То ли уже вставший, то ли еще не ложившийся, – растрепанная шевелюра и застегнутый не на те пуговицы камзол с равной вероятностью могли свидетельствовать о том и другом, – барон Оскар Хоу сидел за громадным подковообразным столом в библиотеке. Он перебирал тонкие костяные пластинки из ящика каталога. Время от времени библиотекарь сверял написанное с пергаментным свитком, закрепленным в бронзовом держателе. Сосредоточенно-деловой вид неисправимого пасквилянта никак не вязался с улыбкой полного удовлетворения, время от времени пробегавшей по его губам.

Тишина. Книги. Запах чернил, бумаги, кожи и кофе. Оскар пошарил по столу, подцепил пальцами чашку с благоухающим горячим напитком и с удовольствием сделал маленький глоток. Хоу никогда не понимал Лейма, способного глушить кофе ведрами. Нет, правильно было смаковать себе в удовольствие! Оскар вдохнул аромат и сделал еще глоточек.

В эту священную для любого кофемана минуту оглушительно хлопнули створки дверей, и в библиотеку ворвалось проклятие Энтиора – принцесса Мирабэль. Привычным жестом закинув толстую косу за спину, девчушка радостно провозгласила:

– Привет, Оскар!

– Привет, Оскар! Вет! Кар! – веселым эхом откликнулась библиотека.

Подождав, пока отголоски радостного вопля юной принцессы, взобравшись по винтовой лестнице, заплутают где-то в районе верхней галереи первого зала, библиотекарь вынужденно пробормотал:

– Прекрасное утро, ваше высочество!

Для себя Оскар перестал считать его прекрасным с того самого мгновения, как пролил полчашки крепкого кофе в карман камзола из-за внезапного вторжения Бэль.

– Ты нашел мне книжку про шкатулку? Я помню, что ты просил зайти сегодня днем, но я шла мимо на занятия по истории и решила заглянуть. А вдруг ты уже нашел? Лорд Эдмон сказал, что у нас в библиотеке есть биография и классификаторы работ мастера-волшебника. Если ты нашел, я сразу расскажу о Себаре Ижене, а то она уедет и ничего не узнает! И почему, как только я с кем-то подружусь, этот кто-то сразу исчезает? Несправедливо! – вывалила на нового знакомого гору разнообразной информации маленькая эльфиечка. Ее мысли скакали, словно белки по ветвям. – Мы вчера так весело играли в садах, по деревьям лазили, замки из песка строили! Если бы еще Нрэн не мешался… Так ты нашел книгу про Себара и его шкатулки? – чувствуя, что библиотекарь немного запутался, снова уточнила цель своего прихода принцесса, пошарив глазами по столу с ровным стопками книг.

– Шкатулки, – сосредоточился Оскар. – Да, Бэль. Я нашел тебе книгу. Знаешь, так странно. Я никогда бы не обнаружил ее, если бы между двумя шкафами не провалился том «Антологии лоулендских анекдотов», который просил вчера принц Джей. Полез вытаскивать его, а заодно отыскал и этот журнальчик. Он немного потрепан, но цел. Кажется, это и есть каталог работ Себара.

– Давай посмотрим! – аж подпрыгнула от нетерпения принцесса.

– Конечно, – согласился библиотекарь, отодвигая кресло и вылезая из-за стола. – Я заправил журнал в тиски, чтобы немного распрямить.

Оскар подошел к соседнему столику со столешницей, обитой черной кожей, и извлек тонкую книжицу, зажатую между двумя поставленными вертикально отшлифованными мраморными блоками.

– Это она? – Бэль с любопытством оглядела невзрачную фиолетовую обложку. Книга выглядела истертой и покрытой пятнами, но не рваной.

– Да, – заверил принцессу барон. – Совершенно точно. На титульном листе есть надпись.

