– Прекрасный вечер, мальчики, – благосклонно кивнула принцесса, появляясь на открытой галерее перед братьями.

Двое элегантных, словно сошедших с парадной картины, принцев коротали время за разговором, ожидая сестру. Мелиор, задумчиво касаясь подбородка холеными пальцами, попутно плел маленькое заклинание статиса для стола, на котором уже стояли приборы и блюда с яствами. Рубашка принца из тонкого шелка, казавшаяся еще более белоснежной, чем сам белый цвет, контрастировала с легкими черными брюками бога. Даже эстет и знаток этикета Мелиор, делая скидку на теплую летнюю пору, не стал одеваться по полной программе к семейной трапезе. Энтиор избрал ту же форму одежды, только рубашку он предпочел широкого кроя, бирюзового оттенка, выгодно оттенявшего его глаза и камешки в нескольких дорогих перстнях. Модный отложной ворот тонкого кружева открывал шею принца, что показывало высшую степень доверия вампира к собеседникам.

При виде богини братья тут же расстались с креслами и поспешили ей навстречу:

– Прекрасный вечер, дорогая!

Склонившись в поклоне, Мелиор коснулся руки принцессы легким поцелуем и отступил, с некоторой завистью наблюдая за тем, как Энтиор, следуя вампирским обычаям (он безукоризненно следовал им всегда, когда ему это было удобно), поцеловал запястье сестры, а потом и нежную шею Элии.

– Ты как раз вовремя, дорогая, все уже готово, – заметил бог гурманов, отвлекая внимание женщины от приветствий вампира, и снял заклинание с яств.

– Я все всегда делаю вовремя, – с усмешкой ответила принцесса, присаживаясь в то кресло, с которого открывался наилучший вид на Сады.

Окинув блюда благосклонным взглядом, богиня похвалила Мелиора:

– Если вкус этих чудесных блюд соответствует запаху и виду, то, боюсь, дорогой, мы просто не в силах будем оторваться от еды и обсудить наши дела, как договаривались.

– Ты льстишь, милая, моему ничтожному таланту, но я буду просто счастлив, если трапеза придется тебе по вкусу, – скромно потупился Мелиор, пряча в уголках губ довольную улыбку.

– Можешь быть уверен, – безапелляционно заявила богиня и магическим жестом перенесла поближе к себе легкую закуску: фунтики из хрустящего теста с начинкой из четырех видов сыра и салат из листьев ташина с мандаринами, кедровыми орешками и маковым соусом.

Мелиор предпочел начать с салата из зелени, варено-копченой телятины и сыра моцарелла, а Энтиор остановился на куриных крылышках в винном соусе.

Немного посмаковав любимое блюдо, Элия все-таки нашла в себе силы подумать о делах и спросила у Мелиора:

– Как прошел день?

– Апартаменты выбраны и почти полностью готовы к приему посольства, – небрежно заметил Мелиор, зная, что сестра и так оценит грандиозный объем работы, который ему удалось провернуть за столь короткий срок. А о том, что большую часть этой самой работы под чутким руководством принца проделали управляющий, слуги и прочие подневольные существа и сущности, безжалостно гоняемые богом сибаритов, тот скромно умолчал. И то правда, ведь сам процесс организации и координации работ был нелегким делом. – Завтра займусь подновлением чар защиты.

– Они так ослабли? – выгнула бровь принцесса.

– Кое-где нужно подправить, внести коррективы в соответствии со спецификой гостей, – пожал плечами Мелиор. – У меня есть пара новинок на примете.

Даже несмотря на наличие антипрослушивающего заклинания, боги говорили очень сдержанно, и постороннему наблюдателю, не сведущему в тонкостях происходящего, легко могло показаться, что дети Лимбера и в самом деле добросовестно пекутся о благе послов.

– Например? – заинтересовалась богиня.

– Кристаллы настроения, – с самодовольной улыбкой намекнул принц. – Дивная коллекция горного хрусталя в шкатулке Миреахиля. Я свяжу ее эмпат-нитями, вплетенными в заклинания защиты апартаментов наших гостей. Мы сможем чутко реагировать на их состояние, следить, чтобы всем было удобно.

– Возможно, кому-то понадобится сменить обстановку, сделать освещение более приглушенным, с влажным климатом и затенением. Мы должны быть в курсе, – согласился вампир с хищной улыбкой и элегантно впился в очередное крылышко острыми зубами.

– Хорошая идея, – одобрила замысел брата принцесса. – А что у тебя, Энтиор?

– Я не специалист в области работы с литературой, для этого отцу следовало бы вызвать Элтона. Уж он-то бумаги ворошить просто обожает, и чем более плотным слоем пыли они покрыты, тем больший восторг у него вызывают.

– Да, ты предпочитаешь работу с живым материалом, – согласилась с ироничной усмешкой Элия, делая глоток вина.

– О, ты же знаешь, я люблю чувствовать отдачу, находить контакт с информатором, проникать в его чувства, будить боль и страх, – промурлыкал принц, жмурясь от удовольствия, как поймавший жирного голубя кот. – Чувствовать сопротивление достойного противника, ломать его. Это такая восхитительная приправа к знанию.

Мелиор кивнул, со знанием дела согласился с братом, положил себе телятины под грибным соусом и коротко заметил:

– Всегда приятно видеть, что бог обожает свою работу и гордится ее сутью.

– Мы уже поняли, дорогой, что работа в тесном взаимодействии с живыми существами тебе несравненно ближе и милей, но хороший Дознаватель способен вытащить нужную информацию и из мертвого листа бумаги, – подтолкнула принца к продолжению рассказа богиня.

– Да, – важно кивнул Энтиор, обращая свой взор к медальонам из утиной печени. – Этим я и занимался, милая. Кое-что, заслуживающее твоего благосклонного внимания, у меня есть. Пришлось вызвать заклинание поиска «по эманации имени». В нашей библиотеке не слишком много книг о провинциальных мирах. Я нашел и просмотрел все, что мог, проверил информацию через заклинание истины. Но ты же знаешь, дорогая, даже заклинание Высшей истины для запечатленных текстов срабатывает не всегда – если автор уверен, что писал правду, при ряде условий проверка может не выявить лжи.

– Это известно и ребенку, брат, рассказывай, – попросила принцесса, переходя к ножкам цыпленка без косточек, маринованным в тимьяновом соусе со сладким перцем и зажаренным на гриле.

– Все стоящие вашего внимания сведения я запечатлел на кристалле воспроизведения, если желаешь, можешь ознакомиться с ними прямо сейчас. Я не буду утомлять вас пересказом хроники этой тихой провинции, – ответил бог, извлекая из декоративного черного бархатного кошелечка на поясе небольшой сапфир. – А впечатление того, что Жиотоваж именно таков, у меня сложилось устойчивое. Конечно, – тон принца стал предупредительным, – и Дознаватель может ошибаться, работая с мертвой бумагой. Или же в Лоуленде слишком мало важных сведений об этом мире. Но когда я извлекал тома со стеллажей и перетаскивал к своему столу, мне начало казаться, что книг в королевской библиотеке явный избыток и они чрезвычайно тяжеловесны. Почему у нас до сих пор нет библиотекаря?

– Потому что вы с Мелиором первыми поднялись на дыбы, когда лет тридцать назад бедняги Элтон и Ментор, умаявшись с составлением последнего магического каталога, предложили подыскать кого-нибудь на должность штатного Хранителя книг, – фыркнув, выдала справку принцесса. – Меня в это время в Лоуленде не было, а голоса Дознавателя и Паука, отданные на Малом семейном Совете за сохранение тайны, зарубили ценную идею на корню.

– Теперь, под давлением неопровержимых, можно сказать, веских доказательств, мое мнение изменилось, – пожал плечами и невинно улыбнулся вампир, накалывая на вилочку ломтик печенки.

– А как насчет разглашения информации? – слегка нахмурившись, поинтересовался Мелиор. – Мы ведь возражали именно потому, что случайный человек мог получить доступ к опасной информации, не предназначенной для его ушей и глаз, возможно даже не предназначенной ни для кого из богов. У нас в библиотеке порой появляются очень странные фолианты.

– Но ведь есть же для этих целей какие-нибудь охранные заклинания, – небрежно отмахнулся принц. – Элия?

– Да, конечно, на стеллажах с книгами, доступ к которым должен быть ограничен, и так стоит заклятие упреждения или запутывания, промаркированы им и отдельные особенно опасные или важные тома. Никто из посторонних не может даже раскрыть их, не то что вынести за пределы залов. В случае необходимости эти чары можно усовершенствовать, – кратко ответила богиня, подставляя лицо ветерку, прилетевшему из Садов и напоенному запахами цветов и трав. Шалун тут же принялся играть прядями волос принцессы. – Что же касается забредающих в нашу библиотеку фолиантов, Мелиор… да, среди них частенько обнаруживаются зловещие гримуары, но степень сознания этих книг такова, что они открываются лишь в тех руках, для которых предназначены, или же нарочно попадают в первые попавшиеся. В этом случае будет лучше, если на них напорется именно смотритель, связанный с библиотекой Клятвой Охраны. Книги, если смогут, защитят его и не дадут чужой сущности завладеть принадлежащим им существом.

– Ты права, дорогая, но мне претит сама мысль о том, что книги, хранящие в себе тайны королевской семьи, будут находиться на глазах у кого-то чужого, – поморщился интриган Мелиор, пригубив бокал красного вина «Алый закат». Ветерок, казалось, знал, что принцу не понравятся его заигрывания, и предусмотрительно не стал касаться изысканно уложенных волос щеголя. – Вдруг найдется способ использовать их против нас. И все только потому, что нам лень вынуть пару книг собственными руками. Нет, не спорю, конечно, лень, но все же, все же…

– Значит, к чарам охраны информации нужно добавить что-нибудь от излишней болтливости, – рационально подошла к вопросу Элия, уже думая о чем-то своем и ехидно улыбаясь.

