Только теперь Адрис понял, почему сердце Дивнолесья, где произрастали мэллорны и росло легендарное Перводрево, именовалось Рощей Златых Крон. Светлые даже во мраке высокие стволы, блистающие белизной, и золотые листья с изнанкой из серебра обладали собственным сиянием, не нуждающимся в свете пары ночных сестер и их дневного брата. Мэллорны образовывали чуть неровный овал. От прочего леса Роща отделялась полосой разнотравья, через которую к священным деревьям не вело ни единой тропинки. То ли эльфы были столь легконоги, что за века умудрились не протоптать ни единой дорожки, то ли нечасто им дозволялось посетить Рощу и Перводрево.

Сейчас близ священного места народ тоже не толпился. Но стоило скакунам приостановить свой бег, а седокам — спешиться, как из-за темных стволов шагнул Альдрин.

— Ты привез ее, Лильдин! Милости богов, Тиэль! Спасибо, что откликнулась на зов!

— Как Диндалион? — не тратя времени на вежливый обмен словами, бросила Тиэль.

— Он там. — Тонкая длань рейнджера указала в сторону Рощи. — Владыка требует от Рощи излечения, угрожает срубить Перводрево и поджечь Рощу, если с него не снимут проклятие. У Диндалиона с собой кисет с огненными каштанами. Скипетр в руках владыки затворил путь. Ни я, ни мои эльфы не можем переступить границ Рощи, чтобы остановить безумца.

Короткий доклад, подтвердивший худшие предположения Лильдина, заставил Тиэль нахмуриться. Она многого могла ожидать от владыки, лишившего ее дома, но не того, что он осмелится угрожать Роще полным уничтожением.

Из двух зол — огненных каштанов и скипетра — первые казались Тиэль страшнее. Плоды опасного дерева было разрешено использовать только в городе. Нарушителю, по закону Дивнолесья, грозило изгнание. И вот теперь сам владыка — опора и гарант благополучия страны — принес в сердце Дивнолесья живое пламя. Это значило лишь одно: Диндалион окончательно обезумел.

Изгнанница могла злиться на сородичей, равнодушно принявших ее уход, но Дивнолесье-то ни в чем перед эльфийкой не провинилось. Именно оно, и Роща Златых Крон особенно, сделало все, чтобы помочь Тиэль выжить на чужбине. Теперь настала пора платить по счетам.

— Я пойду. — Она развернулась в сторону ровного строя мэллорнов.

— Как? — удивленно вскинулся Альдрин, все еще не веривший, что Тиэль удастся попасть в закрытую владыкой часть леса. Да, Дивнолесье звало ее, но целей зова эльф не ведал, лишь надеялся, что все как-то образуется.

Тиэль лишь тряхнула головой, позволяя венцу Эльглеас проявиться на челе в россыпи златого водопада расплетшихся волос. Ей стал ответом слаженный вздох двух эльфов, слившийся с попыткой преклонить колени:

— Владычица!

— Нет, я всего лишь ношу древнюю реликвию владык, я только правнучка владыки. Но, думаю, этого и силы, что вручило мне на сохранение Перводрево, хватит, чтобы миновать барьер, установленный скипетром, и войти в Рощу.

— Это безумие! Остановись, Тиэль! — возмущенно заорал Адрис. — Ты собираешься сдаться сумасшедшему?

— Вовсе нет, друг мой, у меня есть план, — мимолетно улыбнулась она.

— Давай, посвисти, вызови снова Длинногривого, и поехали домой, пусть остроухие придурки, позволившие управлять собой чокнутому, сами разбираются со своими проблемами! — Призрак просто на клочки разрывался от негодования, мечась по поляне и обдавая смертным холодом эльфов.

— Я делаю это не для них, а для себя и для Рощи, — снова улыбнулась необычайно спокойной и светлой улыбкой Тиэль. — Так надо, друг мой. Я знаю, что делаю!

Теноби издала сердитую трель, когда подруга попыталась ссадить ее с плеча на траву, и перепряталась, вцепившись всеми восемью лапками в венец и волосы так, чтобы снять ее можно было лишь вместе со скальпом.

— Ты такая же сумасшедшая, как ваш Диндалион, — возмущенно прорычал бессильно застывший перед подругой призрак.

— Наверное, все, в ком течет кровь владык Дивнолесья, по-своему безумны. Стиль моего безумия мне нравится, — почти ласково ответила эльфийка. — В жизни у меня не было друга и помощника лучше, чем ты, Адрис. Прошу, не мешай и сейчас, я знаю, что делаю.

— Приносишь себя в жертву? — завопил призрак, которому показалось, что слова подруги прозвучали прощанием.

— Нет, — ответила Тиэль и, больше не слушая возражений, зашагала к Роще Златых Крон. На ходу целительница отвинтила крышку набедренной фляги и добавила в нее что-то из маленького, с ноготь мужчины, синего флакончика.

— Остановите же ее! — прорычал в лицо эльфам отчаявшийся дух, ни при жизни, ни в посмертии никогда и ни о чем никого не просивший. — Она же погибнет!

— Владычицу ведет сила Дивнолесья, — с внешней безмятежностью возразил Альдрин, только пальцы, слишком сильно стиснувшие лук, выдавали волнение рейнджера. — Мы придем по ее зову, едва он прозвучит, но пока лишь Тиэль может ступить в Рощу.

Лильдин, не обладавший столь могучим запасом самообладания для демонстрации показного наплевательства, лишь жалобно вздохнул и интенсивно закивал, будто от частоты его кивков зависел благополучный исход дела.

