Б 1947 году, давным-давно, когда мне было 13 лет, я был свидетелем того, как его ставили на постамент в честь 800-летия Москвы. С тех пор мы стали друзьями. Я был одинок и раздавлен разлукой с Седой. Что я ждал? Да ничего не ждал. Что может ждать растерзанная, опустошенная душа? Я просто стоял и курил одну сигарету за другой. Я знал, что ничего не случится. Как был один, так и останусь одиноким. И вдруг среди шума дождя и шуршащих по асфальту машинных колес я услышал стук каблучков. Из пелены дождевого тумана вдруг возник силуэт девушки. Она была изящна и тонка. От дождя ее спасал зонтик, который то и дело сминался под порывами ветра. Когда она поравнялась со мной, я вышел из углубления подъезда. «Добрый вечер, добрый вечер. А почему так поздно и в такую ночь вы гуляете одна?» «Так получилось, – она посмотрела мне в лицо. – Я сама из подмосковного города Московский-Жуковский. Приехала к подруге на день рождения. Подруга живет в однокомнатной квартире. Я было хотела остаться ночевать, но к ней приехали родители. Я решила им не мешать, так как и так тесно, и решила гулять по Москве до открытия метро. Но вот видите – погода подвела».

Я, глядя в ее симпатичное лицо, мокрое от дождя, и смотря в ее глаза, сказал, что сейчас очень одинок, и если она хочет, то мы можем пойти ко мне домой. Она сказала, что согласна, взяла меня под руку, и мы пошли. На цыпочках пройдя коридор коммуналки, мы вошли в комнату. Я снял с нее мокрый плащик и повесил на гвоздь. Она встряхнула головой с мелкими кудряшками. Брызги полетели во все стороны. На вид ей было лет 24–25. Я поставил на стол то немногое из еды, что было. К счастью, нашлась четвертинка водки. Она сказала, что не пьет, но в данный момент выпьет с удовольствием, так как очень замерзла. Мы выпили по стопочке. Разговорились. Ее звали Галя Николаева, и она работала врачом-онкологом в больнице. Я ей коротко рассказал о себе, как меня зовут. Я сидел напротив нее и не мог прийти в себя от изумления.

Сорок минут назад я был так одинок, и вдруг я не один. Ночь. Молодая женщина наедине с мужчиной, и никакого жеманства или страха. И тут я понял, что пришло редчайшее чувство привязанности к женщине, с которой только что познакомился. Я удивился пришедшему чувству, так как имел за спиной большой опыт общения с женщинами. Кстати, в моей книге «Любовь длиною в жизнь» я этот случай описал в стихах: «Я, потеряв, нашел любовь». И действительно, я влюбился в Галю, причем настолько, что мог бы отдать за нее жизнь. Это было как удар молнии – внезапный, поражающий удар. Но только один час пришел после начала знакомства.

Я совсем не думал о близости с ней, о Сексе. Я наслаждался пришедшим чувством и вовсе ни на что не надеялся. Было четыре часа ночи, которые, не торопясь, отбили часы на Спасской башне Кремля. Она сказала: «Ферд, пора стелить постель, завтра утром на электричку и на работу». Разделась, легла и затем жестом позвала меня к себе. Я разделся и лег рядом. Она нежно прижалась ко мне, положила голову на мою грудь, и я вдруг утонул в стихах Есенина и Мандельштама. Я – большой любитель литературы и умею ценить хорошее чтение стихов. Галочка, наверное, тоже хорошо знала, как врач, цену жизни и смерти, что читала на память безукоризненно, и я сказал про себя, что редко слышал такое чтение. Я полюбил эту женщину так внезапно за ее редчайшую внутреннюю сущность благородного человека, ее прямоту, отсутствие жеманства и открытость в интиме. Мне, как и ей, показалось, что мы знаем друг друга много-много лет.

Я сказал прямо, что ко мне в ее лице пришла Любовь. И она – я ушам своим не поверил – сказала, что впервые за свою жизнь полюбила. «Наверное, Ферд, мы никогда не расстанемся, раз так получилось». До шести часов утра мы купались в океане сексуального познавания. Душой мы познали друг друга. Без слов я все знал о ней, а она – обо мне. Она и я отдали в эту ночь друг другу все, о чем можно только мечтать. Это было полное божественное слияние наших душ и тел. И это была чистая правда. Мы очень утомились, и на короткое время я заснул. Проснувшись, я протянул руку, чтобы дотронуться до своего счастья, но смял рукой только простыню. Ее не было. Она ушла, не оставив записки. Ушла так же внезапно, как и появилась. Почему и зачем, остается до сих пор неразрешимой загадкой. Я сидел на кровати и плакал.

Третье горе за какие-то два года обрушилось на меня. Такую потерю можно сравнить с уходом любимейших людей в объятия смерти. В течение месяца я искал ее повсюду. Ездил в ее город. Обошел три больницы. Обращался в справочное бюро. Я был так потрясен этими тремя потерями, что у меня появилась седина на висках. Поиски были безуспешны. Я потерял Галю навсегда. Всего пять часов знакомства, а удар был сравнимый с потерей Веры и Седы. Ну вот, «Бог троицу любит». Надо дальше жить, иногда все теряя и изредка что-то приобретая. Прошло 55 лет со дня той таинственной ночи, подарившей мне огромное чувство Любви. Галя! Где ты, дорогая?

