Любимая! Ты, властью своей пользуясь сурово,

Соперниц не потерпишь в царствии своем.

/Драйден/

Было около десяти утра. Элси сидела над книгами в собственной уютной, маленькой гостиной. Она настолько увлеклась уроками, что совершенно не обратила внимания на стройную девичью фигурку, тихо вошедшую в дом через застекленные двери. В тот день двери, выходящие на лужайку, были широко открыты, чтобы в дом мог проникнуть свежий прохладный воздух, смешанный с легким запахом далекого моря и ароматом садовых цветов.

— Заживо похоронила себя в книгах! Подумать только, какой совершенный образец прилежания! — оживленно воскликнула незваная гостья. — Где бы мне взять хоть малую толику твоей любви к учебе?

— Люси Каррингтон! Откуда ты взялась? — Элси отодвинула от себя книги и вскочила, чтобы обнять подругу.

— Откуда? Из Ашлэнда! Я подъехала на своем пони к парадному входу особняка, а сюда вошла через вон ту дверь, мисс, — ответила Люси и присела в шутливом реверансе. — Надеюсь, ваша светлость простит мне такую вольность? Ведь я осмелилась войти без приглашения!

— Я вижу, что раскаяние ваше глубокое и искреннее, — ответила Элси таким же шутливым тоном.

— Несомненно! Я торжественно обещаю никогда больше так не поступать вплоть до следующего раза.

— Садись скорее, — рассмеялась Элси и пододвинула подруге низкое кресло-качалку. — Я так рада тебя видеть. Вот уж не думала, что ты приедешь! Я-то думала, что ты сейчас дома сидишь за уроками.

— Нет. Моя уважаемая гувернантка мисс Уоррен занемогла и взяла недельный отпуск. Вот и у меня тоже теперь каникулы. Ты даже не представляешь, как я была подавлена, когда пришлось на целые семь или восемь дней отложить мои любимые книги!

— Бедняжка! Как я тебе сочувствую, — со смехом ответила Элси. — Полагаю, ты останешься здесь и будешь посещать уроки моего учителя. Я не сомневаюсь, что смогу убедить его взять тебя в качестве второй ученицы.

— Я тебе очень признательна. Но, помнится, я чуть не умерла от страха, когда мне предстояло впервые ответить урок. Сейчас у меня другое занятие: во мне растёт поэтесса, поэтому я все время говорю в рифму.

— Отдай няне свою шляпу и шарф, — подсказала Элси. — Ты ведь останешься у меня на весь день, правда?

— Нет уж, спасибо. Я приехала для того, чтобы забрать тебя на неделю в Ашлэнд. Поедешь?

— С удовольствием, если папа разрешит.

— Ну, тогда беги скорее и спроси его.

— Боюсь, сейчас не получится. Он, к сожалению, уехал и вернется только к вечернему чаю.

— Ну, надо же! Какая досада! А нельзя ли спросить разрешения у твоей мамы?

— Если бы речь шла об одном дне, то достаточно было бы и маминого разрешения. Но я заранее знаю, что отпустить меня в гости на неделю сможет только папа.

— Подумать только! Не хотела бы я быть тобой. Я, например, никогда не спрашиваю ни у кого разрешения, если собираюсь проведать кого-либо из соседей. Я просто сообщаю маме, что уезжаю. И этого достаточно. Просто не представляю, как ты выдерживаешь такой контроль.

— Поверь мне, — ответила Элси с радостным смехом, — мне очень приятно, что папа руководит мной. Это избавляет меня от множества неприятностей и мне не приходится самой принимать решения. Кроме того, я очень люблю папу, мне в радость делать то, что доставляет радость ему.

— И он всегда так строг с тобой?

— Да, он строг, но он и добр!

