Пока братья обменивались посланиями, под гул заработавшего прибора жалобно заурчал животик Вероники, напоминая беспечной хозяйке о ее обязанностях по поддержанию телесного здоровья.
— Есть пора, — виновато оправдалась бедняжка, особого голода не испытывающая, но не желающая и проблем с гастритом.
— У тебя все равно на кухне ничего съестного нет, — язвительно порадовал девушку Лед и тут же едва заметно покраснел, потому что его живот, соглашаясь с хозяином, выдал отнюдь не музыкальную трель.
— Так у нас пиццерия в соседнем доме, у меня карточка постоянного клиента со скидкой, я еду там большей частью беру. Неплохо! Себе-то, что ни приготовишь, все равно на вкус не лучше картона, — пожала плечами Ника.
— Бездарь в кулинарии? — без злости поддразнил писательницу Инзор, бывший в курсе обыкновения местных жителей среднего достатка готовить пищу самостоятельно, вне зависимости от талантов в этой области.
— Нет, другим нравится, говорят, вкусно, но сама для себя не готовлю, в горло не лезет, — чуть виновато призналась девушка и предложила: — Давайте закажем ужин на всех, все равно ждать, чтобы ваш брат поправился.
— Я не люблю пиццу, — закапризничал гурман Глеану, презрительно выпятив нижнюю губу.
— Не любишь, не ешь, — улыбнулась Ника этому демаршу альсора, как проказе дорогого чада.
А мужчине почему-то стало неловко за свою выходку. Девушка слазила в ящик шкафа и достала подшивку меню «Чио-рио-пиццы» и пояснила, передавая листочки с картинками и описаниями блюд альраханцам:
— Выбирайте, что хотите: у них первое, второе, салаты и сладкое, даже суши с роллами — все есть. Доставят минут через пятнадцать. И заказы еще ни разу не перепутали.
Братья зашуршали листочками меню, выбирая блюда по вкусу, Глеану делал упор на десерты, а Искра на блюда с курятиной. Когда Инзор перечислил девушке все, что следовало включить заказ, та только прошептала себе под нос: «Ты же лопнешь, деточка», и потянулась за трубкой телефона. Номер пиццерии был давно уже вбит на однокнопочный вызов с автодозвоном.
Ника назвала свой клиентский номер и сделала заказ. На том конце линии на несколько секунд зависли и задали вопрос. Ника прикрыла ладошкой трубку и с усмешкой уточнила:
— У нас спрашивают, какой презент присовокупить к заказу: пять литров колы или фирменную пиццу «пять сыров».
— Пиццу! — моментально выпалил Глеану.
Ника завершила диктовку заказа и только после этого с лукавой усмешкой напомнила:
— Ты же говорил, что ее не любишь!
— Разумеется, я не люблю еду, я ее ем. Любви достойны лишь женщины, — элегантно выкрутился Глеану, переменивший мнение о пицце из «Рио» после созерцания вызывающих бурное слюноотделение фотографий и изучения состава блюд. Заказать ее не позволила гордость, но упустить второй шанс полакомиться вожделенным блюдом Лед не смог.
«Нелюбимую» пиццу и прочую заказанную пищу принесли, как и обещала Ника, через пятнадцать минут. За все платил Инзор. С учетом того, какую мизерную долю общего заказа составляли роллы и салат хозяйки квартиры, девушка сочла это вполне справедливым. В конце концов, она предоставляла помещение для трапезы и заваривала чай с мятой, который выпросил капризуля Глеану. Он отирался сначала у коробок с заваркой, а потом и у чайника, как кошак у валерианы. Когда девушка едва не облилась кипятком, то не выдержала и выпустила мстительную шпильку:
— Ученые говорят, мята снижает потенцию.
Золотовласый красавец отшатнулся от чайника, глянул на него, как минер на бомбу, у которой перерезал не тот проводок, и, подозрительно прищурившись, потребовал ответа:
— Это неудачная шутка?
— Так, вспомнилось к слову из области общих научно-популярных знаний, — невинно обронила Ника.
— А у нас шиамена ценится, как сильный стимулятор, — удивился Инзор. При этом Искра стремился не столько успокоить брата — настоящего фаната шиамены, сколько всерьез интересовался разницей в воздействии на организмы созданий двух разных миров.