– Разумно, – оживился Мелиор, коснувшись пальцем подбородка. – Ты уже что-то решила насчет кандидатуры, дорогая?

– Да, пожалуй, – кивнула богиня, и серые глаза ее заискрились лукавыми смешинками. – У меня есть на примете один субъект, уже оказавший значительную услугу короне и Источнику.

– Он умен, но мал ростом и неказист? – саркастически поинтересовался Энтиор, всерьез подозревая, что Элия протежирует кого-то из своих любовников или обожателей.

Нет, личные симпатии богини никогда не мешали ей трезво смотреть на вещи, но и дураки никогда не привлекали сиятельную принцессу. А значит, среди громадной толпы разнообразных поклонников, к вящей ревности принцев, легко мог найтись какой-нибудь красавчик, просто рожденный для должности Хранителя Королевской библиотеки.

– Угадал, милый, – со смешком согласилась богиня под удивленными взглядами братьев. – Ну что ж, по поводу королевского библиотекаря я поговорю завтра с папой, а пока вернемся к нашей проблеме.

– Секундочку, любимая, – насторожился Мелиор. – Завтра? А как же вечерний отчет, который его королевское величество затребовало не далее как сегодня утром, отец ведь не успокоится, пока его не получит?

– С отчетом к папе пойдет кто-нибудь из вас, мальчики, у меня другие, более интересные планы на вечер. Можно сказать, свидание с еще одним информатором, – беспечно отмахнулась Элия.

– Ясно, – хором процедили принцы, понимая, что хотя им не нравится решение сестры, но спорить с богиней не только бесполезно, но даже вредно для здоровья. Они покорно склонили головы, ревниво гадая о том, кто же этой ночью удостоится чести стать личным «информатором» богини.

– Раз ясно, давай, Энтиор, драгоценный мой, кристалл, посмотрим, что тебе удалось раскопать, – потребовала принцесса.

– Слово-ключ «вар», – передавая предмет, вежливо подсказал вампир сестре, чтобы та не тратила времени на подбор.

Принцесса поднесла камешек к виску и, щелкнув по грани пальцем, шепнула пароль открытия доступа, одновременно посылая к кристаллу слабенький луч собственной силы. Все заключенные в кристалле сведения тут же стали доступны для просмотра. Богиня наскоро пробежала их мысленным взором, отмечая незначительные участки новой, заслуживающей внимания информации, и вручила камень Мелиору.

Пока тот проделывал ту же процедуру, Элия раскладывала по полочкам свежие сведения. С неудовольствием принцесса была вынуждена отметить, что их не так уж и много. Даже самые свежие книги о Жиотоваже, а за последние шесть лет в Лоулендскую библиотеку доставили несколько томов, описывающих подробную картину политико-экономической и культурно-магической ситуации в мире, не оставляли никакой зацепки, дающей основание думать, что цель визита посольства – острые внутренние или внешние проблемы, требующие помощи Лоуленда.

«Неужели все-таки дело в Джее?» – задалась вопросом богиня и тут же ответила самой себе, что делать такой вывод еще рано.

– Неужели все дело в мести? – эхом озвучил сомнения принцессы Мелиор, возвращая кристалл Энтиору. – Или у нас по-прежнему слишком мало фактов? – Бог выжидательно посмотрел на принцессу.

Теперь пришла ее очередь делиться информацией.

– Пока я склоняюсь ко второй точке зрения, – определилась богиня, постукивая острыми ноготками по подлокотнику кресла. – Какой вывод сделаете вы, посмотрим, а сейчас послушайте, что у меня есть по некоему давнему, малоизвестному преступлению и свежему посольству. Но прежде – еще вопрос. Энтиор, о мирах, соседствующих с Жиотоважем, ты информацию не подбирал?

– Обижаешь, стради, я пытался это сделать, но таковой еще меньше, и они совершенно не стоят нашего внимания, – капризно надул губы принц. – Если Жиотоваж можно назвать тихой уединенной провинцией, то вокруг располагаются миры, к которым больше подходит название «топь». Кроме простого перечисления соседей – на кристалле это было – в библиотеке есть всего две книги, косвенно связанные с близкими мирами. В вольном переводе – «Кандалы страсти» Гредхар ара Крастдпа – легкий порнографический роман из союзного Жиотоважу Вичтбаара, мира ассимилировавшихся демонов – вещица забавная, но для наших нужд бесполезная. И «Искусство та-кши, или Оборонительные сооружения мира» Нара га Дзи ка Трина. Это толстенный трактат из мира Дзаайни. Судя по манере изложения и иллюстрациям, мир из тех, которые так любит наш воинственный кузен: предельная четкость во всем, основанная на традициях, и абсолютная замкнутость на самих себе.

– Прекрасно, – буркнула принцесса.

– Да? – склонив голову набок, удивился Энтиор такому выводу сестры.

– Философы говорят, дорогой, что отсутствие результата – тоже есть результат, – пояснила свою мысль принцесса и, создав маленькое специфическое заклинание «иллюзия для избранных», которое не мог увидеть никто, кроме нее самой и двух ее братьев, начала иллюстрированный рассказ о жиотоважском посольстве и деле Джея. Элия излагала все, что считала важным и необходимым довести до сведения Мелиора и Энтиора.

Принцы сосредоточенно слушали, внимательно изучая и запоминая лица членов посольства, отмечая в памяти их возможные слабости и предпочтения, которые тоже легко могли обратиться в уязвимые места. Когда богиня вкратце охарактеризовала всех основных членов посольства, Энтиор задумчиво спросил:

– Как ты считаешь, дорогая, вполне ли уместно то, что посольство, возглавляемое полуэльфом, будет встречать и развлекать вампир? Может быть, отец не учел крови вара Монистэля и поторопился с моим назначением?

– Я вынуждена тебя разочаровать, милый. Вар Монистэль полубог с талантом улаживания конфликтов, и не в его характере закатывать истерики по пустякам. Ты принц Лоуленда, Лорд Дознаватель и знаток этикета. Именно в этом качестве и должен будет воспринимать тебя вар. Как бы тебе ни хотелось улизнуть от работы, не выйдет, – отрезала принцесса и под томный вздох вампира вернулась к спокойному рассказу.

Эту идиллию нарушило заклинание вызова, со звуком порвавшейся гитарной струны вдрызг разнесшее «иллюзию избранных». Трое лоулендцев рефлекторно напряглись, готовя смертельные чары и оружие.

– Еще с сапог пыли́ не утерев, спешу припасть к ногам прекраснейшей из дев, – радостно процитировал отрывочек из пьесы романтичного лорда Лольо встрепанный несколько больше обычного герцог Лиенский и подарил принцессе лучезарную улыбку.

«Опять этот невозможный нахальный мальчишка!» – почти вслух прозвучала яркая мысль, исполненная дуэтом. Заслышав до боли знакомый голос, принцы перекосились так, словно разом слопали по три кислющих лимона, никогда не видевших ласки солнца. Синхронно взметнулись две руки – правая Энтиора и левая Мелиора – и театральным жестом прикрыли полные муки глаза тонкими пальцами. Остальная часть божественных ликов оказалась скрыта кружевной пеной манжет.

– Привет, леди Ведьма! Я вернулся! – провозгласил Элегор, швырнув свой дорожный мешок в угол комнаты родового замка, и прямо в пропылившемся черном костюме небрежно хлопнулся в кресло. – Сильно соскучилась? – осведомился герцог, по старой урбопривычке, подхваченной у Лейма, задрав ноги на маленький столик. Трем бутылкам лиенского и вазе с виноградом пришлось несколько потесниться.

– Словами не передать, – честно ответила богиня, капельку злясь на приятеля за дерзкое разрушение ее заклинания.

– Так когда я могу тебя посетить, чтобы ты, узрев меня, могла утолить свою тоску? – нахально поинтересовался мужчина.

– Свяжись со мной завтра, договоримся. А пока отряхни пыль с сапог, а то на порог не пущу, – шутя пригрозила Элия.

– Если не удастся извести все пылинки, я приду босиком, драгоценная, ибо мечтаю о встрече, – поклялся Лиенский и продолжил особым томно-мечтательным тоном, рассчитанным на то, чтобы вызывать зубовный скрежет у ревнивых братцев принцессы. – Мне столько нужно тебе поведать…

– Ой, а что это? – заинтересовалась богиня внезапно заколыхавшейся рубашкой Элегора.

– Это – дерзкий нахал, герцог Лиенский, дорогая, – отведя на пару секунд руку от глаз, «вежливо» напомнил сестре Мелиор, метнув в негодяя, помешавшего серьезному разговору, ледяной взгляд, составивший серьезную конкуренцию лучшим ледяным взорам из репертуара принца Энтиора – большого специалиста по психологической заморозке врагов.

– Да, это то самое странное существо, которому ты почему-то благоволишь, – поддержал брата Энтиор, не снизойдя до пристального рассматривания герцога.

– Я не о том, мальчики, – небрежно отмахнулась богиня от словесных выкрутасов принцев и полюбопытствовала: – Что это у вас шебаршится за пазухой, герцог?

– А, – рассмеялся Элегор, выуживая из-под рубашки маленького взъерошенного зверька. Тот сонно затрепыхался, разразился чередой негодующих визгов, выражая серьезное недовольство по поводу своего извлечения из теплой и уютной норки, и попытался тяпнуть герцога за палец. – Это Стэфф! – гордо провозгласил мужчина, ловко убрав свой большой палец подальше от острых маленьких зубок щенка куницы. – Безмерно завидуя тому, что у тебя есть Диад, я тоже решил наконец обзавестись чем-нибудь агрессивным и кусачим, но несколько меньших габаритов и другого вида, дабы меня не заподозрили в подражательстве моде. Хочешь, я принесу его завтра познакомиться с тобой?

