Если бы не перстень-маячок, который заодно с целительной мазью герцог достал из сумки и нацепил на безымянный палец (бог терпеть не мог таскать побрякушки без толку), ему пришлось бы долго блуждать по непролазным и весьма опасным, правда, куда менее опасным, чем Нрэн, дебрям.

А так приятное тепло неброского (серебро да агат) перстенька бережно, но твердо подталкивало гостя, указывая единственно правильный путь сначала среди древнего, почти безжизненного леса, густо оплетенного сетями гигантской плотной паутины совершенных конструкций, потом в ядовитых зарослях гигантского пупырышника. (Судя по виду, дерево состояло в самом близком родстве с пурпурными жабами.) Магические вешки в грязно-бурой топи провели герцога по самому краю гиблой трясины, издающей странные стоны и вздохи, светящейся призрачным голубым и лиловым светом, он выбрался прямо к стене из колкого чердовника. Растение, цветущее раз в пять лет, состояло из массы колючек, игл и шипов. Неприступная эта ограда, окружавшая жилище, была куда надежней самой высокой крепостной стены и бдительной стражи. Но перстень послужил опознавательным знаком для кустов-людоедов, и они нехотя раздались, образуя узкий, как раз на одну человеко-коне-единицу, проход. Элегор без страха въехал под шипастые своды.

Любой, попавший во владения приятеля герцога Лиенского случайно или без спросу, мог сгинуть навеки в заколдованных землях под вечно хмурым, темно-фиолетовым, временами полыхающим огненными рыже-зелеными зарницами небе с тремя (красной, коричневой и белой) лунами и полным отсутствием прочих светил. Паутинный лес, топи, ядовитые звери, странные птицы и растения, призраки, демоны и прочие твари-стражи – много чего обитало в тех краях и никогда не отказывалось закусить каким-нибудь недотепой.

Но герцог уже достаточно времени провел в гостях у приятеля и знал кое-что, не бросающееся в глаза стороннему наблюдателю, а тем паче жертвам обстоятельств. Паутина в Лесу Забытья была ценнейшим лекарственным сырьем, жадно скупаемым целителями множества миров. Громадные ядовитые пауки не возражали против магических сборщиков, время от времени прорежающих их тенета. Пупырышник – деревья, похожие на кряжистые мелкие дубы с кучей наплывов, давали готовые ярчайшие и чрезвычайно стойкие красители: кармин, аквамарин и изумруд. Уродливые наросты, на деле являвшиеся живыми контейнерами с краской, после созревания легко отделялись от основного ствола. Даже чердовник и огромное болото не только стояли на страже владений, но и приносили пользу. Именно к сверхколючим кустам в период линьки из болота вылезали удивительные создания: грайшилы. Эти некрупные млекопитающие с невероятной грацией подцепляли старую необычайно пушистую шкурку на самые длинные шипы чердовника и выскальзывали из нее, как змеи, чтобы потом в норках у болот вырастить новую шелковистую шерстку. Из-за ядовитых зубов и коготочков грайшил (даже маленькая царапина часто оказывалась смертельной) добыча их шкур считалась смертельно опасным делом, а хитроумный землевладелец, подсунув зверюшкам чердовник, ничем не рискуя, даром получал ценный мех. Сами кусты-людоеды считали грайшил слишком мелкими и не реагировали на них как на добычу. Кроме того, раз в пять лет колючки покрывались огромными яркими цветами, источающими потрясающий аромат. Тогда к ним слетались сильфы со всех окрестностей и долго пировали, лакая нектар и заедая его пыльцой. Несколько дней шумных песен маленьких бражников, прекрасно осведомленных о безопасности пьянок в болотных владениях, искупались с лихвой. Когда цветы опадали на землю, в них оставалась уйма магической пыльцы сильфов, насыпавшейся с их крыльев в тот момент, когда духи залезали в глубину цветков.

Это были только самые явные секреты мага-отшельника, с которыми он счел возможным познакомить приятеля. Но Элегор нутром чуял, что тайн осталось еще немало. Чем больше герцог узнавал об отшельнике-мэсслендце, тем любопытнее становились их встречи. Очередную молодой бог предвкушал с нетерпением, но не торопил Огня, аккуратно выбиравшего дорогу. Принцип «тише едешь, дальше и целее будешь» здесь работал на все сто процентов. Даже вечному экспериментатору герцогу не хотелось проверять, что произойдет, если съедешь с заколдованной тропы.

