусил язык и замолчал, сосредоточившись на дороге. Выровняв машину и сбросив скорость, я хмуро покосился на Толика: – Так ты и про это знал? И молчал?

– Уже объяснил, почему. Из-за Сашки, – отрезал он. – К тому же я не в курсе всего. Так, кое-что слышал краем уха, о чем-то догадался, а остальное лишь мои предположения. Могу рассказать, если хочешь.

– Угу. Только давай на этот раз все до конца. Хватит уже инфу мне порциями сливать, – попенял я.

– Значит, так. Наш поход начали готовить за месяц. Вначале ты даже в планах не стоял. А потом вдруг Сумрак приходит в кабак весь в сердцах… мы там с Чвилем сидели… и говорит, мол, Чибисов увидел у тебя в волосах «клеймо Зоны» и велел взять с собой. А поскольку ты волк-одиночка и добровольно ни за какие коврижки не пойдешь, то надо тебя заставить. И как это сделать, должен придумать Сумрак. Он долго матерился, а потом они меня прогнали и остались с Маратом вдвоем. Уверен, тогда-то и родилась идея про сейф. Чвиль и Сумрак все ортанизовали, а Чибисов и этот главный «барьеровец»… как его… Жора, им подыграли.

Вот оно что! Теперь многое встало на свои места. То-то в истории с сейфом Чибисов вел себя очень странно! Ясно же было, что ограбление шито белыми нитками. Я тогда еще удивлялся его реакции, а теперь понятно – он был заодно с Сумраком и Жорой.

Нет, ну а Марат-то хорош! Вполне возможно, что придумка с кражей денег – его. Тоже мне, союзничек! Впрочем, я всерьез никогда и не доверял ему.

– А Утюг в курсе подставы? – поинтересовался я.

– Точно не знаю. Но вроде бы нет. Кажется, он искренне считает тебя крысой.

– Похоже на то. Нет, но как ловко они меня подвели под косяк! Кима выманить в Новосиб не составило труда, – принялся вслух размышлять я. – Остальное разыграли как по нотам. Петух для Арчибальда, ключи от его кабинета, деньги в моей квартире…

– Игорь, – перебил Сало. Он искоса посмотрел на меня, будто решал, говорить или нет. – Это еще не все. Ты только не психуй, выслушай спокойно.

– Что? – У меня от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. – Говори. Ну!

– Помни, ты за рулем, дорога плохая, а вокруг Зона… Короче, про Кима… Там вот как было… Я ничего не утверждаю, но…

– Да говори уже! – У меня внезапно затряслись руки. Я остановил машину. Так, за разговором, недолго и вляпаться. Лучше вначале договорим, потом поедем.

– В тот день Олег не уезжал ни в какой Новосиб, – продолжал Толик. – В Искитиме был, дома.

– Откуда знаешь? – не поверил я.

– Мне Сумрак приказал глаз с него не спускать. Я следил за ним. Около шести вечера Ким вышел из клуба и поехал домой. Пробыл там до ночи, а потом вернулся обратно в клуб. Как раз перед тем, как тебя туда привезли.

– Врешь! – Его слова, как обухом по голове. Олег не мог участвовать в той гребаной подставе! Не мог!

«Ким профессионал, хоть и бывший, а Сало – лох, – пришла вдруг в голову спасительная мысль. – Олегу Толика обмануть, как два пальца об асфальт. Да Ким бы прямо перед носом у Сала прошел, а тот бы ничего не заметил! Конечно же Ким уезжал на встречу в Новосиб, как и сказал мне, просто Сало об этом не знал».

Я слегка успокоился, но все же слова Анатолия ядовитой змеей сомнения засели в голове.

– И еще кое-что, – вновь заговорил Сало. – Сумраку приказано беречь тебя вплоть до БЭМЗ. Вроде как ты лучше всех сможешь взломать последнюю аномалию перед хабаром. Там с ней есть какая-то сложность. Как я понял, некоторые отмычки погибают, а она не охлопывается. Короче, не все подходят ей в жертву. Точнее не скажу. Знаю лишь одно, ты должен дойти до конца и погибнуть последним из отмычек. Теперь все рассказал.

– Спасибо, – проворчал я, вновь трогая машину с места.

Пожалуй, действительно всё. Хотя осталась невыясненной еще одна мелочь:

– Не знаешь, откуда у Сумрака «трассер»?

– От Чибисова. Это его вещь. Он Коле артефакт выдает для поездок на БЭМЗ.

– Ясно.

Мой взгляд привычно рыскал по обочинам, сканировал дорогу перед нами, а мысли крутились вокруг сказанного Толиком. Некоторые вещи из этого, например про Кима, мне слышать совершенно не хотелось. Зато последние кусочки мозаики сложились воедино.

Сумрак и Чвиль считают меня особенным – помеченным Зоной. Вот почему они оба разнимали нас с Утюгом. И нож мне Чвиль позволил взять с собой не из хорошего ко мне отношения, а чтобы уравнять мои шансы с Ястребом – если все же нас не удастся вовремя растащить. Хотя в случае нашей драки, думаю, Марат сам пристрелил бы Утюга, лишь бы спасти мне жизнь. Я ему нужен больше, чем Ястреб, а такие понятия, как честь и дружба, в лексиконе Марата отсутствуют напрочь. Зато у Ястреба они, как ни странно, есть…

М-да… Ясно теперь, почему Марат предложил стать союзниками на время пути – надеялся, что со мной безопаснее, ведь я – «любимчик» Зоны, и она в обиду не даст.

Кстати, решение Сумрака посадить меня сейчас в телегу-отмычку тоже становится понятным. Во-первых, если мы не дойдем до БМЭЗ, то я делаюсь ненужным. А во-вторых, я из отмычек самый опытный сталкер. Коля надеется, что у меня больше шансов быстро довести всех до Борового и разыскать там «спортлото». Так считает Сумрак. А на самом деле? Есть у меня шанс или нет?..

– Игорь! – внезапно воскликнул Сало. – Справа!

– «Заморыши», – кивнул я. – Они неопасны с «трассером».

Мы сейчас проезжали мимо бывшего автодрома, и там, по трассам, носились два невысоких – чуть выше деревьев – аномальных смерча. Выглядели они необычно. Вместо расширяющейся кверху воронки, как у приличного атмосферного явления, – тощий, в один обхват, столб или колонна, именно поэтому я и прозвал их «заморышами». По-моему, они встречаются только тут. По крайней мере лично я их больше нигде в Зоне не видел.