— О как! — удивилась девушка, позабыв про свое намерение немножко потретировать Глеану. — Значит, шиамена и мята одно и то же?
— Ты не знала? — в свою очередь удивился успокоенный касательно своего мужского здоровья альсор.
— Не-а, я, когда писала, выдумала красивое название, правда, мне казалось, что у травки будет схожий с мятой вкус, — призналась Ника, накрывая стол клетчатой скатертью и расставляя тарелки.
— А где вино? — выгнул бровь синеглазый аристократ. Слюну от запахов из коробок с едой он сглотнул, но садиться не спешил, взирая на девушку с легким возмущением.
— Вино в баре, — отрезала Ника. — А есть значительный повод выставить его на стол?
— Но… — растерялся Лед перед столь вопиющим непониманием комплектности трапезы.
— Ты алкоголик? Ни одного приема пищи без спиртного? — с сочувственной ехидцей, самым соболезнующим тоном уточнила девушка, прекрасно сведущая в обычаях альраханцев употреблять легкие спиртные напитки за трапезой, но как-то упустившая эту деталь, когда накрывала на стол. Открыто признавать оплошность было поздновато, потому, пока Глеану хватал ртом воздух от возмущения от несправедливого обвинения, Ника мило посоветовала:
— Не переживай, сейчас это лечат и в гораздо более тяжелой стадии! Кодируют, лекарства колют или психотерапевтом-наркологом воздействуют.
— Можно я ее убью? — подчеркнуто вежливо спросил рассердившийся Лед у брата.
— Нельзя, Пепел огорчится, да и мне хотелось бы, чтобы Ника жила, — расстроил родственника Искра, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок. Уж больно потешно выглядел оскорбленный брат, которого раз за разом щелкала по самолюбивому носу молоденькая девчонка, вместо того, чтобы растекаться лужицей под неземным светом синих очей.
— Я тоже огорчусь, у меня большие планы на ближайшие лет сто, — вставила девушка и вопреки спичу о вреде алкоголизма, достала из бара красное полусладкое в пластиковой поллитровой бутылке. И присовокупила хрустальные бокалы из серванта.
— А после ста? — заинтересовался деталями планирования Лед.
— Дальнейшие планы до согласования с вышестоящими структурами строить бесполезно, — хихикнула Ника, ничуть не печалясь из-за отдаленной, пусть даже неизбежной перспективы.
— Жители Террона живут самое большее сто пятьдесят лет, — тихо сообщил брату Искра, присаживаясь за стол.
— О, — синие глаза Глеану округлились, злость по отношению к нахалке сменилась чем-то близким к сочувствию. Убивать ту, которая и сама очень скоро отправится на встречу с Прядильщиками Судеб, как-то расхотелось. Все равно, что мурашей на дороге давить: малявка, тяпнет, конечно, больно, так ведь и растоптать его труда не стоит. Взгляд альсора скользнул по бутылке, и он задумчиво заметил: — Странное стекло.
— Потому что не стекло, а пластик, — наставительно объявила девушка, с усилием пытаясь открутить присохшую пробку.
Глеану забрал у Ники бутылку, легко отвернул пробку и поводил носом на некотором расстоянии у горлышка.
— Неплохой аромат, но зачем наливать благородный напиток в столь неприятную тару? Она пованивает!
— Вино той же марки в стекле стоит в три раза дороже, да и везти его из отпуска в сумке на своем горбу тяжеловато. Я же не Арни Шварценеггер. Разница в весе и цене нивелирует запах пластика. Постоит немного в бокале, отдышится, так и вовсе никакого постороннего привкуса не ощущается, — пожала плечами Ника. — Впрочем, кому не нравится, тот может не мучиться и пить чай или минералку.
— Пожалуй, я отважусь, — заискрились весельем золотые глаза Инзора.
— Не могу же я позволить брату рисковать в одиночестве, — притворно вздохнул Лед и первый бокал налил себе. Доверху!
— Я же говорила, алкоголик, — одними губами скорбно шепнула насмешница, принимаясь за еду.
