Лето перед десятым классом

Конец июля

— Да не пустят нас, я тебе говорю!

— Пустят, — показываю Костику приличную стопку денег, которой откупился от меня отец в качестве подарка на день рождение, и киваю на недавно открывшийся на побережье бар.

— Взятку охраннику на входе дать собираешься? — округляет глаза Костик, будто испугался чего-то, затем обнимает меня за плечи и заговорчески шепчет: — Я в тебе не сомневался, Максюша! Ты крууут!

— Знаю, — сбрасываю с себя его руку и отряхиваю плечо. — Не приставай ко мне на людях.

— Прости, пупсик, не смог удержаться, — Костик смеётся, зажимает в зубах сигарету и оглядывается: — Опять этих чертей где-то носит.

— Чача звонил. Уже едет, — сажусь на каменный парапет и с задумчивым видом смотрю на бар «BarBoss» открытый отцом Светлаковой. Был бы я в хороших отношениях с этой девчонкой, попасть в это заведение, чтобы проставиться пацанам, было бы гораздо проще.

— И почему я не в хороших отношениях с этой девчонкой? — говорю вслух.

— С кем? — Костик присаживается рядом и как всегда специально пускает мне дым в лицо.

— С Вероникой Светлаковой.

— Хм… дай-ка подумать, — щуря один глаз, задумчиво смотрит на небо, — может потому, что стервы — не твой конёк?

— Да, стерва она ещё та, — киваю. Никогда такие не нравились, пусть даже и красивая она — Светлакова эта. Холодом от неё замогильным каким-то веет.

— Да. Не то, что Лиза моя.

Фыркаю и смотрю на Костика:

— Блин, чувак, ну, правда, сколько можно уже? Плевала на тебя твоя Лиза с высокой колокольни. А ты всё Чачика к ней гоняешь. Освободи уже парня от напряга, а? Он нам друг как бы.

— А Чача и не напрягается, — пожимает плечами Костя. — Сказал, что они вроде как реально друзьями стали.

— Друзьями? Уверен? — усмехаюсь.

— Ты это на что намекаешь? — делает затяжку побольше и выпускает мне в лицо облако дыма.

— Да, блин, Костик! — кашляю. — Кури потише!

— Я уверен — есть сдвиги! — Костя расправляет плечи и вновь глаза у него сияют так, будто Багрянова уже его стала. Да она вообще его не замечает! Знает о том, как пацан слюни по ней пускает и даже не здоровается с ним никогда! Чем она лучше той же Светлаковой? Пожалела бы парня хоть немного, поговорила бы с ним, объяснила, что не получится ничего, не выйдет и так далее. Со временем Костику легче бы стало! А то, пока Багрянова эта из себя ледяную королеву строит, игнором занимается, Костика всё больше загоняет, совсем помешанным на ней стал. Уверяет, что нельзя сейчас руки опускать. Что девчонок добиваться надо, романтичным быть, не терять уверенности.

Вправьте кто-нибудь Костяну мозги!

Плевать на него эта стерва хотела!

Надо будет самому с Чачей поговорить, чтобы закруглялся уже, а то и так далеко всё это дело зашло. Друзьями они стали… ага, так и поверил.

— Видел, как она на меня на прошлой неделе посмотрела? — Костика сложно остановить, когда тема Багряновой поднимается.

— Уверен, что это было?

— Она только на меня так смотрит!

— Она на всех так смотрит! И на пол также смотрит, и на стену! Вообще она какая-то странная.

И Костик вдруг не отвечает. Выбрасывает окурок в песок, отворачивается в сторону и каким-то уж больно грустным взглядом смотрит вдаль.

— Что не так, дружище? — пытаюсь разрядить обстановку. — Ну, прости, если что.

— У Лизы есть на то причина, понял? — рявкает на меня Костик и краской заливается.

Мягко улыбаюсь:

— Это ты про что сейчас? Про отсутствие мозга?

— Блин! Макс! Просто молчи лучше, раз не знаешь ничего.

— Да я… я как бы…

— Вот, правильно, молчи.

— Э! — хватаю Костика за шею, рву на себя и принимаюсь начёсывать кулаком волосы. — Я не понял, это ты на меня наехал сейчас? Ты? На меня?!

Костик смеётся. И я тоже. Пока сбоку не раздаётся голос Оскара:

— О, а можно и мне его кулаком почесать?

