День открытых дверей, намеченный на седьмые сутки циклады, четверка друзей встречала за отработкой. Так уж получилось, что иного, не вызывающего ненужных подозрений и вопросов, повода оказаться близ зала, из которого открывалась дорога в Сад Игиды, у студентов не нашлось.

Если Стефаля еще можно было включить в число помощников экскурсовода из дриаданов как отличника учебы, умницу и старосту факультета, то тройка второкурсников в общество весьма высокопоставленных особ, вошедших в число лиц, пожелавших узреть Сад Игиды, никак не вписывалась.

Потому Машьелис о Либеларо совместно с деканом Гадерикалинеросом придумали обходной путь. «И на елку влезть, и попу не ободрать» получилось неплохо. Вернее, с «не ободрать» почти получилось. Заблаговременно предупрежденный кентавр Быстрый Ветер показательно разгневался на проказливого дракончика, умудрившегося за последнюю лекцию превратить парту в одно из наглядных пособий к уроку.

На столешнице у Лиса в своей естественной среде весело резвились русалки и сирены. Сирен Цицелир от художеств сокурсника пришел в буйный восторг. Преподаватель тоже демонстративно восхитился и столь же демонстративно повелел студенту и его напарникам прибыть в седьмой день циклады для совместного приведения парты в первозданный вид. Вдобавок от себя мастер назначил и предварительно не оговоренное, личное наказание для о Либеларо – перенести свои художества на холст и сдать в качестве наглядного пособия. Лис стенал и гордился попеременно! Хаг только стенал, когда напарник и сосед разложил по их общей комнате карандаши, мелки, банки и тюбики с краской, призванные послужить для воплощения на большом (метра три, не меньше) холсте сцены из жизни водного народа и тем обессмертить имя живописца.

Нахальный дракончик еще и с мастером рисования договорился, дабы его обеспечили материалами для творчества и засчитали работу как итоговую за семестр.

Вечером пятого дня к компании, привычно собравшейся в комнате Стефаля, зашел декан. Был он строг и задумчив. Оглядел ребят, как батяня комбат своих бойцов перед решающим боем, потер длинный нос, вздохнул.

– Да не переживайте вы так, мастер, – первой не выдержала Яна, с сочувствием глядевшая на задерганного и какого-то даже похудевшего декана. Обнимать не стала, хоть и хотелось.

– Вы ж еще совсем дети, – покачал головой Гад. – Если бы не пророчество, я бы вас к этому и на десять полетов стрелы не подпустил.

– Но пророчество было, а с пакостями надо кончать, – прогудел Хаг. – Вдруг у вас завтра с ловушкой все получится и мы чем пригодимся? Сами же говорили, коль в АПП поступили, так мы уже блюстители!

Гад только еще раз вздохнул и велел:

– На рожон не лезьте, ребятки. Если что почуете, сразу мне или ректору знак подавайте.

При последних словах декан особо пристально смотрел на Машьелиса. Тот столь же усердно изображал самый невинный вид. Дракончику, конечно, никто не поверил. Друзья уже успели убедиться, если Лису попадает под хвост вожжа, то плевать он хотел на свои страхи, начинал вытворять такое, что и Покровителю-Привратнику в голову не взбредет.

– Да защитит нас всех Игидрейгсиль! – осталось пожелать дэору после сухого пересказа плана.

В седьмой день циклады, как и было указано, четверо проинструктированных, вернее, едва ли не до смерти заинструктированных студентов дожидались условного знака. Дверь в коридор была распахнута настежь. Слышался нарастающий гул приближающейся толпы. Возбужденный шепот мужских, женских, кажется, даже нескольких детских голосов. Ребята нарочито старательно прислушивались. И вот совсем рядом раздался хорошо знакомый каждому студенту АПП властный голос ректора Шаортан:

– Здесь у нас, дорогие гости, находится аудитория расоведения!

