Злат перевел взгляд на богиню, стукнул пальцем по картинке, которую все еще держал в руке, и чуть заметно кивнул, показывая, что готов слушать. Но холодности в обращении не умерил. В его глазах было чуть больше тепла, чем в сердцевине айсберга, впрочем, принцесса и не ожидала иного, слишком сильную обиду она нанесла этому всевластному, чужому существу, отвергнув его, чтобы он мог легко простить и забыть.

– Это карта Ферзя из Колоды Джокеров, которая была создана Либастьяном, гениальным, полубезумным бродягой-рисовальщиком с душой пророка, впрочем, ты и сам чувствуешь силу карт. Ни символы на его миниатюрах, ни существа, изображенные на них с портретной точностью, неслучайны. Они избраны Творцом в качестве спутников и помощников Великой Триады. Мы уже имели возможность убедиться в этом. Еще не зная о существовании Колоды, мы стали свидетелями предсказаний, сделанных жрицей и возвещавших пришествие Трех и их спутников. Касательно личностей самих Джокеров у меня нет точных данных, но что касается Колоды, то уже найдено несколько карт. Джей и Кэлер – Туз Лжи и Авантюр и Туз Стражей, причем первому из братьев было дано и предсказание о его миссии, Нрэн и Лейм составили тебе компанию в должности Ферзей, один Ферзь Войны, второй Координатор. Воитель, как и Джей, получил пророчество о своем предназначении. А ты, Злат, последний, третий Ферзь Колоды. Ферзь Теней. Знаешь, занятно, на твоей карте название написано не высоким лоулендским, а старолоулендским шрифтом. «Айдель» – слово, имеющее несколько толкований: «тень», «сумерки», «перекрестье» и даже «создание из теней». Толкование зависит от контекста, а в данном случае употреблено так, что допустимо как одно, так и все разом толкования. Ферзь Теней… Да, тебе подходит. – По губам рассуждающей вслух принцессы скользнула мимолетная улыбка, и она прибавила: – Кроме этих карт найдена еще одна черная карта и карта Всадника Торговца.

– Покажи, – приказал Злат, прерывая рассказ.

Элия потянулась сознанием к Хранилищу магического вооружения, замерла, позволив защите просканировать и узнать отпечаток тонких структур ее личности, подождала, пока заклинания медленно расступятся перед ней, пропуская внутрь, и перенесла к себе злополучный ларчик, ставший предметом паломничества богов в Хранилище. Зная, что беседу со Златом никто не решится подслушивать, богиня была спокойна за сохранность карт.

– Возьми. – Элия передала ларчик Повелителю Межуровнья.

Откинув крышку, Злат извлек изрядно увеличившуюся всего за несколько дней стопку миниатюр и, неторопливо изучая обрамление карт и сами портреты, пролистнул ее. Особенно внимательный, хоть и бесстрастный взгляд Повелителя Межуровнья задержался на Ферзях Колоды, тех, кого поставили вровень с ним самим. Карте Нрэна он кивнул, признавая обоснованность выбора, портрет Лейма рассматривал долго и пристально, словно видел не строгое лицо юного зеленоглазого принца, а нечто куда более загадочное, недоступное пока иным взорам. Наконец, положив свою карту поверх имеющихся, то ли утверждая главенство, то ли соглашаясь с приобщением себя к коллективу сумасшедших лоулендцев, Злат захлопнул крышку. Впрочем, ларца принцессе не отдал, оставил его у себя на коленях.

– Не думал раньше, что такое возможно – написать пророческие портреты истинной сути, – задумчиво констатировал мужчина, – но у вашего Либастьяна получилось. Ты заметила, Элия, он рисовал не тех, кем твои родичи являются сейчас, но тех, какими они будут, какими им суждено стать ради служения Джокерам? – Злат чуть пренебрежительно скривился при слове «служение» и проронил: – В веселую компанию пытается сунуть меня Творец.

– Твоя карта уже есть, Злат, – позволила себе осторожное возражение Элия, – вряд ли это только попытка. Похоже, Он там, – богиня слегка кивнула вверх, – уже все решил, и решил в незапамятные времена.

– Но не решил я, – жестко ответил Повелитель Межуровнья, рука его сжала подлокотник кресла.

Принцесса только пожала плечами и снова улыбнулась, словно показывая, что ее собеседник волен возмущаться, сколько ему заблагорассудится, но она своего мнения не изменит.

