Наконец, была преодолена последняя, очень длинная и довольно узкая по меркам крупномасштабного замка лестница. Ни разу не сбившись с дороги и ориентируясь с такой легкостью, словно имел в голове карту, Элегор вывел своего спутника в прохладный прямой коридор с гладким, словно отшлифованным полом, ровно идущим под уклон. Коридор находился так далеко внизу, что Мичжель почти физически ощутил давление громады замка, тяготеющего над ним, пришельцем, осмелившимся вторгнуться в священные пределы.
'Пусть даже пределы винного погреба', - пытаясь иронизировать, отметил про себя неунывающий вар.
Ощущение собственной ничтожности неприятно щелкнуло по нервам. Но исчезло в момент, когда герцог, сделав несколько шагов и остановившись перед громадной двустворчатой дверью из темного от времени или какого-то специальной пропитки дерева, гордо, даже с благоговением, которого не вызвало в нем упоминание о галерее Портретов и Зеркал, выпалил:
- Вот! Пришли!
Двери из массивных досок, снабженные толстым тяжелым брусом засова, были плотно прикрыты, но не заперты. Видимо, из-за частой посещаемости места вход в него даже по ночам не перекрывался окончательно, дабы не отсекать страждущих от источника живительной влаги. Элегор взялся за кольца, приклепанные к створкам, и одним рывком распахнул двери с такой легкостью, словно отдернул тюлевую занавеску. На Мичжеля повеяло в меру влажной, в меру сухой прохладцей с привкусом дерева, алкоголя и пыли, пропитавшейся запахом спиртного, как заправский пьяница.
- Добро пожаловать в величайшее хранилище вин и прочих спиртосодержащих напитков королевства! - провозгласил герцог, уверенно шагнул в абсолютную темноту и хлопнул справа от себя по стене.
Тут же замерцал, постепенно набирая силу, мягкий, словно призрачный свет, похожий на лунный. Он заполнил все огромное пространство погреба.
- Темновато, - констатировал Мич из коридора.
- Ничего, все что нужно на ощупь найдем, - уверенно заявил Элегор и походя пояснил: - Не все вина яркий свет любят, а прикрывать их из-за этого, так потом искать неудобно, проще нужное освещение наладить. Ты заходи, не стесняйся!
Мичжель не заставил себя упрашивать. Глаза вара уже привыкли к причудам освещения, и он закрутил головой по сторонам, составляя первое впечатление о королевском 'погребке'. Огромном, не всякий храм был таких размеров, каменном помещении с высокими сводами и полом, выстланным рогожей, приглушающей шаги. Может, громкие звуки тоже вредили вину? Или в столь великом месте шуметь не полагалось? Простирающаяся за границы восприятия череда соединенных широкими арочными проемами зал, плотно заставленных козлами с разнокалиберными бочками, среди которых были творения бондарей, отличающиеся поистине гигантскими размерами, а также большие, крупные, средние, мелкие и крохотные. Кроме бочек в погребе возвышались стойки с бутылками самых причудливых форм и положений: перевернутых вверх донышком, стоящих, как солдаты на посту, прямо, лежащих и наклоненных под разными углами. Потрясенный Мичжель с испугу даже не стал уточнять, для чего это делается, опасаясь услышать пространную лекцию о правилах хранения спиртных напитков, вар только прошептал:
- Сколько же здесь всего! Какая громада!
- Ага! - довольно подтвердил Элегор с такой безграничной гордостью, будто лично строил погреб, а не только обеспечивал его значительной частью содержимого.
- Тут и заблудиться недолго, - протянул Мичжель. - Погреб, небось, подо всем замком тянется.
- Нет, конечно, но если уж где на нижних этажах стоит заблудиться, то только здесь, - ухмыльнулся герцог. - Казематы Энтиора и королевская усыпальница не столь привлекательны для скитаний.
- Это точно, - моментально согласился вар, не испытывавший ни малейшего желания стать узником его вампирского высочества или общаться с покойниками, обгладывая косточки королевских предков.
Дожидаясь, пока первый шок приятеля от знакомства с винным погребком короля Лимбера пройдет, герцог скользнул к стене и извлек из неглубокой ниши пару странных емкостей, напоминавших большие бокалы в серебряных подстаканниках с витыми ручками.
- Пошли, - весело подмигнул Элегор, всучив один из сосудов слегка прибалдевшему от созерцания Мичжелю. - Давай для начала по пиву пройдемся. Ты какое предпочитаешь: темное, светлое, черное, синее или зеленое?
Поскольку вар слышал только о первых двух разновидностях напитка, то решил пока не рисковать и ответил:
- Темное, пожалуй.
- Тогда 'Темное заклятье' из Ларкара. Эти мстительные коротышки гномы такое пиво варят, язык проглотишь, - быстро сориентировавшись, герцог ласково похлопал по крутому боку темно-коричневую бочку средних размеров по левую сторону прохода. - С 'Темным заклятьем' только 'Задница гнома' и 'Душа орка' сравниться могут, но уж больно названия не подходящие для широкого рынка, поэтому на экспорт не идут. В этом погребе лучше, чем гномье, пива не найти. Подставляй кружку!