– Почту за честь, – рассмеялась богиня, наблюдая за попытками маленького, юркого, но еще немного неуклюжего животного вывернуться из цепких пальцев герцога.

Элегор радостно улыбнулся в ответ и, махнув на прощание свободной рукой, отключил заклинание.

Принцы тут же отвели аристократические длани от глаз, не желавших созерцать паясничающего герцога, и позволили себе несколько томных вздохов облегчения. Богиня же, как всегда проигнорировав очередную изысканную ноту протеста, восстановила загубленную нетерпеливым Элегором иллюзию и как ни в чем не бывало продолжила рассказ…

В хорошо укрепленном замке, расположенном в часе пути от перекрестка семи Дорог Между Мирами, нервно измерял длину и ширину комнаты воитель Нрэн. Сразу после разговора с Элией он отправил свои войска через южный телепорт в Альхасту, один из союзных, сильно зависимых от Лоуленда миров. Проведя мысленную рекогносцировку, бог решил, что разумнее всего для урока наглядности будет расположить отряд не в столице Астхале, а в замке Браста, недалеко от Путей Миров. Конечно, Нрэн и сам обладал властью создавать Врата, но сейчас речь шла не о возможности быстрого перемещения, а о видимости этой возможности.

Вот почему графу Вахе Браста и его немногочисленному семейству выпал горький жребий принимать у себя почетных, но совсем нежданных и нежеланных гостей. Три тысячи лет протектората Лоуленда сделали свое дело. Замок Браста, вернее, новый замок, отстроенный на месте не раз разрушенного во время войн старого, был точной копией воинственной цитадели прошлого, а вот нравы его обитателей и численность гарнизона изменились сильно. Ваха никогда не считал себя героем и прекрасно понимал, что те далекие времена, когда Альхаста была ареной жестоких сражений за власть, безвозвратно канули в Лету. Последний граф Браста походил на своего воинственного деда Харана-Щепу разве что легендарной худобой. Не передалась сыну и торговая сметка отца, благодаря которой торговые караваны с перекрестка Семи Путей отстегивали немало звонких монет в гостиницах и трактирах на дороге.

С возникновением сразу трех новых узлов-перекрестков близ столицы Астхалы редкие торговцы утруждали себя дорогой через Брасту. Далеко, скучно, невыгодно. Со временем здешние пути стали использоваться по большей части для служебных нужд чиновников, разъезжающих по Альхасте и сопредельным мирам с ревизиями провинций. Браста, предоставляющая им пристанище, получала компенсацию из казны и тем неплохо перебивалась.

Так что звучная песнь боевых горнов, далеко разнесшаяся по равнинной местности, сначала показалась Вахе продолжением послеобеденного сна, навеянного старинным рыцарским романом, но прибежавший с докладом гвардеец тут же уничтожил иллюзии графа. Очень скоро в темной туче, надвигающейся на замок, обливающийся холодным потом дворянин углядел через подзорную трубу знамена с серебряной розой и понял: идет армия Лоуленда.

Ваха велел всем чадам и домочадцам заниматься обычными делами, а сам повязал лучший шелковый галстук, застегнул на все пуговицы длиннополый камзол, пристегнул вечно мешающуюся перевязь с фамильным кинжалом, вышел во двор замка, сел на скамеечку и позволил себе запаниковать.

Вскоре прибыл гонец-лоулендец и возвестил графу о том, что никакой войны нет, просто в районе Браста будут проводиться учения, а его замку выпала честь стать ставкой главнокомандующего. Тут бы графу и успокоиться, подсчитывая размер государственной компенсации за прием таких «гостей», но на подсознательном уровне мужчина все равно продолжал испытывать безотчетный тихий ужас, который перешел в состояние животного страха, когда Ваха осознал, что в первых рядах войска едет сам главнокомандующий – Нрэн Лоулендский собственной персоной – великий воитель, совершенный убийца.

Под перепуганным взглядом худющего, как щепка, графа, который так и не потребовал от захватчиков никаких верительных грамот или разрешений, в какие-то два часа его родовое гнездо превратилось в ставку великого воителя. В окрестностях разбили палатки солдат, командный состав расквартировали в замке, вытеснив Браста с чадами и домочадцами в малое правое крыло, предназначенное для редких гостей, забрав самые просторные залы для военных советов и развесив по стенам карты ближайших миров.

Отдав все необходимые приказы и лично проверив, что все сделано как положено, Нрэн велел подойти хозяину замка. Ваха, неотступно следивший за воителем загнанным взглядом, так, будто с минуты на минуту ждал оглашения смертного приговора себе и всему своему роду до седьмого колена, почти бегом, путаясь в собственных ногах, ринулся к принцу, нервно одергивая полы франтоватого камзола и теребя галстук стиля «попугай Арана». Принц спокойно смотрел на это безобразие. Он уже давно привык к тому, что внушает страх, заставляя трепетать души многих существ, тем более тогда, когда на нем легкие доспехи и перевязь с любимым мечом. Для характеристики же состояния врагов бога на поле боя слова «панический ужас» были слабым эпитетом.

– Мне нужна одна комната с большой не скрипучей кроватью и ванной, – металлическим голосом огласил свои требования бог. – Есть?

– Да, конечно, ваше высочество, – нервно моргнул Ваха, умирая от облегчения: ужасный лоулендский воитель не потребовал его головы на блюде, да и войско бога вело себя на редкость дисциплинированно, пока никого не убило и не изнасиловало. – Я покажу!

И граф лично понесся по коридору, показывая дорогу к затребованным апартаментам. Ему и в голову не пришло перепоручать эту сомнительную честь кому-либо другому.

Итак, вечерело. Нрэн получил требуемое жилье и, отужинав в общем зале с командирами, теперь мерил шагами комнату: шесть в ширину, семь в длину, а мохнатый ковер глушил ритм его нервной поступи: придет – не придет, придет – не придет…

В распахнутое витражное окно влетали запахи костров с бивака, запахи пожухлой травы и прелой опавшей листвы виднеющегося вдалеке леса. Несмотря на прохладный ветер, принцу стало жарко. Он рванул ворот рубашки, распуская шнуровку, и сбросил ее на спинку кресла, резко придвинул его к окну, сел, устремив неподвижный взгляд на маленькие точки звезд в черном небе, огоньки костров и темень далеких деревьев.

Прошелестели позади бога и упали россыпью черного жемчуга слова. Тонкой нитью закружился аромат свежести, редких роз и персика…

– Ты пришла? – полуспросил, полуконстатировал принц, еще не веря самому себе и этому хрупкому чуду, боясь обернуться и ничего не увидеть.

– Я обещала. Боги не нарушают клятв, если вообще клянутся, – ответила Элия, приближаясь.

– Знаю, прости, – покаянно кивнул Нрэн и спросил, все еще глядя в окно: – А как там дальше?

Элия тихо прочла:

– Красивые стихи. Твои?

– Нет, я редко пишу, это не мой дар, – покачала головой принцесса и, помолчав несколько секунд, все же ответила с тихой печалью в голосе: – Их написала века назад одна юная девушка, жившая в Альвионе и погибшая от шальной стрелы за час до того, как ушла в следующую инкарнацию вся ее семья. Ее звали Изабэль. Она была кузиной принцессы Элины и сестрой воителя Брианэля.

– Бэль?.. – удивился Нрэн и помрачнел, вспоминая рассказ сестры об альвионской жизни.

– Да, дорогой, – откликнулась принцесса, и ее руки опустилась на плечи принца, отгоняя зловещий призрак минувшего, ощущение собственной слабости и бессилия, родившегося от того, что когда-то он не смог защитить свой мир, семью и любимую. – Наша малышка – талантливая девочка. Но речь о ее воспитании пойдет как-нибудь в другой раз, а пока я хочу проверить, так ли хороша эта кровать, как кажется на первый взгляд!

Элия склонилась к застывшему в кресле кузену, коснулась чередой легких поцелуев его нахмуренного лба, изрезанного вертикальными морщинами, полузакрытых глаз и губ.

Нрэн взметнулся из кресла и, прижав к себе Элию, с какой-то безнадежной, рвущей душу страстью принялся покрывать поцелуями любимое лицо.

Поцелуи длились и длились в ночной тьме.

– Я тебя никому не отдам, никому не позволю тебя обидеть, любимая, – говорили руки и вездесущие губы принца.

– Знаю, верю, – нежными объятиями отвечала богиня, лаская худощавое тело кузена. – Но даже ты не властен над предначертанным Творцом.

– От любой опасности заслоню тебя своей жизнью, мечом, душой. Всегда, вечно, – снова возражал Нрэн, и струилось с тихим шорохом платье принцессы.

– Не клянись на вечность вперед, даже бог не в силах сдержать такой клятвы, – гибкой лозой приникала Элия к своему мужчине.

– Я сдержу клятву, – обещали объятия воителя, и в ночи тоскливо, как брошенная женщина, кричала какая-то птица…

А кровать действительно оказалась хороша и совсем не скрипуча. Позже, утолив первый голод, они лежали рядом, головка принцессы покоилась на плече Нрэна, а пальчики с острыми ноготками дразнящими движениями скользили по его груди.

– Ты знаешь что-нибудь о Наре га Дзи ка Трине? – неожиданно спросила богиня.

– Да, – с настороженной подозрительностью ответил принц, невольно напрягаясь. – Неплохой для своего возраста и уровня силы воитель из мира Дзаайни. Занимает пост, равнозначный моему лоулендскому, не только благодаря прямой линии женского родства с императорским домом Феникса и Змеи, но и в соответствии с личными заслугами. Я рекомендовал его труды по оборонной стратегии в качестве пособий для ряда воинских академий. А что?