Было дело, наведывался я как-то раз к ним в гости и утащил у них из-под носа «гремучие салфетки» – редкие и недешевые штуки. Помню, еле успел ноги унести…

Сало, раскрыв рот, пялился в окно на «заморышей». Зрелище по первости и впрямь примечательное. Воздушные потоки смерчей закручивались тугими струями. В них то и дело проскакивали искры, похожие на электрические, только густого малинового цвета. Наверняка какой-то неизвестный земной науке вид энергии. Кстати, она способна долбануть так, что мало не покажется, – видал я на автодроме останки сталкеров, которым повезло меньше, чем мне. Зрелище то еще.

Но издалека «заморыши» смотрятся красиво. Толик чуть шею не свернул, провожая их взглядом.

А мне любоваться было некогда – машина приближалась к свалке. Не сказать что место шибко опасное, проходил я тут раньше без ущерба для здоровья, но сегодня почему-то нога сама потянулась нажать на тормоз. Раз так, надо остановиться, я привык доверять своей интуиции.

– Чего там, Игорь? – Взгляд Сала тревожно зарыскал по окрестностям.

– Пока не знаю.

Я внимательно рассматривал притаившуюся у обочины свалку. Она не городская, а стихийная. Образовалась с подачи дачников еще до Посещения. Кто-то из них, поленившись везти свой мусор куда положено, вывалил его в канаве за обочиной. За ним второй, третий. И понеслась. Куча росла, поливалась дождем, заметалась снегом, гнила и оттаивала. Воняла, естественно. Грянуло Посещение, люди покинули эти места, а свалка осталась. И вроде бы в ней ничего не изменилось – пришельцев, или кто они там, она не заинтересовала. Еще бы, такая вонь! Да и вид мерзостный.

Насколько я знаю, тут нет ни хабара, ни аномалий, и все же десятое чувство не пускало меня проехать мимо нее. Не могу, и всё тут.

Видно, нечто подобное ощутил и Сало. Он нервно зевнул и поежился.

– Зябко как-то, – Толик поднял со своей стороны стекло. – Ветер, что ли, на северный сменился?

– Да вроде нет. Как по мне, теплынь… – Я осекся и с опаской посмотрел на Толика. – Сильно мерзнешь?

– Да что-то начал… – Он резко замолчал, изменился в лице и уставился на меня круглыми глазами: – Думаешь, это… Голова-два-уха?! Теперь моя очередь?..

– Не знаю.

Если он прав, то нельзя больше стоять ни секунды, надо срочно в Боровой. Я четко сознавал это и в то же время никак не мог заставить себя тронуться с места. Да что за чертовщина?!

Нужно выйти из телеги, пройтись чуть вперед, а то долгое сидение в этой консервной банке с мотором плохо действует на мои умственные способности, снижает наблюдательность и заглушает интуицию.

– Посиди в машине, ладно? – попросил я Толика, а сам сделал несколько шагов по дороге, подмечая малейшее колебание воздуха.

Ну точно! Вот оно! Именно колебание воздуха и заставило меня остановить вездеход. Глаз засек движение сразу, а мозг не успел осознать увиденное, и тогда сработало подсознание – та самая чуйка сталкера.

Что-то, какая-то неведомая человеку сила едва заметно шевелила мусор на свалке, сдвигала с места прелые листья, ворошила полусгнившие тряпки. Проделки ветерка? Но я уже понимал, что это не ветер…

Из мусорной кучи на шоссе выползало нечто почти невидимое, длинное, как змея, и толстое, словно отожравшаяся пиявка.

Я попятился назад, осознав, с чем столкнулся.

«Удавка». Не самое редкое, но смертельно опасное явление Зоны. Что-то вроде турбулентного потока, который струится вдоль земли, как воздушная река, и в нем, как в реке, можно «утонуть». Страшная смерть. Видал я однажды, как мучился бедолага-сталкер, который вовремя не разглядел ловушку. Я тогда подошел на его крики, вернее, предсмертные хрипы, но спасти уже не успел…

Но самое неприятное для нас то, что от «удавки», как и от «кобры», «трассер» не защитит.

Аномальный поток струился мимо меня, пересекая проселочное шоссе. Порой он становился полностью прозрачным, но потом я вновь различал на дороге прямо перед собой едва заметные колебания воздуха – словно передергивали прозрачную занавеску.

Обычно «удавка» конечна – рано или поздно ее хвост исчезнет на другой стороне обочины, освобождая шоссе для проезда. По-правильному стоит подождать. Но, как назло, у Сала почти не осталось времени…

А что у нас с объездом? Я попытался прикинуть маршрут. Но его не было! То есть совсем. По обеим сторонам дороги разрослись деревья и кусты – пешком пройти можно, а на телегах шиш.

Я вернулся к машине.

– Толик, ты как?

– Нормально, – соврал он, лязгая зубами. Его трясло настолько сильно, будто сквозь тело раз за разом пропускали электрический разряд. Толик включил печку, закрыл все окна, так что в машине стояла парилка. Но ему все равно было холодно. Очень.

– На-ка глотни, – я протянул Анатолию свою заветную фляжку с разбавленным спиртом.

Он попытался отхлебнуть, но никак не мог попасть горлышком в рот. Спирт расплёскивался, распространяя резкий аромат беды и смерти. Я мельком удивился: раньше запах алкоголя ассоциировался у меня совсем с другими вещами – с задушевной беседой, веселой гулянкой, сексом, а порой и хорошей дракой…

Вылив на себя почти всю флягу, Толик все же сделал пару-тройку глотков. Вскоре спирт подействовал, щеки Сала слегка порозовели, трясучка уменьшилась.

Отлично! Кажется, нам удалось выиграть хоть немного времени. А как там «удавка»? Убралась уже или нет?

Я рысью бросился обратно к свалке. В первый момент мне показалось, что путь свободен. Но нет! Вскоре снова «передернули занавеску».

Мои мысли понеслись со скоростью пулеметной очереди, прикидывая возможные варианты. Но реальным был только один. Поганенький вариантик, если честно.

Несколько мгновений я колебался, борясь с остатками совести. На душе было худо, но иного выхода нет. Чтобы спасти Толю, нужно подставить кого-то другого. Жизнь за жизнь. Такова плата, Зона другой не признает. Она по мелочам не играет – только по самым высоким ставкам, заставляя частенько идти ва-банк…

План действий быстро сложился в голове. Для начала надо исчезнуть из глаз наблюдателей. А их хватало – длительная остановка заставила многих покинуть телеги, распрямить спины, размять затекшие от сидения ноги. Люди переговаривались, посматривая на нашу с Салом телегу, видно гадая, почему стоим. Иван Сапог вообще направился к нам, не знаю уж, по собственной инициативе или его Сумрак послал выяснить причину задержки.

Я кивнул сам себе. Сапог так Сапог. Он и станет платой за Толика. Я-то планировал действовать через Сумрака, но так даже проще – выбор сделала сама судьба.

Обреченный на смерть шел вдоль машин, остановился возле Архимедика, беззаботно перекинулся с ним парой слов и двинулся дальше.

