Уникальный и так 'расхваленный' родственниками принц перенесся в первую же точку Гаверы, попавшуюся под руку его шальной интуиции. Он, разнообразия ради, старался в точности следовать инструкциям Лейма насчет постановки цели, хоть первая проба и завела бога на площадь в центр гигантского многоярусного фонтана с обнаженными дамами и дельфинами, испускающими струи из всевозможных загадочных мест. Сие моментально сделало принца предметом массового и весьма восторженного внимания публики, посчитавшей телепортацию искусным фокусом, проделанным на потеху толпе. Джея и самого немало позабавило купание в фонтане, поэтому он не имел ничего против второго схожего по степени оригинальности перемещения.

Сумрак — не природный, первый признак наступающего вечера или робкая длань близящегося утра, а всего-навсего следствие плохого освещения пространства, — обступил принца вместе с запахами сырого цемента, грязи, плесени и старья. Сквозь разбитое узкое подвальное окошко просачивались жалкие крохи света, не столько проявляя, сколько скрадывая в лохмотьях теней хлам, сваленный беспорядочной горой, и общую убогость обстановки.

Случалось, Джею нравилось шарить в забытых старинных вещах и находить прелестные редкости, какие и украсть-то не всегда удавалось. Однако на эту грязную кучу колченогих табуретов, тряпок, газет, коробок, сломанной техники и иной рухляди, не поддающейся идентификации, Бог Воров сроду не польстился бы. Так с чего бы чутье затащило принца сюда? Мужчина с неприязнью уставился на мусор. Неужели он должен рыться в подобной дряни? Это не мумию потрошить!

В процесс глубокомысленных раздумий над горькой участью ворвался звук, похожий на мяуканье или хныканье. Доносился он, разумеется, не из окошка или болтающейся на одной петле двери в еще более темный, чем комнатушка, коридор, а из кучи ветоши. Джей прислушался с проблеском воскресшего интереса. Может, тут окотилась кошка? Вечно они выискивают местечки поукромнее. Хотя, на кой его чутью могут понадобиться котята? Кот — Плетущий Мироздание — такого анекдота во Вселенной еще не бывало! Как он плести-то будет, лапами, что ли? Принц представил, как притаскивает котенка в гостиную Лейма, чтобы торжественно вручить Разрушителю, и захихикал от удовольствия. Ради такого прикола принц был готов замарать руки.

Мужчина шагнул к куче хлама и подцепил клетчатую тряпку, когда-то давным-давно честно служившую кому-то длинным пальто. Отбросив ее, Джей вылупил глаза и издал нехарактерный крякающий звук, впрочем, было от чего. Вместо симпатичного слепыша-котенка, тычущегося носом в поисках вожделенного молочка, в ворохе тряпья лежал, суча ножками и ручками, белокожий младенец. Совсем кроха, он повернул голову с густыми зелеными в песочно-желтую полоску волосами и уставился на Джея желто-зелеными, такими же полосатыми, как волосы, глазами с треугольниками зрачков. Теперь, когда на него не давило тряпье, кроха и не думал орать.

— Вот так свезло, то трупы, то сопливые младенцы попадаются! — буркнул принц и машинально сделал ребеночку козу. Иных разновидностей общения с лежащими и ползающими детьми бог не знал, да и не стремился к расширению ассортимента.

Дитятко раскрыло рот и щелкнуло бритвенно-острыми зубками, едва не оттяпав богу кончик указательного пальца.

— Ха! — Джей отдернул руку, глянул на младенца с некоторым уважением и вопросил риторически: — Интересно, тут все такие детки или ты уникум?

Поскольку острозубый ребеночек промолчал, принц поворошил груду рухляди, вытащил из нее пяток мятых журналов разной тематики 'Женские штучки', 'Все для машины', 'Очарование', 'Семья и воспитание' и 'Эгоист', быстренько пролистал, уделяя основное внимание картинкам. Все запечатленные создания, в каких бы экстравагантных позах их ни снимали, имели волосы одного, преимущественно темного оттенка и круглые зрачки.

— Значит, ты не местный, подкидыш! — резюмировал бог, еще раз внимательно изучив живую находку. — Ну ладно, жаль, конечно, что не котенок, но поглядеть на то, как наши с тобой нянчиться будут, тоже весело! Пойдем, Зубастик!