— Он с тобой добр потому, что ты такая добрая. Если бы он был моим папой, все было бы просто ужасно. Он бы только и делал, что наказывал меня. Он бы постоянно укорял меня, сурово хмурился. У него и повода бы не было, чтобы одобрительно улыбнуться или бросить мне хоть одно слово похвалы.

- Ну что ты! Ты совсем не такая плохая, как думаешь о себе, — сказала Элси и снова рассмеялась. — Да и я не такая хорошая, как ты, похоже, думаешь обо мне.

— Я и не сомневаюсь, что ты — отъявленная лицемерка и только притворяешься примерной девочкой. И в один из ближайших дней мы сможем убедиться, что ты действительно хуже всех нас. Но сейчас мне нужно закончить свое дело и уехать, потому что ты жаждешь вернуться к своим книгам. Тебя наказывают за каждое непрочитанное слово? И радуешься ли ты наказанию потому, что твоему папе нравится тебя наказывать?

- Люси! Какая же ты насмешница! — сказала Элси, сильно покраснев.

— Извини, Элси, дорогая. Я не имела права так говорить, — воскликнула Люси, вскакивая, чтобы обнять, и поцеловать подругу. — Я сморозила глупость. Я прекрасно знаю, что твой папа совсем не плохой.

— Конечно. Если я плохо приготовлю урок, то мне приходится учить его заново. Только и всего. И когда я вижу, что папа мной недоволен, то, уверяю тебя, что для меня это уже наказание.

— Как ты думаешь, он отпустит тебя погостить у нас?

— Я не знаю, Люси. Думаю, он вряд ли согласится освободить меня от уроков на столь долгое время. Да и я сама вряд ли соглашусь на это.

— Но ты должна поехать! Можешь играть на моем пианино по часу или по два каждый день. Мы разучим несколько дуэтов. И можешь взять с собой альбом и рисовать в нем во время наших ежедневных прогулок. И мы будем читать вместе какие-нибудь назидательные книги — ты, я и Герберт. Ему опять стало хуже, бедняжке. Бывают дни, когда он не встает с кушетки. Мы приглашаем тебя еще и потому, чтобы хоть немного его ободрить. Ничто не улучшает ему настроение так, как вид твоего лица.

— А еще кто-нибудь приедет?

— До нашего дня рождения — нет. Но потом мы хотим организовать праздник и собрать тех, кто входит в нашу компанию — тех, с кем выросли. Ах, да! Я хочу, чтобы Кэрри Ховард, Мэри Лэсли и Анна остались на день или на два после праздника. Надо упросить твоего папу, чтобы он отпустил тебя. Ты должна быть с нами! — добавила Люси, вставая, чтобы уйти.

— Если упрашивать, он наверняка скажет «нет», — ответила Элси с улыбкой. — Он никогда не позволяет мне упрашивать или ныть. По крайней мере, если он уже сказал мне свое решение.

— Тогда забудь о моем предложении. До свидания. Не теряй попусту времени и не провожай меня. Возвращайся к своим книгам как примерная девочка. А я, перед тем как уеду, хочу еще немного поболтать с твоей мамой.

Элси вернулась к урокам. Ей, конечно, очень хотелось узнать, что же дальше случится в увлекательной книжке про Элен Монтгомери, но она твердо сказала себе, что не коснется страниц книги, пока не будут как следует сделаны все уроки.

Занятия занимали у Элси все утро. Она прерывала их лишь для ежедневной прогулки. Один час перед обедом и один час после обеда она могла назвать своими. Зато следующие два часа были отведены на рукоделие, музыку и рисование. После этого она могла сами решить, чем заниматься до времени отхода ко сну.

Элси предпочитала проводить свободное время за чтением. Если погода была хорошей, она брала книгу и располагалась в беседке недалеко от дома. К беседке вела от лужайки, на которую выходили застекленные двери ее уютного будуара, уединенная тенистая тропа. Беседка стояла в прохладном, открытом для ветра месте на склоне холма. Отсюда открывался прекрасный вид на долину, реку и лес. Наша героиня так часто приходила к этой беседке, что беседку так и называли «беседка Элси».

