Сигналом к завершению чае-кофепития с коврижками стал звонок снизу. Как более легкая на подъем, открывать — пусть до начала рабочего дня еще и оставалось минуты три-четыре — побежала Ника. Щелкнула задвижка, и девушка вежливо поздоровалась с переминающейся на пороге старушкой категории «божий одуванчик»:
— Доброе утро!
— Доброе, деточка, благослови тебя бог. Я в собес попала? — дребезжащим голоском вопросила бабулечка с надеждой в подслеповатых глазах.
— Нет, в архив, а собес в этом же доме, только вход не со двора, как у нас, а с улицы, второй подъезд.
Названием «Комитет социальной защиты населения» Ника щеголять не стала, чтобы не путать и без того заплутавшую в трех соснах, то есть семи подъездах, старушку.
Бормоча благодарность за указание пути, бабушка отступила от двери с такой безнадежной оторопью на морщинистом лике, что Ника поняла: заблудится, как пить дать заблудится, и еще часа два будет вокруг дома круги наворачивать. Соколова, опрокинутая на обе лопатки тандемом «совесть плюс сочувствие», страдальчески вздохнула и приняла решение. Крикнув: «Марин Владимна, я на пять сек, покажу, где собес!», девушка ухватила бабушку под хрупкий локоток и повела кратчайшей дорогой. Благо хоть переобуваться не пришлось. Ради показушных летних съемок ремонта в комитете и визита губернатора качественный асфальт положили вокруг всего дома.
Бабуся резво семенила рядом, лепетала слова благодарности и все переживала, что деточка простудится.
— Ничего, не простужусь, я закаленная! — отмахнулась Ника, доставив клиентку к точке назначения за три минуты. — Вот, бабушка, собес!
— Спасибо, деточка, здоровья тебе и близким твоим, а еще жениха хорошего, красивого и богатого! — прочувствованно пожелала на прощанье облагодетельствованная старушка.
Ника нашла в себе силы вежливо улыбнуться на прощанье, хотя скулы и свело горечью, будто не теплых пожеланий от всей души огребла, а лимон без цедры. Сразу вспомнился Шурик Есиноманов. Красивый: тонкий нос, брови густые вразлет, черные кудри, собранные в короткий хвост, залихватская челка-прядка и проникновенные синие глаза. Богатый: у мамы с папой по фирме. И козел…
Когда Ника только начинала писать книги, снисходительно улыбался и подбадривал, а когда первую напечатали, тоже улыбался, но как-то кисло, и в синих глазах не теплый родной огонек, зависть тлела. Как в печать взяли третью книгу, просто исчез с горизонта, звонить, заходить перестал. Ника видела его пару месяцев назад в кафе с симпатичной очень дорого одетой блондинкой. Та щебетала, а Шурик с самодовольной снисходительностью взирал на свое сокровище. Красивый и богатый. А, гори оно всё синим пламенем! Ника мотнула головой, как лошадь, отгоняющая мух. Волосы, стянутые в длинный высокий хвост, просвистели и сбоку, чуть позади, раздался вскрик боли.
Девушка подпрыгнула на месте и резко обернулась. Закрывая ладонью левый глаз, кривился от боли высокий, коротко стриженый блондин в дорогом плаще благородного оттенка темной стали. Его счастье, что густой хвост Никиных волос достал бедолагу уже на излете, и сегодня девушка не вплетала туда никаких забавных фенечек-висюлек. Проспала и на парикмахерские забавы времени не осталось!
— Извините, пожалуйста! — попросила прощения Ника. — Вам плохо?
— Нет, я наслаждаюсь болью, — сухо съязвила злая жертва и объявила в приказном порядке: — Мне требуется промыть глаз и приложить холодный компресс.
— Тут недалеко, пойдемте в архив, — повинно предложила девушка свою помощь.
— Зачем мне архив? — процедил сквозь зубы мужчина. — Вы бы еще контору гробовщика предложили!
— Не могу, я в архиве работаю, — постаралась объяснить Ника, начинающая подмерзать на далеко не теплом осеннем ветерке в тонкой водолазке, и поежилась. — Гробов там нет, зато имеется водопровод. Организуем и промывку, и компресс. Впрочем, могу предложить в качестве альтернативы вызов машины скорой помощи. Через полчасика, если повезет и не будет пробок, приедет. Что выбираете?