Бог сдернул через голову футболку и подхватил ею младенца. Держа находку на вытянутых руках, чтоб не обделал и чего доброго не покусал, мужчина телепортировался в Лоуленд, не дожидаясь сигналов оттуда.

— Вот! — объявил принц, поскорее уложив находку в кресло, подальше от рук и пока еще чистой одежды. Если пацан собирается прудить, пусть портит обивку мебели у Лейма.

— Твой, что ли? — живо поинтересовался Элегор.

— Мой? — встревоженно переспросил Джей, до этой минуты даже не рассматривавший подобный вариант, прислушался к своему ощущению сродства к силе малыша, замерцавшей в мире Узла весьма ярким маячком, и облегченно выдохнул, утирая с лица гипотетический пот ужаса:

— Уфф, не мой! А ты поосторожней с предположениями, Лиенский, так ведь и заикой меня великолепного сделать недолго. Но раз ребенок нашелся, наверное, на что-то сгодится! Эй, Ральд, а пацан разве не Плетущий? Я ведь прямо к нему перенесся! Больше, кроме кучи мусора, в подвале ни фига не было, потому я дите и припер, — Джей наскоро пересказал об исследовании журналов для идентификации младенца.

— Нет, он не Плетущий, — Разрушитель нахмурился, пытаясь напрячь чутье, и помотал головой, и повторил: — Нет, не Плетущий.

— Так что, мне этого подкидыша обратно тащить? — в легком замешательстве почесал в затылке Джей, расхаживая по комнате. — Пусть тот, кто его в том дерьме зарыл, себе забирает! Или кому-то из вас подарить? Чего-то смотрю, желающих масса, прям не знаю, кому предпочтение отдать..

— Подожди, — остановил словотворчество брата Лейм, пристукнув пальцами по столу. — Надо разобраться, как мальчик с такой силой оказался в урбо-мире, вероятно, ты неспроста наткнулся на него.

— А для начала стоит выяснить, откуда он на самом деле родом, — согласилась Элия не столько из сочувствия к беспомощному детенышу, сколько заинтересовавшись загадкой. — Вдруг, и правда, отпрыск кого-нибудь из нашей семейки. Я ведь единственная из вас могу сказать совершенно точно, что это не мой ребенок.

— Может, он голодный? — озаботился Разрушитель, подойдя ближе к креслу с удивительно спокойно воспринимающим окружающую действительность младенцем. Как его положили на мягкое сидение, так дитя и лежало, помахивая ручками и ножками и время от времени издавая тихое гуление. Видно, не будь дурак, пацаненок инстинктивно счел перемены в своей участи к лучшему.

— Если есть лишние пальцы, накорми, — ухмыльнувшись, посоветовал Джей, наколдовывая себе новую футболку, вместо вынужденно пожертвованной на пеленку.

— Вопрос с кормлением напрямую зависит от происхождения младенца, — согласилась Элия, оценивая желто-зеленые, не то дриадские, не то русалочьи волосы, глаза оборотня и белую кожу демонов, вампиров или снежных великанов. — Если судить по внешнему виду, мальчик — дитя нескольких рас, и какие именно стороны его сути проявятся на физическом уровне, сходу определить трудно.

— Так отведай его крови и скажи, — запросто предложил Элегор, заинтригованный происходящим и совершенно спокойный за свою будущность. Никакого родового сходства в ребенке бог не находил, а вот среди королевской семейки действительно водилось немало белокожих и светловолосых парней.

— Я не настолько искусна в кровавой интуиции уровня генетики, герцог, если же буду разбирать плетение души, могу случайно задеть ребенка, — поморщилась принцесса. — Да и не в моих привычках питаться младенцами, предпочитаю особей мужского пола постарше. — Попробуем пригласить Энтиора.

— О, решим разом оба вопроса: откуда пацан и куда его девать, вернее, девать его останки, — развеселился Джей, хлопнув в ладоши.

Элия усмехнулась, показывая, что оценила висельный юмор братца, и строго предупредила:

— При Энтиоре никаких шуточек на его счет, а то закапризничает и откажется помочь, — и сплела заклятье связи.