Я присел на корточки так, чтобы вездеход закрывал меня от посторонних глаз, быстро размахнулся и перебросил через «удавку» одну забавную штучку Ту самую, которую достал из шкафа у себя дома, когда на краткий миг вышел из-под наблюдения Утюга. Она перелетела обочину, упала позади «удавки» и осталась лежать блестящим белым колечком.

Только успел, как ко мне подвалил Сапог и с видом знатока спросил:

– Ну чё, Трын-трава? Проблемы? Помочь порешать?

– Да тише ты, – с заговорщицким видом цыкнул на него я. – Чего орешь? Хочешь, чтобы Сумрак прискакал?

– А чё? – Он машинально понизил голос до шепота и присел на корточки рядом со мной. – Ты куда смотришь? – Сапог увидел колечко. – Ого! Это же…

– Он самый. Лечебный «браслет».

– Дорогая штука? – уточнил Сапог.

– Да уж не дешевая, – подтвердил я. – Только нам с тобой он не достанется. Эти гребаные сталкеры забирают себе весь хабар.

– А мы им не скажем, – Иван хитренько сощурил глаза. – Поделим пополам, – он покосился на сидящего в машине Сало и поправился: – На троих. Ты иди его бери…

– Ага, – перебил я, – вот так при всех сейчас и попрусь. Нет, надо по-другому. Я отвлеку Сумрака и остальных. Устрою типа совещания, а ты по-тихому хватай хабар. Лады?

Сапог замялся. Ему явно не хотелось сходить с дороги на обочину. Пришлось надавить на него:

– Не стремайся, иди. Там безопасно, отвечаю, – последние слова комом застряли у меня в горле. Я откашлялся и повторил: – Иди, не боись.

– Ну ладно, – решился Сапог. – Отвлекай Сумрака.

– Ага, – я потоптался на месте, борясь с острым чувством вины. Смерть, на которую я обрек его, легкой не назовешь.

Едва Сапог пересечет аномальный поток, воздух обовьет его тугим, тяжелым кольцом, будто гигантская анаконда. Стиснет в жестких объятиях, ломая суставы и кости. Невыносимым давлением ворвется в уши, разрывая барабанные перепонки в клочья. Выбьет динамическим ударом глаза. Я вспомнил, как корчился от боли тот, погибший, сталкер. Как из глаз и ушей у него хлестала кровь, а он пытался зажать их покалеченными руками, но те не слушались, вывернутые под немыслимыми углами из суставов. Как бедолага судорожно разевал рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, которого вокруг было убийственно много, но в легкие не попадало ни капельки. Тот сталкер синел и задыхался, хрипел от ужаса, ослепнув и оглохнув, оставшись один на один с болью.

Страшные воспоминания отчетливо всплыли в сознании. Я чуть было не передумал отправлять Сапога на ТАКУЮ смерть, но тут вмешался рассудок. «А как же Толя? Хочешь, чтобы погиб он?»

Воображение нарисовало скрюченный замерзший труп и рыдающую над ним Сашку.

Мое лицо закаменело. Больше я не колебался. Кто-то сейчас умрет, и это будет не Толик!

– Дуй за «браслетом», – уже твердо повторил я Сапогу, а сам рысью направился к Сумраку, доложил: – Там серьезная проблема.

Сказал это нарочито громко, чтобы услышало как можно больше народу. Сработало. Нас с Колей окружили плотным кольцом. Теперь на Сапога никто не смотрел.

– Говори, – потребовал Сумрак.

– Дорогу перегородила «удавка». Нужно ждать, сколько, не знаю…

Мои слова заглушил истошный вопль. Это кричал Сапог. Все головы, как по команде, повернулись в ту сторону, и только я не стал смотреть. Видел уже. И прекрасно представлял, что там сейчас происходит. К тому же не стоило терять времени. Сейчас «удавка» свилась вокруг Сапога в кольцо на обочине, а значит, дорога свободна. Смерть Ивана будет не слишком быстрой, и, пока он корчится в муках, у нас есть шанс проскочить.

– Коля, – я схватил Сумрака за плечо. – Мало времени. По машинам!

Он понял все мгновенно. Его лицо приняло странное выражение, я толком не понял, какое. Да и не до того.

– Ну ты и… Не ожидал от тебя, – пробормотал Сумрак и громко приказал: – По машинам! Уходим! Кто последний, тот труп.

Я побежал к свалке, изо всех сил стараясь не глядеть на происходящее с Сапогом и запрещая себе реагировать на его крики.

Посмотрел на шоссе. Вроде чисто. «Удавки» не было. Ее как магнитом притянуло к Ваньке.

В один миг сел в свою телегу. Завелся, нажал на газ и глянул на Сало. Он скрючился в кресле, обхватив себя за плечи руками, и трясся от холода.

– Толя, как ты?

– Игорь… – Он с трудом сфокусировал на мне мутный взгляд, провел дрожащей рукой по лбу, безуспешно стараясь унять стук зубов. – Я, кажется, улетаю… Перед глазами метель… Где глюки, где реальность, не пойму. Кто-то кричит, слышу. Или это мне кажется?.. Одни сугробы вокруг…

– Нет никаких сугробов! Слышишь? Не сдавайся! Борись! – Я стиснул его руку и тут же отдернул ладонь. Анатолий был холодный, как лед. Я заскрипел зубами, все прибавляя и прибавляя скорость, уповая на «трассер».

Вскоре «удавка» осталась за спиной, и тотчас сзади раздались гудки. Это Сумрак требовал, чтобы я не гнал так, – трактор за нами не успевал, а без него никак. В прицепе канистры с водой, еда, керосинка. Пришлось сбросить скорость. Тем более, мы уже у цели. Вот они, первые дома Борового.

Мы въехали на пустую мертвую улицу. Внезапно машина содрогнулась от удара по крыше. Я не успел сообразить, что это, и уж тем более отреагировать, как второй синеватый разряд бабахнул по лобовому стеклу, а затем еще одна молния ударила по капоту, насыщая воздух озоном. Еще и еще. Молнии били со всех сторон, но не причиняли вреда.

Я еле удержал нервный смех. Это ж надо: вляпаться в «розетку» и не сдохнуть! Вот что значит иметь при себе «трассер»! Нога машинально сильнее нажала на газ – захотелось миновать стремный участок побыстрее. Эх, жаль, что нельзя остановиться и на некоторое время зависнуть в аномалии. Возможно, тогда Голова-два-уха отпустила бы Толика. Но «трассер» работает только на скорости. Если остановимся, нам конец – молнии перестанут быть безобидными.

Машина ехала сквозь «розетку». Вокруг бушевала гроза. Ощущения были одновременно жутковатые и завораживающие. Я против воли втягивал голову в плечи, вздрагивая от каждого удара молнии, и в то же время любовался буйством пусть и чужеродной, а все ж таки стихии.

