Ваши возвышенные нравы достойны одобрения.

/ Чепмен/

Бромли Эджертон — назовем его тем именем, под которым он стал известен нашим друзьям в Лэндсдэйле — считал «большой удачей» то, что ему посчастливилось остановиться так близко от временного жилища своей жертвы. Поздравив себя с успехом, он, не теряя времени, постарался воспользоваться всеми преимуществами своего положения. Он стал частым гостем в доме мисс Стэнхоп: наведывался к ней каждый день по два или три раза, сопровождал девушек во время прогулок. Поначалу он оказывал внимание только хозяйке дома, но постепенно стал все больше переключаться на ее племянницу и мисс Кинг.

Они были не намного моложе его, поэтому выглядел его интерес совершенно естественно. Его поведение не вызывало никаких подозрений или замечаний. Тетя Уэлти охотно препоручила его девушкам. Она была невинно-доверчивой, и ей в голову не приходило, что этот красивый юноша, которому ее старая подруга просила оказать гостеприимство, способен вынашивать злые умыслы. Она радовалась, видя, что молодые люди хорошо проводят вместе время.

Перед отъездом из Лэндсдэйла Хорас Динсмор подарил своей дочери спокойного, но энергичного, красивого пони, и приказал ей совершать ежедневные верховые прогулки, как она обычно делала дома. В то же время он предупредил, чтобы она никогда не выезжала одна, а только в сопровождении Симона, и, если возможно, — кого-нибудь из подруг.

Доктор Кинг не был богат, и на его попечении находилась большая семья. Поэтому он не держал лошадей, кроме одной, которую использовал для работы. Но Элси — обладательница тугого кошелька — с большой радостью предоставила пони для своих подруг Лотти и Нетти. Их мама была настолько снисходительна, что позволила одной из них или даже обеим сопровождать Элси в ее ежедневных прогулках.

Вскоре к этим экскурсиям присоединился и мистер Эджертон. Он договорился с содержателем платной конюшни о ежедневном найме лошади. Постепенно его внимание, которое вначале в равной степени распределялось между двумя или тремя девушками, все больше стало переключаться на Элси.

Первые беседы с Эджертоном насторожили Элси. Сама не зная почему, она интуитивно чувствовала, что доверять ему не следует. Однако постепенно это чувство рассеялось под действием обаяния, красоты, приятных манер и интеллектуальной речи. Он вел себя открыто, был привлекателен. А Элси, исполненная милосердия, всегда готова была верить людям. Мало-помалу он завоевал ее доверие и уважение, и, в конце концов, она почти забыла о том, что ее первое впечатление о нем было не столь благоприятным.

Эджертон регулярно посещал ту же самую церковь, что Элси, ее тетя и семья Кинг. Он похож был на искренне верующего человека. Причем, бывал он в церкви не только в День Господень, но и в будние дни, когда проводились вечерние службы. Товарищей себе он тоже выбирал среди порядочных христиан. Из этого напрашивался естественный вывод, что он христианин или, по крайней мере, благосклонно относится к религии. Вскоре именно такое мнение о нем утвердилось у всех. Его стали считать лучшим другом, достойным полного доверия.

Эджертон решил, что красота Элси отвечает самым притязательным вкусам. Чем больше он ее узнавал, тем четче видел лучшие качества ее характера. Он убедился, что она высокообразованна и воспитана, умна и талантлива, а также удивительно приятна в общении. Эджертон не мог не признать: даже если не обращать внимания на ее богатство, Элси следует признать настоящим сокровищем, о котором мог бы мечтать любой мужчина. Но если бы она была бедной, он бы и пальцем не пошевельнул, чтобы ее завоевать. Ему подошла бы более сластолюбивая женщина. Чистота Элси была ему чем-то неприятна. Рядом с ней он казался себе настолько грязным, что начинал порой испытывать отвращение и презрение к самому себе.