Оскар сел на полукруглый диван и, дождавшись, пока Мирабэль легко, как пушинка, опустится рядом, открыл книгу и указал девушке на несколько витиеватых строк заглавия, зачитав вслух:

– Мастер Себар Керон дель Лабран. Личный свод работ.

– Да? – удивилась принцесса, с восхищением разглядывая завитушки и загогулинки, украшавшие странные буквы в заглавии. – А почему я не могу прочитать ни словечка? Одни буквы похожи на наши, а другие совсем нет. Эта книжка написана на каком-то древнем языке?

– Высокий шрифт, сдобренный старолоулендской вязью, нелегок для прочтения, – охотно согласился Оскар, припомнив, что не все способны разбирать то, что он еще в юности освоил играючи и не раз использовал в остроумных проказах. Как-то самовлюбленный граф Кьергорин, заинтригованный таинственной анонимкой, благоухающей «Звездным ветром» – популярным и дорогим дамским ароматом тогдашнего осеннего сезона – решил похвастаться записочкой в кругу друзей. Один из сведущих в магии приятелей сплел заклятие истинной речи для перевода. Над красным от злости графом несколько дней хохотал весь Лоуленд, ибо приятели, услыхавшие восторженную «Хвалебную оду свинорылому и боровоподобному герою попоек в кабаках Лоуленда, миров ближних и дальних», не стали держать язык за зубами.

– Какой ты умный, почти как Элтон! – восхитилась эльфиечка, отпустив самый, по ее мнению, щедрый комплимент – сравнение с братом-книжником.

– Спасибо, – хмыкнул Оскар, не зная, гордиться ему или обижаться. Но, понимая, что девчушка сказала это вполне искренне, не стал ерничать по поводу похвалы.

Барон вместе с Мирабэль принялись листать книжицу, заполненную причудливым изящно-бисерным почерком и искусными цветными зарисовками разнообразных ларцов, шкатулок, ящичков, оправ зеркал, подсвечников, чертежами, сметами на материалы и отдельными фрагментами работ великого мастера-мага. Библиотекарь очень аккуратно переворачивал тонкие, почти просвечивающие насквозь листы. Судя по тому, что успел прочесть Оскар, обнаруженные им записи действительно принадлежали перу Себара и являлись его личным каталогом работ. Мастер был аккуратен и пунктуален до маниакальности.

Принцесса не требовала от Оскара постраничного чтения вслух, она проглядывала картинки, восхищаясь иллюстрациями, сохранившими первозданную яркость цветов, и наконец обнаружила искомое.

– Вот она! – Мирабэль радостно ткнула пальчиком в знакомое изображение деревянной шкатулки, изукрашенной перламутром и жемчугом. – Точно она! И птички, и изогнутые веточки! Ты прочитаешь, что написано о моей шкатулке?

– Давай! – улыбнулся библиотекарь умильному взгляду, брошенному на него принцессой, и, опуская перечень материалов и расценки на жемчуг, перламутр, серебро и ароматное дерево фардон, начал разбирать мелкие буковки: – Над рисунком надпись. Шкатулка для драгоценностей…

– Я тоже храню в ней свои сокровища! – гордо вставила принцесса.

– Сделано для Эсмеральдины дель Оантон, – продолжил Оскар и с разбегу прочел дальше: – Да будет проклято Темной Бездной Межуровнья имя неверной твари.

– Ой, – округлив глаза, потрясенно выдохнула малышка, зажав на секунду рот ладошкой. – Он ненавидел женщину, для которой вырезал шкатулку. Но зачем же тогда он ее делал, и такую красивую?

– Да ввергнет заклятие Сетей Бездны ее нечестивую душу в вечную Тьму, – ответил цитатой из записок миляги Себара Оскар и, наскоро пробежав по строчкам, касающимся шкатулки, потребовал отчета: – Где эта вещь, Бэль? Она у тебя?

– Была у меня, но вчера я отдала ее Ижи, она хотела перерисовать птичек, – жалобно ответила маленькая принцесса.