Наконец, аномальная гроза осталась позади. Я принялся с удвоенным вниманием рыскать по сторонам напряженным взглядом в надежде распознать «спортлото». Проблема в том, что эта аномалия не стоит на месте. Она, скажем так, пространственно-временная – может оказаться в любом месте и в любое время. К тому же начал действовать закон подлости. Если бы мы просто пытались проехать через поселок, нас давно, как пить дать, накрыло бы с головой. А сейчас – тихо и вполне безопасно, если не считать «розеток», «комариных плешей» и «мясорубок» с «духовками», в изобилии расплодившихся в Боровом. Да, аномалий вокруг имелось полно. Только не хватало той – одной-единственной, которая сейчас нам была нужна как воздух.

Мимо нас проносились заброшенные, но еще довольно крепкие сельские дома с покосившимися заборами, одичавшими садами и поросшими сорняками огородами. Они чередовались с пустырями, кирпичными сараюшками, гаражами, магазинчиками. Стекла в большинстве окон уцелели, правда, покрылись слоем грязи и теперь недобро темнели нам вслед, будто провожали мертвыми пустыми глазами.

– Толя, ты как? – Я встряхнул его за плечо.

– Холл-л-лод-но… – Изо рта Сала вырвалось облачко пара, а в волосах начал серебриться иней.

– Толя, не поддавайся! Это лишь внушение. На самом деле сейчас тепло. Слышишь?

– Д-да-а…

Ну где же это проклятое «спортлото»?!

Наша телега выехала на Центральную улицу поселка, миновала две многоэтажки, которые возвышались в гордом одиночестве над одноэтажными постройками, как мамонты над черепахами.

Остальные машины в точности повторяли мои маневры. Еще бы! Если кто-то из водителей не успеет проскочить через невидимую границу внутрь «лото», то он сам вместе с пассажирами останется один на один с Головой-два-уха без всяких шансов на спасение.

Внезапно Сало попытался открыть дверь вездехода:

– Надо выйти… Холодно… Не могу больше!.. Спрятаться… в сугроб…

Этого только не хватало! Он того и гляди впадет в буйство, как Сухарь. Я резко затормозил, схватил его за волосы и ударил головой о приборную панель. Раз, другой. А потом еще и кулаком по затылку добавил. Сало затих. Надолго ли?

Ему становилось все хуже. Он замерзал у меня на глазах, а я ничего – ничего! – не мог с этим поделать.

Мы кружили по улицам Борового, пересекли мост через речку Раздельную, а затем вновь вернулись на Центральную с ее нелепыми многоэтажками. Визжа тормозами на повороте, свернули на Заводскую.

С надеждой обреченного я всматривался в проносящиеся мимо дома. На фасаде одного из них сохранилась красная краска. Она малость поблекла и облупилась, но по-прежнему смотрелась нарядно на фоне серо-блеклых соседей. Мы пролетели улицу насквозь и свернули за угол, вновь проезжая мимо такого же яркого дома.

Такого же?!

Я ударил по тормозам, во все глаза уставившись на дом. Тот же самый или просто похож?

Так, запоминаем. Покосившийся забор, не хватает трех центральных досок. В прореху торчат ветки малинника. Часть забора целая, а слева он завалился набок, постепенно склоняясь до земли. Малинник вышел за границу участка, деля территорию с лебедой.

Ладно, двигаем дальше. Теперь потихоньку. Только сначала… Я приложил пальцы к шее Толи, пытаясь нащупать пульс, и чуть не вскрикнул, едва не заполучив ожог холодом. Сало на ощупь был холоднее льдины. Он дернулся, что-то забормотал, хотя в себя не пришел. Я обрадовался – стало быть, еще живой.

Проехав пол-улицы, вновь миновали красный дом. Тот же малинник, забор, лебеда.

Уф! По ходу приехали. Теперь, куда бы мы ни сворачивали, будем раз за разом проезжать один и тот же отрезок улицы с этим самым нарядным домом.

Я остановил машину, выключил двигатель и с облегчением откинулся на спинку сиденья.

Цель достигнута. Мы попали-таки в замкнутый круг «спортлото». Здесь пространство закольцовано, а выйти во внешний мир можно только через одну из трех аномалий – чаще всего они убивают, но время от времени каждая из них может послужить дверью на выход. Нам остается самая малость – найти их и угадать, в какой момент какая именно аномалия безобидна, ведь они то и дело меняются местами, словно крутится барабан в спортлото.

Зато есть и плюс – внутри «спортлото», по слухам, безопасно, как нигде в Зоне. Тут есть одно-единственное стремное место – тот самый «барабан» с аномалиями…

Сало очнулся, поднял голову. Поначалу мутный взгляд стал проясняться. Его трясло все меньше и меньше, он явно начал согреваться. Иней из волос исчез, и дыхание стало обычным – как и положено в разгар пусть не самого жаркого, но все же лета.

– Отпустило? – поинтересовался я.

– Почти. Слабость только. И голова чугунная, – он прижал руку к разбитому лбу, посмотрел на свои окровавленные пальцы, поморщился и уточнил: – Мы в «спортлото»?

– Ага. И если ты перестал замерзать, значит, Голова-два-уха за нами сюда не пошла.

– Твой план удался.

– Пока лишь наполовину, – поправил я.

Из телег стали выходить люди, собираться возле машины Сумрака.

– Ну и что дальше? – Архимедик принялся оглядываться по сторонам.

– Теперь надо отсюда выбираться и надеяться, что Голова-два-уха потеряет наш след, – проворчал Коля.

– Сущий пустяк, – скривился Литва. Идея с «лото» не нравилась ему, как и прежде.

Сумрак покосился на него и нарочито бодрым голосом скомандовал:

– Так, пацаны. Не расслабляемся. Ищем «барабан» с аномалиями. К отмычкам это тоже относится, – он посмотрел на меня. – Чего опять стоим? Кого ждем?

Я повернулся к нему спиной и направился вдоль улицы. Сало присоединился ко мне. Разбрелись и остальные.

Внезапно мое внимание привлек один из домов с мансардой. Была в этом сельском строении некая неправильность, глаз зацепился за нее, а вот сознание не торопилось осмыслить увиденное. Я остановился, разглядывая дом.

– Ты чего? – удивился Сало.

– Да вот хочу взглянуть на ту хибару поближе.

– А давай, – кивнул он.

Миновав пролом в заборе, мы с Толей оказались на заросшем сорняками дворе. Тут не оказалось ничего интересного. А вот сам дом…

Наконец-то я понял, что с ним не так, – окна.

Все уцелевшие оконные стекла в Боровом были серыми от грязи, а эти оказались протертыми, словно кто-то хотел видеть, что творится снаружи дома. Или внутри.