Мич поспешно выполнил милое его сердцу указание, и Элегор нацедил из бочонка душистого пенного пива.
- Ну как? - поинтересовался герцог, осушая свою кружку.
- О! - пригубив хмельного 'заклятья', закатил глаза вар, оценивая качество, и уточнил: - Так значит, тут не только лоулендские напитки?
- Нет конечно, - согласился Элегор. - Виноградное вино, конечно, по большей части лиенское, просто потому, что лучшее, но пиво, эль, бальзамы, ликеры и массу всего прочего не только в Лоуленде делать умеют. Любой самый завалящий мирок, какой ни возьми, а хоть один достойный королевского стола секретик по части спиртного имеет. Главное разведать, да распробовать! Ведь и ваш Жиотоваж чем-нибудь да славен?
Пропустив мимо ушей шпильку про 'завалящий мирок', Мичжель не без гордости согласился, утирая рот рукавом:
- Да, у нас черный бальзам 'Гирок' на меду и секретных травах делают. Его даже демоны покупают.
- Не слыхал, - правдиво признался бог и тут же увлеченно заметил:
- Надо будет попробовать. Если уж демоны - знатоки по части бальзамов на ваш 'Гирок' скинулись, значит, в самом деле хорош. А теперь пошли дальше! Еще столько всего посмотреть надо!
- А кружки? - возразил Мичжель.
- Что кружки? - не понял Элегор.
- Помыть бы, чтоб вкуса не портить, - попросил вар, недоумевая, как знаток вин сам о такой безделице не подумал, и оглядываясь в поискал ведра с обычной водой.
- А, - вспомнил увлекшийся экскурсовод и отмахнулся: - Нажми на самую большую загогулину на ручке и щелкни по донышку, сами очистятся.
- Понятно, магия, - философски заключил парень и, произведя загадочный ритуал, сунул нос в свой сосуд. Запах пива исчез, стекло кружки сияло чистотой и желанием снова быть заполненным живительной влагой. Мичжель понял, что долго ждать ему не придется. Герцог уже тащил приятеля дальше, пробовать эль, прославленные лиенские вина, ликеры, бальзамы, настойки, коньяки и рассказывать о расовых предпочтениях по части спиртного.
Из уст настоящего знатока Мичжель узнал, что лучшее пиво - гномье, а гоблины и коротышки мастера по части эля. У людей и демонов лучше всего выходят крепкие напитки, которые они могут сотворить буквально из всего, начиная с зерна и заканчивая старыми носками, ликеры обожают вампиры, у русалок любой напиток отдает рыбой, а вот у эльфов кроме сидра лучше ничего не покупать.
- Врут, значит, что у них вино чудесное? - вар еще не потерял охоты удивляться.
- Нет, отчего же, - возразил Элегор. - Оно действительно чудесное, свежее и ласковое, словно солнечный свет, весенний ветерок и лесной ручей. Только после пары глотков в голове так ясно и пронзительно чисто, словно после генеральной уборки в заброшенном замке. А вино зачем обычно пьют? Чтобы слегка затуманить рассудок, а не прояснить его. Потому эльфийские напитки особым спросом и не пользуются, они только для самих эльфов годятся.
Где-то в районе тридцатой-сороковой пробы (каждый раз при этом бокал наполнялся примерно на один-два пальца в зависимости от особенностей напитка) когда вар, прислонясь в поиске поддержки к прохладной стене, дегустировал 'Лиенский закат', явно не эльфийского происхождения, исходя из способности туманить голову, произошло нечто странное. Мечтательно глядя на ряды бутылок, парень думал о том, стоит ли он под наклоном или это наклонены бутылки и чувствовал приятную легкость в голове и всем теле. Тут-то его и посетило странное видение. Мичжелю показалось, что крайняя в первом ряду накрытая рогожей бочка, лежащая на полу, слегка покачивается. Нет, она и правда качалась! Мерно вздымались и опадали бока загадочного сосуда! До чуткого слуха насторожившегося вара донесся рык. На затуманенный ум сразу полезли зловещие легенды о демонах-метаморфах, принимавших формы предметов и предательски нападавших на случайных прохожих в ночи. И стражи-то в погребе не было, а из всего оружия один кинжал в рукаве.
- Она, она шевелится, - охрипнув от волнения, прошептал Мичжель Элегору.
- Кто? - беспечно и громко уточнил бог.
- Она, - вар ткнул пальцем в загадочный предмет.
- А почему 'она'? Шутишь? - несказанно удивился веселый герцог. - Вот уж никогда бы не подумал, что его можно за бабу принять! Смотритель подвалов Фак - мужик, притом мужик отличный. Ты не смотри, что жирный, как бочка, зато работу свою любит, каждую бутылку и бочку здесь знает! Даже спит в погребе, но с другой стороны, будь у меня такая жена, как у него, я бы совсем дома и не показывался. Форменная мегера, она даже на меня орет, когда я его пьяного притаскиваю. Никогда не женись, приятель, ни к чему над собой власть вздорной бабе давать, легче уж сразу на конюшне себе хомут на шею повесить! Но снять хомут проще!