Точка чар развернулась в полномасштабный экран, являя публике, восторженной по определению и замершей в благоговении пред открывшимся зрелищем, облик принца. Вернее, двойной портрет его высочества, поскольку мужчина в данный момент находился перед зеркалом, занимаясь умиротворенным созерцанием собственного отражения. Спору нет, от кончиков подбитых металлом остроносых сапог превосходной драконьей кожи до темных локонов, ниспадающих на плечи мягкими волнами, внешность принца была истинным совершенством, и бог прекрасно сознавал сию истину. На великолепных губах играл отблеск самодовольной улыбки, тонкие ноздри хищного носа чуть заметно подрагивали, в глазах — озерах ледяной бирюзы — острыми кристалликами играли блики заходящего солнца.

— Дорогой, прости за беспокойство, не мог бы ты оказать мне небольшую услугу, — попросила принцесса.

— Ах, стради, ты же знаешь, ради тебя я готов оставить самые срочные дела, — кончики белоснежных клыков показались, стоило принцу заговорить, и плавно повести рукой, демонстрируя дивный маникюр. Каждый ноготь принца был расписан тончайшим узором из листьев всех оттенков красного.

— О, запоминай! Теперь, Ральд, ты знаешь, как выглядят срочные дела, — хриплым от злости голосом ввернул Элегор шпильку, отдавая неизменную дань застарелой ненависти.

— Для Бога Элегантности правильно расправить мельчайшие складки на рубашке, превращая свою внешность в эталон совершенства — именно так, — довольно серьезно подтвердила Элия, пока вампир перемещался в апартаменты Лейма.

— О какой услуге шла речь, дорогая? — поинтересовался Энтиор, запечатлев долгий поцелуй на запястье сестры (Элегор внимательно наблюдал за Леймом, ожидая вспышки ревности, но друг оставался удивительно спокоен, словно вампир не облизывал Элию, а нюхал цветочек). — Неужели твой прыткий визави опять занемог? — принц метнул подчеркнуто заботливый взгляд на закипающего герцога.

Все желающие высказаться по сему и иным поводам, помня своевременное предупреждение богини, мудро промолчали.

— Нет, однако ты угадал, мне снова понадобился твой дар чтения крови, — принцесса кивнула в сторону младенца.

Дитя и чужого могущественного мужчину Энтиор, разумеется, заметил мгновенно, но не счел нужным демонстрировать им свое внимание. Первое в любом случае того не заслуживало, а второй скорее всего был из приятелей Лиенского или безалаберного Джея. Элию, по мнению вампира, никогда не привлекали мужчины без запаха опасности и определенной доли извращенности в любой из сфер. Для того, чтобы обратить на себя внимание Богини Любви, черноволосый бугай с весьма оригинальной прической и стильной одеждой пах слишком нормально.

— Хочешь определить родство? — высказал догадку принц, оценивая ребенка уже не как лишнюю вещь в гостиной Лейма (тот вечно в детстве таскал всяких бездомных тварей, мог во взрослом состоянии и бесхозного младенца приволочь), а как объект исследования.

— Именно, милый, — просияла улыбкой 'какой ты догадливый, красивый и вообще самый лучший' принцесса.

— Это очень важно для той проблемы, над которой мы работаем, кузен, — серьезно подтвердил Лейм.

— Сделаю, что смогу, — вампир приблизился к креслу, одним текучим движением хищника опустился на одно колено и всмотрелся в желто-зеленые глаза ребенка. Джей вытянулся в струнку, не желая пропустить ни единого момента в 'знакомстве' брата, его конечностей или даже кончика носа с острозубым дитятей. Тот сначала глазел на принца, а потом сонно заморгал, прикрыл глазки и засопел, пуская пузыри. Вор испустил долгий вздох разочарования. Концерт не состоялся! Чуть заметно кивнув своим мыслям, Энтиор нагнулся над крохотным тельцем. Спустя несколько секунд он отнял рот от нетронутой с виду кожи младенца. Все следы прикосновения успели затянуться, повинуясь власти Бога Вампиров над кровью и плотью.

