Полдень давно миновал, было, наверное, часа четыре; в верхнем читальном зале Бодлианской библиотеки Ленокс откинулся на спинку стула и потер уставшие глаза. Два часа, проведенные в усердных поисках, не принесли никаких весомых результатов, но надежды на успех в ближайшее время он не терял.

Для любого, кто окончил университет, Оксфорд начинался с Бодлианской библиотеки. Если из-за преданности каждого выпускника своему колледжу, своему клубу, своей спортивной команде понятие «Оксфорд» дробилось на множество частей, то прекрасная Бод, стоявшая в самом центре городской жизни, объединяла всех бывших школяров. В ней было величие, которое не поддавалось объяснению, но осознавал его всякий, кто сидел по вечерам в ее читальных залах или спешил в приподнятом настроении мимо, на гонку по гребле. В ней было волшебство — как еще понять тот факт, что по сотне раз на дню вы пробегали рядом, даже не взглянув на здание, и вдруг, выйдя из крошечного переулка, столбенели от заставшей врасплох красоты, заполняющей собой все пространство? «Библиотека» — звучит не так уж значительно, но в ней заключается суть Оксфорда. Величайшая библиотека в мире.

Она тоже начиналась с квадратного дворика, который назывался «Двор старейших школ» — притихшая площадь, вымощенная булыжником. Высокие зубчатые стены создавали впечатление, что вы внутри крепости. Туда, где раньше располагались первые школы Оксфорда, вели низкие темные двери, и над каждой — черная табличка с надписью по-латыни большими золотыми буквами: «Schola Moralis Philosophiae» открывала дверь в философию, «Schola Misicae» — в музыку. Сами же двери украшал голубой герб Оксфорда с девизом: «Dominus Illuminatio Меа» — «Господь — просвещение мое».

Сегодня днем, проходя мимо студентов в черных мантиях и белых галстуках, ступая по безмолвным камням, отшлифованным течением времени и потоком людей, глядя на прихотливо украшенные каменные стены, взмывающие ввысь, к статуе короля Иакова Первого, и на знаменитые «дремлющие шпили», устремленные в поднебесье, Ленокс не мог не только говорить, но и думать.

Он смотрел на изящные витражи Библиотеки герцога Хэмфри, хранившей самое большое собрание редких книг в мире; через широко распахнутые двери Школы богословия — старейшего из уцелевших университетских зданий мира — любовался знаменитым готическим сводом, безмятежно раскинувшим веера причудливой резьбы над благоговейной горсткой посетителей; через узкий проход дворика видел самое известное здание в Оксфорде — круглую библиотеку, или Радклифф-камеру, — и пока глаз узнавал родные места, в сердце росло чувство: он дома. По-настоящему его первым домом, домом взрослого человека, стали Кларендон, Шелдонский театр, Бодлианская библиотека — их выбрало его повзрослевшее «я». Глядя в окно на ранние осенние сумерки, Ленокс чуть не задохнулся от мысли, сколько помнят эти здания, сколько обетов они слышали от тех, кто, как и он, строил здесь свои первые студенческие планы, и как по-разному сложилась потом судьба этих людей.

К действительности его вернул появившийся библиотекарь:

— Все хорошо, мистер Ленокс?

— О, вполне, мистер Фолсом. А это что? — кивнул он на документы в руках библиотекаря.

— Вот, мы подыскали вам еще кое-что по обществу «Сентябрь».

— Премного вам признателен.

— И вот, вам тут передали записку от кого-то из служащих колледжа Иисуса.

В записке, подписанной некой Рози Литтл, Ленокса просили о встрече завтра утром в колледже Иисуса — Пейсон ходил туда на танцы в субботу вечером, вспомнил Чарлз. Он послал ответ, что придет, и вернулся к чтению.

Разрозненные сведения об обществе, которое, судя по всему, имело прямое отношение к расследуемому делу, Ленокс собрал, но было их крайне мало, и работа продвигалась медленно. Он погрузился в море старых газет, на которые библиотека дала перекрестные ссылки, в книги по истории различных клубов и обществ, в отчеты по истории военных действий, которые Британская империя вела на Востоке. В гуще разнородных сведений нашлись только девять упоминаний о «Сентябре»: три совершенно случайных, пять косвенных и одно очень любопытное. К случайным Ленокс отнес упоминания общества в длинных списках организаций, представленных, к примеру, на конференциях, или в числе компаний, сделавших пожертвования.