– Это смешно? – вздернув смоляную бровь, колко уточнил Злат, откидываясь в кресле, и резко потребовал ответа: – Чему ты улыбаешься, Элия?

– Ты, как никто другой во Вселенных, неподконтролен никому и ничему, кроме собственного внутреннего ощущения правильности, – спокойно ответила богиня, уже не страшась ни этой резкости, ни яростного малахитового взора Дракона Бездны. – Так с кем ты сейчас споришь, Злат? С Творцом? Со мной? А не слишком ли я ничтожная партнерша для диспута? Или с самим собой? Вне зависимости от твоих желаний существует истина, которую уже приняли твои сердце и душа, хоть и встает на дыбы гордый нрав.

– Не слишком ли ты многое видишь и знаешь, моя проницательная малышка? Так ли уж ты можешь быть уверена, что у меня есть этот орган и эта структура? – невыразительно поинтересовался Повелитель, глядя куда-то в бесконечность, рука его лежала на крышке ларца.

– Уверена, – категорически заявила Элия. – Я чувствую. Ты можешь водить за нос кого угодно, изображая из себя бездушного монстра, Злат, но ты, обреченный управлять чудовищами, куда больше, чем просто жупел для Уровней. Если вижу я, видит и Он, и делает правильный выбор.

– Значит, сейчас ты должна быть довольна, принцесса. Если следовать твоим рассуждениям, то деваться мне некуда. Твой брат Рикардо – Всадник Торговец Колоды. И я, как Ферзь, должен помочь излечить его недуг, ничего не требуя взамен. Все сделки отменяются? Так? – коварно вопросил Злат и недобро прищурился.

– Я ничего не знаю о взаимоотношениях и обязательствах, существующих внутри Колоды. Мы вообще пока знаем о Джокерах и Колоде ничтожно, до обидного мало, – печально возразила принцесса, покачав головой, мягкое облако волос от этого простого жеста заволокло плечи и грудь богини. – Между родичами – узы крови, ты же с нами не связан, и я не жду от тебя помощи. Если у меня не получится помочь Рику своими силами, я соглашусь на предложенную тобой сделку.

– Своими силами? Каким образом? – заинтересовался Злат, и в его голосе впервые промелькнул намек на искреннюю увлеченность, а взгляд утратил отстраненный, холодный блеск драгоценного камня.

– Ты сам подсказал путь. Когда зов вытащил меня в Лоуленд, я ловила расплетателя в одном из рушащихся миров, – откровенно призналась богиня.

– Расплетателя? – до глубины души, в существование которой верила принцесса, изумился Дракон Бездны, разом утратив большую часть своей зловещей нездешности, но по-прежнему остался очень красивым мужчиной. Он рывком поднялся из кресла и, подойдя к богине, положил руку ей на плечо, заставив смотреть себе в глаза. – Где твой логичный ум, богиня Элия? Эти демоны не подчиняются никому, кроме меня, они неуничтожимы заклинаниями, на Уровнях нет средств, способных разделаться с ними! Неужто я настолько противен тебе, что ты предпочла безнадежный риск моему предложению?

– Нет, вовсе нет, Злат, – покачала головой принцесса, утопая в малахитовой зелени колдовских глаз Повелителя, – скорее наоборот, ты очень соблазнительная приманка. Самая соблазнительная из всех, какими располагает Тьма. Прекрасный, зловещий, таинственный, такой притягательный мужчина, ради которого хочется забыть о мирах, окунуться в Бездну и слушать песнь Межуровнья вечно. Но я помню о своей истинной сути, о своей душе… Я не хочу идти на безнадежный риск потерять себя, изменить своей сути. Я временами жестокая, мужчины правы, просто бессердечная тварь, но я – богиня любви, и сила моя светла, пусть и беспощадна. Но если Бездна изменит меня, навсегда исказится и сущность силы любви, она будет смертоносной и всесокрушающей, забирающей жизнь и ничего не дающей взамен. Я уже не буду самой собой.

– И только поэтому ты отправилась ловить расплетателя, – закусил губу Дракон Бездны, впервые по-настоящему задумавшись над тем, на что толкнула Элию его прихоть. – Как же ты собиралась пленить его и заставить вылечить брата?