Но огромное состояние влекло его с непреодолимой силой, и он еще более укрепился в своем решении стать полноправным хозяином этого богатства.

Вскоре он понял, что у него много соперников. Но по сравнению с ними у него было одно преимущество: он был совершенно свободен от каких бы то ни было дел и мог всецело посвятить себя Элси, быть рядом с ней и днем, и вечером.

Но тут-то он и почувствовал опасение, что у него есть более опасный соперник — соперник далекий. Из окна своей комнаты он каждое утро видел, как Симон привозит с почты одно или несколько писем. Элси всегда ждала корреспонденцию на веранде. Завидев Симона, она стремительно бежала через лужайку, встречала посланника у ворот и с нетерпением и радостью выхватывала у него свое письмо, с которым потом исчезала за дверями дома. Через полчаса она появлялась снова и выглядела такой раскрасневшейся и счастливой, что Эджертон решил, что она получает письма от возлюбленного.

Эта мысль не давала ему покоя несколько недель. Он все больше убеждался в правоте своего предположения: почти всегда Элси отвозила ответ на почту сама — она делала это во время их ежедневных прогулок — или же передавала ответ через свою верную служанку Хлою. Однажды он набрался смелости пошутить по этому поводу, и Элси ответила ему с веселым смехом:

— Мистер Эджертон, какой же вы янки после такого предположения! Я действительно переписываюсь с несколькими людьми, но письма, которые я с нетерпением ожидаю каждый день, приходят от моего отца.

— Как это, мисс Динсмор? Вы действительно каждый день получаете письма от отца и отвечаете на них?

— Мы пишем друг другу каждый день, кроме воскресенья. В этот день мы никогда не ходим на почту и сообщаем друг другу лишь о тех вопросах, которые не нарушают святости покоя дня Господня. Я обычно пишу папе стих из Библии и пересказываю краткое содержание услышанной мной проповеди. Он пишет мне о том же.

— Вы, должно быть, чрезвычайно строго соблюдаете день Господень.

— Да, но не строже, чем предписывает Библия.

— И вам не скучно? Не кажется ли вам день длинным и утомительным?

— Вовсе нет. Ни один день недели не проходит для меня столь быстро и приятно.

— Быть может, вы соблюдаете приказы своего отца — который так далеко от вас — лишь потому, что ваша тетя строгих правил? — спросил Эджертон полушутливым тоном.

Элси посмотрела на него своими нежными глазами и ответила мягко, но серьезно:

— Я думаю, что должна исполнять приказы как своего земного, так и Небесного Отца. И, надеюсь, мое послушание никогда не станет послушанием «из-под палки». Когда любишь, легко повиноваться, а Божьи заповеди не тяжки для тех, кто любит Его. <

— Прошу прощения, — сказал Эджертон, — но, возвращаясь к письмам, как у вас получается писать отцу каждый день? Я могу еще представить, что на подобное способны влюбленные, но отцы и дочери обычно не склонны заниматься подобной ерундой.

— Но мистер Динсмор и Элси — не обычные отец и дочь, — отметила Лотти, хранившая молчание последние десять минут.

— У нас есть много что сказать друг другу, — добавила Элси с сияющим лицом. — Папа хочет знать, как я провожу время, что я вижу во время прогулок, какие новые растения и цветы я узнала, какие новые знакомые у меня появились, какие книги я читаю и что о них думаю.

— О знакомых или о книгах? — спросил Эджертон шутливым тоном.

— И о тех, и о других. Я рассказываю ему почти обо всем. Я доверяю папе больше, чем всем остальным.

За разговорами они и не заметили, как вернулись с прогулки. Эджертон открыл перед девушками ворота усадьбы мисс Стэнхоп и, пожелав хорошего утра, удалился. Он размышлял, упоминала ли Элси о нем в письмах мистеру Динсмору. Наконец он решил быть чрезвычайно осторожным в словах и поступках: если все они описаны в письмах, то могут предупредить отца об опасности, угрожающей наследнице.