В тот день после обеда Артур, который хорошо знал вкусы и привычки Элси, отыскал ее в этой беседке. Девочка была настолько поглощена очаровательной историей, написанной мисс Уортер, что не заметила, как он подошел. Сочувствие к маленькой Элен переполняло Элси, и слезы капали на страницу книги.

— Что, плачешь? — насмешливо спросил Артур, усаживаясь рядом с Элси и грубо дергая ее за локон. — Впрочем, чему удивляться! Ты всегда была большим ребёнком.

- Пожалуйста, Артур, оставь в покое мои волосы. Ты не очень-то вежлив в выражениях и поступках, — ответила Элси, смахивая слезы и немного отодвигаясь от него.

— Не думаю, что нужно рассыпаться перед тобой в любезностях. Что ты читаешь?

— Новую книгу. Мне подарил ее мистер Травилла.

— А название у книги есть?

— Да. «Огромный, огромный мир».

— Полагаю, какая-нибудь сентиментальная история для девчонок, если тебе разрешили читать ее. Или ты читаешь ее в тайне от отца?

— Нет, я никогда так не поступаю. И надеюсь, никогда не буду. Папа разрешил мне.

— Вот как! Плохо. Тогда я не смогу заставить тебя подчиниться, как бы я этого ни хотел.

— Почему?

— Если бы я узнал, что ты ослушалась отца, то смог бы извлечь из этого большую выгоду. Ведь я знаю, что ты до смерти боишься Хораса.

— Нет, я не боюсь его! — воскликнула Элси с негодованием. Лицо и шея у нее покраснели. — Я знаю, что он сильно любит меня. Если я ослушаюсь или обману его, то скорее положусь на его милость и сознаюсь, чем буду просить тебя покрывать мои проступки.

— Неужели? Да ты просто ненормальная. У тебя лицо красное, как свекла. Хороший образец христианского поведения, не так ли?

— Я не совершенна, Артур. И ты не вправе судить о христианстве по моим поступкам.

— Тем не менее, я буду. Ты хочешь, чтобы я ушел? — добавил он с издевкой, снова дергая ее за локон.

Однако Элси уклонилась и вскочила на ноги.

— Да, — сказала она, — раз уж ты спросил, то признаюсь: я хочу, чтобы ты ушел. Когда тебе нужно произвести хорошее впечатление, твои манеры бывают безупречны. Однако по непонятным для меня причинам, встречаясь со мной наедине, ты всегда груб и ведешь себя так, как не подобает джентльмену. Поэтому я была бы рада, если бы ты ушел. Оставь меня и дай мне насладиться своей книгой в одиночестве.

— Я сделаю это, когда сам захочу, и ни минутой раньше. Но ты можешь избавиться от меня, как только пожелаешь. Я вижу, ты вздрогнула. Да, мне нужны деньги, о которых я просил тебя вчера. И я намереваюсь их получить.

— Артур, мой ответ будет точно таким же, как и вчера. По-другому я ответить не могу.

— Ты — самая жадная девчонка на свете! Я точно знаю, что твое состояние составляет не менее полутора миллионов. А ты отказываешься одолжить мне жалких пятьдесят долларов.

— Артур, ты знаешь, что в этом вопросе у меня нет выбора. Папа запретил мне одалживать тебе деньги без его ведома и разрешения. И я не собираюсь нарушать его запрет.

— Когда он тебе запретил?

— Уже давно. После он об этом больше не вспоминал. Но отец всегда говорил мне, что все его приказания остаются в силе до тех пор, пока он их сам не отменит.

— Тебе пятнадцать лет, и тебе не позволяют тратить карманные деньги по собственному усмотрению! — сказал он презрительным тоном. — Ты думаешь, что тебя всю жизнь будут водить за ручку?