Искра все-таки не выдержал и расхохотался. Под обиженное шипение Льда, смех Искры и хихиканье девушки с мягким шелестом пришли в движение и распахнулись укрывавшие Пепла серые ленты. Тот, не открывая глаз, с хрустом потянулся. Развернулись полностью широкие цельные и в тоже время будто составленные из подвижных частей серо-стальные крылья, чуть заметно колышущиеся от потоков теплого воздуха. Сонный зевок явил зрителям набор великолепных клыков «Зависть Тигра». Почивающий альсор сменил позу, подставляя под теплый ветерок из обогревателя другой бок, и продолжил дремать. Облик Эльсора, претерпев существенные изменения, похоже, сохранил прежние параметры вроде веса и объема, во всяком случае, одежда мужчины не пострадала. Даже чудо-крылья, проросшие из спины, и вполне материальные, умудрились не прорвать рубашки и пиджака, проходя сквозь ткань, словно через воздух. Или, может, они обладали способностью варьировать свои ТТХ, подстраиваясь под нужды владельца.
Братья привставшие было из-за стола с намерением потормошить просыпающегося родственника и получше разглядеть постигшие его изменения, разочарованно опустились обратно на стулья. По молчаливому уговору альраханцы решили дать Эльсору возможность проснуться самостоятельно.
— Может, поставить ему под нос тарелку с едой? — задумчиво внесла предложение Ника. — На Барсика всегда действует.
— А кто такой Барсик? — заинтересованно склонил голову на бок Глеану.
— Кот мамин. Жуткий засоня, но как запахнет свежей печенкой, то мигом с места подрывается и орет благим матом, отступного требует, — хихикнула девушка.
— По-твоему, Эльсор похож на кота? — рыкнул Лед настолько похоже на рассерженного крупногабаритного представителя усатых-полосатых, что девушка прыснула в ладошку и покусала нижнюю губу, чтобы сдержать веселье.
Потом подчеркнуто внимательно изучила Пепла и констатировала:
— Похож! Хвоста нет и крылья лишние — мутация, наверное, — зато есть клыки, когти и вообще он пушистый, хоть и короткошерстный.
Искра снова засмеялся, Лед оглядел сговорившихся негодников, скривился, сделал несколько больших глотков вина и потянулся за пиццей, сам скрывая улыбку. Уж больно заразительно хихикала черноволосая зараза-писательница и пахла так, что всерьез сердиться на нее не было никакой возможности.
По-настоящему за Пепла братья не волновались. Если и был во Вселенной другой более расчетливый демон, который выйдет из жерла вулкана свежим, как родник, стряхнув с одежды лишь толику пепла, то альраханцы такового не знали. На памяти Глеану, кроме моровки, любимец удачи Эльсор получил физическую травму лишь однажды. Он сломал руку в жестокой переделке на границе, и на братскую подколку: «Ты чего, увернуться не мог?» ответил: «Мог, но тогда погиб бы Искра». Даже за жизнь родича Пепел умудрился заплатить по маленькой. Так с чего он должен порастратиться, обретая силу отца-демона? Ну и пусть такого в Альрахане раньше не бывало, теперь с легкой руки Эльсора будет!
Между тем, Инзор действительно положил на свободную тарелку понемногу от каждого из заказанных в «Рио» разносолов, тех, которые могли бы прийтись брату по вкусу, и поставил посуду в нескольких сантиметрах от носа спящего. Попытка не пытка. Соня дернул носом в ответ на провокацию едой и шумно сглотнул. Но открыть глаза даже не подумал.
С сознанием исполненного долга перед мутирующим человеком-котом, альраханцы принялись за трапезу. Ника как обычно скорее пила, в основном минералку без газа, чем ела. С удовольствием смакуя каждый кусочек, отправляемый в рот, девушка все-таки больше любовалась сотрапезниками.
Запросто общаться с теми, кого знаешь до мозга костей, потому что считала, что сама придумала, было непривычно, странно, жутко интересно и в то же время совсем несложно. Они были СВОИМИ, а над такими не только не грех посмеяться, но и можно очень многое простить, и их совершенно невозможно бояться, какими бы угрозами они не сыпали и как бы зловеще ни сверкали красивыми глазами. Кажется, в их присутствии Ника была сыта одним искрящимся чудесами воздухом.