Прикрыв глаза длинными черными опахалами ресниц, принц простоял над ребенком почти минуту, пока его дарование разбирало по полочкам информацию, полученную из кровяных телец, и промолвил:

— Кровь Мэссленда, яркая, сильная кровь линии Повелителей Стихий, герцогов Мэссленда, но какой именно из их ветвей, сказать сложно, мальчик слишком мал.

— О блин, какие детки по мусорным свалкам валяются! — пораженно выдохнул Джей.

При слове 'свалка', лицо вампира исказилось брезгливой гримасой, он резко отпрянул от родовитого ребенка и метнул на вора яростный взгляд. Но компании уже не было дела до негодования принца, которого заставили продегустировать предварительно не продезинфицированный продукт.

— Мэссленд? — нахмурился Лейм, словно ему на плечи сгрузили парочку Вселенных, которые надо не только держать на плечах, но еще регулярно чистить, мыть и проветривать. — Мы должны поскорее разобраться с этой историей. Из-за ребенка могут возникнуть такие неприятности, что всего дипломатического таланта Мелиора не хватит, чтобы выпутать Лоуленд.

— А не легче вернуть его взад? — растерянно предложил Ральд.

— Ха, а если детку искать примутся и таки сыщут, найдут отпечатки нашей силы, и попробуй докажи, что мы его напрокат не брали? — процедил Джей, уже жалея о своем порыве притащить младенца в Лоуленд. Развлечение и ошарашенные рожи родственничков не стоили межмирового конфликта.

— Никуда мы ребенка перемещать не будем. До выяснения всех обстоятельств он останется тут под заклятьем купола, закрывающим от любых способов поиска, — выдвинул встречное предложение Лейм. — Полагаю, стоит обратиться к Эйрану. Он лучше нас знаком с родословными Мэссленда.

— Спасибо, Энтиор, — поблагодарила Элия вампира и тот, шепнув одними губами ответ, испарился из комнаты. Вероятно, желал оказаться подальше от неприятностей. Когда его величество Лимбер начинал искать виноватых среди отпрысков, Энтиору, вне зависимости от степени причастности к происходящему, неизменно перепадало несколько хороших зуботычин. А может, им двигало более практичное желание прополоскать рот ароматической водой или антисептиком.

— Так я зову Эйрана?! Он в башне на болотах должен быть, — выпалил Элегор и, поскольку немедленных возражений со стороны более осмотрительных членов компании не прозвучало, выкрикнул, запуская заклятье связи:

— Эй, Эйран! Ты нам очень нужен!

Джей, оказавшийся на свою беду в самом центре зоны распространения крика, отскочил в сторону, принялся ковырять в ухе, проверяя, уцелели ли барабанные перепонки, и язвительно бормоча:

— Одного не пойму, зафиг вообще заклятье связи плести было, ты ж до самого Мэссленда, как козырем шестерку бить, доорался!

— Нам? — спокойно отозвался мужской голос одновременно с возникшей картинкой.

Худощавый мужчина с отливающими в красный, рыже-черными, оригинально полосатыми волосами, стоял за лабораторным столом. Недрогнувшей рукой он слил черную жидкость из мензурки в голубой с лиловыми искрами раствор в большой колбе, не потеряв ни капли, и поднял яркие голубые глаза на собеседника. Руки его тем временем продолжали работу: одна поместила колбу, где, не смешивая цветов, кружились потоки жидкостей, в штатив, вторая сделала пасс, повинуясь которому карандаш черканул несколько пометок в толстой книге, и та закрылась.

— Нам, — подтвердил Элегор, одновременно расширяя зону заклятья так, чтобы охватить всех присутствующих, и перечислил. — Лейму, Джею, Ральду кан Рагану, он, между прочим, Разрушитель, и Элии.

Принцессу герцог упомянул в последнюю очередь, все еще надеясь отучить приятеля от пагубного, куда хуже выпивки, пристрастия к Богине Любви. Надежда еще не оставила сердце Лиенского, больного хроническим оптимизмом. Причем на сей раз, ради разнообразия, эта ветреная дама основывалась на вполне логичных рассуждениях, а не выросла из бурьяна чистого противоречия. В отличие от прочих принцев, мэсслендец не провел бок о бок с Элией массу времени, а значит, если бы захотел, был способен игнорировать колдовское женское очарование. Проблема была лишь в одном: Эйран, рационалист-ученый и циничный политик, абсолютно не стремился к сохранению трезвости рассудка. Вон как засверкали глаза, стоило только назвать принцессу, куда сильнее, чем при упоминании Разрушителя. Элегору моментально захотелось сказать об Элии или самой Элии какую-нибудь гадость, герцог с трудом подавил порыв.