Приглядевшись основательнее, Мич и сам понял, то, что он с пьяных глаз принял за демона-бочку, оказалось толстым мужиком, завернувшимся в рогожу, как в одеяло, и храпящим прямо на полу. Видимо, Фак столь основательно принял на грудь, что холод погреба его нисколько не донимал. Вар стыдливо вздохнул и допил бокал одного из самых дивных вин, какие только ему доводилось пробовать в своей жизни. Фак всхрапнул погромче и зачмокал во сне губами, похоже, ему снилась любимая работа.
- Пусть спит, бедняга, чего его будить, мы и сами с осмотром справимся, - подытожил Элегор и двинулся дальше, к следующей стойке с бутылками.
Спустя полтора часа непрерывной дегустации, потерявший счет отведанным напиткам Мичжель явственно чувствовал, что реальность лишилась привычных физических контуров, да еще четкости, целостности и устойчивости заодно. Пол слегка покачивало, очертания предметов расплывались перед глазами, язык превратился в кусок тряпки и отказывался повиноваться хозяину.
После того, как вар пошел на таран коллекции игристых вин, герцог понял, что на эту ночь экскурсию по винному погребу пора сворачивать. Сам Элегор все еще крепко держался на ногах. Но винные пары начали сказываться и на нем, усугубляя и без того критическое состояние веселой бесшабашности до состояния максимума, когда все казалось по плечу, не было непреодолимых преград и непременно хотелось вычудить что-нибудь этакое! Обыкновенно несколько часов даже непрерывного пития не сказывались на Элегоре столь прискорбным образом, его толерантность к спиртному могла соперничать даже с Риковой, о которой в Лоуленде ходили легенды, но сегодня свежая порция спиртного пошла на старые дрожжи, заквашенные пятидневной экскурсией по собственным владениям. Герцога понесло!
Впрочем, как и всякий пьяный, бог решил, что он достаточно трезв для того, чтобы совершить обещанную Мичжелю прогулку в галерею Портретов и Зеркал. А смотреть на череду изображений королевской семейки, находясь в таком состоянии, куда веселее, чем на трезвую голову.
Словом, гуляки сердечно попрощались с погребом, пообещав тому обязательно вернуться, и тщательно закрыли за собой дверь, не забыв задвинуть засов. То, что в погребе остался спать затравленный мегерой-супругой 'демон-метаморф', он же смотритель Фак, совершенно вылетело из двух голов разом.
Подобравшись к лестнице наверх, Мичжель остановился и, вцепившись для поддержки в перила, нахмурил густые брови:
- Хм, слушай, - совладав с языком, вар обратился к Элегору, - А как по этим лестницам бочки вниз и наверх таскают? Они же такие... узкие и крутые. Или магией спускаете?
- Какие бочки, приятель? - шутливо возмутился герцог. - Кухня на первом этаже, от нее до винного погреба и от погреба к черному входу в замок тот пологий коридор и ведет. Бочки по нему катят, да и продукты тоже доставляют. Ледник тоже рядом. Спуск там без ступенек и широкий, хоть дракона целиком тащи, пролезет. Коридор так хитро устроен, что винцо даже взболтаться не успевает! А дилетантской магией его перемещать последнее дело! Вроде бы ничего заметного, а вкус все равно уже не тот. Тут тоже не всякие чары и не всякого мага подходят!...
Элегор вдохновенно и с подкупающей серьезностью читал лекцию об особенностях транспортировки вина, пока они с Мичжелем взбирались по крутой лестнице. Хоть экскурсанты и содержали в себе уже достаточно вина для среднего размера бочки, но никто аккуратно катить их не собирался, двигаться пришлось самим.
- И почему ступени не могут двигаться сами? - задал риторический вопрос бедняга Мичжель, преодолев на пике возможностей еще один крутой лестничный пролет. Ноги почему-то двигались странно, словно внезапно зажили своей собственной, отличной от хозяина жизнью, если б не цепкость рук, преданно служивших даже в таком состоянии нестояния, вар давно скатился бы вниз, назад к погребу, на практике проверяя нецелесообразность транспортировки крупных предметов по узким лестничным пролетам.
- Почему не могут? Могут! - вдохновенно возразил Элегор, свернув свой рассказ. - Сейчас! Ну-ка, поехали!
Герцог что-то пробормотал и взмахнул руками в воздухе и над полом. Ступеньки вздрогнули, ожили и понесли пешеходов наверх, словно настоящий эскалатор из урбо-мира.
- Ого! Вам подчиняется камень! - восхитился Мичжель, облегченно вздыхая.
