Бельташ обнаружила замечательную укромную поляну совсем рядом с дорогой. Удивительно, но туда не вело ничьих следов, не было и призрака наезженной колеи. Хотя чему удивляться? Наверное, путешественники, не отягченные обществом двух необученных жрецов Зебата, предпочитали добраться до жилья и ночевать под крышей.

Вообще-то на редкость уютная оказалась поляна и в меру просторная, хватило места для пяти путешественников с повозкой, лошадей и костра. Родник на краю под корнями могучего древа, листьями напоминающего дуб, вообще выглядел волшебно. Маленький прозрачный ключ, стекающий в природную чашу из громадного, будто лакированного корня, буквально заворожил Светку. Она вообще обожала текучую воду в любом виде, даже из-под крана, а такую и подавно. Пила из родничка, пока булькать не начала.

Ночлег на природе устроил всех, кроме, быть может, Дениски, который чуть-чуть побухтел насчет своего отличного поведения в течение дня. Дескать, ни единой белочки не поднял из мертвых, а его молодой растущий организм лишают возможности отведать хлеба насущного, то есть румяных сарделек поутру. Увы-увы, ни единая живая или мертвая душа на нытье парня не отреагировала. Лишь сверху, из дупла, насмешливо ухнула большая птица. Не филин Ойх, но кто-то столь же крупный и вредный, обладающий пепельно-серыми перьями. Препираться с птицей Дэн посчитал ниже своего достоинства, а подходящего камешка, чтобы кинуть в дупло, под рукой не оказалось. Наверное, к лучшему. А еще Светка вставила бы бестолковому брату насчет «беспричинной агрессии по отношению к безответной птичке». И аргумент, что птичка первая начала, сестра наверняка учитывать не стала бы! Сплошная несправедливость с этими сестрами!

Укладывались спать недолго. Сразу после ужина из очередного охотничьего трофея Бельташ – тройки рыжеперых жирненьких птиц в две трети курицы величиной – сытых людей разморило. Стали слипаться глаза, в ушах поселился гул. Словом, оставив неспящую рыцаршу за караульную, все четверо расползлись по тюфякам. Для Валта, раз уж подвязал его охранником, дядюшка купил дополнительный соломенный тюфяк вчера в деревне.

Стоило попаданцам заснуть покрепче, как они снова, как несколько дней назад, оказались в знакомом жемчужно-сером «никогде», в котором не было никого, кроме них, и ничего, кроме тишины. Несколько секунд молчаливого осознания странности группового видения не успели истечь, а обстановка сменилась. Послышалось журчание переливчатого женского смеха, и из серой туманности проявилась, как мысленно выразилась Светка, красивая тетенька приятных округлостей. Цвет и фасон ее платья не поддавались определению и менялись беспрестанно, как сама женщина. Коротко стриженная шатенка, или все-таки златокосая, или, может, кудрявая блондинка со смеющимися зелеными, нет, голубыми, нет, точно брюнетка с серьезными карими глазами приблизилась к близнецам и промолвила:

– Мой супруг давал вам здравый совет, не стоит смотреть на богов слишком пристально. К богиням это тоже относится.

– Вы Алхой? – чуть заробела Света, опустив в соответствии с рекомендацией ресницы.

Денис же лишь молча и сосредоточенно пожирал дивное видение глазами, не обращая внимания на усиливающееся головокружение. Айтишник – это диагноз. Парень все пытался определить, изменяется ли платье богини с изменением внешности или два процесса не синхронизованы, каким образом выстроен алгоритм изменений и имеет ли четкий интервал, или же ему изначально задавались временные границы с плавающей переменной.

– Я Алхой, – подтвердила богиня и, разом оказавшись вплотную к попаданцам, положила руки им на плечи, обдавая жаром и морозной свежестью. – Но и моей силы вам, увы, не хватит, чтобы стать маяком и путем для Восьми. Слишком густой туман скрывает Вархет. Следуйте прежней дорогой, войдите в храм Ирната и преклоните там главы! Благодарность нашу познаете, а пока лишь малое доказательство сил моих узрите при пробуждении!

– Уй-ху-о-айх, – дико прокричала пепельно-серая птица, обосновавшаяся на нижней ветви упомянутого уже дуба, именуемого в здешних краях ринготом.

Именно птичий крик выдернул из крепкого сна всех, кто коротал ночь на поляне в божественных видениях ли или обычных снах.