Тишина, царившая вокруг Рощи, лопнула мыльным пузырем, стоило Тиэль ступить под своды древних мэллорнов, где метался, потрясая скипетром, обезумевший от ярости владыка. Или уже почти бывший владыка? Тиэль с трудом узнала в морщинистом и совершенно лысом старике того прекрасного мужчину, чьим ликом восторгались все эльфийки Дивнолесья. Да что прочие — сама Тиэль, пока ее не коснулось категорично-властное «хочу» Диндалиона, признавала внешнюю красоту правителя и любовалась его обликом, пытаясь не замечать гнильцы в душе. Любовалась лишь как дивным цветком или древом, чей вид радует взор в оранжерее. Потому и прозвучал отказ, потому и связались узелки всей цепи событий, сомкнувшейся сейчас вокруг двоих, определяя судьбы.

Прежде чем Тиэль успела приблизиться на достаточное расстояние, сделать или сказать хоть что-то, окончательно свихнувшийся владыка выдернул скрытый в скипетре, как в ножнах, клинок и рубанул по неохватному стволу Перводрева Рощи Златых Крон. Металл скипетра-меча прошел сквозь твердую древесину мэллорна, как нож сквозь масло. Пронесся стон, а само древо… Оно не рухнуло, цепляясь ветвями за своих потомков, ломая их, а осыпалось серебряными и золотыми искрами, оставляя сияющую проплешину в стройном круге мэллорнов.

Не чудовищность содеянного, но странный итог совершенного преступления на несколько долей секунды ввел вандала в ступор. Он замер, выбирая, размахнуться ли ему вновь для удара по следующей цели или высыпать из сжатого во второй руке мешочка огненные каштаны.

— Диндалион! — с болью в голосе окликнула безумца эльфийка.

— Ты? — прохрипел владыка. — Пришла поглумиться?

— Нет, я хочу помочь, — покачала головой Тиэль, ступая в сияющий круг останков Перводрева и с печалью вглядываясь в обезображенное не столько старостью — и она бывает прекрасна на свой лад, — сколько неприятными эмоциями лицо владыки. — Плод мэллорна тебе не поможет, но у меня есть целебный восстанавливающий напиток, созданный по древнему рецепту.

— Хочешь меня отравить? — ощерился Диндалион, но острие меча чуть опустил и перестал теребить завязку на мешочке с огненными каштанами.

— Нет, мы выпьем вместе, если хочешь, — грустно улыбнулась эльфийка, снимая с пояса флягу и отвинчивая колпачок, который с хлопком разложился в высокий металлический стакан. — Ты же знаешь, я хорошая целительница.

— Что ж, Тиэль Эльглеас, давай выпьем вместе, можно представить, что мы пьем брачную чашу в Роще Златых Крон, а? — зло усмехнулся владыка и приказал: — Ты пьешь первая.

— Повинуюсь, владыка. — Тиэль налила в бокал переливающуюся зеленым, золотым и голубым густую, как мед, жидкость с пряно-свежим ароматом. — Милости богов, Диндалион!

Отсалютовав бокалом, она пригубила напиток, явно смакуя его. Притворяться настолько искусно, чтобы изображать удовольствие, эльфийка никогда не умела. Потому жадный до всех удовольствий жизни, пожалуй, неестественно жадный для сдержанных эльфов безумец не утерпел. Почти выхватил скрюченными пальцами бокал и сделал глоток. Первый был осторожным, а потом Диндалион более не сдерживался, запрокинул голову и осушил стакан до дня. Облизнул губы, провел рукой по начавшей разглаживаться прямо на глазах коже лица, ощупал выступивший на лысой голове пушок волос и, оставив подозрения, жадно потребовал:

— Еще!

— Возьми, из нее пить удобнее, — предложила целительница, снимая с пояса флягу.

Диндалион согласно хмыкнул, бросил на траву, ближе к себе, скипетр, чтобы тот не мешал пить и был под рукой, небрежно кинул рядом кисет с огненными каштанами. Тиэль при всем желании не смогла бы дотянуться до вещей. С жадной улыбкой протянул владыка руку за флягой, но коснуться ни ее, ни целительницы не успел.

Вопль призрака:

— Нет! Тиэль! Нет! — разорвал напряженную тишину. Адрис метнулся между эльфами. — Не позволю!

Тревогой и отчаянием горело лицо призрака, когда он, сознавая собственное бессилие, попытался оттолкнуть Диндалиона от подруги и, разумеется, не смог. Он просто вошел в тело безумца, но не прошел его насквозь. Случилось странное: Проклятый Граф остался в теле эльфа, а дух самого владыки вышибло наружу. Тело упало.

Дезориентированный призрак владыки только принялся озираться по сторонам, пытаясь сообразить, что же произошло, а в Роще уже прибавилось народу. Нет, не эльфов. Рядом с призраком возник черный, как сама тьма, силуэт, казавшийся почему-то удивительно уместным среди золотых и серебряных искр мэллорна. Зеленые огни из-под бездны капюшона блеснули злорадным удовлетворением, пара когтистых лап-рук опустилась на плечи призрака Диндалиона, и глубокий голос весело констатировал:

— Пора, твой путь ждет, Диндалион! Пошли!

— Нет, это ошибка, это измена! — завопил отчаянно извивающийся, но не способный вырваться из хватки спутника-тени бывший владыка. Теперь-то уж точно бывший.

— Тиэль Эльглеас из Дивнолесья, Адрис, вы исполнили обещание! Подходящую душонку подыскали! Если что еще понадобится, зовите! Нам нравится, как весело вы развлекаетесь! — ощерил спутник зубастую пасть, проявившуюся тенью в тенях, и небрежно поволок призрак эльфа за собой. Уже почти исчезнув, он обернулся и бросил:

— Эй, Проклятый Граф, не подведи нас! Забавляй Повелителя и дальше так, чтоб он в конце всех дорог прислал к тебе Проводника или явился самолично!