— Любопытно, для каких целей я мог понадобиться столь пестрой компании, — озадачился Эйран и по жесту приглашения — скорее формальности, чем необходимости для открытия врат, — перенесся в гостиную Лейма. Теперь, официально признанному сыну короля Лимбера был открыт свободный доступ в замок Лоуленда из любой точки Вселенной, даже из самого сердца Мэссленда.

Эйран бросил быстрый взгляд на непредставленного младенца, по-дружески приветствовал братьев, поцеловал в щеку Элию. В ответ получил один быстрый кивок от Джея, рукопожатие от Лейма, а так же был приобнят за плечи и награжден нежнейшей улыбкой от Элии. Гость с живым интересом кивнул незнакомцу, стоящему у задернутого полупрозрачной шторой с золотым и зеленым узоромокна, за которым крались сумерки:

— Рад встрече. Моя покойная мать отдала бы полжизни, чтобы иметь возможность, выпавшую мне — лицезреть во плоти Легенду Мироздания. Она очень интересовалась силами, стихийными по сути проявления, воплощенными в телесной форме.

— Всего несколько дней в компании ваших родственников — и я встретил кучу народа, стремящегося познакомиться со мной, а не заточить в узилище или уничтожить сам след присутствия в мирах, — вновь удивился Ральд и, не удержавшись, спросил: — А что ты делал в лаборатории, яд?

— О нет, — улыбнулся столь же неприкрытому интересу, как и его собственный, Эйран. — Я смешивал заклинание.

— Эликсир? — не понял мужчина, наклонив по-орлиному голову.

— Нет-нет, тут есть существенная разница, — тон Эйрана стал строже, уже не собеседника, а немного учителя. — Эликсир — это специально разработанный состав из воздействующих на организм или внешний мир веществ (вытяжек из растений, измельченных камней, продуктов животного происхождения и иных компонентов), оказывающий в большей степени фармакологическое магическое действие. А заклинание — есть растворенная в специально подобранной жидкости магическая энергия, в виде связанной упорядоченной структуры символов. Имея две упорядоченные структуры, путем смешивания можно добиться появления новой структуры, то есть заклинания, вобравшего в себя полностью или частично значение вышеозначенных компонентов. Я смешивал заклятье порождения пауков-ткачей для леса, окружающего мои владения, с заклятьем сумрачной тени, чтобы получить новую разновидность пауков.

— Невидимок, что ли? — полюбопытствовал Джей, представляя, какую развеселую жизнь способны устроить гигантские пауки-невидимки любому, вторгшемуся без спроса во владения изобретательного бога.

— Не столько невидимок, сколько животных, способных искусно скрываться в теняхи производить паутину, а, следовательно, и ткань, обладающую этими свойствами, — скрестив руки на груди, поправил брата Эйран без тени самодовольства. Ученый был просто рад поделиться своими умозаключениями.

— Поразительно, — завистливо вздохнул Ральд и отвернулся к окну, тая печаль. — Я когда-то хотел заниматься чем-то подобным. А потом проснулся мой истинный дар и все пошло прахом…

— Почему? — удивился черно-рыжий маг. — Разве ты не мог оставить себе занятие по душе? Призвание проникает в божественную суть, но не поглощает безусловно все интересы, поскольку иначе оно лишится возможности обогащения.

— Возможно, — пожал плечами Разрушитель. — Только слишком сильно кипела поначалу дурная кровь, не мог думать. Потом времени ни на что, кроме стремления выжить, не осталось. А теперь я по подсказке Богини Любви сменял погоню да прятки на служение Силам Равновесия. Герцог, вон, за меня поручился, коль отыщу Плетущего Мироздание, примут. Только пока лишь мумииили никчемушные дети под руку лезут. Этот, — Ральд кивнул в сторону мирно сопящего младенца, — к тому же мэсслендским оказался. Потому тебя и вызвали.

