Невеста и жена — ты жизнь моя!

Нам вместе через скорбный мир идти

К воротам за пределы бытия,

Где ждут нас неизвестные пути.

Едины в каждой мысли, в каждом деле,

Пойдем с тобой к высокой, трудной цели.

Альфред Теннисон. «Принцесса»

По щекам Элси неудержимо струились слезы. Час настал: несмотря на то, что расставание с отцом было в высшей степени условным, она вдруг ощутила себя полностью отделенной от него, словно безвозвратно переступила порог до мелочей знакомого, привычного и уютного родного дома и сразу очутилась в новом, огромном, неизвестном ей мире. И замерла, одинокая, осиротевшая, не понимающая, что делать, как себя вести, к кому прилепиться. Но состояние потерянности длилось недолго: Элси бережно обняли мужские руки, такие же сильные, как руки отца. Это были объятия, наполненные нежностью и добротой. В таких объятиях женщина обретает покой. Убирая с влажного горячего лба прядь волос, она опускает утомленную голову на плечо мужа, и слезы ее высыхают.

— Жена! Моя драгоценная жена!

От слов Эдварда и, особенно, от интонации, с которой они были сказаны, Элси затрепетала. Отчаяние от расставания с самым дорогим для нее человеком утихло. В сердце шевельнулось новое светлое чувство. Оно росло, изгоняя страх и одиночество. «К мужу твоему влечение твое» (Быт.3:16), — вдруг всплыли в ее памяти слова Писания, и душа Элси наполнилась радостным ощущением покоя, защищенности, принадлежности мужчине, женой которого ей суждено быть отныне и навсегда — и на земле, и в вечности.

— Муж. Мой муж, — несмело прошептала она, заглядывая в серые, все понимающие глаза. Было очень странно называть мистера Травиллу мужем. Элси даже показалось, что она совершает непростительную дерзость. — Мой милый, добрый друг, не огорчайтесь и не сердитесь на меня из-за моих пустых, глупых слез.

— Не пустых и не глупых, дорогая. Они вполне естественны и оправданы. Я хорошо понимаю тебя: никто лучше меня не знает, кем долгие годы был для тебя отец.

— Он был мне и отцом, и матерью.

— А еще верным другом и мудрым наставником, которому ты всегда доверяла. Я знаю, моя маленькая женушка, чем ты пожертвовала ради меня! Только Богу известно, как сильно я тебя люблю, как высоко ценю твою жертву, и какое бесконечное блаженство ты внесла в мою жизнь и в мою душу!

Элси больше не плакала. Ее сердце, полное любви, радости и благодарности, успокоилось, и молодая жена начала понемногу осваиваться со своей новой ролью.

Доехали новобрачные на редкость удачно. Им сопутствовала теплая, ясная погода. Небо было безоблачным. Днем оно пленяло взор бездонной, чистой синевой, а по вечерам загоралось множеством ярких звезд, которые сплетались в загадочные светящиеся письмена. И Элси с Эдвардом, дождавшись наступления темноты, увлеченно строили предположения о содержании таинственных небесных посланий. Наконец молодые прибыли в Вайемид.

Родовое поместье Элси основательно подготовилось к встрече хозяев. На балконах и на деревьях развевались ленты и флаги. Священник, мистер Мэйсон, встретил супругов у пирса, тепло их поздравил и благословил. Сприггс ограничился сдержанным приветствием, но было видно, что он рад. Когда новобрачные ступили на берег, раздался пушечный выстрел, загремели барабаны, и две миловидные девушки-мулатки пошли впереди, усыпая дорогу цветами. Пройдя под замысловатой аркой, специально сооруженной к их приезду, молодожены оказались между двумя длинными рядами улыбающихся и кланяющихся негров. На черных лицах ярко светились белозубые улыбки. То и дело раздавались громкие возгласы: «Да благословит Бог дорогую мисс и ее мужа!», «Господи, благослови господина и госпожу!», «Добро пожаловать домой!», «Мы вам рады!», «Мы помним вас, мисс Элси! Мы ждали вас, как солнца!». Негры прыгали, размахивали руками и даже танцевали под барабанную дробь. Столь пламенная встреча до слез растрогала нашу добрую героиню.

У нее для каждого нашлось ласковое слово. Элси обращалась к людям по имени, расспрашивала, как они живут, и протягивала им свою белую ручку, которая в огромных черных руках казалась совсем крохотной. Многие, выражая привязанность и преданность хозяйке, целовали поданную руку. Элси представила каждого раба «новому господину», как она его называла. Мистер Травилла тепло пожал руки всем чернокожим, чем сразу же завоевал их сердца.

Тетушка Филлис, как всегда, была на высоте. Она мастерски организовала торжество. В подготовку праздника Филлис и кухарка Салли вложили все свои силы и сноровку. Их старания не пропали даром: верные служанки услышали немало похвал. Но больше всего Салли и Филлис порадовало, что всем явно пришлись по вкусу приготовленные кушанья и убранство двора и дома.