– Какому ёжику ты ее отдала? – не понял барон.

– Ижене, жрице из посольства Жиотоважа, – пояснила Бэль и недоуменно добавила, нервно дергая себя за кончик косы: – Но я же играла со шкатулкой, и ничего не было! Джей не мог купить мне плохой вещи! Может быть, Себар пошутил?

– Вот уж не думаю! Скорее! – Оскар вскочил, небрежно сунул под мышку журнал, схватил Бэль за руку и, до предела напрягая свои слабые магические таланты, телепортировался вместе с девчушкой к дверям покоев принцессы Элии.

После настойчивой трели звонка, наигрывающего «Мелодию прощания», замок щелкнул, и Хранитель Королевской библиотеки влетел в прихожую, волоча за собой перепуганную эльфийку. Оскар даже не заметил того, что чуть не придавил распахнутой дверью пажа. Бедный мальчик едва успел вжаться в дверцу шкафа, спасаясь от неминуемых синяков.

– Элия! Ты где? – возопил барон Хоу, врываясь в гостиную.

– Была в ванной. Привет, Бэль, – спокойно ответила принцесса, завернутая в огромное персиковое полотенце, появляясь в комнате. Капли воды блестели на коже богини, влажные волосы рассыпались по плечам. – В чем дело, Оскар? Какая трагедия заставила тебя покинуть книжную берлогу? В библиотеке завелись мыши и сожрали твои носки?

– Нет! – отмахнулся от ироничного замечания барон, выпустив наконец руку Мирабэль, и зашелестел страницами, отыскивая нужный отрывок.

– Там написано, что в шкатулке Себара, которую мне купил Джей, заклятие Сетей Бездны! – пожаловалась Мирабэль, подбегая к сестре и, ткнувшись в пушистое безопасное полотенце, спросила: – Это очень страшно, Эли?

– По-разному, малышка, – нахмурившись, ответила богиня, обняв сестричку.

– Вот, смотри! – Оскар, подскочив к принцессе, сунул ей под нос книгу, открытую на странице с рисунком шкатулки и зловещими подписями.

– О, Творец Всемогущий! – выдохнула богиня, уставившись на какую-то небольшую завитушку вроде раковины улитки рядом с проклятиями в адрес загадочной Эсмеральдины, мирно почившей несколько тысячелетий назад.

– Теперь-то веришь? – не без торжества вопросил барон.

– И даже более того, – согласилась принцесса, указав ноготком на «улитку». – Я знаю знак этого заклятия.

– Оно не пало на твою сестру? – искренне озаботился Оскар. – Проверь!

– На Бэль нет чар, затрагивающих силу Бездны, – заверила библиотекаря богиня, на всякий случай просканировав ауру младшей сестры. – Но я должна осмотреть шкатулку, и как можно быстрее.

– Я отдала ее Ижене, – поспешила вставить встревоженная эльфийка. – Ей грозит какая-то опасность? Мы должны спасти Ижену!

– Не тревожься. Ты-то невредима, малышка, хотя занималась со шкатулкой Себара куда больше, чем подружка, – улыбнулась принцесса, погладив Мирабэль по спине. – Старинное заклятие могло давно утратить свою силу или испортиться. Иди, милая, на уроки, а я, с твоего позволения, сама заберу шкатулку у жрицы Ижены.

Бэль насупилась, чувствуя, что ее лишают права принять участие в чем-то интригующем и волнующе интересном, и уже раскрыла рот, чтобы начать возмущаться. Но Элия, прекрасно зная сестру, сделал хитрый ход.

– Я проверю магический фон шкатулки и обязательно расскажу тебе о том, что нашла, – серьезно пообещала принцесса. – Если ты не придешь к магистру Шавину утром, то он перенесет занятия на вторую половину дня. А я думала, ты хотела бы проститься с Иженой перед отъездом.