- Нет, - хихикнул Элегор и пояснил: - Движение - это иллюзия, стихия земли не мой конек, тем более твердые ее составляющие. Я ж не какой-нибудь Колебатель из Мэссленда. На самом деле я нас левитирую.
- Все равно здорово, - ничуть не расстроился Мичжель, наслаждаясь ощущением полета, не требующим согласованного движения мышц, а мысль об относительном не всемогуществе приятеля его даже успокоила.
- Привет самым доблестным и мужественным стражам королевского замка! - патетично приветствовал герцог первый попавшийся ему пост на лестнице и отвесил мужикам короткий поклон.
- А почему самым? - заинтересовался вар.
Элегор приостановил их бреющий полет в полуметре от стражников и принялся развивать свою мысль с философской основательностью:
-Понимаешь, друг, простому человеку охранять замок, в котором живут боги - занятие неблагодарное, слабаки атаковать не станут, а по-настоящему могущественного агрессора даже самой тренированной армии не сдержать, только сами боги справиться смогут. Сокровищницу охранять скучно, воровать туда разве что сумасшедший полезет, такая густая и сложная сеть защитных заклятий сплетена, что сам король лишний раз предпочитает не соваться. У библиотеки стоять тоже безрадостно, последнее развлечение аж несколько лет назад на Новогодье было, когда Элию Серый демон проклясть хотел, а Повелитель Межуровнья двери вышиб, ее спасая. Все остальное столь же скучно, даже если почетно. А вот винный погреб! Что может быть большим искушением и сокровищем для простой солдатской души?! Какую силу воли и выдержку проявляют эти доблестные стражи, какому соблазну противостоят! Герои! - прочувствованно закончил герцог.
- Герои! - безоговорочно согласился проникшийся Мичжель, вспомнив дивную коллекцию вин, и даже всхлипнул от наплыва чувств.
Стражи смерили безумного герцога взглядами. Один смотрел так, словно прикидывал, какого размера погребальная урна понадобится праху Элегора. Взгляд двух других был более доброжелателен, они как будто размышляли, каким концом алебарды его сподручнее долбануть и по какой части тела: по забитой вредными для государства идеями голове, шее, поддерживающей этот общественно-опасный предмет, или по ни в чем не повинной нижней части.
Но пьяная и не в меру веселая парочка помчалась, уносимая прочь левитационным заклинанием, раньше, чем был сделан окончательный выбор в пользу каких-либо конкретных мер физического воздействия.
- Вот демоны, темно! Какой урод выключил свет? - удивленно ругнулся Элегор, когда они без приключений добрались до галереи Портретов и Зеркал. И с лицемерной издевкой удивился: - А я-то думал, у них тут вечный огонь горит, чтоб почитатели могли в любую минуту дня и ночи услаждать свой взор созерцанием дивных божественных ликов!
В отличие от большинства живых существ, при принятии избыточной дозы спиртного герцог не испытывал проблем с дикцией и облечением мыслей в связные фразы. Скорее наоборот, их, то есть мыслей и слов (очень язвительных слов), у него сразу обнаруживался явный избыток, опасный как для Элегора в случае прямого столкновения с власть предержащими субъектами, так и для общества. Не отличающийся сдержанностью в трезвом виде, в состоянии опьянения герцог становился неудержимо дерзок с оттенком философичности и идеен. Но, к счастью, сейчас, в дверях темной галереи его слушали лишь Мичжель, безмолвные зеркала и портреты.
- Свет! Нам нужен свет! - громко провозгласил Элегор и щелчком пальцев направил заклинание в цель на гроздья магических шаров, подвешенных к потолку на тонких переплетениях цепочек. Шарики начали зажигаться один за другим, заливая галерею мягким светом, благоприятным для созерцания полотен и отражений. Все было хорошо, пока дело не дошло до последнего светильника. Там заклинание передачи света закоротило. Шары бешено замигали, посыпались искры, и несчастные светильники разнесло вдребезги, засыпая пол мелким стеклянным дождиком. К счастью, последняя гроздь шаров висела достаточно далеко от зеркал, портретов и живых существ, поэтому обошлось без пострадавших и существенной порчи имущества. Редкость для действий герцога Лиенского!
- Подумаешь, немного не рассчитал заклятье по интенсивности, - беспечно заявил Элегор. - Зато теперь светло. Пошли!
Бог подтолкнул вперед Мичжеля, покачивающегося и слегка оглушенного внезапно вспыхнувшим светом и грохотом. Прогулка до галереи помогла ему немного проветрить голову, и теперь вар снова обрел прежнюю дозу любопытства, хотя все еще продолжал испытывать проблемы с координацией.
- Поначалу тут одни покойники развешаны, - небрежно начал рассказывать герцог.
- Где? Какие? - не понял вар, но, впечатленный славой Лоуленда, послушно принялся оглядываться в поисках трупов на цепях или веревках, услаждающих взоры кровожадных и мстительных богов.