Попадая точно в такт словам высокого начальства, пятеро подхватили тряпки, ведра, щетки и выперлись, все такие красивые, пред очи почти трех десятков гостей. Как и положено нахальной, но все ж таки чующей берега молодежи, напарники синхронно обернулись и постарались принять максимально смущенный вид, не выпуская из рук орудий труда. Как то часто бывает, излишнее усердие обернулось во вред: крепкая ручка ведра, сжатая могучей дланью тролля, хрустнула. Ведро приземлилось на пол, да так неудачно, что вся вода из него выплеснулась приливной волной под ноги экскурсантам и сопровождающим их преподавателям АПП.

Облитой дракессе Шаортан не составило труда разыграть недовольство и легкий конфуз из-за сотворенных безобразий. Пока Хаг, бормоча под нос извинения, поднимал сломанное ведро и пятился к друзьям, ректор применила лист Игиды для сушки пострадавших и язвительно отрекомендовала:

– А это студенты, отбывающие наказание за порчу имущества академии. Они сейчас отправляются искупать вину действием. Искупать, а не портить, Хагорсон!

– Дык я нечаянно, ректор, – наморщил широкий лоб Фагард и только что не начал ножищей тереть пол.

Прочие «отбывающие наказание» потупились, демонстрируя слишком показательное, чтобы быть искренним, раскаяние. По толпе, успевшей вдоволь наслушаться славословий в адрес АПП и довольной поводом повеселиться, прокатились смешки. Какой-то ломающийся подростковый голосок, не удержавшись, выкрикнул:

– Что же они натворили? Чего-то сломали?

– Машьелис о Либеларо, поведайте гостям академии причину назначения отработки, – нарочито строго приказала Шаортан.

Лис блеснул хитрым голубым глазом и повинился:

– За творчество наказали!

– Как же так, госпожа Шаортан? – закудахтал стоящий рядом с ректором толстячок с приветливой улыбкой и забавными развесистыми ушами, заканчивающимися кисточками. – Разве АПП не поощряет порывы студентов?

– Речь шла о неуместном творчестве, господин советник, – сухо внесла поправку дракесса и велела: – Продемонстрируйте господину Ширьлу ваше творение, о Либеларо, если от него еще что-то осталось.

– Еще не успели все отмыть, – весело согласился нахальный дракончик и, подмигнув друзьям, попросил: – Давайте-ка приподнимем да наклоним.

Студенты метнулись в аудиторию и в четыре руки (Яну привлекать к работе не стали), приподняли и повернули парту столешницей к гостям. Похвалы художественному мастерству Лиса смешались у гостей с легким сожалением о неуместности творения, которое, вот досада, обречено на уничтожение.

Какая-то стройная дама блондинисто-эльфийской наружности откровенно пожалела наказанных крошек. Советник, утробно похохатывая, пожурил ректора за излишнюю строгость к молодым дарованиям и пожелал вознаградить полет фантазии студента небольшим подарочком.

Лис отказываться не стал. Толстяк, сияя добродушной улыбочкой, стянул с мизинца перстень с голубым камешком и торжественно вручил дракончику, предложив тому впредь наносить изображения на поверхности, более приспособленные для долговечного сохранения шедевров. Машьелис расцвел, хитро уверил публику, что у него уже все схвачено и уважаемые гости академии, коль пожелают зайти в третий корпус к прорицателям, в кабинет рисования, увидят точную копию его работы на выставке.

Едва гости АПП тронулись дальше по коридору, внимая речам ректора, как лукавая улыбка сбежала с лица дракончика, он рывком захлопнул дверь в коридор и горячо прошептал:

– Это он! Ребята, от толстяка-советника Ширьлу пахнет, как от шкатулки и шариков Цицелира. Ведь точно он! Он и в больнице у дриады и сирены был, медичка говорила! Только прямых доказательств-то нет!

– Надо Гаду передать! – тут же загудел тролль.

– Что передать? – Открыв дверь из лаборантской, в аудитории появился декан. При этом не только Машьелис, но и вся компания продолжала слышать голос Гада, дополняющего речь Шаортан о новом оборудовании академии.

Янка сначала вылупилась на мужчину, как на привидение, и только потом вспомнила о расовом таланте дэоров к размножению личности, то есть творению подобий.

Машьелис торопливо повторил свою речь и снова закончил ее сожалением об отсутствии улик.

– Как нет доказательств? А запах? – непонимающе перебил напарника Хаг.