После салатов, пиццы и прочей пищи из разряда основательной, наступил черед десерта. К сладкому капризуля Глеану затребовал кофе с ванилью. Да еще и непрозрачно намекнул, что видел именно этот сорт в кухонном шкафу Ники.
Умиротворенная волшебным ужином девушка согласилась с очередным заскоком альсора, даже не стала злиться на его бесцеремонность. Намолола в порционной кофемолке зерен и поставила на конфорку турку. Чиркнула спичкой, но зажечь не успела. Из гостиной раздалась череда громких и очень странных похрустывающих звуков. Не ели же там гости пиццу вместе с коробкой и пластиковой посудой, присовокупленной к заказу? Ника бросилась назад и замерла в дверях испуганным сусликом.
Странный треск стих. На ковре, декорированном в стиле пэчворк когтями Эльсора, возвышалось гигантское нечто золотисто-молочного цвета и эллипсоидной формы. Инзор в прострации сидел за опустевшим столом, подперев кулаком щеку, а вот второй альсор нигде не просматривался.
— Что это за памятник местного значения и где Глеану? — брякнула Ника.
— Вот, — одним словом ответил на оба вопроса Искра, сраженный эпическим преобразованием очередного брата, и ткнул пальцем в «яйцо».
— Э-э… Не въехала? — часто заморгала девушка.
— Если ты думаешь, что я понимаю больше… — хмыкнул альсор. Плечи его двинулись в красноречивом жесте растерянности. Искра взлохматил колоритную шевелюру и сделал пошаговую раскадровку действий Глеану: — Он встал из-за стола, посидел рядом с Пеплом, вернулся обратно, зачем-то понюхал твой пиджак и началось. Вокруг возникла золотая сфера, как будто мыльный пузырь надули. Сначала полупрозрачная, потом она стала твердеть, становясь такой, а Лед словно заснул, стоя внутри.
Ника подошла к гигантскому яйцу ближе, потрогала пальцами, щелкнула ногтем по гладкой поверхности. Раздался тихий звон. И на звук, и на ощупь неизвестный материал напоминал прогретое стекло.
— Да-а-а, — протянула девушка, подергав себя за прядь, выбившуюся из хвоста. — Дела-а. Бабочку, хм, экзотическую из кокона получили. А из яичка кто вылезет: птенчик, ящерка или змейка?
— Зная Глеану, а бы поставил на змейку, — хохотнул Искра и осекся, прищурив золотые глаза.
— Ты ведь знаешь, кто его отец? — уточнил альсор у сочинительницы, которая неким инфернальным путем умудрилась заполучить полную базу данных по Альрахану.
Ника охотно кивнула и с таинственной улыбкой поплыла на кухню.
— Ты куда?
— Кофе варить. Буду твоего братца на запах выманивать, раз уж он так неравнодушен к ароматам, — пожала плечами девушка.
Оставшийся не у дел Искра потопал следом, рассчитывая выудить у Ники подробности о родословной Глеану. Происходящее все больше напоминало альсору комедию положений. Оставалось только надеяться, что Владычица тоже захочет посмеяться над нею, а не сошлет сгоряча дерзких сыновей, осмелившихся пойти против ее воли, куда-нибудь в глухую провинцию. Все-таки не в добрый час Судьба распорядилась открыть глаза Видящей на Альрахан. Случайные столкновения Видящей с обывателями созерцаемого мира оканчивались по-разному: их могли возвести в ранг пророков и почитать до конца дней, испрашивая мудрых советов, но куда чаще финал был не столь радужен. Те, кто слишком много знал, находили последний приют в сырой земле, водных глубинах или жарком пламени, заодно с хранимыми тайнами. Нет человека — нет проблемы, — сию заповедь исповедовали многие власть предержащие.
Да что греха таить, Владычица и ее почтительные дети сами поступали в соответствии с этим простеньким правилом. Однако, к Видящей сие правило применить было невозможно, потому что в Альрахане почитали заветы Творца и его служителей.
