Был неожидан дела поворот. Все мысли у царя пошли вразброд, Когда ему вручил посланье воин. Кайсар мобеду приказал, расстроен: «Пусть вновь придут ученый и знаток, Кому ясны основа и уток, Пусть, погрузясь в неведомое снова, Откроют тайну бытия Хосрова. Поглубже вникнут пусть в его дела. Коль дни его окутывает мгла, То я Хосрову помогать не стану: Пусть за лекарством едет он к хакану. Но если вновь наденет он венец И станет шахом, как его отец, То лучше буду я с Хосровом вместе, Чтоб против нас не затаил он мести». Созвал мобед, услышав те слова, Волхвов, постигших тайны естества; Пришли седобородые румийцы, Держа в руках и книги, и таблицы. Всю ночь они трудились напролет, А утром молвил главный звездочет: «Кайсар! Прочли мы древних книг страницы, Исследовали звездные таблицы, Проникли мы, за Фалатуном вслед, В таинственный круговорот планет. Прочли мы в звездной книге величавой: «Хосрову суждено владеть державой, И тридцать восемь лет он проживет Не ведая ни горя, ни забот». Кайсар, взволнованный необычайно, Сказал: «Открылась будущего тайна. Теперь какое скажем слово мы? Как будем исцелять больного мы?» «Хосров получит помощь от хакана, Достигнет цели, став царем Ирана, — Сказал мобед, — но вспыхнет в нем тогда К тебе, кайсар, смертельная вражда. Ты всех мудрей, ты сам прими решенье, — Послать ли войско и вооруженье». Сказал кайсар: «Хотим иль не хотим, — Судьба сильнее, рок неотвратим. Оружье, рать Хосрову я отправлю, Себя от пытки жертвою избавлю». Он сразу же посланье написал, Вознес Хосрову множество похвал, Мол, выслушал я мудрого мобеда, Шла о добре и зле у нас беседа. Времен прошедших мы постигли суть, Опять вступили мы на прежний путь. Шла речь у нас о Руме, об Иране, Достигла наша мысль конечной грани. Теперь узнай, о венценосный шах, Что все мои войска — на рубежах, А здесь, вокруг дворца, в Кустантание, Держу я лишь отряды небольшие. Но воеводам отдал я приказ, Со всех сторон идут войска сейчас, Когда придут — к тебе направлю сразу, Да подчинятся твоему приказу… Сказали мы колючие слова, Их шило мы вонзили в нёбо льва, Затем, что мудрый помнит слезы мира. Во времена Шапура, Ардашира Не старились ли юношей сердца От войн, которым не было конца, От множества набегов и предательств, Убийств, и грабежей, и надругательств? Ормузда, Кай-Кобада вспомяни: Не знали справедливости они. Вот почему была черна, угрюма Судьба многотоскующего Рума, Великая, богатая страна Иранцами была разорена, По нивам разлились потоки крови, Не молкли плач сирот и ропот вдовий, Сады и рощи превращались в тлен, Детей и женщин уводили в плен. Поэтому не диво, что хранится Доселе ненависть в груди румийца. Но знай, что вера христиан чиста, Что зла не делают рабы Христа, Что правда мне милее всех обманов, Что я далек от козней и капканов. Защита угнетенных — наш завет, Нас озаряет милосердья свет, Мы победили вечной тьмы исчадье, Мы превратили яд в противоядье. Об этом я повел рассказ опять, Чтоб старое забвению предать. Мы договор с тобою заключаем, Сердца друг другу мы в залог вручаем, А если так, скажи мне: «Я клянусь, Что буду я молчать про наш союз, Пока я царь, скорей отдам я душу, Но клятвы никогда я не нарушу. Пусть в Руме процветают города. От дани откажусь я навсегда, — Трудом добыл я дружбу: на богатство Ее менять — позор и святотатство!» Когда ты мне такую клятву дашь, — Поверю, что союз окрепнет наш. Мы уничтожим тех, кто за поживой Нагрянут к нам с войной несправедливой. Страшиться мы не будем никого, Мы нашу дружбу превратим в родство! Но я боюсь: когда венец наденешь, Ты к злу вернешься, клятве ты изменишь Ты поведешь, нарушив договор, О Сальме и о Туре разговор. Былое зло хочу предать проклятью, Наш договор хочу скрепить печатью. Мы долго враждовали до сих пор, — Да превратится в мир старинный спор, Для распрей да не сыщутся причины, Иран и Рум, да будем мы едины! Ты девушку в моем дворце найдешь, Что превзошла своим умом вельмож. И если, нашей веры чтя законы, Ту девушку ты взять захочешь в жены, — Два рода превратятся в род один, Кайсару внуком станет шахский сын. Процарствует он много лет спокойных, Не думая о мятежах и войнах. Царил Пируз и правил Хушнавоз Но где они? Их жизни вихрь унес. Как будто длинный день пролег меж ними, Наполненный страданьями одними! Нас поучал Иисус: в источник бед Вступает царь, нарушивший обет. Кто видит в справедливости обузу, — Тот глуп и жалок! Вспомни-ка: Пирузу Не помогал ли честный Хушнавоз, Укрыв его престол от бурь и гроз? Но с другом поступил Пируз жестоко И в битве стал добычей злого рока: Он потерял и войско, и престол, Когда путем бесчестья он пошел. Ты молод, не постиг науку власти. Когда тебя влекут покой и счастье, Пойми: не терпят рать, народ и двор Того, кто нарушает договор. С ним не дружи: чужой иль соплеменник, Не заслужил и савана изменник! Теперь, узнав желание мое, Храни в уме послание мое Ты от строки начальной до конечной, Пришли ответ на мой привет сердечный. Скрой от писца сокровища души: Ответ своей рукою напиши, А я тебя от горестей избавлю, Оружье, войско и казну отправлю. Да будут все, кто мил тебе, в чести, А ненавистников своих — прости: Из сердца зло гони ты неустанно Во имя милосердного Яздана. Насилие за силу не прими, Не будь жесток с подвластными людьми, Не зарься на чужое достоянье: Прекрасно только доброе деянье. Благоустрой державу и народ, Опорой будь голодных и сирот, Дарообильный и великодушный, Дай кров — бездомным, нищим — хлеб насущный. Когда ты станешь светом для сердец, Никто не посягнет на твой венец. Будь стражем бдительным родного края, Врагов не бойся, мир оберегая: Тех шахов осеняет благодать, Кто радость мира может охранять Народ иранский подружи с румийским, И станешь мне из близких самым близким! Лишь высохла последняя строка, Что царственная вывела рука, Кайсар посланье за печатью спрятал, — Он тайну сердца перстнем запечатал. Когда с посланьем прискакал гонец, Хосров сказал иранцам: «Наконец Заря на небесах взошла иначе, И обернулось к нам лицо удачи. Кайсар прислал письмо, к добру влеком, В его словах мы пользу обретем. Он порешил, на благо нашим странам, Пресечь вражду меж Румом и Ираном». Те молвили: «Не ищем мы венца, От мести мы очистили сердца. Ты победишь, заботы сбросишь бремя, И на земле твое прославят время!» Был шаху по душе такой ответ. Вновь засиял пред ним надежды свет.