Мистера Мэйсона пригласили к обеду и усадили на почетное место по правую руку от мистера Травиллы. Позвали и мистера Сприггса. Элси хозяйничала за столом так же красиво и ловко, как и в то время, когда стул напротив нее занимал не муж, а отец. Она успела сменить дорожное платье на домашнее, а волосы украсила белыми цветами. В этом убранстве Элси выглядела необыкновенно привлекательной — и не только по мнению мужа, для которого Элси была хороша в любом наряде, но и в глазах всех присутствующих.

После обеда Элси и мистер Травилла пригласили мистера Мэйсона в библиотеку. Священник рассказал о людях и о своей работе. Он заверил миссис Травилла, что управляющий строго придерживался ее приказа: физических наказаний не было и в помине, а хозяйство находилось в идеальном порядке, ожидался небывалый урожай.

Элси осталась довольна. Она спросила у мужа, согласен ли он с ее впечатлением, и тот ответил утвердительно. Затем молодая госпожа сказала, что привезла небольшие подарки для слуг, рабочих и членов их семей. Она попросила, чтобы завтра вечером люди пришли к дому, где она собственноручно раздаст подарки.

Священник пообещал, что все будет сделано, и ушел, оставив супругов наедине.

— Все очень хорошо, мой маленький друг. Да? — сказал мистер Травилла.

— Да. Я так рада, что поручила присматривать за благополучием моих бедных, беззащитных людей такому человеку, как мистер Мэйсон. Вам нравится дом?

— Очень. По крайней мере, то, что я успел увидеть. Библиотека великолепна, и столовая мне нравится.

— Мне не терпится показать вам все! — воскликнула Элси, протягивая руку к шнуру звонка.

— Погоди, женушка! Не сегодня, — остановил ее мистер Травилла. — Ты устала.

Элси опять села в мягкое кресло и, откинувшись на спинку, сказала со смехом:

— А я и не знала, что устала. Но я обещала повиноваться и...

— Нет-нет! — смешался Эдвард. — Не надо расценивать мои слова как приказ. Разве я не говорил тебе, что ты будешь всегда поступать так, как посчитаешь нужным? Ты достаточно долго была в совершенном послушании отцу. Только, пожалуйста, прислушивайся ко мне в тех вопросах, в которых я разбираюсь лучше.

Элси пересела к мужу на колени. Он обнял ее за талию.

— Но я не хочу быть непослушной, — сказал она, робко отвечая на нежный поцелуй. — Я обещала перед Богом повиноваться вам, вашим приказам. И должна держать слово.

— Но как ты собираешься повиноваться тому, чего нет? Это невозможно.

— Так вы вообще не намерены мне приказывать?

— Конечно, нет. Я твой муж, твой друг, твой защитник, твой возлюбленный, но не твой господин.

— Тогда, мистер Травилла...

— Прошу тебя, называй меня Эдвардом. И говорить мне «ты».

— Ох, мистер Травилла, ведь Эдвард звучит так непочтительно!

— Не больше, чем обращение «мистер Травилла» и «вы» напоминает мне, что я намного старше тебя. Скажи «Эдвард», милая, и больше не называй меня мистером Травиллой, особенно, когда мы наедине.

— Хорошо, мис... Эдвард, я постараюсь. И если я по забывчивости назову тебя мистером Травиллой, то заранее прошу меня простить. Хотя папа не принимал подобных оправданий.

— Но я не буду очень строг, если увижу, что ты стараешься. Иногда мне казалось, что мой друг — твой отец — был с тобой слишком суров.

— Не осуждай моего дорогого папочку! — тихо, но твердо сказала Элси. Ее лицо на мгновение стало серьезным, почти печальным. — Он был очень строг, это правда, но имел полное право требовать быстрого и безоговорочного послушания. Вместе с тем, он был таким добрым, таким любящим, нежным и сострадательным. Я могла прийти к нему с любыми радостями и печалями, с любыми тревогами и неприятностями, и всегда находила понимание, сочувствие, и получала помощь. Не было ни одного случая, когда он оттолкнул бы меня или проявил равнодушие, — Элси помолчала, вспоминая.

— Он сажал меня на колени, выслушивал все, что я хотела сказать, прижимал меня к сердцу, целовал, называл ласковыми именами, радовался и печалился вместе со мной, советовал, как поступить. Он всегда был доступен и интересовался всем, что так или иначе касалось меня. Он не считал никакую мою мысль или чувство, даже самые незначительные, недостойными внимания. Сомневаюсь, что даже ты, мой друг, до конца понимаешь, кем на самом деле был и остается для меня отец! Всем... кроме мужа, — добавила Элси с улыбкой. Встретившись с добрым, мягким и в то же время страстным взглядом Эдварда, она покраснела.