- Да вон, - не слишком почтительно Элегор махнул рукой в сторону портрета представительного брюнета в небрежно наброшенной на широкие плечи мантии, - предок Лимбера - Леорандис - основатель династии, погиб в последней крупной войне с Мэсслендом, но и мы тогда их короля Келадриана уделали.
- Вы воевали с Мэсслендом? - удивился Мичжель.
- Да, но давным-давно, пока не поняли, что кровью соперничество Узлов не разрешить. Теперь все больше вежливо посольствами обмениваемся, шпионов засылаем и перетягиваем на свою сторону миры Грани, лишая конкурентов могущества, - запросто выдал политическую стратегию Лоуленда юный бог, не считая ее какой-то особенной тайной. - А еще мэсслендцы постоянно включают в посольство ребят посмазливее, чтобы те попытались Элию охмурить и с собой увезти в качестве законной супруги. Леди Ведьма послами с удовольствием пользуется, а замуж ни в какую.
- Жиотоваж тоже мир Грани, значит, поэтому нас с таким шиком приняли, - догадался Мичжель, испытывая громадное облегчение. Просить о чем-то, зная, что это выгодно и тому, кто собирается тебе помогать, куда проще, чем, ощущая себя ничтожеством, вести переговоры с равнодушным полновластным хозяином положения. Должно быть, Высший вар Монистэль все это знал, потому и решился направить посольство в Лоуленд.
- Конечно! Вы ведь чего приехали? Если помощи просить, так не стесняетесь! Коль дело в конфликте с мирами мэсслендскими, Лоуленд обязательно поможет, все сделает, чтобы соперникам нос натянуть, дипломатическими обязательствами прикрываясь, - запросто согласился Элегор, невольно подтверждая догадки юного вара и, сочтя тему исчерпанной, продолжил описание галереи:
- Дальше портрет отца Лимбера - Леоранда. Этот несколько тысяч лет назад сгинул без вести в мирах. В семейном склепе даже щепотки праха нет, урна пуста. Говорят, под конец жизни вообще с головой не дружил мужик.
Мичжель глянул в светящиеся по-кошачьи желтые с вертикальными зрачками глаза короля Леоранда - жилистого высокого светловолосого мужчины - и согласился с мнением Элегора. Бог с такими безумными глазами нормальным быть не может даже настолько, насколько вообще могут быть нормальными боги.
- А вот это уже Лимбер. Узнаешь? - без всякого пиетета герцог ткнул пальцем в масштабное полотно в раме из цельного куска витаря с выточенным барельефом из розанов. С холста с властным высокомерием сурово глянул на дерзких наглецов король Лоуленда. Без короны, мантии и прочих регалий, в бархатном черно-синем камзоле, знаком власти короля был лишь массивный жезл, на который, словно на трость, опиралась сильная рука. Даже сидя на простом строгом стуле с высокой спинкой, Лимбер смотрелся истинным владыкой Мира Узла. Но жезл в его руке не смотрелся пустой игрушкой, скорее реликвия походила на воинскую дубину, вполне подходящую для того, чтобы проломить голову врагу. Убойная сила жезла была отлично знакома принцу Энтиору, однажды приведшему отца в бешенство. Проломленный череп заживал больше тридцати дней.
- Первый кобель королевства, ни одной юбки не пропустит, коль под ней стройные ножки можно сыскать. Если б не заклятья Источника, принцы в Лоуленде и сопредельных мирах любого прохожего кликали бы сестрицей или братцем. Гад первосортный, но лучшего правителя Лоуленду не найти, крепко его в кулаке держит, рука тяжелая. Дай Творец ему здоровья! - выдал Элегор несколько противоречивый, но искренний спич.
- А это кто? - полюбопытствовал Мичжель, обратив внимание на следующее через зеркало полотно, где рядом с королем стоял довольно похожий на него мужчина в черно-зеленом одеянии, но сходство между богами было только внешним (посадка головы, изгиб бровей, линия чувственного рта, очертания скул), разность их характеров становилась заметна сразу. Пронзительный, властный взгляд Лимбера тут же цеплял, а мечтательные зеленые глаза незнакомца смотрели, казалось, сквозь всю вселенную, в неведомые дали.
- Единственный и ныне покойный брат короля Моувэлль. Странный он был какой-то, мутный, вечно то эльфийку в замок притащит, то рабыню, то оборотня. И ведь на всем этом женился и детей плодил. А как супруга помрет, не задерживались они у него надолго, послоняется стонущим призраком по углам и давай снова жениться, - безжалостно охарактеризовал принца Моувэлля Элегор. - Как-то снова исчез, да и не вернулся больше. Кроме Моувэлля у Лимбера еще сестра была, стерва почище Элии, но глупее, поэтому совсем несносная. Недавно в другую инкарнацию отправилась, а как - о том Источник никому не поведал. Теперь все портреты принцессы Элвы, кроме единственного официального, из галереи убрали, а оставшийся перевесили в самый дальний угол, чтоб глаза не мозолил. Верный признак того, что очень любил сестру король, до сих пор скорбит и в подушку ночами плачет, оттого по дюжине девиц с собой и тащит, чтоб утешали.