Более того, сейчас Инзор не только понимал умом, что Видящую нельзя обижать, он еще и испытывал глубокое внутреннее сопротивление, стоило лишь мелькнуть мысли о возможном применении насилия. Как успел подметить альсор, нечто подобное происходило и с двумя его братьями. Им воистину нравилась забавная девушка Ника, нравилась настолько, что ее жизнь хотелось хранить, ее саму баловать, смеяться ее шуткам и шутить вместе с ней, просто быть рядом. Но Владычица. Да, Гилиана соблюдала законы, однако, вспыльчивый нрав прекрасной повелительницы Альрахана мог стать непредсказуемым фактором…
Противный запах, как в унданских шахтах, Искра почувствовал первым. Ника, все еще пребывая в легкой задумчивости, топталась у плиты и чиркала никак не желавшей загораться спичкой о коробок. Все компоненты маленького паззла «запах-плита-спички-девушка» встали на место под набатный звон тревоги. Инзор метнулся вперед, схватил глупышку за руку и дернул, оттаскивая от плиты, закрывая собой. Почти в точности копируя действия брата, только что падать на пол не стал. Сзади с хлопком вспыхнул успевший просочиться на кухню газ, обдавая спину Искры блаженным теплом. Казалось, кто-то ласковой большой ладонью погладил мужчину изнутри. Удовольствие стало таким мощным, что Инзор закричал от восторга. Альсору чудилось, будто все тело его распадается на тысячи мельчайших пламенеющих углей, чтобы в тот же миг собраться и вспыхнуть ярчайшим костром.
Ника широко распахнула глаза в состоянии крайнего обалдения. Очередном, за клонящийся к закату день. Девушка созерцала бушующее на кухне пламя, еще несколько секунд назад бывшее широкоплечим мужчиной с обаятельной улыбкой.
Нет, общий антропоморфный вид и даже сходство с Инзором огонь сохранял. Кардинально изменилась только консистенция, составляющая суть альраханца.
«Оказывается, не только вода имеет три состояния: жидкое, твердое и газообразное, альсор Искра тоже обладает парочкой: номер один — мужчина из плоти-крови, номер два — бушующий костер», — подумала Ника и покосилась на пол.
Она закономерно ожидала печального зрелища тлеющего ковролина. Но нет, ни на (одежда, обувь, волосы), ни под Инзором огненнобуйствующим ничего не горело, не тлело и даже не дымило. Горелым тоже не пахло.
«Иллюзия?» — призадумалась девушка, пытаясь определить, чувствует ли она жар пламени, или дуновение тепла, доносящееся до нее, призрачно и есть результат самовнушения.
На ум пришла идея простенького физического эксперимента. Отступив к раковине, Ника набрала кружку воды и плеснула в направлении Инзора. Раздалось очень характерное шипение. Уж его-то девушка, не раз и не два тушившая на даче угли в мангале, помнила отлично. А когда звук стих, на кухне снова стоял обычный, ну может и не совсем обычный, все-таки симпатичнее многих, совершенно сухой мужчина. В каштановой шевелюре продолжали проскакивать искры.
Альсор повернул вентиль на плите и сердито спросил:
— Почему ты оставила поток газа?
— Я не оставляла, — растерянно возразила Ника. — Когда турку на плите бросала и в гостиную бежала, ничего включено не было. Я даже за вентиль не бралась. Ума не приложу, как он сам собой повернулся. Не иначе полтергейст разбушевался, контуженный впечатлениями от ваших фокусов!
— Сам собой? Ну-ну. Значит, духи пошутили? — мрачно усмехнулся Инзор.
Не то чтобы он не поверил словам девушки. Скорее, не взял на веру ее память действий. Альсор предположил, что Ника, перегруженная эмоциональными впечатлениями дня, неосознанно проделала все манипуляции с плитой. А потом бросилась в комнату, не обратив внимания на уже открытый вентиль.
— Спасибо большое, что спас, меня загородил. А что с тобой-то случилось? Такая огненная феерия, — восторг в голосе Видящей был неподдельным. Вид огненного создания на маленькой кухне поразил воображение девушки даже больше, чем метаморфозы Пепла и Льда.
— Может быть, тоже запела кровь? — с задумчивой усмешкой выдвинул версию Искра.