– Это не тот запах, который учуять можно, иначе я бы давно все понял, – хмуро отметил декан, многозначительно потирая свой выдающийся нос, и предложил дракончику: – Поясни.

– Это дар Ветров из храма. Я чуял Аромат Сути! – отчаянно зашептал Лис.

– Надо эту сволочь на чистую воду вывести, пока он никаких новых пакостей не сотворил! Только как? Ждать, пока он иллюзии Сада навредит? Если он тишком это сделает, как доказывать-то? – озадаченно почесал затылок тролль, поглядел на свои могучие руки и с сожалением покачал головой, понимая, что в данном случае выбить признание из высокопоставленного мерзавца не получится.

Янка синхронно вздохнула. Вот ведь история! Кто бы мог подумать, что во всех диверсиях против академии замешан член городского совета. И зачем ему все это понадобилось? Девушку вообще ставило в тупик желание отдельных личностей навредить кому-то. А тут уважаемый горожанин – и преступник!

– Нельзя ли ему какое-нибудь снадобье предложить? – осторожно уточнил Стефаль у декана как большого специалиста по всякого рода составам.

– Можно, но сложно, – задумчиво покачался на пятках декан и, осененный идеей, быстро попросил: – Яна, ты можешь вынести приговор советнику Ширьлу так, чтобы вина стала очевидна всем?

Не задумавшаяся о такой возможности, девушка озадаченно моргнула, посопела носом, мысленно листая страницы конспектов с факультатива у Сейата Фэро, и медленно кивнула:

– Я попробую. Не уверена, получится ли, но попробую.

– Постарайся, – приказал декан. – К сожалению, по условиям наложения приговора я не могу диктовать тебе формулировок или корректировать составленный приговор.

– Ничего, я сама. Только вы за мной присмотрите, если надо будет, подхватите, – попросила Донская.

Она несколько раз глубоко вздохнула и повернулась не в сторону двери, а чуть левее, по направлению к аудитории, из которой открывался проход в подземный Сад Игиды. Именно оттуда сейчас доносились голоса экскурсантов. Яна вытянула правую руку параллельно полу, свела вместе указательный, средний и безымянный пальцы, под ними соединила в кольцо большой и мизинец, левую руку девушка сжала в кулак и прижала к сердцу. Еще раз набрав в грудь побольше воздуха, приговорщица выпалила:

– Чтоб тебя, Ширьлу, неудержимый словесный понос пробрал и не прекращался до тех пор, пока во всех преступлениях не покаешься!

Выдав приговор, девушка разом обмякла и стала заваливаться на бок. Три лба помощников, ринувшихся к бедолаге, столкнулись со звучным БАММ! Недоучку в нескольких миллиметрах от пола подхватил декан.

– Что с ней? – испуганным зайцем заверещал Машьелис из угла, куда отлетел, столкнувшись с чугунным лбом тролля-тяжеловеса.

– Как Яна? – взывал к декану из другого угла полуоглушенный, но все равно упрямо пытающийся встать на ноги Стефаль.

– Спит, – удивленно констатировал Гадерикалинерос, держа студентку на руках. Янка слегка хмурилась, но в целом была спокойна, только бледновата. – Вероятно, слишком много сил вложила: формулировка длинная, объект вне зоны видимости, и расстояние до него изрядное. Такой приговор легко не дается.

– Так у нее получилось? – успокоившись насчет девушки, деловито уточнил тролль.

– Должно было. Проверим, – серьезно заверил студентов декан и коварно продолжил: – Я сейчас отнесу Яну в лечебницу к мастеру Лесариусу, а вы все пойдете со мной. Вдруг вашей напарнице понадобится помощь?

– Это нечестно! – попытался вяло возмутиться дракончик, лишенный привилегии лично ввязаться в авантюру.

– Зато безопасно, – безапелляционно отрезал Гад и, воспользовавшись листом Игиды, что с Янкой на руках приравнивалось к акробатическому трюку, порталом утащил из аудитории всю компанию.

Его двойника, разделяющего память о происходящем, ректора Шаортан и всех привлеченных к устройству ловушки мастеров должно было оказаться достаточно, чтобы совладать с преступником, вздумай тот буянить.