Несколько мгновений я размышлял, что бы это значило, прикидывал варианты, но так и не пришел ни к чему определенному.

Ладно, попробуем войти в дом.

– Ты куда? – удивился Сало. – Думаешь, «барабан» внутри?

– На окно посмотри, – перебил я.

– А что?.. – Сало осекся. Увидел. Переменился в лице и машинально потянулся к кобуре на поясе, где не так давно был пистолет. – Боровой обитаем?! Тут кто-то живет? Человек или?..

– Люди не способны жить в Зоне. А вообще, войдем, узнаем, кто там, – я сделал шаг к крыльцу, но Сало схватил меня за предплечье, останавливая.

– Погоди, Игорек, – он перешел на шепот, опасаясь, что услышит неизвестный и потому страшный обитатель дома. – Пошли отсюда. Вернемся к нашим…

Я раздраженно выдернул свою руку. К нашим! Лично у меня тут наших нет. Сумрак и компания – враги, такие же опасные, как и порождения Зоны.

– Уходи, если хочешь, – я поднялся на крыльцо.

Входная дверь уцелела. Я даже подумал поначалу, что она заперта на замок, но нет, створка просто была плотно закрыта.

Сердце забухало в груди, под ложечкой засосало. Я невольно задержал дыхание и открыл дверь. Сало испуганно сопел за спиной.

Мы осторожно вошли на веранду.

Никого.

Толик перестал сопеть и задышал нормально. Я тоже перевел дух и осмотрелся.

Прежде веранда явно служила одновременно прихожей и летней столовой. В углу притулилась вешалка с каким-то шмотьем, стоял сундук для обуви. Вдоль окон вытянулся стол. В целом тут оказалось довольно чисто – ни заросших паутиной углов, ни мусора под ногами, как должно быть в заброшенном давным-давно жилище.

Вернее, грязь имелась, но местами. Например, одежда на вешалке потемнела от пыли, зато пол был относительно чистым. И стоящий посреди веранды стол протерт. А на оконных стеклах серели разводы, словно их пытались не слишком умело помыть.

– По ходу тут кто-то убирался, причем не так давно, – пробормотал Толик.

В углу веранды стояло мусорное ведро. Я приподнял крышку, заглянул внутрь. Несколько пустых консервных банок из-под тушенки – обычных, не самых плохих консервов. Я такие тоже с собой в Зону беру. На стенках верхней еще свежий жир. Он начал портиться, но развоняться на всю катушку не успел.

– Ее съели дня два-три назад, – прикинул я. – И, судя по полу, последний раз убирались тогда же.

– Раз тушенка, значит, человек? – полуутвердительно спросил Сало.

– Похоже на то. Давай посмотрим в комнате.

…Хозяин дома был там. Сидел за столом, уронив пробитую пулей голову на столешницу. Труп выглядел свежим – вчерашним, не дольше. Рука все еще сжимала пистолет.

Пистолет! Возможно, в нем остались патроны! Эта мысль заставила шагнуть вперед. Очередное разочарование – магазин был пуст. Бедолага пустил себе в голову последнюю пулю.

– А ведь я знаю его, – заговорил Сало. – Это Тихон Стрельников. Стрелец.

– Хороший сталкер… э… был, – кивнул я.

Одиночка вроде меня, он пропал примерно месяц назад. Уж не знаю, какая нелегкая загнала его в Боровой, но в этом доме Стрелец явно прожил не меньше двух недель. Видать, не смог найти выход из «спортлото», застрял тут. Питался консервами, которые взял с собой. Вот, где брал воду, непонятно. Может, нашел колодец. Вообще-то, местную воду в Зоне пить не рекомендуется, но внутри «лото» всё по-другому, тут свои законы.

– А почему он?.. – Сало не осмелился произнести «покончил с собой».

– Может, еда закончилась, а умирать с голоду не захотел. Но скорее всего, просто сдался. Не мог больше бороться. Потерял надежду и…

– Сдался всего за день до спасения, – Толя покачал головой.

– За день до нашего прихода, – поправил я. – Это не одно и то же.

– Думаешь, мы, как и он, застрянем тут навеет… надолго? – торопливо поправился Сало.

– Хрен знает.

Мы помолчали.

– Похороним его? Или оставим так? – первым заговорил Толя.

– Закопаем во дворе, – решил я.

Когда поднимали тело, я заметил на столешнице какие-то каракули. Стрелец начертил их ножом. Понятно, бумаги с ручкой не нашел, вот и заменил, чем смог.

Ладно, это потом, сперва могила.

Мы уже заканчивали копать, когда нас разыскал Архимедик.

– Вот вы где, – он покосился на Толю и покашлял. Наверное, рассчитывал застать меня одного. Никак отмычки затеяли новый заговор…

Архимедик помялся, но при Сале говорить не решился. Вместо этого спросил:

– А чего закапываете?

– Да так, труп один, – откликнулся Толя.

– Что?!

Пришлось рассказать ему про Стрельца.

– Не знал его, но светлая ему память, – Архимедик ушел.

Мы вернулись в дом и принялись рассматривать начерченные Стрельцом каракули. Несколько очень схематичных рисунков в два ряда.

– Вот эта кривоватая башня, скорее всего, каланча, – предположил я. – Мы проезжали такую, помнишь? Она торчала на пустыре напротив многоэтажек.

Рядом с башней был накарябан шалаш и загогулина, которая напомнила мне рога. Между каланчой и шалашом стоял крестик. Снизу шли еще несколько картинок: виселица с человечком и две непонятные каракули.

Сало указал на волнистую линию:

– Это, по ходу, змея. А это, – он ткнул пальцем в нечто круглое, – тарелка с чем-то… супом или… э… студнем, – Толик хмыкнул и пошутил: – Ведьминым.

– Точно! Слушай, а ведь Стрелец так изобразил аномалии! Виселица – «удавка». Тарелка и в самом деле «студень». А вот эта змея – «кобра»! Смотри, что получается. Он нарисовал конкретное место на Центральной улице – мы его проезжали несколько раз – и рядом три аномалии, которые являются шариками в барабане «спортлото».

– Выходит, Стрелец нашел, где расположен выход! – подхватил Толик. – Возле каланчи! Погоди… Но почему он сам тогда не ушел отсюда?

– Стрелец был один, – многозначительно сказал я.

– И что? – не понял Толя.

– У него не было отмычек, на которых можно проверить, безопасен ли выход. А сам он не рискнул. Предпочел пулю, и я его понимаю – не так болезненно, как «кобра» или «удавка».

Толя загрустил, поскучнел. Я понял, о чем он думает: «В отличие от Стрельца у нас есть отмычки, и кому-то из них – из нас! – придется погибнуть, чтобы вышли остальные…»

– Пойдем, расскажем всем, – после паузы предложил я. – По-другому все равно никак. Иного выхода нет.

