Да, Гилиана лежала в постели, вернее, она металась по пышному ложу, хрипло дыша. Челюсти крепко сжимались. Тело женщины изгибалось под немыслимыми углами, казалось, еще чуть, и не выдержат, треснут кости, порвутся от натуги связки и мышцы. Пот ручьями тек с бледного, словно воскового лица. Острые ноготки прекрасных рук, комкали простыню. Сбитое в ноги одеяло лежало неаккуратной горой. Одна из фалд балдахина валялась на полу. Возможно, Ана во время очередного приступа уцепилась за него с такой силой, что оборвала.

— О, мама! — встревоженный тихий вскрик Инзора нарушил миг молчаливого замешательства. А Нику словно что-то стукнуло по макушке.

«Не такое ли чувство испытал Ньютон, открывая закон всемирного тяготения?» — мелькнула странная мысль где-то на краешке сознания, пока девушка кричала Гилиане, даже не прося, почти приказывая:

— Отпусти! Слышишь, отпусти! Ты больше не должна держать все силы! Альрахан изменился! Оставь то, что вырывается прочь! Ана! Оставь, иначе погибнешь! Так нужно! Пожалуйста, Ана!

И Владычица услыхала, сквозь боль и муки, застилавшие взор, она расслышала или почувствовала душой сыновей и ту, которую приняла в род. Пусть не разумом, какой-то звериной, инстинктивной частью сути она поняла, чего именно добивается, что советует Вероника. Она отпустила! Нити сплетения гигантских пластов сил взметнулись, освобожденные из стальных оков воли Владычицы и рванулись прочь.

Тело Аны обмякло, из глаз полились слезы облегчения. А свободная сила — о, как четко видела это Ника — повела себя так, словно отныне обладала собственным разумом. Действительно обладала, ведь магия была сутью Альрахана и он был в ее сути. Магия чувствовала тех, кто обступил ложе Владычицы, их кровь и их силы. И она выбрала! Большая часть энергии пестрым потоком рванула вверх и рассеялась повсюду, но примерно треть расплелась на три части, обладающие собственным чистым светом. Голубой ударил в Глеану, в один миг превратив растрепанного пушистого красавца в очень мокрого альсора. Красный вонзился в Инзора, и воздух вокруг рыжего задрожал от жара. Прозрачно-серый поток змеей обернулся вокруг Пепла, заставив взвиться короткие волосы и вновь появиться и затрепетать демонические крылья. Ника пригляделась к Ане. Вокруг лежащей женщины мерцал золотистый с коричневыми переливами ореол.

«Мир изменился», — подумала со слабой улыбкой на бледных губах бывшая создательница Альрахана, пока мужчин потряхивало непривычными ощущениями от устраивающейся в глубинах естества магии.

Пожалуй, сейчас, если бы у нее была такая возможность, Ника пожелала бы вернуться назад, на Террон, потому что ощущение собственной ненужности пронзило необычайно остро.

— Что это было? — хрипло озвучил общий вопрос Инзор и закашлялся, изо рта вырвался не просто сноп искр, а настоящие язычки пламени, руки на несколько мгновений обросли алыми чешуйками.

— Магия, — поскольку молчали все остальные, ответила Вероника, удивившись, почему же альсоры и Гилиана этого не увидели и не поняли. Ведь они приняли силу! — Отныне на Альрахане будет другая магия. Она разделилась на общую силу, которую смогут использовать те, в ком есть дар особого зрения, и силу стихий, доставшуюся лишь вам по сходству внутренней сути. С Аной осталась сила земли, Инзор обрел власть над огнем, Эльсор над ветром, а Глеану над водой. Частицы стихийной магии остались в общей, но большая ее часть отныне у вас для защиты и во благо Альрахана и лишь вам решать, с кем разделить ношу дара и в любой момент вы сможете потребовать его назад.

— Но мы же не вечны, кто унаследует дар в полноте мощи? Наши потомки? — задумался Инзор, машинально катая по ладоням шар огня так, будто это бы каучуковый мячик.

— Теперь вечны, — с привкусом горьковатой печали на губах улыбнулась Ника. — Боги творят миры, миры творят богов. Альрахан решил, что ему нужны боги, и он хочет вас. Сарстисар говорил, что люди не могут стать богами, но вы и раньше не были людьми. Слишком много магии в крови, слишком могущественные создания прельщали предков Владычицы и ее саму. Этой доли Альрахану хватило, чтобы влить и пробудить божественную силу.

— Ты это ВИДИШЬ? — столь же хрипловатым, как у сына голосом спросила Ана, садясь на кровати. Глеану поспешил подать матери воды. Не наливал, просто в воздухе возник хрустальный фужер, наполненный прозрачной живительно влагой. Ана благодарно приняла подношение сына.

— Вижу? Внутренним оком — нет, глазами здесь и сейчас — да, — ответила та, кто еще недавно была Демиургом. — И еще я это понимаю. Сообразила, что к чему до конца, когда все случилось. Альрахан собрался так поступить сразу, когда обрел разум. Я в миг воскрешения разделяла его сознание, только не до конца могла уяснить намерения и цели.