- Ты так прекрасно осведомлен об отношениях в королевской семье, - вставил Мичжель.
- Тоже мне великая тайна! Об этом весь Лоуленд без перерыва судачит. Если не обо мне, - гордо ухмыльнулся Элегор, - так о короле, принцах и Элии. Мы - самые главные герои сплетен! Что натворили, с кем переспали, что разгромили, кого убили. Ладно, кто там следующий на очереди? - герцог вернулся к портретам. - О, старший сын Моувэлля! Гроза миров, военная дубина и подкаблучник Элии принц Нрэн - Верховный Стратег и Защитник лоулендского Узла Миров, Верховный Наставник по оружию.
Лиенский махнул в сторону холста в простой золотой раме, на котором навеки застыл Бог Войны в полном боевом доспехе на фоне крупного камня замковой стены. Из всех его многочисленных регалий на Нрэне был лишь знак его воинского искусства - брошь - меч без насечек острием верх - скрепляющая длинный коричневый плащ с тонкой золотой каймой, тянущейся по периметру , да на нагруднике высечен еще один меч с обвившейся вокруг него розой. Светлые волосы мужчины свободно падали на плечи, перехваченные на лбу узкой черной лентой . Сам меч великого воителя был таким огромным, что, вися на поясе высокого мужчины, всего на ладонь не доставал до земли. Простая рукоять из черной кожи, черные же ножны без украшений лишь подчеркивали грозный вид знаменитого меча Бога Войны.
Пока напуганный Мичжель только начал разглядывать грозного, прославленного в мирах воителя, чей желтый взгляд очень напоминал сумасшедшего Леоранда, правда, без ирреального света безумия, Элегор выдал фразочку, сбивающую всякое торжественное впечатление:
- Так, где-то на этой картине был нарисован Нрэн. Сейчас, минуточку, вспомню и покажу, надо сначала отличить его от стены и меча, с первого-то взгляда и не разберешь. О, вспомнил, кажется, Нрэн в центре!
- Я догадался, - вставил Мичжель, пытаясь улыбкой подавить инстинктивный страх, естественный для каждого живого существа, столкнувшегося с Богом Войны или даже его изображением. - Это естественно для симметрии композиции. Если присмотреться, принц Нрэн выглядит очень опасным, куда опаснее стены и меча.
- Еще бы! - Элегор в эту минуту даже немного гордился Нрэном, как всяким достоянием государства. - И заверяю тебя, что нехарактерно для двуличного Лоуленда, он не только выглядит опасным, но таковым и является, упаси Творец прогневить такого типа. На поле боя Нрэну нет равных, хотя в общении с женщинами он полный профан. Леди Ведьма крутит им, как хочет. Насмотрелся? Пошли, а то до утра не управимся, - ухмыльнулся герцог и потащил приятеля дальше.
Вар охотно перешел к очередной картине в раме из серебра и черного дерева, на которой был запечатлен незнакомый ему черноволосый бог, на вид еще совсем юноша. В формально-парадном строгом камзоле черно-зеленых тонов, он стоял, облокотясь на книжную полку, и задумчиво смотрел вдаль сквозь картину, галерею и посетителей. Юноша размышлял, о чем свидетельствовала вертикальная морщинка, наметившаяся на переносице. Этот взгляд точно подсказал Мичжелю, с представителем какой ветви королевской семьи Лоуленда он имеет дело. Фраза 'они слишком много думают' верно отражала склонность потомков брата короля к углубленному самоанализу и терзаниям с философским оттенком, что, конечно, не мешало мужчинам быть не меньшими мерзавцами, чем их менее вдумчивые кузены.
- Сын Моувэлля? - проверил свои догадки посол.
- Да, младший. Это Лейм. Мой самый лучший, самый верный друг, отличный парень! Бог Техники и Романтики! На него можно положиться, никогда не предаст! И в дороге, и в работе, и на веселой пирушке лучшего товарища не найти. С машинами урбо-миров возится, его мечта - создание систем синтеза техники и магии. Хотя временами Лейма клинит на педантизме - печальные последствия воспитания Нрэна, или того хуже - романтичности. Первое еще ничего, он ведь технарь по божественному призванию, простительно, а второе... Это все стерва Элия дурно на него влияет, мало того, что Лейм по ней страдает, так теперь еще и с сестрой младшей тетешкается, никак эта маленькая дрянь от него отлипнуть не может.
- Нрэн старший, Лейм младший, - поочередно указал пальцем на одну и вторую картины Мичжель, напряженно пытаясь сообразить, что его беспокоит. - Но ведь у брата короля и другие дети есть. Значит, в галерее портреты не по порядку расположены?!
- Конечно, их же не Нрэн развешивал, - расхохотался Элегор. - А то бы все было под номерами, с надписями по трафарету одним шрифтом и в строгом соответствии с каталогом! Традиция превыше всего! Портреты висят, как Творец на душу положит, в зависимости от настроений и взаимоотношений в королевской семье они перевешиваются, убираются или добавляются. Вот из всех жен Лимбера всего пяток осталось.