Как и двое его братьев, имени отца он не ведал. Делиться властью Владычица, подобно длинной череде предков, не любила и не собиралась давать в руки потенциальных противников знание о родословной потомков. Так что охотникам до сплетен, да и самим альсорам, оставалось только гадать о своей родословной, ибо талантом Видящей они не обладали. Именно поэтому Инзор намеревался выжать из Ники Соколовой всю возможную информацию. В конце концов, добывать сведения было талантом Искры, он чувствовал, как воздействовать на того, из кого планировал выжать данные. Когда пригрозить, когда попросить, когда отступить, что сказать каждому, и что сделать так, чтобы ему поведали все и с превеликой охотой.
И вот сейчас тот, кто умело расставлял искусные силки самым прожженным плутам, спросил с совершенно нелепой прямотой, ибо спрашивать Видящую иначе было оскорблением:
— Ты знаешь, кто мой отец?
— Маг-стихийник, его сутью был огонь, а родней огненные демоны. Потому так легко он укрощал пламя, — открыто ответила Ника и зажгла огонек конфорки под туркой.
— Где же мама ухитрилась встретить такое сокровище? — почти риторически вопросил Инзор и вновь получил ответ.
Писательница отвечала играючи, возможно, какой-то частью сознания она до сих пор считала все происходящее волшебной игрой, сновидением, которое кончится с рассветом, возвращая фантазерку на твердую почву Террона.
— На карнавале в столице, в честь Весеннего Цветения. Ана любит тайком выходить в город и танцевать среди подданных под маской, никем не узнанная, раскованная, как никогда свободная от дворцовой суеты, необходимости соблюдать этикет. Только под маской она может позволить себе не быть всевластной Владычицей, — с полуулыбкой, так, будто рассказывала о лучшей подруге, поведала Ника, и не было в словах ее ни грана пошлости или издевки. — Твой отец был под маской жреца Пламени, а она носила образ Огненной Девы. Они бродили по улицам весь день и последний из вечерних танцев на площади Трех Костров зажег в них столь неугасимое пламя, что из него родилась искра твоей жизни, Инзор.
— А Глеану? Тайна его рождения столь же интригующа? — продолжил расспросы альсор, захваченный откровениями, щедро даруемыми Видящей.
Ни золото, ни каменья, ни женские прелести не трогали душу золотоглазого альраханца так, как знания. Особенно знания, прежде неведомые никому иному в стране. Это будоражило кровь сильнее вина!
Ника пожала плечами, открыла рот, собираясь ответить, и подпрыгнула на месте. Громкий треск и странное шипение, более всего схожее с тем, что издавал проколотый шаловливой сестренкой громадный мяч для гимнастики, донеслось из комнаты. Не сговариваясь, девушка и альсор рванули к эпицентру звуков. Первой двигало любопытство с примесью опаски, второй спешил туда, где оставались почти беззащитными оба его брата.
Обстановка в уютной квартирке писательницы Соколовой нынче больше подошла бы к любому из ее сказочных романов. Наверху, почти касаясь макушкой натяжного потолка, парил Эльсор, расправив странные, плещущиеся темным серебром по ветру крылья. Черные когти выросли сантиметров на семь, готовые располосовать потенциальную угрозу, а выдвинутые клыки загрызть. Серые волосы стояли дыбом. Серебристые очи сверкали. Внизу раскачивалось из стороны в сторону то самое золотистое яйцо, в недрах коего исчез недавно Глеану.
Именно оно трещало и шипело. В сравнении с этой бьющей по ушам какофонией звуков, свежепробужденный Пепел вел себя почти тихо. Лишь крылья его шелестели так, словно неумолчно шептали о секретах Мироздания.
Пока Искра и Ника, притормозив на пороге, оглядывались, на верхушке яйца появилась вмятина, пошла трещинами и, наконец, изрядный кусок «скорлупы» рухнул на ковер, мгновенно рассыпавшись золотой пылью. Трещины зазмеились по всей поверхности сферы, в коей был заключен альсор. От треска на миг заложило уши. Вспыхнул золотой свет, а когда угас, на месте яйца осталась лишь россыпь мельчайших золотых крупинок и Глеану. Вернее, Ника могла лишь предположить, что ЭТО тот, кого она знала под именем Льда. Потому что на альсора Альрахана он был не то чтобы не похож… Просто у того Глеану, который пришел за девушкой сегодня в архив, было две ноги и вполне себе цивилизованный стильный костюм, а у этого хвост и… и янтарная узорчатая чешуя, и вертикальные зрачки в сапфировом, без белка, сиянии глаз. А еще альсор, кажется, подрос на треть и раздался в плечах.
