Утро началось с удивленного присвиста привидения и чувства контролируемого парения тела. Открыв глаза, Тиэль мгновенно получила объяснение обоих ощущений.

Во-первых, юный мэллорн сполна использовал дополнительную дозу подкормки и за ночь прибавил в росте и силе как минимум втрое, раздавшись в ветвях, заматерев стволом, усыпав цветами и спеющими плодами всю крону. Во-вторых, из нескольких тонких и гибких ветвей разумное дерево сотворило нечто вроде воздушной лежанки, в которую заботливо переместило свою кормилицу. А нежная мягкость одеяла, дополнившего ощущение комфорта, объяснялась еще проще. Тиэль укрывала тонкая, теплая и очень приятная на ощупь паутина трудолюбивой Теноби.

Чувствовала себя Тиэль так, будто вся накопленная за год усталость, застарелая и столь привычная, что перестала замечаться, исчезла без следа. Хотелось смеяться, летать, как драконы, и танцевать бабочкой в мягком золотисто-серебряном свете мэллорна.

За эту ночь не только эльфийка получила дополнительный заряд бодрости — воспрянули и пошли в рост все растения оранжереи. Многолетние травы и кустарники выглядели так, будто не без малого год обитали в особняке Проклятого Графа, а произрастали в сокровенных дебрях Дивнолесья как минимум десятилетие.

Такого эффекта изгнанница не ожидала, но приятно порадовалась виду питомцев. И только после их изучения переключила внимание на изнывающего от нетерпения призрака.

— У нас гость, незваный, нежданный, — объявил такой довольный, будто ему воскрешение пообещали, Адрис. — Вор в ловушку попался!

— А ты говорил, будто они плохо действуют, — напомнила Тиэль, выбираясь из живого гамака.

— Так не в мою ловушку и не домом схвачен, а в паутину твоей паучихи, — поправился дух.

Он уже успел причислить членистоногое к стражам охранного периметра своих владений и теперь искренне недоумевал, зачем тратить время на выяснение того, кто, что и почему сделал, если добыча имеется в наличии!

— Пойдешь смотреть? — не дождавшись сколько-нибудь эффектной реакции на новость, нетерпеливо выпалил Адрис.

— Зачем? — повела плечами эльфийка, каким-то привычным движением встряхнула ветвь мэллорна, чтобы умыться росой, и принялась заплетать косы. — Меня вполне устраивает стряпня Гулд. На сырое мясо разумных я переходить не планирую. Это добыча Теноби, пусть сама ею распоряжается.

— То есть как… Ты отдашь его паучихе на съедение? — опешил призрак, как-то не замечавший за компаньонкой особой кровожадности.

— Теноби надо питаться, чтобы расти. Все знают, как опасен особняк Проклятого Графа. Если нашелся самоубийца, решивший закончить свою никчемную жизнь здесь, что мне за печаль? — проронила эльфийка, взирая на мечущийся дух ясными очами цвета чистого изумруда, спокойными и глубокими.

— Не пойдешь? — почти убито в последний раз переспросил неизвестно чем разочарованный или даже немного испуганный Адрис.

— Ты хочешь, чтобы я сходила? Почему? — удивилась Тиэль, закрепляя косы вокруг головы.

— Ты никогда не была равнодушной. Я не жрец Инеаллы, но вот так просто отдать вора пауку… Одно дело — ловушка, где стрела ядовитая или яма с копьями, а так, мухой в паутине ждать смерти… — Призрак весь передернулся.

— Хорошо, я схожу, веди, — почему-то изменила решение Тиэль и отправилась по коридорам особняка к одному из потайных подземных ходов, на выходе из которого вор и вляпался в особую паутинку трудолюбивой Теноби.

Говорить вор не мог — застыл, укутанный почти невидимой в сумраке помещения, но очень-очень липкой паутиной. Невзрачный, ничем не примечательный метис стольких рас, что ни одна внешняя особенность предков не решилась проявиться ярко. Тиэль рассматривала его не долее десятка секунд, потом вся передернулась, скривилась, резко развернулась и пошла прочь.

— Эй, а объяснить? — почти завопил от неутоленного любопытства призрак.

— Может, он сейчас и просто незадачливый вор, но грязь его души такова, что, войди она в плоть, я не позволила бы Теноби прикоснуться к пище, — проронила эльфийка и повела рукой, оканчивая разговор. Призрак так и остался висеть в коридоре, оторопело уставившись в спину эльфийки.