- Король многоженец? - пьяно удивился вар.
- Что он, идиот? - ответил вопросом на вопрос Элегор. - Нет, Лимбер женился на всех по очереди. Если баба упрямая попалась, ни в какую не дает, а он ее шибко хочет и другими путями своего добиться не может, то ведет в Храм Творца. А уже потом, когда надоест, там же и разводится, в том случае, если супругу не хоронит. Он их чуть ли не больше Моувэлля в иную инкарнацию проводил, но только самых упрямых, тех, кто на развод не соглашались. Вот те, кто добровольно узы брака признали расторгнутыми и королю жизнь не портили, в галерее до сих пор висят чин по чину. Кажется, леди-мать Кэлера, Рика и еще не помню чьи.
- П-п-понятно, - очень серьезно кивнул Мичжель.
- Джей вот вообще признанный ублюдок, - герцог небрежно мотнул головой в сторону колоритного полотна, на котором лукавый бог был изображен в 'скромной рабочей' обстановке.
- Я догадался, - охотно согласился вар, разглядывая принца с 'собачьей кличкой'.
Джей сидел за карточным столом вполоборота к зрителям. Великолепный расшитый золотом жилет, шоколадные вельветовые рейтузы, обтягивающие стройные ноги, песочная рубашка в тончайшую полосочку и золотая пена кружевных манжет, скрывающих тонкие запястья. В гибких пальцах настоящего игрока веер карт. Судя по изрядной горке монет на столе и кривоватой довольной ухмылке мужчины, игра явно складывалась в пользу принца. Иначе, впрочем, бывало очень редко.
- В смысле официально узаконенный сын короля, - поправился Элегор, широко улыбаясь, и не без доли симпатии дал краткую, но емкую характеристику Богу Воров и Игроков: - Искусный вор, прожженный плут, желчный хам, великолепный шулер, пройдоха и позёр, вспыльчивый, как костер. Если предложит перекинуться в картишки или кости на интерес, соглашаться не советую, если, конечно, ты прибыл в Лоуленд без намерения переложить свои сбережения в чужой карман.
Мичжель кивнул, принимая информацию к сведению. Вар и сам неплохо шельмовал в карты, но сражаться в искусстве шулерства и везении с самим Богом Игроков из Лоуленда не собирался. Играть с Джеем, наверное, было бы честью, но платить за нее всем своим состоянием не желал даже Мичжель, временами упрекаемый Монистэлем в легкомыслии.
Элегор увлек посла дальше, минуя ряд зеркал и картин, посвященных все тому же принцу, обожавшему свои собственные изображения не меньше лика отца на звонких блестящих кружочках. Джей на коне, в ослепительно красно-оранжево-коричневой комнате Рика, на балу, в охотничьем костюме, с хорьком и даже с принцессой Элией. Этот портрет почему-то запомнился вару больше остальных. Богиня сидела в глубоком кресле, а принц восседал на его ручке, со столь хитрой физиономией, что, казалось, отвернись созерцающий хоть на секундочку, и бог тут же нырнет взглядом в глубокое декольте принцессы.
- А вот и Леди Ведьма! - указал на парадный портрет принцессы Элегор. - Хороша, стерва!
Богиня, бесспорно, была великолепна, даже на незамутненный влюбленностью взгляд. На фоне серо-голубой драпировки стояла прекрасная сероглазая женщина с веером в руке, в черном парчовом затканном серебром бальном платье с пышной юбкой и таким глубоким декольте, что у неподготовленного зрителя после продолжительного созерцания распрекрасной Элии мог возникнуть закономерный вопрос, который без стеснения и озвучил Мичжель:
- Интересно, почему с нее платье не падает?
- А Творец его знает, наверное, магия, - задумчиво отозвался Элегор. - Я тоже никак этого не пойму, руки голые, грудь еле прикрыта - а не падает, даже когда на балу танцует или с мужиками обжимается. Спрашивал как-то, а она смеется, отвечает: 'У женщин свои секреты!'.
- Где уж тут секреты прятать, - ухмыльнулся вар, - сверху никак, если только под юбкой, там ткани вдоволь.
- Не скажи, Элия из ничего секрет может сделать и в ничто его спрятать, - снова ударился в философию герцог. - Умная она, стерва, острая на язык зараза, первая б... королевства. Но как с ней интересно, классная баба, если ей дорогу не переходить и с ума от ее прелестей не сходить! Голову почти любому играючи вскружит и горло с такой же легкостью веером перережет.
- Веером? - осторожно удивился Мичжель, легкомысленно посчитавший, что самый зловещий кадр в королевской семье принц Нрэн. - Это как?
- А очень просто, сложишь такую милую игрушку особым образом, - указал на изящный костяной веер герцог, - из него тонкие острые лезвия выдвинутся, и прощайся, неугодный ухажер, если не с бренным телом, то с красотой лица.