Наконец заросли агрессивных колючек кончились, и открылся вид на двор и жилище – нависающий надо всем гигантский черный монолит, не то пирамиду, не то башню. Строение вздымалось вверх к хмурым тучам и, казалось, пронзало их шпилем. Демоны-горгульи и барельефы с искаженными злобной яростью мордами и лицами довершали впечатление. Эта торжественная картина – гимн черной магии – казалась безупречной и донельзя зловещей. Как раз такой, чтобы до упора напугать счастливчика, миновавшего все препятствия на пути к собственной смерти.

Так было. Вернее, так чудилось, но если посмотреть сквозь иллюзию, окружавшую дом, изображение резко менялось. Сразу за чердовником начинался прекрасный сад с настоящим изобилием экзотических растений, необходимых для колдовства и исследований. Окруженные защитными чарами, оберегающими от дождя, ветра и иных погодных недоразумений, растения буйно цвели, пахли, зеленели, краснели, плодоносили. Словом, делали все, что им полагалось. Имелись тут и хозяйственные постройки: конюшня и кузня, примостившиеся к приземистой башне. Таковая – дом мага – действительно имелась, но параметры ее, хоть и изрядные, были вполне обозримы. Кстати, если приглядеться, различались и стыки больших черных плит, из которых строили здание.

Сняв сумку и отдав коня в невидимые руки прислуживающих духов, Элегор вошел в бесшумно распахнувшуюся перед ним дверь из цельной черной плиты без всяких излишеств типа дверной ручки или замка. Кинув плащ статуе прелестной девы, ловко подхватившей его нефритовой дланью, герцог услышал мягкий бесплотный голос:

– Лорд Элегор, добро пожаловать. Лорд Эйран находится в лаборатории и приглашает вас присоединиться к нему.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил привидение герцог и пошел за светящимся рыжим шариком, указывающим ему дорогу.

Пусть лоулендец бывал у приятеля не один десяток раз и неплохо знал башню, но маг очень любил менять планировку здания, и там, где прежде была лаборатория, теперь вполне могли находиться спальня, библиотека, клетка для демона или сортир.

Винтовая лестница сделала пять оборотов, шарик-проводник нырнул в небольшой коридор слева, вывел Элегора к плотно прикрытым двустворчатым дверям и испарился. Верно рассудив, что он на месте, герцог толкнул двери и прошел сквозь них.

– Избирательная проницаемость, – вежливо пояснил голос Эйрана откуда-то из-за переплетения стеклянных трубочек и разноцветного дыма, – очень удобно для работы. Можно задать любые параметры проникновения и не опасаться, к примеру, отравить воздух во всем доме из-за одного слишком удачного эксперимента. – Рад видеть тебя, бродяга!

Отставив мензурки, из клубов дыма показался худощавый, скорее жилистый и гибкий, чем мускулистый мужчина с яркими голубыми глазами и странными волосами тигриной расцветки. Одна прядь черная, другая оранжевая или рыжая – ну точь-в-точь шкура зверя. Темная бровь мага выгнулась, когда он узрел пострадавшую физиономию Элегора, но вопроса, просившегося на язык, не последовало.

– Привет, Эйран! – поздоровался герцог. – Извини, давненько к тебе не заглядывал. Дела! У меня-то урожай сам в корзины не прыгает!

– Я потратил не один десяток лет, чтобы мой урожай освоил этот трюк, – задумчиво усмехнулся маг. – Впрочем, оно того стоило. Но, боюсь, особенности виноградарства исключают столь полное усовершенствование процесса.

– Ага, я так и знал, что чего-то предки в нашем наследстве недодумали. Вот твои книги! Покопаться немного пришлось, но все, что ты заказывал, достал! Держи! – Элегор выложил на стол две толстые стопы редких книг по экономической географии, политике и магии. – А это чтобы знания легче усваивались! – прибавил герцог, вынув из сумки пять бутылок лиенского вина.

– Благодарю, – кивнул мужчина, проведя ладонью по корешкам. – Надеюсь, твоя физиономия пострадала не в борьбе за литературу?

– Нет, всему виной благородство натуры. Я, дурак, пытался помочь тому, кто в моей помощи не нуждался, – ответил Элегор.

– Одним словом, опять влез не в свое дело, – коротко усмехнулся Эйран и, обернувшись к лабораторному столу, взмахом руки притушил силу горелки под прозрачным сосудом, содержащим жидкую субстанцию неоднозначного цвета.

– Скажи лучше, чего ты тут варганишь, уж не супчик ли? – ухмыльнулся в ответ Элегор, принимая справедливую критику.