Пришла в себя Янка уже под вечер – от аппетитного запаха тушенного с овощами мяса. Умопомрачительное благоухание распространял пузатый глиняный горшочек на прикроватном столике. Рядом в кресле сидел, и, что казалось почти невероятным, сидел смирно, Машьелис. Когда напарница заворочалась, он тут же вскинулся, подарил подруге лукавую улыбку и, подскочив к двери, высунул голову в коридор.

– Мастер Лесариус, ребята, Яна проснулась! – завопил дракончик так, что заодно со старичком-молотком крик должны были услышать и все студенты академии.

Как ни в чем не бывало вернувшись к подруге, Лис поймал ее жадный взгляд на горшочек, понимающе кивнул и стал ухаживать за девушкой так заботливо, словно был профессиональной сиделкой.

Янку усадили, подоткнули под спину подушки, поставили столик-поднос с едой поверх одеяла и велели:

– Ешь, все вопросы потом! Старик велел тебя первым делом накормить!

«Очень правильный совет!» – согласился с рецептом Лесариуса живот.

Яна заработала ложкой так проворно, что к тому времени, как в палату вошел старик-лекарь, практически все содержимое горшочка, за исключением подливы, успело перекочевать в желудок больной. Теперь девушка собирала остатки мясного сока пышной булкой и, жмурясь от удовольствия, хрустела вкусной горбушкой. Машьелис сидел рядом, держа наготове кувшин с морсом, и радовался аппетиту напарницы. Молча! Девушке, конечно, было интересно, что да как, но задавать вопросы она не спешила. Все равно, то, что случилось, уже случилось и не изменится, а вот сногсшибательные новости вперемешку с едой могут дурно отразиться на пищеварении. Нет уж, лучше сначала поесть, а потом расспрашивать напарника.

Явившийся целитель вооружился любимым молоточком, обстучал девицу со всех сторон и довольно констатировал:

– Все в порядке, голубушка, вечерок, конечно, в лечебнице на всякий случай проведешь, но, вижу, силы к тебе вернулись.

Янка только кивнула и поблагодарила:

– Спасибо, мастер, я себя хорошо чувствую.

– Впредь будьте осторожнее, используя энергоемкие магические конструкции, – потряс бороденкой старичок, сетуя на безалаберность студентов. – Уж от кого от кого, а от вас, Яна, не ожидал столь халатного отношения к своему здоровью и магии.

– Я стараюсь быть осторожной, мастер, – виновато согласилась студентка, принимая разумный совет, и попыталась оправдаться: – Только еще не наловчилась просчитывать объем потока после расширения каналов. Воздействовала на удаленный объект и перестаралась.

Короткий стук в дверь прервал процедуру осмотра. Прежде, чем мастер Лесариус разрешил входить, в палате уже стало тесно от ректора Шаортан, декана Гада и Стефаля с Хагом до кучи. Ну и Машьелиса в такую минуту никто и ни за что не смог бы выставить наружу.

– Очухалась, приговорщица? – бодро уточнил дэор и укоризненно покачал головой. – Это ж надо было запустить приговор с немедленной активацией за счет своей силы!

– Я других, чтобы на расстоянии, если объекта не видно, и чтобы подействовало быстро, еще не выучила, – потупилась Яна.

Нет, она, конечно, учила, но распальцовки и загибы пальцев с таким трудом оседали в памяти, словно гвоздь вбивался кувалдой в бетонную плиту. Вот и учила их студентка понемногу и все равно после усвоения каждой позиции чувствовала себя так, словно той самой гипотетической кувалдой сутки проработала, не меньше.

– Назначить бы тебе отработку за такое, да победителей не судят. Твоя выходка изрядно сэкономила нам время на разоблачение Собирателя, – усмехнувшись уголком рта, подтвердила ректор Шаортан. – Хорошо хоть ума хватило ограничить приговор по условию.

– Так у меня получилось? – на всякий случай уточнила студентка, крутя в пальцах опустевшую кружку из-под морса, незаметно опустошенную в процессе врачебного осмотра.

– Получилось, – подтвердил декан.