– Неважно, – небрежно ответила Элия.

– Важно, я хочу знать, – упрямо возразил Нрэн, поперечная складка, разгладившаяся на какое-то время, вновь пролегла на его лбу.

– Ах, это такие пустяки. Я жду от него ребенка и в самое ближайшее время мы собираемся пожениться, – беспечно заявила принцесса.

Нрэн поперхнулся и в ужасе уставился на кузину.

– Шучу, шучу, – фыркнула Элия, потрепав любовника по плечу. – Мир Дзаайни находится довольно близко от Жиотоважа. Я ищу ниточки к нему и хватаюсь за любую возможность.

– А, – облегченно выдохнул принц, расслабляясь, и тут же неожиданно попросил: – Выходи замуж за меня.

– Нет, – тут же категорически отказалась богиня, прижимаясь к горячему телу возлюбленного.

– Но почему? – осмелился спросить принц.

– Потому что я вообще не хочу выходить замуж – раз, – в кои-то веки снизошла до ответа Элия. – И тем более не хочу становиться твоей женой – два. Ты ужасный собственник и жадюга, милый, а я слишком ценю свободу. Не хочу повторять старых ошибок. Меня все устраивает и так.

Нрэн только вздохнул и решил возобновить этот разговор когда-нибудь потом, когда Элия будет пребывать в более подходящем настроении.

– Расскажи мне лучше об этом Наре га Дзи и так далее, – попросила богиня.

– Он лыс, – с мстительным удовольствием заявил принц. – На правой щеке, шее и руке фиолетовый ожог от ядовитого дыхания алого демона т’сахта. Так что он тебе не понравится.

– Пожалуй. Я старомодна: мне нравятся мужчины с длинными волосами и без масштабных пигментных пятен странного оттенка, – задумчиво подтвердила Элия, наматывая на пальчик прядь волос бога.

– Очень хорош в фехтовании на мечах, с копьем и в рукопашных боях. Есть своя школа. Сейчас в основном пишет книги по стратегии обороны в перемещенных или дрейфующих мирах, – припомнил еще кое-какие подробности Нрэн.

– Почему именно перемещенных? – насторожилась прекрасная богиня.

– Каждый стратег касается тех вопросов, которые ему ближе, – пожал плечами принц. – Лет семьсот пятьдесят назад его мир сдвинулся в структуре Мироздания. Через него проходил Разрушитель… Это что, важно?

– Не знаю, быть может, – задумчиво кивнула Элия. – А этот ка Трин ведет завоевательные войны?

– Время от времени, как и все мы, за редким исключением, – подтвердил бог.

– Ожог алого демона, завоевательная политика, перемещение миров… А что, это версия! Хоть какая-то версия! Ты гений, Нрэн! – воскликнула Элия и наградила воителя страстным поцелуем.

– Да? – озадаченно переспросил принц.

– Угу, – подтвердила богиня и, очень довольная тем, что получила маленькую зацепку, оставила размышления на потом и окунулась в удовольствия.

Нрэн заснул, разметавшись по кровати, но даже во сне бог бережно обнимал принцессу и выскользнуть из цепкого кольца его рук было очень непросто. Легкое снотворное заклинание пришло на помощь, и Элия, приказав звездному набору одеть себя, тихонько вышла из комнаты в безмолвие старинного замка. Неспешным шагом богиня двинулась по коридору, изредка касаясь рукой старинных гобеленов, простого камня стен, любуясь мягкими складками тьмы на статуях в нишах, оружии и доспехах. Колдунья любила древние места, хранящие отзвуки минувшего, и ночи, в которых память прошлого оживала и нашептывала своей госпоже забытые тайны. Вот и сейчас богиня не могла отказать себе в удовольствии немного побродить по замку Браста, вслушиваясь в него, позволяя картинам и образам свободно скользить перед мысленным взором…

– Я не могу уснуть, Ваха, мне страшно, – жалобный шепот коснулся обострившегося восприятия принцессы вместе с ощущением глубинного страха маленькой птички, попавшей в силки. Одновременно с ним возникла проекция реального образа простоволосой пухленькой женщины в ночном халате с круглыми от испуга глазами и жалобно кривящимся ртом. Она стояла перед мужчиной, так и не прилегшим в эту ночь. Тот поднялся со стула и бережно обнял толстушку.

– Незачем волноваться, родная, – тихий успокаивающий голос того, кого назвали Вахой, прошелестел в ответ. Но за этим наигранным покоем Элия снова уловила сдерживаемый страх, давнюю печаль, а под ними, к своему удивлению, обнаружила совершенную внутреннюю безмятежность, встречающуюся столь редко.

Душа графа Браста показалась принцессе похожей на спокойное прохладное озеро, глубины которого остаются тихими даже в бурю. Заинтересовавшись, Элия перестала досадовать на то, что разговор живых отвлек ее от картин минувшего, и внимательнее вслушалась в происходящее. Скромная красота и гармония двух душ, струн которых она осторожно коснулась, приятно удивила богиню. Даже страх женщины был направлен не на себя, она боялась за семью, дом, и случись что, как наседка, опекающая цыплят, ринулась бы на «коршуна», покусившегося на их покой. Богиня любовалась переплетением теплых нитей симпатии, взаимной заботы, родства сильных человеческих душ, тем ярким светом, которым они лучились, соприкасаясь гранями, и одновременно продолжала слушать Ваху, беседующего с супругой:

– Воитель Нрэн остановился у нас только потому, что Браста – самое подходящее место для проведения маневров. Так было сказано. А зачем великому богу врать нам, ничтожным, душенька? Пора войн в Альхасте давно миновала, не тревожься, спи покойно, женушка. Нрэн Лоулендский из тех, кто дает клятвы. А слово клянущегося бога нерушимо.

Все еще продолжая тревожиться и желая найти успокоение, женщина положила голову на плечо Вахи.

Повинуясь импульсу, мгновенной прихоти, воле Творца, а может быть, божественному чутью (кто же скажет, что движет поступками богов? Уж точно, не они сами…), в ореоле серебристо-синего свечения принцесса неслышно появилась в комнате и доброжелательно сообщила:

– Я, Элия Лоулендская, могу подтвердить слова твоего супруга, Лариша. Альхаста не будет полем брани. Присутствие здесь отряда моего кузена лишь маневр, и ничего больше.

– Прекраснейшая и Светлейшая, – не показывая своего удивления, Лариша и Ваха опустились на колени, приветствуя богиню. Не было в этом жесте униженности или лести, лишь глубокое почитание и едва уловимый оттенок застарелой скорби.

– Свет ваших сердец притянул меня, – продолжила Элия, приближаясь к коленопреклоненным супругам. – Нечасто встречается такое созвучие душ. Будьте благословенны!

Руки принцессы коснулись головы Лариши, на долю секунды дольше задержались у чела Вахи. И в сознании мужчины мелькнула задумчивая фраза богини: «Твоя чистая сила может когда-нибудь нам пригодиться. Живи в радости». Потом Элия исчезла, медленно угас оставленный богиней свет. Ваха и Лариша переглянулись.

– Благословение богини! – прошептала женщина и, все еще не веря своему счастью, выжидательно посмотрела на мужа. В ее глазах светились вопрос и первые ростки робкой надежды.

Граф Браста напряженно вслушался в себя, и на его худощавой физиономии начала расплываться небывало широкая улыбка. Вслед за тем мужчина вскочил и с радостным громким криком: «Благословение!!!» – подхватил в охапку супругу и закружился с ней по комнате. Пухленькая Лариша, счастливо смеясь, приникла к Вахе, ощущая непривычную твердость мужа там, где уже века три, после тяжелой болезни, скосившей графа через месяц после свадьбы, ничего подобного не отмечалось…

А принцесса Элия перенеслась домой, в Лоуленд, чтобы удовлетворить возникшую потребность в разговоре с одним уже знакомым типом. Заклинание связи мгновенно отыскало привычный объект, и богиня мысленно позвала:

– Грей!

Пройдоха-шпион последний раз бросил игральные кости на стол в трактире и поднял вверх перекрещенные руки, показывая, что выходит из игры. Разочарованно заворчали его компаньоны, но вступать в спор и пререкаться не стали. Довольно ухмыльнувшись, Рэт подгреб к себе кучку монет и ссыпал их в кошель на поясе, исключая пару четвертькорон. «Это вам за мое здоровье выпить, парни!» – пожелал Грей, после чего стих последний ропот недовольства. Вежливо раскланявшись с игроками и махнув рукой трактирщику, шпион вышел из «Счастливой руки», одного из многих трактиров, где можно было не только сносно перекусить и выпить, но и сыграть несколько партий в кости, карты или другие азартные игры.

– Я слушаю, королева моя дорогая, – откликнулся шпион, немного отойдя от трактира и убедившись в том, что за ним никто не следит. – Ты просто соскучилась по мне великолепному или накопила еще несколько сотен вопросов, касаемых Жиотоважа?

– Не угадал, – злорадно заключила богиня.

– Мое сердце разбито, – простонал Рэт, заруливая в переулок поукромнее и прислоняясь к стене, чтобы поболтать с Элией в относительно удобных условиях.

– Срочно его склей и послушай, – велела богиня. – У меня к тебе будет просьба, можешь рассматривать ее как поручение короны.

– Я даже не знаю, что более привлекательно, – задумчиво протянул Грей, – с одной стороны, выполнить просьбу прекрасной женщины для меня удовольствие, но с другой, за поручение короны мне платят звонкой монетой. Давай будем считать, что, выполняя твою просьбу, я работаю на корону?