– Высоты кулинарии я пока покорять не осмеливаюсь, – решительно отказался от гастрономических лавров маг и, сняв с подставки маленькую мензурку с чем-то белым, пояснил: – Исследую закономерности взаимодействия красителей пупырышника (так вы почему-то называете хлорадриут) с рядом субстанций. Кстати, обнаружил весьма забавный побочный эффект. Гляди! – Эйран отпил глоток из белой мензурки, и через несколько мгновений кожа его пошла живописными фиолетовыми разводами, словно кто-то бросил в воду кусок марганцовки.

– Впечатляет, – рассмеялся Элегор.

– Да, партию эликсиров разных цветов уже заказали в Умбрис на столетний карнавал, – между делом почти равнодушно заметил маг, отпивая из другой мензурки, чтобы вернуть своей коже первоначальный благородно-смуглый оттенок.

– Может, и мне глотнуть заодно, – почти всерьез задумался лоулендец. – Тогда и синяков никто не разглядит.

– Лучше используй заклятие общего исцеления, – предложил Эйран более продуктивный способ.

– Ха, если бы оно подействовало, – скривился Элегор, понимая, что с мощью антипатии Нрэна никакие целительные чары не сладят.

– Коэффициент силы создания, нанесшего увечья, существенно выше уровня, поглощаемого целительными чарами? Опять с кем-то из семьи Лимбера поцапался… – призадумался маг, нахмурив брови, и прошелся по лаборатории – сначала по полу, потом по стене. На потолке Эйрана осенила идея: – Что ж, тогда поможет только «слеза ангела».

– А что это? – полюбопытствовал герцог, задирая голову к собеседнику. Удивительно, но оранжевая с тонким зеленым кантом рубашка Эйрана и его волосы точно так же игнорировали законы притяжения, как и их владелец, и оставались в обычном положении.

Мягко спланировав на пол, мужчина приблизился к небольшому шкафчику (с этим чудом мебели герцог уже был знаком). Несмотря на малые внешние размеры, маг всегда извлекал из его глубин необходимые в каждой конкретной ситуации вещи. На сей раз Эйран достал пузырек и кусочек ваты. Капнув на нее маленькую капельку прозрачной голубоватой жидкости, маг торжественно протянул вату жертве Нрэнова безумия и дал инструкцию:

– Протри больное место, а потом можешь использовать чары исцеления. «Слеза ангела» снимет негативное воздействие, препятствующее их применению.

– Классная штука, – одобрил Элегор, моментально последовав совету, и буквально на глазах багрово-фиолетовая опухоль, украшавшая физиономию, начала рассасываться.

– Да, – задумчиво кивнул Эйран, убирая в шкаф бутылочку, и посмотрел куда-то не то в себя, не то в пространство, не сосредотачиваясь ни на чем конкретно.

– Знаешь, приятель, – заметил герцог, – может, это и не мое дело, но что-то ты сегодня смурной. Случилось что, или я не вовремя заглянул?

Многие и совсем не без оснований считали Элегора записным хамом, но на самом деле молодой бог вовсе не был лишен тактичности, просто это чувство пыталось уместиться рядом с идейностью и вспыльчивостью, поэтому не всегда находило возможность применения. И вот в данный момент чутье настойчиво подсказывало лоулендцу, что маг чем-то весьма озабочен. Правда, иногда случалось, что гость заставал хозяина в разгар какого-нибудь важного колдовского эксперимента, и тот еще некоторое время был немного отстранен и холодноват, но довольно быстро приходил в себя и с удовольствием включался в общение. Однако сейчас Эйран продолжал оставаться озабоченно-серьезным и чужим, несмотря на то, что пытался быть любезным и дружелюбным.

– Нет, дело не в тебе, – удивленный проницательностью приятеля, не стал отпираться полосатый. – Просто, если судить по рунному предсказанию, сделанному в ночь полного затмения трех лун, в эти дни решается моя судьба, и смерть бродит рядом. Я чувствую беспокойство, чем бы я ни занимался, предсказание не идет из головы…

– А защиту усилил? – с практической стороны подошел к вопросу Элегор.

– Она и так почти совершенна, но в любом совершенстве есть изъян, если, конечно, не брать во внимание красу принцессы Элии – дивной Розы Лоуленда, – пожал плечами мужчина.

– Ха, ты на ее характер внимание обрати, а потом уж толкуй об изъянах в совершенстве, – моментально огрызнулся Элегор, поддавшись на подначку Эйрана. – А куда-нибудь уехать не думал? Слушай, давай ко мне в Лиен подадимся?! Я тебя уже сто раз звал, ты все отпирался, а теперь и повод заглянуть нашелся! Вряд ли Посланник Смерти полезет за тобой туда!