Девушки вбежали в комнату мисс Уэлти. Она плакала над фартуком из белого муслина.

— Что случилось, тетя? — спросила Элси.

— Только взгляните, детки, какую дыру я проделала в нем! Я посадила на фартук чернильную кляксу, а Филлис положила одну из новых рубашек Гарри в жестяной таз. Таз заржавел и испачкал рубашку. Я подумала, что могу отчистить две эти вещи лимонной кислотой, но, наверное, насыпала кислоты слишком много, и вот что раствор сделал с фартуком.

— А что с рубашкой? — спросила Лотти. Ее прежде заинтересовал предмет одежды, который она помогала шить.

— Меня утешает лишь то, что рубашка, кажется, не пострадала.

— Как жаль фартук! Он был очень красивым, — сказала Элси. — Кислота, должно быть, была очень сильная.

— Да. Мне жаль, что фартук испорчен. Но все-таки не стоит так сильно переживать. Как-никак, она не съела полу Гарри, и я могу сделать маленький для какого-либо ребенка.

Девушки не смогли удержаться от смеха.

— О, конечно же, я имела в виду полу рубашки и маленький фартук, — ответила мисс Уэлти, присоединяясь к веселью. — Пятна были в таких местах, что из неповрежденных частей фартука вполне можно сделать другой — поменьше.

— Вон идет Ленвилла Эллавея. Полагаю, опять хочет попросить немного дрожжей: у нее в руке чайная чашка, — прошептала Лотти, выглядывая в окно. — Доброе утро, маленькая Шестьпенс. Что тебе нужно на этот раз? — добавила она громко, когда девочка показалась в открытой двери.

— У мамы закончился уксус, а обед уже почти готов. Джентльмен хочет добавить уксуса в салат, и уже нет времени послать кого-нибудь в бакалейную лавку. И мама спрашивает, можно ли одолжить у вас чашку уксуса, тетя Уэлти? А еще она собирается пригласить сегодня вечером несколько гостей, и зовет всех вас.

— Передай ей, что мы очень признательны. Конечно же, я дам уксуса, — ответила мисс Стэнхоп, взяв чашку из рук девочки и передав ее Хлое. — А что за компания собирается у вас сегодня?

— Не знаю. Леди и джентльмены. Я слышала, что все будут не женатые. Угощать будут орехами, конфетами и другими вкусностями. Так что, приходите. Надеюсь, и красивая леди придет, — прошептала она, наклонившись к мисс Стэнхоп и кивнув в сторону Элси.

Все трое засмеялись.

— Я постараюсь уговорить ее, — сказала тетя Уэлти, когда Хлоя вернулась в комнату. — А вот и твой уксус. Беги домой.

— Тетя Уэлти, вы же не хотите, чтобы я пошла туда?! — воскликнула Элси, когда девочка отошла подальше. — Эта женщина — не леди. Я уверена, что папа не одобрил бы. Он очень разборчив в подобных вопросах.

— Она действительно необразованна, и у нее нет хороших манер, дитя мое. Должна признать, что она немного глупа. Однако она сообразительная и добросердечная женщина, посещает нашу церковь, и она — моя ближайшая соседка. Мне не хотелось бы ее обидеть. А я уверена, что она сильно обидится, если ты не примешь участие в ее маленькой вечеринке. Если же ты придешь, она будет очень довольна.

— Я ни за что не хочу пропустить эту вечеринку! — воскликнула Лотти. Она сделала несколько танцевальных па, рассмеялась и захлопала в ладоши. — Миссис Шиллинг так смешно разговаривает и так смешно ведет себя! Я уверена, там будет весело. Ты же не собираешься остаться дома, Элси?

— Я действительно не думаю, что твой отец запретил бы тебе навестить миссис Шиллинг, дитя мое, — мисс Стэнхоп положила руку на плечо племянницы и посмотрела на нее с доброй улыбкой.