– Интересно, эту птицу, случайно, не Айх зовут? – зевнул во весь рот Дениска и выкарабкался из повозки вслед за дядюшкой. У потухшего костра выворачивался из-под плотного одеяла Валт. Денис смерил пернатого будильника нелюбезным взглядом и прикрыл машинально левое плечо.

– Зовут, и не случайно, – согласилась Бельташ, принимаясь за разведение костра. – Спутницу Алхой от начала времен именуют Айх. Она бережет покой леса днем, тогда как Ойх, спутник Зебата, заступает на пост ночью.

– Ясно, пусть сторожит, – еще раз от всей души зевнув, Дэн стянул через голову рубашку и, поежившись, побрел к роднику умываться. Пусть на Вархете и царил разгар жаркой местной весны, но по утрам холодок чувствовался.

– Выходит, опять сон не был сном, когда Алхой приходила, – ойкнула выбравшаяся из повозки вслед за братом Светка и ткнула пальцем в направлении плеча Дениски.

В дополнение к маленькому филину Ойху на затылке, скрытому прядками волос, на плече теперь топорщила крылья миниатюрная Айх. Парень резко вывернул шею, пытаясь разглядеть новую метку. Дядюшка успел первым. Сцапал племяша за плечо железными пальцами, пристально изучил татуировку, нахмурился и, снова развернув его как болванчика, впился взглядом в кулон на груди Дэна. Парень тут же сам наклонил голову и присвистнул. Кругляш с головой Ойха тоже изменился. Теперь на серебре красовалось две птицы: Ойх и Айх. Ригет вздохнул и только проронил:

– Думал, до святилища Алхой в Брисе дотянем.

– Так это и есть святилище, – спокойно проинформировала людей Бельташ, изящно выгибая бровь. – Вы разве не знали?

– Тут вообще-то ни таблички, ни знака, как в захудалой Зебатовой часовенке, нет, – буркнул парень, критически оценивая татушку и побрякушку. Ничего так, красивая птичка вышла, хоть и орет препротивно. Ну да с павлинами точно так же. Еще ребенком Дениска с восторгом смотрел на роскошные хвосты птиц и один разок смог достать через решетку оброненное перо. Отдал, конечно, Светке, он же мужчина, ему цацки-пецки не положены, но любоваться-то никто запретить не мог!

– Зачем табличка? – искренне не поняла комментария Бельташ и повела рукой, поясняя смысл: – Восемь ринготов встали священным кругом, птица Айх – страж храма – приветствовала путников, живой алтарь – родник – по-прежнему чист и свеж низвергается в древесную чашу.

– М-да, – признавая собственный недосмотр, крякнул дядюшка, новым взглядом проводя рекогносцировку местности.

– Это мы, выходит, в храме ночевали? – испуганно присел, где стоял, Валт, опасаясь громов, молний или еще чего неведомого. Не дождался и в легкой панике стал осматривать сам себя, возможно, опасаясь найти громадную печать «осквернитель» посреди груди или, что вероятней, на филеях.

– Храмы Алхой издревле были приютами путникам, – пожала плечами дева-рыцарь, не видя причин для паники. – Если об этом за века забыли люди, боги и их служители все равно помнят.

Пока шла речь об устройстве храма, Светка успела слазить в фургон, чтобы убедиться – ее плечо и кулон нынче ночью тоже проштамповали.

– Диры, а какова жизнедарительница? Правы ль гимны, что она красы несказанной, не уступающей Илай? – выдохнул Валт, и взгляд его – заискивающий, с наивно-ребяческой верой в чудо, так не вязавшейся с космами и бородой, – растрогал циничного агностика Дэна.

– Красивая. Илай не видел, потому только об Алхой сказать могу. Не девчонка-фитюлька, а женщина с формами. Цвет глаз и волос определить трудно, он все время меняется, или это мы настоящего разглядеть не смогли, – постарался описать неописуемое Денис и развел руками.

– Она красивая, – согласилась Света, – только не добрая просто так ко всем без разбора. Смотришь на нее и знаешь: может и наказать, если надо, и в то же время способна простить. К тому же все время понимаешь, что ей до тебя как до человека особого дела нет, ты для нее как кусочек пазла, который в нужную ячейку следует поставить для пользы дела. Только все не для ее собственной прихоти, а потому что так нужно им всем: и Восьмерым, и Вархету. В глаза Алхой смотришь и все это понимаешь, и чем дольше смотришь, тем лучше понимаешь: надо взгляд опустить, если сойти с ума не хочешь, – в свою очередь прибавила частицу беспомощного описания неописуемого девушка и неожиданно припомнила: – Еще Алхой обещала нам какое-то доказательство своей силы. Наверное, это птички на плечах и узоры на кулонах?