— Когда я вырасту, я, конечно же, буду сама распоряжаться своими деньгами. Но думаю, что буду повиноваться своему отцу до тех пор, пока мы оба живы, — ответила Элси кротко, но с твердостью в голосе.

— Ты обязана показывать ему оставшиеся деньги, когда даешь отчет?

— Нет. Ты думаешь, что папа не доверяет моему слову? — возмутилась Элси.

— Тогда ты можешь делать с ними, что захочешь. И отцу не обязательно знать, где находится остаток денег в данный момент — в твоем кармане или в моем. Я уже говорил тебе, что мне нужны деньги только на две недели. Дай их мне, а не то наступит день, когда ты здорово пожалеешь о своей скупости.

Элси снова отказалась. Артур сильно разозлился, он стал ругаться на Элси и вдруг ударил ее.

Тут раздался звук быстрых шагов по гравиевой дорожке. Сильная рука схватила руку Артура, и он вдруг был отброшен в сторону. Когда Элси очнулась, она увидела, что Артур стоит на коленях, а на его спину и плечи обрушивается град ударов.

— Ты негодяй! Ты подлый и презренный трус! Лишь попробуй еще раз поднять на нее руку! — кричал мистер Травилла. Наказание он завершил тем, что пнул Артура носком ботинка с такой силой, что тот покатился вниз по тропе и с глухим стуком растянулся на земле.

Парень поднялся. Бледный от гнева, он тряс кулаком:

— Я буду бить ее, когда захочу, — прокричал он и выругался.— Я не собираюсь отчитываться перед тобой. Она моя племянница, а тебе она — никто.

— Тем не менее, я буду защищать ее. И ты пожалеешь, если снова будешь докучать ей. Он сильно ударил тебя, дитя мое? — тон мистера Травиллы изменился. В его голосе звучала нежность и забота. Элси была бледна и вся дрожала. Она по-прежнему сидела на грубой скамье, где и застал ее Артур.

— Нет, сэр, но боюсь вы сильно побили его в благородном порыве защитить меня, — ответила она, глядя вслед Артуру, пока тот хромал по тропе.

— Самое неприятное во всем происшествии это то, что я сломал трость, — невозмутимо произнес мистер Травилла, с сожалением глядя на обломок трости, которую все еще сжимал в руке.

— Вы, должно быть, били очень сильно. Мистер Травилла, а что если он вызовет вас на дуэль? — спросили Элси, побледнев от ужаса.

— Не бойся. Он слишком труслив. Он знает, что я хорошо стреляю. А сторона, вызываемая на дуэль, имеет право выбора оружия.

- Но вы ведь не будете драться, мистер Травилла? Вы ведь не одобряете дуэли?

— Конечно, нет, Элси. Дуэль противоречит как Божьему закону, так и закону нашей страны. Я не могу принять в ней участие ни как честный гражданин, ни как христианин.

- О, я так рада. И я рада, что вы пришли мне на выручку. Мне действительно стало страшно. Артур был в дикой ярости.

— Отчего он разозлился?

Элси объяснила, а затем спросила, как мистер Травилла оказался рядом.

- Я узнал от слуг, что твои папа и мама уехали. Вот и пошел сюда искать тебя, — сказал он. — Подойдя поближе, я увидел, что с тобой разговаривает Артур. Мне не хотелось нечаянно подслушать ваш разговор, и я решил подождать вон на той насыпи. Я наблюдал за вами сквозь ветви деревьев. В какой-то момент я понял, что Артур начинает не на шутку злиться. Опасаясь, что он может причинить тебе вред, я был готов броситься тебе на помощь. Когда я увидел, что он ударил тебя, меня охватила такая ярость, что я не мог сдержаться... И поколотил его.

— Мистер Травилла, вы ведь не расскажете папе? — спросила Элси с мольбой в голосе.

- Дитя мое, я склонен думать, что папе следует узнать об этом.

— Зачем? Он очень рассердится на Артура.