– Тогда, может быть, Яна имеет право узнать о том, как сработало ее проклятие, и мы, как ее напарники, тоже? – состроив просительно-умилительную мордаху, влез в разговор Машьелис.

– Может быть, – задумчиво протянул Гад и тут же, гад такой, выставил условие: – Если студентка Донская до конца семестра накрепко выучит все основные распальцовки, правила формулирования удаленных приговоров и сдаст их комиссии из меня, ректора Шаортан и мастера Сейата.

– Я постараюсь, – покорно пообещала девушка, совершенно точно понимая, что от необходимости учить ей все равно не отвертеться. Но до конца семестра еще нужно дожить, а вот если она прямо сейчас откажется зубрить и ее напарники не услышат, чем кончилось дело с преступником, то, того и гляди, придушат ее здесь же, не отходя от кровати. Во всяком случае, Лис и Хаг смотрели на Янку очень многообещающе. Стефаль ограничился печальным вздохом.

Ректор с деканом переглянулись, и дракесса шагнула к сидящей на кровати девушке, одновременно поманив рукой ее напарников. Все еще не понимая, что затеяло начальство, ребята шагнули ближе, становясь в ряд, а Шаортан прошипела:

– Сс-с-мотрите ж-ше! – Глаза ее полыхнули изумрудной вспышкой, увлекая компанию в водоворот видения.

Экскурсия степенно шествовала по каменным ступеням средь медленных изгибов золотистого тумана, струящихся произвольным, ничуть не зависящим от отсутствующего сквозняка образом. Шепотки, смешки и шорохи звучали приглушенно. Очевидно, все прониклись торжественностью предстоящего визита в Сады Игиды, куда до сегодняшнего дня не допускался никто, за исключением дриаданов-хранителей, мастеров и студентов академии.

Ректор возглавляла шествие, декан из конца группы спешно пробирался вперед. Добравшись до Шаортан, быстро обменялся с ней странными жестами, плохо различимыми в золотистой кисее тумана. Гад встал так, чтобы отрезать дракессу и Ширьлу от основной группы, и громогласно объявил, обращаясь к толпе:

– Минутку внимания, господа! Вы стоите буквально в одном шаге от одного из самых великих, прекрасных и могущественных мест не только нашего мира Игиды, но и всего нашего Уровня!

Декан еще вещал что-то патетическое, только его голос стал звучать глуше, словно доносился из отдаленной комнаты, а Шаортан стряхнула с пальцев голубоватую пыль знака рассеянного внимания, накрывшую всех экскурсантов, кроме одного. Теперь некоторое время никому из гостей АПП, погруженных в прострацию, не будет дела до ректора, Гада и советника.

Смешно пыхтящий на высоких для его роста ступеньках Ширьлу, прислушивающийся к словам Гада, тряхнул кисточками на ушах, вытер вспотевший затылок платочком с монограммой и расплылся в довольной улыбке.

– Уж и не чаял до Сада добраться! Как вы его бережете да сторожите в академии! Чего я только не выдумывал: и черную джечь, и личинки нидхёг, и семя праха, и белую гниль, чтобы вы всполошились да лекарей, сведущих в растениях, для Игиды искать начали, а все напрасно! Зря такие деньги перевел! До совета даже слухов о ваших неприятностях не дошло, чтобы комиссию собрать. И человечка своего к вам в мастера этикета пропихнуть не получилось, больно изворотливый старый эльф попался. К таким людям обратился, чтобы его покалечили слегка, а он и тут ухитрился вывернуться.

– О, неужели? – на удивление невозмутимо отреагировала на ошеломляющее признание дракесса, своевременно предупрежденная деканом. – Может, вы еще что-то для нас припасли?

– Да, алую мошку не успел выпустить, в табакерке спит-почивает, – охотно подтвердил кистеухий толстун. – Лучший экземпляр в моей коллекции вредителей. Но теперь-то уж и нужды нет деревьям Игиды ущерб причинять. Росток или плод сейчас тишком в саду позаимствую да сразу к себе в оранжерею. У меня такая почва с десяти мест Силы приготовлена, такая водица редкостная из Семи Ключей припасена. Мое собрание растущих редкостей лучшим в мирах станет, куда вашей подземной делянке!