— Может быть и так, тетя. Он приказал мне слушаться вас в свое отсутствие. Если вы приказываете мне, то я пойду, — Элси улыбнулась и коснулась алыми губами морщинистой тетиной щеки.

— Вот здорово! — воскликнула Лотти. — Ловите ее на слове, тетя Уэлти. Мне нужно сбегать домой и узнать, пригласили ли Нетти. Если да, то я выясню, что она собирается одеть.

Леди только-только встали из-за обеденного стола, как в дом вбежала миссис Шиллинг.

— Прошу простить меня за то, что не позвонила в дверь, мисс Стэнхоп. Но сейчас я ужасно спешу. Я тут подумала, что неплохо было бы испечь на вечер бисквит. Вот и решила забежать к вам и спросить рецепт. Вы печете лучше меня. Только вот не знаю, в чем тут дело: в везении или в том, что мой рецепт плох. Если вы скажите мне свой рецепт, я буду вам тысячу раз признательна.

— Конечно, миссис Шестьпенс, воспользуйтесь моим рецептом, — ответила мисс Уэлти и вышла за поваренной книгой. — Народу ведь будет не очень много, не так ли? — спросила тетушка, вернувшись с книгой.

— Нет, мэм. С дюжину молодых людей — леди и джентльменов, которые, на мой взгляд, были бы достойны встретиться с мисс Динсмор. Надеюсь, вы обе придете пораньше: я слышала, мисс Динсмор, что вы никогда не засиживаетесь допоздна.

— Да, папа не одобряет позднего отхода ко сну. По крайней мере для меня. Он очень заботится обо мне и беспокоится, чтобы я не навредила своему здоровью.

— Я уверена, что это правильно и разумно. Но вы ведь обе придете, не так ли? — Получив уверение в том, что они придут, миссис Шиллинг ушла с такой же поспешностью, с какой и пришла.

— Как она беспокоится об устройстве вечеринки! — воскликнула Элси, глядя вслед миссис Шиллинг, быстро пересекающей лужайку.

— Она сильная и крепкая, привыкла к работе. Она бесспорно думает, что для нее честь — принять у себя в доме богатую наследницу с Юга, посетившую Лэнд-сдэйл, — ответила мисс Стэнхоп полушутливым тоном.

Элси улыбнулась, а затем очень серьезно ответила:

— Если тебя ценят за богатство, то это унизительно, а не радостно.

— Да, дорогая. Но те, кто тебя знают, ценят тебя не за твое состояние, а потому, что ты — нежная и приятная особа. Дорогая моя, твоя старенькая тетя очень тебя полюбила, и ей трудно будет смириться с тем, что вскоре отец увезет тебя, — добавила тетя, пожимая нежную белую ручку Элси. В глазах тети Уэлти блестели слезы.

— Мне тоже будет жаль оставлять вас, тетя. Как бы мне хотелось взять вас с собой! Я часто думала о том, как, должно быть, счастлива моя подруга Люси Каррингтон, у которой есть милейшая бабушка. Вы же знаете, что у меня никогда не было настоящей бабушки: мачеха папы так и не признала меня своей внучкой. Но вы — именно такая бабушка, о которой я всегда мечтала.

— Спасибо, дорогая, — и мисс Стэнхоп тихо вздохнула. — Если бы твоя родная бабушка — моя любимая сестра Ева — дожила до этого времени, то ты любила бы ее и гордилась ею. А сейчас не хочешь ли ты немного отдохнуть? Ты, должно быть, утомлена длинной утренней прогулкой. А я хочу, чтобы сегодня вечером ты была весела и свежа. Думаю, тебе не повредит, если сегодня ты ляжешь спать несколько позже обычного. Видишь, я хочу хорошо заботиться о тебе, чтобы, вернувшись, твой отец увидел, как ты похорошела, и согласился снова отпустить тебя в гости ко мне.