— Так-так, — Эйран озадаченно потер подбородок, скорее заинтригованный, чем ужаснувшийся. — Вы похитили ребенка из Мэссленда?

— Далась нам ваша ребятня! В Лоуленде своих что ль не хватает? Так папаше только заикнуться стоит, мигом еще склепает, — пренебрежительно фыркнул Джей, сунув руки в карманы и перекатываясь с носка на пятку. — Дело, видишь ли, так было: Элия предложила вести поиски Плетущих по урбо-мирам, не потому, разумеется, что их там завались, а из-за того, что там этих типов до нее никто искать не додумался. Сестра у нас очень умная! Ральд, потому как Разрушитель и Плетущих как вшей на коже чует, должен был подавать сигнал при обнаружении объекта. А наш гениальный Лейм вдобавок подсказал задавать настройку на поиск эмпат-каналом, чтоб не весь мир обшаривать, а перемещаться в максимально подходящее место. Меня и герцога в качестве подручных или наживки, как правильнее, я пока не решил, для грубой работы привлекли. Вот таким образом паренек и сыскался. Я его в вонючем Гаверском подвале в куче старого барахла отрыл. Думаешь, любящие родители его там прикопали, чтобы по магазинам без помех прошвырнуться?

— Не думаю, — покачал головой маг, выуживая из легкомысленной с виду болтовни Джей массу информации. — Значит, вы убеждены, что ребенок из Мэссленда?

— Ха, стали бы мы с ним возиться, будь иначе, — снова хмыкнул Джей. — Кинули бы назад и дело с концом.

— Уверены, дорогой, — кивнула богиня. — Пусть при мальчике не нашлось даже пеленки, но его проверял Энтиор. Как ты понимаешь, в таких вещах вампир не ошибается. А значит, налицо проблема: мы не знаем, как на Гавере оказался малыш и что с ним делать.

— И пока решаем, гадаем еще, чем кормить этого зубастого потомка герцогов Повелителей Стихий, — озвучил еще одну проблему Элегор, не так давно выкормивший оставшегося без родителей волчонка и еще помнящий, каков аппетит у детенышей, — не пальцами же Джея!

— Я решительно против! — сходу откликнулся принц, трепетно прижав к груди волшебные пальчики, способные вскрыть самый замысловатый замок и подчистую обобрать самого бдительного прохожего.

— Молоком. Мэсслендские младенцы пьют его точно так же, как и лоулендские, уверяю вас, я вскормлен цветным молоком ребсов, а не кровью девственниц и галлюциногенными грибами, — пожал плечами Эйран.

— А мы-то думали…. -Элегор изобразил крайнее разочарование от исповеди.

— Что ж, одной проблемой меньше, — улыбнулся Лейм и материализовал на ладони бутылочку сине-розового, весьма аппетитного с виду молока с прочной соской. Капнул на тыльную сторону запястья, определяя теплоту жидкости, и поднес к губам спящего младенца. Мирно сопевший, несмотря на шумное обсуждение его судьбы, зубастикмгновенно пробудился, ухватил соску губами и жадно зачмокал.

— Ты умеешь кормить младенцев? — поразился Ральд, никак не ожидавший такого грандиозного таланта от принца Лоуленда.

— Научился, когда Бэль, сестра, маленькой была, — повинился зеленоглазый романтик и, скрывая смущение, заговорил деловито, переводя тему:

— Так ты поможешь нам узнать, откуда и почему взялся малыш? Возможно ли вернуть его родителям, если они, разумеется, есть и желают заботиться об отпрыске, и избежать столкновения интересов с Мэсслендом?

— Да, папа настоящий пацифист, военные конфликты на дух не переносит, и если мы вдруг втравим Лоуленд в сражение с Мэсслендом, крепко накостыляет всем по шее, — к месту пожаловался Джей.

— Накостыляет? А как же пацифизм? — еще сильнее удивился Ральд, пока не составивший себе однозначного и целостного представления о монархе Лоуленда. Уж больно причудливая картина складывалась из соленых анекдотов пьяных компаний, уважительно-опасливых суждений маститых политических аналитиков и панибратских шуточек его детей.