— Да, это дарованная мне Богом привилегия, — прошептал он, привлекая Элси к себе. — Моя жена, моя драгоценная женушка! Помоги мне, Господи, быть таким же любящим, нежным и сострадательным, как твой отец.

— Но ты ведь такой, Эдвард! Есть ли на свете женщина, которой Бог послал любви больше, чем мне? Дочь и жена! Эти имена — лучшие из всех, которыми когда-либо меня называли.

— Уверен, что в твоем воспитании не найдется ни одного изъяна, хотя ты казалась мне совершенством еще до того, как отец начал тебя воспитывать. Ах, мой маленький друг, сколько лет я любил тебя, почти не надеясь на взаимность! Я и сейчас с трудом верю своему счастью, — добавил Эдвард с радостным смехом.

На следующий день Элси с удовольствием показала мужу дом, а затем — все поместье. Несколько недель их пребывания в Вайемиде живо напомнили Элси ее пребывание в этом благословенном краю с отцом. Молодожены совершали такие же прогулки, плавали по чистым водам реки на той же лодке, скакали верхом по тем же лугам и полям. Элси заново открывала уже виденные год назад красоты и достопримечательности. Разница состояла только в том, что с мужем Элси была почти неразлучна. Супруги всегда были вместе: за чтением в библиотеке, за роялем в гостиной, в беседах на веранде или в молчаливых вечерних прогулках, когда на землю обильно струился невесомый лунный свет, придающий пейзажу волшебное очарование. Трудно было пожелать лучшего медового месяца.

Только в одном молодоженов ожидало некоторое разочарование. Они надеялись на полное уединение, но их присутствие в Вайемиде невозможно было скрыть от радушных соседей, и им постоянно приходилось наносить визиты и самим принимать гостей. Однако, поскольку и Элси, и Эдвард были словно созданы для того, чтобы блистать в обществе, они не особенно огорчались.

Жизнь молодых в Вайемиде была настолько радостной, что они несколько раз откладывали отъезд «еще на одну неделю», и в конце концов задержались на полтора месяца. В письмах из дома появились настоятельные просьбы о возвращении. Мистер Динсмор тосковал об Элси, а миссис Травилла — о сыне, и в не меньшей степени — о дочери, которую она так долго надеялась обрести.

Каждый день слуга отвозил на почту пакет писем, написанных Элси и мистером Травиллой, и возвращался с таким же полным пакетом. Мистер Динсмор, как и обещал, писал ежедневно, и его послания никогда не оставались без ответа. Любовь к отцу не померкла в свете новой любви. Став женой, Элси не перестала быть дочерью, и они с Эдвардом всегда делились друг с другом содержанием своих писем.

Однажды утром, когда молодые сидели на веранде, приехал дядюшка Бен и вручил господину почту. Мистер Травилла отдал Элси письма, адресованные ей, и начал внимательно просматривать свои.

Вскоре его внимание привлек тихий вздох жены.

— Что случилось, дорогая? — спросил он. — Чему ты опечалилась?

— Я задумалась, — ответила Элси, не отрывая глаз от отцовского письма, которое держала в руке. — Папа пишет, — и она прочитала вслух: «Вы слишком задержались в Вайемиде. Когда вы вернетесь? Скажи Травилле, что я жажду взглянуть на милое лицо любимой дочери, которое давно уже радует только его взгляд. Неужели он забыл о своем обещании не разлучать нас? Я пишу эти строки в твоем будуаре и вспоминаю то время (кажется, что все было только вчера), когда ты маленькой девочкой сидела здесь у меня на коленях, пересказывая мне уроки и внимательно выслушивая мои замечания и пояснения. Ни у одного учителя еще не было такой милой и старательной ученицы!»

— Отцовская любовь пристрастна, — заметила Элси, с улыбкой взглянув на мужа. — Но я уверена, что он — лучший из учителей. Его четкие пояснения, интерес к предмету, внимание к ученику, тщательно подобранные иллюстрации и другие наглядные материалы всегда превращали мои уроки в источник радости.

— Благодаря отцу ты прекрасно образована, — ответил ей муж.

Элси покраснела от удовольствия.

— Мне очень приятно слышать это из твоих уст. Ты высоко ценишь папу.

— Конечно. И его дочь тоже, — ответил Эдвард и горячо поцеловал Элси. Жена ответила ему таким же горячим поцелуем. — Твой отец с самого детства был мне почти как брат, я люблю и глубоко уважаю его.

— А что ты скажешь о возвращении? Может, уже действительно пора?

— Тебе решать, дорогая. Лично мне здесь очень хорошо. Надеюсь, и тебе тоже?

— Да, конечно. Если бы с нами была твоя мама и мои родители, то я, наверное, осталась бы здесь на всю зиму. Но, милый, нам все-таки надо собираться в обратный путь.

Эдвард согласился и, посовещавшись, они решили уехать в середине следующей недели, хотя точный день не назначили.