— Спасибо, дорогая моя тетя! — сказала Элси, обнимая мисс Стэнхоп. — Я уверена, что он вряд ли заботился бы обо мне с большей сердечностью, чем вы. Но я не очень устала. Поэтому просто посижу в мягком кресле. Не найдется ли у вас для меня какой-нибудь работы? Я ведь только и делала, что развлекалась целый день, как самая настоящая лентяйка.

— Рубашки уже сшиты. Ты как хочешь, а мне нужно прилечь. Я не обойдусь без своего полуденного сна.

— Конечно, тетя. А я пока начну писать завтрашнее письмо папе, а закончу его утром описанием вечеринки.

От работы над письмом ее отвлекла влетевшая в комнату Лотти.

— Я прибежала, — сказала она, — чтобы предложить всем вместе пойти на вечеринку. Приходи к нам домой, когда оденешься. Мы с Нетти собираемся сделать новые прически и хотим услышать твое мнение о том, идут ли они нам.

— Буду рада оценить ваши прически.

— Кстати, мне нравится твоя прическа. Но повторить ее невозможно, если ты не благословлен такими тяжелыми и пышными волосами, как у тебя. Ты ведь никогда не меняешь прическу?

— Да, папе нравится, когда я причесана именно так. До этого года он вообще не позволял мне делать никаких причесок.

Сейчас ее волосы были собраны в свободный узел на затылке и ниспадали из-под гребня водопадом сверкающих локонов. Над ее белым лбом красовалась волна завитушек, свисавших мягкими золотисто-коричневыми колечками.

— Ах, как красиво! — продолжила Лотти, нежно проведя рукой по завитушкам Элси. — И их обладательница не менее красива. Ах, если бы я была джентльменом!

— Нет, ты не хочешь быть джентльменом, — со смехом ответила Элси. — Я не верю, что настоящая женщина может желать подобного.

— Значит, ты тоже этого не желаешь. Ладно, мне пора идти. Мне еще надо как следует потрудиться над нарядом Лотти Кинг. Адью, мон шер. Не надо, не беспокойся, не провожай меня до двери.

Элси спустилась к чаю, уже одетая к вечеру в простое белое платье. В волосах у нее была белая роза.

— Мне нравится твой вкус в одежде, дитя, — сказала тетя Уэлти, глядя на Элси с любовью и восхищением. — Роза в твоих волосах — очаровательна. Ты и сама напоминаешь мне нежный цветок.

— Как приятно быть любимой, тетя! Любовь всегда смотрит сквозь розовые очки, — весело ответила девушка.

— Я обещала Лотти забежать к ней на минутку, чтобы сказать свое мнение о ее прическе и наряде, — сказала Элси, когда они встали из-за стола. — Я не задержусь надолго. Потом сестры придут сюда и пойдут вместе с нами на вечеринку.

Подружки были занятыми причесыванием и прихорашиванием.

— Какое нудное занятие! — воскликнула Лотти. — Везет тебе, что не приходится делать прическу самой.

— Почему? — спросила Элси. — Я, к примеру, восхищаюсь твоей независимостью. Мне стыдно собственной беспомощности.

— Ты когда-нибудь пыталась сделать себе прическу сама? — спросила Нетти.

— Нет, никогда.

— А ты когда-нибудь одевалась сама?

— Нет. Признаюсь, что никогда не одевала без посторонней помощи ничего, кроме туфлей или чулок, — ответила Элси, краснея.

— Что ж, пожалуй, не так уж плохо уметь себя обслуживать, — самодовольно заметила Лотти. — Готово! Что ты думаешь об этом, мисс Динсмор?

— Эта прическа красивая и очень тебе подходит. Девочки, если хотите, моя няня в любое время сделает вам прическу.

— Тысячу благодарностей! — воскликнула Нетти. — Думаешь, она согласится прийти сейчас и уложить мне волосы? У меня не получается то, что я хочу. И я знаю, что Лотти уже собирается одеваться.