Впрочем, куда больший шок от всего происходящего испытал сам свежевылупленный змееныш. Глеану уставился в зеркало на стене и громко зашипел, вцепившись пальцами с золотыми коготками в светлый водопад волос. На лице, пусть и измененном, отразилась чистейшая, как самогон тройной выгонки, паника. Именно это выражение ужаса дало пинка мыслительной деятельности писательницы Соколовой.
— Какой ты красивый! — громко сказала Ника, чтобы выбить альсора из шокового состояния.
И ведь выбила на свою шею. Лед резко развернулся, взметнулся сильный чешуйчатый хвост, плавно потекло тело и вот уже Глеану навис над девушкой, вцепившись ей в плечи пальцами и вопя:
— Красивый? Красивый? Издеваешься!!! Да я же чудовище!!! Что со мной???
В воздухе потянулась нить медного со сладковатым привкусом запаха. Кровь! Шумно вздохнул Пепел, его странные крылья взметнулись. Часть их распалась на длинные ленты, укутывая брата, пеленая его, бьющегося в панике, и оттащили от Ники. На плечах бедной девушки намокал от крови изодранный синий пиджак. Золотые коготки Глеану, даже сквозь плотную ткань, умудрились нанести глубокие царапины. А сам альсор бился в путах, пытаясь довершить начатое.
— Успокойся, брат, ты ее убьешь! — рявкнул Искра, заслоняя собой жертву паники. — Ника! Ты — Видящая! Объясни что происходит! Ты можешь! Давай же! — потребовал мужчина, открывая братьям тайну.
Не так он хотел поведать об этом, но иначе словам писательницы не было бы веры.
Вероника морщилась от боли, но не бежала. Если уж никто из альраханцев не знал, что происходит, значит, ей нужно остаться и рассказать. А ранки и потом замазать чем-нибудь из аптечки можно. Ника заговорила насколько получалось спокойнее:
— Ты стал золотым полозом, королем змей, как твой отец, изгнанник из родного мира, проигравший поединок и укрывшийся под крылом Альрахана от магии поиска родни.
— Что-то не видел я таких, как Лед, у нас на улицах, — задумчиво отметил парящий Пепел. Чуть помолчал, и прибавил: — Да и таких, как я, тоже не встречал.
— Все в вашей воле, — попыталась пожать плечами Ника и тут же страдальчески скривилась от тянущей боли вкупе со жжением в порезах. — Ана — королева тысячи кровей, и все пребывают в равновесии, благодаря магии. Вы такие же по сути. В мирах, свободных от власти Альрахана и почти свободных от власти магии, в вас, срезонировав, проявилась кровь отцов, но кровь матери не даст ей возобладать. Достаточно лишь знать, кем вы хотите быть! Хотите и будьте!
— Тогда я хочу снова две ноги! Хочу прежний облик! Не желаю ползать! — возмущенно возопил Лед, дернувшись в живых путах брата. Тот решил, что родич, поглощенный собственными проблемами, более не опасен для Ники, и ослабил плетение крыльев, удерживающее Глеану от неосторожных поступков.
Воздух вокруг потомка полозов вспыхнул золотом, негодующий альсор воздел освобожденные руки, собираясь продолжить сеанс бурного возмущения, шагнул вперед и, не удержавшись на вновь обретенных ногах, плюхнулся на ковер. Золотая чешуя, могучие жгуты чудовищных мускулов, когти и синее марево в глазах исчезли без следа, зато вернулись изящное телосложение и стильный костюм.
Пепел задумчиво прикусил губу, Альсор-полудемон мягко спланировал на ковер и потянулся, молчаливым усилием воли приказывая исчезнуть лишним частям тела вроде клыков, когтей и крыльев. Жемчужный свет на миг окутал мужчину, и он вновь обрел форму идентичную хомо сапиенс, без излишеств-атавизмов. Почему-то в ответ на золотое и серое свечение братьев полыхнул алым и Инзор.
Ника часто-часто заморгала, будто у нее заслезились глаза, судорожно вздохнула и мешком повалилась на ковер.