Адрис нашел подругу уже тогда, когда Тиэль заканчивала завтрак. Завис в углу кухни в молчании, ожидая и ни словом не мешая трапезе, что было для нетерпеливого духа совершенно несвойственно. Мучить друга эльфийка не стала. Завершив прием пищи парой глотков родниковой воды из высокого бокала, она предложила:

— Говори, а то лопнешь. Я не умею зашивать призрачные оболочки.

— Ты была права. Мерзость! Я разное в жизни творил, а уж повидал и слыхал и того больше, но чтоб такое с детьми! Допросил, называется, на свою голову. Этот скот меня за Проводника Илта принял, все вывалил. Брр! Стошнило бы меня, коль мог бы. Помнишь, к нам от стражей в середине года один оборотень приходил, спрашивал, есть ли способ пропавших мальчишек сыскать. Ты еще ему сказала, чтоб магов-поисковиков озадачивал, а тех просить, чтоб искали не по одному, а массовое заклятие поиска группы творили, так верней радиус очертить можно.

— Помню, — согласилась эльфийка, поморщилась и тихо добавила: — Жаль, но я ничего не смогла бы сделать. Все темным светом Илта было укрыто. Эта миссия как личное испытание для стража предназначалась, как ступень к покровительству бога.

— Кажется, не провалил оборотень свое испытание. Тех, последних, вызволить смог, а только тот нелюдь, Шкурником прозванный, от облавы живым ускользнуть ухитрился. Но зато ты, если и тебя Илт проверять взялся, с помощью нашей паучихи испытание точно выдержала полностью. Теноби за всех пропавших мальчишек этой твари отомстит. Я ее попросил такой яд использовать, чтоб подонок до последнего понимал, что пищей пауку стал, и мучений вдосталь испытал.

Тиэль только изящно склонила голову, показывая, что услышала речь Адриса и признает верность его решения. Милосердными эльфы мира Семи Богов отродясь не были, справедливыми — пожалуй. Адрис еще несколько секунд покрутился по кухне и все-таки не сдержал любопытства:

— Как ты узнала заранее о том, кто в сети попался? Ты ведь знала!

— Это не знание, во всяком случае, не знание в твоем понимании. Я просто порой чувствую правильность поступков, планов, действий. Так же, как вижу и обоняю разумных, — помедлив, попыталась объяснить эльфийка.

— То есть когда я сказал, что паучиха поймала вора, ты сразу поняла, что добыча должна достаться ей? — переспросил дух.

— Да, так, — тихо согласилась Тиэль. — Для этого создания нет иного пути к исцелению души, кроме как через неимоверные страдания и за Последним Пределом.

— И из Дивнолесья ты ушла тоже потому, что такую дорогу правильной видела? — продолжал с каким-то болезненным любопытством лезть с вопросами Адрис.

Тиэль легонько вздохнула, пару раз взмахнула длиннющими ресницами и, откинувшись спиной на стену, открылась тому, кто за год стал верным другом и помощником:

— Я целительница в полном смысле этого слова. Это дар, вручаемый при рождении богами. Никто не спрашивал, хочу ли я его и готова ли нести ношу.

— Не понял, — честно признался дух.

— Целительница не только тел. Душ, путей, жизни, предназначений, семей, земель… Подобных мне называли когда-то Дланями Семи. О таких, как я, не говорят громко. Или такие, как я, долго не живут. Мы не спасаем всех без разбора по зову души, мы просто так живем, что исцеление в любой форме становится частью бытия, где бы мы ни были.

— Никогда не слышал о таком. Должно быть, воистину великая тайна, — принял, понял и проникся сказанным Адрис. — И ты идешь этим путем целителя и в изгнании, а могла бы командовать даже вашим длинноволосым придурком-владыкой.