— Про богов и разум Альрахана потом. Для этого мне, пожалуй, придется хлебнуть что-то покрепче воды, — напившись, Гилиана вновь стала самой собой — решительной и умной женщиной. Этого не могло бы изменить ничего.

— Мне тоже, мама, мне тоже, — задумчиво хмыкнул Пепел.

— Сначала про воскрешение! Ника, что с тобой случилось? Рассказывай! — велела Владычица, оценив непрезентабельный вид девушки, и повелительно указала на кресло рядом с кроватью.

Вероника присела и снова начала повторять историю похищения Садовником с ловлей в виде живца на заложницу.

— Узар. Все-таки они, — сузив глаза, хмуро процедила Ана.

— Они, — согласилась Ника, получившая многие знания в качестве компенсации за муки. — И нидорское посольство с отравленным даром тоже они подставили. Вернее, это сделал Лисардан во благо и ради процветания Узара, а вот потом он и Садовник действовали по наказу жрецов. Не хотели бы, а все равно должны были, иначе их могли отлучить и объявить изгоями.

— Кажется, пришла пора кое о чем напомнить нашим соседям, — заметил Пепел.

— Они сами себя наказали. Посла Лисардана наш мир больше не пропустит за границу. Кроме того, из-за интриги соседей Альрахан стал стократ сильнее, — возразила Ника. — Разве нет? Чужие по-прежнему не в силах колдовать в полной мере в пределах мира, а когорта магов Альрахана отныне будет прирастать, да и править миром станут еще более могущественные создания. Да, люди Узара причинили мне вред, но ведь бог в итоге помог.

— Мы решим участь Узара позднее. Рассказывай дальше, Ника, — поторопила Владычица.

Девушка повела речь о ночном разговоре с богом, блуждании по тайному коридору в храме, ловушках, воскрешении. Только на сей раз посторонних среди слушателей не числилось, потому Ника рассказала все от начала до конца. Не утаила откровений Сарстисара про суть не Видящей, но Демиурга. Кто, как не Ана и альсоры, имели права знать?

— Демиург… — потрясенно шепнула Ана, поднеся ладони к щекам. — Ты хочешь сказать, что сотворила Альрахан и всех нас?

— Нет, конечно, я не богиня, — категорично замотала головой Вероника, комкая края серой рубашке в кулаке. — Иногда, как сказал Сарстисар, случается, что мечта человека настолько сильна, что обретает форму. Она возникает, накапливая свободную силу, разлитую по мирам. Я вымечтала Альрахан и вас. Он появился, собрался из частиц уже существовавших во Вселенной. Сила мечты сработала, как клей для пазлов, склеила кусочки и отшлифовала. Сотворившись, мир сохранил связь-пуповину, поэтому я и знала про Альрахан, как могла знать Видящая, и мы с миром зависели друг от друга.

— Если бы мы убили тебя тогда… — ужаснулся Глеану, вспоминая то поручение, благодаря которому они собственно и встретили девушку.

— Все обошлось, — ободряюще улыбнулась Ника альсору.

— Значит, мы и меняться начали столь резко, потому, что встретили Демиурга, — кивнул своим мыслям Пепел.

— Но теперь Альрахан сам по себе и даже более того. Когда наша связь разорвалась, он сам решил вылечить меня.

— Ты принесла в жертву нашему миру саму себя, — благоговейно констатировал Инзор.

— Не было никаких жертв, — почти досадливо отмахнулась Ника и горячо заговорила:

— Я ведь все равно умирала и просто очень не хотела, чтобы умер еще и он, Альрахан, и все вы. Хотя, я очень рада, что никому вообще не пришлось умирать, и очень благодарна Альрахану. Он замечательный! Юный, любопытный и в то же время серьезный! Возможно, я больше никогда не смогу почувствовать его, как тогда, но помнить буду обязательно!

— Мы все в неоплатном долгу перед тобой, девочка, — признала Гилиана, протянула руку и погладила Веронику по голове.

— Нет никаких долгов, — упрямо не согласилась Ника. — Я не могла убить свою мечту, лучше уж действительно было умереть самой. Зато… — девушка поискала мысленно хоть какое-то личное преимущество и нашла, — зато я теперь снова есть хочу и вкус еды, как в детстве чувствую! Я уже и забыла, каким все аппетитным бывает! Прав Сарстисар, быть Демиургом — бремя не для человека. Приключение было замечательным, самым великолепным из того, что со мной в жизни прежде случалось, и, наверное, из всего, что еще случится. А теперь меня можно вернуть домой.

— Куда? — не понял Инзор, в замешательстве скользя взглядом по спальне матери.

— На Террон, — пожала плечами девушка, с силой сцепив руки. — Я больше не Демиург, не видящая, не колдунья, моему миру меня совершенно незачем выпроваживать. К маме, сестре вернусь, к работе. Может, меня еще не уволили за прогулы…

— Ты действительно туда хочешь? — каким-то неживым голосом уточнил Эльсор, по спальне пронесся порыв ледяного ветра, заставивших всех передернуть плечами.