– Не знаю, – на миг призадумался Денис, пожал плечами и вернулся к утренним гигиеническим процедурам, используя вместо умывальника алтарь-родник. Ни смущения, ни благоговения при этом, понятное дело, парень не испытывал. Если бы тут стояла статуя красавицы Алхой или ему Бельташ на руки поливала – другое дело, а так – обычный естественный умывальник. Вода, правда, холоднючая, зато сон на раз прогоняет.

– Нет, метка и кулон – это знаки жреца, – качнул головой дядюшка и прикусил губу, пытаясь сообразить, какого божественного сюрприза ждать. Болтать о кулонах и татуировках в присутствии Валта он не стеснялся. Обычному ли мужику разглядеть разницу между метками и побрякушками нынешних жрецов на Вархете и истинными знаками на Деньесе и Свельте? Так-то удачно выходит: вроде все на виду и тем сокрыто.

– Знак! Великая Алхой подала знак! – возопил Валт так, что птица Айх свалилась с ветки, Денис поперхнулся водой, которой полоскал рот, Светка рухнула с подножки фургона, а дядюшка и Бельташ синхронно вздрогнули и схватились за оружие.

– Следы пестряги! Они пропали! Я чист! Слава Алхой! Слава великой! – продолжил вопить бугай.

Он дикими скачками передвигался по поляне, исполняя нечто отдаленно схожее с танцами дикарей. Задранная до подмышек застиранная рубаха колыхалась парадным флагом. Голосил бородач во всю мощь нехилой глотки с такой неподдельной радостью, что его хриплый голос звучал прочувствованнее и искреннее любой ритуальной молитвы. Если б именно такого зова дожидались боги для возвращения в мир, то сейчас непременно снизошли бы к своей пастве. Но нет, одноразовое чудо так и осталось одноразовым.

– О как, – крякнул Ригет и почему-то покосился с подозрением не на великий волшебный алтарь древнего природного храма и не на священную птичку-прислужницу, вспорхнувшую вновь на ветку, а на парочку любимых племянников. К ним за считаные дни знакомства дядя успел проникнуться совершенно родственным по своей причудливости комплексом чувств: и придушил бы порой, а жалко, столько труда и средств угроблено.

Додумать мысль дядя не успел. Резко вскочила и стала то ли прислушиваться, то ли пристально всматриваться в траву Бельташ. Выражение на лице отважного рыцаря женского пола было странным, будто она чего-то очень ждала, на что-то надеялась и в то же время не верила или боялась разочароваться, поверив.

Впрочем, намеченное представление никоим образом от мыслей и чувств присутствующих не зависело. Трава на поляне пошла мелкими волнами и совсем не от ветра. Вздрогнула земля, раздаваясь на несколько мгновений, расплескиваясь водой, чтобы выпустить из своих недр три громадных тела и снова сомкнуться, словно ничего не бывало.

Но живым доказательством реальности происходящего в центре природного храма остались три здоровенные гладкошерстные шоколадно-коричневые туши с обаятельно-клыкастыми улыбками прирожденных убийц и сияющими рубиновым, янтарным и зеленым светом глазами.

– Алой, Керт и Сарта! – счастливо по-девчоночьи рассмеялась Бельташ и, опустившись на одно колено, принялась возиться с гончими смерти.

– Могут выглядеть, как обычные псы, стало быть, – иронично припомнил слова Бельташ дядюшка Ригет, тогда как все остальные просто потеряли дар речи, изучая громадных собак.

– Возможно, немного крупноваты, – почти отмахнулась от него рыцарша, занятая общением с четырехлапыми соратниками, возвращенными ей милостью Алхой.

– Да не, какое там крупноваты, – справедливости ради вступился за зверей впечатленный Денис, – скорее пары сантиметров недотягивают до звания пони!

Тройка гончих смерти отвлеклась от выражения приветственных восторгов двуногой соратнице и покосилась на посмевшего обозвать их парня с нехорошим гастрономическим интересом.

– Я тощий и невкусный, – честно и абсолютно убежденно предупредил псов молодой жрец двух богов.

Те демонстративно облизнулись, Бельташ, словно извиняясь, пояснила:

– Они неприхотливы.

И грозные гончие смерти, свежеподнятые волею Алхой, слитой с силой Зебата, способные менять призрачное обличье на вполне плотское, лавиной рванули вперед. Они скопом накинулись на Дениску и на Светлану. Невзирая на протестующие вопли, псы принялись беспощадно облизывать обоих жрецов в знак благодарности за воскрешение, за то, что те послужили проводниками силы богов. Во всяком случае, именно так перевела порыв гончих Бельташ, а не как «предварительную дегустацию», каковой обозвал буйство собакозавров помятый Дениска. У Светланы, всегда симпатизировавшей собакам, вообще не нашлось слов от восторга.