— Могла бы. Но такой путь был неверен, — согласилась Тиэль. — Ни для него, ни для меня, ни для всего Дивнолесья. Я делаю то, что должно, но нравится мне это отнюдь не всегда. Я же живая…

— Уже говорил и еще повторю: странная ты. Но знаешь, клянусь Семью Богами, я ужасно рад этому. Будь ты смирной и правильной эльфийкой, я так и сдыхал бы от скуки и злобы в особняке, забываясь и забывая себя. Уже почти забыл, кем я был, что принадлежал к Темной Пятерне — личным боевикам его величества для особых поручений, какие особые задания короны выполнял, в какие дыры ради острых ощущений и долга совался. Все забыл. Даже простейших ритуалов поиска и определения жизни для пацанят пропавших не припомнил тогда. Ты заставила меня вспомнить… Илтов Предел! Да ты же меня вылечила своим даром, так?! — резко осенило разоткровенничавшегося Адриса.

— Да, — просто ответила та, под чьим приглядом почти обезумевший дух, некогда являвшийся одним из самых таинственных и значимых людей Кавилана, вновь обрел разум.

Тиэль не зря учили как наследницу древнего рода. Она, эльфийка, знала историю соседнего государства. Знала, почему посольства из Дивнолесья всегда прибывают не ко двору, а в ближайший крупный город — Примт. Таким было давнее условие в мирном договоре — попытка соблюсти лицо. Также слышала она, пусть лишь краем острого уха, и о Темной Пятерне, преданно служившей королю Кавилана подобно спутникам-теням Илта, исполнявшей втайне самые сложные и щекотливые поручения. Да, непростым человеком был Адрис, потому, наверное, и нашел в себе силы удержаться на краю, жить даже в нежизни, смог не утратить жажды новых впечатлений. А это, на взгляд эльфийки, было одним из самых главных, если не главным условием жизни, а не существования. Вернуть в полной мере разум такому созданию было правильно!

— Тогда почему ты не могла подлечить свой хилый мэллорн и саму себя? — ворвался в размышления Тиэль о тайнах прошлого требовательный вопрос призрака.

Он явно злился от одной мысли, что подруга исцеляла все и всех, кроме себя, руководствуясь каким-то странным вывертом безумной эльфийской души.

— Такие, как я, не могут врачевать собственные дух и тело.

— А мэллорн? — продолжил допрос с пристрастием Адрис.

— Связь эльфа и взращенного им дерева слишком сложна, но в некотором смысле мэллорн тоже часть меня, как особняк, напитанный призрачными эманациями, ныне есть некая часть тебя.

— Чего? — недопонял философских умозаключений призрак.

— За эти десятилетия дом так пропитался твоими эманациями, что стал своего рода отражением твоей сути, со временем обретшей некую индивидуальность. В моменты покоя особняк был почти неотличим от обычного здания, а в период активности переливы ауры напоминали бледную тень твоей, Адрис, ауры. Из-за этой связи ты и ощущаешь так четко все происходящее в стенах жилища и вблизи его.

— Хм… — задумался Проклятый Граф, анализируя свои ощущения и поневоле соглашаясь с подругой.

— Словом, друг мой, я не могла применить свой дар к древу, как ни хотела, из-за ограничений на самолечение, — закончила Тиэль.

— Жаль! Хотя, наверное, иначе бы вас, Дланей, точно всех под корень извели бы от зависти. Зато в Примте ты удачней, чем в Дивнолесье, устроилась! Не только согласно сути деяния совершаешь, но еще и деньги за это берешь. Хотя если бы не брала, народ бы и не ценил полученного и с пустяковыми просьбами такой толпой пер, никакого удержу бы не ведал, — брякнул Адрис и, спохватившись, встрепенулся, как делал всегда, когда речь заходила о деньгах: — Между прочим, Шкурник так каялся, так каялся, даже о местах тайных, где богатства схоронил, все с охотой поведал. Ты своей оранжерее теперь хоть золотой, хоть серебряный дождь устроить сможешь по выбору!

— Дождь из металлов пользы растениям не принесет, — качнула головкой Тиэль. — Да и не мои и не твои эти сокровища. Информацию нужно передать стражам. Пусть тот оборотень, Миграв, сын Бъертира, передаст деньги в семьи выживших ребятишек и тем, кто потерял своих детей. Себе он ни монеты все равно не возьмет. Рассказывай, где искать, я запишу.

Тиэль потянулась за писчими принадлежностями, лежащими под рукой в большинстве комнат, где ей приходилось часто бывать. Взяла палочку и лист листовертки из стопки. На листьях этого растения издавна писали все эльфы. Острая палочка легко процарапывала верхний слой. Он, высыхая, не скручивался, если только его не хотел свернуть в трубочку сам хозяин. И из скатанного положения лист легко возвращался в прежнюю ровную форму.