— Артур этого заслуживает. Думаю, твой отец должен знать о случившемся. Ему следует принять меры для твоей защиты. Однако, если ты пообещаешь не выезжать верхом и не гулять одна до тех пор, пока Артур не покинет окрестности, то я не скажу твоему отцу. Но тебе следует успокоиться. В противном случае твой папа наверняка спросит о причине твоего волнения. Ты сильно дрожишь, и ты бледна.

— Я постараюсь успокоиться, — сказала она, прилагая усилие, чтобы взять себя в руки. — Я обещаю вам поступать так, как вы говорите.

— Это очень приятное место. Здесь хорошо сидеть с книгой или рукоделием, — отметил он. — Однако я посоветовал бы тебе не приходить сюда одной до тех пор, пока Артур не уедет.

— Спасибо, сэр. Я последую вашему совету. Артур с Уолтером уедут на Север в колледж уже через несколько недель.

— Я вижу, у тебя с собой книга, — сказал он. — Она тебе нравится?

— Очень! Как я сочувствую бедной Элен! Ее отец совсем не похож на моего дорогого папочку. Кроме того, ей предстоит разлучиться с мамой, которую она так сильно любила. Я не могу читать об этом без слез, мистер Травилла.

— Открою тебе одну тайну, — сказал он с улыбкой. — Я и сам пролил над этой книгой несколько слезинок. — Затем они разговорились о разных персонажах этой истории. Так мистер Травилла помогал ей успокоиться, отвлекая ее мысли от происшедшего.

Через полчаса пришел слуга и позвал Элси домой: вернулся отец и хочет проверить, как она сделала уроки. К этому времени все признаки волнения исчезли с лица Элси. Она перестала дрожать, ее лицо было таким же очаровательным, радостным и румяным, как обычно.

Услышав, что ее зовут, она поднялась со скамейки.

— Я знаю, мистер Травилла, вы простите меня. Вы не пойдете со мной? Мы всегда рады, когда вы навещаете нас. Но я уверена, что мне нет надобности об этом говорить.

- Спасибо, — ответил он, — однако сейчас мне нужно возвращаться в Ион. Но я проведу тебя до дома, если ты позволишь, — добавил он, думая, что Артур, возможно, все еще сидит в засаде где-нибудь поблизости.

Элси весело ответила, что будет рада компании. Она всегда относилась к другу отца с огромной симпатией и обращалась с ним непринужденно, как если бы он был ее дядей.

Элси и мистер Травилла продолжали беседовать, пока не подошли к раскинувшейся около дома лужайке, на которую выходили окна комнаты Элси. Здесь мистер Травилла нежно попрощался с ней.

— Я перед вами в долгу, — сказала Элси, пожимая его протянутую руку и с улыбкой глядя ему в лицо.

— Всегда рад, красавица. Но неужели меня отпустит без награды?

— Мне нечего предложить вам, сэр рыцарь. Но вы можете помочь себе, если захотите, — смеясь и краснея ответила Элси. Она прекрасно поняла, что он имеет к виду.

Мистер Травилла наклонился и поцеловал ее зардевшуюся щеку, а затем пошел прочь, тихо вздыхая про себя:

— Ах, маленькая Элси! Был бы я на десять лет моложе!

Элси пересекла лужайку, вошла в открытую дверь своего будуара и сразу же оказалась в объятиях отца. Он стал свидетелем той небольшой сценки, участниками которой были Элси и мистер Травилла. И он заметил во взгляде и поведении друга нечто такое, чего раньше никогда не видел. На мгновение мистер Динсмор прижал дочь к сердцу, а затем отклонился и с любовью взглянул в ее лицо.

— Ты моя. Ты принадлежишь мне. Никто на белом свете не имеет ни малейшего права на тебя. Ты знаешь об этом?

— Да, папа. И я очень этому рада, — прошептала Элси. Она нежно обняла его за шею и склонила голову ему на грудь.