Костя вырывается и, продолжая смеяться, ещё пытается упрекнуть Оскара за то, что он вечно опаздывает.

— Я вообще-то не последний, ага, — фыркает Оскар, приземляясь на парапет рядом со мной. — Чача где? Опять у своей тёлки?

— Это моя тёлка! — вспыхивает Костик. — В смысле — это Лиза моя, а не Чачи.

— Да как скажешь, — безразлично бросает Оскар и подмигивает мне, шепча: — Опять за своё?

— Да как обычно, — усмехаюсь в ответ.

— Коза — твоя эта Лизка, — Оскар никогда слов не подбирает. Закуривает самокрутку, затягивается и, не выпуская дыма изо рта, протягивает Косте.

— Ещё слово… — Костик замолкает, резко выдыхает и принимает самокрутку из рук Оскара, видимо решая, что лучше покурить, чем спорить.

— Сколько ей Чача уже уши про него греет? — Оскар ухмыляется мне. — Год?

— С октября.

Оскар присвистывает:

— Нормально вы так Чачу загрузили.

— Да он вроде и не сильно сопротивляется, — усмехаюсь я.

— О, солнышко, только тебя вспоминали! — весело протягивает Оскар, кивая на Чачу, который выглядит странно угрюмо шагая к нам: руки в карманы запущены, плечи осунуты, на лице вообще всякое выражение отсутствует.

— В чём дело? — спохватывается Костя. — С Лизой что-то случилось?!

— Нет, — отмахивается Чача, забирая у Костика самокрутку и затягиваясь. — В бар идём, или как?

— Ну как бы да, — Оскар озадаченно смотрит на Чачу и гадко скалится: — Что, не дала?

— Рот закрой! — рычит на него Чача, а Костя уже кулаки сжимает.

— Да ладно вам из-за тёлки кипешить, — смеётся Оскар, обнимая меня за плечи. — Скажи им, Макс, что будут занудами такими, пиписьки не вырастут.

— Пошли от них, Чача, — фыркает Костик, с трудом сдерживая улыбку, обхватывает Чачу за плечи и идёт к клубу. — Бухнём сегодня. Максюша проставляется.

Вижу, как плечи Чачи дёргаются от смеха, но уже не слышу, о чём эти двое говорят.

— Ну, погнали, братишка, чего сидим? — кивает мне Оскар, а я смотрю вслед двум идиотам помешанным на одной и той же девчонке. Пусть Костя этого и не понимает, но я-то вижу, как эта Багрянова на Чачу действует. Поговорю с ним завтра. Если он друг Костику, бросит это дело, не задумываясь. Бросит свою Багрянову и не станет разбивать Костяну сердце.

Блин… а это ведь я, собственными руками Багрянову к Чаче толкнул.

Вот я идиот!

* * *

В последние дни я слишком часто думаю о тебе, Костян. Намного чаще, чем в тот год, когда Багряновой не было в школе.

Плевать, где там она была: за границей, или ещё где… Знаю, что пока её не было, жить мне было проще. Если конечно, всё это дерьмо вообще можно жизнью назвать.

А теперь… вижу её, смотрю на неё и понять пытаюсь: что в ней было особенного? Что такого, от чего у тебя мозг заклинивало при виде это девчонки? Обычная — её внешность. А внутри полно дерьма. Хм… примерно столько же, сколько и у меня теперь.

Я так и не увидел, чтобы её глаза сияли… Нет, серьёзно, Костик, думаю, ты был полным психом при жизни!

Чёрт, да что ты в ней нашёл такого? Понять не могу! Пытаюсь, но видимо тупой слишком, или злость на эту девчонку слишком сильна, вот и глаза слепнут от ярости, стоит взглянуть на неё.

Я не знаю, Костян… херово мне. Бросает меня из стороны в сторону, больно, чёрт, слишком больно бьёт! Ты знал, что Багрянова твоя больна? С сердцем у неё что-то. Знал… уверен, ты не мог не знать! Ты всё знал об это с… прости. Видишь? Видишь, что со мной творится? И причина опять в ней — в Лизе твоей. Не такой я себе представлял её. Пока она с Чачей тусовалась и тебя ни во что не ставила, я сотни раз успел её возненавидеть. Все считали Светлакову стервой, помнишь? Да хрен там! Взгляните-ка все, какая сука сидит за последней партой и считает себя невидимкой.

Так я думал.