– Уговорил, – со смешком согласилась принцесса и изложила свое поручение, призывающее приятеля покинуть Лоуленд.

– Как скоро тебе нужна эта информация? – деловито уточнил шпион, почти прекратив шутить и уже начав прикидывать наиболее быстрые и выгодные способы выполнить поручения богини.

– Вчера, – коротко ответила Элия.

– Понял, – хмыкнул Рэт, почесав за ухом. – Я пойду, переговорю с Силами Времени. Но, боюсь, даже ради дивных чар богини любви они не станут менять реальность, зато я могу поставить в отчете вчерашнее число.

– Меня это устроит, если я получу этот отчет завтра, в крайнем случае, послезавтра, – смилостивилась принцесса и отключила заклинание.

Не то чтобы ранним, но все-таки еще утром принцесса Элия восседала на пуфике в будуаре и собственноручно расчесывала длинные волосы, водопадом спадавшие ниже плеч. Неспешно скользил по локонам гребень, принцесса что-то тихо мурлыкала под нос от удовольствия, глядя на себя в зеркало. Отражение в легком, как облачко, светло-голубом платье довольно мурлыкало в ответ.

Резкий вызов заклинания связи нарушил сей «ритуал релаксации».

– Привет, леди Ведьма! – радостно провозгласил герцог Лиенский, окидывая взглядом Элию. – Вижу, ты уже выбралась из постельки? Я могу прийти?

– Если я скажу «нет», вряд ли это что-то изменит, – задумчиво ответила принцесса и, помолчав секунду, добавила: – Во всяком случае, надолго.

– Тогда прекрасный день, – не дожидаясь других приглашений или того, что его перенесут в комнату, Элегор сам телепортировался прямо в будуар богини. На сей раз светло-серая рубашка и черные брюки герцога были абсолютно чисты, а сапоги блестели, как зеркало.

Лейм уже довольно давно, не уведомляя родичей, потихоньку внес коррективы в защитные чары замка и открыл постоянный допуск туда для лучшего друга. Правда, дозволение короля на эту авантюру ему пришлось выбивать довольно долго, но, когда было нужно, юный принц мог стать таким же, если даже не более упрямым, чем его старший брат Нрэн, прославленный своим упорством на многие Уровни. В конце концов король сдался, решив, что в случае чего он потерпит мелкие неудобства, зато детишкам его, например, Энтиору или тому же Нрэну, частые визиты герцога доставят ни с чем не сравнимое «удовольствие».

Провозгласив оптимистическое приветствие, Элегор деловито поинтересовался:

– Ты уже завтракала?

– Еще нет, – ответила принцесса. – А что, ты в кои-то веки голоден?

– Просто мне нравится, как кормят в вашем крупнейшем в мирах доме для умалишенных, – нахально заявил бог, плюхаясь в кресло. – Опять же, Стэфф никогда не откажется от лишнего кусочка.

– А в вашем маленьком Лиенском доме для больных рассудком питание не на уровне? – сочувственно спросила богиня, откладывая расческу и мысленно приказывая звездочкам завершить прическу. – Ладно уж, ради Стэффа придется накормить и тебя – не Кэлер, не объешь. Где ты, кстати, раздобыл эту зверушку?

– Он сам нашел меня в лесу Вахлажи и решил, что моя дорожная сумка – самое лучшее место для сна. Мягко, и еда рядом, – со смехом пояснил Элегор, привычно извлекая куницу из-под рубашки и опуская ее к себе на колени.

Стэфф тут же проснулся и, даже не заверещав, насторожил огромные уши и заводил длинным, острым, как у Рика, носом, ловя новые, незнакомые ароматы.

– Хочешь его погладить? – щедро предложил герцог с шаловливыми искрами в глазах.

– Конечно, – не менее хитро улыбнулась принцесса и медленно протянула руку к кунице.

Зверек навострил ушки. Рука Элии более не двигалась, застыв в десятке сантиметров от мордочки. Богиня осторожным лучиком направила излучение симпатии к маленькому существу. Стэфф фыркнул и потянулся носом к большой незнакомке, аккуратно обнюхал руку, посверкивая глазами. Потом принцесса легонько коснулась спинки куницы и с удовольствием погладила светлую шерстку, почесала за ушками. Зверек вытерпел такую фамильярность.

– Как тебе это удалось? – разочарованно протянул Элегор, ожидавший гораздо более занимательного представления с возмущенными криками и укусами.

– Опыт общения с оборотническими формами братьев, – пояснила богиня, припоминая некоего дикого хорька с весьма скверным характером.

Удерживая Стэффа на коленях, герцог на секунду нахмурился, перебирая известные ему обличья принцев и гадая, кого принцесса имела в виду: Джея, Рика или кого-то еще? Но вскоре попытки куницы вырваться и полазить по будуару богини приковали все его внимание. С одной стороны, Элегор был уверен в том, что принцесса ему симпатизирует, но с другой, он не хотел проверять, сохранится ли это хрупкое чувство, если Стэфф устроит погром на туалетном столике богини, разгулявшись среди хрупких и конечно же дорогущих флакончиков и коробочек.

Скоро Элегор был спасен. Прибытие завтрака разом отбило тягу зверька к исследованию парфюма, куда больше его заинтересовали запахи съедобных предметов. Предусмотрительные пажи, шустро составив с подносов яства, не дожидаясь указаний госпожи, поставили второй прибор для герцога и исчезли так же незаметно, как возникли.

Сдоба, джем, легкие салаты, яйца, паштеты, соки и свежие фрукты были доставлены в таком количестве, чтобы легко удовлетворить аппетиты не двух, а даже трех богов. (Слуги давно привыкли к тому, что у Элии с утра частенько появлялись гости).

Принцесса отпила виноградного сока и скомандовала:

– Рассказывайте, герцог, где вы там с Леймом шлялись на сей раз.

Положив себе несколько кучек разных салатов и угощая Стэффа вареным яйцом, Элегор радостно ответил:

– Как всегда, в сотне мест, леди Ведьма!

Молодые боги очень скоро после знакомства почувствовали сильную взаимную симпатию, которая со временем переросла в настоящее товарищество. Они были ровесниками. Боги взрослеют иначе, чем люди, и в этом играет роль не только время, но и собственное желание, божественная суть и уровень Силы. И около двадцати лет разницы, получившейся из-за разного течения времени в мирах, не имели существенного значения. Что десяток лет тому, кому Творец отмерил тысячелетия?

Элегор и Лейм много времени проводили вместе. Спокойствие принца уравновешивало буйный характер герцога, романтичность служила противовесом циничности, а разумная осмотрительность уравновешивала бездумную тягу кидаться в водоворот приключений. Во многом юноши были отличны и потому находили такое удовольствие в обществе друг друга. Они любили странствовать, открывая для себя что-то новое в пестрой череде знакомых и неизведанных прежде миров, влипая в различные авантюры, устраивая кутежи.

Может быть, еще поэтому Элегор заочно испытывал сильную антипатию к Бэль, которая встала между друзьями, притянув к себе внимание Лейма, и тем самым украв прекрасное время, которое могло бы быть отдано бесконечным странствиям, во время которых принцу не нужно было бы думать о сроке возвращения домой и маленькой сестренке, которую необходимо развлекать. Но теперь принцесса Мирабэль слегка подросла и, к ликованию герцога, друга все-таки удалось оторвать от хлопот о «крошке» и утащить в миры навстречу приключениям. Элегор даже перестал донимать Элию бесконечными мольбами и просьбами сделать хоть что-то, чтобы Лейм из няньки снова стал мужчиной. Зато теперь он начинал тактично уточнять у леди Ведьмы – не собирается ли Нрэн женить Мирабэль и отправить куда-нибудь подальше от Лоуленда, желательно в Мэссленд, как-никак, а девочке скоро тринадцать, самый подходящий возраст.

Но сейчас Элегор только что славно погулял с другом, и Бэль еще не сидела у него в печенках, поэтому герцог с удовольствием начал рассказывать об их с Леймом эскападе по мирам.

– Для начала мы завернули в Тиэльсе – мир Светлых. Ты же знаешь, как Лейм любит такие «пушистые» местечки, где леса бесконечны, от разнотравья лугов дуреешь, вода в речках чиста, как в подземных ключах, зверюшки разные и птички непуганые. Погостили немного у Ларне Вильенэ: музыка, танцы под луной, охота, эльфиечки…

– Но вскоре вас очень тактично попросили покинуть сей мир, – подсказала Элия, откусывая кусочек от булочки с корицей. Несмотря на цинизм, явно проклюнувшийся в голосе герцога при описании идиллической атмосферы Тиэльсе, Элия знала, что и самому Элегору нравятся миры Светлых эльфов. Вот только долго пребывать в них буйный бог не мог, как ни старался, во всяком случае, вести себя в них чинно.

– Ну да, угадала, – хмыкнул Гор, одной рукой орудуя вилкой, другой удерживая Стэффа, неудержимо рвущегося прямо на стол, к изобилию пищи.

– Что ты натворил на сей раз? – полюбопытствовала богиня.

– Всего лишь устроил с друзьями охоту с сетью на конька из стад речного Владыки. Кто же мог знать, что приглянувшаяся нам «лошадка» – его любимый скакун? А норовистый попался, жуть. – Глаза Элегора сверкали неподдельным восторгом. Он сейчас заново переживал всю авантюру. – Пока его в сеть загнали да уздечку зачарованную надели, ох и намучились, он парням синяков понаставил, сынку Ларне даже руку сломал. Копыта получше, чем боевой молот Кэлера, будут. Но летит в воде легкой ласточкой. Чудо, а не зверюга!

– Значит, чтобы прокатиться на речном коньке, ты втравил эльфийских ребятишек, в том числе сына одного из самых знатных господ мира, в опасную проделку, повлекшую за собой не только травмы, но и закономерные осложнения в отношениях между расами эльфов и русалок, – резюмировала богиня.