— Я сбегаю домой и отправлю ее к вам.

— Нет. Побудь с нами. Разве нельзя послать за ней?

— Конечно, можно, но я обещала тете Уэлти, что не задержусь надолго. Поэтому, думаю, мне лучше идти. Возможно, ей понадобится моя помощь.

— Не думаю, что ей потребуется помощь, чтобы одеться, сказала Лотти. — Она делает все по-своему. Но я полагаю, она недовольна каждой минутой твоего отсутствия. Я знаю, что и сама была бы недовольна. Она так очаровательна, — сказала Лотти своей сестре, когда Элси вышла из комнаты.

— И так со вкусом одета! Ее одежда дорогая и красивая, но в то же время очень простая и элегантная. Какие изумительные кружева она носит! Какие украшения! Но украшения ее не броские.

Между усадьбами доктора Кинга и мисс Стэнхоп были ворота. Так что Элси пересекла два сада. Когда она вошла на веранду, то увидела стоящего перед дверью мистера Эджертона.

— Добрый вечер, мисс Динсмор, — поприветствовал он с поклоном и улыбкой. — Я как раз собирался позвонить, но, полагаю, в этом больше нет надобности.

— Конечно, нет. Проходите в гостиную, присаживайтесь. Прошу простить, я вернусь через минуту.

— Я пришел, чтобы спросить: могу ли я иметь удовольствие сопровождать вас на вечеринку, — спросил он со смехом, когда она вернулась. Элси уже успела дать указания Хлое и спросить, не требуется ли ее помощь тете.

— Спасибо, но вам не стоило так беспокоиться, — весело ответила Элси. — Вечерника будет в доме напротив, и мы пойдем вчетвером.

— Сестры Кинг пойдут с вами?

— Да. Они еще не совсем готовы, но сейчас слишком рано, чтобы выходить.

— Действительно, немного рановато. Но миссис Шиллинг жаждет увидеть вас как можно скорее. Она понимает, что вы не задержитесь дольше, чем до десяти часов. Вы всегда так рано ложитесь спать?

— Как правило, да. Думаю, врачи согласятся, что ранний отход ко сну позволяет сохранить здоровье и юношескую бодрость.

— И красоту, — добавил он, с восхищением глядя в ее цветущее лицо.

— Думаю, что мы придем почти первыми и до неприличия рано, — отметила Нетти Кинг, когда маленькая компания пересекала улицу.

— Мы не первые. Я видела, как несколько человек уже вошли в дом, — возразила тетя Уэлти, когда мистер Эджертон распахнул перед ними ворота.

Миссис Шиллинг в ярком наряде с развевающимися лентами, пылающими щеками и сверкающими глазами радостно встретила их у двери и пригласила войти.

— О, леди, добрый вечер. Как вы все поживаете? Я чрезвычайно рада, что вы пришли так рано. Проходите прямо в гостиную.

Она проводила их в комнату, где уже были четыре или пять юных девушек. Они стояли возле стола в центре гостиной и рассматривали разложенные на нем гравюры, журналы и фотографии. Ленвилла Эллавея, наряженная в свое лучшее воскресное платье, удобно устроилась в большом, выложенном подушками кресле-качалке. Лениво откинувшись на спинку, она вытянула ноги, выставив на всеобщее обозрение свои туфли и чулки. У миссис Шиллинг был странный вкус. Ее дочка была одета в платье из швейцарского муслина с красной фланелевой юбкой, а на ногах у девочки были черные чулки и синие туфли.

— Доченька, Ленвилла Эллавея, уступи кресло гостям! — воскликнула миссис Шиллинг, махнув девочке рукой. — Тебе следовало бы знать, что нельзя занимать лучшее место, когда леди стоят. Мисс Стэнхоп, окажите мне честь и присядьте в это кресло. Уверяю вас, вы найдете его очень удобным. Присаживайтесь на софу, мисс Динсмор, и... ах, как это правильно, мистер Эджертон. Вы знаете, как ухаживать за дамами.

