Вот из своих пределов, как орел, Взмыл Искандер, опять войска повел. И он в страну брахманов прибыл вскоре. Его влекло к себе познанья море. Брахманы, услыхав, что славный шах Остановился с войском в их краях, Все вышли из своих пещерных келий И обсуждать событье это сели. И написали шаху-мудрецу Письмо: «Хвала на небесах творцу! А на земле — в юдоли нашей бренной — Хвала тебе от нас, благословенный! Пусть мощь твоя и мудрость возрастет, И пусть твоя держава процветет! Йездан, исполненный благоволенья, Тебе полмира отдал во владенье. Мы служим богу. Так пошли нам весть, Зачем пришел? Чего ты ищешь здесь? Страна у нас бедна; что с нас возьмешь ты? Земных сокровищ здесь не обретешь ты. Мы волей и терпением сильны. Мы счастьем знанья истинным полны. Терпенье наше все превозмогает. А знанье людям зла не причиняет. Ты здесь, в долинах и степях пустых, Людей увидишь нищих и нагих. Коль ты у нас задумал утвердиться, То с войском здесь тебе не прокормиться». Вот к шаху прибыл их гонец с письмом Пешком; одежды не было на нем. Лишь бедра темные свои облек он Повязкою из травяных волокон. И было нечто у него в глазах, Что содрогнулся сердцем славный шах. На месте том простился он с войсками; Поехал лишь с немногими мужами. Все мудрецы святые той земли С высоких гор встречать его сошли. Плоды у ног царя на землю клали. Ведь все они не сеяли, не жали. И громко восхваленье вознесли Владыке обитаемой земли. Прислушался к речам их шах великий, Вгляделся в удивительные лики. Все были босы и обнажены, Но света и величия полны. Одежды их из листьев облекали. Плоды лесов их пищу составляли. Не ведая о битвах и пирах, Они в долинах жили и в горах. Хоть полны разной дичи степи были, Охота и убийства им претили. Питье их было — чистая вода, Плоды и злаки дикие — еда. Он спрашивал их: «Что вам служит пищей? Как вы возводите свои жилища? Зло и добро нам дарит небосвод, Что ж вы берете от земных щедрот? Вы чем и как сражаетесь с врагами?» И отвечал глава над мудрецами: «О солнце славы, доблести звезда! Мысль о войне издревле нам чужда. У нас тепло, нам не нужны жилища, Самой природой нам дается пища. Зачем парчой нам тело украшать? Ведь смертного нагим рождает мать. Нагим уходит смертный в недра праха, А мир — обитель горя, скорби, страха. Алчбы мы чужды, вечность — наша цель. Нам кровля — небо, а земля — постель. К чему мироискателя старанья? Его богатства и завоеванья? Ведь сколько б ни собрал сокровищ он,— В свой час он всё утратить обречен. Блажен, кто к благу вечному стремится, А вся земная слава истребится». «Чего же больше,— Искандар спросил,— Явлений явных или тайных сил? Живых ли больше в бренном мире этом Иль навсегда расставшихся со светом?» И отвечал один из мудрецов: «На миллион, быть может, мертвецов — Два иль один живой едва ль найдется. И счастлив, кто от вечных мук спасется! Блажен, кто людям зла не принесет! Ведь всяк уйдет отсюда в свой черед». Спросил румиец: «В мировом просторе Недвижной суши больше или моря?» «Всю твердь земную,— отвечал брахман,— Безбрежный омывает океан». «Кто бодрствует во сне? — спросил владыка.— Чей не простится вечно грех великий? Кто в слепоте душевной, средь забот, Не знает сам, зачем он здесь живет?» Брахман в ответ: «О светоч мирозданья, Пречистый шах, взыскующий познанья! Грешнее всех, исполненный алчбы, Завоеватель — баловень судьбы. Коль ты духовным взором обратишься Сам на себя — ты в этом убедишься. Ведь вся земля захвачена тобой. Сам небосвод как будто данник твой. А ты не сыт, хоть миром обладаешь. Мозг из земли исторгнуть ты желаешь. Душой ты ада алчешь. Устрашись! От войн кровопролитных отрешись!» Еще спросил их Искандар великий: «Кто ж на стезе неправды наш владыка?» Сказали: «То алчба — душа греха, Основа зла. Она к добру глуха». Спросил он: «В чем же суть алчбы всеядной, Ненасытимой, низкой, зверски жадной?» Брахман ответил: «Алчность и нужда — Два демона, не спящих никогда. Один иссох и злого полн упорства. Другой не спит ночами от обжорства. Сразит обоих колесо времен. Блажен, кто к правде духом устремлен!» Внял Искандар, и цвет его ланит Стал желтым, как поблекший шамбалид. Его лицо морщинами покрылось, Слеза из глаз невольно покатилась. И он спросил их: «В чем нужда у вас? Просите. Все исполню в сей же час. Всей властью с вами поделюсь моею, Трудов своих для вас не пожалею». Ответили: «Со смертью в бой иди. От смерти нас, коль можешь, огради». Сказал он: «Дни бегут неудержимо, И в мире только смерть непобедима. Будь ты хоть из железа сотворен, Тебя пожрет таинственный дракон. Увянет юный цвет, иссякнет сила — И не спастись от старости унылой». Сказал брахман: «О властелин-мудрец! Всем одарил тебя благой творец. Ты, словно солнце, разумом сияешь. Что не избегнуть смерти нам, ты знаешь. Что ж ты возжаждал мир завоевать, Войн ядовитым воздухом дышать?! Умрешь — твоя десница все утратит И враг плоды трудов твоих захватит. Зачем ты страшной тяготой такой Обременился? Где он — разум твой? Безумие — в юдоли нашей бренной Надеяться на этот мир мгновенный!» Ответил шах: «Я — раб, и не дано Мне преступить, что небом решено. Я преступил бы, будь я в состоянье, Неведомое мне предначертанье. Все решено заране. Никому Не обойти, что суждено ему. Не мной, а грозной волей провиденья Убиты были павшие в сраженье. Кто осужден судьбою, тот падет. Насильник от возмездья не уйдет. Они не жертвы моего удара. Постигла их божественная кара. Йездан велик. Мы все — его рабы. И никому не скрыться от судьбы!» Потом брахманов щедро одарил он, Но в их стране недолго прогостил он. Обиды никому не причинил И вдаль стопы на запад устремил.