Мерой любви к живым существам являются все те же удовольствия и страдания, которые причиняются живым существам. Человек может бесконечно говорить о своей любви к кому угодно, но объективной мерой этой любви является только соотношение причиненных удовольствий и страданий. Если человек любит, то он желает счастья тому, кого любит. И это желание должно заставлять любящего поступать так, чтобы любимый человек был счастлив.

Счастье – это состояние сознания при определенном уровне получения удовольствий от жизни. Причинение страданий и любовь несовместимы. Любящий человек должен приносить только удовольствия любимому живому существу. Если из-за ошибочности действий не получается приносить только удовольствия, любящий должен исправлять свое поведение и искать необходимые знания для того, чтобы совершать правильные действия.

Если человек не ищет путей для того, чтобы люди избавились от страданий и получали от жизни только удовольствия, то в этом человеке нет никакой любви к людям. А если человек мешает людям избавиться от страданий и получать от жизни только удовольствия, то этот человек в душе ненавидит окружающих людей, он мизантроп и эгоист.

Панацея предназначена для избавления всех людей от всех страданий, а также для того, чтобы все люди начали получать от жизни только удовольствия, избавившись от войн, преступности, болезней и лжи. Совершенно очевидно, что игнорирование факта существования Панацеи, безосновательная критика знаний о существовании закона справедливости и препятствование применению Панацеи на государственном уровне являются проявлением нелюбви к людям. Все указанные действия заставляют людей продолжать страдать в то время, когда эти страдания можно легко и довольно быстро прекратить с помощью небольших усилий воли по применению Панацеи.

Отношение к Панацее позволяет четко и объективно определить, кто любит людей («ближнего своего»), а кто их не любит, желая им страданий.