— Диктуй, — скомандовала эльфийка.

— Ты со мной точно что-то сотворила! Легкие деньги меж пальцев утекают, а я даже не злюсь, — пробурчал призрак и приготовился надиктовывать коротенький список.

Не успел дух и рта раскрыть, как его сдернул из кухни зов особняка. Вернулся он буквально через несколько секунд с новостью:

— Там к тебе женишок недоделанный.

— Диндалион? — изумленно вскинула брови эльфийка.

— Нет, это я о нашем бароне, который о дивной Злитаэль еще вчера мечтал, — фыркнул призрак.

Тиэль едва слышно вздохнула и пошла встречать гостя. С непоседливого Кинтера сталось бы, осмелев после первого визита, пройти в незапертую дверь Проклятого особняка и угодить в какую-нибудь очаровательную ловушку, созданную извращенным творческим тандемом Теноби и Адриса. Нет, есть паренька сразу паучиха бы не стала, наверное. Все-таки знакомый, да и она точно сытая, но лучше подстраховаться.

— Милости богов, лейдин Тиэль! Тебе помощник не нужен? Мне понравилось! — сдернув с головы берет, выпалил одним махом Кинтер и нервно пригладил опять вставший торчком на темечке вихор.

— Самим едва на еду хватает, — сварливо объявил Адрис, не желавший делить общество подруги с какими-то сопляками, за которыми еще мамочка бегает сопли подтирать.

— А если я буду платить, как за обучение? — заискивающе, разом утратив примерно треть бодрости, почти взмолился Кинтер. Кажется, парень был готов сбежать куда угодно и на каких угодно условиях, лишь бы подальше от родственников.

— Заходи, обсудим! — мигом сменил гнев на милость меркантильный призрак, правда, тут же спохватился и, кивнув в сторону Тиэль, уточнил у подруги: — Ты ведь не против?

— Не против, — обреченно согласилась та и отступила от двери, давая дорогу гостю. — Но если вслед за тобой в дверь начнут стучать те два стража, желающие приплачивать мне за мою же охрану, выгоню всех.

Барон закашлялся, замотал головой и пылко, с рвением тем большим, чем слабее была вера в здравомыслие орко-вампирской парочки, пообещал:

— Не придут! Я Нартару уже говорил, что не надо тебя охранять, Злитаэль не осмелится вредить. Сегодня же попрошу Шихандиру и Витальдиру срочное дело подобрать! Вот хоть пусть завтра маменьку в имение лейдаса Римсина сопровождать отправляются.

Милостиво усмехнувшись, Тиэль дозволила Кинтеру остаться. В конце концов, юный барон не самый плохой вариант бесплатного подручного. По городу вместо нее пройтись сможет за теми же травами. Паренек он не шумный и сметливый, с призраком общий язык быстро найдет, компания Адрису, опять же, не помешает. Скучновато бедному духу в стенах особняка. Займут друг друга, а Тиэль оранжереей займется. Рано или поздно человек сообразит, что ему нечему учиться у эльфийки, или, чем Фрикл не шутит, в самом деле чему-нибудь научится.

Меркантильные замыслы Тиэль оправдались сполна. Заполучив в свои загребущие призрачные лапы пару почти добровольных помощников, каждому из которых оказались интересны его буйные фантазии, Адрис развернулся по полной программе, обновляя старинные ловушки и ставя новые там и так, где хотел когда-то. Если раньше у какого-нибудь ловкача оставался призрачный шанс пробраться в особняк и выйти оттуда пусть и потрепанным, но живым и даже с добычей, при условии, конечно, что дом сыт будет, то через три дня Тиэль не поставила бы и медяшки на такой вариант.

Словом, все были счастливы! Адрис, Теноби и Кинтер — благодаря совместному изобретению очередной западни, эльфийка — потому что возилась с растениями.