После знакомства с милыми песиками парню пришлось умываться вторично, а девушке особенно тщательно тереть лицо, избавляясь от липкой слюны. Зато на всякий минус непременно найдется в жизни плюс! Это доказали неуемные псы, за считаные минуты, потраченные попаданцами на умывание, притащившие из лесу целую тушку какого-то большого рогато-копытного. Четыре пятых, разумеется, схарчили сами прямо на поляне вместе с кожей и костями. Но и того, что осталось, за глаза хватило людям на завтрак. На ужин и обед бы тоже осталось, если бы энергичные песики не обладали столь хорошим аппетитом.

Четырехлапых добытчиков, понятно, никто куском не попрекнул. Большей частью из-за того, что людей волновали совсем другие проблемы: Валт, привычно умостившийся на передок за возничего, все никак не мог отойти от чудесного выздоровления. Нет-нет да и задирал жилет и рубаху, чтобы убедиться: следы от пестряги действительно исчезли. Денис со Светкой шли рядом с повозкой и косились на плечи друг друга, где прятались новые татушки, дядюшка косился на племяшей, взявших манеру встречаться в сновидениях с ушедшими богами и получать от них вкупе с бонусами почти невыполнимые задания.

Удачно с Алхой получилось: храм полянкой обернулся. Но как исполнить «простенькое» поручение богини жизни – «преклонить главу» в святилище Ирната, Ригет не знал. О чем и сообщил племяшам, когда Деньес, оторвавшись от послезавтраковых гонок взапуски с собаками вокруг фургона, соизволил заметить задумчивость дядюшки.

– Храм Ирната есть во владеньях Керготов близ замка. Но, во-первых, храм из новых, отстроен после ухода богов, и силы Воителя там может не быть, во-вторых – обычай. Пусть за жреца там мой старый знакомец Нерпат, а только нельзя в храме Ирната спать, – досадливо крякнул дядя. – Перед этим богом лишь стоят, не бьют поклонов, не преклоняют коленей. Ирнат горд и того же требует от своих почитателей. На пол опускают лишь мертвых воинов в час прощания.

– Умирать ради такого случая не хочется, – сразу согласился Дэн. – Никаких заброшенных настоящих храмов, вон как с Зебатом и Алхой, нам найти по пути не удастся? Тут, как я понял, важно, чтоб место было нужное, а его реально-сохранное состояние не имеет значения. Пусть не храм, может, часовенка где-нибудь разваленная имеется?

– У замка Кергот, на наших родовых землях, стоит малый храм Ирната. Но он из новых. Старинных же часовенок не… – начал было дядюшка и захлопнул рот чуть ли не со стуком.

– Ага! Есть! – удовлетворенно вскинулся парень. – И где это чудесное местечко? Далеко?

– Под замком. В старых катакомбах. Часовню оставили, когда поменялось русло подземной реки, там стало слишком сыро и случился обвал.

– Классно все устроилось, мы ж все равно в замок собирались, заодно и под него заглянем, – оптимистично рассудил Дениска.

Света добавила почти про себя с едва слышным вздохом:

– Домой хочется.

– Тебе что, здесь не весело? – искренне, до глубины души изумился парень.

– Нет, – чистосердечно ответила сестра и с наворачивающимися на глазах слезами призналась брату: – Я в садик, к малявкам хочу, в нашу квартиру, чтоб в любую минуту папке и маме позвонить можно было, ванну принять или душ, туалет нормальный хочу. Здесь оно если и красивое, то все равно совсем не мое, чужое красивое. Потому, если Зебат, Алхой и Ирнат смогут вернуть меня домой, я буду пытаться их вызвать в этот мир.

– Э-э, Свет, я, ты извини, я так всем вокруг увлекся, не подумал, что тебе плохо. – Дениска приобнял сестру, она хлюпнула носом в плечо брата и тут же захихикала.

Трое Бельтовых псов, чутко уловивших состояние юной жрицы, принялись легонько бодать ее головами, немилосердно щекоча короткой шестью, и утешающе поскуливать.

Пока новоиспеченные жрецы двух богов с претензией на право приобщиться к силе третьего говорили по душам, дядюшка предусмотрительно скрылся внутри повозки. Не выносил Ригет женских слез категорически!