– Да, – вздохнув, сдалась Бэль под градом весомых аргументов. – А ты расскажешь мне о шкатулке уже сегодня?

– Именно, – подтвердила свое слово богиня, и маленькая принцесса, считая, что выторговала все, что можно, побежала на уроки.

Едва за Бэль закрылась дверь, принцесса щелчком пальцев призвала к жизни заклятие из звездного набора и переоделась в синие широкие брюки с наборным серебряным поясом и легкую голубую тунику, расшитую веточками вереска.

– Я пока оставлю это себе. Надо кое-что проверить, – помахав журналом, заявила богиня и исчезла из покоев.

Поняв, что его, словно несмышленую сестричку, оставили за бортом важного расследования, настолько важного, что богиня поспешила заняться делом, не тратя времени на утренний туалет, Оскар скривил губы в ироничной улыбке и, отвесив пустой комнате поклон, язвительно сказал:

– Разумеется. Не стоит благодарности, ваше высочество. Рад служить короне Лоуленда!

Ижена проснулась на рассвете, чувствуя удивительную легкость и радостную бодрость во всем теле. Полюбовавшись на браслет-змейку, украшавший ее руку, девушка подхватилась с постели. Она поплескала в лицо прохладной водицы, позволила верной, но чересчур хлопотливой Каре накормить себя завтраком, привести в порядок непослушные косички, уложив их по-дорожному в прическу-сеточку, и станцевала для Кристалла Утреннюю Приветственную Песнь. А потом водрузила на мягкое покрывало высокую подушку и, примостив на нее шкатулку, уселась на кровать рядом. На другой подушке, пожестче, девушка устроила дорожный блокнот для зарисовок и взяла в руки мягкий карандаш.

Ижена с детства любила рисовать сливовые сады Жиотоважа в утренней дымке сиреневого тумана, кошек, которые ловили мышей в саду и каждый вечер пили молоко из мисок на ступенях храма, скромный кустик ваики, прячущийся в тени дерева… Это занятие напоминало ей храмовый танец во славу Авитрегона, когда под пение лютни, переливы флейт, дробь и звон колокольчиков шайтиста душа взмывает ввысь, хочется смеяться, и весь мир кажется одним сияющим кристаллом совершенной огранки. Карандаш жрицы плавно скользил по шероховатой бумаге, и возникали четкие, как грани Авитрегона, образы веточек и птичек.

Вот только… Тонкие брови жрицы нахмурились, морщинка напряжения скользнула по ровному алебастру лба, Ижена прикусила зубками коралловую губку, пытаясь понять, что остановило плавные движения ее руки. Жрица смерила шкатулку туманно-задумчивым взглядом. Раскрывшая клювик пичуга с перышками, инкрустированными перламутром, напоминавшая ивисту – пестрокрылую певунью садов, обожавшую перезревшие сливы, немного выдаваясь вправо, словно выпадала из общей гармоничной канвы резьбы. Невольно девушка, еще не вышедшая из мечтательного состояния, в какое погружали ее музыка, танцы и рисование, протянула руку и попыталась подправить положение птички.

Раздался еле слышный щелчок, и где-то в глубине самой сути жрицы словно жалобно тренькнула оборвавшаяся струна. Девушка ощутила мгновение расслабленной невесомости, а потом ее с невероятной силой повлекло в черный леденящий водоворот.

– Где Ижи? Надеюсь, ее больше никто не пытался отшлепать? – прямо с порога с веселым нахальством вопросил Мичжель, когда Кара открыла дверь.

История со вчерашним скандалом в Садах, когда жрица Кристалла, словно обычная девчонка, едва не подверглась суровому наказанию за проказу, уже успела облететь все посольство, включая слуг. А благополучное разрешение досадного недоразумения дало повод для насмешливых сплетен и слухов. Единственной, кто воспринял происшедшее как личное оскорбление и, громогласно возмущаясь, порывался высказать начистоту принцу Нрэну все, что думает о его прескверном поступке, была Кара. Остановило женщину только два факта: первым был прямой приказ Высшего вара Монистэля, вторым – отсутствие Нрэна в Лоуленде. И вторая причина показалась обиженной женщине более веской. Разыскивать противного бога по мирам, бросив свое драгоценное сокровище – Ижену, Кара вовсе не собиралась.