Маленькая обитательница катакомб, обеспеченная дополнительным питанием, за считаные дни совершила гигантский скачок в развитии. Если бы Тиэль не воспринимала мир во всей его причудливой полноте, то наверняка осталась бы заикой или вовсе потеряла голос, вдобавок сменив золотистый оттенок волос на дивно-пепельный. Потому как однажды поутру, подняв веки, узрела новую Теноби. Та возжелала похвастаться своими достижениями, для чего терпеливо дожидалась момента пробуждения подруги во всей новой красе. Напротив кровати на мощных волосатых лапах с жуткого вида когтищами возвышалась огромная туша с лиловыми фонарями глаз. Пушистая темная шерстка красотки обрела кинжальную остроту и жесткость, а благодаря темно-серым переливам паучиха искусно пряталась в тенях.

Новое обличье милой Теноби имело габариты крупного медведя. Маленькая шеилд получила способность к трансформации и теперь по желанию могла менять облик. К счастью, дар к обратному преобразованию и длительному пребыванию в миниатюрном виде лиловоглазая мастерица сохранила в полной мере, как и мелодичный голосок в любой из форм.

— Красавица! — вполне искренне похвалила подругу Тиэль, подтверждая старинное убеждение иных рас: вкус эльфов — это отдельная и очень причудливая песня.

Стоило Тиэль откинуть полог, как «малышка»-хвастунишка закружилась в танце, демонстрируя все свое великолепие. Из брюшка выстрелили мощные нити пружины. Теноби подхватила их на лету и свила изящную копию прикроватного кресла. Тиэль, одеваясь, пощупала поделку, поразилась ее упругости, превосходящей дерево, и даже не отказала себе в удовольствии испытать предмет меблировки, присев на него и попрыгав. Кресло чуть пружинило и оказалось куда комфортнее образца.

— Ты настоящая мастерица, дорогая. И я рада твоей новой способности к смене облика. Вот только, боюсь, теперь яичной диеты будет маловато, а воры к нам нечасто заходят на огонек. Кроликов придется покупать.

Теноби издала очередную переливчатую трель, сопровождаемую мысленным посылом следующего содержания: часто питаться ей теперь не нужно, а если хоть изредка в ловушки будет попадать кто-нибудь нехороший, то на жизнь хватит. Но и на кроликов, в порядке исключения, она тоже согласна, пусть разумные негодяи вкуснее и крупнее.

Милую девичью беседу о вкусной и здоровой пище прервало почти вежливое покашливание призрака, прибывшего с одной маленькой новостью.

Адрис проинформировал подругу:

— Там тебя в приемной дракон недобитый ждет. Я его впустил, только наказал по особняку не шастать. Оно, конечно, на драконах наша девочка в рост еще быстрее пойдет, да только, кажется, ты к этому изгнаннику какую-то симпатию питала.

— Определенно. И в сферу питания для Теноби дракона переводить не желаю, — согласилась Тиэль, завершая утренний туалет и гадая, что могло понадобиться от нее исцеленному дракону.

Неужели размышлял три дня и три ночи и решил-таки вернуться к родичам, а теперь зашел попрощаться? Расставаться с Криспином было бы жаль.

Однако вид друга, не ставшего рассыпаться в вежливо-ритуальных словесах, заставил пересмотреть изначальную версию.

— Милости богов, Тиэль, — обратился к хозяйке особняка дракон. — Я возвращал себе память крыльев за пределами Примта, когда увидел их. Кавалькада на золотых лошадях. Несколько десятков эльфов следовали по дороге в сторону города. Не уверен, насколько это важно и касается ли тебя вообще, но в городе слишком мало эльфов.

— Я не жду и не приглашала гостей из Дивнолесья. А им незачем искать общества изгнанницы, — покачала головой Тиэль без особой грусти или горьких сожалений о загубленной жизни. — Но благодарю тебя за предупреждение. Было бы неприятно неожиданно столкнуться с соотечественниками.

— Если понадоблюсь, пришли весточку; ты всегда и во всем можешь рассчитывать на мою помощь, Тиэль, — предложил Криспин. — Я буду в лавке. Кажется, у моего подмастерья в разгаре брачный сезон по чьей-то остроухой милости, потому лучше не оставлять торговлю без пригляда.

Тиэль переливчато рассмеялась, принимая вину за наводку на невесту, и выбросила из головы мысли об эльфах. Куда интереснее ей сейчас было вдвоем с паучихой изучить все возможности новой формы Теноби. Кинтер и Адрис с готовностью подключились к экспериментам. Да так рьяно, что кое о каких прочих обязанностях подзабыли, вернее, отнеслись к ним наплевательски.