— Миролюбие его величества на семью не распространяется. Отец у нас — домашний тиран! — патетично воскликнул Бог Воров, стукнув себя в грудь от избытка чувств, но рубашечку рвать не стал, и так уже одной пришлось пожертвовать. — Он нас бьет, кроет матом и вообще всячески изводит. Чего, вы думаете, я такой нервный?

— А ты нервный? — настала очередь удивиться Элегору, что герцог и проделал с самым заботливо-строгим видом. — А ведь не скажешь, скорей уж вполне сформировавшийся псих-самовзвод!

Порадованная новым словечком компания глумливо захихикала, а 'расхваленный' принц скромно потупил шкодливые глаза и забормотал, возя носком кроссовки по ковру:

— Ах, я такой скромный, вечно в тени, все преуменьшаю свои заслуги…

Заявление принца вызвало новый взрыв веселья в массах, подтвердивших, что пребывание в тени-естественное состояние Джея, а коль его удается обнаружить, то 'трепетные поклонники' тут же принимаются бурно выражать восторг, размахивая канделябрами, вероятно, именно для того, чтобы лучше разглядеть своего кумира.

Единственным оставшимся безучастным к шуму остался зубастый малыш. Опустошив бутылочку питательного молока и измочалив сверхпрочную соску в клочья, он снова мирно засопел. А что ему было волноваться, если целая куча богов, озабоченная мэсслендским происхождением живой находки, дала себе труд заняться устройством его будущего?

— Что скажешь, брат? — отсмеявшись, повторила вопрос Лейма, заданный полосатому магу, принцесса.

— Сделаю все, что в моих силах, — убирая улыбку, согласился Эйран, мысленно уже перебирающий варианты решения задачи. Его попросили о помощи, об услуге, посвятили в важную тайну, а посему бог был твердо намерен найти ответ, доказать самому себе, братьям и Элии, что он достоин доверия. — Известен его род, стало быть, есть от чего оттолкнуться в поисках. Пока же, увы, ничего сказать не могу. Как только что-то выясню, свяжусь с вами, но на мгновенный результат рассчитывать не стоит. У нас не принято открыто распространяться о потомстве, не достигшем хотя бы относительной зрелости.

— А где иначе? Ну ладно, не расстраивайся, зато мы успеем поужинать и передохнуть, — 'утешил' исчезающего брата белобрысый вор. — А то все в делах, все в заботах, так и вконец исхудать недолго. Вот увидит меня Кэлер, прослезится и начнет кормить, я лопну от переедания, вы пойдете за моей урной с прахом, рыдая, проклиная собственную черствость и жалея о том, что не ценили меня, великолепного, когда я был еще жив!

Похоже, мрачная картина, нарисованная Джеем, так поразила его воображение, что вор всхлипнул.

— Какой ужас! — покачал головой Лейм. — Иди немедленно отдыхай, а то я как представлю, сколько хлопот с твоей смертью начнется, тошно становится, да и Кэлер, бедняга, расстроится. Он ведь тебя, балбеса, почему-то любит.

— Любит! И вовсе не 'почему-то', меня вообще нельзя не любить! — вздернул нос вверх белобрысый вор.

— А мы по городу прошвырнемся, а, Ральд!? — обрадовался Элегор возможности показать самые интересные местечки столицы гостю.

— Город жалко, он у нас красивый… — моментально среагировал Джей, даже перестав по такому случаю обижаться на Лейма, не впечатленного описанием смерти кузена, и Элию, не растроганную трагической перспективой вечной разлуки с обожаемым братом.

— Я не собираюсь применять свою силу в Лоуленде, — нахмурился Разрушитель, не понимая упрека.

— Так разве о тебе речь? — саркастически ухмыльнулся вор и многозначительно кивнул на герцога.

— Да уж, придется Лиенскому, дабы не портить репутацию нашего гостя, стать воплощением кротости и смирения, — посочувствовала принцесса, коллекционирующая слухи о 'подвигах' приятеля с не меньшим удовольствием, чем украшения.

— Как только ты покажешь, как это выглядит, непременно, — торжественно пообещал Элегор и выжидающе уставился на Элию, пряча насмешливую ухмылку под пылкой готовностью неофита.

— Договорились, я пойду потренируюсь, а ты жди тут и никуда не уходи, — принцесса благочинно погрозила собеседнику пальчиком и испарилась с дивана. Успела она сказать что-нибудь Лейму или нет, никто не услышал, однако, если судить по довольной улыбке, метнувшейся по губам мужчины, ему было дано некое интригующее обещание.