– Воздействуя силой любви. Она действует на всех, даже на самые примитивные и иммунные к магии существа. Если использовать мощное направленное излучение, то попавшее под воздействие силы создание окажется в моей абсолютной власти, станет больше чем рабом, будет жить во имя служения мне, – ответила Элия.

– Тогда почему было не попробовать ее на мне? Повелитель Демонов – орудие куда более могущественное и привлекательное, нежели примитивный демон. Или ты не была уверена в действии своей силы на Дракона Бездны? – коварно вопросил Злат, не отдавая себе отчета в том, что пальцы его уже погрузились в волосы богини и ласкают их.

– Для меня понятие чести – не пустой звук. Ты не раз спасал мне жизнь, Дракон Бездны, – в прекрасных устах принцессы это ужасающее прозвище прозвучало как красивое имя, – и никогда не причинял вреда осознанно. Отплатить за это нападением, пусть не клинком, но силой – черная неблагодарность. Моя сила действует на тебя, но никогда я не применила бы ее к тебе в той мере, чтобы превратить в своего бездумного раба. И, в конце концов, есть просто женское самолюбие, которое настаивает на том, что даже такой могущественный и прекрасный мужчина способен прельститься моими красотой, обаянием, незаурядным умом, а не просто оказаться привязанным на поводок силы любви. Ты можешь не верить моим словам, я не собираюсь доказывать их справедливость, но то, что думаю, я сказала.

– Но тогда и сейчас, когда твоя сила была свободна, она должна была подействовать на меня? – задался вопросом Повелитель, уловив ошибку в выводах принцессы. – Или я тоже иммунен к ее воздействию, как твой не в меру идейный приятель?

– Она и подействовала, но вовсе не так, как ты полагаешь, я не ощущаю в тебе дикого вожделения или яростной страсти, – с готовностью ответила богиня и продолжила, пока Злат недоверчиво хмурился, – и покажу, если желаешь. Открой свою душу и смотри туда вместе со мной. Ну?

Элия протянула руки к мужчине и, почувствовав его скрытые за маской подозрительного внимания колебания, сказала:

– Клянусь, я не использую своих знаний против тебя, Злат, можешь верить слову богини. Если хочешь понять, тебе нужно увидеть моими глазами.

Повелитель Межуровнья решился и вложил свои ладони в руки принцессы, Элия потянула его вниз, и Злат плавно опустился на ковер подле ее кресла. Теперь глаза мужчины и женщины были на одном уровне: малахит и серый отблеск серебра смешались, разверзлась дорога в тайные, темные глубины души Повелителя, свет силы богини ярким лучом пронизал мужчину. И он явственно увидел, что в вечном холоде его сути что-то случилось. Глубокие каверны боли, пронзительного ощущения чуждости всему и всем, страшного одиночества, провалы, которым не было дна и из которых частенько поднимались вспышки черной ярости, неистовой жестокости и волны глубочайшей меланхолии, словно стали меньше. А кое-где и вовсе сомкнулись, заполнившись ощущением едва уловимого тепла, похожего на нежную ласку первого весеннего солнца в стране бесконечной зимы, на легкое дыхание друга в темноте за плечом…

– Что ты сделала со мной? – изумленно прошептал Злат, выходя из транса, разделенного с принцессой Лоуленда.

– Каждый принимает любовь по-своему, ибо разные нужды заставляют нас жаждать ее, дорогой, – тихо отозвалась принцесса, запуская руки в волосы Повелителя Межуровнья, лаская его лицо, легонько проводя тонкими пальцами по векам, прикрывшим глаза Злата, по хищным крыльям носа, по властному изгибу волевого рта. – Ты безмерно одинок, Повелитель Бездны, и стремишься к обществу тех, кто мог бы стать равным тебе, заполнить пустоту одиночества твоей печальной души. Моя сила лишь показала тебе путь, помогла ощутить то, что ты можешь обрести. Открыла, что ты прячешь за жаждой страсти и банальным желанием обладания.

– И ты можешь мне это дать, – хрипло прошептал Злат, укрыв лицо в ладонях Элии и обхватив руками ее колени.

– Не я, мой дар будет лишь каплей, неспособной утолить страждущего, но Творец. Он уже показал тебе путь, – осторожно ответила принцесса. – Дело лишь за тобой, отвернешься ли ты из ложного высокомерия, обокрав самого себя, или найдешь то, чего тебе так не хватает.