У телег никого не оказалось, кроме Сумрака и Утюга. Мы с Салом рассказали им о своем открытии.

– Каланча, значит. Ну пойдем, глянем, – предложил Коля.

– А остальных не будем ждать? – удивился Сало. – Может, собрать всех, и уж тогда…

– Нет, – отрезал Сумрак. – Сперва сами поглядим.

То, что Стрелец изобразил, как шалаш с рогами, оказалось маленьким бревенчатым магазинчиком с остроугольной высокой крышей. Чем тут торговали до Посещения, я так и не понял. Вывеска совсем стерлась, а по антуражу догадаться было сложно. Над входной дверью висело потрепанное погодой чучело – голова оленя с ветвистыми рогами, а на заросшем газоне во дворе красовались два керамических лебедя – черный и белый, вернее, серый от грязи. Также во дворе почему-то стояли покосившиеся деревянные кабинки туалетов без начинки, лежали штабелями доски.

– По ходу стройматериалами торговали, – предположил Утюг.

– Или тут был охотничий магазин, – возразил Сало, указывая на лебедей и голову оленя.

– Может, хватит фигней страдать? – скривился Сумрак. – Какая на хрен разница? Давайте лучше «барабан» выявлять.

– Да тут он, – я кивнул на огромную лужу, расположившуюся между магазинчиком и каланчой. В настоящий момент ее заполняла жидкая грязь, на первый взгляд, самая что ни на есть обычная. Но, если присмотреться, можно было заметить едва заметное дрожание воздуха.

– «Удавка», – прокомментировал я. Гайку кидать бесполезно, эта аномалия реагирует только на живых существ.

– С чего ты взял? – засомневался Утюг.

Ответить я не успел – лужа прямо на глазах покраснела, собралась в знакомую пульсирующую «змею». Хотя сейчас она больше напоминала гигантскую аморфную насосавшуюся крови пиявку.

Мы невольно отшатнулись.

– «Гадюка»! Твою ж мать! – охнул Утюг.

Первым побуждением было дать деру. Или затаиться и не дышать, опасаясь спровоцировать аномальную субстанцию на атаку. В памяти еще была свежа оплавившаяся под ее воздействием телега. Но разум подсказал, что сейчас «кобра» неопасна – если в нее не заходить, конечно. А сама она не сумеет миновать четко очерченную неизвестным силами границу «барабана». Э… Наверное…

Я кашлянул и сделал шаг к багровой «пиявке», чтобы подтвердить свою догадку. Она встрепенулась и взметнулась мне навстречу, агрессивно расправляя капюшон, но словно уперлась в невидимое, зато очень прочное стекло – ту самую границу.

– А хищник-то в клетке, – нервно рассмеялся Сумрак и, явно пересиливая себя, встал рядом со мной.

Зрелище запертой в «клетке» аномалии оказалось завораживающим. Мы пялились во все глаза, а Утюг даже приоткрыл рот.

Мы простояли довольно долго, наблюдая за сменой аномалий.

Мне вдруг пришло в голову, что Стрелец стоял тут, как мы сейчас, пытаясь угадать, когда наступит очередь того самого выигрышного шара. Думаю, он приходил сюда по многу раз за день, наблюдал, изучал, набираясь решимости сделать шаг, боролся с отчаянием, страхом и безнадежностью. И в конце концов сдался…

– Ладно, выход найден. Теперь осталось загнать сюда отмычек. Может, повторишь свой трюк с Сапогом? – с издевкой предложил мне Сумрак.

– Какой трюк? – удивился Утюг. – Разве Ванька погиб не случайно?

Толик пристально глянул на меня и тут же отвел взгляд. Съежился, напоминая побитую собаку. Понял всё?..

– Да видишь ли, Серега, – Сумрак приобнял Ястреба за плечи, – наш Трын-трава хитростью заманил Сапога в «удавку», чтобы освободить проезд.

– Правильно сделал, – неожиданно поддержал меня Утюг. – На то отмычек и брали.

– М-да… – Сумрак стал серьезным. – Эх! Если бы тут все было так же просто, как с «удавкой».

– А в чем проблема? – не понял Утюг. – Пусть Рудик и Архимедик вскроют для нас проход.

– Их двоих маловато будет, – перебил Сумрак.

– А сколько надо? – по-прежнему не догонял Ястреб.

Коля невесело хмыкнул:

– Как повезет. Может, и с первого раза проскочим, а может, и тысячи отмычек не хватит. Это ж лотерея. Лото в самом прямо смысле слова!

– А поконкретнее? – потребовал Утюг. – По ходу я не в теме.

– Смотри. Тут, возле каланчи, выход из ловушки, в которой мы оказались. Это типа дверь наружу – из «спортлото» в привычную Зону. Но выход перекрывает «барабан» с аномалиями. Всего их три. Они поочередно сменяют друг друга. Вот сейчас тут… э…

– «Удавка», – подсказал я.

– Да, – согласился Сумрак. – Предположим, мы с тобой загоняем в нее пинками Трын-траву…

Я показал ему средний палец. Коля фыркнул и продолжал, с видимым удовольствием смакуя подробности:

– Трын-траву, значит… Его плющит не по-детски, ломает кости, выдавливает глаза. Он синеет, задыхается и дохнет. Мы с тобой ждем, пока аномалии сменятся, и загоняем туда… э… Сало. Он растекается дерьмом под воздействием «кобры». Следующим идет Архимедик. Этого берет в оборот «ведьмин студень». И так по кругу: отмычек пришибает «кобра», «ведьмин студень», «удавка».

– А… – Утюг спал с лица. До него только сейчас дошло, в какую жопу мы угодили. – Как же мы выберемся отсюда?!

– Сейчас и до этого дойдем, – остановил его Сумрак. – Итак, скормив аномалиям сотню-другую отмычек, мы посылаем… хм… тебя…

– Ага, щас. Посылалка треснет, – буркнул Утюг.

– Дослушай! Значит, тебя… Ты отважно бросаешься грудью на амбразуру – входишь, скажем, в «удавку». Ту самую, что до тебя ухлопала туеву хучу отмычек. Но ты везучий сукин сын и потому… ништяк! Она вьется вокруг тебя бессильной плетью, а тебе хоть бы хны. Аномалия на время стала безопасной. Тот самый выигрышный шар в барабане. Выход открыт, и мы с воплями радости уносим ноги из этого гребаного, хоть и спортивного «лото».

– Угу, – Утюг задумчиво поскреб щетинистый подбородок. – И сколько отмычек надо положить, чтобы дождаться этого призового шара?

– Хрен знает, – пожал плечами Сумрак.

– Помните Комара? – заговорил Сало. – Он вышел из «спортлото». Всего их было пятеро, они бросали жребий, кому в каком порядке идти в аномалии. Комар остался последним. И вышел.