— Ах! — вздохнул отец. — Боюсь, наступит день, когда ты уже так мне не ответишь. Наступит день... — тут он прервал свою речь, так и не закончив свою мысль.

Девочка вопросительно посмотрела ему в лицо. Ответом на ее взгляд были улыбка и нежный поцелуй.

— Но лучше я не буду засорять твою головку глупостями. Они проникнут туда и без моей помощи. А теперь идем, проверим уроки. Я полагаю, что ты выучила их на отлично. Как и всегда.

— Надеюсь, что так, папа, — ответила Элси, взяла свои книжки и села на скамеечку у его ног. Отец удобно строился в мягком кресле.

Проверка уроков доставляла им обоим огромное удовольствие. Девочка любила рассказывать то новое, что узнала из книг, а отец — любил слушать.

После мистер Динсмор похвалил дочь за отлично выполненное задание и дал задание на следующий день. Теперь можно было отложить книги в сторону.

— Иди сюда, доченька, — сказал отец после того, как Элси убрала книги в стол. — Я хочу кое-что сказать тебе.

— Что, папа? — спросила она, садясь ему на колени. — У тебя такой серьезный вид. — Но в голосе девочки не было и тени страха, а в лице отца — суровости.

— Я хочу обсудить один серьезный вопрос, — ответил он, нежно убирая локон с ее лба и серьезно глядя в её карие глаза. — Ты не одалживала денег Артуру, Элси?

От непредвиденного и неожиданного вопроса она вздрогнула. Ее лицо и шея густо покраснели. Но она смотрела отцу прямо в глаза.

— Нет, папа. Разве я могу ослушаться тебя?

— Я вовсе так не думал, дорогая. Тем не менее, я чувствую, что должен задать тебе этот вопрос. И я вынужден повторить свое предупреждение: никогда не одалживай Артуру денег без моего ведома и разрешении. Твой дедушка и я сильно обеспокоены его поведением.

- Мне жаль, папа. Надеюсь, он не совершил еще ничего плохого.

— Похоже, он умеет искусно скрывать свои злые цели, — сказал мистер Динсмор со вздохом. — Однако те, о которых уже известно, свидетельствуют, что он способен стать позором и бесчестьем для своей семьи. Мы знаем, что он груб, злоупотребляет спиртным и играет в азартные игры. Печальное начало для семнадцатилетнего парня! Поэтому, Элси, снабжать его деньгами — значит помогать ему скатываться все ниже.

— Да, папа, я понимаю. Бедный дедушка! Мне его так жаль. Но, папа, Бог может изменить сердце Артура. Бог может сделать его таким, каким мы все хотим его видеть.

— Да, доченька. И мы вместе будем просить Его об этом. Бог может сделать то, что неподвластно никакой человеческой силе. Ведь так?

— Да, папа.

Они помолчали минуту, а затем Элси рассказала о приглашении Люси Каррингтон и спросила, можно ли ей погостить у подруги.

Подумав мгновение, отец сказал:

- Да, можешь поехать, если хочешь. Ты вполне заслужила каникулы. Думаю, тебе полезно будет недельку отдохнуть от учебы. Поезжай и повеселись там хорошенько, дорогая.

— Спасибо. Ты — самый любящий, самый добрый и самый лучший папа, — сказала Элси, обняла и поцеловала отца. — Но ты выглядишь немного печальным. Может, ты думаешь, что мне лучше остаться дома? Если так, то я никуда не поеду.

— Нет, любовь моя. Я буду скучать по тебе. Без тебя этот дом кажется пустым, но я потерплю без тебя недельку. Думаю, тебе лучше поехать. Перемены определенно пойдут тебе на пользу. Так что я готов одолжить свое сокровище друзьям из Ашлэнда на несколько дней. Если бы я мог, с радостью сделал бы и больше для бедного страдальца Герберта.