Ловко вывернувшись из словесной западни, богиня перенеслась к себе в апартаменты. Вот только, переложив на плечи мужчин заботу о младенце, она получила в возмещение младшую кузину, мгновенно подскочившую с диванчика, где она дремала в ожидании Элии.

— Уже вернулась, детка? — улыбнулась Богиня Любви. — Хорошо провели время?

— Здорово, — честно призналась Мирабэль, зевнув во весь ротик, как кошечка, и потянувшись. — Я хотела сразу же тебе все рассказать, села на секундочку и задремала! Мы втроем гуляли, катались на лошадях. Моя Листок оказалась не такой резвой, как Звездочка, но тоже симпатичная. Рыженькая, как Рик, только глаза лукавые и желтые, а чубчик гривы вьется. Потом рыбу удили в озере, я и Итварт все равно ничего не поймали, зато Ят вытащил целых пять штук. Нам их на ужин кухарка пожарила. Знаешь, я думаю, Итварт нарочно ничего не ловил, чтобы сын порадовался удаче, — Бэль буквально захлебывалась подробностями своих развлечений в другом мире. — Еще мы собирали ягоды. В соседнем лесу такие поляны синики, земляники, целые заросли нариники! Из них такое варенье замечательное варят, я попросила баночку с собой для Кэлера. А еще Ят показал мне гнездо ивлухи и нору красных лисиц… — перечисление подвигов длилось еще минут пятнадцать. Но мало-помалу поток красноречия юной принцессы иссяк, и Элия задала еще один, главный вопрос:

— Значит, мальчик уже совсем здоров?

— А он и не был болен, только устал, проголодался и очень испугался! — очень верно отметила Мирабэль. — Теперь Ят понял, что не сумасшедший, и почти совсем перестал печалиться, — юная принцесса принахмурилась и честно добавила: — Итварт волнуется сейчас куда больше, и не столько из-за того, что есть, сколько из-за того, что будет дальше. Я пообещала им завтра прийти! Ят будет ждать, а Итварт велел спросить разрешения у тебя. Ему тоже очень хотелось, чтобы я пришла, потому что, когда я рядом, Ят не думает о плохом! А мне мальчик очень понравился, он чистый, звонкий и ясный, как льдинка на солнышке! Можно?

— Полагаю, нужно, — рассудительно заметила старшая сестра, подводя под свое щедрое разрешение на внеплановые каникулы идеологическую основу. — Ты, как Богиня Исцеления, оказываешь на сына Итварта благотворное влияние, ему полезно не только направленное воздействие целительных сил, но и само пребывание в твоем обществе для закрепления положительного эффекта. Думаю, мы уладим вопрос с учителями, ибо практика в применении божественной сути и следование ей — дело первостепенной важности!

Мирабэль восторженно взвизгнула, захлопала в ладоши и закружилась на месте так, что юбка чистого, с отглаженными манжетами и отложным воротником темно-зеленого платья встала колоколом. По-видимому, то, в котором Бэль играла на Свартфале с мальчиком и исследовала лисьи норы, ныне требовало стирки и крупного ремонта, либо вовсе таковому не поддавалось. Элия поставила бы на второй вариант, уж больно довольной была мордашка у младшей шкодницы. Она не только прекрасно провела время, ей разрешили погулять и поиграть с новым приятелем завтра, вдобавок оказалось, что это и есть самое нужное сейчас занятие. Было от чего ликовать!

— Единственное, о чем я хочу тебя предупредить, малышка, — Элия переждала первый взрыв бурной радости и продолжила, — тебя совсем недавно принял Источник, божественная суть, как я говорила, продолжает формироваться. Если ты внезапно ощутишь внутреннюю необходимость оказаться в Лоуленде, возвращайся, не откладывая.

— Ладно, — кивнула Бэль со всей возможной серьезностью и, не удержав интонации, кинулась на шею к сестре. — Ой, Элия, я тебя так люблю!

— Я тоже тебя люблю, детка, — ответила принцесса, шутливо пощекотав кузину по щеке кончиком ее же собственной вьющейся прядки.