– Теперь мне ясно, зачем собрана воедино ваша сумасбродная, шальная семейка, даже без Джокеров способная перевернуть вверх дном все миры, – задумчиво усмехнулся Злат, – и понятно, почему ты – величайшее из сокровищ, досталась сборищу этих сумасшедших. Я был прав, ты – та нить, на которую нанизались бусины, и они все еще продолжают нанизываться. Такая тоненькая… Но вытащи, порви ее, и развалится все плетение.

– Возможно, – не стала спорить принцесса. – Так далеко я не заглядывала.

– Я хочу знать о пророчествах и этой пророчице, – попросил Злат, вставая и садясь не в то дальнее кресло, которое занимал до сих пор, а в соседнее с креслом богини, после той близости, которую он испытал, не было нужды держать дистанцию или притворяться. К тому же старая обида на Элию, бередившая душу Злата, словно незаживающая рана, сочившаяся ядом, куда-то исчезла. Повелителю вновь стало легко и очень приятно в обществе принцессы и вдвойне приятно от того, что не нужно было скрывать получаемого удовольствия. Жажда обладания красоткой никуда не исчезла, но сделалась как-то мягче, он пока вполне довольствовался тем, что богиня находилась рядом и разговаривала с ним.

– Косвенным образом вы уже знакомы, это та девочка, которую я просила вызволить из Межуровнья, – пояснила Элия.

– Вот как… Выходит, я уже упустил шанс получить предсказание, – нахмурился Повелитель, потирая подбородок.

– Не исключено, – согласилась богиня, – но Ижена, жрица Кристалла Авитрегона храма мира Жиотоваж, пока жива. Я не стремилась сама получить пророчество и не советовала никому из братьев посещать этот далекий мир, чтобы не привлекать к Ижене нежелательного внимания. Жизнь истинного Гласа Творца никогда не бывает легкой и долгой, а укорачивать отведенный девочке срок своим неосмотрительным поступком мне не хотелось, но твои перемещения по Уровням никому не подконтрольны. Повелитель Межуровнья имеет право заглядывать туда, куда ему заблагорассудится, и носить с собой все, что ему угодно. – Взгляд принцессы переместился на ларец с картами.

– Ты хочешь отдать его мне на хранение? – удивился неслыханному доверию Злат.

– Более удачного решения не вижу, – призналась Элия. – Я боюсь за семью, за свой мир. Держать Колоду в Лоуленде слишком опасно. Концентрация сил привлечет внимание, и наверняка оно не будет исключительно доброжелательным. Ларец не сдержит надолго излучения силы стольких карт. Я пыталась ограничить распространение информации о Колоде Либастьяна даже в кругу родных, отец до сих пор ничего не знает, но такие серьезные тайны не могут храниться долго, необходимо удалить основные доказательства из доступного места. Без особого приглашения в Межуровнье не рискнут сунуть нос даже Силы. Более надежного Хранителя Колоды, чем ее Ферзь, мне не найти. Уверена, родичи будут солидарны с моим решением.

– Что ж, будь по-твоему, – поразмыслив, согласился Повелитель Межуровнья. – Я выслушаю уже известные пророчества, потом под покровом силы Межуровнья ты отведешь меня к Ижене, возможно, жрицу озарит откровение, и мы поговорим о том, где искать остальные карты Колоды Джокеров. Но сначала займемся твоим недужным братом Рикардо.

– О Злат! – выдохнула Элия и осторожно обронила: – Но я ведь не согласилась на твое предложение?

– Оно было необдуманным, – решительно признал Повелитель Межуровнья, тряхнув головой. – Я не желаю, чтобы женщина, с которой мне приятно проводить время, превратилась в монстра, у меня в Межуровнье их и так переизбыток. Будет достаточно того, что ты перестанешь избегать моего общества, если я пожелаю посетить тебя на Уровнях. Полагаю, в свете последних событий мы найдем, чем заняться.

– Ты всегда для меня желанный гость, – открыто, не скрывая радостного облегчения, отозвалась принцесса, встала, приблизилась к Злату и опустилась ему на колени.

Руки мужчины крепко обхватили принцессу, сверкнув глазами, он изрек:

– Но если ты хочешь, чтобы твой рыжий брат выздоровел поскорее, лучше встань, я могу увлечься… разговором… прямо сейчас.

– Думаю, времени на одну маленькую беседу у нас хватит, – лукаво шепнула богиня прямо в губы Злата.