Так я считал, Костик. Ненавидишь меня за это?

А сейчас смотрю на неё с окна пятого этажа и не вижу в ней всего этого дерьма, понимаешь? Понимаешь. Ты-то точно понимаешь. Кому я вообще тут о Багряновой рассказываю?..

Стоит возле подъезда с этой своей черногубой подружкой, и даже отсюда вижу, как вся краска от лица её отливает. И либо я окончательно спятил, либо меня вот-вот разорвёт от желания спуститься на этаж ниже в квартиру Багряновой, найти собственную девушку и скрутить ей шею, за то, что устроила эту сраную вечеринку, хоть я и сказал ей выкинуть из головы эту тупую идею. А с другой стороны… эта вечеринка может Её спасти.

Опять меня штормит, ломает. Ничего уже не понимаю. Себя не понимаю. И тебя, Костян, вообще не понимаю!

Меня просто достало. Я столько натворил, что до конца жизни не отмыться. Я даже больную девчонку в игру втянул… Кем я стал, Костик?.. Ничего не чувствую. Ни угрызений совести, ни желания что-то исправить. Почему я вообще должен заниматься этим, если есть Чача — сраный защитник её.

Да, она была главной моей целью. На все сто был уверен, что когда заставлю её помучиться, мне легче станет. Но что-то вот ни хрена легче не становится.

Не знаешь почему?

Да… ты бы с ходу мне по лицу съездил, если бы возможность была. Какие могут быть разговоры?

Понимаешь, Багрянова должна была стать последней. Я всех предупредил, что на ней игра закончится, но Оскар… да, Костик, наш друг стал законченным подонком. И связался с такими же подонками. Ха, поверь, мне, есть куда расти.

На днях сказал им, что умываю руки, пусть делают с Багряновой, что хотят… Да, я «слился». Хотел забрать из сейфа отца все деньги (этот урод до сих пор думает, что я не знаю пароль от его сейфа), сесть на байк и свалить к чёртовой матери из этого города, плевать как долго продлилось бы моё путешествие. Но Оскару мало, они же ставки делают, не могут «птичку» отпустить безнаказанно. И меня не могут. Как будто я у них разрешения спрашивал.

В общем, ничего не изменилось, Костик. Мир — та ещё срань. Только тебя вот не стало.

Слышал, что мне Лиза твоя в баре сказала?.. Ха, целые сутки убеждал себя, что показалось мне. А потом эта больница… видел в её в кислородной маске?.. Повезло тебе, что не видел. Выглядит жалко. Так жалко, что мне крышу сорвало, поехал в бар и поставил всех в известность, что Багрянова выходит из игры. Подумал, есть ли смысл наказывать её ещё больше, если эта девчонка, хоть и дрянь, но и без того уже жизнью наказана?.. Что-то с сердцем у неё… Понятия не имею, что. Зато знаю, что Оскар и его «братюни» выпускать её из игры отказались. Нормально я так Лизу твою подставил, да? Да и плевать, если честно, не обижайся. Она с Чачей, кстати, встречается. Сюрприз? А я вот даже не удивился.

Так что ложил я на них всех, Костик. Умываю руки. Вероника думает, что вечеринка стала третьим заданием для Багряновой, все так думают, но никто не знает, что я так и не дал задания, никто так и не заглянул в открытку. А ведь там пусто было. Потому что хватит с меня… Потому что легче, б*ять, не становится!

— Макс?

Отвожу взгляд от окна, затягиваюсь сигаретой и смотрю на Веронику, поднявшуюся ко мне с четвёртого этажа. Помятой выглядит — за меня переживает. Думает, я не понимаю этого, не знаю, как её трясёт из-за меня, особенно после последней драки в баре… Даже жаль её немного. Но я ведь заранее наши отношения обозначил, предупреждал, что если свяжется со мной, то на многое может не рассчитывать. Секс, тусовки, бухло… Знал бы что эта ледяная королева не такая уж и ледяная, чёрта с два связался бы с ней. Потому что когда я буду сваливать из этого города, Вероники со мной не будет.

— Злишься? — забирает у меня из рук сигарету и затягивается, выпуская дым в потолок. Усмехается, упирается спиной в стену и делает новую затяжку, пока я, молча и без всякого выражения на лице на неё смотрю. — Злишься, что не послушала тебя?