Из пяти косвенных ссылок Ленокса заинтересовали только две. В одной говорилось, что королева Виктория приняла избранных членов общества «Сентябрь». Об этом писала «Таймс» лет десять назад. Во второй то же событие, но чуть подробнее, неделю спустя освещал «Спектейтор». Полезны они были в основном тем, что в них сообщалось о количественном составе общества (приблизительно тридцать членов, невероятно мало) и о том, как группа офицеров, служивших когда-то в восточной Индии и получивших высокие военные награды, создала клуб.

Эти сведения дополняли самый главный источник — вышедшую лет десять назад книгу «История улицы Пэлл-Мэлл» с интересным приложением: «Краткая информация о клубах и обществах». Абзац, посвященный «Сентябрю», содержал много поучительного.

Первый этаж здания напротив Военного министерства на Карлтон-Гардене занимает клуб «Библиус» (см. стр. 502), а два верхних — общество «Сентябрь». Общество «Сентябрь» было создано в 1848 году; основатели: майор сэр Теофил Батлер и майор Питер Уилсон. Открыто для ветеранов военных действий в Индии, служивших между 1847–1849 гг., в звании от капитана и выше, чьи кандидатуры одобрены приемной комиссией. Общество ставит своей целью «содействовать справедливой оценке войны в Пенджабе и помнить о ее героях и их семьях». В здании расположены столовая, военно-историческая библиотека, верхняя и нижняя комнаты отдыха, бильярдная, комната для игры в карты. Двое слуг наняты на полный рабочий день, общество и клуб совместно пользуются кухней и нанимают повара. Вход для широкой публики закрыт, исключений не делается. Общество «Сентябрь» и «Клуб сороковых» в Девоне предоставляют своим членам взаимные привилегии с ограничениями. Правила приема в девонский клуб те же, но он открыт для всех офицеров, служивших на Востоке в 1840-х годах. Желающие вступить в общество «Сентябрь» могут обращаться к капитану Джону Лайсандеру, 116, Грин-парк-террас.

Теперь Ленокс знал три имени: есть о ком наводить справки, а кроме того — дом, к которому следовало бы присмотреться. Несомненно, в кругу его друзей найдутся члены «Библиуса»: в этот надменный элитарный клуб принимали независимо от происхождения, но только обладателей бесценных книг, напечатанных до 1501 года. Леди Джейн должна знать. Первые издания составляли гордость их родовой библиотеки.

Отгоняя мысль о друге детства, Ленокс взялся за подборку, недавно принесенную мистером Фолсомом. Сверху лежал неизданный труд под названием «Эмблемы, гербы и щиты британских компаний. Попытка систематизировать их генеалогию и историю». Ленокс возблагодарил Бога, что не знаком с автором рукописи, неким Г. Пробишером Протерхэмом. От человека, способного на трактат о гербах, можно ожидать чего угодно, в этом Чарлз не сомневался. Дай такому волю на званом обеде, и все умрут от скуки.

Без особого энтузиазма он перелистал страницы, открыв литеру «С», и немного воспрянул духом: эмблема общества «Сентябрь» в трактат вошла. Витиеватая, иначе не скажешь. Г. Пробишер Протерхэм снабдил ее комментарием:

Общество «Сентябрь». По эскизу Т. Батлера. Принята в 1849 году.

В серебряном поле горностаевый шеврон, поверх которого — шествующая дикая черная кошка.

Девиз: Nil Conscribe Sibi. — С чистой совестью.

Ленокс задумался, откинувшись на спинку стула. Возможно ли? Он перечитал подпись, потом — слово в слово — переписал ее в блокнот, не забыв отметить номер полки, название книги и автора. Еще раз пробежал глазами оглавление: нет ли других ссылок на «Сентябрь», и перечитал описание в третий раз.

«Так, — размышлял он, — еще одна кошка».