– Значит, ты все затеял ради этого? – уточнила Шаортан.

– Ясное дело, все для оранжереи моей любименькой, – расплываясь в умильной улыбке, подтвердил Ширьлу. Он сложил коротенькие ручки на пузе, туго обтянутом камзолом. – Никаких сил и средств для нее не жалею! В казне совета не сильно убудет, а для такого не жалко! Налогов еще соберем, письма о пожертвованиях напишу, а потом с казначеем мимо кассы ручеек пустим. Ему дочку замуж выдавать, на шпильки и булавки много надо…

– Студента Цицелира пытались отравить по вашему указанию? – прервала исповедь, интересную, скорее, налоговой инспекции и прочим членам городского совета, нежели ей лично, дракесса.

– Сглупил я, когда в дриаду перекидывался, паренек лишнее рассказать мог, – сожалеючи цокнул языком и охотно продолжил каяться в преступлениях приговоренный болтун. Да так истово говорил, будто и не было для него ничего слаще, чем обо всех своих черных делах рассказывать собеседнице.

– Как перекидывался? – насторожилась Шаортан, подозрительно сузив глаза, пальцы ее нырнули в кошель с листьями Игиды.

– Так метаморф я, голубушка, от рождения, да только маменька моя позор свой юбкой прикрыть успела, за другого замуж выскочила. Никто об отце истинном не прознал, да и сам не ведал я, пока дар в рост не пошел. Хороший дар, удобный, особливо когда о нем никто не ведает… – жмурясь от удовольствия, раскрыл секрет Ширьлу с радостным квохтаньем, предлагая собеседнице оценить юмор и выгоду ситуации.

– Оковы Льда, – очень тихо, так, чтобы ее услышал лишь Гад, проронила ректор и сломала в пальцах лист Игиды.

Фиолетово-серая пыль окутала замершего с приоткрытым ртом члена городского совета. После всего того, что он наговорил и еще наговорит, скорее всего, бывшего члена. Новый лист появился в руке дракессы, она положила ладонь на плечо преступника и открыла портал.

В этот момент видение, которым делилась со студентами Шаортан, померкло.

– И все? – разочарованно протянул Машьелис.

– Вы ожидали эпического сражения на подступах к Саду Игиды между всеми мастерами академии и наемниками Серой Смерти? – иронично выгнула бровь дракесса.

– Нет-нет, – так поспешно замотал головой дракончик, что и глупцу стало ясно – чего-то в этом роде он ждал и с удовольствием поглазел бы на грандиозный бой за святыню.

– Ты что?! Там даже дети на экскурсии были! – возмущенно напустилась Яна на напарника. – И Сад настоящий совсем рядом! А если бы этот взяточник-отравитель ту самую мошку ненароком выпустил?

– Э, не подумал, – мгновенно пошел на попятный о Либеларо и отступил за широкую спину тролля. Уж больно грозно выглядела рассерженная девушка. Высунувшись из-за Хага, дракончик затараторил: – Успокойся, Яночка, после магического истощения тебе вредно нервничать!

Использованный в качестве живого щита Фагард развернулся, сцапал напарника за шкирку и, выставив его перед напарницей, прогудел:

– И впрямь, нервничать вредно! Стукни его разок в нос, враз полегчает. Может, и у Лиса в голове прояснится.

– Нет уж, никого бить не надо, – вмешался с ироничной усмешкой декан Гад. – Потому как нет гарантий, что у студента о Либеларо наступит резкое прояснение сознания, а не полная его спутанность.

«Секретным» шепотом дэор, покосившись на дракессу, прибавил:

– Были бы гарантии, я бы сам его придержал для надежности.

– Обижаете вы меня все. Бабушке, что ли, пожаловаться? – шмыгнул носом дракончик, потер его пятерней и, перепрыгнув на другую тему, жадно спросил: – Так вы, ректор Шаортан, куда психа-метаморфа отправили?

– В городскую стражу, разумеется, – хмыкнула дракесса. – За признательными показаниями дело не станет. Советник Ширьлу жаждет поведать всем желающим о своих преступных деяниях с максимальными подробностями. Дознаватели точат перья, лишь допросчики в унынии, никого ни пытать, ни запугивать нет нужды.