Смерив ерничающего Мичжеля негодующим взглядом, женщина загородила массивным телом весь проем и прогудела:

– Жрица Ижена в своих покоях, вар ист Трак.

– Будет тебе, Кара, не дуйся. – Мичжель обаятельно улыбнулся, отчего его длинноносое лицо стало удивительно симпатичным. – Я для Ижи из города сластей принес. Знаешь же, как она орешки обожает! Пустишь?

Парень тряхнул объемистым шуршащим мешочком, сшитым из пестрых переливчатых лоскутков, сверкающих, точно перышки на крыльях гори́-птицы.

– Это когда ж вы, вар, все поспеваете? Солнышко едва встало, а вы уж из города, – удивилась подобревшая женщина.

– Всю ночь с герцогом Элегором Лиенским гуляли. Так хотелось на Лоуленд перед отъездом поглядеть не с лошадиной задницы, да своими подошвами древние камни потоптать, – ошарашил Мичжель служанку откровенным ответом.

Кара внимательнее и с новым подозрением уставилась на вара: на его чуть покрасневшие от недосыпа глаза, ссадину на виске, явно заработанную в какой-то кабацкой потасовке, взлохмаченную шевелюру, помятый, местами заляпанный винными пятнами жилет, и укоризненно покачала головой. Никому другому из жиотоважцев и в голову не могло прийти отправиться шляться ночью по незнакомому опасному городу в чужом мире, да еще и искать неприятности на свою голову.

– Одежду местным вином полить и кулаков местных жуликов отведать, – продолжила романтический ряд прямолинейная женщина.

– А как же без этого? – удивился Мичжель.

– Я давно знала, что вы, вар, как есть жигизнутый, – хмыкнула Кара, посторонившись, чтобы Мичжель смог пройти.

– Это точно, и место мне в лечебнице для безумцев! Сам удивляюсь, почему дядюшка Монистэль меня до сих пор туда не спровадил! Наверное, жалеет, а может, думает, что Совет Трех Варов станет для меня куда худшим наказанием! – весело согласился юноша, уже будучи рядом со спальней, и, открыв дверь, торжественно провозгласил: – Ижи! Я тебе столько вкусного принес! Только погляди, красотка! Орехи в меду, сахаре, шоколаде, нуге, карамели, да такие, что ты сроду не едала! Пальчики пообкусаешь! Вылезай! Хватит валяться! Ты уснула, что ли?.. Ижи! – Голос Мичжеля внезапно опустился до шепота, когда вар приблизился к кровати и ясно увидел свою подружку.

Безвольной сломанной куклой лежала Ижена среди подушек, карандаш выпал из беспомощно разжавшихся пальцев, закрылись глаза, не вздымалась от дыхания грудь. Бросив мешок с лакомствами на столик, вар кинулся к девушке. Но едва он коснулся ее запястья в надежде ощутить хоть слабое биение пульса, как сам дернулся и, словно подрубленный тополь, рухнул на кровать рядом. Толстый мешочек немножко постоял ровно и опрокинулся набок. Из незавязанной горловины, как песок из часов, отмеряющих время трагедии, потекли орешки, которыми вар ист Трак надеялся побаловать Ижену. Пронзительно и мощно, подобно противопожарной сигнализации или тревожной сирене, завыла Кара.

На ее отчаянный, все длящийся и длящийся крик, снеся с петель закрытую на засов дверь, ворвались в комнату Фарж с обнаженными мечами в обеих руках, стражники, вар Монистэль, Магжа и несколько жиотоважцев, случайно оказавшихся поблизости.