— Пойдемте, — взвесив варианты, сквозь зубы согласилась жертва, с таким видом, будто ей не помощь, а перекусить на кладбище содержимым одной из могил предложили.
В архиве, судя по бубнежу в кабинете и шелесту бумаг, уже была парочка посетителей. Ника тихо провела пострадавшего в санузел, намочила чистое полотенце холодной водой и предложила жертве.
Мужчина воспользовался полотенцем, чтобы аккуратно смочить прохладной водой лицо. На несколько секунд он задержал влажную ткань у глаза, а потом тряхнул головой и посмотрел на Нику. Темно-серые цепкие глаза оценивающе оглядели девицу. Гнева или досады в них больше не плескалось, скорее задумчивый и какой-то практичный, что ли, интерес.
— Вам лучше? — заботливо уточнила Ника. Все-таки едва зрения ни в чем не повинного человека не лишила.
— Да, — коротко согласился пострадавший.
— Значит, все улажено? — начала коситься в сторону рабочего кабинета девушка и переступила с ноги на ногу.
— Почти, остался лишь вопрос компенсации, — краем рта усмехнулся блондин.
— У меня денег не много, архив не алмазные прииски, — пожала плечами Ника, глаза несколько недоуменно расширились. К шантажу она не была готова и малость растерялась.
— Речь не о деньгах, — брезгливо отмахнулся мужчина, откладывая мокрое полотенце, и, спокойно переходя на «ты», потребовал: — Пообедай со мной.
— Шутите? — недоверчиво уточнила девушка, слегка прибалдевшая от такого поворота. Ника начала подозревать, что у типа в стильном плаще пострадал не глаз, а содержимое черепной коробки. Хотя прежде она никогда не слышала о столь трагичных последствиях малой травмы.
— Иногда, — поразмыслив пару-тройку секунд, согласился мужчина.
— Понятно-о, — с облегчением выдохнула Соколова. Всего лишь маленькая месть! Потерпевший решил ее наколоть и полюбоваться на оторопевшую девку в качестве моральной компенсации.
— Когда ты собираешься на трапезу? — между тем возобновил разговор блондин.
— В двенадцать, — машинально ответила Ника. В голове никак не желал укладываться тот факт, что очень симпатичный мужчина, знакомство с которым началось столь неприятно, даже не приглашает ее на свидание, а практически требует оного.
— Жду, — разом решил за себя и за девушку сероглазый стильный красавец и, ступая настолько тихо, что шагов совершенно не было слышно (еще бы, в таких-то осенних туфлях!), покинул архив.
Вопрос: «За каким овощем ему это надобно?» так остался невысказанным. Странные мужчины — странными мужчинами, нелепые происшествия — происшествиями, однако, работу никто взмахом волшебной палочки на отгул не заменит. Ника встряхнулась и поспешила в кабинет, чтобы оттянуть на себя часть посетителей.
Первой подсела к девушке пухленькая толстушка предпенсионного возраста. Эдакий колобок с крутой рыжеватой завивкой, деловитый до невозможности. Она затарахтела о том, какой у нее внучок замечательный, какой самостоятельный, настоящий художник растет, умница и вообще ребенок-индиго.
Ника открыла рот, закрыла, снова открыла, пыталась вклиниться в темпераментный монолог любящей бабушки и выяснить-таки, что за проблема привела в архив клиентку. Ни Марина Владимировна, ни Ника на почетное звание педагогов-психологов, работающих с вундеркиндами, не претендовали. Более того, в доме по улице Менделеевской не было ни одного заведения данной направленности. Так что, с кем именно их перепутала бабушка и почему до сих пор не разобралась в собственной ошибке, девушка сходу уяснить не могла.
— Зачем вам архив? — наконец смогла вставить Ника четыре слова в трескотню собеседницы.
— Так из пенсионного направили, — удивленно пояснила уходящая на пенсию дама. Она поправила крупные янтарные бусы, вытащила на свет трудовую книжку, авангардно изукрашенную насыщенно-синими мазками гуаши и похвасталась: — Внучок постарался. Говорят, теперь подтверждение по месту работы надо, а кафе «Елочка» от Райпищеторга уж лет десять как нет, сюда послали за справкой, чтоб стаж подтвердить.