После обмена приветствиями установилось неловкое молчание. Тишину нарушила молодая леди, перед которой на столе лежал открытый журнал:

— Какие чудесные стихи!

— Да, — ответила миссис Шиллинг, глядя ей через плечо. — Я полностью с вами согласна. Без сомнения, она — моя любимая поэтесса.

— Кто? — спросил мистер Эджертон.

— Анон.

— А-а! Она часто печатается в этом журнале? — спросил он с напускной серьезностью.

— О, да. Ее стих есть почти в каждом номере. А иногда даже два.

— А это мой папа, — сказала Ленвилла Эллавея, обращаясь к другой молодой леди, которая медленно переворачивала страницы фотоальбома.

- Это?

— Да, и у нас в этом альбоме есть еще две или три его картинки.

— Фотографии, Ленвилла Эллавея, — поправила ее мама. — Да, у нас есть несколько его фотографий. Мисс Стэнхоп, вы знаете, что к нам в город приехал скульптор? И что вы думаете? Он хочет сделать барельеф с одной из фотографий моего Элайджи. Но я не знаю, разрешить ему или нет. Как вы думаете?

В уголках губ Элси задрожала улыбка. Она старательно избегала взгляда Лотти, поскольку знала, что в глазах подруги уже танцуют озорные огоньки, о чем

можно было догадаться по приглушенному хихиканью девушек за столом.

— Я не очень понимаю, о чем именно идет речь, — неуверенно проговорила тетя Уэлти.

— Что это будет за скульптура, миссис Шиллинг? — спросил мистер Эджертон.

— Простите, но там еще идут гости, — ответила миссис Шиллинг и с поспешностью вышла из комнаты.

— Моя добрая хозяйка очень занятная персона, — заметил Эджертон, наклонившись к Элси, возле которой сидел.

Она не ответила. В гостиную вошли вновь прибывшие гости и начался очередной круг приветствий. Затем началась довольно оживленная беседа. Вскоре стало понятно, что все приглашенные и ожидаемые гости уже пришли. Кто-то предложил игры. Попробовали несколько более спокойных, а затем Лотти Кинг предложила «Карету».

— Лотти нравится эта игра потому, что она любит пошуметь,— сказала Нетти.

— И потому, что она хорошо рассказывает истории. У нее получается блестяще! — воскликнули сразу два или три голоса. — Ты будешь играть? Мы согласны!

— Может быть, кто-то еще хочет?

— Конечно, кто хочет еще? Мисс Динсмор, а вы примете участие?

— Спасибо, но я впервые слышу об этой игре. Я не знаю ее правил.

— Они очень простые. Каждому играющему, кроме рассказчика истории, назначается название какой-либо части кареты или чего-то, связанного с каретой. К примеру, один будет колесами, другой — окном, третий — хлыстом, четвертый — лошадьми, пятый — кучером и так далее. Все садятся в круг. В центр круга становится рассказчик. Он начинает рассказывать историю, в которой использует названия частей кареты как можно чаще. Играющие должны быть настороже. Как произнесена ваша часть кареты, вы вскакиваете! крутитесь на месте и садитесь. Если кто прозевает свою очередь, он заплатит штраф. Когда произносится слово «карета», все вскакивают и меняются местами. Рассказчик, если захочет, может в этот момент выбрать другого вместо себя.

Лотти справилась с ролью рассказчика очень хорошо, а мистер Эджертон, занявший ее место, — еще лучше. Напоследок рассказывать историю начала тетя Уэлти. Ее привычка неправильно строить предложения и путать имена приводила к взрывам смеха. Не меньше веселья вызвала и выплата штрафов по окончании игры. Затем подали напитки и сладости. В первую очередь принесли торты — бисквит и фруктовый торт фермера, сделанный по рецепту мисс Стэнхоп. Затем должны были подать один или два вида конфет. Элси отказалась от сладостей, объяснив, что никогда не ест поздно вечером.