Достаю из пачки новую сигарету и закуриваю. Смотрю в окно, где Багрянова стоит у подъезда и пытается дозвониться кому-то по телефону. Наверное, сестре, которая всего-то сделала так, как велела ей Вероника.

— Ты ведь не ей помочь пытаешься? — смотрю на Лизу сквозь облако дыма, а вопрос Веронике задаю.

— Ты знаешь ответ, — усмехается. — Зачем спрашиваешь?

— Она вышла из игры. В этой дерьмовой вечеринке нет смысла.

Подходит сзади и скользит пальцами вдоль позвоночника. Ничего не чувствую.

— Они против. Игра заканчивается слишком рано.

— В чём проблема? Не хотят «птичку» отпускать — пусть без меня продолжают.

Вновь усмехается:

— Без тебя?.. Тогда что ты здесь делаешь, Макс? Пивка попить пришёл?

Смотрю на Лизу, как мнётся у подъезда, как нервничает, за голову хватается, и что-то так больно в груди сжимается, так не знакомо мне и так неправильно, что самому себе по лицу врезать хочется, чтобы в чувства прийти.

Вероника обнимает меня сзади и скользит руками по животу.

— Просто доведи всё до конца, — шепчет. — Прошу… Закончи эту чёртову игру и будь свободен.

— Я уже её закончил.

— Нет. Они не отпустили тебя. И Багрянову тоже. Они ставки делают, ты же знаешь. Им не выгодно всё так рано заканчивать. Им не важен компромат, они хотят развлекаться.

— Пусть другую «птичку» найдут.

— А им это нравится. Нечего было тебе к ней такое внимание привлекать! Зачем куратором её стал? Или думал, не заметит никто, как она важна для тебя? И что же вышло?.. Куратор «сливается», а «птичка» остаётся? Думаешь, они так просто согласятся с этим, особенно после того, как ты Оскара из-за Багряновой чуть не придушил?

— Оскар думает, что она согласилась? — по-прежнему смотрю на Лизу, до такой силы кулаками в подоконник упираюсь, что больно становится. Мне нравится эта боль. Она настоящая.

— Все уверены, что это ты ей задание дал, я им так сказала. Так что доведи его до конца. Они ждут.

Даже злиться на Веронику не хочется. Ничего больше не хочется.

— Меня это не касается, — с трудом отрываю взгляд от Багряновой и разворачиваюсь к Веронике. — Какого хрена ты вообще в это влезла?

Прижимается грудью ко мне и тянется к губам.

— Б*ять! — не выдерживаю! Отталкиваю её с большей силой, чем собирался, так что Вероника отлетает к стене. — Ты что делаешь?! — И ещё реву на неё, как дурак. — Не видишь, в какой мы заднице?!

— В заднице? А разве тебе не всё равно?! — Вероника лица не теряет. Всегда нравилось в ней эта холодность, даже жестокость. — Сам, сказал, что плевать, что будет с Багряновой!

— И мне плевать! — рычу, поднимаю упавшую на пол сигарету и вновь отворачиваюсь к окну.

— Они убьют тебя, — спустя паузу шепчет Вероника, и голос её срывается. — Если не убьют, то изобьёт до полусмерти. Покалечат. Знаешь же правила — куратор не может отказаться от игры!

— Но «птичка» может. И она отказалась. Всё по правилам. Не вижу проблемы.

— Но ты ведь так и не дал ей задание.

— Она вышла из игры. Нет смысла это обсуждать. Она отказалась.

— Ты знаешь об этом, она знает, я знаю. Больше никто! Иди к ней и убеди продолжить!

— Да с чего ради? — мрачно усмехаюсь, взглянув на Веронику, лицо которой кажется не на шутку встревоженным. Проводит руками по волосам, резко выдыхает и приближается ко мне:

— Ладно. В таком случае выложи в сеть видео и будешь свободен. Если игра закончилась, если тебе всё равно, месть больше не имеет значения, ты должен это сделать, Макс. Опубликуй видео! И на этом всё закончится! Разве нет?

Слышу фальшь в её голосе. Пытается меня убедить продолжить начатое… думает, что мне не всё равно. Глупая.

— Ну? Пойдем, выложим! — На понт меня берёт.

— Не могу, — смех какой-то странной болью отражается в груди. — Я отдал флэшку Дену ещё в тот вечер, когда решил, что больше в этом не участвую.

— Что ты сделал?!

— Ты слышала. У меня больше нет её. Пусть сами видео публикуют.