– Благодарю за приглашение, но я не буду уподобляться магу из Чертана, пришедшему за своей гибелью в саму Бездну, – тонко улыбнулся мужчина, намекая на старинный анекдот. – Судьба все равно выкинет карты так, как ей заблагорассудится. Сыграем с тем, что есть!

В голосе Эйрана не было обреченности фаталиста, скорее, тонкий расчет, сдержанное любопытство и напряженное ожидание. Элегор пожал плечами, соглашаясь с тем, что приятель волен поступать так, как сочтет нужным.

– О, кажется, началось, – заметил маг, бросив взгляд на перстень с рубином в обрамлении мелких гранатов, украшавший указательный палец. Один за другим пара гранатов вспыхнула ярким тревожным пламенем и потемнела. – Кто-то затронул сигнальные чары и рвет первый защитный барьер. Заклятия распадаются. Тебе лучше покинуть мой дом, Элегор.

– Выпроваживаешь? – не на шутку обиделся герцог.

– Предостерегаю, – поправил Эйран. – Зачем тебе рисковать жизнью из-за чужой судьбы?

– Я люблю рисковать! – заявил Гор, тряхнув головой.

– Заметно, – согласился маг, весьма многозначительно оглядев физиономию товарища, едва успевшую обрести нормальные цвет и текстуру (ни синяков, ни царапин на лице герцога в кои-то веки не наблюдалось). – Что ж, воля твоя, оставайся. Не люблю решать за других. Пойдем, глянем, кто так невежливо спешит ко мне в гости.

Эйран и Элегор покинули лабораторию – шагнули в выложенный светлыми полупрозрачными плитами круг на полу и перенеслись в один из магических кабинетов хозяина со скромной, но эффектной меблировкой: большой стол и пара кресел, вырезанные из единого ствола и веток огромного черно-багрового дерева, плюс зеркало во всю стену. Стоило мужчине приложить к выемке в черненой оправе кольцо с рубинами и гранатами, большое темное зеркало осветилось внутренним огнем и явило панораму Леса Забытья. Его мрачные глубины лишились своего всегдашнего покоя. Безжалостно рассекая мечом паутину, по лесу мчался воин на могучем коне. Элегор грубо выругался. Почему-то вновь заныло только что исцеленное лицо.

Эйран вопросительно выгнул бровь, герцог вздохнул и признался:

– Сюда валит Нрэн. Вряд ли он вознамерился добить меня, раз сам и отпустил. Значит, имеет что-то против тебя. Я, конечно, уважаю твое стремление не мешать естественной череде событий, но если у бога войны меч, значит все козыри у него на руках. Может, все-таки отправимся в Лиен или еще куда-нибудь? Кажется, принц не настроен на дружескую беседу.

– Нет, ты уходи, коли желаешь, а я остаюсь, – почти радостно, потому что завеса будущего наконец приоткрылась ему, ответил собеседник, занимая кресло.

Элегор демонстративно плюхнулся в соседнее и с вызовом глянул на приятеля, дескать, не дождешься, я никуда не уйду! Маг пожал плечами, а герцог задумчиво, со слабой надеждой протянул, взлохматив и без того растрепанную шевелюру:

– Может он еще в болоте завязнет, или его грайшила укусит, а может, чердовник сожрет… Сдохнуть все одно не сдохнет, живучий, но вдруг домой лечиться отправится?

Эйран внимательно выслушал герцога, нахмурился и занялся какими-то манипуляциями с гранатовым перстнем, завершились действия тем, что маг нажал на центральный рубин и вновь приложил камень к оправе зеркала. Очень скоро Элегор заметил подозрительную вещь: паутина прекратила липнуть к Нрэну, призраки, сопровождавшие его в лесу, рассеялись, на заднем плане перестали подвывать чудовища и демоны.

– Ты открыл ему дорогу?! – возмутился герцог, аж подскочив от переполнявшего его изумления. Серые глаза удивленно расширились. – Зачем?!!

– Это целесообразно, – пояснил Эйран. – Бог войны пройдет сквозь любую мою защиту, как раскаленный нож сквозь масло. Чары не рассчитаны на соприкосновение с его силой, так зачем их портить понапрасну? Все, что они могут – лишь немного задержать его продвижение, рано или поздно Нрэн все равно будет здесь. А поскольку я не собираюсь бежать, путь лучше он будет «рано».

– Не знал, что ты, приятель, самоубийца, – хмыкнул Элегор, прикрывая беспечным трепом нарастающую тревогу. – Впрочем, если уж кончать с собой, то, твоя правда, от меча Нрэна оно и вернее, и быстрее, и со стопроцентной гарантией невозможности воскрешения. Кстати, завещание написать успел?