— Как жаль, мисс Динсмор! Попробуйте хоть что-нибудь, — уговаривала Элси миссис Шиллинг. — Я обижусь, если вы ничего не попробуете. Выходит, будто мое угощение для вас недостаточно хорошее.

— Не нужно так думать, — ответила Элси, густо покраснев. — Ваши торты выглядят очень мило. Но на вечеринках я всегда отказываюсь от сладостей. Причина простая: они могут навредить моему здоровью.

— Но вы совсем не болезненны! У вас здоровый цвет лица — никогда не видела более здорового. Ничуть не похоже, чтобы вы страдали расстройством пищеварения.

— Я им никогда и не страдала. Думаю, в этом большая заслуга моего папы. Он следит за тем, что я ем и когда. Он не позволяет мне есть торты или сладости поздно вечером.

— Замечательно, ничего не скажешь! Вы — самая послушная дочь из всех, которых я когда-либо видела! Но вы уже взрослая, совершеннолетняя особа, насколько я могу судить. Полагаю, вы имеете право самостоятельно решать такие мелкие вопросы. Не думаю, что кусочек угощения принесет вам хоть малейший вред. Но даже если и возникнут проблемы, достаточно выпить немного настойки от пневмонии. Я всегда принимаю это лекарство при расстройствах желудка. Оно мне сразу помогает.

Элси улыбнулась, но мягко и уверенно отказалась от угощения.

— Не искушайте меня больше, миссис Шиллинг, — попросила она. — Уверяю вас, это — настоящее искушение.

— Что ж, возможно, вы захотите отведать следующее угощение, — ответила хозяйка, отступая.

— Она прекрасная повариха, и этот торт действительно хорош, — прошептала Лотти Кинг, придвинувшись поближе к подруге.

— Да, мисс Динсмор, вам лучше попробовать кусочек. Не думаю, что это повредит вам. От такого количества вряд ли придется прибегать к настойке от пневмонии, — сказал Эджертон со смехом.

— Смотри! — прошептала Лотти, и ее глаза радостно засверкали. — Несут следующее угощение, и оно оформлено очень оригинально.

Миссис Шиллинг на минуту исчезла, а затем вернулась с деревянным ведром, наполненным смесью конфет, изюма и миндаля. Обходя гостей, она предлагала им взять по полной пригоршне сладостей.

— Ну хоть сейчас, мисс Динсмор, вы не откажетесь? — спросила миссис Шиллинг. — В противном случае я буду очень огорчена.

— Я очень сожалею, но вынуждена отклонить ваше любезное предложение. Но себя я жалею больше, чем вас, — ответила Элси, смеясь и краснея, — потому что чрезвычайно люблю конфеты. Но вынуждена сказать «нет», спасибо.

— Мистер Эджертон, как вы думаете, она не ела моих тортов и других угощений потому, что они для нее не достаточно хороши? — спросила миссис Шиллинг расстроенным голосом, когда, наконец, гости разошлись.

Элси ушла еще час назад. Эджертон не отказал себе в удовольствии проводить ее и мисс Стэнхоп до двери их дома. Ему не нужно было лишний раз переспрашивать, кого имела в виду миссис Шиллинг.

— О, нет, вовсе нет, моя добрая хозяюшка! — ответил он. — Это было лишь послушание отцу, соединенное со страхом навредить своему исключительному здоровью. Это очень разумно, хотя ваши угощения были чрезвычайно хороши.

Как раз в этот момент Лотти Кинг сказала своей сестре:

— Бедная миссис Шестьпенс. Она шепнула мне, что ее вечеринка удалась на славу, но она была очень разочарована отсутствием мистера Уэрта и отказом наследницы с Юга отведать приготовленные ею лакомства.