- Опасная женщина, - искренне заключил посол, поздравив себя с благоразумным решением держаться от принцессы, да и вообще от любого из членов королевского семейства подальше.
- О чем я и толкую, с ней лучше не связываться, - поддержал Мичжеля герцог и двинулся к следующему полотну.
На фоне здоровенного, клыкастого, черного, как безнадежная ночь, с красным бешенством в глазах коня-демона, вроде того, на котором он гарцевал днем, стоял безукоризненно прекрасный мужчина в черном расшитом бирюзой бархатном камзоле, высоких сапогах и кожаных бриджах. Аристократическое лицо, бирюзовые холодные, словно арктический лед, глаза и столь же ледяная улыбка, хищный нос, пышные темные локоны волос, спадающих на пену белоснежных кружев воротника и тонкие кисти рук, утопающие в кружевных манжетах. Правая рука идеальной формы небрежно сжимает поводья безропотно покорившегося власти повелителя горячего коня, левая держит хлыст. Принца Энтиора невозможно было не узнать.
- А, с этим ты уже виделся, - совершенно точно истолковал гримасу невольного страха пополам с отвращением Элегор. - Красавчик-вампир и конь, чья морда страшна, как душа Энтиора. Очень символичное полотно. Уж не знаю, как его вообще цензура пропустила.
- Ты, кажется, не слишком любишь принца? - забросил вопрос вар.
- Может, я и похож на сумасшедшего, но не на извращенца же! - возмутился герцог, заподозренный в симпатиях к тому, кого считал одним из своих самых страшных недругов и единственным, с кем не мог даже попытаться разделаться, не нарушив законы государства. Хотя больше всего самолюбие герцога оскорбляло сомнение в собственных возможностях одолеть принца-вампира и ироничное отношение к нему последнего. Куда приятнее отвечать ненавистью на настоящую ненависть, чем на игру в нее. - Самовлюбленный напыщенный хлыщ, изверг и извращенец, самозабвенный убийца, вампирское отродье, губитель! Мне его любить?
- Я лишь хотел сказать, что наши впечатления от принца Энтиора совпадают, - поспешно заявил Мичжель, утихомиривая разошедшегося приятеля.
- Что? И тебя уже достал по самое 'не могу'? - поинтересовался юный бог, ведший счет оскорблениям со стороны Энтиора.
-Успел, - тут же согласился вар, припоминая остроумные замечания принца, словно ненароком больно ранящие самолюбие.
- Это он может, - согласился Элегор и процедил. - Ненавижу! Если б не его титул и звание, давно уже свел бы счеты раз и навсегда. Но Дознаватель он искусный, немалую пользу в своих казематах Лоуленду приносит и Гранд охраняет исправно.
- А следующий - принц Мелиор? - указал на очередной портрет Мичжель, испытывая сильный дискомфорт от произнесения рядом с собой угроз богу, который, как его просветили сегодня, мог слышать все, что касалось его персоны.
Сибарит Мелиор даже на парадном ростовом портрете был изображен сидя в глубоком сером кресле, закинув ногу на ногу, кожаные сапоги плотно обхватывали стройные икры мужчины. Черные брюки с серебряной строчкой гармонировали с черным камзолом, белоснежная рубашка была столь же пышной, как у Энтиора. На коленях принца лежала трость с набалдашником в виде крупного серебряного паука явно ядовитой породы. Полотно было выполнено в интересной монохромной манере, отчего пронзительные светло-синие безжалостные глаза принца - единственное цветовое пятно на холсте - казались еще ярче.
- Он самый! Хлыщ номер два! Мелиор, плетущий паутину доносов и интриг, изысканный мерзавец, лентяй и отравитель! - объявил Элегор, прислонясь к портрету в шикарной раме из серебряной паутины и пауков в изгибах черного дерева и уперев руку в соседнее с портретом громадное зеркало в такой же 'паучьей' оправе.
- Тебя послушать, так это не Галерея Портеров и Зеркал получается, а лучшая коллекция величайших мерзавцев всех времен, миров и народов, - высказал свое непредвзятое мнение Мичжель, подходя поближе, чтобы в деталях рассмотреть причудливую раму.
- А то! Никто, кстати и не думает это скрывать, - без промедления согласился Элегор, явно гордясь таким положением дел. - Вон Мелиор сам себя любит Пауком величать и вовсе не против, когда и другие его под этим прозвищем даже в церквях поминают.
Герцог щелкнул ногтем по раме-паутине и с удовольствием пнул ее для пущей доказательности ногой. Послышался легкий щелчок, и громадный портрет принца Мелиора мгновенно повернулся вокруг оси, мстительно увлекая за собой зазевавшихся и не слишком ладивших с координацией движений после визита в погреб экскурсантов. Впрочем, будь они даже трезвы, как ледяные великаны, вряд ли смогли бы вовремя среагировать. Мужчины не успели даже ругнуться, как рухнули в темную бездну за портретом бога-интригана.