– Можно сказать и так, – с самым невинным видом откликнулся Лиенский, подсовывая на пробу прожорливому Стэффу половинку зрелой сливы. Обнюхав незнакомый фрукт, куница в мгновение ока умяла его и потянулась за следующей порцией.

– Моему восхищению вашим талантом баламутить воду нет предела, герцог! – иронично усмехнулась в ответ принцесса.

Не вставая с кресла, Элегор умудрился отвесить богине изящный поклон верхней половиной тела и продолжил:

– Ларне Вильенэ проводил нас с почетным эскортом до самой границы и тактично заметил, что пребывание под сенью древ предвечного леса принца Лейма Лоулендского доставило эльфам неподдельную радость. На мой счет Ларне не сказал ничего. Забыл, должно быть…

– Нет, это все потому, что у него дыхание от восторга перехватило, – снова подсказала богиня и заметила: – Гастрономические интересы твоей зверюшки далеки от обычных куньих.

– Ну и что? – беспечно пожал плечами Элегор. – Стэфф мой зверек, а значит, может есть все, что захочет. Сила бога уже начала менять его.

– Остается только надеяться на то, что эти изменения не затронут основных черт его характера. Иначе вездесущая идейная куница герцога Лиенского станет ужасом Лоуленда, – не то шутя, не то всерьез сказала принцесса.

Элегор мечтательно улыбнулся, представляя, сколько проделок можно будет учинить им на пару со Стэффом, и вновь вернулся к повествованию:

– Из Тиэльсе мы направились в Каэ’виэль’соль. У Темных там намечалась очередная мелкая заварушка на границе с троллями. Поспели как раз вовремя и славно повеселились!..

Далее из рассказа Элегора следовало, что из мира Близких Тени компания переправилась в Рагонар, резиденцию вампиров, и успела наследить там, похитив в Ночь Темного Посвящения трех девиц, предназначенных для торжественного ритуала. Причем одна из дамочек была избрана самим Повелителем Фрагом в качестве своей жертвы любви. Больше всего Элегору понравились не горячие благодарности, которыми наградили их спасенные и доставленные домой леди, а схватки с клыкастыми преследователями и милая шутка с распылением чесночной настойки в личных покоях Фрага. При мысли о негодовании Повелителя вампиров, вынужденного поменять резиденцию из-за непереносимой вони (над длительным эффектом настойки еще поколдовал Лейм), герцог довольно зажмурился.

После вампиров друзья решили кардинально сменить обстановку и посетили пару урбанизированных миров, в которых у Лейма были коммерческие интересы. Принц владел контрольными пакетами акций нескольких компаний, специализирующихся на выпуске сложных электронных приборов. В этих измерениях Элегор несколько поумерил свой пыл, дабы не повредить делам друга. Так что обошлось без существенных проблем. Всю энергию герцог направил в русло поиска забавных книг-сказок, ставших увлечением леди Ведьмы. С недавнего времени бог и сам получал немалое удовольствие от чтения подобной литературы. Так что по итогам пребывания в мире техники Элии было вручено несколько свеженьких томов. Два из них герцог дал только на время, сопроводив ехидным замечанием: «Смотри не заиграй. Раритет все-таки!» Элия клятвенно пообещала обращаться с «раритетом» аккуратно: не использовать страницы в качестве салфеток, не писать на полях похабных комментариев, не пришпиливать прочитанные страницы стилетом, как это любил делать Энтиор, и возвратить сразу после десятикратного прочтения.

Покинув урбанизированные миры, боги двинулись в долгое странствие по мирам-базарам, покупая все, что привлекало их внимание, развлекаясь, а заодно разведывая новые сферы для развертывания торговли. В частности, Элегора очень интересовали рынки сбыта алкогольной продукции. В далекой перспективе герцог Лиенский уже видел себя абсолютным монополистом в этой области хотя бы на своем Уровне и активно работал для достижения сей сияющей цели.

После столь бурного времяпрепровождения Лейма потянуло к покою, углубленному самоанализу и самосовершенствованию. Словом, боги отправились в Лшинь-э-ал – очаровательный мир горных монастырей и суровых бритых монахов. Вернее, совершенно очаровательным его находил только Лейм, а Элегор пристроился к другу для компании. В Барш-такере – одном из самых уединенных убежищ совершенствующихся – принца уже знали. Странствующий брат Приходящий к Покою (такую кличку получил бог) пользовался милостивым расположением самого отца Настоятеля с тех самых пор, как великий гонг, возвещавший о прибытии тех, кому дано достичь небывалых высот на единственно верном Пути к Себе, прозвучал трижды, когда юный принц впервые переступил порог Барш-такера, рекомендованного ему Нрэном.

Ради Лейма, тут же с головой окунувшегося в медитации, учебные поединки и послушничество, Настоятель разрешил остаться и Элегору, хотя чего-чего, а стремления к Покою в этом бешеном юнце не увидел ни малейшего. Скорее уж, в душе странного спутника Лейма бушевала разом тысяча бурь. Но причиной скорого изгнания бедолаги-герцога за неприступные стены Барш-такера послужил не его категорический отказ от медитаций (у каждого свой путь), а невиданные успехи в прополке монастырских грядок. Элегор, перепутав сорняки и цивиль, лишил монастырь годового запаса этой привередливой травки-приправы, скрашивающей скромные трапезы аскетов.

Так что, оставив Лейма медитировать в Лшинь-э-ал, герцог направил свои стопы в соседний мир – Раксолдс, где с удивлением обнаружил в ближайшем трактире, кроме местных жителей, еще и изрядное число пришлых бритоголовых парней, под плащами которых прятались до боли знакомые по неделе в Барш-такере серые балахоны. Непутевые братья оттягивались по полной программе, чтобы потом с новыми силами встать на Путь К Себе. Элегор радостно присоединился к нарушителям обетов. Вскоре все перепились вусмерть и начались задушевные разговоры за жизнь. Через три часа они уже были лучшими приятелями.

– И эти монахи, между прочим, оказались совсем свои ребята. Так пить не каждый профессионал сможет! – с восторгом поведал принцессе Элегор. – Да и не от хорошей жизни они в монастыри поперлись. Хочешь учиться – будь добр, выдержи испытания, дай обет, можно малый – на девять лет, и трудись на благо общины, грядки пропалывай. На несколько десятков миров эти горы – самое приличное место для обучения владению оружием, не считая частной школы одного типа, только туда попасть еще сложнее, чем в монастырь. Тьфу! Парень там один был, из Флайфэра, так он пробовал сначала податься в школу. А этот учитель, ну точно непрошибаемый зануда типа Нрэна, да еще лысый урод, каких мало, спокойно приказал выгнать его за то, что он не в том месте встал и два раза вместо трех положенных поклонился. И никаких извинений не принял, даже разговаривать не стал!

– Да, есть еще миры, где строго блюдут традиции, – с ноткой ностальгии в голосе заметила принцесса. – Это в Лоуленде все вконец распоясались.

– Рыбка гниет с головы, – услужливо припомнил подходящую поговорку герцог.

– О, как ты прав, высокие лорды совсем обнаглели, – согласилась богиня, многозначительно посмотрев на Элегора.

– Им есть с кого брать пример, – ответил бог принцессе еще более многозначительным взглядом и ехидной улыбкой, а затем продолжил рассказ: – Оказалось, и другие слышали об этой школе и нраве наставника, который живет по канону и уже видел в жизни столько, что его ничто не в силах напугать, взволновать и заставить позабыть о традициях. Слово за слово, короче, мы поспорили…

Занимательное повествование о пьяном споре было варварски прервано заклинанием словесного вызова. Не включая видимости (наверное, совсем погряз в работе), его величество серьезно сказал:

– Прекрасный день, детка. Я хочу поговорить с тобой. Будь через пятнадцать минут у меня в кабинете.

– Хорошо, отец, – успела согласиться Элия прежде, чем король отключил заклинание.

– Вот так всегда, стоит нам с тобой уединиться для занятий чем-нибудь интересным, как тут же появляется кто-нибудь из твоей многочисленной семейки и портит всю малину, – разочарованно вздохнул герцог, почесывая за ухом облопавшегося Стэффа, чей животик раздулся, как небольшая дынька.

– Такова наша горькая участь, – печально подтвердила богиня. – Но ты еще успеешь рассказать о доведении до белого каления сурового воина, отказывающего претендентам в ученики, которые не умеют считать до трех.

– Ну уж нет, – категорически возразил возмущенный Элегор. – Это надо рассказывать долго и с удовольствием. А раз ты собираешься уходить, то мне и самому пора: объезд виноградников в Лиене и еще как минимум в десятке ближайших миров. А то управляющий уже на меня волком смотрит, по пятам ходит и намекает, что я совсем дело отца забросил. Так что дня три-четыре меня в городе не будет. Обязанности! Поэтому уж лучше ты, леди Ведьма, скажи, не случилось ли в Лоуленде за время моих странствий в мирах такого, о чем следует знать. Может, переворот какой или революция?

– Я и сама прибыла в город за полдня до тебя, – ответила богиня. – О революциях, соболезную, ничего не слышала. Мне еще даже стандартный набор сплетен о том, кто с кем переспал или на дуэли подрался, не выдали. Но, пожалуй, одна новость есть: через несколько дней к нам прибывает полное посольство из Жиотоважа.

– Не знаю такого мира, – честно признался герцог.

– Провинциальный Мир Грани, небольшой узел, потому достаточно силен, но тих, – дала справку Элия. – Встречать посольство поручили Мелиору, Энтиору и мне.