Прощание с тоской

О, не терзай меня, уставшая душа,

И не грызи, как тигр, железо клетки,

Исчезла ты вдали, моя мечта.

Мне не вернуть тебя, наверное, вовеки.

Мне не вернуть свободной радости души,

Которая парила птицей в поднебесье,

Она была растворена в ночной тиши

И в сердце пела соловьиной песней.

И жизнь была, и были слезы, и любовь

Средь радостей и горьких разочарований,

Но все равно кипела и вскипала кровь

В неимоверной сладости с тобой свиданий.

С твоим уходом сердце как оборвалось,

Вдруг превратилось в голубую льдину,

И льдиной в ледоходе понеслось,

Где расколось вдруг, попав в стремнину.

Известно, что исчезло, раскололось навсегда,

Нам никогда не возвратить из времени былого.

Но в сердце остается сладкая и неизбывная тоска,

Которая особенно в ночи терзает сердце снова.

Не буду загонять я вглубь свою тоску,

Как лошадь загоняют пеною по храпу,

С моей тоской я просто поступлю,

Как зверь в капкане отгрызает собственную лапу.

15.01.2010

Я, потеряв, нашел любовь

Москва. Октябрь. Пятьдесят седьмой.

Там моросящий дождик за окном осенний, бесконечный.

Не сплю. Оделся, уж идет второй,

Я выхожу из дома, весь в терзаниях сердечных.

Мне двадцать три, мне очень плохо на душе.

Ночь. Постоянный дождь. Мне собеседник нужен.

Я вышел на Тверскую, нет машин уже,

А те, что редко проезжают, все шуршат колесами по лужам.

Тоска. Один. Хотя я не совсем один.

Не замечаю я, что молодость со мною.

Напротив Долгорукий на коне и книжный магазин,

Я на Тверской курю, а он с протянутой ко мне рукою.

Нет человека, тот, что в двадцать три,

Который не мечтал, что он любимый.

Но нет любви, один, как перст, в ночи,

И где любовь, в которой можно утонуть неразделимой?

Надежды ноль. О, Боже! Помоги

Скорей уйти от одиночества, о, Боже!

Фонарные огни, и дождь шумит в ночи.

Чу! Где-то каблучки стучат, похоже.

Затягиваюсь сигаретой, в теле дрожь. А может быть, она?

И вдруг передо мною в пелене дождя вдруг появилась

Тонюсенькая девушка под зонтиком одна.

Откуда? Отчего? И как виденьем чудным воплотилась.

Нет, не видение. Внезапно завязался разговор,

Что припоздала, и метро закрыто, а живет в Жуковском.

Вот и гуляет. Я, смотря в глаза, сказал в упор,

Что может быть пойдем ко мне, ведь поздно.

Я, потеряв, нашел любовь. Моя жена Риточка Фингер. Фото 1987 г.

И вдруг я понял, что пришла любовь.

От женских хитростей обманных, ну, ни грамма.

Открытый взгляд, ни капельки жеманства,

взволновал мне кровь,

Наивность в девушке, доверчивость сквозили без обмана.

Мы оба руку об руку пошли ко мне

И полбутылочки наливки, что была, распили.

Уж третий час пошел, куранты в башне там в Кремле,

Сопровождающие жизнь мою, пробили.

Она сказала, что уж спать пора, постель стелить.

Ведь завтра надо электричкой за город и на работу,

Разделась, молча жестом позвала,

Потом сказала: «Раздевайся и ложись,

тебе я почитаю что-то».

Я лег, и о забытом впопыхах спросил,

Как звать ее, она об имени своем сказала,

И я сказал, какое имя странное носил,

Потом я утонул в стихах Есенина и Мандельштама.

Потом своей красивой грудью вдруг прижалася ко мне,

И поцелуем страстным и горячим наградила.

Любовь разверзлась, и мы оба в тишине

Любили друга друг, пока меня не утомила.

А утром протянул я руку, чтоб дотронуться до счастья моего,

И что случилось, до сих пор не понимаю.

Рукою только простынь скомкал, не было ее.

Когда ушла и как? Я до сих пор не знаю.

Страдал ужасно я. Ведь до нее, до встречи с ней

Знавал я многих женщин, так случилось,

И только ночь я был счастливейшим из всех людей,

Я позабыл о всех о них, что было – позабылось.

Я много месяцев искал ее и вновь, и вновь,

Но в адресных бюро о ней не знали.

И получилось так, я потерял любовь,

Я думал, встречу я ее едва ли.

И вдруг, о. Боже мой, она нашлась.

Чрез пару лет другое имя-отчество имела.

Мы вместе пятьдесят. Она мне матерью, женой пришлась.

Я счастлив, я вернул, что потерял тогда, и счастью нет предела.

16.01.2010