– Стало быть, пророчество сбылось и АПП от Собирателя больше ничего не грозит? – подвел итог обсуждения Хаг, вопросительно глянув на мастеров.

– Совершенно верно, Фагард, – подтвердил декан. – И, смею надеяться, до конца семестра никто из вас к целителям больше не наведается. Взяли моду: то дракон, то эльф, то Яна от перерасхода энергии страдают!

Стефаль тут же слегка смутился и повесил голову, признавая вину. Пусть и поставил декана в известность о рискованном эксперименте, и о друзьях позаботился, однако же, если подумать, все равно ими рисковал, когда судьбу отца устраивал. Да, напарники сами все предложили и помогали добровольно, так ведь они еще столь юны, что просчитать все последствия затеянного не могли, а значит, он виноват.

– Один Хаг от коллектива отбился, – вычислив причины уныния эльфа и пытаясь отвлечь его шуткой, глумливо захихикал Машьелис.

– Я этот, как его…. ста-би-ли-за-тор группы, – по слогам многозначительно оповестил всю компанию, пребывающую в больничной палате, тролль. – Мне истощение не грозит. Лишнего не заберу, а и свое не отдам!

– Вот и чудно! – одобрила подход студента к проблеме Шаортан и обозрела молодежь покровительственно-милостивым взором. – Студенты, ваша помощь в осуществлении пророчества, спасшего академию и Сады Игиды от нападок безумца, неоценима!

– Что, совсем неоценима? – мигом расстроился Машьелис, почему-то многозначительно теребя в пальцах завязки сумочки-кошеля на поясе.

– Это он на прибавку к стипендии напрашивается, – с усмешкой подсказал озадаченной дракессе декан, лучше знающий своего неугомонного студента.

– Будет вам премия, сама приказ подпишу, – улыбнулась Шаортан, в силу родства с драконами умевшая адекватно оценить страсть юноши к материальному поощрению.

– Что с советником Ширьлу будет? – тихо уточнила Яна.

– Его ждет расследование всех эпизодов преступлений и тюрьма. Вернее, работа на тюремных плантациях ради покрытия ущерба, нанесенного казне города, академии и всем прямо или косвенно пострадавшим от его действий. Подвергать его мучениям или казнить не за что, Ширьлу не желал смерти никому из своих жертв, даже сирену Цицелиру. Как показал анализ яда, после употребления отравы Пит лишился бы памяти о последних прожитых цикладах, – поведала Шаортан и удивленно уточнила: – Неужели ты жалеешь преступника?

– Не знаю, – теребя косу, вздохнула Яна. Она уже давно поняла, что не в силах избавиться от старой привычки искать всем оправдание и жалеть, только старалась поменьше показывать эту свою особенность. Скрывать получалось плохо. Друзья так и вовсе знали ее как облупленную и чуток подсмеивались. Теперь еще и дракесса как на дурочку смотрела и удивлялась. Но делать нечего, вопрос ректор задала, значит, надо ответить. Девушка еще раз вздохнула, снова дернула себя за косу и постаралась объяснить: – Этот Ширьлу мне каким-то больным показался. Он вообще не задумывался, доброе или злое дело творит, только об оранжерее своей думал, как и чего там у него расти будет. Это ненормально. Может, он больной и тогда его надо не наказывать сразу, а подлечить для начала?

– К сожалению, Яна, отсутствие совести никакой магией или лекарствами не лечится, – грустно резюмировал декан Гад. – Вернее, любое разумное создание можно заставить испытывать муки совести искусственно, по принуждению, но толку от таких чар не будет. Развеются, и все вернется на круги своя. Тебе, как девушке совестливой, этого не понять.

– Жалко, – искренне посетовала студентка.

– Зато премия к стипендии будет! – подбодрил подружку Машьелис, даже локтем пихать не стал, чтобы ненароком не свалить.

– Кто про что, а дракон про золото, – привычно процитировал старую поговорку Хаг.

– Забирайте вашу напарницу и ведите в общежитие, – разрешил длинноносый дэор, закрывая тем самым разговор о разоблаченном преступнике, его совести и прочих несуществующих достоинствах.