— Пишите заявление, вот нужный образец, — пряча улыбку, предложила Ника.
Открыв расцвеченную трудовую книжку Жуковой Анны Петровны на первой нужной странице, девушка подошла к ксероксу. Да уж, как там сказала любящая бабушка: «ребенок индиго»? Точно, стопроцентный индиго, оттенок мазков на трудовой сомнений в колере гения не вызывал.
Пострадавшая от детского творчества женщина завозила ручкой по листу. Заявление было типовым, особых трудностей справка не представляла. В отличие от многих других, бухгалтеры «Елочки» свою документацию передали на хранение в архив почти в идеальном порядке.
К примеру, работай повар Жукова в «Ромашке» или «Карусели», проблем было бы на порядок больше. Ибо бумаги из первого кафе пришли в состояния почти полной негодности после прорыва канализации. Живописные пятна коричневых и желтых оттенков делали нечитабельным две трети текста. А документы из ресторана «Карусель» оказались подвержены нашествию оголодавших грызунов, посему ныне пребывали в форме художественного кружева. Работая с этими бумагами, Ника ощущала себя археологом-криптологом, ибо для розыска нужного фрагмента записей и расшифровки требовались немалая смекалка, сноровка и трудолюбие.
До самого обеда ручеек посетителей не прерывался, наверное, он не прервался бы и в обед, коли сотрудницы остались бы на местах. Именно поэтому Марина Владимировна и Ника предпочитали обед проводить вне здания. Во-первых, дамы дышали свежим воздухом, во-вторых, не лишали себя законного, регламентированного Трудовым Кодексом, перерыва и, в-третьих, не обижали отказом никого из алчущих срочной справки.
— Мы куда сегодня? — поинтересовалась Власова планами младшей коллеги, накидывая палантин на пышные волосы.
— Э-м, — Ника помялась, подошла к окну и, разглядев у подъезда уже знакомую фигуру в стильном плаще, созналась: — Меня как бы пообедать пригласили. Уже ждут!
— Да ты что! — порадовалась за девушку Марина Владимировна и тоже выглянула из окна. Оценила открывшееся зрелище и выдала комментарий:
— Какой мужчинка представительный! Хватай и волочи в ЗАГС!
— Марина Владимировна! — начала было возмущаться девушка.
— Шучу-шучу, беги давай, потом расскажешь, как все прошло! Если чуток с обеда запоздаешь, не страшно. Беги, беги, я закрою дверь!
Когда стук каблучков стих на лестнице, женщина тихо сказала:
— Пусть, давно пора уж, а то сама не своя девчонка с той поры, как с этим Шуриком рассталась.
Выйдя на улицу после первой встречи с писательницей, Эльсор окинул внимательным взглядом надпись на табличке у двери и едва заметно усмехнулся. Оказывается, загадка имела простое решение. Пепел опустил руку в карман за мобильным телефоном. Следовало порадовать родственников.
— Я ее нашел. Районный архив — подразделение администрации… Нет, не опасна… Но странная. Пока нет… Нет… Позже…
Отказавшись от тыловой поддержки и пообещав поделиться добытой информацией, Эльсор свернул беседу и отключился. Он никогда не проводил в мирах, подобных Террону, столько времени, как Инзор, но ориентировался в основных предметах и понятиях без труда, благодаря врожденным особенностям. Вот и сейчас ему было достаточно разок пройтись по ближайшим улицам, ловя впечатления, чтобы определить, куда именно стоит отвести спутницу.
Хладнокровный, расчетливый и в то же время дополняющий общую картину мира и отдельных ее составляющих интуитивными впечатлениями, Эльсор умел видеть куда глубже, чем многие. Он прозревал не внешний контур, но суть. Возможно, именно потому кое-какие его поступки казались странными или даже необъяснимыми, однако, рано или поздно их смысл становился очевиден не только для Пепла. Если же нет, и кто-то сильно упрямился, не желая принимать предлагаемый вариант, что ж, в таком случае альсор полностью оправдывал имя, данное матерью. От противника и его планов оставался лишь пепел.