Воцарилось молчание. Кажется, все мы сейчас думали об одном и том же: сколько же на одного счастливчика Комара приходится тех, кому не повезло?..

Да и с самим Комаром не все так просто. «Спортлото» сломало его. Некогда фартовый рисковый сталкер, он превратился в алкаша-неудачника, которого теперь даже отмычкой не берут, считая отмеченным. Не как я, а по-плохому. Зона вынесла ему приговор, и когда он будет приведен в исполнение, вопрос лишь времени…

– Ладно, возвращаемся, – скомандовал Сумрак.

У вездеходов в одиночестве курил Литва.

– Мы нашли «барабан», – коротко известил его Коля. – Объявляй общий сбор.

Три автомобильных гудка огласили округу. Вскоре весь наш немногочисленный отряд собрался возле телег.

Сумрак обрисовал ситуацию, а затем внезапно заговорил Архимедик.

– Станем бросать жребий, кто за кем пойдет в аномалии, – твердо сказал он. – Причем участвовать будут все!

Коля скривился, но подтвердил:

– Естественно.

– Все – это значит не только отмычки, – гнул свою линию Архимедик.

– Я же сказал да! – повысил голос Сумрак, а потом смягчился, предложил: – Начнем завтра с утра. А сейчас ужинать и спать. Архимедик, Рубик, для вас заслуженная пайка, – он протянул отмычкам два пакетика с дурью. – Отрывайтесь.

Ночевать решили в телегах. Литва сунулся было в ближайший дом, но тут же вышел, разочарованный:

– Грязюки там! Лучше уж спать в машине.

Дозор Сумрак решил не выставлять – не от кого беречься, нет тут никого. Я для вида покивал, а когда мы с Салом устроились в своей телеге, предложил ему:

– Давай спать по очереди. Так оно спокойнее.

Толик разбудил меня около полуночи – потрепал за плечо, одновременно делая знак молчать. Оказывается, в лагере воцарилась нездоровая суета. «Барьеровец» и братки по-тихому покинули телеги. Чем занимались Утюг и Чвиль, я сразу не понял, а Сумрак направлялся к нам.

Мы прикинулись спящими. Коля подошел и постучал костяшками пальцев по раме, окликнул негромко:

– Подъем.

– А? Что? – Мы сделали вид, будто только проснулись.

– Тихо вы.

– Да что случилось?

– Ну-ка, Сало, подвинься, – Коля втиснулся на водительское сиденье, завел мотор. Телега тронулась с места. Следом за нами поехали остальные.

Двинулись мы в сторону каланчи.

– Что вы такое замутили? – вырвалось у меня.

– А сам не понимаешь? – ухмыльнулся Коля.

– Догадываюсь, – я помрачнел.

– Ну вот и замолкни. Радуйся, что не твоя очередь.

Сумрак остановил машину, не доезжая до «барабана» с аномалиями метров десять. Остальные транспортные средства выстроились в одну колонну позади нас – ясно почему – приготовились быстро проехать, если вдруг в «барабане» окажется выигрышный шар.

Сумрак вылез из машины, скомандовав:

– Сало, за руль. Если что, не зевай, сразу газуй. Трын-трава, а ты выйди. Перетереть кое-что надо.

Тем временем Литва, Утюг и Чвиль вытащили из телеги опупевших от наркоты Рубика и Архимедика. Тот вечерний пакетик, видно, был непростым – содержал не половину дозы, как обычно, а полторы. Рубик и Архимедик явно не понимали, где глюки, где реальность. Им было хорошо, кайфово и плевать на всё.

Архимедик сел, привалившись спиной к колесу вездехода, и задрал голову, разглядывая небо. Звезды, что ли, считал?

Рубик вел себя не так смирно. Он пускал слюну и хихикал, пытаясь ткнуть Утюга в ухо.

– Да сядь ты, урод, – Ястреб отпихнул отмычку, заставляя присесть рядом с Архимедиком, и пожаловался Литве: – Терпеть этих гадов не могу. Не люди – мусор.

– Да? – не выдержал я. – А откуда они, интересно, дурь получают? Уж не от вас ли, реальных пацанов? Кто их на эту отраву подсаживает? Кто ее в Зоне выращивает?

– Гнилой базар, Трын-трава, – Утюг недобро сощурил глаза. – Мы что им, силой «экзо» впариваем? Они сами не маленькие. Вот я почему-то не ширяюсь. И Литва тоже. Да и ты.

– Э, – вмешался Сумрак. – Хорош уже бодягу разводить. Нашли время и место. Трын-трава, сюда иди, – Коля поманил меня к каланче. – Давай, сталкер, напряги чуйку. Тебя же Зона не зря пометила. Попробуй распознать, когда будет «выигрышный шар». Глядишь, и выйдем без потерь.

Я недовольно пожал плечами – он явно переоценивает мои отметины. До сих пор они мне в Зоне не особо помогали, кроме случая с Головой-два-уха. Но попробовать можно.

Я уставился в проем между каланчой и магазинчиком, его подсвечивали фары наших вездеходов, но, как по мне, света было маловато. Аномалии сменяли друг друга, но интуиция даже не пикнула. Ослепла и оглохла, зараза.

Прошел час, другой. Остальные ждали не сказать что терпеливо. Литва то и дело дергал Сумрака, мол, только зря теряем время. От этого козла, то есть меня, толку мало. Надо пробовать самим. Идти на риск.

Сумрак кривился и отмалчивался.

Рубик время от времени начинал хихикать, вскакивал на ноги, тыкал пальцем в Утюга, на этот раз в качестве цели выбрав нос.

– Я ему все пальцы переломаю, – бурчал Ястреб, вновь усаживая отмычку.

И только Архимедик был паинькой – прикорнул на земле у вездехода и кайфовал, ни на что не обращая внимания.

Чвиль подошел ко мне, встал рядом, напряженно вглядываясь в оживающие по очереди аномалии.

Сейчас перед нами застыла отвратительная зелень «ведьминого студня». Я смотрел на него во все глаза. Старался даже не моргать, чтобы не упустить чего-то важного, какой-нибудь намек на то, что эта аномалия безопасна.

Внезапно мне показалось, что зеленоватая рыхлая поверхность стала переливаться радугой, словно в масляном пятне. Или это у меня уже в глазах зарябило от долгого напряженного разглядывания одного и того же пейзажа?

Я сморгнул, прищурил глаза. Радуга не исчезла. В душе против воли забрезжила надежда.

– Масло на поверхности! Марат, видишь? – возбужденно спросил я у Чвиля.

– Э… Вроде нет, – засомневался он.

– Что там? – вмешался Сумрак.

– «Студень» изменил цвет, – торопливо пояснил я.

– М-да? – с сомнением протянул Коля, разглядывая аномалию. Кажется, он не увидел ничего особенного, как и Марат. – Думаешь, «выигрышный шар»?