– Разумеется, – утешил Элегора маг, следя за тем, как громадный жеребец Нрэна штурмует болото. Сапоги и штаны всадника давно уже были бурыми от тины и жидкой грязи, но воин не обращал на это ни малейшего внимания. – Оно хранится в закрытой королевской юридической библиотеке Мэссленда. И в момент моей гибели заклятие, скрывающее текст, рассеется.

– Тогда все в порядке, – «утешился» герцог, гадая, что же все-таки задумал Эйран. Уж больно он был спокоен для бога, которому грозит неминуемая смерть. Вернее, даже не спокоен, а полон какого-то тщательно скрываемого возбуждения. Привычная ироничная улыбка никуда не исчезла, но голубые глаза сияли каким-то лихорадочным восторженным блеском. Словно он действительно долго ждал того, что должно было произойти, и даже жаждал этого.

– Как думаешь, долго он будет блуждать, пока до башни доберется? – полюбопытствовал Элегор, решив, что Эйран, таинственный любитель опасных секретов, держит в рукаве по меньшей мере козырного короля, если не туза или джокера, потому и дожидается Нрэна без дрожи в коленках и иных симптомов, характерных для тех, на кого вознамерился кинуться с мечом бог войны.

– Еще пару часов, – прикинул маг. – Он едет так, будто точно знает, куда направляется, значит, считаем время, нужное на прямую дорогу без остановок. Вряд ли Нрэн будет делать привал.

«Да уж, выспался он на славу», – мысленно хмыкнул герцог.

Эйран тем временем дважды хлопнул в ладоши. В комнате на уровне пояса сидящих мужчин возникла пара овальных черных плит. На первом гибриде подноса со столом наличествовали две запыленные, оплетенные паутиной фигурные бутылки синего и розового стекла, прозрачные бокалы и легкая закуска в мэсслендском стиле. Сделав вид, что изучает сургучные печати на бутылках, Элегор украдкой убедился в том, что ничего не порывается улететь, уползти или убежать с тарелок. Маленькие рулеты с фиолетовым мясом, корзиночки с багряно-серым содержимым, сыр и экзотические фрукты выглядели вполне съедобными. На втором столике поместилась хрустальная игра-головоломка с живыми фигурками: тридилами. Ее основные правила герцог уже знал. Партия в тридилами как раз занимала около полутора часов, так что количество еды, вина и развлечений маг отмерил вполне рационально.

– Бальзам «Курафу» и столовое вино «Ханубо», – торжественно, не без скрытой гордости представил хозяин напитки, слегка щелкнув пальцами по горлышкам. – Пробовал?

– Поставщик лорд Варогду из Шиафасса? – не менее безразлично, чем Эйран, поинтересовался герцог, стараясь не показать глубины произведенного впечатления. – Его виноградные вина я бы никому пить не советовал, но ягодные и настойки на травах у Варогду неплохи.

Маг взглядом бесшумно вынул пробку из бутылки, чтобы не взбаламутить драгоценного напитка. Элегор осторожно разлил вино и в ответ на приглашающий щедрый жест мага затемнил хрустальную поверхность, давая головоломке возможность самой выбрать режим вероятностей для свежей партии. Пока конфигурация игры и расположение фигур менялись в произвольной последовательности, маг сделал свой выбор, назвав цвет:

– Рубин.

– Значит, мне серебро, – отсалютовав приятелю бокалом, согласился герцог и, как только хрусталь посветлел, отобразив миниатюрный замок вместо горного перевала, сделал первый ход в тридилами. Старший серебряный стражник – крохотная изящная фигурка – отдал игроку честь и поднялся на один пролет лестницы.

Эйран кивнул, одобряя ход, и вывел своего стрелка на балкон, поставив его угрозой старшему стражнику и канцлеру, находящемуся на открытой галерее. Элегор злодейски ухмыльнулся, и на балкон этажом выше вышла младшая и зачастую совершенно бесполезная фигура – поломойка с ведром воды в руке… Маг искренне расхохотался, признавая оригинальность хода.

Боги, увлекшись игрой, на время оставили в стороне драматическую реальность, неумолимо приближающуюся к ним. Но реальность от этого не повернула вспять и даже не замедлила хода. Периодически то Элегор, то Эйран поглядывали в зеркало, проверяя, как поживает бог войны. После снятия магической защиты с владений ничего, кроме естественных препятствий, не мешало Нрэну. Теперь он ехал, вложив меч в ножны, но на общую мрачную неумолимость облика воителя это почти не влияло.