— Надо же где-то жить? Тут я совершенно бесполезна. Обычный человек. Только мешаться под ногами буду, — Ника вздохнула, пристально изучая обломанные в процессе похищений-приключений и жертвоприношений ногти. Все заусенцы и неровные края сохранились, как были до падения в яму. — Вы теперь почти совсем боги, а скоро уже будете ими до конца. Наверное, нашу связь родства можно как-то разорвать, чтобы вы не чувствовали себя обремененными.

Последовала пауза, звенящая от сдерживаемого напряжения альраханцев. Первой прорвало Гилиану. Синие глаза снова стали грозовыми небесами. Владычица сердито рявкнула:

— Никогда не била мальчиков, а тебя хочется высечь! За глупости! Ты — создатель мира! Кем мы будем, если выбросим прочь, как использованную вещь? Кем ты нас считаешь?

Ника непонимающе моргнула. Возмущенные и гневные лица Гилианы и трех ее сыновей явственно свидетельствовали о том, что девушка не до конца прониклась реалиями происходящего и что-то упустила из виду.

— Ты нам нужна, — просто сказал Глеану, подошел к креслу, где сидела бывший демиург и поцеловал ее в щеку, коснулся мэальны, благоухавшей среди золотых прядей. — Цветок в моих волосах благоухает по-прежнему, значит, это так.

— Конечно, нужна, — поддакнул Инзор с полуулыбкой. — Если ты сотворила Альрахан, значит и знаешь его, как никто другой! Такими людьми не разбрасываются, даже если просто людьми.

— Нужна, — шепнули губы Пепла, едва слышно, скорее самому себе, нежели Нике, но именно это одно единственное слово будто стало последней каплей, переполнившей чашу или гирькой, позволившей качнуться весам.

Те, кого Альрахан наделил силой, приняли решение. Оно вполне согласовывалось с тем, на какое рассчитывал обретший самость мир. Может, и не было в таком ходе особой мудрости или выгодны, но ему, как и всем юным, оказалась свойственна порывистость и пылкость. Впрочем, кто сказал, что эти качества вредны окончательно и бесповоротно? Иной раз без них невозможно обойтись!

От Гилианы, Глеану, Эльсора и Инзора, дивным великолепием щедро дарованной миром силы не полилась, не метнулась сетью, а словно растеклась нежным кружевом энергия. Она накрыла и укутала Веронику легчайшим платом. При соприкосновении с живой плотью разноцветное диво слилось воедино, меняя искристую яркость на ровный, почти прозрачный свет с перламутровым отливом. Сила проникла в девушку, неся ясное осознание свершившейся перемены.

Альрахан и его новые покровители даровали ей частицу себя. Даровали потому, что она готова была отказаться от всего и пожертвовать всем.

— Если мы боги, — Гилиана задумчиво пожала плечами, до конца не в силах пока осознать свершившееся, — то ты отныне Хранительница. Нас и Альрахана! Ты нужна! Понятно? — в теплом и заботливом голосе Владычицы проскользнули приказные интонации.

— Да, — часто-часто заморгала Вероника и, не выдержав, расплакалась.

Хранительница — слово, сказанное тремя, прозвучало в унисон с пониманием, отдавшимся в глубине души, внутри всего того, что составляло ее — Веронику. Это не было просто титулом или званием, брошенным, как кость собаке. Не было попыткой убедить девушку в ее нужности или подкупить. Ее приняли не только в семью Владычицы Альрахана, но и в сам Альрахан. Прежде она видела мир как бы снаружи, кое-что знала и понимала, что-то оставалось странным и непривычным даже для нее — создательницы. Теперь она чувствовала его, как продолжение себя, но не в ущерб себе. Щедро благословленная силой мира и его правителей, Вероника отныне оставалась собой и могла не сходить с ума от чуждых ощущений. Она не могла влиять на мир в полном смысле этого слова, но чувствуя и постигая, могла поделиться своим знанием и с альсорами, и с миром. Сейчас она где-то на периферии сознания могла следить, как перестраиваются охранные чары на границах, соединяясь в единый нерушимый контур, поддерживающийся не силой и волей Гилианы, а самим сознанием Альрахана, это было похоже на щекотку в пятке. А укрепление защиты столицы напоминало мурашки на животе. Ника задумалась было о том, не пострадает ли мир теперь, случить с ней какая-то беда или просто старость и смерть — закономерный итог любой жизни. Ответ пришел незамедлительно. До тех пор, пока Ника не захочет уйти, ей ничего не грозит, ибо новая жизнь была подарена погибающему телу самим Альраханом.

Теперь ее обхватила не магия мира, а живые, теплые крепкие руки. Стиснули, давая понять, что все происходящее не сонная хмарь, а самая натуральная, стопроцентная реальность, данная в очевидных ощущениях.