– Почти уверен в этом! Семь из десяти.

– Запускайте отмычку, – тотчас скомандовал Сумрак. Он поверил мне безоговорочно. А может, просто устал ждать.

Литва сделал шаг к Архимедику, но тот внезапно вскочил на ноги и приказал:

– А ну стоять!

Его голос звенел от напряжения, а в руке был… пистолет! И ни малейшего следа наркотического куража.

Похоже, Архимедик не принимал вечернюю пайку – только сделал вид. Как и Рубик. Он перестал изображать идиота и встал рядом с Архимедиком, сжав кулаки. Их обоих трясло от напряжения, но на лицах читалась решимость.

Литва замер, глядя на взбунтовавшихся отмычек сквозь прищур. Видно, прикидывал, есть ли в пистолете патроны и сколько.

– О-па! – Утюг изумленно вытаращился на Архимедика. – Ты где ствол надыбал, чудила?

– Не твое дело, – отрезал Архимедик и окликнул Сумрака: – Коля, ты же обещал, что будет жребий. Давайте тянуть соломинки. Иначе всех положу. Мне терять нечего!

– Ну ты дурак! Сейчас в «лото» выигрышный шар! У нас есть шанс выбраться отсюда. Понимаешь? Выбраться без потерь! – заорал на него Сумрак. – Не веришь, спроси Трын-траву.

– Раз так уверен, пусть первым идет кто-то из вас, – возразил Архимедик.

Он явно уперся рогом, и его не переубедить.

– Время ж уходит, – простонал Чвиль. – Сейчас аномалии сменятся – и конец!

– Ах ты паскуда! – взревел Утюг и бросился на Архимедика.

Раздался выстрел. Потом еще. Стреляли из двух стволов – это в потасовку вмешался Литва.

Всё произошло очень быстро.

Чвиль моментально залег, опасаясь попасть под шальную пулю. А Сумрак выхватил пистолет и направил на меня:

– Не вздумай дергаться, Трын-трава.

Стрельба закончилась так же внезапно, как началась. На земле лежали Архимедик и Рубик. Литва сидел рядом, постанывая и зажимая руками живот, Утюг ругался матом и тряс рукой.

– Серега, Славик, живы? – окликнул их Сумрак.

– Почти, – Утюг посмотрел на Литву. – Этот урод ему прямо в брюхо маслину загнал. А я кулак о Рубика сбил.

– С отмычками что?

– Архимедик готов. А Рубика я только вырубил, – отчитался Утюг.

– С-суки, – прохрипел Литва. – Промедол дайте. И кровь надо остановить. У нас в аптечке есть зажимы?

– Сейчас, потерпи, – Чвиль направился к нему, а Сумрак посмотрел на меня.

– Дурить не будешь, Трын-трава?

– Нет.

Я не соврал. Какой мне смысл продолжать бузу без оружия, когда они все начеку?

Коля кивнул и велел Чвилю:

– Грузи Литву в машину, там зашьетесь. Утюг, а ты Рубика сюда тащи. Да пошустрее, пацаны, пока выход не закрылся!

– Погоди, – Чвиль наклонился над Архимедиком, пощупал ему пульс. – Этот пока жив, давай его, а Рудик еще на БЭМЗ пригодится.

– Шустрее, пацаны.

– Ястреб, помогай, – велел Чвиль.

Они вдвоем подхватили Архимедика, подтащили к каланче. Одежда на груди у него была черная от крови.

– Эй, очнись, слышишь? – Марат всадил в шею Архимедика шприц. Похлопал по щекам. – Давай открой глаза.

Архимедик зашевелился, застонал.

– Ништяк, – обрадовался Чвиль. – Серега, действуй.

Утюг подхватил умирающего на руки, подбежал с ним почти к самой границе аномалии, натужно заревел и бросил окровавленное тело вперед, словно куклу.

Архимедик грохнулся прямо в зеленоватую вязкую «кашу», выгнулся дугой, захрипел, попытался сесть, чтобы мерзкая субстанция не попадала на лицо.

В сидячем положении «студень» доходил ему до пояса, лип к рукам и телу, но не причинял вреда.

Выход и впрямь открылся.

– По машинам! – завопил Сумрак.

Просить дважды не пришлось.

Мы с Колей подбежали к вездеходу, где за рулем сидел Сало.

– Ты назад, – отрывисто скомандовал мне Сумрак.

Спорить не было времени. Я втиснулся на заднее сиденье, Коля устроился рядом с Толей, рявкнул на него:

– Гони, чего ждешь?

– Там же Архимедик, – попытался спорить Сало. – Он еще живой.

Сумрак выматерился, потеснил Толика и сам нажал на газ, ухватив одной рукой руль, а другой переключая передачи. Двигатель взревел. Колеса закрутились, плюясь землей и травой.

Я видел через переднее лобовое стекло, как Архимедик из последних сил пытается отползти в сторону, расшвыривая во все стороны куски «студня».

Поздно!

Наш вездеход влетел в аномалию, подпрыгнул, переезжая тело. Из-под колес раздался короткий отчаянный крик.

Сало весь окаменел. Я видел сбоку, что глаза у него закрыты, а зубы крепко стиснуты.

Казалось, мы ехали через «студень» целую вечность, под колесами противно чавкало. А потом это внезапно закончилось.

Сумрак по инерции проскочил вперед и остановил телегу. Рядом затормозили еще два вездехода. Из них вышли Чвиль и Ястреб.

– Выбрались? – Марат вопросительно посмотрел на нас и перевел взгляд назад, туда, где по-прежнему торчала каланча.

– Трактор где? – спросил Сумрак.

– Разве Ястреб в него не сел? – удивился Марат.

– А я был уверен, что ты, – огрызнулся Утюг.

– Я ж с Литвой в телеге был, – напомнил Чвиль.

– И я в телеге – с Рубиком.

Я не стал слушать их дальнейшие разборки, медленно пошел к каланче, подсвечивая себе фонариком – фары наших машин сейчас светили в противоположную сторону.

Внешне пейзаж не изменился – тот же бревенчатый магазинчик, те же многоэтажки на другой стороне улицы. И только кое-чего не хватало…

– Где он? – Толик подошел к тому месту, где еще минуту назад плескался «студень», и зашарил лучом фонаря по земле, разыскивая останки Архимедика. Но их не было. И трактор тоже исчез. Вернее, они остались внутри замкнутого пространства «спортлото».

– Мы выбрались, – пустым безжизненным голосом сказал я Толику. – Можно радоваться.

– Ага, – в тон мне откликнулся он. – Прошли по трупам. Вначале Сапог…

– Не надо! – резко перебил я. – Что сделано, то сделано. Мне с этим жить, не тебе.

Он тяжело вздохнул и промолчал.