– Хороший выбор, – «одобрил» Элегор. – Твой братец вампир загрызет парочку дипломатов, а с остальными вы все быстренько уладите. Что им, кстати, нужно?

Элия пожала плечами и вскользь заметила:

– А ты Энтиора по-прежнему не жалуешь…

– Что ты, я его просто обожаю, – процедил бог, и у него на руках беспокойно заерзал сонный Стэфф.

Элия уловила прорвавшуюся сквозь ментальный барьер череду ярких вспышек-воспоминаний и сопровождавшую их душевную муку: мальчонка болтается вверх ногами, привязанный к дереву… жгучие, унизительные удары хлыста… девушка актриса Ирилэйна со свернутой шеей лежит на кресле, как сломанная кукла… унижение, насмешки, боль…

– Когда-нибудь я убью его, – как заклинание, прошептал герцог и, встряхнув головой, откинул со лба непокорную челку. Стэфф недовольно заворчал и оскалился.

– Он старше и лучше, – напомнила принцесса. – Его тренировал Нрэн, а тебя он не будет учить, даже если небо упадет на землю.

– Ну и что? А может, мне повезет? – запальчиво возразил Элегор, все еще не замечая, как настроение хозяина сказывается на питомце.

– Тогда я убью тебя, – спокойно ответила богиня. – Ты мой друг, хороший друг, но он – мой родич, мой стради, брат крови. Вы не обязаны любить друг друга, мужчины! – Элия пренебрежительно фыркнула. – Но я не позволю вашим играм с мелкими пакостями стать враждой до смерти! Кстати, малыш, Энтиор-то вовсе не ненавидит тебя, он просто играет в ненависть. Чтобы стать недругом бога боли, надо быть больше, чем юным хамом, досаждающим острым языком и проделками. Надо очень серьезно перейти дорогу Дознавателю, стать угрозой его семье, Лоуленду. Вот тогда можно попасть в список кровных врагов Энтиора Лоулендского. Очень короткий список. Ты хочешь этого?

– Нет, но я все равно его ненавижу, – утихомирившись, сердито буркнул герцог и встал с кресла. Ему очень не нравилось то, что принцесса права. Но Стэфф уже снова начал мирно посапывать, словно отражая своим поведением временное смирение Элегора.

– Это твое право, – согласилась принцесса. – Но лучше смейся над ним, это будет куда увлекательнее для тебя и больнее для самолюбия моего высокомерного братца.

– Хорошая идея! – вскинулся Элегор, и принцесса почти услышала, как со свистом начали носиться в голове идейного герцога варианты грядущих проделок. – Пока, леди Ведьма!

Сунув куницу за пазуху, мужчина исчез из комнаты. Элия тоже встала, позвала пажей, чтобы они убрали со стола, и перенеслась к кабинету отца. Стража молча отступила, пропуская богиню. Отворив массивную дверь, принцесса вошла к королю.

Лимбер сидел за столом, как всегда, в окружении ненавистных бумаг, и наскоро правил какой-то отчет. Рядом стоял секретарь, уже не Гермит, а его более элегантный и симпатичный богине собрат, Росс. Секретарь с безразлично философским видом наблюдал за тем, как его величество безжалостно черкает составленный текст.

– Все, Росс, пусть перепишут с этими поправками, и можно отправлять, – наконец заявил король, вручая мужчине пачку бумаг. – Только письмо в Чалнур пока попридержи.

Секретарь молча поклонился, улыбнулся Элии одними глазами и исчез за дверью.

– Прекрасный день, дочка, – сказал Лимбер, швырнув ручку на подставку.

– Прекрасный день, па, – откликнулась богиня, обогнув стол, приблизилась к отцу, чмокнула его в щеку и поинтересовалась: – Пытаешься решить все дела разом, чтобы осталось больше времени на посольство?

– Угадала, – усмехнулся король и вскользь заметил, потирая лоб рукой. – Быстро ты выставила герцога.

– Заклинание вызова с определителем личностей – красиво, – одобрила Элия новый вариант старого магического приема, которым похвастался отец. – А Элегора выставлять не надо, он и сам умчался. У непоседливого парня тысяча дел в тысяче мест сразу.

– Забавный мальчик, – довольно доброжелательно заметил король.

Да, герцог и выкидывал временами такие финты, что стонал весь Лоуленд, но Лимбер симпатизировал Элегору хотя бы потому, что он не давал слишком сильно задирать нос кое-кому из королевских отпрысков.

Элия кивком согласилась с отцом и с удобством расположилась в кресле поодаль, ожидая, когда государь скажет, зачем вызвал ее.

– Вчера вечером ко мне приходил с докладом Мелиор, – чуть прищурившись, проронил король, – а ты, по его словам, встречалась с неким особо важным информатором.

– Я была у Нрэна, – охотно призналась богиня. – Смотрела, как можно использовать местных для распространения слухов о войсках Лоуленда в Альхасте с большей скоростью.

– И?

– Я полагаю, что полное посольство Жиотоважа прибудет в благословенный Лоуленд – Мир Узла, уже обладая необходимой информацией, или очень скоро получит ее. Шпионы должны быть даже в таком захолустье, – ответила богиня. – Мы сразу сможем проследить за их реакцией. Кроме того, я дала небольшое задание Рэту. Возможно, удастся выяснить причину, по которой посольство собирается почтить нас визитом, раньше официального начала переговоров.

– Хорошо бы. Грей в твоем полном распоряжении, – согласился Лимбер и, немного поразмыслив, все-таки задал дочери заботивший его вопрос:

– Как ты думаешь, пока не стоит прощупывать их сознание?

– Нет, – Элия решительно помотала головой. – Не стоит идти на такое значительное нарушение Закона без веских оснований. Источник не говорил прямо, но дал понять, что мы находимся под наблюдением Сил.

– Это само собой разумеется, – хмыкнул король. – Лоуленд же – Мир Узла. Но если будет необходимо, мы наплюем на законы и сделаем все по-своему.

– Да, – едва заметно поморщившись, кивнула богиня, отводя взгляд.

– Тебе это не нравится, что ли, дочка? – удивился Лимбер. – Ты же неизменно ратовала за утверждение: «Королевская семья всегда права». Что случилось?

– Может, повзрослела немного или приболела, – с привкусом горькой иронии усмехнулась Элия. – Я – богиня логики, ты – бог политики. Понятия «справедливость» и «закон» у тебя и рядом с божественной сутью не стояли, для меня в глобальном плане все иначе. Почему-то неуютно от ощущения неправильности того, как, возможно, нам придется поступить с посольством, находящимся под покровительством Сил.

– Так, может, не стоит мучиться? Покаемся, выдадим им Джея, и дело с концом! Пусть кастрируют его, мерзавца, а потом казнят, – чувствуя, как закипает в нем злость, намеренно мягко поинтересовался король. – А, доченька?

– Нет, папочка. Я ведь еще и богиня любви, – улыбнулась принцесса. – И если речь идет о дорогих мне существах, то плевать на все Законы Вселенной, богов, Равновесие, Абсолют и самого Творца. Джея я никому не отдам! Надо будет, все полное посольство Жиотоважа собственными руками передушу.

– Я тебя люблю, малышка, – искренне засмеялся Лимбер, гулко хлопнув ладонью по столу. – Вот сейчас ты заговорила, как моя дочь.

– Я тоже люблю тебя, отец, – кивнула богиня. – Ты хотел узнать что-нибудь еще?

– Ах да, кого ты там намерена в Хранители Королевской библиотеки произвести? – осведомился государь, заломив бровь.

– Барона Оскара Хоу, с вашего одобрения, государь, – умильно улыбнулась Элия, скромно сложив ручки на коленях.

– Ах ты лиса! – искренне заржал Лимбер, откидываясь на спинку высокого стула. – Вот уж, пусти хорька в курятник!

– Скорее наоборот, – покачала головой богиня, – теперь ему десять раз придется подумать, прежде чем состряпать какой-нибудь памфлет. Поди докажи, что при сочинении слухами пользовался, а не сведениями, которые в запретных книгах добыл. Этак в государственном преступлении обвинят да на эшафот отправят. Желающих много найдется!

– А ведь и правда, – улыбнулся король. – Но парни побесятся!

– Вот и еще одна причина, по которой я хочу предложить Оскару это место, – невинно захлопала ресницами принцесса.

– Так он еще не согласился? – спросил Лимбер.

– Нет, я только сегодня собиралась заглянуть к нему и поговорить на эту тему, – объяснила Элия.

– Если ты хочешь, чтобы парень был нашим библиотекарем, ему не отвертеться, – посочувствовал бедняге-памфлетисту король. – А выбор и правда верный, малышка. Оскар уже доказал верность Лоуленду, да и сила у барона не столь велика, чтобы совать нос в секретные книги. Ступай, уговаривай свою жертву! Жду не дождусь момента, когда можно будет полюбоваться на морды Мелиора и Энтиора, когда они заглянут в библиотеку.

– Слушаюсь и повинуюсь, государь, – поняв, что аудиенция закончена, богиня встала, присела в намеренно глубоком реверансе и покинула отца.

Массивная дверь кабинета закрылась, вновь оставив тяжело вздохнувшего короля наедине с работой. Не то чтобы Лимбер и впрямь люто ненавидел возню с бумагами. Он был богом политики, и все, пусть самые незначительные манипуляции, которые являлись составной частью навыков его профессии, совершал с удовольствием. Но даже самая интересная работа становится ненавистной, если делать ее слишком часто и помногу.

Не тратя времени на выяснение того, в каких краях находится и что поделывает барон, принцесса бесцеремонно воспользовалась Законом Желания.

– Я хочу оказаться там, где сейчас находится барон Оскар Хоу! – заявила богиня и тут же телепортировалась в некое изрядно захламленное помещение.