Девушка, с которой столкнула Эльсора нынче утром Судьба, с неизменной покорностью выстилающая дорогу своего любимчика ковром удачи, стоило лишь ему задаться целью, была странной. На марионетку или добровольную ширму не походила, впрочем, на злодейку, очерняющую Владычицу и трезвонящую о сокровенных тайнах Альрахана из низменных побуждений, тоже. Возможно, ею двигала жажда мести, каковую девушка почитала праведной? Но полыхающего гневного зарева Пепел опять-таки не ощущал. Он вообще не мог прочувствовать и прочесть ее до конца. Девушка читалась даже хуже, чем изменчивые и многогранные, как кристаллы веора, братья. Более непостижимой для Пепла была лишь владычица Ана, мать и повелительница. Возможно, незнакомка слишком хорошо скрывалась даже от него? Как бы то ни было, Эльсор получил в свое распоряжение загадку и был настроен поиграть в свое удовольствие. Ему редко бывало настолько интересно.
Девушка вышла из архива и несмело улыбнулась, словно не верила или… боялась? Нет, не его, однако, чего-то с ним связанного. Пальцы слишком нервно дернули цепочку-ремешок сумочки. И головой она мотнула резковато, откидывая волосы с лица. Как тогда, в первый миг встречи, когда он, все просчитывающий и предугадывающий, не смог вовремя отступить, не смог просчитать этого элементарного движения.
Худая, как эльфийка, терронка была бы почти заурядна внешне, если б не живая, словно звенящий ручеек, мимика и искрящиеся светом глаза. Серые с забавными карими лучиками, они походили на срез каольсора, очень и очень дорогого камня, из которого делали украшения в соседнем с Альраханом Нидором.
Эльсор приветствовал Нику легким намеком на кивок, невозмутимо подхватил под руку и повел в арку, выводящую на проспект.
— Зови меня Сандер, — представился Пепел, выбравший из ряда распространенных на Терроне имен наиболее подходящее.
— Ты иностранец? — удивилась девушка.
— Нет, — вполне честно ответил мужчина, вообще не принадлежавший к когорте землян.
— Понятно, — Ника пожала плечами, припоминая всякого рода лингвистические зверства, которым подвергали любящие родители своих крошек. На этом фоне иноязычное «Сандер» выглядело почти мило. — Я Вероника, если сокращать, лучше Ника.
— Учту, — принял к сведению альсор, не став допытываться, чем немилы собеседнице Верусики и Верочки.
Девушка зашагала рядом, нет-нет, да и бросая на спутника быстрый взгляд, словно тоже пыталась разгадать загадку.
— Я красив? — метнул провокационный вопрос, как пробный шар, Пепел, прощупывая собеседницу.
Ника, озадаченная нетипичной прямотой, хлопнула ресницами и протянула:
— Не знаю, мне сложно ориентироваться в классических канонах и модных тенденциях. А почему ты спрашиваешь?
— Много смотришь, — равнодушно объяснил Эльсор, никогда не придававший значения собственной внешности, впрочем, никогда и не испытывавший недостатка женского внимания к своей оригинальной персоне.
— А-а, — протянула Ника, чуточку покраснев, — нет, дело не в красоте. Хотя и в ней, наверное, тоже. Мне нравится рассматривать тех, кто хоть чуточку иной, выбивающихся зримо из толпы, а ты не похож на других.
— Чем? — удивился Пепел проблемам с маскировкой.
— Всем: повадкой, осанкой, речью, — принялась перечислять девушка. — Ты даже идешь так, будто все в мире принадлежит тебе, а если не принадлежит, то лишь потому, что ты этого не хочешь.
— Хм, — задумался Эльсор над точностью данного определения и приоткрыл перед Никой дверь в ресторанчик.
Заговорившаяся спутница встала на пороге, только сейчас сообразив, куда ее привели. Округлая каменная арка в красно-коричневых тонах, деревянная вывеска-щит с надписью «Лисья нора», кованные чугунные перила и не ступеньки, а пологий спуск вниз при свете декоративных фонарей, той же ковки, что и перила. «Лисья нора» слыла рестораном элитарным. Девушка была здесь всего пару раз, давно, а потом даже на ленч не захаживала, знала: дорого. Да и память бередить не хотелось. На мгновение Ника прикусила губу, явно колеблясь, а потом что-то решила для себя и шагнула вперед. Спустившись по коридору, пара прошла в полутемный холл ресторана, вежливая гардеробщица приняла верхнюю одежду. Номерков здесь не выдавали.