— Тогда чего ты сюда приехал?!

— Не знаю, — вновь смотрю в окно и больше не вижу Багряновой у подъезда. — Ты позвала, я и приехал.

— Ей конец, — голос Вероники понижается до шёпота. — Багряновой конец!

— Ден не выложит видео без причины.

— Но причина будет. Макс… чёрт… что там? Что на флэшке? Ты смотрел?

— Нет. Не интересно как-то.

— Блин… Блин! Макс, Багрянова больна! Твою мать!

— Знаю, — затягиваюсь и выпускаю дым в окно.

— Знаешь?! — Вероника заставляет меня повернуться к ней. — Ты знаешь?!

— О, не делай вид, что тебе есть до неё дело, ладно? Ден просил тебя поговорить со мной? Что он сказал?

— Они… они изобьют тебя, если ты не уговоришь её продолжить! Это минимум, что с тобой сделают! Ты их знаешь! Половине плевать на закон! Ты не можешь «слиться»! Не имеешь права! Это твоя игра, в конце концов.

— Ошибаешься. Не я её придумал. Всё. Иди, тусуйся.

— Макс… Макс, посмотри на меня! Ты хоть понимаешь, что будет? Она… она больна.

Не отвечаю. Не могу и не хочу отвечать. Проще быть тварью, которая втянула в игру больную девчонку и делать вид, что тварь ничего не чувствует, чем давиться угрызениями совести из-за той, которая не многим лучше. Я уже на дне. И тут довольно неплохо.

— Найди её и скажи, чтобы сделала это! — Вот уж не думал, что какая-то Багрянова будет беспокоить такую, как Вероника.

— Я за тебя волнуюсь! — Ну да… или причина её беспокойства в большей степени во мне. — Они убьют тебя!

— Не убьют.

— Видео её в сеть выложат, а тебя покалечат за то, что игру до конца не довёл. За то, что бросил их! Ты сам их интерес к Багряновой подогрел, Макс! Нечего было ввязываться в драку и кричать о том, что отказываешься быть куратором! Теперь они ещё и на тебя ставки делают!

— Ооо… — А вот это интересно. — Правда, что ли? И много поставили?

— Макс… прошу…

— Хватит.

— Поговори с ней!

— Да ей плевать, так же как и мне.

Вероника хватается за голову и отстукивает каблуками по бетонному полу лестничной клетки.

— Это слишком далеко зашло… Макс, всё это слишком далеко зашло!

— Так сдай меня. В чём проблема?

— В этот раз тебя посадят!

— Будешь приходить ко мне.

— Не смешно! Это пора заканчивать, я серьёзно!

— Согласен, — хватаю её за руку, заставляя прекратить это брожение из стороны в сторону, и мягко притягиваю к себе, обнимая за талию, — именно поэтому я всё и закончил. Понимаешь?

— Ты угробил вас двоих, — смотрит глазами полными отчаяния.

— Нет, — с горечью улыбаюсь, — себя я уже давно угробил. А Багрянова… — Замолкаю. Вновь злостью накрывает.

— Что? Что она сделала? Скажи, хотя бы мне… Это ведь из-за Костика?

Молчу. А Вероника нашла за что уцепиться:

— Что бы Костик на это сказал, а, Макс? Другом тебя назвал бы?

— Не надо, — шепчу предупреждающе. — Ни черта ты не знаешь. И не о Багряновой ты думаешь, Вероник…

— Я думаю о тебе!

— О себе. О себе ты думаешь.

Вижу, как слёзы скапливаются в уголках её глаз и ничего при этом не чувствую.

Вспоминаю пьяное бормотание больной девочки на моих руках, и сдохнуть хочется.

Костик… я тварь, да?

Что мне делать, Костик?

— Просто уходи отсюда, Макс, — с болью во взгляде шепчет Вероника. — Если не хочешь Багряновой помочь и себя от расправы спасти, уходи… сбегай. Но если с этой девчонкой что-то случится, всё вину на тебя повесят. И, да! Только это меня и волнует!

А меня вот волнует совсем другое…

«Лиза она… необычная. Вот смотрю на неё и… всё… прям глаза слепнут. Лиза она… она сияет, понимаешь?»

Что-то здесь не так.

Что-то не складывается.

— Макс? Ты уходишь, или остаёшься?

Ну не мог ты, Костик, быть таким идиотом!