Судя по вороху мятой одежды на ближайшем кресле, кипе черновых набросков на стуле и остаткам завтрака вперемешку с письменными принадлежностями на столе, комната служила барону одновременно гардеробной, кабинетом и столовой. Взгляд в задернутое прозрачным тюлем окно показал, что этот универсальный покой, которого давно не касались руки слуг с веником и тряпкой, находится в городском доме барона. Сам Оскар до появления светлейшей богини вольготно восседал в свободном от мусора кресле и листал «Лоулендский вестник», на маленьком столике рядом с тремя книгами аккуратной стопочкой лежали остальные, уже просмотренные газеты.

– Прекрасный день, Хоу! – неожиданно прозвучало приветствие.

– Привет, Элия! – подпрыгнув в кресле от неожиданности, буркнул слегка напуганный барон, визуально определив личность нарушителя спокойствия.

– Ну и видок у тебя, – хихикнула богиня, с исследовательским интересом разглядывая дырявую линялую майку с короткими рукавами и вытянутые на коленках синие со странными белыми полосками по бокам штаны Оскара. – Опять на маскарад собрался? Так у нас вроде бы летний перерыв в балах!

– Просто не ожидал визита вашего высочества, – фыркнул несколько смущенный мужчина, и, поправив на носу очки, попытался прикрыть локтем дырку на боку.

– Должен был надеяться и верить! Чтобы этого ужаса я на тебе больше не видела, и другого тоже, – приказным тоном заявила принцесса. – Денег на нормальные костюмы не хватает? Беспроцентную ссуду дам. Если ты еще хоть раз нацепишь такой срам, сама за памфлеты засяду и на весь Лоуленд опозорю!

– Слушаюсь, вашество, – недовольно буркнул барон, печально прощаясь с удобной одеждой, и с досадой спросил: – Что ж ты такая стерва, а? Ведь богиня любви – самого светлого чувства! Ты должна быть мягкой, нежной и ласковой!

– А любовь-то мягкая, нежная и ласковая часто встречается? – фыркнула принцесса, сбрасывая тряпье с кресла на пол и садясь, а потом с ожесточением продолжила: – Я с ней почаще тебя, дружок, сталкиваюсь, ведь меня, думая об этом чувстве, склоняют на углах всех миров нашего и ближайших Уровней. Слышу, все слышу (каждый бог слышит, как его зовут, даже всуе), в церквах моления непрерывным потоком идущие, любого, кто рядом пройдет с малейшим отсветом страсти в душе, блокируйся, не блокируйся, а все одно задевает. Божественная суть и предназначение мои таковы. И в этом потоке, который идет из миров, мало мягкого и нежного, много всего остального. И боль есть, и грязь, и страх. Будь я мягкая, нежная и ласковая, не вынесла бы. Уже давно бы по улицам города носилась, завывая, как безумная, не выдержав этой лавины. Мы говорим с тобой сейчас, а я все это слышу и чувствую, и никогда, понимаешь, никогда слышать не перестану.

– Извини, – искренне покаялся Оскар и помотал головой, чтобы освободиться от той ужасной картины, которую нарисовала Элия. – Я не хотел тебя обидеть, просто сказал глупость, не подумав. Это все романтические стихи виноваты, которыми меня твой кузен снабжает! Я потерял ощущение реальности, запутавшись в сладком бреде поэтов.

– Поэты, настоящие поэты, пишут правду, – возразила принцесса. – Мы читаем их творения, где истинное чувство уже отделено от шелухи, очищено от грязи. Я же воспринимаю все, а не очищенный продукт творческой переработки. Когда я слышу первые корявые стихи влюбленной девочки:

Я чувствую правдивость этих слов, но жизнь добавляет к замечательным строкам свои, гораздо менее прекрасные и романтические. К счастью, моя суть помогает мне находить свет настоящей любви в любой грязи, а не только в стихах. Вот почему я не променяла бы свое божественное призвание ни на какое другое.

– Сейчас мне не ощутить сути бога и зова таланта. Я и раньше-то был мелким божком, а теперь – совсем обычный человек, ладно хоть коэффициент силы на среднелоулендский тянет, а то бы и вовсе рабом заделался, – скорбно вздохнул Оскар, откладывая газету. – Ты простила?

– Да, – кивнула принцесса. – Но не будь так уверен, что в этой инкарнации тебе суждено остаться человеком. Если в достаточной мере обрести себя, все может измениться.

– Я никогда не слышал, чтобы… – недоверчиво начал барон.

– И не услышишь, – согласилась Элия, прикладывая пальчик к губам. – Об этом не говорят, но случается всякое. Просто служи Лоуленду, будь собой. Причудливо тасуется колода Судьбы, любую карту могут выкинуть Силы Случая.

В глазах Оскара мелькнул отсвет надежды. А принцесса тут же перевела тему:

– Собственно говоря, я явилась не с целью инспекции ваших туалетов и чтения морали, барон, – объявила богиня. – У меня есть очень выгодное предложение.

– В последнем предложении меня настораживают сразу три слова: «очень», «выгодное» и «предложение», – почему-то не прыгая от радости, скаламбурил мужчина и заерзал в кресле.

– Экий вы, право, подозрительный, Хоу, – с видом оскорбленной невинности всплеснула руками Элия. – Ну ладно, скажите, вы любите книги?

– Да, – очень осторожно признался Оскар, ища подвох в кажущемся невинным вопросе.

– Вы же жаловались, что та серебряная пора, когда пол-Лоуленда гонялось за вами, желая прикончить за какой-нибудь абсолютно безвредный стишок, безвозвратно прошла. Теперь в лучшем случае письмишко с угрозами подбросят или что-то уничижительное вслед прошипят. Так что временами вы отчаянно скучаете. Вот я и подыскала другу моего кузена занятие по душе в роскошном местечке. Любой лоулендец о таком только мечтать может! Оплата щедрая! Обновить гардеробчик сможете! – начала обстоятельно расхваливать свое предложение принцесса.

– Не морочь мне голову, вашество, – взмолился бедняга-барон. – Что за работа?

– Хранитель Королевской библиотеки Лоуленда! – торжественно провозгласила богиня.

Ответных ликующих криков не последовало. В комнате повисло напряженное молчание.

– Что, не нравится? – наконец разочарованно поинтересовалась Элия у замершего, словно в заклинании статиса, барона.

– Не знаю, – честно признался Оскар, нервно поправив сползающие очки. – Это предложение и правда выгодное, даже делает мне честь. Я, конечно, понимаю, что у этой сладкой конфетки изрядный привкус дерьма, извини за выражение. Ведь в вашем сумасшедшем замке только самоубийцы работать соглашаются. Но Королевская библиотека… – в голосе мужчины невольно прорезались мечтательные нотки. – Ты уверена, что я справлюсь?

– Почему бы и нет, – пожала плечами принцесса. – Работа серьезная, но непомерно тяжелой ее не назовешь, если только в прямом, физическом плане. Скорее этот труд бесконечен. Нужно будет обновить, дополнить и перепроверить каталог пятилетней давности, составленный Элтоном и Ментором вместо старого, сделанного Хранителем Эмитом Ашем еще во времена моего деда. С той поры он заполнялся весьма хаотически. Тебе надлежит постоянно вносить в каталог изменения в соответствии с новыми поступлениями, ставить разного рода метки на неучтенные тома в соответствии с их спецификой, приводить в порядок старые. Следить за правильным размещением книг и их поведением.

Сам понимаешь, Королевская библиотека – не заурядная книжная лавчонка. Мне иногда кажется, а иногда кажется, что и не только кажется, будто в залах библиотеки структура пространства не укладывается в обычные рамки. Все-таки слишком много там магических, пророческих и других настоящих книг, отражающих истинную суть вещей и явлений. В случае каких-нибудь странных происшествий ты должен будешь докладывать о приключившемся. В экстренных ситуациях вызывать членов королевской семьи…

– И что, на эту ответственную работу не нашлось другого претендента? – не поверил барон.

– А я и не искала, – призналась богиня.

– Почему? Я даже не бог, – недоумевающе поинтересовался Оскар.

– Это скорее преимущество. Не будешь лезть в слишком серьезные тайны, а если напорешься случайно, не сможешь постигнуть, – беспечно обнадежила приятеля принцесса. – А почему именно ты? Из многих моих знакомых лишь ты обладаешь сразу тремя необходимыми качествами.

– Какими это? – заинтересовался мужчина.

– Ты любишь книги, благоговеешь перед ними, – улыбнулась Элия. – Получаешь удовольствие от прикосновения к их страницам. Тебя восхищает сам факт существования печатного слова, запах свежей типографской краски и пыли древних фолиантов. Услада для твоего сердца – изобилие книг, ты просто дуреешь и можешь вечно бродить среди полок.

– Ты что, подглядывала за мной? – смутился барон.

– Нет, – искренне улыбнулась принцесса. – Вуаеризмом я не страдаю, Оскар. Тем более что ты, сам понимаешь, не самая привлекательная мишень для такого рода забав. Но я чувствую в тебе любовь к книгам, столь родственную моей. Такой Хранитель и нужен настоящей библиотеке. Многие книги в ней с характером, но они примут тебя, потому что ты полюбишь их.

– А два других качества? – спросил мужчина.

– Ты лоулендец со скверным характером и у тебя отличный почерк! – с апломбом ответила Элия.

– Спасибо, – хмыкнул Оскар и неожиданно вежливо попросил: – Я могу подумать, прежде чем дать ответ?

– Конечно, думай! – как-то подозрительно легко согласилась богиня. – До вечера. Часиков в семь я приду за ответом!

Пока Оскар открывал рот, чтобы выторговать еще по меньшей мере семидневку, Элия испарилась из его гостиной-кабинета-гардеробной так же внезапно, как в ней возникла.